Текст книги "Земля неведомая"

Автор книги: Елена Горелик

Соавторы: Светлана Головко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

15

– Пьёт, зараза, – сообщил Этьен, когда его люди – а он чуть не собственную разведслужбу создал из толковых парней – доложили о результатах своего расследования. – С самого утра пошёл накачиваться, дурак несчастный… Да арестуйте вы его, капитан, и дело с концом!

– Если начать арестовывать за неумеренное питьё рома, корабли некому будет вести, – с едкой иронией проговорила Галка. Они стояли на мостике «Гардарики», откуда открывался отличный вид на Кайонскую бухту, полную больших судов. – В какой он таверне?…

…В отличие от упомянутой у Сабатини таверны "У французского короля", эта, хоть и считалась по здешним меркам дорогой и приличной, называлась куда непритязательнее: "Винная бочка". Пираты гуляли и здесь, но хозяин этой таверны содержал здоровенных вышибал. Потому джентльмены удачи отправлялись буйствовать в другие злачные заведения. И кормили здесь вкусно, и женщины поприличнее, и комнаты чистые. Словом, всё для скучающих господ офицеров. Дуарте ещё недавно был капитаном и постоянным посетителем "Винной бочки". Но и разжалованный не изменил этой привычке. Ведь здесь всегда был в наличии недешёвый, самой лучшей очистки, ром…

"А ведь она права. Я сам виноват в том, что с мной происходит".

Дуарте был уже изрядно пьян, но мысли в голове крутились очень даже трезвые. Именно это и доводило его до исступления: казалось, во всём мире не хватит рома, чтобы наконец утопить его боль. Это заставляло его кидаться на абордаж в первых рядах, но пуля и клинок щадили его. Возникала даже идея свести счёты с жизнью, но он был верующим католиком, христианином, для которого самоубийство – смертный грех. А попытка самоубийства чужими руками закончилась тем, что ему оставили жизнь. Ведь самый худший вид казни – это казнь в рассрочку, не так ли? Билли действительно умён, как сам дьявол. Не зря ведь Воробушек доверила ему один из линкоров… Жозе пил, не закусывая. Очередной стаканчик, как и все предыдущие, облегчения не принёс, только выдавил из португальца пьяную слезу. Дуарте уронил голову на скрещенные руки и тихо застонал.

Две бутылки, прежде, чем тихо и глухо стукнуться о гладко выскобленную столешницу, стеклянно звякнули. Дуарте поднял голову, исподлобья взглянув на подошедшего к нему посетителя таверны: небось опять кому-то припекло выпить за компанию. И он уже собрался послать любителя компаний подальше, когда сквозь слёзы и туман, застилавшие глаза, разглядел, кого принесло.

– Алина.

Галка, утвердив на столе пару бутылок хорошего рома, стояла напротив осовевшего португальца.

– Побазарим за жизнь? – спросила она – как всегда, в своей странноватой манере. Выражение лица тоже странное: отстранённо спокойное. Поди разбери, что у неё на уме.

Дуарте смерил её тяжёлым взглядом. Потом пьяно кивнул.

– Садись.

– Послушай, милая, – Галка уселась напротив него, подозвала трактирную служанку и сунула ей три серебряных песо – цены тут были повыше, чем везде. – Принеси-ка нам жареного мяса, побольше и пожирнее, свежего хлеба, чего-нибудь овощного, бананов. И держите наготове горячий кофе. Много.

Зная, насколько Галка не любит ром, Дуарте только хмыкнул. Пришла решать проблему? Что ж, самое время. Пока никто ничего опять не натворил.

…На «Гардарику» мадам капитан вернулась под вечер, довольно уверенно держась на ногах. Хотя, матросы, сидевшие с ней в одной шлюпке, явственно чуяли запашок, приличествующий скорее матёрому пирату, чем женщине. Но Воробушек, в отличие от тех же матёрых пиратов, совсем не выглядела пьяной. Задумчивой, хмурой – да, но никак не раскисшей от рома. И вот в таком виде она явилась в свою каюту.

– Эли! – ни о чём не подозревавший Джеймс нахмурился: ко всем прочим фокусам жёнушка добавила новую моду – являться домой "под мухой".

– Всё в порядке, Джек, – Галка, видать, все оставшиеся силы потратила на то, чтобы своими ногами дойти до каюты. Сейчас она мешком свалилась на стул. – Одной проблемой, надеюсь, меньше.

Эшби едва не выругался: не успела как следует поправиться после непростого ранения, как сразу принялась таким экзотическим способом решать чьи-то проблемы. Он и сам в былые годы службы на королевском флоте, случалось, выпивал сверх меры, и потому знал: о чём-то расспрашивать Галку бессмысленно. А утром ей понадобятся либо стаканчик вина, либо порция горячего бульона с мясом, щедро сдобренного специями. Но сейчас Джеймс, сцепив зубы, помог своей несносной любви раздеться и улечься в постель.

– Завтра не выйдешь из каюты, пока всё не расскажешь, – сурово припечатал он. – Ты слышишь, Эли? А теперь спи.

Галка слабо кивнула головой и мгновенно провалилась в сон без сновидений.

16

Капитан Причард всегда предпочитал держаться особняком.

Это проявилось и в отказе участвовать в походе Моргана на Маракайбо, и в его скрытности, и в том, что довольно редко участвовал в советах капитанов, созываемых капитаном Спарроу. И вообще, тихо сидел на своей «Акуле», никуда не совался. А что вы хотите? Сорок два года, почти старик. Пора бы и якорь бросить, да вот где?… После истории, из-за которой его в письменном виде попросили с «Орфея», он старался не повторять ошибок. Но и добыча в эскадре Алины-Воробушка всегда была неплоха. Капитан небольшого брига в данный момент скопил столько, сколько не имел и английский адмирал на линкоре. Только кому всё это нужно? Сам по лезвию ножа ходит, а родня… Где она, та родня? В каких краях её теперь искать?

Пока команда слонялась на берегу, Причард отправился к «генералу». Как раз поговорить насчёт прожитых лет, накопленного золотишка и пожизненной стоянки в каком-нибудь порту. Баба она умная, должна войти в положение. А если посоветует, где он смог бы пришвартоваться, не поднимая лишнего шума, так и вовсе ей цены не будет. В Англию ведь пути нет, а с французами дела иметь не хочется, даже если выгорит авантюра в Санто Доминго. Уж больно они много о себе воображают. С Голландией война. В Московию, что ли, податься? Говорят, предприимчивый человек может жить там безбедно. А над слухами о вечной русской зиме Воробушек только посмеялась: мол, а у нас некоторые думают, будто в Англии вечный туман.

А что, чем чёрт не шутит? Московия – не Китай. Хотя бы не придётся ехать через полмира, чтобы увидеть белого человека.

"Генерал Мэйна" сегодня была что-то непривычно бледновата. Видно, верно парни болтали, будто она умудрилась вчера вылакать пару бутылок рома за компанию с этим пропойцей Дуарте. "Интересно будет узнать, подействовали ли на него её уговоры. Если нет – то он и впрямь дурак". Впрочем, Причард и виду не подал, будто в курсе.

– Здорово, Причард, – Галка никогда не стеснялась первой приветствовать своих капитанов, что в других эскадрах вообще-то не было заведено. – Зашёл поболтать о том, о сём, или как?

– Или как, – хмыкнул капитан «Акулы». – Есть полчаса?

– Для тебя – есть, конечно.

Причард потеребил рукой карман, где лежала трубка, но вытаскивать её всё же не решился. На «Гардарике», как он отлично помнил, курение на палубе каралось немедленным вылетом из команды. Или за борт. Хочешь – катись в кубрик, каюту или кают-компанию, и дыми там хоть до посинения. Оно и понятно: Воробушек дорожила своим кораблём, и не хотела потерять его, как Морган потерял «Оксфорд», из-за курения вахтенного. Билл Роулинг был одним из немногих, кто тогда пережил взрыв «Оксфорда», и он же после этого страшно Моргана невзлюбил. Наверное, натрепался своей капитанше, чёрт бы его побрал… В каюту Алина его не повела: наверняка там Эшби возится с лоциями. Ну и пусть. Его дело такого рода, что вполне можно утрясти и на мостике.

– Вот что, детка, – начал Причард, обманчиво рассеянным взглядом окинув палубу «Гардарики». Только что подвалил ял какого-то торговца, и матросы поднимали на борт бочонки с водой и провизией. – Ты как хочешь, а я думаю бросать якорь. Староват уже стал для походов.

– Ну, и где же ты надумал его бросать? – поинтересовалась Галка. – В Кайонне?

– Думал в Европу податься. Здесь меня каждая собака знает, чёрта с два удастся отвертеться, если однажды придут и поволокут в тюрьму за пиратство.

– Но в Англии тебе точно делать нечего. Сэр Томас Модифорд уже заложил всех, кого знал.

– Во Франции тоже, – Причард излагал ей, как умел, то, о чём вот только сейчас думал. – Вот подумалось – а что если к шведам или к немцам податься?

– Да, эти тебя точно не знают, – женщина хитро усмехнулась. – Сможешь выдать себя за кого угодно. А при наличии звенящего в сундуке золота так и вовсе большинство проблем отпадает… Санто Доминго, стало быть, побоку?

– Честно сказать, я не очень-то верю, что тебе удастся его взять, – откровенно высказался Причард.

– Ты не верил, что Морган возьмёт Маракайбо.

– Санто Доминго – не Маракайбо, девочка. Там гарнизон три с лишним тысячи человек, и он пополнится отрядами из других городов Эспаньолы, как только на горизонте замаячат твои паруса… Хорошо, у тебя опять какой-то план на уме. Допустим, тебе удастся взять Санто Доминго и трусануть из испанцев миллиончики. Что дальше? Когда речь заходит о звонкой монете, французы ничуть не лучше донов, сама убедилась. А уж если ты надумаешь поднимать их флаг над Санто Доминго, они проявят себя во всей красе, не сомневайся. Все заслуги припишут себе, а на тебя спихнут все «эксцессы», чтоб им пусто было… Этого ты хочешь?

– Знаешь, Причард, твоя проблема в том, что ты не веришь в невозможное, – Галка присела на планшир. – И всегда оказываешься в проигрыше.

– Требютор тоже не в восторге от твоих планов.

– Франсуа вечно со мной цапается, но он делает это лишь для того, чтобы найти слабые места в моём плане. Мы погрызёмся, погрызёмся, а потом садимся и сочиняем новый план – с учётом его замечаний. А ты, как мне кажется, просто ищешь повод отвалить на сторону, – Галка весело прищурилась: своего бывшего кэпа она изучила вдоль и поперёк, так что не отвертится. – Ты всё это время мне верил, и никогда не оставался при пустом кошельке. Поверь ещё раз. И тогда я гарантирую тебе – если мы оба не сдохнем в бою, конечно – надёжную стоянку до конца твоих дней.

– Вот как, – Причард нахмурился. – Насколько я тебя знаю, ты не раздаёшь такие обещания, если не можешь их выполнить… Значит, дело стоящее?

– Более чем.

– Ладно. Так и быть, пойду с тобой в свой последний поход, – хмыкнул англичанин. – Ну, а вдруг дело не выгорит? Что тогда?

Галка задумчиво улыбнулась.

– В Японии, – сказала она, – если самурай не может выполнить данное им обещание, он выпускает себе кишки. Я не японка, и потому предпочту застрелиться.

Услышь Причард подобные слова от другого пирата, только посмеялся бы. Если не убили сразу, то жизнь любой ценой – вот принцип, по которому жили эти люди. Стреляться, если что-то там не сложилось, никто бы из них не стал. Даже и в мыслях не допустил бы. Однако Воробушек славилась не только своей оригинальностью, но и собственными представлениями о чести и долге.

– Чёрт бы тебя побрал с твоими принципами, – буркнул он. – Я уже серьёзно подумывал в Московию податься. Но если у вас все такие, как ты, мне там делать точно нечего.

– Там не все такие, как я, и потому я здесь, – без какого-либо намёка на юмор ответила Галка. – Это всё, или ты ещё о чём-то хотел побазарить?

– Пока всё.

– Тогда приходи сегодня вечером. Будет совет.

Матросы всё грузили бочонки с солониной, и Причард прикинул в уме: если грузятся сейчас, то когда же выходить в море? Разведка или собственно рейд?

– Приду, – пообещал он.

Жозе больше не пьёт. Я не знаю, что именно из моей исповеди на него так подействовало, но пьяным его никто больше не видел. Он снова стал прежним собой… То есть, не совсем прежним: такие переживания оставляют рубцы на всю жизнь. Но это снова тот самый Жозе Дуарте, в которого я когда-то была влюблена… Джек, не ревнуй!

Ладно, шучу. Джек прекрасно знает, что это всё в прошлом, и нас с Жозе связывает только старая дружба, не более. Зато как раскричался Требютор! «На кой чёрт ты с ним возишься?!! Хотел утопиться в роме – пусть бы утопился, тебе какое дело!» И так далее в том же духе. Нет, я знала, что Франсуа не любит португальцев (почему, кстати?), но не знала, что до такой степени… Короче, кое-как уладили этот вопрос, и Франсуа, уже мылившийся свалить вместе с линкором, передумал. То ли сам вовремя притормозил, то ли братва на него наехала, то ли д'Ожерон тонко намекнул на возможные последствия. Но факт: Франсуа остался. Целых три дня потом на меня злился, материл по всякому, а затем мы благополучно придавили пару ящичков вина на всю нескучную компанию, и – мир, дружба, жвачка…

…Я встала на путь, ведущий прямиком к цели. Но путь этот может занять годы, и свернуть с него уже не удастся. Хотя, разве не к этому я стремилась? Лечь на собственный курс, и наконец-то не чувствовать себя пешкой в чужой шахматной партии…

А прокладывать свой курс куда труднее, чем катиться по лыжне. Владик прав на двести процентов.

Санто Доминго. Немногие знают, что на самом деле значит это географическое название. Немногие в Европе даже представляют, где находится этот город. Но если всё пойдёт по НАШЕМУ плану, то вскоре о нём заговорят при всех дворах и двориках Старого Света. Достойная замена Маракайбо, не правда ли? С врагом можно воевать двумя способами: либо пойти и тупо набить морду, либо расстроить его планы. Можно было соблазниться на Маракайбо. Братва собрала бы там хорошую добычу, а я наконец познакомилась бы с «доброжелателями». Но при этом был бы безвозвратно утерян шанс построить своё будущее. Собственное, а не предписанное каким-то моральным уродом с компьютером вместо мозгов и куском льда вместо души. Поэтому – Санто Доминго. Остров, способный прокормить довольно большое количество народу и дать нам то будущее, какое мы хотим.

Если сможем отстоять своё право на это будущее.

Часть 5. Terra Incognita

1

Что ни говори, а англичане всё-таки меркантильные сволочи. Не все, далеко не все, но правительство-то уж точно. А некоторые из упомянутых сэров сим обстоятельством даже изволят гордиться. Что же до французской разведки, то они бы лучше за союзниками повнимательнее присматривали. Больше было бы пользы для страны.

Мир – это, конечно, очень хорошо. Местами даже замечательно. Но не тогда, когда переговоры идут за спиной союзника, кто бы он ни был. Помнится, Штирлиц тоже был против подобной коллизии. Представьте, что было бы, заключи Германия в начале сорок пятого сепаратный мир с Англией и Штатами? Я задала этот вопрос Мартину, и его ответ меня ни капельки не удивил: в таком случае немцы все высвободившиеся силы направили бы на Восточный фронт. При этом ещё извинился и добавил: «Таковы законы войны, фрау капитан. В конце концов, мы с англосаксами представляем фактически единую западную культуру». Я не удержалась, рассказала Мартину, что эти представители «западной культуры» сделали с его родным Дрезденом. И как бы выглядел мирный договор с ними на таком фоне… Одним словом, Англия попросту сделала выбор между союзническим долгом и бубновыми интересами в пользу последних. А Джек был так расстроен, что мне пришлось его долго успокаивать. На его месте я бы так не комплексовала: политике плевать на чувства, она всегда требует жертв. В данном случае, её жертвой стала порядочность.

Итак, Англия вышла из войны.

Я пишу эти строки, сидя в Алькасар де Колон – резиденции алькальда города. Города, который больше не называется Санто Доминго. Во многом, по моей вине. Помнится, капитан Блад предлагал французам операцию по захвату испанской части Эспаньолы, однако барон де Ривароль предпочёл ограбить Картахену. Но перед капитаном Бладом не было такой задачи, которую я поставила перед собой. Благородный литературный персонаж весьма терзался по поводу своего вынужденного занятия морским разбоем, и при первой же возможности сменил профессию «вора и пирата» на более благовидную губернаторскую должность… Да уж, задачка у нас не из простых. И ещё французы… Сюрприз для них будет малоприятный. Но теперь подлость – прошу прощения, политическая целесообразность – Англии сыграла нам на руку. Франция осталась фактически один на один против коалиции Голландии, Испании, Австрии и Дании. Шведы, союзники, помогать не особо рвутся, что для Франции означает практически полную изоляцию на континенте. Германская мелочь не в счёт, они могут только декларировать поддержку да послать горсточку наёмников. Теперь Версаль будет рад любому союзнику, который сможет реально что-то сделать…

Осады, штурмы… Всё нафиг. Мы не стали терять время на откупоривание испанских крепостиц, где сотня солдат может надолго отвлечь на себя целую армию. Мы показали испанцам, что такое немецкий блицкриг, помноженный на русскую непредсказуемость и пиратскую наглость. То есть, плюнули на эти блиндажи, блокировав их гарнизоны небольшими отрядами буканьеров, а сами двинулись вперёд. Французы-охотники не дадут испанцам и носа высунуть за ворота… Дороги тут не ахти, в сезон дождей так вообще родина вспоминается. Но нам повезло с погодой. В горы мы тоже не полезли, ну их на фиг. И протопала наша армия пешим ходом вдоль побережья до самого Санто Доминго, не увязнув по пути. Во всех смыслах. Испанцы сосредоточили почти все свои силы в крепостях и паре прибрежных городов. Что же до мелких поселений внутри острова, то там они, понадеявшись, что мы пойдём воевать по старинке, не позаботились создать даже отряды милиции из местных жителей. Что ж, я их не виню. Сейчас тактика маневренной войны образца двадцатого века ещё попросту неизвестна. Тут принято штурмовать крепости, положив под их стенами в десять раз больше народу, чем её защищало. Или идти вперёд большой колонной всё истребляющей саранчи.

Итак, мы осадили Санто Доминго. А случилось это 17 октября 1673 года. Аккурат через месяц после того, как узнали, что Испания объявила Франции войну. Картахена и впрямь стала последней каплей…

Мы прошли от непризнанных Испанией границ Французской Эспаньолы до самого Санто Доминго, как сабля через мешок с соломой. А братва на небольших кораблях тем временем устроила масштабный террор побережья, в результате чего испанцы начали гурьбой сбегаться под защиту крепостей. Испанская береговая охрана попросту не успевала затыкать все дыры: никогда ещё на побережье Эспаньолы не нападало столько пиратов одновременно. Мы тоже шли не скрываясь, вступали в бой с мелкими отрядами испанцев, сторожившими дороги. Что заставляло мирных жителей очень быстро убегать всё туда же, под защиту ближайшей крепости. Ха! Вы думаете, они тут каменные? Как бы не так. Деревянный частокол, наблюдательная вышка, блокгауз, ещё пара строений. Три или четыре мелкокалиберные пушки. Всё. Словом, глушь несусветная. Впрочем, не так уж и много их было. В смысле, и жителей, и крепостей. Опять-таки, глушь. Тем более, нас тут не ждали. Или ждали не так скоро… Ну, ладно – мужиков испанцы сразу под ружьё. А старики, женщины, дети? Их ведь и кормить чем-то надо, и где-то размещать. Да ещё это мирное население почти сплошь негры, чьи-то рабы. А вояки из них, прошу прощения, как из меня послушная жена-домохозяйка. За редким исключением. Собственно испанцы тут либо плантаторы, либо рыбаки на побережье, либо солдаты. Или богатенькие купцы в городах. А местных индейцев они перебили. Каньо однажды разговорился, рассказал, как. До сих пор руки чешутся поймать парочку испанцев – желательно, офицеров – и проделать с ними всё то же самое… Словом, у осаждённых сразу начались проблемы с продовольствием, и это коснулось всех…гм…опорных пунктов. Санто Доминго исключением не стал. Около трёх тысяч беженцев, среди которых большинство – богатые плантаторы с семьями и прислугой. Со всей испанской части острова. Это на трёхтысячный гарнизон, ещё сколько-то там тысяч горожан и убежавших из континентальных городов богачей. Наши пушки, в три дня поставившие на колени Картахену, их в самом деле здорово перепугали. В общем, не успели мы ещё как следует перекрыть все дороги, связывавшие Санто Доминго с глубинкой, как в городе начался форменный бардак. Ситуация, как описывали наши разведчики, была ещё та, а мне так и вовсе напомнила бегство остатков белой армии из Крыма: богатенькие испанцы набивались на корабли как шпроты в банку. Алькальд и губернатор – дон Педро Колон, между прочим – наверняка были бы только рады избавиться от такой обузы, да вот облом: аккурат в самый интересный момент нарисовалась наша эскадра… Естественно, испанским военным пришлось в спешном порядке сгружать сухопутных крыс и их багаж на берег – представляю, что там при этом творилось! – чтобы достойно принять бой. Они приняли его и впрямь достойно. Только не очень удачно. Билли и Франсуа поработали так хорошо, что «Гардарике» под командованием Джека и остальным кораблям эскадры даже не пришлось как следует подраться.

В общем, испанцы, очень быстро лишившись последней надежды связаться с внешним миром, принялись обороняться. Теперь война шла по привычным для них правилам – с осадой, орудийной перестрелкой и ночными вылазками. Среди французов были толковые сапёры, которые провели несколько удачных подкопов и подрывов. В результате чего парочки бастионов испанцы лишились начисто, а ещё несколько были сильно повреждены. К тому же, мы сняли с «Гардарики» четыре нарезные пушки. Повозились с ними изрядно, но дело того стоило… В общем, испанцы продержались ровно неделю. И утром 24 октября прислали парламентёров с предложением о переговорах. На правах командующего я заявила: либо полная капитуляция, либо мы продолжаем обстрел. Испанцы принялись бить на жалость: мол, в городе полно беженцев (будто мы этого не знали), и дальнейшие обстрелы будут означать жертвы среди невинных. Я не удержалась, спросила – мы ведь обстреливаем только укрепления, а не жилые кварталы, откуда же могут взяться жертвы среди невинных? Неужели вы догадались разместить беженцев в форте?… Сеньор офицер обиделся так, будто я нанесла ему личное оскорбление. Напыжился, принял героическую позу и начал с гордым презрением к «проклятым ворам» вещать, что никто из нас не войдёт в город, пока будет жив хотя бы один испанец. В общем, нормальная ура-патриотическая лабуда. Я выслушала его браваду, потом спокойненько пожала плечами и сказала: мол, видимо у вас есть ещё провиант. Но мы подождём с недельку, пока он закончится, а затем снова с вами поговорим. Если бастионы Санто Доминго не рухнут раньше. Испанец быстро сдулся: видимо, у них там действительно с питанием не очень. То-то он был весь какой-то осунувшийся, а на двух его солдат и вовсе жалко было смотреть. Я даже распорядилась покормить этих бедолаг. По тому, как они наворачивали наш походный паёк, и полному лоху в военном деле стало бы понятно: Санто Доминго скоро падёт. Ведь только Ленинграду, кажется, удалось в условиях блокады, голода и постоянных бомбёжек с обстрелами продержаться девятьсот дней. И выстоять. Может, ещё кому, но на ум приходит один Ленинград.

Тутошним испанцам такое не под силу. Вцепились в золото и камушки, и профукали свою империю. А с учётом наличия в Эскуриале таких особ, как слишком юный король Карлос и его матушка-интриганка, я вообще удивляюсь, что Испания ещё обладает каким-то весом в Европе и колониями за океаном. И на обломках этой империи по всем законам должна образоваться новая. В нашей истории появилась Британская. Здесь, вполне возможно, появится Французская. Но это ещё, как говорится, вилами по воде… Ещё всё возможно, в том числе и самые неожиданные комбинации.

А ведь как бы в нашем мире было спокойнее, если бы «великие державы» всех мастей не плодили «локальные конфликты» с «горячими точками», не разводили бы стаи «маленьких, но гордых» мосек, гавкающих на противников, а решали собственные проблемы, коих и без того до фига…

Но вернёмся к нашим испанцам. Вернее, к их проблемам. Офицер, пообедав нашим НЗ, немножко подобрел, и даже пообещал, что постарается убедить дона Педро капитулировать на почётных условиях. Я заверила его, что огонь будет прекращён до четырёх часов пополудни. Если до того времени испанцы не выбросят белый флаг, обстрел будет продолжен. Офицер ушёл. А мы взялись за свои припасы и как следует подкрепились. Война войной, а обед по расписанию.

Естественно, белый флаг над фортами Санто Доминго появился. В без пяти четыре. Пунктуальные ребята.

Надо было видеть нашу встречу с доном Педро… Потомок Христофора Колумба не о Санто Доминго, не о вверенной ему колонии говорил! Он возмущался по поводу моего пренебрежения правилами благородной войны! Как я посмела вести бой после спуска флага! Он, видите ли, знал, что пираты бесчестные негодяи, но не знал, что настолько бесчестные. И далее всё в том же духе. Дала ему выпустить пар, а потом ответила по пунктам. Первое: война благородной не бывает. Ибо там убивают, а в Писании сказано – не убий. Второе: немного чести флотоводцу, который нападает с четырьмя мощными кораблями на один потрёпанный бурей галеон, хоть бы он был трижды военным и сто раз пиратским. Как это сообразуется с вашими понятиями о «благородной войне», дон Педро? Или все средства хороши, пока никто не видит? Дона Педро так перекосило, что я уже подумала вызывать доктора Леклерка. Ничего обошлось. Но выслушала я немало интересного как о себе, так и о Франции, которая сделалась столь неразборчива в средствах, что не стесняется идти на союз с разбойниками. Только после этого мы собственно перешли к Санто Доминго и его сдаче французам. И напоследок дон Педро накаркал мне повторение судьбы Жанны д'Арк: мол, когда Франции туго, она ставит на женщину и побеждает. Принося эту женщину в жертву. Я же тогда подумала, что, в отличие от бедной верующей девушки из Лотарингии, умею удивлять до смерти не только противника. Но сказать не сказала. Дону Педро незачем знать, о чём я думаю. Он умный, хоть и чванливый.

Итак, этот город уже не называется Санто Доминго. Теперь он заделался столицей французской колонии Сен-Доменг, и носит имя…вы угадали: Сен-Доменг. Правда, д'Ожерон так и сидит на Тортуге, а меня тут оставил на хозяйстве – в качестве и.о. вице-губернатора и адмирала Антильской эскадры. Весело. Оригинально до потери пульса. Особенно с учётом того, как разобиделись испанцы. По слухам, узнав о потере Эспаньолы, королева-мать устроила в присутствии послов грандиознейшую показательную истерику – с криками, рыданиями, разламыванием драгоценного веера и разрыванием в клочья своей королевской мантильи. Как после взятия Панамы. Может, эта истерика и подтолкнула Англию к выходу из войны: инглезам крайне невыгодно усиление Франции на континенте, а их правительство, как я уже и говорила, сплошняком состоит из меркантильных сволочей. Но, как совершенно справедливо заметил Джек, когда страна бросает союзника ради лишнего мешка золота, это в конце концов ударит по ней самой. Пусть не сразу, но в обязательном порядке, и с весьма неожиданной стороны.

Месяц назад мы получили ещё одну партию нарезных пушек из Франции. Теперь бастионы Сен-Доменга взять будет очень и очень непросто. Пушечки эти влетают в такую копеечку, что за голову хватаешься. Но они по нынешним временам стоят таких денег. Потратили миллион-два – получили богатый город или целую страну… А Мартин пытается наладить здесь экспериментальное производство пироксилина. Селитра, серная кислота, древесные опилки. Всего-навсего. Но если применить их как должно, то через небольшое время у нас появится оружие невиданной здесь мощности. По словам Мартина, пироксилин довольно опасен в производстве, если не придерживаться определённой технологии, и капризен в хранении. Однако нам в скором времени придётся драться так интенсивно, что он у нас не залежится. Мы уже пустили на дно или взяли на абордаж посланную из Ла Гуайры эскадру: испанцы пришли вертать свою бывшую колонию взад. Не получилось. И теперь в нашей эскадре двумя линкорами больше, а в Сен-Доменг, из которого мы по уговору выпустили всех желающих уехать испанцев (предварительно отобрав у них ценностей миллионов на пятьдесят, выгребали у уезжающих всё подчистую), валом валит братва со всех островов Мэйна.

Де Баас кривится, д'Ожерон хитро усмехается, Томас Линч рвёт и мечет, но поделать ничего не может. Нейтралитет, однако. А дон Антонио Себастьян де Толедо лишился должности. Ещё бы: после таких-то провалов. И по идее испанцы должны были поставить во главе своих владений человека военного. Пусть даже того же дона Педро, хоть он и сторонник избирательного применения правил «благородной войны». Но вице-королём назначили… знаете, кого? Архиепископа Мехико. Я как узнала, чуть не треснула от хохота: они никак всерьёз почитают нас за нечисть, если собрались воевать не пушками, а крестом и чётками! Джек тоже долго смеялся, и выдвинул предположение, что идея, видать, исходила от королевы-матери. Больше не от кого… Ну, да ладно, шутки в сторону. Архиепископ тоже верноподданный испанец, и тоже не в восторге от наших успехов. Повоевать всё равно придётся.

Да что это я всё о политике да о политике?

У Влада и Исабель скоро будет ребёнок. Как они там в Кайонне поживают? Братва базарит, что очень даже неплохо: Влад – один из доверенных офицеров д'Ожерона. Что автоматически означает регулярную выплату недурного офицерского жалованья и весомые денежные поощрения за отличную службу. Правда, почта тут ходит хреново, и за всё время, проведенное в Сен-Доменге, я получила от них всего три письма. Хотелось бы увидеться, на «Гардарике» недели за три смоталась бы туда-обратно плюс погостить. Но держит меня здесь не только возможность явления новой испанской эскадры. По свежим сведениям от месье д'Ожерона, к нам собирается в гости эскадра голландская, и во главе не кто-нибудь, а сам Михаэль Адриансзон Рюйтер. Придёт попробовать на зуб французские владения за океаном. Так что придётся отложить поездку, пока не познакомимся с этим прославленным голландцем. А может, и Владу удастся с ним поручкаться? Если, конечно, д'Ожерон рискнёт присоединиться к нам в этом походе.

А кстати, зачем Рюйтера отправляют в Мэйн? Это весь всё равно, как если бы в самый разгар операции «Багратион» засовывать Рокоссовского на Карельский фронт. Голландия, пользуясь купленным нейтралитетом Англии, хочет оторвать себе жирный кусочек?

Поживём – увидим.