Текст книги "Обретение (СИ)"

Автор книги: Елена Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

В какой-то из дней мы перевалили через очередной хребет, и Учитель Доо свернул с мощеной дороги на узкую, еле заметную тропу, уводящую в сторону от освоенных цивилизацией мест. Я даже не удивился: места силы старались прятаться подальше от требовательного человеческого ока, и у них это прекрасно получалось. Теперь мы останавливались на ночевки в диких местах, там, где в симфонию вселенной триумфально вплеталась вокальная партия гор. Она открывала двери в иные измерения, рассказывала легенды о рождении мира, обнимала туманами и целовала облаками. Под нависшим козырьком скалы мерцала крохотная искра нашего ночного костра, а от вершины к вершине небо перекидывало хрустальные мосты из звезд. То здесь, то там сквозь трещины древних камней просачивались струйки энергий Запределья. Время от времени колол грудь амулет Дэйю, реагируя за отсутствием приличных котов на белеющие в расщелинах костяки оцелотов. Все суетные мысли вылетали из головы, хотелось молчать о чем-то по-настоящему важном, значительном. Глядя на струйку дыма нашего костерка, я перебирал в памяти наставления отца, рассуждения Учителя Доо, проповеди Шандиса Васы, пророчество Эгиалая… надо же, уже накопилась целая куча свежих сентенций и мудрых советов, будто весь мир решил одарить меня ими. Было о чем подумать.

Тропа вела нас все дальше по склону, прячась за редкими, но уже крепкими и основательными лиственницами и майтенами. Их собратья, точно горная река, стекались вниз и в долине собирались густым лесом. Весь день мы пробирались сквозь чащу, не останавливаясь, и мечтали лишь поскорее добраться до какого-нибудь селенья. Ночевать в лесу, рядом с неизвестным зверьем, змеями и пауками не хотелось совершенно. Я даже был готов вновь стойко перенести испытание баней: Учитель Доо был прав, тот городской вариант, который мы испробовали в «Копыте альпаки», не отражал всей серьезности борьбы местных духов с гипотетическими недобрыми намерениями чужаков. В горных деревнях к этому ритуалу относились намного ответственнее и парили гостей до полуобморочного состояния. Какие уж тут «недобрые намерения», доползти бы до кровати!

Уютно шелестели листвой кусты, деревья зеленели молодой хвоей, тропа, засыпанная прошлогодними иголками, мягко пружинила под ногами. Где-то на верхушке араукарии щелкал клювом по шишке местный клест, а в кустах шуршали и сварливо перекрикивались колибри. Хранитель Сию было полез к ним в кусты, но вовремя опомнился и вернулся на тропу, опасаясь отстать. Я всеми органами чувств пронзал пространство, мечтая наткнуться на слабый запах дыма из очага или отзвук гомона звонкоголосых детишек… А люди здесь были. Совсем недалеко и совсем немного. Два-три человека, не больше. Путники? Сборщики хвороста? Учитель Доо тоже почувствовал чужое присутствие и почему-то проказливо подмигнул. Я насторожился: из кустов с треском выломились на тропу и заступили нам путь два вооруженных мужчины.

Их лица сверху прикрывали широкие поля войлочных шляп, которые так любят носить крестьяне высокогорья, снизу – натянутые на нос пестрые платки, тоже традиционное украшение местных жителей. Широкие длиннополые пончо частично скрадывали фигуры, но уж очень сильно различались эти двое. Один, длинный и тонкий, судорожно сжимал в руках древко странного копья… или это алебарда такая? Другой, короткий и широкий, отчаянно размахивал зверского вида тесаком. Кромка обоюдоострого лезвия щерилась острыми зубцами.

– Стоять!!! – грозно крикнул толстяк. – Вы откуда?

– Вот, – прокомментировал Учитель Доо, – прекрасная встреча. Тебе давно такой не хватало.

– Кто это? – удивился я.

– Твоя практика, мой друг. Практика и приключения.

– Молчать! – снова крикнул «короткий и широкий». – Хватит болтать! Вы что, не местные?

– Нет, – радостно отозвался Учитель. – Сами мы не местные, поможите, чем можете… А далеко ли до деревни, добрые люди?

– Мы тебе тут не добрые люди, – голос толстяка прозвучал даже как-то обиженно. – Мы члены банды величайшего разбойника наших гор…

– Мундинго, Белого Ягуара, – шепотом подсказал длинный.

– Я помню, – огрызнулся толстяк, толкая локтем напарника в бок. Тот немного отступил. – За последние тридцать лет! Все дороги вокруг этой вершины контролирует банда Белого Ягуара. Никто не уйдет отсюда живым, не заплатив за проход серебрушку!

– Серебряный? – хором воскликнули мы.

– Вот это расценки! – добавил наставник, разочарованно покачав головой.

– С каждого! – толстяк грозно потряс указательным пальцем.

Его тесак выписывал какие-то немыслимые пируэты в опасной близости от моего живота. Я втянул живот, не в силах прийти в себя от абсурдности происходящего.

– И не говорите, что у вас нет денег! – голос длинного сорвался на фальцет.

– Мы имеем право взимать налог на проход по тропе любыми ценными предметами. – продолжил свою речь толстый. – Выворачивайте карманы!

– Позволю заметить, – обратился ко мне Учитель Доо, – что сейчас мы имеем на руках двух жестоких разбойников не иначе как с Большой Дороги…

Заслушавшиеся бандиты согласно закивали, пока длинный не ткнул локтем в бок толстого:

– Эй, платите! Или мы сейчас вас убьем! – крикнул тот.

– И сейчас ты дашь этим грозным господам урок применения искусства «единой нити» на практике, – как ни в чем не бывало продолжал наставник.

– Ты предлагаешь драться с ними? Сразу с двумя? – мне стало не по себе. – Они, вообще-то вооружены…

– Хватит болтать! Мы разбойники и сейчас вас убьем, – сердился толстяк, размахивая тесаком.

Длинный почему-то сдвинулся ближе к кустам.

– Можешь попробовать отболтаться, – хитро прищурился наставник, – но не уверен, что у тебя получится. Смотри: ребята настроены серьезно.

– Неужели ты мне не поможешь? – я не верил своим ушам: учитель и вправду хотел оставить меня одного против вооруженных противников.

– Ох-ох, – запричитал вдруг Учитель Доо, – я потянул ногу, вот тут, недавно, шагов пять назад… Как раз хотел сообщить об этом. В общем, придется тебе справляться самому. И знай: если ты проиграешь, то кровожадные убийцы уничтожат и меня, а ты – помнишь? – обещал меня защищать. И если твоя жизнь еще никому не пригодилась, то потеря такого великого мудреца, – он горделиво огладил усы, – явится невосполнимой утратой для мира. Постарайся отнесись к ним серьезно.

Я не мог понять, шутит наставник или нет. Что мне со всем этим делать? Разбойники вроде бы похожи на настоящих… их такими и показывают в уличных театральных постановках. Но даже если не настоящие они – оружие в их руках совсем не иллюзия.

– Что вы там шушукаетесь? – взревел, потеряв терпение, толстяк. – Быстро гоните деньги! И не вздумайте дать деру. Вон там и там, – он ткнул тесаком по обе стороны тропы, – сидят в засаде лучники. Живо нашпигуют вас стрелами, как кабанов! А ну!!!

Выбора не было. Учитель Доо, демонстративно прихрамывая, присел на обочину аккурат под кустами, на которые указал толстяк. Не было там никакой засады, я чувствовал. Вредный Сию забрался к нему на плечо, всем своим видом выражая интерес к разворачивающемуся действу. Театр, ей богу! Только программки в лапах не хватает. Ладно. Хорошо. Я тяжело вздохнул и шагнул навстречу толстому. Длинный предусмотрительно вжался в кусты, выставив вперед свое чудное копье.

– А-а-а, давай-давай сюда свои денежки… – в голосе толстяка явственно слышалось облегчение.

Да они нас боятся! Мальчишку и безобидного на вид пожилого человека боятся два сильных мужчины. Боятся настолько, что угрожают оружием. Я расслабил руки, слегка расставил ноги и совсем чуть-чуть, практически незаметно, опустил бедра, «укореняясь» в стойке. Кровь прилила к ладоням и стопам, сердце гулко стукнуло: тук-тук. Я не знал, что сейчас будет, но это меня совершенно не волновало. Смотрел глазами, слушал ушами, реагировал всем телом.

– Ты отдаешь мне свои деньги или нет?!! – толстяк совсем потерял голову от страха и ярости и с ревом ринулся ко мне, широко замахиваясь тесаком.

И время остановило свой бег. Я скользнул вперед в длинном низком выпаде, рукой с веером блокируя замах противника и впечатывая ладонь свободной руки чуть ниже грудной клетки. «Хэек!» – надсадно выдохнул толстый и сделал пару деревянных шагов назад. Шляпа слетела с головы, и я увидел выпученные глаза, но продолжения пантомимы ждать не стал. Резко крутанувшись на пятке выставленной вперед ноги, выдал забитую на уровень рефлексов серию: круговой удар ногой в челюсть, переступание и прямой удар с разворота ребром стопы снова в грудь, и, в завершение, хорошую такую круговую сметающую подсечку. Мыслей в голове не было, лишь играл в душе оркестр, выводя строевой марш с бодрым стуком барабанов и звоном литавр. В такт этому ритму я и продолжал двигаться. Толстяк шлепнулся на тропу, вздыбив задом опавшую хвою, и выронил из рук железку. Я спикировал на него сверху, подобно беркуту, хватающему кролика, и занес стальную дубинку тешаня для добивающего удара…

И тут мой оркестр сбился и замолк. На рукаве висел длинный, что-то бессвязно лопоча. Время вздохнуло и вернулось к привычному течению. Учитель Доо довольно улыбался, Сию, казалось, готов был кинуть мне монетку – так ему понравилось представление. Хорошо, что при сотворении этого вредного хранителя Судьба ограничилась перчатками и забыла про кошель. Толстяк под моим коленом сдавленно хрипел: улетевшая шляпа обнажила плешивую макушку, съехавший на шею платок промок от смешанной с кровью слюны, которая струйкой тянулась изо рта. На скуле набухал багровый кровоподтек, а глаза норовили уплыть в противоположные стороны… Длинный, отбросив копье, обеими руками вцепился в мою руку и бормотал, прерывисто всхлипывая.

– Пощадите… пощадите, добрый господин! Не бейте. Не убивайте нас. Мы крестьяне. Простые крестьяне, не разбойники. Не бейте нас, добрый господин…

– Крестьяне, говоришь? – я подался к нему. – Что же вы беззащитных старичков и детишек убиваете тут, крестьяне? А?!!

– Нет-нет! – он мгновенно отскочил в сторону и затараторил. – Мы не хотели убивать! Мы просто проигрались в кости. Подчистую проигрались, домой идти не с чем… На последнюю монетку выпили немножко, вот Пепе и говорит: «А давай пойдем на тропу и напугаем там кого-нибудь. И деньгами разживемся, и еще на пиво останется… а то, мож и отыграться выйдет». Мы же только попугать! Мы даже слова придумали такие, чтобы сразу страшно стало. Мы не хотели никого убивать! Добрый господин, отпустите Пепе… ему и так досталось.

– Валите отсюда, – я поднялся с груди толстяка и легонько пнул его по ребрам. – Вставай, чего разлегся?

– Вот спасибочки, добрый господин, – причитал и кланялся длинный, практически волоча на себе тушу напарника… А ведь он молодец, не бросил товарища и не удрал, спасая свою никчемную жизнь. – Спасибочки! Век за вас буду Солнцу молиться.

Вот ведь разбойнички… тьфу! Я сплюнул.

– Неплохо, Аль-Тарук, – Учитель Доо довольно щурясь подошел и встал рядом. – Несколько избыточно, но неплохо.

Я укоризненно посмотрел в его бесстыжие глаза и молча пошел собирать брошенный фальшивыми разбойниками инвентарь.

– Деревня рядом. Дохромаешь? – не мог не поддеть я наставника.

Теперь была его очередь бросаться укоризненными взглядами, но он решил пояснить мотивы своего поведения на тропе.

– Не просматривалось никакой опасности, друг мой. Это и на самом деле были простые крестьяне, с которыми ты легко справился.

– Я уже понял, – даже как-то стыдновато стало, что так отделал толстого неумеху.

– Проучить их, конечно, надо было, – продолжил Учитель Доо, – ведь они могли бы ограбить кого-нибудь на самом деле беззащитного, а потом навсегда ступить на кривую дорожку. Знаешь ведь, что безнаказанность развращает. Эти недоумки запросто бы поверили в свою разбойную удачу… А в этом мире нет никого страшнее слабого, возомнившего себя сильным. Такие способны и на самую бесчеловечную подлость, и на самую запредельную жестокость.

Тропа вывела нас из леса в небольшую долину, белеющую россыпью каменных домиков с неизменными слюдяными крышами.

– Надеюсь, крестьяне этой деревни не отомстят нам за то, что мы побили одного из них.

– Это вряд ли, – Учитель Доо забрал из моих рук копье и тесак. – Вон, смотри, кажется, там дымит местная кузня. Пойдем-ка, сдадим туда наши находки.

С кузнецом удалось переговорить на удивление спокойно. Может быть, он и не поверил, что странного вида оружие мы просто нашли под кустом на тропе, но виду не подал, и вообще выглядел безучастным.

– Вот бездельники, стащили и бросили годный инструмент, – он сноровисто отвязал от древка копья угрожающе острое лезвие, в котором я с запозданием узнал обычный серп, и со вздохом покачал в руке тесак. – Плотник наш с утра пилу обыскался: и под лавкой смотрел, и в сарайке… и куда могла она деться, если ее туда положили? А зачем этим дуралеям она понадобилась? У них руки не тем концом вставлены, скорее себя перепилят.

– А кто эти «они»? – полюбопытствовал Учитель Доо.

– Да наши местные охламоны, Пепе и Кольо. Ни к одному делу приставить нельзя, все лоботрясничают да в кости играют, – кузнец аккуратно сложил принесенное.

– А вы их Куккьям отдайте. Таких креативных, – выдвинул я рациональное предложение. Но кузнец пропустил мою фразу мимо ушей.

– Не-е-е, молодежь сейчас вообще бестолковая. Правда, бают, что выше, в глухих деревнях, поголовно все такие, у нас-то хоть парочка всего... – он старательно наморщил лоб, пытаясь что-то понять. – А вам они зачем-то нужны, господа хорошие?

– Они нам совершенно не нужны, – заверил наставник и, весело посвистывая, решительно зашагал к гостевой баньке.

Я уныло поплелся за ним вручать духам гор свои недобрые намерения, коих у меня скопилось предостаточно.

Мы уходили все дальше от человеческого жилья. Уже несколько недель нам не попадались пастушьи избушки, которые стояли даже на дальних диких пастбищах. Тропы, в том числе нехоженые, пропали окончательно, и Учтель Доо сам прокладывал путь. У него словно включился компас, стрелка которого указывала на одному ему известное направление.

– Долина Сна, – чуть выровняв дыхание, пояснил он, – считается священной и закрытой для горцев. Обычному человеку там как минимум снятся кошмары, некоторые сходят с ума. Голова и вправду кажется словно ватой набитой, так что не удивляйся… Но мы приходим туда, чтобы успокоить дух и укротить мятущиеся мысли. Зато Камень слепили на загляденье.

– А зачем вообще вы приводите туда учеников? – я вспомнил вплавленные в зуб Силы Жизни ладони. – К чему эти игры с камнями?

– Мы из тех, кто меняет реальность. Уровень и направление способностей к изменению максимально точно можно измерить по пластичности материи в местах Силы. Кто-то обретает понимание своей сути на юге, кто-то познает себя на востоке или севере… а для самых странных из нас есть запад. С теми, кто раскрылся лишь там, – сложнее всего. Ну, все, – он остановился, вытер пот со лба и оглядел окрестности, приложив ладонь козырьком ко лбу. – Сейчас перевалим через этот хребет и будем почти на месте.

Проход между отвесными скалами оказался старательно заложен аккуратно отесанными камнями. Кому понадобилось преграждать путь из одной пустой долины в другую, столь же необитаемую, если верить Учителю Доо? Хотя насчет «пустой» я, кажется, погорячился: на изрядном удалении от тропы в молоке вечернего тумана темным пятном расплывались очертания какого-то крупного строения. Ветерок принес ощущение присутствия многих людей.

– Это еще откуда? – Учитель Доо остановился перед кладкой, разглядывая ее с искренним недоумением. – Что за ерунда?.. – Он дважды топнул о землю. Камни в проходе слегка шевельнулись, посыпался раскрошившийся раствор. – Та-а-ак, эти шуточки не наши...

Он подумал еще пару секунд, достал из рукава ультразвуковой свисток, похожий на тот, что используют владельцы снежных волкодавов, выведенных в незапамятные времена для охраны отдаленных храмов Смерти, и дунул в него. Фиолетовая нестерпимо-яркая искра энергии вылетела из свистка и, покружив над головой, стремительно взвилась в небо… и даже выше. Какое-то время ничего не происходило, а потом туман над тропой сгустился легким облаком, и из него вышел молодой человек в элегантном, хотя и несколько старомодном, домашнем одеянии аристократа.

– Байи Табигет, мой юный друг, – протянул он скучающим тоном, лениво обозревая окрестности, – что у тебя опять случилось непоправимого?.. О-о-о, прошу прощения, Учитель Доо, – он чуть наклонил голову, скрывая за поклоном явную издевку, – я не заметил очередного Вашего ученика.

«Сокрушающий Стены»? Почему-то чувствуется в этом имени еле уловимый неприятный подтекст… Какой Учитель способен столь неоднозначно назвать ученика? Хотя... этот – может. Мне он не понравился с первого взгляда, а первым же словом вывел из себя. Храни меня Судьба от такого Учителя! Я жаждал высказаться тем же язвительным тоном о его отвратительном поведении и жеманных манерах, но спокойный голос наставника охладил пыл.

– Мудрейший Баа, – он коротко поклонился в ответ. – Прошу прощения за беспокойство, но лишь через Вас у меня есть доступ к Кругу Отшельников.

– Хочешь подать прошение на вступление? – голос щеголя слегка потеплел. – Давно пора, друг, давно пора. Мы тебя уже заждались...

– Пока нет. Лучше взгляните на столь вопиющее нарушение ваших имущественных прав... – он указал на заложенный камнями проход.

– Наших имущественных прав? – Мудрейший Баа от души расхохотался и грациозно вспорхнул на валун у скалы, подальше от дернувшегося было к нему Учителя Доо. – Кстати, а ты точно заплатил налог на собственность? Не сердись, раньше ты бывал весьма забывчив… – он внимательно оглядел крепкую кладку, убедился в ее рукотворном происхождении, поковыряв пальцем раствор, скрепляющий блоки, и достал из рукава точно такой же свисток. – Пусть принимает надлежащие меры наш ученый правовед, тем более что Печать Круга хранится где-то у него… О-о-о, добро пожаловать в этот лучший из миров, Зыы, – он легкомысленно помахал рукой заходящей на посадку грозовой тучке.

– Здорово, дружище Баа, – пробасил крепкий мужичок, ростом чуть пониже Учителя Доо и пошире его в плечах. Квадратный такой. Простенькое сермяжное ханьфу было подпоясано пеньковой веревкой, завязанной сложным узлом, а растрепанный пучок слегка прикрывал обмотанный вокруг головы шарф. Канцелярскую крысу он не напоминал даже отдаленно. – Зачем я тебе понадобился?

– Нам всем, – разулыбался Мудрейший Баа и смахнул с рукава несуществующую пушинку, – всем нам понадобился, старый ты ворчун. Смотри-ка, какую свинью подложили местные прямо на дорогу...

– Ты не краснобайствуй, Баа, а прямо скажи, что стряслось: я уже забыл, когда здесь бывал. – Мудрейший Зыы недовольно сдвинул мохнатые брови, отчего тяжелые веки еще больше нависли над его пронзительными желтыми глазами.

– Мы с учеником не можем попасть к месту силы: местные жители заложили проход, – вступил в беседу мудрейших Учитель Доо. – Налог на собственность я оплачиваю вовремя, и долина, куда ведет этот путь, да и сама тропа до сих пор принадлежат Кругу Отшельников и Учителю с учениками по праву, данному нам...

– Да-да, Гуанью Пинхенгом, четвертый век от рождения Империи, – прикрыв глаза, пробормотал прибывший, подтвердив свою репутацию правоведа. – Так мы на Паньгу, что ли? – сообразил он, наконец. – А-а-а, здесь могут рискнуть прикарманить наше имущество, это верно. Ну, ничего, сейчас быстро отобьем им охотку на чужой бэйлиш рот разевать…говорить про

– Чего стоите? – радостно подмигнул нам Мудрейший Баа, почему-то отступая на пару метров в сторонку. – Валите эту стену к чертям собачьим! – прозвучали на удивление знакомые слова. Вот я и узнал, у кого мой наставник перенял привычку поминать каких-то чертей.

Я в недоумении уставился на развеселившегося щеголя. Учитель Доо пожал плечами и небрежно махнул рукой в сторону заграждения. Стремительный поток черной энергии сорвался с кончиков его пальцев и окутал кладку. С тихим шорохом камни рассыпались в пыль.

– Силен, – невнятно пробормотал Мудрейший Зыы, сражающийся с помощью зубов и коротких толстых пальцев с туго затянутым узлом мешочка, вынутого из рукава. – Твой?

– Единственный и неповторимый, – кивнул в ответ Мудрейший Баа, отнимая ладони от тропы, засиявшей в сумерках насыщенным фиолетовым светом. – Только упрямый и непослушный.

– Все ученики такие, – веско уронил Мудрейший Зыы и развел руки, как бы обнимая пространство. Затем подышал на наконец-то извлеченную Печать и сквозь нее направил золотистый луч энергии в скалу, нависающую над проходом. – Ну все, дело сделано. Больше я вам здесь не нужен. До встречи, Баа. Ждем тебя, Доо, рано или поздно.

Меня он окинул проницательным взглядом, вежливо кивнул, шагнул с тропы и мгновенно растворился в тумане. Такой неотесанный на вид и такой... настоящий!

Мы с Учителем Доо выпрямились из прощального поклона и с любопытством уставились на голый, словно кем-то отполированный бок горы. На сером камне, заключенная в сияющий золотом круг с символами древнего храмового наречия по четырем осям, желтела гигантская надпись:

«Я, Император Гуанью, волею Судьбы и Смерти владыка Бахара, Шусина, Канамарки, Зебаравана, Танджевура и пр., в год 327 от основания Империи повелеваю: Долина Сна и путь к ней навечно дарованы Учителям и Кругу Отшельников. Посягнувший на их права повинен смерти4».

– Ювелирная работа, я на такую не способен… – с легкой ноткой грусти протянул Мудрейший Баа, все это время проверявший, не повредило ли чистоте его ногтей и ладоней прикосновение к грязной земле. – Кстати, почему этот мальчонка, с которым ты сейчас возишься, не участвовал в веселье?

– Он не умеет. И не сможет, – предупредив очередной вопрос Баа, Учитель Доо взвалил на плечо свою котомку и направился по тропе.

Я подхватил мешок с Сию на верхушке и, стараясь демонстрировать равнодушие, молча потопал следом. Все это время хранитель увлеченно таращился на разворачивавшееся перед ним действо, пребывая в энергетической форме, и, к моему удивлению, не был замечен ни одним из мудрейших отшельников.

– Опять подобрал совершенно негодного щенка? – рассерженный Баа перескакивал с камня на камень по обочине тропы, уводящей нас вглубь небольшой округлой долины. – Ты никогда не выберешься с Паньгу, если и дальше будешь копаться в человеческом мусоре… хотя этот у тебя породистый, вижу... Вспомни: ни один! Ни один твой ученик не смог стать Учителем и даровать тебе свободу!..

– Не все лучники попадают в яблочко с первого выстрела, – невозмутимо ответил Учитель Доо, поправляя ремни заплечного мешка. – Не всем везет так, как Вам повезло со мной.

– Ничего себе «повезло»! – возмутился Баа. – Да ты из меня столько крови выпил...

– Вы прекрасно знаете, – перебил наставник своего бывшего Учителя, – что нас всех ведет Судьба. Мои ученики шли по своему пути, и я с полным правом могу ими гордиться несмотря на то, что никто не стал Учителем...

– А этот? – Мудрейший Баа ткнул в меня трясущимся от возмущения пальцем. – Он же пустышка!

– Тем не менее, его мне тоже подарила Судьба…

– Мне иногда кажется, что своих учеников ты выбираешь сам, вопреки зову Судьбы и мне назло, – проворчал учитель Учителя. – Чтобы подольше задержаться в этом мире. Может, это слабость твоя говорит за тебя, Сокрушающий Стены?

Учитель Доо усмехнулся краешком губ и молча покачал головой.

– Переночуете с нами у Камня, мудрейший? – спросил он через пару шагов.

Наставник сменил тему очень кстати, потому что желание ударить высокомерного балабола чем-нибудь тяжелым становилось просто нестерпимым. «Пусть он откажется! Пусть!» – слал я немые молитвы Судьбе, но она легкомысленно тряхнула длинной челкой Мудрейшего Баа и распорядилась, как всегда, по-своему.

– Обязательно! – ядом его улыбки можно было отравить десяток змей. Или сильно подпортить им здоровье. – Раз уж я тут, стоит насладиться общением с простыми смертными и бессмертными.

Небо долины привычно полыхало буйством стихий. Голова чуть кружилась, и действительно соображала с трудом. Хранитель Сию осторожно повел носом, но не решился парить среди сгустков энергий изнанки. Рассчитывая на немалый кус вяленой рыбины, заблаговременно вынутой из мешка с припасами, он принял физическую форму и чинно уселся возле большой кучи хвороста. Я собрал ее со всей долины, с трудом отыскивая сушняк под немногими деревьями, похожими на древовидные хвощи, и редкой порослью бака-бало. С кустами нам повезло: если с должным усердием заварить их листья, то можно получить напиток, придающий бодрость телу и ясность уму. Утром он нам пригодится. Учитель Доо щелкнул кресалом, и вскоре костер запылал. Мудрейший Баа сначала предавался блаженному ничегонеделанию, а теперь время от времени искоса поглядывал на Хранителя Сию.

– Кис-кис-кис, – поманил его пальцем, – иди ко мне, милый котик...

Сию гордо отвернулся. Я в душе преисполнился благодарности к хранителю за столь явно выраженную принципиальную позицию: обычно он охотно откликался на ласковый зов.

– А мы тут Мудрейшего Луу имели счастье лицезреть, – наставник протер свою походную кружку свежей салфеткой и, налив чаю, подал ее Баа.

– Учителя Луу? – оживился тот, принимая напиток обоими руками. – Где он? Я не чувствую его в наших мирах.

– Ушел, – Учитель Доо с сочувствием смотрел на еле заметную страдальческую складку, предательски возникшую между изящно подбритых бровей отшельника. – Мы были свидетелями.

– Старый пердун, – буркнул Мудрейший Баа и укутал ноги длинными полами своего роскошного одеяния, будто замерз теплой весенней ночью возле костра. – И не говори больше ничего. Слышать не хочу! – он шумно отхлебнул из кружки… этот звук совсем не сочетался с утонченным обликом. – Вы-то зачем сюда пришли? Твой щенок ничерта не может, зачем его притащил?

– А вот посмотрим, – поворошил веткой костер наставник. – Я еще сам не знаю, зачем это нужно, но на юге он кое-что сделал…

– На юге? – задумался мудрейший отшельник. – Танджевур сейчас затягивает зеленой дымкой, – с удивлением заговорил он – Хороший такой свет, теплый, здоровый. Вредные эманации почти сошли на нет, энергия пространства приходит в равновесие… Ваша работа?

– Наверное, наша, вернее – его, – Учитель Доо невоспитанно указал на меня пальцем, но я сохранял невозмутимое выражение лица, почесывая за ухом Сию, демонстративно свернувшегося на моих коленях.

Мудрейший Баа ревниво поморщился, глядя на кота, и вдруг воодушевился:

– А пойдем к Кадавру? – он резко поставил на землю кружку с недопитым чаем. – Пойдем!

Мы переглянулись, но встали и пошли следом за легконогим отшельником. Как и на юге, от всполохов стихий было светло будто днем, поэтому узкая спина Мудрейшего Баа служила мне ориентиром. Я шел за ним, как за блуждающим болотным огоньком, но он не петлял и не путал путь, ибо буквально через пять-семь минут мы оказались на месте.

Снова, как и в прошлый раз, я ощутил битву разнонаправленных сил, сгущение воздуха и давление на плечи. Учитель Доо бросал на меня тревожные взгляды: он чувствовал себя превосходно, а я дышал, как загнанная лошадь. Мудрейший Баа, пританцовывая у отвесной скалы, полукольцом обнимающей долину, обернулся к нам и эффектно объявилговорить про :

– Сон разума ррожда-а-ает чу-у-удовищщщ! – и резко, будто отбрасывая занавес, дернул рукой. – Бу!

Спала с глаз пелена. В скале была выдолблена ниша, и из нее словно рвался на волю могучий демон, усеянный отвратительными наростами на теле, украшенный рогом на носу и увенчанный ослиными ушами. Отшельник хихикал, пританцовывая и предаваясь воспоминаниям: «Помнишь, Баий, этот хвост я слепил ему, пока ты трудился над рукой...» – но я уже не слушал его, внимая стону отчаянно одинокого и непонятого камня. Сколько столетий Учителя Круга Отшельников приводили сюда своих учеников? Над ним проводили эксперимент за экспериментом десятки одаренных, и никто из них не догадался заглянуть глубже пластичной материи, послушной рукам оставляющих следы. Камень уже не рыдал. Он устал молить о пощаде. Где-то внутри рождалась ненависть к своей оболочке, к материи, в которую она воплотилась, к уродству, ставящему разум на грань безумия, ко всему этому миру. Она копилась так долго, но сейчас, казалось, достигла критической точки.

Нельзя так! Нельзя бездумно менять только потому, что способен менять! Решительно сдвинул с дороги восторженно скачущего Баа и шагнул навстречу Судьбе.

– Ты что себе позволяешь, щенок…

– Тише, тише, Учитель. Не мешайте ему…

Карандаш словно сам прыгнул в руку. Камень был горячим и влажным. Казалось, он мог разлететься на мелкие осколки от прикосновения очередного ученика-мучителя, но под моей ладонью слегка притих, успокоившись. Я провел пальцами по плечу, огибая угрожающе торчащий шип, и на бицепсе согнутой руки начертал, твердо нажимая на карандаш: «Ясность мысли».

Несколько минут ничего не происходило. Потом в глубине ниши что-то полыхнуло и слабо дрогнула земля под ногами. Еще. И еще раз. Со скал осыпались камни и ветви кустарника.

– Это обвал! – испуганно кричал Мудрейший Баа и дергал за рукав Учителя Доо. – Быстро к костру, там безопасно. Твой щенок…

– Молчать! – прикрикнул на него наставник. – Стой тихо, а то врежу, как прежде.

А я не мог отвести глаз от каменного демона, чешуйка за чешуйкой сбрасывавшего шкуру. Отпали ослиные уши, рог с носа, когти и шипы, лысый хвост… камень словно усмирял порыв ярости, и изнутри пробивался поток чистого белого света. Когда после вспышки, затопившей долину, смог снова видеть, то с наслаждением вгляделся в черноту ночного неба над головой, угадывая в путанице звезд знакомые глазу созвездия. Стены ниши омывали волны неяркого света, исходящего от воплощенного в камне широкоплечего человека, сидящего на основании скалы. Одной рукой, опирающейся на мощное колено, он подпер подбородок, а другую расслабленно свесил вниз, к напряженным мускулам икр, готовых мгновенно поднять на ноги сильное тело. Грубые черты его лица выражали сожаление о людских страстях и печалях, а в морщинах высокого лба свой оттиск навечно оставила печать размышлений о мире и месте в нем.

– Не Кадавр, а Мыслитель, – пробормотал тихо, проходя мимо остолбеневших Мудрейшего и Учителя. Но они услышали.

Между прочим, есть очень хотелось.

Мудрейший Баа незаметно покинул нас, не вернувшись к костровищу, в котором остывающие угли уже подернулись сизым налетом. Учитель Доо подошел чуть позже, неся охапку хвороста:

– Очень кстати осыпалось со скал, – он раздул огонь и вынул из мешка с припасами завернутые в лепешку вяленое мясо и мелкие дикие помидоры.