Текст книги "Это всё ты (СИ)"
Автор книги: Елена Тодорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)
65
Пламя нашей любви так велико, что сметает все на свете.
© Юния Филатова
Кап, кап, кап… Часто и непрерывно. Влажный, тарабанящий, монотонный плеск. Сливаясь с мягким потрескиванием расставленных по ванной свечей, создает обманчивый звуковой эффект. Кажется, будто снаружи идет дождь. Что, естественно, не может быть правдой. На улице мороз и снег.
Это вызывает растерянность… Хотя, конечно, не это.
Все дело в Яне.
О чем вообще думала, когда соглашалась принять с ним ванну? Все еще не в себе была. Снова лежу под пеной, боясь пошевелиться. Только теперь смущение пуще прежнего. Мало того, что разбирает стыд за то, что происходило четверть часа назад. Так еще Ян так близко… Откинувшись на бортик ванны, смотрит пронзительно. Касается своими мускулистыми ногами моих боков. Вроде и не стискивает, места хватает… Но так волнует этот контакт. Нервные окончания на моей коже воспалены. Несмотря на окружающую нас горячую воду, то и дело вздрагиваю. Точнее, трясусь и искрю, словно замоченный электроприбор.
Не знаю, как смотреть Яну в глаза. А он все манит, притягивает, какой-то необъяснимой силой пленит. В один из тех моментов, когда визуальный контакт задерживается, находит под водой мою стопу. Пробегается пальцами и сжимает.
Внутри меня тотчас все узлами скручивается.
Рвано, влажно и крайне громко выталкиваю из легких переработанный кислород. Губы продолжают нещадно дрожать и бесцельно шлепать друг о дружку. Учащенно моргая, решительно дергаю ногу на себя.
Ян перехватывает крепче. И вдруг поднимает ее из воды. Заставив меня задохнуться, проводит моей стопой по своей мокрой груди и прикладывает пальцы к губам. Целует, скользит языком… Мокрые пряди волос падают ему на лоб, липнут к бровям, но жгучее пламя в глазах не перекрывают. Глухо вскрикнув, повторно дергаюсь. Да как-то так неловко – назад, а потом сразу вперед. Раскачиваюсь, будто попавшая в шторм лодка. Из-за этого едва с головой под воду не ухожу.
Припечатанные к моим пальцам губы подрагивают. Приподнимаются у уголков. Тут же ползут в обратном направлении. Вновь дергаются. Вытягиваются в одну ровную линию. Поджимаются и полностью прячутся.
Но долго Ян не сдерживается.
Инстинктивно напрягаюсь, и все равно… Едва на его красивом лице появляется шаловливая усмешка, покрываюсь мурашками, словно волдырями.
– Иди ко мне, Ю, – шепчет Нечаев с улыбкой.
– Н-нет…
Тянет мою стопу дальше. Медленно, но упорно. Суетливо бью руками по воде, беспомощно хватаюсь за борта… Пока не упираюсь нижней частью ягодиц в тот горячий островок тела Нечаева, который находится между его раскинутых ног. Замирая, ловлю ртом воздух. И снова, не выдержав накала, дергаюсь. Когда грудь показывается над поверхностью воды, вскрикиваю.
В глазах темнеет. Это дезориентирует и временно лишает воли.
– Я-я-ян…
Следующие секунды качаюсь на хриплых волнах его смеха.
Поглощающая нас тьма пугает, но, Господи, как же сильно она будоражит. Ян продолжает совершать какие-то действия, и прозреть мне приходится у него на груди. Ума не приложу, как попала в этот капкан.
– Ты же говорил, мы просто помоемся, – тарахчу задушено.
Верчусь, пока не оказываюсь к Нечаеву боком. Однако это не облегчает контакта и вызываемой им реакции. Ощутив бедром буйную эрекцию Яна, ошарашенно охаю.
Мы же только вот-вот… Он был во мне… Боже мой, он был во мне!
Это все еще кажется невероятным, но факт есть факт: половой член Яна был внутри моего тела.
Воспоминания свежи, остры и с каждой секундой все более смущающие. Странная ноющая и пульсирующая боль в промежности добавляет им яркости, заставляя меня вновь и вновь воскрешать те удивительные ощущения, которые я проживала, когда он растягивал меня.
Боже мой… Боже…
То ли эта боль, то ли сами воспоминания, то ли близость Яна… А может, все вместе… Возбуждают меня.
Прямо сейчас… Когда я и без того стыдом горю, думаю о том, как Ян двигался во мне, какие безумные ощущения вызывал, каким родным и близким в тот момент чувствовался.
Он лишил меня невинности.
Господи, он, как говорят наши сверстники, трахал меня.
Достаточно.
Я не должна хотеть, чтобы это повторилось. Это так низко. Я же не блудница какая-то… Не шмара.
Боже, ну почему же я так сильно этого желаю???
Так нельзя. Это неправильно. Нехорошо.
А я ведь хорошая!
Какими только словами себя мысленно ни бью, какие доводы ни привожу, как ни ругаю, отрезвить разум и остудить тело не получается.
– Ян… – выдыхая истому, с голодом смотрю на его губы.
Они улыбаются. Коротко. Сдержанно. Следом показывается язык. Взволнованным движением увлажняет плоть, увеличивая соблазн, с которым я борюсь.
– Что, Ю? – сипит Нечаев.
Не знаю… Не знаю, что сказать.
Тем более он физически отвлекает. Вжимается своим раскаленным стальным органом мне в бедро, берет в захват верхнюю часть тела, касается пальцами обнаженной груди… Господи, моей обнаженной груди! Она вроде еще прикрыта пеной, но надолго ли… Уже сомневаюсь.
– Ах, Ян, не надо… – бормочу отрывисто, когда он прижимается губами к шее. – Не надо, не надо… – прикрывая глаза, запрокидываю голову.
Безвольно подставляюсь под жалящие, дико жаркие поцелуи. Захлебываясь вздохами, весьма слабо сопротивляюсь откровенным прикосновениям. Ян сжимает пальцами соски, я отталкиваю. Он не реагирует, и я практически обмякаю. Напряженно упираясь ладонями ему в грудь, пытаюсь держать какое-то расстояние, но с каждой секундой оно лишь уменьшается.
Нечаев прижимает ближе. С какой-то чумной чувственностью нападает на мой рот. Терзает губы. Порывисто лижет языком. Много и долго лижет, вызывая покалывание, токовые импульсы и отчаянную дрожь. Вроде и не спешит никуда, напором страсти не стирает. Кажется, словно сам тонет в кипучем вареве наслаждения. Остановиться не может. Убирает язык, только когда возникает необходимость сглотнуть – слюны действительно много. Все остальное время ласкает именно так – глубоко, горячо и влажно. Меня трясет. Я схожу с ума. От этих фантастических пыток я сгораю.
Внезапно как-то слишком тесно в этой ванне становится. Чересчур жарко. Трепеща ресницами, пьяно смотрю на Яна. Он выглядит таким же захмелевшим. Раскрасневшийся, вспотевший, тяжело дышащий. Что-то делает со мной одним лишь взглядом. Что-то крайне неприличное. Меня только от него разбирает стыд. Но оттолкнуть его я не могу. Он полностью поработил волю.
– Аг-х-х… Не надо… Не надо, Ян…
Но он снова прихватывает зубами мои губы. Оттягивает нижнюю. Когда подаюсь вперед, ныряет в мой рот языком. Страстно целует. Выкручивая мои воспаленные соски, так сладко целует.
– Аг-х-х… А-а-х…
Путаясь пальцами в его мокрых волосах, думаю, что смогу причинить боль и заставить отпрянуть. А вместо этого только сильнее к себе прижимаю.
Между ног так пылает, словно острым перцем кто-то натер.
Кто-то… Он же… Он. Мой Ян. Жгучий. Неистовый. Реактивный.
Слабовольно решаю не беспокоиться из-за секрета постыдного животного возбуждения, который сочится из влагалища. Уповаю на окружающую нас воду, пока не допираю, что она куда-то исчезает.
– Ты выдернул пробку? – шепчу в панике, лихорадочно прикрывая руками раскрасневшуюся грудь.
– Угу, – мычит Нечаев, не позволяя мне отстраниться.
– Верни обратно… Пожалуйста… – молю со всхлипами.
Ян мотает головой. Мокрые пряди лезут в глаза. Он их смахивает рукой, и в этот миг я замечаю, как дрожит его кисть. Просто невероятно яростно. Губы распахнуты. Нижняя висит так, словно ему тяжело ее подобрать, чтобы закрыть рот. Он через него надсадно дышит. И смотрит на меня сейчас так, что на мгновение, за которое уязвимая сетка моей нервной системы замыкает, будто электропроводка, вызывает страх. Глоток воздуха, и это чувство раздувается, трансформируясь в нечто абсолютно сумасшедшее.
Больше я ничего не говорю. Не могу. Даже тогда, когда рот Яна смыкается на одном из моих раздраженных сосков. Видеть, как он сосет его, так странно… Но я зачем-то смотрю. Задыхаясь неосторожными глотками кислорода и умирая от молниеносных разрядов тока, который пронизывает и сотрясает мое нутро.
Всхлипываю, когда губы Яна, дразня плоть, перебираются ко второй вершине. В предвкушении замираю. Мучительно стону, едва сосок пропадая в горячем и влажном рту, подвергается тем же порочным пыткам.
Выгибаюсь в руках Нечаева так напряженно, что слышится треск. Понятия не имею, где возникает это сопротивление – в пояснице или в позвоночнике. Мне наплевать. Заторможенно подрагивая веками, зарываюсь пальцами Яну в волосы и… Боже… Прижимаю его крепче. Он рычит, вызывая острый и захватывающий страх, будто способен укусить. Но на самом деле лишь активнее сосет.
Мой мозг сгорает. Испаряется, оставляя под черепной коробкой только жар и гул.
Ощутив ладонь Яна между бедер, протестую вяло. Скребнув его ногтями, вцепляюсь, но вовсе не для того, чтобы попытаться оттянуть. Со смиренным стоном позволяю добраться до цели. Всем телом содрогаюсь, когда вжимается в растопленную и ароматную нугу. Громко и рвано хнычу, ведь там, похоже, образуется миллиардная армия нервных окончаний.
– Аг-х-х… Не надо, не надо… Я-я-ян… – молю, не в силах при этом даже открыть глаза.
Он подводит… Подводит своими касаниями к тому взрыву, которого я боюсь.
Что же это такое? Что Ян натворил? Как сумел так испортить меня? Мамочки, когда я стала такой любвеобильной? И что теперь будет? Божечки, что теперь будет?
Пытаюсь оттащить его руку. Вцепляюсь отчаянно. Царапаю, раздирая кожу. Но Ян даже не думает останавливаться. Хлюпающие всплески моего вожделения не способны заглушить даже мои томные рыдания. Последнее иначе не назвать. Ничего подобного со мной никогда не происходило. Слизистые жжет, но слез нет. Дергаясь в конвульсиях, извергаю какие-то дикие звуки. Утробные, надрывные, влажные, скулящие, громкие, жалобные и при этом очень-очень похотливые.
Не сразу осознаю, что Нечаев их ловит губами. Приникая к моему рту, пытается поцеловать. А я не могу… Не могу. Кажется, что захлебнусь. Взметнувшийся, словно черная птица, страх вынуждает действовать совершенно необдуманно. Вгрызаюсь в губу Яна зубами. Так сильно, что прокусываю слизистую.
– Кровь за кровь? – усмехаясь, ловит капли пальцами, которые… о-о-о... Боже мой!.. Они блестят от моего возбуждения. – Справедливо.
Отрывисто дыша, сохраняю молчание. Радуюсь тому, что удалось его оттолкнуть, прежде чем снова пасть на дно греховного разврата.
Черт с ним, что пошевелиться не могу… Между ног пульсирует и течет. Но я рассчитываю, что это стихнет. Закрывая руками грудь, пытаюсь отвернуться.
И все бы было хорошо… Если бы Ян… Если бы он не встал, не подхватил на руки, не унес в спальню.
Падая спиной на кровать, охаю от пронизывающего тело холода. Простынь ледяная. Активно пляшущего пламени в камине больше нет. Остался жар, а от него слабое-слабое, еще более интимное свечение.
Резко приняв сидячее положение, ненароком заряжаю Яну головой в подбородок. С шипением он втягивает воздух, а я замираю. Но замираю не потому, что собираюсь извиниться, а потому что… Вижу его эрегированный член. В исходящем от камина зареве обнажившаяся головка кажется накаленной и красной.
Господи, я этой штуковины так стесняюсь!
Кто ее создал? Должно быть, дьявол. Ведь она выглядит как символ соблазна и греха.
Смежив веки, задираю голову так высоко, как только способна это сделать.
Нет, если бы Ян не видел, я бы его пенис порассматривала. Интересно же… О, ужас, мне интересно!
Неважно. Ведь когда он взирает на меня – в упор и так пылко, я это выдержать не могу.
– Падай обратно, Ю, – шепчет Нечаев, обдавая мою шею обжигающим дыханием.
В его голосе слышатся и жесткое напряжение, и взрывное возбуждение, и вибрирующий смех. Понятия не имею, чему предшествует эта смесь. Но ослушаться почему-то не смею.
Опускаюсь, содрогаюсь от холода… И тут же меня накрывает огнем. Это и жар твердого тела Яна, и его полыхающий взгляд.
– Не надо, Ян… Мне не нравится… Я не хочу больше…
Он усмехается. И продолжает смотреть, заставляя меня терять рассудок.
– У тебя… тут… так… мокро… – дробит с внушительными паузами, во время которых мое сердце едва ли не лопается от натуги.
И это Ян еще не трогает между ног. Только по внутренней стороне бедра скользит, крайне медленно размазывая просочившийся на кожу склизкий секрет.
Меня снова потряхивает. Стыд охватывает такой, что кажется, не пережить. К счастью, или к сожалению, волнение не позволяет отрубиться. Ведь оно пронизывает мощнейшими разрядами мою грудь. Срабатывает, словно дефибриллятор. Подкидывает меня на матрасе точно так же, как это показывают в фильмах.
Дыхание пропадает, когда Ян, продолжая гипнотизировать взглядом, добирается до цели и трогает там… Между складок.
– Моя ты… Бесуния…
Упираясь пятками в матрас, выгибаюсь до тех пор, пока не сталкиваемся грудными клетками. Обратное движение совершаю стремительно, ведь Ян буквально падает на меня. Порывисто выдохнув, набрасывается на мой рот.
И больше я уже не противодействую.
Распластав мое вибрирующее возбуждением тело, Ян вжимается в него своим каменным.
Плавный толчок, головокружительное натяжение, феерический страх, всепоглощающий стыд и полная остановка сердца… Член Нечаева проникает в недра моей плоти жгучим сверлом.
Разряд. Вдох. Судорожное сокращение чувствительной и нежной мышцы. Бешеный разнос.
Бах-бах-бах-бах-бах… Ребра гремят.
Ян стискивает мои запястья, обволакивает терпким и солоноватым языком полость рта, отлепляет от меня бедра, вытаскивая туго зашедший пенис.
Пока стонем и кусаемся, под моими дрожащими веками визуализируется кадр недавних событий – пульсирующий в момент оргазма член, низвергающееся из него удовольствие, завораживающе мощные выстрелы семени, его жар, запах и вязкость, моя кровь на теле Яна и волшебное чувство абсолютного единения.
Толчок… Стоны… Толчок… Стоны… Толчок…
И все то «правильное», что тревожило между первым и вторым разом, тотчас становится ненужным. А за ненужностью оно исчезает. Вместе с измотавшим мою душу стыдом.
Плавлюсь под взрывоопасным давлением Нечаева.
Пламя нашей любви так велико, что сметает все на свете. Мне ли в одиночку пытаться выстоять? Хочу с ним. Только с ним. Всегда. Вечно.
И мне нравится то, что Ян со мной делает… То, как он трахает меня. Напирает, наполняет, растягивает. Выносит своими толчками мне мозг. Заставляет подчиняться. Почти разрывает меня изнутри и ласкает снаружи. Пробуравливает сумасшедшими, лишенными какой-либо концентрации, полными обожания, трепета и похоти взглядами.
Мы снова горячие и потные. Липнем кожей. Влажно и тесно скользим. С чавкающими шлепками сходимся обратно.
Сенсорные датчики внутри меня в шоке. Включают аварийный режим. Орут сиренами. Безумно увеличиваясь в объемах, пытаются вытолкнуть объект. Выплескивают жидкость, чтобы тушить пожар. Изо всех сил сражаются с антигенами.
И… Проигрывают.
Боже мой… Боже мой… Каким же сокрушительным ощущается пик моего блаженства!
Это невыносимо терпеть молча и неподвижно.
Лихорадочно еложу пятками по матрасу, выгибаюсь, кричу, адски сжимаюсь и с тем же размахом расслабляюсь. Позволяя конвульсиям оргазма перетрясти каждую клеточку моего организма, не забочусь о том, встанут ли они на место. Я в моменте. Есть только миг. Яркий и ослепляющий. Космический.
Проржавевшие и мощные стоны Яна, яростные судороги его сильного тела, как и в первый раз, переворачивают мое сознание и добавляют целую бурю шальных эмоций.
Разве может подобное быть чем-то плохим? Это восхитительно настолько, что заставляет меня плакать.
– Я люблю тебя, – спешно, явно в тревоге, отрывисто шепчет Ян.
Киваю, давая понять, что знаю.
Вдыхаю. Выдыхаю.
Обнимаю Нечаева. Грею об него губы.
– Я тебя тоже, Ян… Люблю…
66
Вдребезги, Ю.
© Ян Нечаев
– Я-я-ян… – ее выдох.
– Ю-ю-ух… – мой вдох.
Эта перекличка между чрезвычайно размеренными, исключительно сенсуальными, одуряюще тугими, томительно горячими, будто бы маслеными фрикциями звучит как песня. Бессмертный хит. Одухотворяющий гимн.
Губы в губы. Глаза в глаза. Укутавшись в тесные объятия, познаем новые и новые оттенки любви.
– Со мной такого никогда не было, – шепчу, продолжая раскачивать насыщенную звуками и запахами темноту.
Я реально потрясен своими ощущениями. Никак не прийти в себя.
Знаю, что должен оставить Ю в покое, дать ей остыть… Но, блядь, как? Я не могу от нее оторваться, пока ее тело продолжает отзываться.
Сколько раз у нас было? Давно обсчитался. Все контакты слились в один. С тех пор, как я откупорил Юнию, прошло около трех часов. Если опустить все наши походы в ванную, я почти постоянно был внутри Ю. Тушил и тушил, но пламя сбивалось временно.
Вцепляюсь в Юнию. Жалом вонзаюсь. Вливаю свою любовь.
Жар, жар… Взрываемся. Дрожим. Но не гаснем.
– Подсел… Я на тебя так подсел, Ю, – выдыхаю сипло, не скрывая эмоций, которые вибрируют за грудиной. Сердце уже не бьется. Провалившись в непонятные глубины, глухо топит. – Не представляешь, как штырит… Жжешь напалмом.
Она смотрит, практически не моргая. Слушает, сжимая бедрами. Стискивая внутренними мышцами, отрывисто дышит. Стонет так чувственно, что рвет душу… Рвет, рвет… Сама при этом выглядит дезориентированной. Все еще знакомится с процессом. Целует, засасывая, будто захмелевшая.
И откидываясь обратно на подушки, рвано хватая поруганными губами воздух, безумно красиво и адски сексуально кончает.
Блядь… Я без того отбитый. Но в такие моменты напрочь бошку срывает. Эйфория так велика! Лова-лова в ней кругами плывет. Словно ультразвуковые импульсы, сбивает все остальные сигналы. Сметает меня, как хэш[21]21
Хэш – гашиш.
[Закрыть].
Яростный прибой в нижней половине. Гигантская волна. Феерическое извержение.
После короткой передышки несу Ю в ванную. Она вновь панически стесняется, от любого прикосновения шарахается, да и в целом выглядит как маленький напуганный звереныш, которого выдернули посреди зимы из спячки.
– Не надо, Ян… Не надо… – толкает задушено, когда, наспех обтерев полотенцем, заваливаю ее снова на кровать.
– Хочу лизать тебя… – сообщаю на автомате.
Тяжело выдыхаю скапливающееся напряжение. Ударяясь о внутреннюю поверхность бедра Ю, этот горячий и влажный воздух вызывает на ее гладкой коже крупные и пиздец какие манящие мурашки. Трогаю их пальцами, пока самого не рубит дрожью. А потом, едва физически не залив заю слюной, лижу языком.
– Не надо, не надо…
Ее ножки судорожно дергаются, но рукам моим они практически сразу же сдаются. Раздвигаю, покрывая лихорадочными поцелуями. Кусаю жестковато, словно одичалый. А потом долгое мгновение упорото смотрю на покорившую меня пушистую щелку.
Завитухи, клитор, розовые складочки, растянутая покрасневшая норка и вытекающая из нее блестящая капля... Моргаю, втягиваю дивный аромат нежной похоти Ю и, наконец, пробую ее языком.
Это словно искра у пороховой бочки. Словно тонна горючего на бушующее внутри меня пламя. Словно апокалиптическая лава. Разрывает изнутри, превращая меня за секунды в животное. И я набрасываюсь. Набрасываюсь с таким звериным голодом, что, вероятно, тупо пугаю Ю. Она вздрагивает, что-то тарахтит… Но я придавливаю крепче к матрасу и лижу. Чистый кайф лижу. Нахлобучивает меня так люто, что сознание уплывает.
Напившись соков ее возбуждения, дурею еще сильнее. Ю становится так много внутри меня, что бесовское сердце напрочь теряется. Ударяет мне то в глотку, то по почкам, то под дых. Оголтело разъебывает нутро.
Заталкиваю язык в вагинальный канал заи, пока не улавливаю пульсацию. В ее секрете к тому времени мои губы, подбородок, пальцы, которыми я пытаюсь расширить вход, и все мои, мать вашу, рецепторы. Мычу что-то, прежде чем подняться к клитору. Трогаю его, вынуждая Юнию дернуться и захныкать. А потом со стоном засасываю. Когда лижу языком, ее уже подбрасывает в экстазе.
Я, блядь, не знаю, как это происходит, но я ловлю эти вибрации и ментально, что ли, взрываюсь сам. То есть выброса спермы не случается, но чувствую я себя в этот момент так, словно кончаю. Содрогаюсь мощно. Ощущение, что киловатты тока сквозь меня проходят. Однако все, что выталкивает из меня эта энергия – липкий пот. Мгновение спустя он резко стынет, и меня начинает колотить уже от озноба.
Продвигаясь вверх, планирую согреться в теле Ю. Но она резко смыкает бедра и отталкивает.
– Хватит, Ян, хватит… – лепечет смущенно и отрывисто.
– Больно? – все, что способен выдохнуть я.
– Нет… Не знаю… – тараторит зая. – Просто у меня чувство, словно я родила… – совсем странное объяснение своим ощущениям дает. Я не сразу понимаю. Смотрю на нее, заторможенно моргая, пока не добавляет: – Целую футбольную команду, Ян.
Меня, блядь, самого разрывает. Одновременно и ржать, и рыдать охота. Первое, потому что забавляют объяснения Ю, а второе – потому что член снова горит адским пламенем.
– Возьми меня в рот, зай… – шепчу, искушая заискивающими нотками. Словно не в себе, сука. Мать вашу, да, конечно, не в себе. – Поласкай губками и языком, Ю.
«Совсем охренел???» – сокрушаюсь мысленно.
Когда я стал таким психопатом?! Это же Ю! Моя Ю!
Блядь… От одного ее взгляда удавиться хочется.
Конечно же, она в шоке. Полнейшем.
– Извини, – толкаю пристыженно и с сожалением. – Сам не знаю, что нашло.
Прохрипев не особо разборчивое «люблю», перемещаюсь на свободную половину кровати и тяжело заваливаюсь на спину.
– Дай мне пару минут, – прошу, прикрывая веки.
Густой выдох, и опускаю сверху еще ладонь.
Пульс молотит в висках, а глаза и вовсе распирает такое давление, будто они вот-вот лопнут.
– Тебе так делали?.. Другие девочки?.. – шепчет Ю едва слышно.
И у меня отчего-то все внутри замирает.
– Ну да… – признаю неохотно.
– Мм-м… И ты… – бархатный голосок то и дело обрывается. – Ты хочешь, чтобы я прям лизала его? Или просто целовала?
– Угу, – выдаю я сдавленно и невпопад.
Жму на веки сильнее, почти отчаянно. Еще немного, и тупо затолкаю глазные яблоки внутрь черепной коробки.
– Мне кажется, что это плохо… Я боюсь, что ты обо мне подумаешь… Или… Расскажешь кому-то?
Мой мозг начинает работать очень-очень быстро. И все равно я не могу, блядь, поверить, что все идет конкретно к тому, что мы обсуждаем.
– Конечно, не расскажу, Ю. Ни за что.
Когда смотрю на нее, чувствую себя вдруг тем самым девятиклассником, который впервые позволил себе гонять откровенные мысли о Юнии Филатовой. Ее глаза закрыты. Она тяжело дышит. В ярком свете, который расходится по спальне от вновь разожженного огня в камине, хорошо вижу, какое отчаянное смущение переживает. Краснеют даже ушки Ю.
– Я никогда никому не расскажу, – заверяю клятвенно. – И сам… Что я могу подумать? Я в тебя влюблен, Ю, – сам свой голос не узнаю, столько в нем ноющих нот. Сиропных, сука, пористых и рыхлых. Словно у меня внутри три тонны тротила, которые, даже отсырев, способны в любой момент сдетонировать. – Вдребезги, Одуван.
– Почему вдребезги? – оживает она внезапно. Распахивая глаза, размазывает меня взглядом. – Это же возможно, только если разбиться?
Чуть выше нее лежу, а кажется, словно провалился куда-то, и уже лечу на дно.
– Я разбивался, Ю. С тобой. Неоднократно.
– Если… – сейчас ее голос, будто шорох, от которого идет такое эхо, что у меня в голове и в груди звенит. – Если я сделаю это, ты будешь счастлив?
Я не должен отвечать. Ведь я уже на небе.
Но…
– Эм-м… Да! Охренеть, как сильно, – чащу, словно свихнувшийся.
– Ладно… – шелестит Ю, заставляя меня уже охренеть. – Только… Ты сам… – плавно, будто пьяно закрывает глаза. Краснеет еще ярче. Кажется, если приставить спичку к ее коже, головка тут же вспыхнет. А моя, блядь, от моих мыслей. – Покажи мне… Покажи, Ян…
Клянусь, что этот шепот отобьется в моей памяти навек.
Сразу за ним воцаряется тишина, во время которой я едва Богу душу не отдаю.
А потом…
Учитывая то, что Ю по-прежнему лежит на спине, поднимаюсь. Встаю рядом с ней на колени.
Смотрю на нее… Подрагивающие и острые пики сосков, напряженная тонкая шея, приоткрытые губы, гуляющее через них взволнованное дыхание, трепещущие ресницы.
Она мне так нравится… Так сильно нравится… Как я могу вот так сразу затолкнуть ей в рот член? Наклоняясь, касаюсь ее губ своими. Невесомо, потому что на большее из-за внутреннего разноса чувств неспособен. Но Ю тянется навстречу, даже когда подаюсь в обманном маневре назад.
– А-а-ах-х-х… – разделяем шумно, прежде чем сойтись в чувственном поцелуе.
Один контакт. Расходимся. И снова так же медленно сталкиваемся.
Я даю ей свой язык. На пробу. Уже представляя на его месте член. Не знаю, бродят ли подобные мысли в сознании Ю, но с задачей она справляется именно так, как я того жду. Принимая, обхватывает губами и принимается сосать. По тому, как смущается и спешно выпускает, понимаю, что думает о том же, что и я. Задыхается, когда я снова прижимаюсь губами. Между нашими языками резко много слюны становится. Воображаю, как четко в ней будет кататься мой член, убойно стону.
Упирающиеся в матрас руки, на которых я пытаюсь удержать вес своего тела, начинают дико дрожать.
Целую и целую Ю, даю ей лизать свой язык… И все еще не догоняю, как трахну этот сладкий рот членом.
Отрываюсь, когда кислород заканчивается, а легкие отказываются в таком режиме набирать новый. Выпрямляюсь и неосознанно ерзаю коленями по простыне.
Смотрю на свой взбесившийся член… И следом на припухшие губы Ю. С надрывом вздыхаю.
Зая вздрагивает и поднимает веки. Встречаемся взглядами. Искры летят.
– Поверни голову набок, – командую и сам себе не верю.
Ю нервно взмахивает ресницами и… подчиняется.
Я прикрываю веки, перевожу дыхание так бурно, что чуть не трескаются ребра, и… приставляю к губам Ю член.
В тот миг, когда я открываю глаза, она свои закрывает. И хорошо, потому что я не могу сказать, что адекватно прожимаю визуализацию. Ебет меня духовно так, что нереально держать лицо.
Минетом это, безусловно, трудно назвать. Но губы членом Одувану я раздвигаю. И даже засовываю ей в рот целую головку.
– Ху… – на сипе странный и звук выталкиваю.
Стегает меня по спине влажными, хлесткими и режущими розгами. Нервные окончания пробивает электрошоком.
Член дергается, будто в припадке. И сердце готово следовать на разрыве тканей за ним. Но я не смотрю на свой прибор. Пусть хоть отсохнет. Я во все глаза таращусь на Ю.
Как можно выглядеть настолько нежной и непорочной? Лежит передо мной, наложив ножку на ножку и сжав на груди руки. Держит во рту член. Разрумяненная, дрожащая, задыхающаяся… Как же ей стыдно. Я прям ощущаю это физически. И то, как ее саму же вставляет это чувство. Что уж говорить обо мне? Я, блядь, чертов извращенец, в гребаном восторге от того, какая моя Ю.
В моей черепной коробке развивается нечто странное. Кажется, словно ее заполняют сотни мыльных пузырей.
Двигаться страшно, настолько меня плющит.
Но когда член во второй раз дергается, Одуван сама оживает. Прижимает к уздечке язык. Я скриплю зубами. А едва слегка шевелит им, так натужно стону, что пугаю. Подавшись назад, она пытается отстраниться, в то время как я хочу загнать член так глубоко в рот, чтобы почувствовать заднюю стенку ее горла и увидеть в ее глазах то самое изумление, которое меня так вставляет.
Не страх, и не отторжение. А головокружительную растерянность.
Но Ю не размыкает век.
Удерживая ее рукой, мягко глажу большим пальцем по щеке.
– Сожми губами и пососи, зай… Так, как ты делаешь с чупсами…
Ресницы Юнии приходят в нервное движение. Оно настолько всполошенное и наэлектризованное, что возникает опасение, будто может случиться трескучее замыкание.
Но глаза заи не открываются.
Расширяются ноздри на вдохе. Происходит естественное сокращение, когда сглатывает. Спазмируются некоторые мышцы лица.
А потом…
Юния робко выполняет требование. Сосет мой член. Делает это всего один раз. Один, сука, раз, и я кончаю, едва успев вытащить запенившийся шланг изо рта Ю. Не думаю, что она готова ко вкусу спермы, но нечаянно она с ней знакомится. Можно сказать, вскользь. Основной поток я с гремящими стонами маньячеллы сдрачиваю на ее прекрасные сиськи. Когда член опадает, использую вязкую жидкость как крем. Втираю Ю в кожу. Таким примитивным путем мечу ее, словно какой-то долбанутый собственник.
Юния после этого пребывает в таком шоке, что даже не плачет. Я сам ни хрена сказать не способен. Сгребая, с особым трепетом прижимаю к груди. Глажу и целую, показывая, как много для меня значит эта ночь. Едва возвращается дар речи, говорю о любви, которая сейчас так разрастается, что попросту не умещается внутри.
Когда несу в ванную, ее сердце все еще продолжает колотиться на разрыв. Мою ее сам. Глажу. Без конца целую. Именно на этот чувственный контакт она отзывается лучше всего. Пьем с губ друг друга талую воду. Ласкаемся языками. Когда немеют губы, переключаюсь на шею Юнии. Неторопливо прохожусь по тонкой коже.
Чуть позже падаем обратно на измятую постель. В спальне так остро пахнет сексом, что этот природный афродизиак тотчас вызывает волнительную дрожь и мурашки по всему телу.
– Что ты делаешь, Ю? – спрашиваю с улыбкой, когда она перекатывается на живот и прикрывается от меня рукой. Кулачок прижимает к губам и напряженно смотрит в глаза. Не отвечает, пока скольжу пальцами по спине. – Удобно? – ухмыляюсь шире.
Предполагаю, что прячет от меня свои прелести. Но ответ еще круче, чем я могу вообразить.
– Я сейчас усну… Не хочу, чтобы ты входил, когда это случится…
Тихо смеюсь, игнорируя боль, которая разливается в паху.
Черт, я не могу столько возбуждаться. Я же двинусь!
Если еще не двинулся…
На мгновение прикрывая глаза, ощущаю резь, словно успел их травмировать. Перед мысленным взором столько всего за эти секунды проносится.
Снимаю целку Ю… Трахаю ее нежную пилоточку… Вылизываю эту восхитительную щелку… Даю Одувану в рот… Она посасывает…
Пиздец. Просто пиздец.
Событий много. И все они напичканы взглядами, вздохами, стонами, яркими реакциями Юнии. Все перемежены чувствами, ощущениями и эмоциями, которые я испытывал в моменте.
Еще вчера я не смел надеяться даже на то, чтобы потискать грудь своей любимой заи.
– Ты думаешь, я сзади не могу войти? – шепчу и смеюсь, ныряя пальцами между ягодиц. Ю в своей невинности такая милая. Не могу ее не дразнить. – Привет, зая, – здороваясь с писей Одувана, неумышленно порочно хриплю.
– Я-я-ян…
Наклоняясь, с улыбкой целую плечо. Завороженный ее красотой, смотрю в глаза, медленно моргая. Попутно осторожно скольжу ладонью вверх. Перебираю пальцами позвонки.
– Все в порядке, Ю. Отдыхай. Не трогаю больше. Просто шучу. Ты сама провоцируешь.
Прикрывая глаза, даю ей возможность успокоиться. Однако ее дыхание еще долго ощущается взволнованным.
– Что ты со мной сделал? – шепчет она, выталкивая переживания растерянного и обреченного человека.
