Текст книги "Это всё ты (СИ)"

Автор книги: Елена Тодорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

44

Умом понимаю, что нельзя…

© Юния Филатова

– Мам, а что, на Яна запрет приводить девчонок домой уже не распространяется? – ехидно протягивает Егор, когда мы с Яном уже доходим до второго этажа.

Шум, с которым возмущенная Милана Андреевна втягивает воздух, до нас тоже долетает.

– Егор! Подлюка ты такая… Девочка тебя слышит! Не позорь меня! – причитает она с той самой потрясающей меня эмоциональностью, выражающей добродушное негодование, снисхождение и милосердие к недостойному, по ее мнению, поведению любимого отпрыска. Это подчеркивают и не совсем явные, едва уловимые нотки смеха. – И не беси меня вот этим своим…

– Хм, чем же, мам?

– Троллингом!

– Хм, ладно. Но что с правилом?

– Егор! Ты разве не в курсе, что Юния – близкий друг Яна? – восклицает, как нечто очевидное. – Они знают друг друга с детства!

– Хах, ничего себе друг! С третьим разрядом!

– Тоже такого хочу! – поддерживает брата Илья.

Я пытаюсь это игнорировать, интуитивно понимая, что у них в доме не порицают за откровенность и каждый волен говорить то, что думает. Но все же… Слишком многое в этом диалоге меня смущает. Я даже вновь подумываю попросить Яна отвезти меня домой. Не переставая шагать, обращаю взгляд к его лицу и в этот момент вижу, как он нетерпимо качает головой.

– Не надо из-за меня… – выдыхаю, предчувствуя его настрой.

Но закончить не успеваю.

– Подожди здесь, зай, – бросает Ян и, сжав напоследок мою руку, быстро спускается по лестнице.

Честно? Мне страшно услышать крики. Не знаю, почему думаю, будто это допустимо… Пока представляю, как ребята ругаются, меня начинает конкретно потряхивать.

Но на самом деле секунды бегут, а с первого этажа не долетает ни звука.

Ян, должно быть, говорит очень тихо, внушая братьям… Эм, я не знаю… Возможно, какие-то новые правила поведения? Или определенные факты относительно того, почему он нарушил правила? Или втолковывает, что меня их замечания смущают?

Боже… Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то ссорился! Или, не дай Бог, менялся устав семьи!

Я ведь пришла сюда не осуждать и исправлять. Я пришла с противоположной целью – познакомиться с настоящей атмосферой семьи Нечаевых.

Настраиваюсь спуститься вниз и вмешаться в воспитательное мероприятие, которое там, должно быть, развернул для младших братьев Ян, но не успеваю и шага ступить, как он поднимается обратно.

Без куртки, но футболка выглядит целой.

– Все в порядке, – произносит Нечаев, как обычно, улавливая мое волнение.

– Ты же не ругал их из-за меня? – шепчу сбивчиво, пока он увлекает под арку в левое крыло дома. – Я же сама захотела прийти! Кощунственно нарушать привычный уклад семьи…

– Никого я не ругал, зай, – на лице Яна проскальзывает мимолетная улыбка. – Объяснил, почему ты вне правил.

Он явно недоговаривает. А мне не терпится узнать все. В мельчайших подробностях.

– И почему же я вне правил? – толкаю задушенно.

Ян смотрит на меня, слегка хмурится, но так ничего и не отвечает.

Вместо этого… Втягивает меня в одну из комнат.

Хлопок двери, и я, забывая обо всем, замираю посреди спальни мальчика, которого так давно люблю, но, кажется, только сегодня узнаю доподлинно.

Да, мир Яна для меня – действительно параллельная Вселенная.

Но не потому, что его семья богата. Не потому, что его отец находится в тюрьме. И уж точно не потому, что судьбу семьи Нечаевых обсуждает весь город.

Несомненно, в доме Яна придерживались какого-то свода правил. Вот хотя бы то, которое озвучил Егор – не приводить девочек. Я уверена, есть что-то еще. Однако, несмотря на это, атмосфера в доме не ощущается тяжелой, гнетущей и сковывающей в определенные рамки.

Нечаевы выражают эмоции, препираются и, судя по тычкам Богдана и запугиваниям со стороны Ильи, возможно, даже дерутся. Но настоящей агрессии при этом не чувствуется. Они смеются и беззлобно подшучивают друг над другом.

Каждый из Нечаевых является личностью с характерным набором качеств. Не самых лучших, неудобных для окружающих, определенно смущающих, моментами возмутительных и даже бесячих… Но все они живые, энергичные, искренние, сильные и харизматичные.

Особенно ярко Нечаевское свободолюбие ощущается в спальне Яна.

В ней нет идеального порядка… Это меня, честно сказать, изначально немного шокирует. Останавливая взгляд на разобранной постели, оторопело изучаю однотонный темно-зеленый комплект. Думаю о том, что этот цвет не воспринимается мрачным. Напротив, кажется уютным и теплым, как и все здесь. Он отлично гармонирует с черной мебелью и с нарисованным на одной из стен туманным хвойным лесом. Светлыми пятнами в комнате выступают белый потолок и серый ковролин, но и они не воспринимаются достаточно ясными участками, потому как подсвечиваются неоновой подсветкой, которая «окрашивает» их в синеватый цвет.

Судорожно вздыхая, поворачиваюсь к Яну.

– Поверить не могу, что я у тебя в комнате!

– Почему?

– Много причин…

– Хах. Ясно.

Не люблю, когда он так реагирует. Но не начинать же озвучивать все свои «против». И без детализации обоим неприятно.

– Теперь я смогу точно представить, где ты находишься, пока мы разговариваем ночью по телефону, – стараюсь улыбнуться.

Ян поддерживает.

Что я в нем обнаруживаю только в нынешнем времени… Он великодушный и сильный настолько, чтобы пойти мне навстречу, даже когда его самого что-то задевает.

– Обычно прямо вот здесь, – с ухмылкой указывает на кровать. – Но иногда и на заднем дворе, если приходится курить.

– Эм… Я слышу, когда ты куришь.

– Да… Наверное.

Замолкаем и сразу же становится неловко.

– Почему не футбольное поле? – тарахчу, указывая на рисунок леса.

Ян улыбается и, закатывая глаза, признается:

– Оно было. Много лет. А потом я решил, что это такой же детский сад, как и кровать в виде тачки у Богдана.

Вместе со смехом, который у меня вызывают слова Яна, мое тело покидает напряжение. До тех пор, пока он не подходит и… не начинает меня раздевать.

– Что ты делаешь? – выдыхаю прерывисто.

Но…

Физически действиям не препятствую.

– Помогаю тебе, – проговаривает он глухо, глядя мне прямо в глаза.

Пальцы тем временем уже расстегивают и снимают с меня куртку. Верхняя одежда сваливается на пол.

А за ней…

Все так же, не отрывая от меня дурманящего взгляда, Ян подворачивает краешек моего тоненького ангорового свитера и, дождавшись, когда я покорно подниму руки, стягивает его через голову.

Остаюсь в одном спортивном топе. Он достаточно плотный. Не является предметом белья. Хорошо сдерживает грудь, скрадывая ее реальные размеры. Но при всем при этом имеет достаточно глубокое декольте, которое я, конечно же, не должна никому показывать.

Но… Это ведь Ян.

Ничего с собой поделать не могу. Сопротивляться ему нереально. Тем более, когда я сама желаю, чтобы смотрел, как сейчас – жадно и интенсивно, пробивая уязвимую плоть жаркими импульсами.

– Ты такая красивая, Ю, – протягивает с благоговением.

Надо же… Я всегда стеснялась своей груди. Считала ее недостатком. А Ян смотрит на нее как на святыню.

Жаль, у нас совсем нет времени. Нельзя увлекаться изучением друг друга, когда его мама и братья знают, что мы ушли вдвоем в спальню.

Жаль?

Да, меня отрезвляет лишь страх, что Нечаевы подумают обо мне плохо.

К счастью, смущаться по этому поводу тоже некогда.

– Эм… Ян… Давай поскорее переоденемся и спустимся вниз, а то мне стыдно перед твоей семьей.

Он усмехается, но кивает.

Отходит в гардеробную, чтобы найти там какие-то вещи и вынести их мне. Принимаю с благодарностью. И застываю.

– Что такое? – спрашивая, приподнимает левую бровь.

– Мне нужно снять штаны… – с трудом выдавливаю.

– Так снимай, зай…

– Ян…

Как на байке видимым облаком нас окутывала мощность двигателя, так сейчас невидимой аурой оплетает не менее сильная энергетика страсти.

Мы часто дышим. Говорим отрывисто. И краснеем, словно нам вмиг одновременно стало ужасно жарко.

– Снимай, Ю… Я обещаю, что не трону тебя, пока ты сама не сдернешь передо мной трусы. Давай договоримся, что это будет условным знаком, ок?

И подумать о таком страшно!

Хотя…

Что же я вру? Ведь в моих фантазиях мы с Яном лежим голые в одной постели.

Вспоминая об этом, невольно смотрю на его кровать. И тут же, когда сердце со скрежетом стопорится в груди, прихожу в безумнейшее волнение.

– Согласна, зай?

Умом понимаю, что нельзя.

И все же…

Перешагивая какую-то черту, расстегиваю штаны и медленно скатываю с бедер плотную кожу.

Дико хочется знать, с какими эмоциями Ян смотрит, когда предстаю перед ним в топе и трусах. Но я не решаюсь поднять взгляд. Происходящее и без того кажется немыслимым.

Кровь с бешеной скоростью бьется по венам. Ощущение, словно меня сносит и закручивает в каком-то свирепом водовороте, настолько реалистично, что я едва удерживаюсь на ногах.

А в момент, когда наклоняюсь за спортивками Яна, и вовсе едва не лишаюсь сознания. Под черепной коробкой все сотрясается, в глазах темнеет и возникает странная тошнота.

С трудом восстанавливая равновесие, спешно и явно неуклюже скольжу ногами в штаны. Дышу при этом так тяжело и так громко, что сама себя оглушаю. Лишь затянув на поясе шнурок, выравниваю более-менее здоровую вентиляцию легких и, наконец, осмеливаюсь посмотреть на Нечаева.

Он выглядит таким взбудораженным, что меня шатает.

Невольно взвизгиваю, когда он подходит и вынуждает меня встать перед зеркалом. Надсадно дышу, пока он, прижимаясь сзади, обнимает поперек груди. И даже то, что я успеваю подложить под его руки свои, не спасает. От этого контакта, да и на фоне накопленного ранее волнения, меня будто разрядами тока пронизывает.

Прикрывая веки, Ян целует мою шею. И я… Глядя на наше отражение, понимаю, что это не только ощущается возбуждающе, но и выглядит столь же сексуально.

С моих губ срывается стон. Нечаев синхронно выдает звук погрубее и сжимает в этот момент так крепко, что мне становится страшно за свои кости.

– Меня от тебя так качает, Ю… Раскачало по полной.

Ох уж эти любовные метафоры Нечаева… Любовные же? Ни в одной книжке не встретишь.

– Меня от тебя тоже, Ян…

Он вскидывает взгляд. Смотрит на меня через зеркало, продолжая оставлять влажные поцелуи на плечах и поглаживая горячими пальцами незащищенные участки кожи рук.

– Ты вообще видишь, какая ты красивая, Ю? Я в шоке.

Именно эта фраза впервые заставляет меня взглянуть на себя его глазами. В моих, когда-то голубых, как раз сбегает небо. Через призму омутов видится совсем иначе.

Пугаюсь своей темноты, своего неприкрытого вожделения и своей сексуальности.

Пошевелиться не могу. Словно завороженная, на пару с Яном рассматриваю себя в зеркале.

Плоский живот, тонкая талия, обтянутая топом грудь… Повисшие на бедрах широкие штаны Нечаева подчеркивают общую хрупкость моего тела. А сам он, возвышаясь позади, мою миниатюрность в отношении него.

Засмущавшись мыслей и желаний, которые все меньше поддаются контролю с моей стороны, зажмуриваюсь и, отталкивая руки Нечаева, проворачиваюсь, чтобы прильнуть к его груди и спрятаться от распаляющей воображение картинки.

– Ян, Ян… – выдыхаю бездумно.

Обжигающие, но безумно нежные ладони гладят меня по спине. А потом… Проникая пальцами под лямку, напряженно перебирают ее, словно одинокую струну, которой, к счастью… а возможно, к сожалению, недостаточно, чтобы выбить из моего тела музыку.

– Поцелуй меня, Ю… Поцелуй…

В севшем голосе моего Нечаева звучит та самая потребность, которую я неспособна игнорировать. Не смея открыть глаза, приподнимаюсь на носочки и, словно слепой котенок, тыкаюсь ему в губы.

Вздрагиваем.

Мне приходится крепче вцепиться в футболку Яна. Он в свою очередь сильнее сжимает меня. Качнувшись, мы, будто в замедленной съемке, плавно встречаемся языками. Так же неторопливо двигаемся и дальше. Пока по телу рассыпаются искры, быстрее просто не получается. Сейчас тот момент, когда кажется, что малейший скачок напряжения может убить.

И это, конечно же, пугает.

– Пожалуйста… Давай спускаться… – шепчу я Яну.

– Ладно, Ю, – хрипит он в ответ. – Только переоденусь…

Я не дожидаюсь, пока закончит фразу. Подхватив футболку, которую он мне дал, практически на ходу ее натягиваю и выскакиваю за дверь.

45

Тебя, конечно…

БОЛЬШЕ ВСЕХ!

© Юния Филатова

Спускаемся по лестнице, как вдруг отстающий буквально на одну ступеньку Нечаев обхватывает меня поперек тела и поднимает в воздух.

– Ян… – восклицаю приглушенным шепотом. – Упадем!

– Хм… Думаешь? – выдыхает он мне на ухо. – Ну, давай, упадем, – заявляет со смехом и, прижимая покрепче, принимается бежать вниз по лестнице.

Я зажмуриваюсь, не в состоянии даже закричать… Настолько мне страшно!

Только вот незадача… С закрытыми глазами этот спуск еще кошмарнее. Скорость, направление, протяжнность пути, само положение в пространстве ощущаются в разы сильнее и ярче. Черте куда несемся! Сумасшедшая волна поднимается от живота к груди, и я все-таки визжу. Однако Яна это, конечно же, не останавливает. Напротив, веселит еще больше. Стискивая меня, он хохочет громче.

– Все, все… – шорохтит, когда благополучно добираемся до первого этажа.

Но я замолкаю, лишь почувствовав ступнями пол. Руки Нечаева скользят по моему телу, и я, понимая, что он перемещается, поднимаю веки. Сталкиваясь с ним взглядами, ощущаю головокружение. И хоть Ян придерживает за талию, пошатываясь, судорожно вцепляюсь в его плечи.

– Прости, зай… Не удержался, – смеется, но выглядит при этом хулиган Нечаев настолько мило, что у меня под ребрами рождается горячая щекотка, и перехватывает дыхание. Едва я с зачарованным вздохом устраняю последнюю проблему, губы непроизвольно расплываются в улыбке. – Не могу отлипнуть от тебя, Ю.

Засмущавшись, в который раз не нахожу, что ответить.

Благо никто из родни Яна не выходит, чтобы посмотреть, из-за чего мы подняли столько шума. Догадываюсь, что подобная возня в их доме естественна.

Пока пересекаем гостиную, молча переживаю очередное удивление. А шагнув за порог кухни, понимаю, что это только начало открытий. Ведь в процессе готовки задействованы все мальчики Нечаевы.

Процесс, конечно, сам по себе своеобразен.

Илья с занесенной над кастрюлей ложкой стоит у плиты и таращится в телефон.

– Да не заставляй же ты меня нервничать, – причитает Милана Андреевна, очевидно, не в первый раз. Постукивая кулаком по столу рядом с доской, на которой нарезает какой-то мясной рулет, с демонстративной мукой постанывая, искренне смеется. – На плиту, говорю, смотри! Убежит молоко!

– Не убежит, мам, – флегматично отражает Илья, продолжая пялиться в экран, где эмоционально трещит на геймерском девушка-блогер.

И именно в этот момент из кастрюли поднимается белая шапка.

Видя это, инстинктивно вскрикиваю. Тот же звук выдает мама Нечаевых. Илья реагирует быстрее, чем мы ожидаем. Успевает не только отложить телефон, но и оторвать кастрюлю от плиты, прежде чем молоко убежит за край.

– Ну, елки-палки… Ребенок! – выпаливает Милана Андреевна. – Ой, доведете меня. Вы все.

Никто не пугается. Все мальчишки смеются. Илья с этой кастрюлей в руках и вовсе стоит с видом победителя.

– Хватит красоваться, чемпион, – подгоняет его мать с улыбкой, которая никого не оставит равнодушным. Улыбкой Яна. – Засыпай уже какао и сахар, иначе мы останемся сегодня без ужина. Боже… – качая головой, перекладывает нарезанные кусочки на огромное овальное блюдо.

Илья ставит кастрюлю и виртуозно завершает процесс варки напитка, аромат которого заставляет мой желудок сжаться и заурчать. Хорошо, что в кухне слишком шумно, чтобы это мог хоть кто-нибудь услышать.

– Мам, нам с Ю что делать? – спрашивает Ян.

Мы с Агусей тоже всегда помогаем маме. Я многое умею. Но у Нечаевых, честно признаться, теряюсь, потому как слишком сильно боюсь напортачить и опозориться.

Надеюсь, что Милана Андреевна отошлет нас накрывать на стол. Но у них, вероятно, все равны. И даже гости.

– Там на плите спагетти. Нужно отцедить их от воды и закинуть к соусу.

Едва слышу эти указания, меня бросает в жар. Руки начинают дрожать.

Пока я мысленно ругаю себя за то, что напросилась к Нечаеву в гости, он спокойно уточняет:

– Протушить все вместе?

– Да, слегка.

– Пойдем, Ю.

Ничего не смею возразить. Ян подтягивает меня к одной из рабочих поверхностей рядом с холодильником и, поставив передо мной доску, слегка прижимается сзади.

– Натрешь пармезан, ок? – в этом выдохе слышу улыбку, которую я, увы, отразить не могу.

Да и в принципе что-либо сказать тоже неспособна. Только киваю.

А стыдно мне за свое нежелание участвовать в приготовлении ужина становится, когда я замечаю, как ловко самый младший Нечаев режет овощи на салат.

Мне с детства говорили, что кухня – женское царство. Папа даже вилку сам не возьмет. А тут все мужчины работают. Поразительно.

– На самую мелкую терку?.. Или на ту, которая чуть покрупнее?.. Весь кусок?.. – кучу вопросов Яну задаю.

– Почему у женщин всегда столько заморочек? – выдает Егор, заставляя меня вспыхнуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вряд ли он смущает меня намеренно. Скорее недоумевает. Но я слишком нервничаю, чтобы не реагировать.

Игнорируя его, снова смотрю на Яна.

– Как сделаешь, Ю, – улыбается мне он. – Это же не медицинская дозировка. Грубых ошибок быть не может. Все съедим. Просто натри.

– Ладно, – выдыхаю я.

А сама смотрю на эти терки и едва не плачу.

Почему он просто не сказал? Как мне выбрать?

Боже…

Вероятно, Ян все же улавливает мое отчаяние. Со смехом протягивает руку и выдергивает из шкафчика, перед которым я застыла, самую мелкую терку. Опуская ее на доску, с улыбкой перехватывает мой взгляд.

– Спасибо, – шепчу ему.

Он подмигивает и отходит, чтобы заняться спагетти.

– Егор, – доносится до меня пару минут спустя, когда я уже вынимаю пармезан из упаковки. И хоть голос Миланы Андреевны дрожит из-за едва сдерживаемого смеха, поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что происходит. – Мартышкин труд – такая нарезка хлеба! Что это за куски? Ты ими бегемотов кормить собираешься?

– Мама, – толкает он возмущенно и сам же хохочет.

– А что мама? Что мама? Как из этих кирпичей сделать изящную закуску?

– Ну, ма-ам!

Смеются все, а располовинивать куски все равно приходится Егору самому.

– Давай, давай… – поддерживает добрым словом Милана Андреевна. – Сам исправишь, запомнишь навсегда.

– Боже… – протягивает парень, но не отлынивает.

Филигранно пилит хлеб.

Наблюдая за ними, незаметно справляюсь со своей работой. Ян подходит, когда я уже целый кусок в расход пускаю.

– Ну что, забыла пострессовать над вопросом: тереть ли весь или не весь? – дразнит с улыбкой.

И быстро щипает меня за ягодицу.

Я охаю и краснею. Он смеется и забирает у меня сыр, чтобы закончить приготовление спагетти.

К тому времени, когда мы садимся за стол, я реально испытываю волчий голод. Даже смущение на второй план отходит. А стоит понаблюдать за расслабленными Нечаевыми, и вовсе на третий.

Они не задают мне вопросов, как это сделали бы, окажись у нас кто-то в гостях, мои родственники. Не сосредотачивают все внимание на мне. Непринужденно разговаривают между собой, втягивая в обсуждения совсем ненавязчиво.

– Паста – это лучшее, что придумало человечество, – выдает Илья, прежде чем стянуть с вилки свежую порцию спагетти.

– Поддерживаю, – бубнит с набитым ртом Егор.

– Ага, – толкает следом за братьями Богдан.

Милана Андреевна возносит руки к потолку.

– Господи, какое счастье, что вы все так думаете! – восклицает и сразу же смеется. Глядя на нее, невозможно не сделать того же. – Пятеро мужчин в доме, – поясняет она мне, говоря так, словно Роман Константинович до сих пор с ними. Сердце сжимается, когда осознаю это. Едва получается удержать улыбку на лице. – Они едят, как миниферма, понимаешь?

– Мама! – выдают парни хором.

Но хохочут при этом не менее заливисто, чем сама Милана Андреевна.

– Слава макаронам! – выдает она.

И сыновья все, как один, ее поддерживают.

Я так смеюсь, что приходится прикрыть рот ладонью.

– Очень вкусные бутеры, – осмеливаюсь похвалить Егора, когда хохот стихает. – Здесь вареная свекла, да?

Он краснеет так же бурно, как и я.

– Угу.

– Сельдь, дижонская горчица, руккола, оливки, – перечисляю я, сосредотачивая взгляд на своем кусочке. – А что на основе?

– Сливочный сыр.

– В свеклу добавляешь майонез?

– Сметана с горчицей.

– Супер! Мне очень нравится!

– Эм… Спасибо, но это мамин рецепт, и заготовки ее. Я просто намазал хлеб и наскирдовал.

– Все равно… Ты молодец.

– Ага… – он так стремительно мечется взглядом, словно только и думает о том, как перевести тему. И, в конце концов, находит решение: – Ты так выглядишь, словно Ян тебя из какой-то игрухи скачал.

– Почему? – теряюсь я, пока остальные розовеют и посмеиваются.

– Молчи! – умоляют мать и братья в один голос.

Но четырнадцатилетний Егор не прислушивается.

– Ну… – протягивает он и обозначает перед своей грудью два больших шара. Не сразу понимаю… А когда понимаю, то едва сдерживаюсь, чтобы не нырнуть под стол. – И остальное… – теперь он рисует в воздухе талию и бедра.

– Господи! Егор, свинюка ты такая! – восклицает раскрасневшаяся Милана Андреевна.

– Как ты себя ведешь, животное? – толкает Ян, привставая и, потянувшись за моей спиной, отвешивая брату подзатыльник.

Это выводит меня из ступора.

– Не надо, – ловлю своего Нечаева за руку. – Ничего страшного он не сказал. Ты же сам говорил… – напоминаю о его словах про свою красоту, сомневаюсь, что сердце останется целым. – Все нормально, Ян.

– Егор, когда стесняется, начинает вести себя как дурачок, – проговаривает Милана Андреевна извиняющимся тоном, глядя при этом с укором на сына.

– Ниче я не стесняюсь! Ха! Я вам что – девчонка?

Эта реакция лично мне так знакома от Яна, что я окончательно таю и забываю о своей неловкости.

– Да все нормально. Правда! Я не из игры, Егор, – отвечаю на полном серьезе. – Я… – а вот тут задумываюсь. – Я обычный человек.

– Ничего обычного… Ты девчонка, – фыркает Богдан. Чувствую, как у меня выступают мурашки, когда вспоминаю характеристики, которые ему выписал самый старший брат. – Надеюсь, ты не собираешься переезжать к нам? Если что… Я против. Нам в команду девчонки не нужны.

– Богдан, – одергивает Ян таким тоном, что мне самой страшно становится.

– Извиняюсь, – выплевывает мальчик грубовато.

И тем не менее, придерживая своего Нечаева за руку, задушенно выпаливаю:

– Ничего страшного… Ты же меня предупреждал про свои три версии. Точно! Ты был таким же! Даже жутко сейчас от этой схожести!

Не сказав ни слова, Ян вдруг сгребает меня в объятия. Притягивает к себе, едва не отрывая от стула.

– Прости, – горячо толкает мне в ухо.

И снова у меня по коже летит дрожь. Притом такая крупная, что сохранять неподвижность невозможно. Дергаюсь и сжимаю его предплечья.

– Ерунда, Ян.

– Нет, не ерунда, – настаивает он. А мне и до одури приятно от этих слов, и дико неловко. Ведь, кажется, что слушают все. Наверное, удивляются такому поведению Яна. – Я так вел себя, потому что боялся признать, что ты мне нравишься. Не понимал тогда, что это за странные чувства…

– Когда в груди тарахтит, а в животе щекочет? – посмеивается Илья, разряжая обстановку.

– Нет, – отрицает Ян неожиданно. – Когда все внутри горит, стартуя от «солнышка».

Вспоминаю собственные ощущения в районе солнечного сплетения. Да, там всегда было скопление. Целая плеяда звезд.

И как же они жгли! Как же они закручивали!

– Кто-то из вас уже явно был влюблен… – проговаривает Милана Андреевна с улыбкой.

– Интересно, кто, – толкает грубовато Илья.

Выпрямляясь, вижу, что смотрит он на нас с Яном, словно… Боже, словно тот самый шестнадцатилетний Ян, который, как сейчас оказалось, ревновал меня к Святу.

С презрением. С неприязнью. С агрессией.

Что это значит???

– Откуда же начинается любовь… – посмеивается Милана Андреевна.

– Из груди? Из живота? Или из солнечного сплетения? – подхватывает ее размышления Егор. – Все это… Глупо! Любовь должна начинаться из головы!

– Ой, не всегда, сынок… Не всегда.

– Давайте, что ли, ужинать… – бубнит Богдан. – Положите мне добавки!

Расхохотавшись, Нечаевы возвращаются к еде.

Я и сама, кроме двух бутербродов, с огромным удовольствием съедаю по порции пасты и салата.

– Ну что, полернем пирогом и какао? – наклоняется ко мне Ян.

Положив ладонь на колено, то сжимает, то разжимает пальцы. И эти действия у меня вдруг вызывают безумное волнение, которое ко всему прочему несет в себе и сексуальное возбуждение.

– Давай, – шепчу несмело.

Ян кивает и, опалив мое и без того пунцовое лицо напряженным взглядом, переключает внимание на Милану Андреевну.

– В гостиной, ма?

– Да… Давайте с какао, как обычно, в гостиную. Если, конечно, наша Ю не против?

«Наша Ю…» – повторяю я мысленно.

И так тепло на душе становится, словно меня обняли.

– Нет… Не против, – отзываюсь с некоторым опозданием, не сразу осознавая, что все ждут моего решения.

Наполнив кружки ароматным напитком, перебираемся в гостиную, где все усаживаются перед телевизором прямо на пол и принимаются за сборку конструктора.

– Лего? – удивляюсь я.

– Это коллекционное издание! На восемь тысяч элементов! – оповещает меня Богдан. – Мы будем строить крепость. А ты… Не мешай нам!

– Бодя, – шикает на него Милана Андреевна. – Ну вот как так можно, поросенок ты такой?!

Но это не производит на насупленного мальчишку ни малейшего эффекта. Скрестив руки на груди, он смотрит на меня с таким сердитым видом, что оставаться равнодушной нереально. Пробирает до костей.

– Ладно, – проговаривает Ян, сплетая у себя на колене наши руки. – Если ты против того, чтобы с нами играла Ю, мне тоже придется уйти. Я теперь не могу без нее.

И снова я задыхаюсь. Снова мои щеки загораются.

Посмотреть на Яна не осмеливаюсь. Да и в принципе ни на кого не смотрю. Опускаю взгляд к деталям рассыпанного посредине ковра конструктора.

– Нет! – капризничает Богдан, явно переживая тяжелые внутренние колебания. – Хорошо… – выдыхает с дрожью, в которой явно преобладает злость. – Пусть остается!

Поверить не могу, что он пошел на уступки. Слов не подобрать даже… Боюсь вызывать у него какие-то дополнительные негативные эмоции, поэтому просто молча включаюсь в общую игру, взяв на себя чтение инструкции и передачу информации из нее остальным.

– Ты что конструируешь? – спрашиваю у Ильи.

– Башню.

– Возьми пакетик номер 7.

– Хах, пакетик…

– С деталями.

– Да понял, – подмигивает он.

Меня это смущает почти так же сильно, как и когда подобное выкидывает Ян. Просто Илья сильно похож на ту версию… Господи Боже мой… Из девятого класса.

– А я хочу делать мост! – выкрикивает Егор. – Какой у меня номер?

– Одиннадцать.

– А ты что строить будешь? – спрашивает Ян у мамы.

Не могу не улыбнуться при виде того, как он ее обнимает.

– А я буду строить невидимку! Из себя! – отрывисто, то и дело смеясь, толкает Милана Андреевна. – Лягу вот здесь рядом на коврике и усну!

– МА-МА! – толкают эти здоровенные лбы почти в унисон и совершенно точно обиженно.

Но все четверо вместе с ней хохочут.

– Почему ты всегда говоришь так, будто мы тебя достали? – возмущается Илья.

– Да потому что вы меня правда достали… – выпаливает Милана Андреевна, но даже закончить фразу не может, так смеется.

– МА-МА!

Тут уже хохочу и я. Ну а парни, конечно, не отстают.

В подобной атмосфере мы и выстраиваем Богдашину коллекционную крепость со всеми необходимыми деталями.

– Спасибо, что разрешил мне с вами поиграть, – ненавязчиво благодарю мальчишку.

И чтобы не провоцировать его на колкий ответ, быстро поднимаюсь. Знаю прекрасно, на что способны мини-Нечаевы.

Ян подскакивает следом за мной.

– И вам всем спасибо за общение, угощение и волшебный вечер! – обращаюсь к остальным членам прекрасной семьи.

– Может, еще по какао? – вновь подмигивает мне Илья.

В этот раз это замечает Ян и… показывает брату кулак.

Я краснею и мотаю головой.

– Спасибо, Илья… Но мне домой пора.

– Ох уж эти правильные домашние девочки, – комментирует он с каким-то пренебрежением. Опираясь на ладони, отворачивается и, вставая на ноги, уходит. – Пока, – бросает уже спиной к нам.

– Пока, – тихо выдыхаю я.

Когда прощаемся с мамой Яна, она меня обнимает.

– Всегда будем рады тебя видеть, Ю. Приходи, когда захочешь.

– Спасибо, – шепчу растроганно. – Обязательно приду. До встречи!

Махнув пристально изучающему меня Егору, спешно разворачиваюсь и следую за Яном по тому самому пути, которым он привел меня в дом днем.

В гараже, все так же не глядя на него, быстро переодеваюсь в свои вещи.

– Ну как ты? – обнимает, едва заканчиваю. – Наверное, устала от нас?

– Вовсе нет… – смеюсь я. – У меня передоз Нечаевых. Но исключительно в хорошем смысле.

– Это в каком?

– Мне кажется, я в вас всех влюбилась…

– Блядь, Ю… – хрипит Ян то ли ошарашенно, то ли просто взволнованно. – Ты же слышала, что мама рассказывала?

– Ч-что?.. Что именно?

– Каким ревнивым собственником я был в детстве? А? И как меня бесили все эти братья, один за другим, которые отбирали внимание МОЕЙ мамы?

– Слышала… – выдыхаю я с некоторым испугом.

Вроде и понимаю, что он в очередной раз дразнит. Но все равно волнуюсь ужасно.

– Так вот…

– Ян… Тебя, конечно… БОЛЬШЕ ВСЕХ!

– Что? – толкает совсем близко, гипнотизируя меня взглядом.

Отчего-то крайне сложно сказать это слово именно ему.

Кажется, что душа тело покидает!

И все-таки я шепчу:

– Люблю…

Сердце замирает под натиском его горящих, будто ошалевших глаз. А потом… Так же резко срывается со своего стационарного места, чтобы взлететь высоко-высоко, когда Ян наклоняется и припадает к моему рту в жалящем страстной лаской поцелуе.