Текст книги "Земля неведомая"

Автор книги: Елена Горелик

Соавторы: Светлана Головко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)

10

Пепелище, руины… Испанский адмирал не находил слов, чтобы описать ад, царивший в его душе. Мало того, что эти проклятые воры разрушили красивый город. Они уничтожили верфь и либо унесли, либо сожгли все припасы, что заготовил сеньор губернатор к прибытию эскадры. А ведь после пятинедельного перехода – последняя стоянка была на Тенерифе – его корабли нуждаются в ремонте. Днища обросли, такелаж попорчен. Не говоря уже об истраченных продуктах, протухшей воде, и о заболевших в пути матросах… Хорошо хоть эта чёртова пиратка позволила горожанам увезти с собой продовольствие. Теперь команды могут подкрепиться чем-нибудь повкуснее солонины, запить свою трапезу чем-нибудь покрепче воды и грога, и выспаться на берегу. Благо, не все строения Сан-Хуана сгорели дотла. Что же до кораблей, то ничего не поделаешь. Придётся завтра после полудня сниматься с якоря, тащиться мимо враждебной Эспаньолы – будь прокляты эти французы! – на Кубу, и ремонтироваться там: ни одно из прочих береговых поселений Пуэрто-Рико не могло дать столь мощной эскадре всё необходимое…

– Неплохо, – Галка наблюдала столпотворение кораблей в бухте с индейской лодочки, притаившейся в береговых зарослях. – Стоят впритык, как мы тогда на Мартинике. Что ж, постараемся сделать так, чтобы их вахтенные заметили нас как можно позже…

Хоть она и была не по моде семнадцатого века загорелой, но с индеанкой перепутать её было сложновато. И всё же Галка рискнула лично отправиться в разведку с тремя метисами, изображавшими из себя рыбаков. В холщовой рубахе и изрядно поношенных холщовых же штанах, в обтрёпанной соломенной шляпе, Галка смахивала на мальчишку-метиса – если особо пристально не вглядываться. Джеймс пытался отговорить строптивую жёнушку от такого риска, но Галка твёрдо знала одну аксиому: пираты перестанут уважать капитана, который начнёт отсиживаться в каюте или прятаться за спины братвы. Потому и рисковала – хоть никогда не делала это необдуманно… Маскарад удался и на сей раз. Испанцы на одном из линкоров даже купили у них всю рыбу, и лодочка отправилась восвояси. Как будто за следующей партией товара. Тут не выдержали даже железные нервы Каньо, и он безапелляционно заявил: "Капитан больше не ходить к испанцы, или мой стрелять". Спорить с этим упёртым индейцем было бесполезно, и Галка не стала тратить время на напрасные пререкания. Осталась со своими. И, как выяснилось чуть позже, чутьё индейца не подвело: испанский адмирал как раз отдал приказ задерживать и обыскивать все судёнышки, подходившие к военным кораблям. Об этом сообщили всё те же метисы, под видом рыбаков шаставшие вокруг стоящих на якоре линкоров и попавшие аккурат под раздачу. Слава Богу, обошлось – ибо на этот раз все метисы были настоящие, а рыба свежая, ещё трепыхавшаяся. Так что пиратские разведчики благополучно вернулись. Но что было бы, обнаружь испанцы переодетую женщину? Правильно: тревога, арест, цепи, вонючий трюм…

А с темнотой, опустившейся занавесом над бухтой Сан-Хуана, началось самое интересное.

Вахтенные на испанских кораблях хоть и получили приказ быть предельно внимательными, но во-первых, они такие приказы получали ежедневно, а во-вторых, эти вахтенные только что вернулись с берега. Где как раз подкреплялись и запивали съеденное вином и ромом. Да и кто мог им сейчас грозить? Пираты-то наверняка уже прогуливают награбленное в портовых тавернах Санто Доминго – чтоб им провалиться, этим собакам, какую гавань отняли! А французы сами по себе, без пиратов, не располагают сколько-нибудь серьёзными силами, чтобы атаковать столь мощную эскадру. Даже стоящую на якоре. Единственное, чего следовало опасаться – диверсантов. Так этого на любом корабле, стоящем на рейде, должны опасаться. В первый раз, что ли?

Ветер к ночи не утих. Наоборот – задул крепче, с северо-востока. Корабли покачивались на волне, скрипел рангоут. Вахтенные вполголоса поругивали офицеров, которым взбрело в голову поставить на дежурство именно их, а не кого-то другого. Остальная команда ночевала либо на берегу, в чудом уцелевших казармах, либо на борту. Но приказ есть приказ, и вахтенные исправно вглядывались в темноту…

Где-то в начале третьего часа ночи, когда половина вахтенных уже клевала носом, с норд-оста подошли несколько кораблей. И если бы почти полная луна не пряталась за набежавшими тучами – видно, всё-таки скоро быть шторму – то эти корабли можно было бы разглядеть задолго до подхода к гавани. Но они шли с погашенными огнями и с выкрашенными в чёрный цвет парусами, так что испанцы-вахтенные подняли тревогу слишком поздно… Со стороны пиратов это была не просто несусветная наглость. Это был чистейшей воды экспромт, родившийся всего три часа назад на совете капитанов. Первоначальный план предполагал ясную лунную ночь и использование услуг диверсантов – дабы вырезать вахтенных, а затем беспрепятственно превратить захваченные корабли в подобие брандеров. Но пелена облаков, скрывшая луну, породила безумную идею: подойти с чёрными парусами вплотную и открыть огонь в упор, по крайним испанским кораблям. А если удастся сходу потопить их, так вообще замечательно. Прочие испанцы, даже если у них полные команды на борту, вряд ли смогут отреагировать достаточно оперативно, да и горящие товарищи наверняка помешают ответить как следует… Словом, пираты действительно стреляли почти в упор. «Гардарика», «Сварог» и «Перун», зажигая бортовые фонари, открыли огонь из всех орудий по левому борту. Нарезные – понятное дело, разрывными, по крюйт-камерам и орудийным декам, бронзовые – картечью по палубам… Один из фрегатов взорвался от первого же попадания. Двое других и линкор загорелись от сдетонировавшего на орудийных палубах пороха. Ещё один линкор, на котором, как оказалось, довольно быстро подняли по тревоге всех находившихся на борту, спешно понимал паруса и открывал порты. Но выстрелить ему не дали. Маленький бриг – «Акула» – выскользнул из-за кормы гиганта «Перуна». С его борта на палубу испанца и в открывающиеся орудийные порты полетели бутылки с зажигательной смесью… Причард едва успел отвести свой бриг подальше, как линкор с чудовищным грохотом взорвался. Очевидно, кому-то из его матросов повезло закинуть бутылочку в непосредственной близости от люка, ведущего вниз, в крюйт-камеру. А пиратские корабли снова открыли огонь из нарезных орудий… Иными словами, в бухте Сан-Хуана начался сущий ад. Пираты расстреливали испанские корабли, били их на выбор, а те либо не имели уже возможности ответить, либо огрызались нестройными залпами, причинявшими "проклятым ворам" небольшой ущерб…

…Адмирал наблюдал эту безрадостную картину с борта своего флагмана, огромного восьмидесятипушечного линкора. От беспощадного обстрела его прикрывали корпуса других кораблей эскадры: как чувствовал ведь… Значит, всё-таки прошляпили разведчиков. Но ведь иди знай, кто из этих проклятых рыбаков пиратский соглядатай. А посадить всех под замок – алькальд раскричится, и будет прав… Но какова наглость – разорить город, дождаться прихода эскадры, и методично предавать огню один корабль за другим! Ни один пират так не поступал! Значит, верно говорят об этой сеньоре, что она не столько разбойница, сколько полководец? И, стало быть, Испания потеряла Санто Доминго не по роковой случайности?

И почему – карамба! – власти, вместо того, чтобы назначать награду за её голову, не постарались привлечь эту даму на испанскую службу? Она ведь не так уж и плохо относится к испанцам. А Риверо… Что ж, португалец сам был виноват: не следовало ему столь бесчеловечно истреблять жителей французского городка.

А сейчас, глядя на горящие испанские корабли и удалявшиеся огни пиратской эскадры, адмирал думал об одной существенной детали: как его преосвященство архиепископ Мехико расценит этот инцидент. Ведь сейчас ни о какой экспедиции на Санто Доминго и речи быть не может…

– Вот теперь можно и выпить за победу, – Галка наблюдала тот же пожар в бухте с квартердека «Гардарики»: горящие корабли всё ещё перекрывали уцелевшим выход в море, и испанцы вряд ли способны пуститься в погоню раньше, чем часа через два. – В строю у них осталось кораблей не больше, чем у нас. Даже если помчатся за нами, то не догонят. А если и догонят, то им же хуже. Но я надеюсь, испанский адмирал – человек умный.

– Пить будем дома, Эли, – Джеймс приобнял её за плечи. – Ты не хуже меня знаешь: в нашем деле мало победить. Нужно ещё вернуться.

– Дорогой, не накаркай.

– Дорогая, ты ведь знаешь, какой я реалист, – улыбнулся Джеймс.

Галка рассмеялась в ответ: сторожевики для них уже давно не проблема, а вторую эскадру навроде только что разорённой Испания соберёт ещё очень нескоро. А если и соберёт, то вряд ли отправит в Мэйн. Испанцы уже не так опасны, как раньше. Но ухо востро держать всё-таки нужно.

Потому что у пиратов Мэйна есть не только враги, но и союзники.

11

– Отличный херес, – маркиз сегодня был не только великолепен, но и отменно предупредителен – сам наполнял бокалы, себе и даме. – Из вашей последней добычи, мадам?

– Нет, последний завоз от английских нейтралов, – с неподражаемой иронией ответила Галка. – Ваше здоровье!

Заведение, где они сейчас сидели, по мнению Ментенона мало подходило знатной особе. Обычная припортовая забегаловка. Всё отличие от прочих злачных мест города заключалось в том, что таверна была новая. А они – чуть не первыми её посетителями. Слуги суетились, разнося заказы. А за стойкой дымил трубкой хозяин, который не стал оригинальничать, делая заказ на резную вывеску…

– "Старый пират", – поморщился Ментенон, бросив мимолётный взгляд на хозяина. – Капитан Причард не подумал, что однажды само слово «пират» может оказаться не модным?

– Ну, маркиз, слово-то может и выйти из моды, а вот род занятий – навряд ли, – рассмеялась Галка. – Поверьте мне на слово: на свете ещё не скоро переведутся желающие попировать за чужой счёт.

– Вы настолько расширяете понятие "пират"? – не без удивления спросил маркиз.

– Да чего уже там мелочиться, – продолжала посмеиваться женщина. – Вот взять к примеру наши рейды. Грабим мы, а все сливки снимает Вест-Индская компания. Так кто же тогда пират?

– Вопрос риторический, – согласился маркиз. – И всё же я бы не стал обобщать. Вы же сами говорите: всё зависит от обстоятельств. У вас, например, был выбор, заниматься пиратством или чем-то другим?

– Был. Но вариант номер два мне не нравился ещё больше.

– Вот видите…

– Дорогой маркиз, – Галка сцепила пальцы «замочком». – А разве я пытаюсь выглядеть в глазах окружающих чем-то вроде ангела с крылышками? Разве прячусь за французский флаг – мол, все мои дела направлены на благо Франции, и потому оправданы?

– Нет, – признал Ментенон. – Однако, ваши действия отнюдь не позорят флаг Франции. Тот, кому удалось обратить в бегство самого де Рюйтера, уже не заслуживает наименования "пират".

– Но я и не отказываюсь от этого наименования. Более того: собираюсь в скором времени придать ему новый смысл, – Галка устремила на собеседника пристальный взгляд своих серых глаз. – Вы ведь не просто так пригласили меня выпить хереса и закусить каплунами.

– Конечно, мадам, – тонко усмехнулся Ментенон. – Мне – через моих английских друзей – стало известно, что директор конторы Вест-Индской компании, расположенной в Фор-де-Франс, получил из Версаля некое письмо…

Галка не случайно выбрала именно эту таверну и именно этот день. Двадцать третье октября тысяча шестьсот семьдесят четвёртого года. Ровно пять лет с тех пор, как впервые встретилась с командой «Орфея». Из сорока человек, высадившихся тогда на необитаемый островок, и двух невольных робинзонов, выжили и не убрались в Европу считанные единицы. Причард, Джеймс, Билли, Дуарте. Ну, и Галка с Владом, само собой. Большой и долгой посиделки не устраивали. Просто сдвинули кружки и молча выпили – за то, что прожили эти пять лет… Воспоминаниями тоже не увлекались. У всех собравшихся мысли были обращены в будущее. Чья-то мечта уже сбылась. Причард «бросил якорь», обзавёлся нехитрым, но вполне законным делом – открыл свою таверну. Пока гавань Сен-Доменга в руках пиратов – или французов, один чёрт – голодным он точно не останется. У Влада жена и дочь, он должен думать об их благополучии. Для Билли и Жозе всё было предельно ясно: для них Сен-Доменг уже стал «своей гаванью», а за своё они готовы были драться сколько угодно и с кем угодно. А вот для Джеймса и его оригинальной жёнушки начиналось самое сложное. Нужно было в первую очередь решиться на последний, важнейший шаг. И решиться – в данном случае – было как бы не труднее, чем его сделать.

Ещё не преодолена "точка невозвращения". Ещё можно сказать «нет», и всё вернётся на круги своя. Ещё есть возможность дать задний ход. Но не для Галки. То, что иной назвал бы "тактическим отступлением", она именовала другим словом. Куда более точно отражающем суть сего манёвра.

Предательство.

…Она преднамеренно задержалась сегодня в таверне, чтобы переговорить с Ментеноном наедине. Изысканный молодой человек ещё мог смириться с обществом Джеймса, на худой конец – Влада. Однако от прочих пиратствующих джентльменов старался держаться подальше, контактируя с ними только по мере необходимости. Но эта экстравагантная пиратка вызывала у него сложное чувство. Судя по всему, образование она получила блестящее, но манеры… и эта неописуемая привычка называть вещи своими, даже нелицеприятными именами… В общем, подарочек для приличного общества ещё тот. Но все действия этой дамы складывались в определённую, весьма сложную схему. Задумать многоходовую операцию, длящуюся уже третий год – такого не делал даже Морган. Но цель? Цель оставалась неизвестной. Ясно было лишь одно: пиратка объявила войну Вест-Индской компании, а в этой войне маркиз де Ментенон готов был участвовать на любых условиях. Впрочем, "на любых" – это слишком сильно сказано. Условия были очень даже неплохими, и отпрыск благородного семейства принял их без колебаний…

– Дворянчик с амбициями, – Причард соизволил поделиться своим мнением, когда молодой человек откланялся, оставив собеседницу в одиночестве. – С таким держи ухо востро… На чём ты его подловила?

– На амбициях, – Галка налила херес в два бокала – водилась тут и такая роскошь, для особо важных клиентов. – Он считает, что его незаслуженно засунули в нашу глухомань, и желает всем доказать, что даже здесь способен многого добиться.

– А ты собралась предоставить ему такую возможность?

– Ну… во всяком случае, он так думает, – тихо рассмеялась мадам капитан. – А я пока не стану его разочаровывать… Выпьешь за компанию?

– Я пью только ром, – процедил Причард. – А ты всё ещё не избавишься от сухопутной привычки хлебать что попало.

– Ну, тогда – за твоё здоровье, – усмехнулась Галка, пригубив. В самом деле, сегодня она и так достаточно выпила, хватит. – Знаешь, Причард, нас тяжело назвать добрыми друзьями. Но когда капитаны вчера собрались на совет, там кое-кого не хватало.

– Ни один корабль не может ходить в море вечно, – Причард прикурил трубку от свечки. – Ты сама однажды, если доживёшь, почувствуешь, что твоё время ушло, и пора уступить место молодым… Не возражай, – он сердито пыхнул трубкой. – Того Берегового братства, что я знал, больше нет. Я понятия не имею, какими силами тебе удалось сделать из них настоящее войско. Но парни верят тебе, как не верили никому в своей жизни… Ты знай, что до конца пойдут за тобой не все. Кое-кому не хватит соображалки понять, что время вольницы кончилось. Кое-кто начнёт тосковать по старым временам и порядкам. Моргана вспомнят, будут искать себе – и тебе – приключения на одно место. В общем, будь готова к тому, что придётся воевать не только с испанцами.

– Ну, это-то я знаю, – вздохнула Галка. – Только время прежнего Братства уйдёт в любом случае. Важно то, как оно уйдёт. А сейчас подворачивается отличная возможность…

– …бросить якорь?

– Намного лучше. Образно выражаясь, разобрать старые лохани и сделать из них мощный линкор. Это не шутка, Причард, я серьёзно. И шанс у нас есть. Пока ещё есть. Пока европейские державы не растаскали братву по своим флотам, а несогласных не начали развешивать на солнышке, с пеньковым галстуком на шее. И ты, старый чёрт, знал о возможности такого исхода ещё в Порт-Ройяле. Когда собирался давать тягу в Англию.

– У каждого свой метод, – ухмыльнулся Причард. – Кто-то пытается преодолеть обстоятельства, и расшибает себе лоб. А кто-то не пытается. И остаётся на обочине, пусть и с полным сундуком золота… Знаешь, почему я тогда, на острове, не отдал тебя сразу парням на забаву? Потому что этот твой чистоплюй наверняка полез бы заступаться за честь дамы, и я мог потерять отличного штурмана. Ты это знала, сукина дочь. Ведь ты гарантированно следила за нами несколько часов, а как ты разбираешься в людях, все в курсе. Я не прав?

– Прав, – улыбнулась Галка.

– А если бы ты ошиблась?

– Тогда парням пришлось бы через пару минут закапывать в песочек три или четыре трупа – в том числе и мой. Но я надеялась, что до этого не дойдёт, – на загорелом лице женщины появилось какое-то непонятное выражение. – Во-первых, я не ошиблась в Джеймсе. А во-вторых, Причард, ты тоже очень хорошо разбираешься в людях. Ты ведь с первой же встречи понял, что я неправильная. Не такая, как все.

Страшноватую рожу Причарда перекосило в хитрой усмешке.

– Только не говори, что благодарна мне за это, – хмыкнул он.

– Я и не буду ничего говорить, – Галка пожала плечами. – У меня для тебя небольшой подарочек. Можешь считать его моей благодарностью. – С этими словами она достала из-за пазухи два запечатанных письма. – Тут на днях один знакомый из Европы вернулся. И кроме последних сплетен привёз вот это. Я не читала, потому что письма предназначены не мне.

– А кому? Мне, что ли? – Причард, почуяв нечто странное, подался вперёд.

– Тебе, тебе. Ну, всё, хватит предисловий и воспоминаний. Держи. Читай. Думаю, новости будут приятными, – Галка с улыбкой отдала ему письма.

Причард впервые за долгие годы был так искренне удивлён. Но, когда он сломал печать на одном письме и прочёл первые же строки… Ни разу в жизни у него не дрожали руки. Ни когда он отправлял на тот свет офицеров «Орфея», подняв бунт на его борту; ни когда пиратствовал и убивал испанцев; ни даже когда команда сместила его и выбрала капитаном "эту сукину дочь". А сейчас… Он сходу прочитал одно письмо, дрожащими от волнения пальцами сломал печать на втором. Дошёл до корявой подписи внизу листа… и строчки вдруг распылись, потеряли чёткость.

"Да что же это? Старость, что ли?"

– Чёрт подери, но как…

Он хотел было спросить у Галки, как ей удалось разыскать его родню, только спрашивать было уже не у кого: лишь мелькнул силуэт в дверях таверны.

12

– Мальчик.

Доктор Леклерк настолько привык лечить огнестрельные, колотые и рубленые раны, что основательно запамятовал, когда в последний раз принимал роды. Однако, обстоятельства заставили его припомнить, как это делается… Голландка рожала на борту «Гардарики», в гостевой каюте, находясь фактически под арестом. Предосторожность не лишняя: попытка к бегству, причём, весьма опасная для здоровья, имела место где-то с месяц назад. Тогда Галка отчитала голландку за беспечность по отношению к нерождённому малышу, и получила шокирующий ответ: "Я ненавижу этого ребёнка, как ненавидела его отца. Я молю Всевышнего, чтобы этот ребёнок умер". "Что ж, – сухо ответила капитан Спарроу. – Если Всевышний вас не услышит, а это скорее всего и случится, я заберу ребёнка себе. Но теперь вы и шагу не ступите без моего дозволения. Понятно?" И приставила к ней толстую негритянку Жоржетту – в качестве прислуги и охраны… Когда доктор поднял Галку среди ночи, та сперва даже не поняла, в чём дело. А когда поняла, помчалась за ним – исполнять обязанности медсестры, в режиме "подай-прими".

Измученная голландка, стиснув зубы, упрямо отвернулась от орущего мокрого комочка. Доктор, покачав головой, положил новорожденного на руки Галке.

– Мальчишка, – рассмеялась она, пытаясь этим смехом скрыть нешуточное волнение. – Да ещё такой голосистый. Точно будет капитаном!.. Жоржетта, у тебя на примете есть кормилица?

– Как же не быть? Конечно, есть, – отозвалась негритянка. – Моя дочь полгода как родила. Хотите – можете за ней хоть сейчас послать.

– Вот управимся, езжай на берег и привези её сюда, – кивнула Галка. – Я распоряжусь насчёт шлюпки.

– Да, да, с этим желательно поторопиться, – кивнул доктор. – Жаль, что я не подумал об этом раньше. Но я полагал, что мать не откажется его накормить…

– Бросьте, месье, – Жоржетта своей специфической фамильярностью слегка напоминала Галке Мамушку из "Унесённых ветром" – знает своё место, но всегда остаётся при собственном мнении. – Уж я-то на своём веку повидала. Лучше хорошая мачеха, чем плохая мать, поверьте. А эта, – кивок в сторону голландки, – дура набитая – прости, Господи – и другим своим детям будет хуже всякой мачехи.

"Не в бровь, а в глаз, – пока ребёнка купали и пеленали, Галка то и дело косилась на голландку. – А если пацан в неё удался, будет мне головная боль на всю жизнь. Но… я не этого боюсь. А того, что горе-мамаша может передумать".

Мамаша не передумала. Едва только доктор позволил ей покидать каюту, заявила, что собирается вернуться домой. Без сына. Которого, к слову, со дня его рождения даже не видела. И Галка, понимая, что никакие уговоры не подействуют, молча положила перед ней лист бумаги и перо. Слова словами, а лишняя страховка не помешает. Да и для голландки это было последним испытанием, намёком, что ещё возможен возврат. Но… Аннеке Бонт в присутствии трёх свидетелей написала отказ от сына, забрала шкатулку с драгоценностями – с теми самыми, которые дарил ей ненавистный пират – и была такова.

– Скатертью дорожка, – пробурчала себе под нос Галка, наблюдая, как голландка спускается по штормтрапу в шлюпку.

– Не суди её так строго, Эли, – сказал Джеймс. – Если бы ты знала, как сурово относится к внебрачным детям протестантская церковь, то поступок этой женщины не показался бы тебе таким чудовищным.

– Значит, она отказалась от ребёнка – своего ребёнка! – лишь бы её дома не поставили в угол? – криво усмехнулась Галка. – На её месте я бы послала всех к чёрту, но малого бы никому не отдала.

– То ты, – Эшби заглянул ей в глаза. – И вообще, я не уверен, что ты в принципе могла бы оказаться на её месте.

– Ты как всегда прав, дорогой, – Галка потёрлась щекой о его плечо. – Ну, раз так всё сложилось, и у нас теперь есть приёмный сын, то давай думать – где и как будем его содержать. Хотя бы по первому времени. Впереди крупное дельце, и я не хотела бы рисковать его жизнью. Поручить его Исабель?

– Возможно и так. С другой стороны, если у нас не получится… – задумался Джеймс. – Я не исключаю такой возможности, Эли. Так вот: если у нас не получится, то малыш на берегу будет в ещё большей опасности, чем у нас на борту.

– Значит, придётся возить его за собой, ничего не поделаешь…

– Эли, я не был так дружен с Требютором, но я сделаю всё возможное, чтобы его сын вырос достойным человеком. Маленький Джон…

– Жан, – лукаво улыбнулась Галка.

– Неважно, как мы будем его называть, дорогая, – в голосе Джеймса прорезалась ирония.

– Ага, – кивнула Галка. – Папа англичанин, мама русская, а сын француз. Ситуёвина – зашибись. Просто анекдот какой-то.

– Эли… – Джеймс изобразил нечто вроде стона отчаяния. – Я с ума сойду, если ты ещё и ребёнка научишь так выражаться.

– Да ладно тебе, Джек, – теперь Галка рассмеялась в голос. – У нас с тобой теперь будет разделение труда: ты будешь учить Жана хорошим манерам, а я – плохим. Что-нибудь из этого ему в жизни точно пригодится…

Кое-кого удивляет, что наша карибская братва достаточно быстро превратилась в настоящий флот. Меня тоже это удивляло. До поры до времени. Пока я не поняла, что у меня есть один мощный союзник.

Море.

Море со своим тяжёлым характером каждый миг испытывает нас на излом. И, чтобы выжить здесь, мало быстро махать саблей, метко стрелять или ловко драться в рукопашной. Здесь не выжить без умения работать в команде. Море сплачивает людей так, как на суше их способна сплотить только сильная идея. И если раньше здешние пираты, получив свою долю добычи, быстро забывали о том, что они команда, то сейчас кое-что изменилось. Эскадры-то какие! И берём мы противника не столько числом, сколько умением, которое очень сильно зависит от сплочённости. Этим мы и отличаемся от сухопутной братвы, которая, чуть запахнет керосином, сразу накладывает в штаны и разбегается в разные стороны. Им никогда не стать настоящей силой.

Мы – стали.

Вечером того же дня Галка получила письмо. И по тому, как внезапно побледнела, подобралась жена, Джеймс понял: вот он и настал, решающий момент.

– Ты боишься, Эли? – спросил он.

Галка провела ладонями по лицу – будто умываясь. Откинулась на спинку резного стула. Затем посмотрела в окно каюты. Там, за кормой стоявшей на рейде «Гардарики», драгоценным рубиновым ожерельем светился закат. "Ветер будет, – подумалось вдруг. – Если западный, то плохо…"

– Джек, мне все эти годы было страшно, – едва слышно прошептала Галка. – Только пойти у страха на поводу означало смерть. Поэтому я…

– …сама держала страх на поводке, – мягко улыбнулся Джеймс. – Потому весь Мэйн знает тебя как капитана Спарроу, которая самого чёрта не боится. Но я сейчас говорил об этом письме. Тебе страшно делать шаг за черту, из-за которой уже не будет возврата.

– Да, Джек, – Галка посмотрела на мужа со странной смесью любви и сожаления. – Знаешь, чего я боюсь? За этой чертой слишком многое будет зависеть не от нас. Я готова предложить Франции довольно выгодный вариант, от которого сложно отказаться. И если Франция его не примет – а это возможно: король не с той ноги встанет, месье Кольбер будет не в духе, Англия подумает и снова влезет в войну против коалиции – то жить нам останется недолго. Тогда – всё напрасно. Все эти годы, что я ломала через колено себя и других… Джек, что мне тогда останется делать? Только поднимать чёрный флаг и воевать против всех. Опять-таки, недолго.

– Но это будет куда более мужественный поступок, чем просто сдаться на милость великих держав, – Джеймс – невиданное дело! – присел на краешек стола. – Я уверен, многие пойдут за тобой. Пусть это будет конец нашей истории, но зато какой громкий!

– Не обольщайся, Джек, – горько усмехнулась Галка. – Уж кто, кто, а мы в своём двадцать первом веке навидались, как из нормального человека делают в лучшем случае посмешище, а в худшем – чудовище. Подчистят архивы, нарисуют фальшивки, скроют или уничтожат то, что не вписывается в их схемы – и будь здоров. При одном упоминании твоего имени будут плеваться и ругаться. Причём, заметь: распространять лживые байки будут люди, которым тем же манером создадут имидж честных и непредвзятых… Вот с этим как воевать прикажешь, солнце моё?

– Эли, это пока ещё далёкая перспектива.

– Да? А вот это как тебе понравится? – Галка с мрачным смешком достала из шкатулки, стоявшей на столе, пухлый бумажный пакет со сломанной печатью. – Мой доверенный человек пишет из Голландии, что Хорн издал брошюрку некоего доктора Эксвемелина. С описанием панамского похода и намёком, что это прелюдия к выпуску полноценной книги. Вот один экземпляр. Ты прочитай, дорогой. Только сразу предупреждаю – посуду и окна не бить.

Брошюрка была не слишком толстая, без твёрдого переплёта, с красивым корабликом на обложке. Джеймс пролистал, бегло прочёл пару страниц. Нахмурился. Пролистал дальше, остановился, прочёл внимательнее пару абзацев… и с непечатным ругательством швырнул брошюру на стол.

– Мерзкая ложь! – возмущённо воскликнул он. – Господи, какой же он лжец и клеветник! Знал бы, что он напишет о тебе такое – прирезал бы, и плевать, что мог мне наговорить после этого Требютор!

– Но эту "мерзкую ложь", мой дорогой, читают в Европе, и принимают за чистую монету, – пожала плечами Галка. – Кто знает, что это фальшивка? Только мы с тобой, д'Ожерон, пара тысяч жителей Панамы, да ещё наша братва. А люди в Европе читают и думают: и носит же земля такую тварь, как эта Спарроу… В моём мире – точнее, в восемнадцатом веке моего мира – чтобы удержать людей от миграции в Россию при императрице Екатерине, в Европе издавали что-то наподобие. Со всякими жутями про кровожадных русских и даже "свидетельствами очевидцев" про то, как эти варвары не брезгуют закусить случайным прохожим… Но тут что-то не так. Не клеится что-то. Насколько я знала этого доктора, он любитель слегка приврать, но подобную чушь никогда бы не написал. И не издал.

– Эли, я боюсь предположить, что это дело рук моих соотечественников. Они не могут отомстить тебе силой оружия, и предпочли пустить в ход грязный приём. Но как ты думаешь ответить? Я бы подал в суд на автора и издателя.

– Как говорят мои соотечественники, клин клином вышибают, – хмуро произнесла Галка. – Поглядим, как там управится в Голландии мой человек. Я дала ему достаточно денег и указание их не жалеть. А это значит, что Хорна он уломает… Дорогой, не переживай, – она встала и обняла его. – Если это сделали англичане, то им же хуже. Их месть – это месть неудачников. А мы плюнем на них с высокой горки и продолжим своё дело.

– Значит, ты решилась, – Джеймс погладил её по выгоревшим на злом солнышке Мэйна волосам.

– Я давно решилась. Осталось только послать свой страх куда подальше и действовать.

– Тогда возвращаемся в Алькасар де Колон. В полночь нас ждут. И не думай, будто ты пойдёшь туда без меня.

– Я люблю тебя, Джек…

Плеск воды, бьющейся о борт «Гардарики», скрип рангоута, негромкая песня, доносившаяся из кают-компании… Это был их мир, их дом. И за этот мир, этот дом они готовы были сражаться с кем угодно.