Текст книги "Земля неведомая"

Автор книги: Елена Горелик

Соавторы: Светлана Головко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

10

Новости в век флибустьеров распространялись далеко не так быстро, как хотелось бы. Чтобы губернатору Тортуги и Сен-Доменга списаться, скажем, с Мартиникой, и получить ответ, требовалось от двух недель до месяца – в зависимости от погоды, направления ветра и настроения испанцев. Или пиратов. Или и тех, и других одновременно. А что уж говорить о почте в метрополию? Пока получишь ответ из Версаля, могут пройти месяцы. Это вам не электронная почта. Раз – и письмо уже на другом конце света. Нам, привыкшим в век информации получать новости из интернета «с пылу с жару», сложно это понять. Трудно представить, как в те времена люди могли быть так оторваны друг от друга. Но это факт, от которого не деться. Хотя, даже сейчас можно получить по электронке письмецо, отправленное пару месяцев назад. «Застряло в проводах», админ напился, сервер глючит, вирусы заели, ну, и прочая сетевая мистика, на которую можно смело махнуть рукой. В семнадцатом веке отправитель, находившийся на Антильских островах, не был даже уверен, что его письмо вообще дойдёт до адресата… Словом, когда в Европе уже полным ходом шла драка, в Мэйне ещё было относительно тихо. Все губернаторы прекрасно знали, что идёт подготовка к войне, но лишь немногие из них были в курсе, на кого набросится ставшая такой жадной Франция. Все были уверены, что на Испанию, и благородные сеньоры тщательнейшим образом вооружали свои корабли и форты. Точно так же поступали их союзники голландцы. Кое-кто даже закидывал удочки, дабы переманить на свою сторону хотя бы часть пиратов. Господин Оттеринк, губернатор[Правильнее – директор. Дирк Оттеринк – реальное историческое лицо, был директором до 1673 года. ] Кюрасао, уже засылал на Ямайку и Тортугу своих агентов с каперскими свидетельствами. Кое-кто из пиратов польстился на дешёвые патенты. Кое-кто из агентов целенаправленно искал встречи с прославленными капитанами. К примеру, к Галке, Билли, Дуарте, Требютору и Причарду подкатывали как минимум по паре раз. И были посланы…ну, скажем так – обратно. Эти пятеро не были бы столь известными капитанами, если бы не умели видеть дальше собственного носа. А голландцам, как союзникам Испании, в будущей войне светила роль богатенькой добычи. У Галки имелись и иные мотивы послать голландцев куда подальше. Этические. Она хоть и была пираткой, но считала зазорным метаться от одной страны до другой. Прочие капитаны ничего зазорного в том не видели. Тот же Причард, было дело, служил Англии. Теперь служил Франции. Если бы было выгодно – переметнулся бы к голландцам. Но дело обстояло именно так, что мало кто из известных капитанов Мэйна решился взять голландский патент, чтобы оказаться потом на пути у своих зубастых коллег под английским или французским флагом. Испанцы не рисковали выдавать пиратам свои комиссии, хотя бы потому, что чуток получше знали их хроническое непостоянство. Ну, и старая нелюбовь к англичанам с французами вообще. Однако, они тоже не сидели сложа руки, и потому господам капитанам приходилось быть настороже…

Билли самым тщательным образом следил за матросом, которого привела Галка, но, что самое интересное, ничего не выследил. Этьен Бретонец отличался от прочих пиратов разве что умом, достойным капитана, но свой ум он как-то не афишировал. Гулял, как все. Ром хлестал – дай Бог боцману столько выпить. С ног, бывало, падал. Но ни разу ни о чём ни с кем по пьянке не трепался, как это частенько случалось с иными матросами. Билли так же добросовестно проверил историю этого Этьена, и вызнал, что тот действительно ходил с Требютором, и действительно был списан на берег за драку с "канцелярской крысой". Но вот история появления Бретонца в команде Требютора наводила на странные размышления. За день до отплытия в бухту Пор-Куильон, где Морган собирал капитанов для похода на Панаму, один из матросов «Сен-Катрин» был убит в трактирной драке. Конечно, Требютор мог бы обойтись без одного человека, но на всякий случай решил кого-нибудь нанять. И нанял именно Этьена. А этот Этьен, что самое интересное, оказался одним из тех, кто постоянно крутился около матросов «Гардарики» и «Орфея», и даже завёл среди них друзей. Билли его не помнил: Бретонец отирался около соотечественников-французов. Но полученные сведения на ус намотал, и продолжал отслеживать действия этого типа.

А в конце июня, как раз, когда эскадра капитана Спарроу вернулась с хорошей добычей – попаслись на торговых путях у берегов Кубы – д'Ожерон получил от губернатора Антильских островов де Бааса официальное письмо о вступлении Франции в войну против Голландии.

– И союзных ей стран, – добавил он, комментируя от себя полученную новость троим капитанам, которых он счёл нужным вызвать к себе в связи с этим событием – Галке, Билли и Требютору. – Так что у нас с вами развязаны руки для военных действий как против голландских колоний, так и против испанских. Ибо Австрия здесь колониями ещё не обзавелась. Англия – наш союзник, так что прошу вас, поаккуратнее с английскими каперами.

– Ясно, – сказала Галка. – Но у меня есть встречный вопрос: мы вольны сами выбирать цели, или нам их будут указывать?

– Господин де Баас отписал мне, что ему желательнее всего было бы собрать флот для атаки на Кюрасао.

– Логично, однако для этого понадобится поддержка регулярного флота. Хотя, зачем Франции этот остров, откуда из-за нехватки воды сбежали даже испанцы?

– Эскадра ожидается в скором времени, – ответил губернатор, уклонившись от ответа на последний вопрос. – Кто во главе её, не представляю. Возможно, сам де Баас. Возможно, её передадут под моё командование. Возможно, командование объединённой эскадрой будет передано офицеру, прибывшему из метрополии. Я не знаю. Но на всякий случай… Прошу вас, поймите меня верно, господа. На всякий случай я приготовил для вас офицерские патенты службы его величества короля Франции. Ситуация может быть непредсказуемой, и я не хотел бы, чтобы кто-либо из вас стал жертвой недоразумения.

– Надеюсь, этот всякий случай не наступит, – процедила Галка. Все присутствующие хорошо знали, как ей не хочется идти на официальную службу. – Или наступит как можно позже.

– А по мне так всё равно – что с офицерским патентом, что без него, – заявил Требютор. – Спору нет, вольной птицей быть лучше, но ведь чем чёрт не шутит, а? Вдруг да и пригодится эта бумажка.

– Может быть, – Галка имела на этот счёт своё мнение, и отказываться от него не торопилась. – Ещё ничего точно не известно, так что давай, Франсуа, оставим гадание цыганкам. Пусть сперва явится…это официальное лицо, а там уже решим, что, куда и как.

Острый, испытующий взгляд д'Ожерона, последовавший за этими словами, ничего хорошего не означал. Так оно и вышло: после беседы губернатор попросил Галку задержаться.

"Синдром Мюллера-Штирлица, – Галкины мысли в таких случаях всегда были едкими, как кислота. – Обязательно надо поговорить без свидетелей… Ладно, послушаем откровения месье д'Ожерона".

– Капитан, я понимаю ваше нежелание подчиняться приказам вышестоящего офицера, – д'Ожерон пригласил её присесть. Разговор обещал быть малоприятным, так хоть провести его следовало в более комфортных условиях. – Однако, военное время налагает на всех нас кое-какие обязательства. Даже мне, если я получу такой приказ, придётся снаряжать свой «Экюель» для войны. Вы же, как выразился капитан Требютор, вольные птицы. Каперское свидетельство ещё не означает вашего лояльного отношения к Франции, его выдавшей. Потому неудивительно, что господин де Баас требует гарантий.

– Моего честного слова будет недостаточно? – голос Галки, в отличие от её мыслей, был бесцветен.

– Для меня – вполне достаточно.

– Но не для де Бааса. Ясненько. Попробую сама его уговорить, если явится именно он.

– Боюсь, что он в данном случае сам лишь исполнитель приказа.

– Месье д'Ожерон, – эта маленькая женщина была не только пиратским капитаном, но и политиком, в чём губернатор уже имел не один случай убедиться. – Давайте рассуждать логически. Мы с вами живём в таком захолустье, что законы метрополии здесь практически не работают. Что бы мы тут ни творили, в Европе это всё равно интерпретируют как угодно в зависимости от обстановки. Могут приказать повесить за пустячное нападение на купца, а могут и не заметить разграбления целого города. Потому… Будем циниками, месье д'Ожерон. Война только началась, и нам сойдёт с рук любой рейд против Голландии или Испании. Надеюсь, присланный из Франции офицер это понимает.

– Я также на это надеюсь, но, честно говоря, весьма слабо. Вы правы, мы живём в захолустье. И из Франции могут прислать офицера с более чем захолустным мышлением, которого решили не допускать к европейскому театру военных действий. Так что будьте готовы ко всему, – сказал губернатор. – Лично я не обольщаюсь, и готов быть посредником в случае возникновения конфликтной ситуации.

– Постараюсь обойтись без конфликтных ситуаций, – пообещала Галка.

– Надеюсь, вам это удастся…

Надежды надеждами, а Галка предпочитала в таких случаях руководствоваться принципом Кромвеля: "На Бога надейся, но порох держи сухим". Тут губернатор сто раз прав: пришлют какого-нибудь амбициозного провинциала, и конфликт с пиратами неизбежен. А это последнее, чего хотел бы добиться д'Ожерон. Оставалась лишь слабая надежда на благоразумие губернатора Антил де Бааса, да на адмирала всё тех же Антил д'Эстре. Этим тоже ссора с пиратами была нужна, как телеге пятое колесо, потому сами постараются как следует проинструктировать явившегося офицера. Мол, здесь свои законы. "Не получилось бы как у Сабатини, – подумала Галка, возвращаясь на корабль, – когда парижский барон начал размахивать полномочиями и играть с капитаном Бладом по своим правилам. И чем это закончилось?… Если и нам тут такое светит, я не знаю, что сделаю с этим французом… Ну, ладно, он ещё не приехал, чего я, в самом-то деле, заранее в воинственную позу становлюсь? Только потому, что д'Ожерон такой пессимист? Хотя, лучше быть готовой к любому исходу событий…"

11

Здесь не зря зашла речь о медлительной почте семнадцатого века и расстояниях, казавшихся тогда огромными. Как сказал д'Ожерон, прибытие королевской эскадры ожидалось «в скором времени». Но он забыл уточнить, насколько растяжима была означенная им величина. Пока в Кайонну наконец пришло письмо с уведомлением о сборе всех союзных кораблей на Мартинике, Галка успела не только пограбить испанцев около Санто Доминго, но и сходить в дерзкий рейд на Мериду. Её разведка сработала отлично: подкупленные торговцы распустили слух о готовящемся походе пиратов, и не преминули в своих письмах компаньонам упомянуть об активности индейцев – пиратских союзников – в районе Кампече. Пока испанцы собирали войска там, Галка навестила Мериду. Бой с гарнизоном для пиратской армии – да, уже армии! – какой-то особой задачей не стал, и город оказался в их руках за какие-то три часа с момента первого обмена выстрелами. За некоторыми исключениями повторилась история с Панамой: знаменитая пиратка под страхом расстрела на месте запретила мародёрство, собрала глав богатейших семейств Мериды[Кампече, Мерида – города на полуострове Юкатан. ] и методично их ограбила. После чего благополучно вернулась к своим кораблям у побережья, отбила атаку подошедшего отряда испанцев, погрузила трофеи и отчалила на Тортугу. Где поделившие добычу пираты гуляли месяца четыре – столько было захвачено всякого добра. Некоторые из них, самые практичные, за два последних рейда накопили так много, что теперь могли возвращаться домой обеспеченными людьми. Галка удерживать их не стала. Хотят уйти на берег – пусть идут. Дай Бог им удачи и в мирной жизни. Но в конце 1672 года она всё-таки решила подготовить рейд на Картахену, отложенный из-за отсутствия необходимых средств. Ведь поход на Мериду она затеяла исключительно ради золота, на которое можно было купить и оснастить хорошие корабли.

А ещё Галка разослала знакомым капитанам письма, приглашая их принять участие в "весьма прибыльном деле". С губернаторами связываться, как Морган, не стала: во-первых, Линч до сих пор не может простить ей потерю трёх лучших кораблей, а во-вторых, иные губернаторы, преследуя какие-то личные цели, могут и запретить своим каперам присоединяться к эскадре тортугской авантюристки. Самим, мол, нужны. Но письма были направлены непосредственно капитанам, и к началу января 1673 года в Кайонской бухте собрался пиратский флот бортов в пятьдесят.

– Солидно, – д'Ожерон, увидев поутру в бухте сие зрелище, невольно проникся уважением: такого флота не собирал даже Морган. – Честно говоря, не ожидал… Что ж, – сказал он своему секретарю, – пригласите ко мне мадам Спарроу. Нужно обсудить кое-какие новости.

…А Галка, пока губернатор считал корабли собранного ею флота, успела уже переговорить с прибывшими капитанами. Цель похода вслух не объявила, но обнадёжила – мол, братва, вы меня знаете, я грошовых дел не затеваю. И вообще, давайте подождём хороших новостей от д'Ожерона. Новости себя ждать не заставили: письмецо с печатью губернаторской канцелярии доставили с берега ещё до полудня.

– О, вот это, я понимаю, оперативность, – хмыкнула Галка. В последнее время настроение у неё было приподнятое: за что ни бралась, всё удавалось. Но и предчувствие беды, тенью скользившее по краю сознания после похода на Мериду, усилилось. – Соберёмся сегодня на «Гардарике» на закате, раньше всё равно не получится.

– Добро, – ответил за всех один из капитанов, англичанин. – Ждём тебя с хорошими новостями.

На этот раз на берег её сопровождал Эшби. Галка была благодарна мужу не только за то, что он во всех перипетиях выступал в роли её ангела-хранителя, но и за воистину ангельское терпение. Ну, сами посудите: жена – адмирал пиратского флота. Что автоматически подразумевает совершенно невыносимый характер, кочевой образ жизни и полнейшую неизвестность относительно завтрашнего дня. Она уже переболела лихорадкой, была дважды ранена, и чуть не угодила в плен к испанцам, когда однажды отправилась в рискованный разведрейд. Каким чудом ей удалось тогда уйти от погони, не знал никто, даже сама Галка… И как, по-вашему, можно жить с таким вот счастьем? Другой мужчина уже давно бы сбежал. Однако Джеймс не только не имел ничего против подобной семейной жизни. Он весьма даже комфортно себя чувствовал в роли штурмана при жене-капитане. Может, потому, что был начисто лишён честолюбия. Может, просто потому, что любил её. Может, по обеим причинам сразу. Этому не мешало и то, что за два года у них не появилось ребёнка. Эшби, что, в общем-то, странно для дворянина семнадцатого века, искренне считал это подарком судьбы: их с Галкой – пиратов, ни кола, ни двора – ребёнок связал бы по рукам и ногам. И на берегу не оставишь – могут похитить – и в море не возьмёшь. Могут убить вместе с родителями. Так и жили друг для друга, и обоих это вполне устраивало.

Д'Ожерон принял их в саду, а не в кабинете: время неурочное. Да и розы, черенки которых привезли из Франции два года назад, радовали глаз своим первым цветом. Как не побаловать таким зрелищем столь желанных гостей? Тем более, что разговор предстоит нелёгкий.

– Великолепно, – сказал губернатор, намеренно не переходя пока к главной теме. – Маленький кусочек настоящей Франции на этих островах, не так ли?… Впрочем, для вас это не так значимо.

– Цветы прекрасны, месье д'Ожерон, вы правы, – согласилась Галка. – Но вы позвали нас не для только того, чтобы мы на них полюбовались.

– Беседа обещает быть не такой приятной, как бы мне хотелось, – предупредил д'Ожерон.

– Ну, нас этим сложно удивить. Не так уж много приятного в жизни пирата, согласитесь.

Губернатор был согласен. Ещё бы ему не согласиться! Ведь не так уж и давно – каких-то двадцать лет назад – он сам был буканьером и немножечко пиратом. Лишь благородное происхождение да влиятельные родственники позволили ему подняться по карьерной лестнице. Если бы не это, сам был бы сейчас пиратским капитаном.

– Мною получено письмо от господина де Бааса, – д'Ожерон не стал показывать бумагу гостям, видимо, там было ещё и кое-что личное, что напрямую мадам капитана не касалось. – Нам предписано идти к острову Мартиника.

– "Нам"? – это словечко заметили оба гостя, но первым отреагировал Эшби.

– Да, – кивнул француз. – Нам. Я на своём корабле с удовольствием присоединюсь к вашей эскадре, мадам, – он слегка кивнул Галке. – Хоть я и не так хорош в роли капитана, как в роли губернатора, но мой «Экюель» в вашем распоряжении.

– Почему вы сочли это плохой новостью, месье д'Ожерон? – поинтересовалась Галка. – Только из-за того, что вы изрядно подзабыли, как управлять кораблём?

– Как раз это волнует меня во вторую очередь, мадам. Дело в том, что из Ла-Рошели пришли три линейных корабля под командованием господина де Шаверни[В нашем варианте истории таковой персонаж (по крайней мере в Карибском море) отсутствовал. ], а я имею несчастье знать этого человека.

– Понятно, – намёк губернатора был прозрачнее некуда. Галка сразу настроилась на худший вариант. – Но господин де Баас, надеюсь, найдёт окорот на этого типа?… Или нет?

– Тон письма настроил меня весьма пессимистически, мадам, – уклончиво ответил губернатор. – Приказ готовить «Экюель» к военным действиям поступил от де Шаверни, и раз господин де Баас не вмешался, то я делаю неутешительный вывод.

– Куда же задвинули д'Эстре, хотела бы я знать…

– Его вызвали во Францию. Увы, придётся иметь дело с весьма неприятным человеком.

– Если вам не трудно, месье д'Ожерон, охарактеризуйте этого… нового командующего, – Эшби хоть и впервые слышал о де Шаверни, но имел подозрение, что может повториться история из его собственного прошлого. Но капитана «Уэльса» они благополучно отправили на дно. А с этим что в подобном случае прикажете делать?

– Начну с того, что он имеет к морю весьма поверхностное отношение, – д'Ожерон поморщился. Он сам был далеко не ангел, особенно во всём, что касалось денег, но, оказывается, случались типажи и похлеще. Причём, намного. – У него "сильная рука" при дворе его величества, чем наш герой и пользуется без зазрения совести. Умён, но чрезвычайно высокомерен, что делает его совершенно невыносимым. Особенно ярко это проявляется при общении с подчинёнными.

Галка уже имела «удовольствие» столкнуться с нравами семнадцатого века: принцип "я начальник – ты дурак" процветал везде, где только можно, и это ещё мягко сказано. Глава какой-нибудь захудалой конторы мог безбоязненно избить работника, капитаны без разговоров вешали матросов за малейшее неподчинение (пираты в основном являли собой приятное исключение, тут команда сама могла повесить много о себе возомнившего капитана), а проданных во временное рабство белых плантаторы могли безнаказанно забить до смерти. Ибо негров, купленных за хорошие денежки и навсегда, забивать было невыгодно. Но уж если губернатор французских Антильских островов был для новоприбывшего субъекта не указ, то следовало ожидать самых неприятных последствий.

– Боюсь, в таком случае нам придётся намекнуть господину де Шаверни, что здесь не Версаль, – мрачно произнесла Галка. – Если вы доверите мне эту нелёгкую задачу…

– Мадам, при всём моём к вам уважении, я вынужден взять это на себя. Как лицо официальное…

– …вы не сможете ему и слова поперёк сказать, – не слишком вежливо перебила его Галка. – Простите за бестактность, но это правда.

– К сожалению, – д'Ожерон отвык от того, что здесь его кто-то мог перебить. Но и виду не подал, что слегка обиделся. Чиновник в дворянском звании давно убил в нём авантюриста.

– Следовательно, мне, как лицу неофициальному, в случае размолвки с версальской шишкой особые неприятности не светят, – дама-пиратка продолжала развивать свою идею. – Подумаешь – лишит каперского свидетельства! Если я приду с полусотней капитанов в Порт-Ройял, и шепну Линчу на ушко волшебное слово «Картахена», он тут же выдаст мне новое. Английское. Да ещё сам в поход напросится. По-моему, вы это понимаете лучше всех в Мэйне. А я постараюсь то же самое как можно доходчивее объяснить де Шаверни, хоть и не очень хорошо говорю по-французски.

Д'Ожерон сдержанно улыбнулся.

– Вы умеете быть убедительной, мадам, – сказал он. – Но и я не премину при случае напомнить господину де Шаверни, что я здесь представляю интересы некоторых влиятельных особ.

– О, да, месье Кольбер[Кольбер в описываемый период времени был министром финансов Франции. ] – это большие деньги, – сказал Джеймс. – Кроме того, нам не так давно стало известно, будто дела Французской Вест-Индской компании идут не лучшим образом. Конечно, это ручеёк рядом с полноводной рекой королевской казны, – Эшби усмехнулся. – Но лишиться его – прямая угроза лишиться влияния в этом регионе.

– Что вы предлагаете, месье Эшби? – сухо поинтересовался д'Ожерон. Зацепился рукавом за розовый куст, и не без раздражения дёрнул рукой, высвобождая тафту дорогого камзола. От шипов, естественно, остались маленькие дырочки.

– Давайте пойдём друг другу навстречу, – Джеймс переглянулся с женой, а та заговорщически подмигнула, пользуясь тем, что губернатор сейчас на неё не смотрел. – При таком отношении к делам Вест-Индская компания треснет по швам в течение пары ближайших лет. Вы и так уже пережили бунт. Мы в тот раз сохранили нейтралитет, да и вообще были заняты походом на Панаму. Но сейчас, когда оснастить и вооружить корабль в гавани Кайонны стоит впятеро дороже, чем вы покупаете у нас неповреждённый приз того же класса, капитаны начинают выказывать недовольство. А мы бы не хотели портить сложившиеся между нам дружеские отношения. Потому постарайтесь убедить директоров компании пересмотреть ценовую политику. Мы же в обмен на это обязуемся не сбывать свои трофеи в иных гаванях. Такая договорённость пойдёт на пользу всем – и нам, и вам, и компании, и колонистам.

– Я уже пытался разговаривать на эту тему с директорами компании, но получил отказ. Результатом чего и стал упомянутый вами бунт, – для д'Ожерона этот разговор и впрямь был неприятен – один пинок за другим. – Хотя, смею надеяться, что сейчас к моим словам прислушаются: идёт война, и покидаемые поселенцами французские колонии станут лёгкой добычей Голландии или Испании. Что не замедлит сказаться на престиже Франции. А ваше предложение довольно привлекательно с финансовой точки зрения. Гораздо выгоднее увеличивать прибыль за счёт большего оборота, чем за счёт раздутых цен.

– Я надеюсь, в этот раз вы тоже будете убедительны, – произнесла Галка. – Но это пока отдалённая перспектива, а речь сейчас идёт о более близкой цели. Как вы думаете, де Баас рискнёт сменить цель похода с Кюрасао на Картахену? И то, и другое поселение удержать для Франции проблематично, но Картахена по крайней мере находится на материке, и является куда более перспективной в качестве цели рейда.

– И она куда богаче Кюрасао, – добавил д'Ожерон. Хоть одна приятная мысль. – Полагаю, губернатор Антильских островов с вами согласится. Де Шаверни тоже – он, ко всем перечисленным мной достоинствам ещё и жаден.

– Послушать, как вы его расписали, так он просто душка-пират, – едко проговорила Галка. – А я не люблю конкуренции. Шучу, естественно.

– Ваши корабли готовы выйти в море немедленно, мадам?

– Да.

– Тогда выходим завтра на рассвете. И прошу вас в море забыть о том, что я губернатор. Там я стану одним из ваших капитанов.

– Сожалею, но нам придётся задержаться на недельку. Видите ли, я жду новостей.

– Тогда в самом деле не стоит торопиться, – д'Ожерон понял её намёк, и согласился. – Спешка может обойтись куда дороже, чем адмиральский гнев при опоздании…

– Ага, месье Бертран решил вспомнить бурную молодость, – хихикнула Галка, когда они с Эшби спускались в "нижний город". – Ну, хоть какое-то официальное прикрытие имеется.

– Разумеется, дорогая. – так же иронично ответил Джеймс. – Франция ведёт войну, а не разбойные набеги.

– Согласна: огромная разница, – кивнула Галка. Её ирония сделалась ядовитой. – Ладно, нам-то что? Мы в любом случае пираты. А потому… милый, давай поговорим на «Гардарике». До заката ещё уйма времени.

Джеймс понимающе усмехнулся. Кайонна – непростой город. Хоть и дыра хуже не придумаешь, но лишних ушей здесь хватило бы на два Парижа.