Текст книги "Земля неведомая"

Автор книги: Елена Горелик

20

– Они ушли, сеньор.

– Вам не удалось их задержать?

– Увы, их кто-то предупредил. Они покинули свой дом ещё ночью.

– А обыск?

– Мои люди нашли только это.

На стол лёг обрывок какой-то чёрной верёвки. Или того, что могло показаться верёвкой: на месте обрыва явственно виднелись тонкие прожилки меди.

– Это обнаружили на крыше, сеньор. Больше ничего найдено не было: они увезли всё.

– Стало быть, они ушли на второй каравелле. Что сказал начальник порта?

– Они объявили, что идут в Сантьяго. По сведениям моего наблюдателя в порту, на борт каравеллы были погружены оба разыскиваемых нами плоских ящика и один весьма тяжёлый сундук, окованный железом.

– Что ж, значит, они окончательно отказались от сотрудничества с нами… Будьте любезны отписать сеньору архиепископу. Если они отказались от нас, мы отказываемся от них.

21

Каравелла слегка покачивалась на малой волне. Рангоут был неполон, обшивка кое-где разошлась, краска с бортов местами облезла, но судно вполне могло пройти ещё сотню миль. Если бы на борту ещё имелась команда. Но шторм и ямайские пираты, покружившие вокруг ошмётков эскадры, сделали своё чёрное дело.

Ураган был просто жуткий, за пять с лишним лет пребывания в Мэйне Галка такое видела впервые. Все двенадцать баллов, легендарная «Катрина» отдыхает. Да ещё не в сезон: начало мая на дворе. Город Сен-Доменг зацепило лишь его краем – и то на многих домах снесло кровлю, а в Алькасар де Колон вообще пришлось закрывать окна деревянными ставнями. Четыре небольших корабля в бухте сорвало с якоря и выбросило на берег. Галка – генерал Сен-Доменга! – и месье Аллен – глава торгового совета – уже прикидывали, сколько денег придётся выложить из казны на ремонт зданий и помощь пострадавшим. А вот северо-западную оконечность острова и Тортугу измочалило капитально. Явившиеся оттуда капитаны рассказали, каких бед натворил ураган… Но, как говорится, нет худа без добра. Этот же ураган практически полностью уничтожил испанскую эскадру, предназначенную для нападения на пока ещё никем не признанную республику.

– Пять линкоров, одиннадцать фрегатов, – Джеймс вместе с жёнушкой читал письмо одного из капитанов, подобравшего пару десятков испанцев на шлюпке. – Не считая мелких судов… Мы могли бы отбиться, дорогая. С потерями, но могли бы.

Галка ласково провела ладонью по его плечу. Так и есть: мышцы как каменные. Опять, небось, весь день провозился с навигационной программой в ноутбуке. "Вот интересно, – подумала она, с улыбкой вставая с места и начиная потихоньку разминать мужу занемевшие плечи и шею. – Почему Джек так легко научился пользоваться компьютером? И не только как юзер: уже программы потихоньку пишет!"

– Тут, как видишь, обошлось и без наших потерь, и без нашего участия, – негромко сказала она, массируя пальцами его лопатки. – Камикадзе.

– Ками… Прости, Эли, что ты сказала?

– Это японское слово, Джек, – Галка задумалась. – Во времена Мартина в Японии были такие лётчики-самоубийцы. Их самолёты затаривали бомбами под завязку и горючим в одну сторону – только до цели долететь. И они разбивались о палубы американских авианосцев во славу своего императора. Но происхождение слова гораздо древнее. Когда монголы покорили Китай и Корею, они решили не останавливаться на достигнутом. Собрали сильный флот для вторжения в Японию, погрузили на него войска. Но налетел ураган, и от флота остались одни воспоминания. А японцы, сочтя это прямым подтверждением, что их острова находятся под покровительством богов, назвали тот ураган «камикадзе» – "божественный ветер".

– Дорогая, уж не хочешь ли ты сказать, что у нас тоже завёлся небесный покровитель? – не без иронии проговорил Джеймс. Улучив момент, поймал руку жены и прижался к ней щекой.

– Да Бог его знает, – Галка пожала плечами. – Знаешь, что меня вообще навело на мысль о "божественном ветре"? Мы с Мигелем облазили эту трофейную каравеллу от киля до клотика. Она – точная копия «Гвадалахары», на которой он ходил. Во всех смыслах.

– А её груз? – встрепенулся Джеймс.

– На дне. Капитан Беннет с Ямайки, который её захватил, сказал, что перед абордажем испанцы кое-что выкинули за борт. А именно – два широких плоских ящика и один большой сундук. Беннет предложил им сдаться, но они отказались, и погибли все до единого при абордаже… И знаешь, дорогой, я Беннету верю. Хотя бы потому, что немножко в курсе, с кем он имел дело.

Джеймс мягко, но настойчиво потянул жёнушку за руку, и та послушно села на соседний стул.

– Эли, если так, то наши недруги теперь либо решатся на какую-нибудь отчаянную акцию, либо…уйдут в сторону, – сказал он, не скрывая тревоги. – Я боюсь за тебя.

– Не стоит, солнце, – нежно улыбнулась Галка – она очень редко так делала. – Знаешь, когда я увидела каравеллу, возникло странное чувство. Будто отпустило что-то, державшее меня все эти пять лет.

– И всё же будь осторожна, Эли, – Джеймс имел все основания доверять чутью супруги, но лишняя страховка не помешает. – Может быть, мои страхи напрасны, но больше всего на свете я боюсь тебя потерять.

– Я знаю, милый, – Галка с улыбкой погладила его по руке.

Ураган, который она так для себя и назвала – «Камикадзе» – давно обрушил свою ярость на Кубу и Флориду, и наверняка уже выдыхался где-то над континентом. А здесь очистившееся от туч и удушающей белёсой пелены небо, и избавленная от нестерпимого зноя земля словно говорили людям: после грозы рано или поздно из-за туч выйдет солнце… Лишившиеся крыш дома уже перекрывали заново. Вырванные с корнем деревья порубили на куски и убрали. Повреждённые бурей корабли отвели в доки или вытащили на берег. Торговцы изучали свои склады на предмет материального ущерба. Эти хитрецы опять попытаются выдавить из казны лишнюю денежку, но здесь их ждёт малоприятный сюрприз. Торговый совет располагал весьма точными данными относительно размеров состояния едва ли не каждого купца в городе. Тактика экономической разведки, не раз оправдавшая себя при захвате испанских городов, оказалась небесполезной и здесь…

…Затишье. С тех пор, как над Мэйном пронёсся тот ураган, прошло четыре месяца. Четыре месяца полной неизвестности.

То есть, в Сен-Доменг спокойно заходили торговые суда под флагами Британии, Франции, Португалии, и даже Голландии. Торговля в те времена не так сильно зависела от политики, как в наш век. Не заходили только испанцы, и вполне понятно, почему… Уже вернулись из Бреста «Сварог» и «Жанна», миссией которых было прорекламировать "свободные земли" и привезти хотя бы пару сотен поселенцев. Билли имел на руках инструкции отдавать предпочтение мастеровым и военным. И, хотя французские власти ещё не получили никаких указаний относительно строптивой республики, это не мешало им распространять жутковатые слухи о "разбойничьем острове". Впрочем, несмотря на подобные подлянки, в желавших бесплатно пересечь океан, получить неплохие подъёмные, дом и кусок земли недостатка не было. Два немаленьких линкора были чуть не под завязку забиты пассажирами, до Сен-Доменга едва-едва хватило провианта. Но эти люди были довольны не столько тем, что переехали в тёплые края, сколько тем, что их не обманули.

Галка направлялась в порт.

Двадцать минут назад комендант прислал к ней человека с запиской. В гавань зашла флотилия торговых кораблей под английскими флагами. Это само по себе не было чем-то незаурядным: англичане чуяли выгоду за сто вёрст и вовсю пользовались своим нынешним нейтралитетом. Но комендант говорил о каком-то странном госте, который, по его словам, настаивал на встрече с мадам генералом. Это интриговало. И Галка, не сворачивая на пирс, направилась к дому коменданта. Сюрприз мог быть как приятным, так и не очень, потому она заранее заготовила пару вариантов. Но, увидев гостя, поняла, как на самом деле мало значат наши планы.

– Дон Альваро! Господи, как я рада вас видеть!..

– …Ну, вот, наш "тайный орден" снова в сборе, – пожилой испанец, пока донья Мерседес устраивалась в гостевых апартаментах, решил переговорить с мистером и миссис Эшби в кабинете. – Если, конечно, Мартиньо, ваш брат и господин капитан здесь.

– Здесь, здесь, – кивнула Галка. – Я уже распорядилась, чтобы им сообщили. А пока они явятся – расскажите о себе, пожалуйста! Как вы жили всё это время?

– Последовал совету и отправился в путешествие по Европе, – ответил дон Альваро, тонко улыбаясь. – Но как только узнал о том, что произошло, немедленно сел на первый же корабль, уходивший в эти воды. Добрался до Ямайки, а из Порт-Ройяла с купцами – сюда.

– Добирались без приключений? – поинтересовался Джеймс.

– Почти. Но это уже неважно, раз мы с супругой здесь, – иронично проговорил испанец. – Сразу скажу о главном. Ваш замысел в общем неплох, господа. Но как вы думаете избежать опасности превратиться в разбойничье государство, воюющее со всем миром?

– Да есть тут одна еретическая идея… – хитро прищурилась Галка. – Если можно, подробности попозже. Но надеюсь, она сработает.

– Сеньора, зная вас, я нисколько не сомневаюсь, что вы приложите все усилия ради исполнения своей мечты. В вашей книге о ней, правда, сказано лишь намёками…

– А, так она уже вышла! – обрадовалась Галка. – Когда?

– Дней за пять до отплытия из Роттердама я зашёл к книготорговцу, – дон Альваро с хитроватой стариковской усмешкой наблюдал, как Джеймс на правах хозяина дома наполнял его бокал. – И с превеликим удивлением обнаружил две новые книги, повествующие о недавних событиях в Мэйне – доктора Эксвемелина и вашу. Книготорговец уверял меня, что они пользуются большим спросом. Я тут же купил обе, и скажу вам, нисколько не жалею о потраченных деньгах. Если доктор Эксвемелин, коего я не имел чести знать лично, много времени уделил подробному описанию здешней природы и…м-м-м…немного сгустил краски, описывая походы знаменитых флибустьеров, то ваша книга поразила меня документальной точностью. Это даже при том, что все события поданы в повествовании от первого лица, это весьма интригует. Читается, к слову, довольно легко. И эти дополнения в конце книги, где приведены выдержки из подлинных документов, указания, в каком архиве они хранятся… Вряд ли кто-то рискнёт оспаривать в суде приведенные факты, а ведь наверняка многим придутся не по душе ваши откровенность и точность. Иллюстрации же просто великолепны, даже в виде гравюр. Кто их делал?

– Мой брат, – Галкино радостное возбуждение можно было понять: она даже и не мечтала когда-либо написать и издать что-то стоящее.

– Он весьма талантливый молодой человек, сеньора, я рад, что вы цените его по достоинству. Как он? Как очаровательная сеньорита Исабель? Они ведь должны были повенчаться в Кайонне.

– У них уже дочь, – ответил Джеймс. – Милая маленькая крикунья… Вы к нам надолго, дон Альваро?

– С вашего позволения, господа, навсегда.

– В таком случае давайте немного растянем удовольствие и не будем сразу вываливать друг другу все радостные события, – с улыбкой проговорил Эшби. – Но выпить за встречу – святое дело.

– Ваше здоровье, господа, – испанец поднял бокал.

– Ваше здоровье, дон Альваро, – в один голос ответили Джеймс и Галка.

…Впереди по курсу предвиделись многочисленные шторма, рифы и мели, но у этих людей была путеводная звезда. Имя ей – надежда. Надежда на лучшее и полная неизвестность, ибо теперь-то они точно творили свою историю. Которой не было у нас.

Эпилог

Я долго ломала голову над тем, за каким чёртом «доброжелателям» приспичило строить новые миры. Но ключ к пониманию дал мне пароль к их почтово-отчётной программе. «Sanctuary». Английское слово, означающее «приют, убежище». Они готовили себе пути отхода из нашего мира, потому что он их отверг. Выплюнул, как кость, ставшую поперёк горла. Жаль, не довелось в этом процессе посильно поучаствовать. Впрочем, и новый, ими же созданный мир их тоже не принял. Мой личный вклад в это святое дело невелик, но я горжусь даже такой малостью.

Одно только осталось загадкой: почему они всё-таки сами ничего тут не наизобретали? Мозги вроде были при них, опять же – компьютеры под рукой. Связи с орденом иезуитов – кстати, весьма и весьма интересная организация. Даст Бог, ещё пересечёмся. Но почему-то изобретения требовались исключительно от тех, кого эти, блин, «доброжелатели» переместили в прошлое. Сами, что ли, допетрить не могли? Ладно, Бог им судья. Об одном жалею – что спросить уже не у кого…

Итак, мы в свободном плавании. Это совсем не то, чего хотели господа «доброжелатели», забросив сюда пришельцев из будущего. Но это именно то, что способно породить новый мир. И пусть он, как и мой родной, появился из грязи и крови. У истоков этого мира стоят пират с саблей и учёный с книгой. Он тоже имеет право на существование, как и многие другие миры. Это терра инкогнита, земля неведомая. Что нас ждёт теперь впереди? Бог его знает… Но у нас есть надежда, будущее, своя гавань в этом мире.

Я не могу знать, переживёт ли меня республика Сен-Доменг, или мне суждено, как Бенёвскому, погибнуть вместе со своим детищем. Капитаны правы: предстоит большая драка. Но мы не будем сидеть сложа руки и ждать, пока нас перережут господа «цивилизаторы». Мы придумаем новое оружие, получше стальных пушек Пьера. Мы пригласим со всего мира учёных, инженеров, вольнодумцев, философов, просто добрых работящих людей. Мы даже готовы выкупать христиан из алжирского и турецкого рабства, или даже немножко подраться с последователями пророка Мухаммеда ради освобождения людей, но населим Сен-Доменг. И в пятнадцать лет поднимем уровень образования до европейского. Мы уже ввели всеобщее бесплатное начальное образование. А со временем, глядишь, и выше можно будет прыгнуть. Вначале поторгуем сахаром, заодно по старой пиратской привычке потрусим испанцев, которым Сен-Доменг на правах суверенного государства уже объявил войну. Пусть наедут из Европы готовые кадры, и начнут под руководством Мартина создавать новейшее оружие, способное защитить пиратскую страну. Через десять-пятнадцать лет, а то и раньше, будут свои молодые кадры, и тогда нас уже не остановить. Сен-Доменг сможет торговать не только сахаром, но и высокими технологиями (естессно, не в ущерб себе), и под этим соусом самостоятельно выбирать себе союзников…

Опасность исходит лишь от «золотого тельца» – как бы не попробовали после всех военных обломов пустить в ход подкуп… Причард ведь намекал на такой исход. И сам же капитанам говорил: не покупайтесь на денежки других держав. Сунут вам тридцать сребреников, а потом, как дело будет сделано, кинут по всей форме. Мол, видал я такие фокусы. Не знаю, насколько внимательно прислушались к нему капитаны, но наша казна сейчас полна, и война с Испанией обещает богатые призы. Так что пока братва посылает подкупателей на фиг и нахально звенит золотом в карманах. А там, глядишь, ещё кто-нибудь богатенький захочет на нас наехать. Та же Англия, к примеру. Мне даже из Сен-Доменга слышно, как сэр Томас Линч, сидя в Порт-Ройяле, скрипит зубами… В общем, работы непочатый край.

Пятнадцать лет мира. Нам вполне по силам обеспечить это для населения Сен-Доменга, если учесть, сколько лихих парней к нам переехало со всего Мэйна. Около восьми тысяч братвы на десятках кораблей! Флот, достойный Европы! Но это означает, что нам, армии и флоту этой страны, светят пятнадцать лет беспрерывной войны. В том числе и дипломатической. Жестокой, беспощадной и бескомпромиссной, из которой мы обязаны выйти победителями. Иначе – смерть. Братва такой перспективе даже рада. Война – это добыча, которую можно прогулять в кабаках Сен-Доменга, Пти-Гоава или Кайонны. А ведь шесть лет назад при слове «война» они только отмахивались и говорили: это не про нас, ищите дураков в другом месте. Даже называли, в каком именно… Ещё дома, у Калашникова, по-моему, я читала про одно интересное государство. Парагвай. Точно не вспомню, но в общем… В девятнадцатом веке выбрали там одного умного президента. Он установил жёсткую вертикаль власти, поборол коррупцию и бюрократию, искоренил преступность, непомерно много денег тратил на образование, и так далее. В общем, всё то же, что сейчас делаем мы. То же самое делали два его преемника, и Парагвай превратился в самую успешную страну Южной Америки. А сильные державы, не заинтересованные в том, чтобы хоть кто-то хоть где-то вышел из-под их контроля, пошли войной на этот Парагвай. Обвинили президента в расстреле пары десятков, или сколько там было, человек, назвали его «кровавым палачом», а сами в ходе войны вырезали население Парагвая почти поголовно. И к началу двадцать первого века это не оазис образованных людей, прообраз будущего, каким его задумывали те парагвайские президенты, а насквозь коррумпированная беднейшая страна, где не продохнуть от наркоторговцев… Ещё пример? Югославия. Некогда одна из самых развитых стран Европы – где она? Стёрта с карты мира «точечными бомбовыми ударами» хреновых «миротворцев», крышующих всё тех же наркоторговцев. Есть повод задуматься, не так ли?[Вольно пересказанное Галкой по памяти реальное историческое событие. Война в Парагвае длилась шесть лет, с 1870 по 1876 год, и стоила жизни 85 % населения страны. Подробнее – у Максима Калашникова, в книге «Гнев орка».].

Я не хочу, чтобы Сен-Доменг стал Парагваем или Югославией семнадцатого века. И потому-то буду драться насмерть. С любым, кто посмеет тянуть к нам грабли. Буду драться не за свою гавань, не за торговые льготы, а за землю неведомую – за будущее. Без оборзевших «цивилизаторов», причёсывающих весь мир под свою гребёнку. Без валютных спекулянтов, ради забавы ввергающих в кризисы и нищету целые страны. Без ублюдочных местечковых царьков, готовых продать свою страну оптом и в розницу за личное – и весьма эфемерное – благополучие. Одним словом, за будущее без уродов. За него и умереть не жалко.

Странно слышать такие слова от пиратки, не так ли, дамы и господа?

Ну и пусть. На нашем гербе – абордажный крюк и сабля. Хорошее предупреждение любому, кто надумает точить на нас зубы. Пираты – это не парагвайские интеллигенты девятнадцатого века. Сами кого хошь сожрём, не подавимся. И это хорошо. Полезут – получат по морде раз, два, а на третий раз уже призадумаются. Некрасиво? Да. Нецивилизованно? Безусловно. Дико? Согласна на все сто. Но – с волками жить… Я никогда не принимала «общечеловеческие ценности» только потому, что они – при всей их внешней красоте – лишь маска. И горе тем, кто принимает эту маску за истину: за ней прячется рожа пирата-отморозка.

Ага, всё вспоминаю покойных Риверо, Джонсона и им подобных. Морган тоже, при всех его организаторских способностях, был изрядной сволочью. Жалко, Олонэ каннибалы съели, не довелось узреть этого урода в петле… Всех не перевешаю, но острастка для них уже есть. Они меня боятся, ненавидят, и правильно делают. Пока живу, буду давить этих гнид, где только поймаю…

Мы можем избежать массы ошибок, которые были допущены в моём мире. Это не убережёт нас от совершения новых, но мы по крайней мере хоть будем знать, от чего следует держаться подальше.

– Генерал, французский фрегат на горизонте!

Галка отложила перо. Столько лет уже здесь, а писать гусиными перьями как следует не научилась: все пальцы в чернилах. Как Джеймс умудряется не испачкаться во время письма? Загадка.

Эшби уже разглядывал гостя в свою подзорную трубу. Не так уж много кораблей под французскими флагами заходит в их гавань: власти Франции пока очень сдержанно относились к самопровозглашённой республике пиратов и вольных колонистов. Лишь несколько самых отчаянных купцов рискнули вести дела с "этими разбойниками", и дела эти, надо сказать, шли весьма даже успешно. Испанцы и голландцы теперь обходили эти воды десятой морской дорожкой, португальцы тоже косо смотрели на все эти дела, а англичане… Что ж, эти точно никогда своей выгоды не упустят. Сейчас в гавани стояли шесть торговых кораблей под английским флагом. Нейтралы… Джеймс слишком хорошо ведал цену английскому нейтралитету, и потому – никто из купцов этого не знал! – на стоящие в гавани корабли были наведены пушки скрытых за деревьями и кустами береговых батарей… Он молча, с загадочной улыбкой, передал подзорную трубу жене.

– "Экюель", – Галка тоже узнала этот фрегат и тоже улыбнулась. Но сдержанно: пока ещё неизвестно, с чем пожаловал господин д'Ожерон, сделавшийся по её милости безработным.

В любом случае судьба Сен-Доменга уже решена. Ещё месяц или два назад. Но узнать об этом им предстояло только сейчас. И у Галки заколотилось сердце… Даже если Франция отказала республике в признании, она не прислала бы сюда военную эскадру. Достаточно будет одного д'Ожерона, по которому пиратка не станет стрелять. А если всё в порядке, то тем более она будет рада видеть старого знакомого. Так что остаётся только ждать и надеяться.

На клотике «Гардарики» под республиканским флагом развевался адмиральский вымпел: его всегда поднимали, когда капитан была на борту. И д'Ожерон это знал. Потому шлюпка с «Экюеля» пошла не к пристани, а прямиком к красно-белому галеону… Галка отметила, как постарел д'Ожерон. Не имея никакого медицинского образования, она верно поняла и эту одышку, и легко краснеющее лицо: бывший губернатор бывшей французской колонии страдал от явного сердечно-сосудистого заболевания. Но при этом сохранял спокойствие, положенное любому дипломату. С чем он пришёл?

– Со щитом или на щите? – сразу спросила Галка, любезно поприветствовав его.

– Мадам, – с достоинством, которого не могла задавить и предательская одышка, произнёс д'Ожерон. – Указом его величества я назначен послом Франции в республике Сен-Доменг. Верительные грамоты я вручу вам на церемонии представления, по всей форме.

Только сейчас Галка во всей полноте ощутила смысл выражения "гора с плеч". Если судить по её посветлевшему лицу, до сего момента она таскала на плечах не одну гору, а Кавказ, Альпы, Пиренеи, Гималаи и Анды вместе взятые.

– Я думаю, месье Бертран, что вы привезли с собой не просто верительные грамоты, – сказала она, не скрывая радостной улыбки. – У вас в кармане билет в весьма интересное будущее, ожидающее наши страны. Если, конечно, не случится ничего…непредвиденного.

– Вы намекаете на эксперименты месье Лангера? – усмехнулся д'Ожерон.

– С вашего позволения, я бы сводила вас к нему в лабораторию…

…Мартин принял гостей не слишком дружелюбно: Галка и д'Ожерон умудрились явиться в самый неудобный момент. Этот немец вообще был сдержанным и корректным человеком, но не тогда, когда у него над душой стояло начальство, а двое помощников возились с запайкой какой-то стеклянной штуковины.

– Фрау капитан, – он по прежнему именовал её этим званием, хотя, Галку давно уже все знали как "генерала Сен-Доменга". – Вы не могли бы подождать минут десять?

– Никаких проблем, Мартин, – Галка сделала примирительный жест. – Месье Бертран, прошу вас, присаживайтесь.

– Это называется лабораторией? – хмыкнул д'Ожерон, разглядывая обстановку. – Старая казарма, к которой зачем-то пристроили ветряную мельницу.

– О, это непростая мельница, – хитро подмигнула ему Галка. – Она ещё намелет нам много интересного. Чего именно – Мартин расскажет… чуть позже, когда закончит возиться со своим стеклом.

Мартин, слыша это, недовольно хмыкнул, но промолчал.

– Готово, – сказал один из его помощников, державший длинными щипцами стеклянный пузырь странной формы.

– Теперь пусть остывает, – Мартин окинул суровым взглядом это изделие, внутри которого угадывались какие-то конструкции из тонкой проволоки. – А я займусь гостями… Итак, господа, добро пожаловать в наш сарайчик.

– Если у вас есть настроение, Мартин, расскажите господину послу о ваших успехах, – Галка, пользуясь тем, что д'Ожерон не видит её лица, весело подмигнула немцу.

– Я могу и показать, – немец снял прожжённый фартук и небрежно бросил его на грубый табурет. – Сейчас остынет стекло, мы подключим реостат… Да вот, мои помощники уже подключают.

Галка давно опознала в только что изготовленном стеклянном изделии примитивную лампу накаливания[Одни из первых ламп накаливания в нашем варианте истории действительно были изготовлены по этой технологии.]. Мартин экспериментировал, извёл кучу разной проволоки, но лучшая нить накаливания получилась из…карбонизированной хлопчатобумажной нитки. Медные контакты присоединили проволокой к клеммам реостата, сделанного немцем вручную. Силу тока измеряли снятым с его «опеля» прибором. Словом, конструкция была ещё та. Но лампа, закреплённая на деревянной подставке, всё же засветилась – сперва тусклым малиновым светом, а затем всё ярче и ярче…

– Достаточно, – Мартин остановил помощника, плавно перемещавшего деревянную ручку реостата. – Нравится? – это уже гостям.

– Как это работает? – удивлённо спросил д'Ожерон.

– Ветряк, который вы несомненно видели, соединён с электрическим генератором, – охотно пояснил Мартин, скромно умолчав о том, что это устройство тоже было свёрстано им вручную – по образу и подобию генератора из всё того же «опеля». – Механическая сила ветра преобразуется в электрическую, а та уже распределяется по металлическом проводникам на наши приборы. Кстати, воздух из стеклянного баллона откачан. Над этим приходится возиться, но теперь для нас это не проблема. Да, мы используем электричество не только для экспериментов с освещением, – усмехнулся немец. – Вот, взгляните.

В углу, на большом плоском камне, стоял какой-то агрегат. А на агрегате глухо клокотал медный котелок. Один из помощников Мартина снял с котелка крышку и помешал его содержимое длинной деревянной ложкой. По «сарайчику» расплылся запах каши с мясом.

– Печь тоже электрическая, – с холодной усмешкой пояснил немец. – Я сам гнул спираль и делал решётку. Две спирали сжёг, пока удалось создать стабильно действующую модель. Всё, что здесь есть – лишь экспериментальные образцы. Но деньги сюда вкладываются немалые, и уверяю вас, господин д'Ожерон, через несколько лет вы можете не узнать Сен-Доменг… Не желаете ли отобедать с нами?

– Электрический обед, – не без иронии проговорил д'Ожерон. – Честно сказать, даже немного страшновато… но интересно.

– Как видите, – сказала Галка, быстрее всех уничтожив свою порцию, – у нас есть неплохой задел на будущее. Это только кажется забавой, пока не вышло за пределы лаборатории. Но представьте себе множество таких вот "ветряных мельниц". Представьте электрические печи в каждой, даже самой бедной кухне. Или электрические фонари, освещающие улицы города. И энергия будет доставаться почти даром – тут в некоторых местах всё время ветер. Я уже не говорю о том, какие ещё вещи могут быть придуманы на этой основе. Так что история не окончена. Она только начинается.

– Но это будет уже ваша история, мадам, – сказал д'Ожерон, когда они покинули лабораторию. – Моё время на исходе. Строго говоря, меня прислали сюда умирать. Но я надеюсь ещё увидеть электрические фонари на улицах этого города, – добавил он с усмешкой.

– А я надеюсь дожить до таких же фонарей на улицах Парижа, – оптимистично заявила Галка. – Оно, конечно, смотрелось бы вовсе неплохо, но я думаю, не всё будет так, как мы хотим.

– Это естественно, – д'Ожерон вытер платочком покрасневшее лицо. – Мне стоило огромных трудов и нервов убедить его величество принять ваше предложение. Куба – само собой. Вы будете готовиться к походу здесь, а месье Дюкен – в Тулоне.

– Дюкен?!! – неподдельно изумилась Галка.

– Да, операция по захвату Кубы, назначенная на январь-февраль будущего года, поручена ему.

– О, это честь для меня!

– Командор Дюкен тоже сказал, что это честь для него – сражаться бок о бок с вами. Но вернёмся к делу. Когда я смогу получить документацию по нарезным пушкам?

– Да хоть сейчас, – проговорила Галка. – Кстати, его величество – это одно дело, а месье Кольбер… Как вам удалось его уломать?

– Не мне – его величеству, – д'Ожерон снова был вынужден вытирать платочком лицо: жара и болезнь…[В нашей истории Бертран д'Ожерон умер в 1676 году] – Король счёл, что ему гораздо выгоднее получить мощные пушки в обмен на признание независимости Сен-Доменга, чем брать эти же пушки силой. Но вы – вы не боитесь, что однажды сюда явится французский флот, вооружённый вашими же нарезными орудиями?

– К тому времени, как он сюда явится, у нас уже будет что-нибудь поинтереснее, – хитро подмигнула Галка. Она не стала рассказывать о химических опытах Мартина и об опытных образцах снарядов на пироксилиновом порохе. Всему своё время. – Но это пока лишь возможность, один из вариантов. К тому же, не самый вероятный. Мы отлично помним, в каким мире живём. Предательство – заразная болезнь, и я не уверена, что её не подхватят в Версале.

– Такова жизнь, мадам, и ничего с этим мы поделать не можем. Впрочем, вы из тех, кто любит бросать вызов судьбе.

– Удача любит безумцев, – рассмеялась женщина, и добавила уже серьёзно: – Вам лучше отдохнуть, месье Бертран. Всё хорошо, но с таким плохим сердцем на жаре делать нечего.

Вот и перевёрнута первая страница, написанная нашей рукой. Тяжело прокладывать свой курс. Ещё тяжелее – удержаться на нём. Ведь дон Альваро прав: мы должны любой ценой уберечься от соблазна превратиться в эдакую Чечню местного разлива. Иначе никакая Франция не спасёт нас от скорой и страшной гибели. Или – в лучшем случае – полуголодного прозябания на задворках истории. Мы, пираты, армия и флот этой страны, должны быть её щитом, а не нахлебником. Потому я и внесла предложение не отдавать всю власть в одни руки. И образовался некий триумвират. Я – генерал, глава совета капитанов. То есть, военного ведомства. В моей компетенции войска, флот, разведка с контрразведкой – Этьен всё-таки мастер своего дела, чёрт бы меня побрал! – и внешняя политика. К слову, разведка отстранена от выработки каких-либо государственных решений. Сбор информации, противодействие чужим разведкам – и ничего больше. Месье Аллен – глава торгового совета. Здесь всё ясно: промышленность, торговля. И Мартин – глава учёного совета. Пока его ведомство не имеет такого веса, как два других, но это заготовка на будущее. Скорое будущее.

А тем, кто всё-таки рискнёт являться к нам «с мечом», я готова напомнить неплохие стихи, которые недавно Влад записал мне в дневник.

 
Дрожите, лиссабонские купцы,
Свои жиры студёные трясите,
Дрожите, королевские дворцы
И скаредное лондонское Сити —
На шумный праздник пушек и клинка
Мы явимся незваными гостями,
И никогда мы не умрём, пока
Качаются светила над снастями![Александр Городницкий, «Пиратская»]
 

Пираты мы, что поделаешь…

Днепропетровск. 20 декабря 2007 г. – 14 мая 2008 г.