Текст книги "Частная школа (СИ)"
Автор книги: Елена Шолохова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
55
Лиза фыркала напрасно – VIP-зал в «Ладоге» выглядел довольно неплохо. Разве что зал был немного тесноват, но им на девятерых места хватало с лихвой (Руденко и Кутузова, как обычно, ехать отказались).
В центре – массивный круглый стол, вокруг стола – кожаные диваны. Тяжёлые портьеры густого синего цвета закрывали дверь, и такого же оттенка была драпировка на стенах. Торшеры с приглушённым светом придавали антуражу интимный уют, а натяжной потолок с хаотично пересекающимися световыми линиями напоминал ночное небо со следами трассирующих пуль. В общем, тут царила явная эклектика, но получилось приятно.
Ближе ко входу оставался свободный пятачок и для танцев. А на стене висела большая плазма на случай, если гостям захочется развлечь себя караоке.
Вип-зал находился в лаунж-зоне, так что музыка здесь звучала тихо, фоном, и не мешала разговаривать.
Приехали они очень рано по меркам подобных заведений – ещё и четырёх не было. Могли бы и раньше, да Дина наводила марафет с особой тщательностью. Ей хотелось сегодня блистать, чтобы Эрик видел, какая она у него красивая. А то последние три дня он хоть ничего такого не говорил, но держался всё равно немного отстранённо, как будто постоянно уходил мыслями в себя.
Дина знала – это он до сих пор переживает из-за слов её матери. И злилась на неё за это. Она и сама не подозревала, как дороги ей их отношения, как сильно она боится их потерять.
Однако с клубом мама постаралась – зал к их приезду очень мило украсили. Даже огромного плюшевого медведя в пестром колпачке зачем-то водрузили на самое видное место, а к лапе его привязали накачанные гелем блестящие шары.
Поначалу, как только расселись, держались все немного скованно. Шмыгов пробовал шутить, но выходило натужно. Катя Казанцева вообще глаза поднять боялась. Пристроилась с краю, на углу дивана, подальше от всех. Корбут несколько раз что-то шепнул ей на ухо, но она лишь коротко кивнула со скорбным лицом, будто не на праздник пришла, а на казнь.
Даже Дина отчего-то нервничала, хотя все её поздравляли и отвешивали комплименты. Но главное, Эрик оценил её старания, сразу, как увидел, ещё в холле пансиона. Причём без слов, но от одного его переменившегося взгляда внутри сладко сжалось и кинуло в жар.
Зато теперь, за столом, он опять замкнулся. Сидел Эрик рядом с ней, в центре, и почти не разговаривал. Самое большее – односложно и неохотно отвечал на редкие вопросы. И то не на все.
Дина видела, что не очень-то ему в этой компании нравится. Хоть он и проучился уже два с лишним месяца в их классе, но до сих пор не стал своим. К тому же разговоры то и дело сводились к темам, которые ему наверняка далеки, неинтересны, а, может, даже и неприятны. Родителей обсудили, без этого никак. Потом от Лизиного отца-дипломата перешли на курорты: Ибица – толкотня, Куршавель – надоело, Луксор – дешево, Пхукет – тоска, Дубай – жарища, Барселона – тоже кому-то что-то там не понравилось. Затем плавно переключились на бренды, шмотки, тачки, в общем, всё как всегда…
Эрик угрюмо молчал, но и Дине неожиданно вся эта болтовня вдруг показалась пустой и скучной. Она нашла под столом его руку и пожала. Чтобы он не чувствовал себя здесь чужим и одиноким. Эрик понял её посыл, взглянул, краешком губ слегка улыбнулся. А вот Катя так и сидела, как приговорённая.
И тем не менее веселье постепенно набирало обороты. Выпитое шампанское размыло границы и барьеры, расслабило и раскрепостило. Дина больше не ощущала натянутости и неловкости. Её переполнял восторг. Хотелось смеяться, хотелось всем рассказать, как она счастлива, как она любит…
– Дин, – с радостной улыбкой поднялась из-за стола Лиза, держа в руке наполненный бокал, – мы с тобой уже столько лет дружим, столько лет вместе живём даже и столько всего между нами было…
– О! – хохотнул пьяненький Ренат. – Девочки, мы что-то про вас не знаем?
– Помолчи! – сердито шикнула на него Лиза, затем вновь с улыбкой продолжила. – Несмотря на наши ссоры иногда и на наши какие-то разногласия, я очень благодарна судьбе, что она свела меня с тобой. Ты очень многому меня научила. И я хочу сделать тебе ещё один подарок. Точнее, это поздравление…
Тут Лиза засуетилась, сунула свой бокал в руки Никите, сама выудила из клатча флешку, торопливо подбежала к висевшей на стене плазме.
– Сейчас, сейчас, секундочку! – попросила она подождать.
– Это что ты нам хочешь показать? Видеопоздравление? – поинтересовался Ренат, но Лиза его реплику оставила без внимания.
Выключила музыку, затем взяла пульт, выбрала нужный файл и запустила видео.
Это и правда было видеопоздравление. Они и раньше такие делали друг дружке, классе в седьмом-восьмом. Потом перестали, охладели, переросли подобные «детские» забавы. Но сейчас это Лизино видео показалось Дине крайне трогательным.
Под приятную песенку на экране плавно сменялись кадры – её фотографии. Вот она в пятом классе, в шестом, в седьмом… Вот снимки с прошлого года… Фото чередовались короткими, буквально двух-трёхсекундными видео. Текст среди кадров тоже попадался, но он смущал Дину. Уж больно расщедрилась Лиза на дифирамбы: самая красивая, всеми любимая, королева школы…
Лиза даже умудрилась на одном кадре приделать ей корону и наложить такой эффект, будто кругом летят золотые брызги. Это, конечно, было чересчур – ну, попросту неловко стало перед всеми, перед Эриком. Они ещё так внимательно смотрели, на каждое фото, на каждое слово реагировали, и Дина смущалась, краснела и счастливо улыбалась.
Затем очередное её фото на экране рассыпалось на множество кристалликов и исчезло. Появился новый снимок, на котором она стояла где-то рядом со школой, гордо вскинув голову. И лицо было соответствующее – жутко высокомерное.
На её голову мастерица Лиза прилепила всё ту же мультяшную золотую корону, только в этом кадре, с такой позой, с таким выражением лица, смотрелся этот эффект не то вызывающе, не то комично. Во всяком случае Дине в этот момент стало неприятно, но дареному коню в зубы не смотрят, и она продолжала благодарно улыбаться. А в следующую секунду изображение вдруг ожило.
Фото оказалось просто застывшим на мгновение кадром из видео. Дина смотрела на себя со стороны, наблюдала свою мимику и хотела одного – скорее бы этот эпизод закончился. И тут фоновая песенка стихла, и та Дина, что гордо красовалась на видео, отчётливо и ясно произнесла: «Не нравится мне Маринеску. И не может нравиться. Кто он и кто я! Королевы с отбросами не общаются… И уж тем более не влюбляются…».
Эти последние секунды на видео будто заели, и слова повторялись снова и снова в гнетущей тишине зала…
56
В первое мгновение Дина застыла, не понимая, что это за омерзительная шутка. Откуда эти гадкие слова? Чтобы она сказала такое про своего Эрика? Про своего замечательного, самого красивого, смелого, благородного, самого-самого…? Да ни за что!
Но это её голос, её…
И тут непонимание и шок сменились леденящим душу прозрением. Дина вспомнила тот день, когда у неё вылетели эти слова, вылетели бездумно, в сердцах, в пылу ссоры. В тот день Лиза и Ник застали их с Эриком в малом актовом зале, когда они… Нет, ничего такого они сделать ещё не успели, но Лиза сразу всё просекла и пристала: влюбилась, да?
Дина тогда зачем-то отчаянно отпиралась, а затем горько жалела о своих словах, корила себя всячески. А потом забыла о них, будто этого и не было. Но оно было, было… И теперь неожиданно всплыло, взорвалось, оглушив всех…
Оцепенев от ужаса, Дина поначалу не могла и слова вымолвить. Просто смотрела на экран, расширив глаза. Пару раз открыла рот, но не издала ни звука.
Все остальные в зале тоже молчали, находясь в таком же потрясении, как и она.
Проклятое видео наконец заткнулось. Но ещё несколько секунд в зале висела гробовая тишина. Некоторые, как, например, Олеся Приходько или Полина Аксентьева, бросили на Дину быстрый взгляд, затем – на Эрика и в замешательстве опустили глаза. Никита и Ренат Шмыгов попросту замерли с открытыми ртами. Корбут вдруг закашлялся. Лишь Лиза стояла с торжествующим видом.
Дина медленно, не дыша, превозмогая страх и стыд, повернулась к Эрику.
На него было жутко смотреть. Он будто окаменел, и все краски, казалось, отхлынули от его лица, таким неожиданно бледным оно стало. Только чёрные глаза полыхали жгучей болью.
– А почему все замолчали? – невинно спросила Лиза с деланной улыбкой. – Что, мой подарок не понравился?
Тут Эрик встал, начал решительно выбираться из-за стола. Дина вскинулась, попыталась поймать его за запястье, но он, предугадав её движение, отдёрнул руку. Приходько, Корбут, Катя – те, кто сидел дальше, молча отодвинулись, давая ему пройти.
– Эрик! – окликнула его Дина. – Не уходи! Пожалуйста, не уходи! Это неправда всё!
– Ну, как это неправда? – вмешалась Лиза. – Это твои слова. Мы все это слышали. Ну, почти все. Вспомни, ну! Это ж недавно было…
– Эрик! – не слушая Лизу, крикнула Дина и тоже начала выбираться из-за стола. Но в длинном платье и на тонких высоких каблуках у ней получалось не слишком ловко.
Он не оглядывался, будто не слышал её. Дошёл до двери, отвёл портьеру и лишь тогда обернулся на пороге. Но на неё не взглянул даже.
– Отличный подарок, – сказал Лизе глухо и вышел за дверь.
– Эрик! – снова крикнула Дина, но в ответ услышала лишь хлопок двери.
– Ну ты и мразь, Спицына, – тихо, но отчётливо прозвучал голос Корбута.
Лиза дёрнулась как от пощёчины, ликующая улыбка сползла с её лица. Подбородок мелко задрожал.
– Я мразь? Это не мои были слова вообще-то! – с надрывом ответила ему Лиза. – Я бы никогда не назвала того, кого люблю, отбросом. Никогда и ни за что!
Но Дина на неё не смотрела, на её слова не реагировала – она устремилась следом за Эриком. Торопливо пересекла зал, но тут портьеры опять распахнулись, и в зал шагнули двое – официанты, девушка и юноша. За собой они вкатили сервировочный столик с тортом, огромным, в половину её роста – трёхъярусную башню из взбитых сливок, безе и шоколада. И на каждом ярусе горели свечки.
Загородив выход, они приняли торжественную позу, и девушка пропела:
– Happy birthday to you, happy birthday to you, happy birthday, dear Dina. Happy birthday to you!
Они явно ожидали какую-то другую реакцию на своё появление с этим чудо-тортом, уж точно не скорбное молчание. Обескураженно переглянувшись, они всё же предложили Дине задуть свечи.
– Да какие ещё свечи… Пропустите! – выпалила Дина полуплача.
– С днём рождения, – пробормотал растерянно парень-официант, откатывая столик чуть в сторону.
Дина выскочила в коридор, опрометью сбежала с лестницы, затем – вылетела на улицу как была, прямо в вечернем платье. Изящной туфелькой угодила в лужу перед входом, но не почувствовала, как не ощущала и холодного, промозглого ветра.
К этому часу уже почти стемнело. Территорию вокруг клуба хорошо освещали фонари, но дальше всё сливалось в густой синеве.
Дина повернулась влево, вправо, не зная, куда дальше бежать. Тогда она в отчаянии бросилась в одну сторону, пробежала несколько метров, громко крикнула в полутьму: «Эрик!».
На её крик тут же залаяли собаки, где-то поодаль захохотала пьяная молодёжь, кто-то взвизгнул.
Тяжело дыша, Дина метнулась в обратную сторону, кричала, звала… Изредка проходящие мимо люди смотрели на неё кто – с жалостью, кто – с любопытством, кто – снисходительно. Но Эрика нигде не было видно.
Он ушёл, и она не успела ничего ему сказать. Не успела ничего объяснить, задержать, остановить… А самое страшное – она до тошноты боялась того, что с ним могло что-нибудь случиться.
Надо ему позвонить! Тут Дина спохватилась, что выскочила в одном лишь платье, все её вещи остались в зале.
Она заторопилась назад, но тут увидела, что к клубу подошли четверо парней. Дина подбежала к ним, взволнованно зачастила:
– Вы не видели парня… Не попадался вам навстречу? Высокий такой… брюнет…
Кто-то пожал плечами, кто-то хмыкнул, мол, на парней не обращает внимания. Дина в отчаянии всхлипнула.
– Да не грусти, красавица. Один ушёл, четверо пришло. Идём с нами?
– Дайте позвонить! – потребовала она.
Кто-то из парней протянул ей телефон. Номер Эрика она знала наизусть, но пальцы от волнения и холода стали непослушными и постоянно соскальзывали, и набрать получилось не с первой попытки. Впрочем, это ничего не дало. Длинные гудки просто оборвались – Эрик сбросил звонок. Она судорожно нажала повтор, но теперь автоответчик сообщил, что абонент недоступен.
Снова и снова она набирала вызов, но без толку.
Телефон пришлось отдать. Парни ей ещё что-то сказали, куда-то позвали, но Дина их словно не замечала. Обессиленно она привалилась спиной к стене, рядом со входом. Поняв, что она их больше не видит и не слышит, парни ушли.
Стена была ледяной, и этот мертвенный холод проникал сквозь тонкую ткань под кожу. Порывистый ветер нещадно трепал волосы. Пробрасывал мелкий колючий дождь. Дина чувствовала, как её колотит, как холод пробирает до самых костей, как заледенели ноги и руки, но не могла сдвинуться с места. Или не хотела. Подумаешь холод. Это такая мелочь. Это вообще неважно, когда весь её мир рушится, когда вся жизнь её сломана…
Сквозь спазм, тисками сковавший горло, прорвался мучительный всхлип. Дина до боли закусила губу, но слёзы уже лились безудержно и плач сотрясал её тело похлеще, чем озноб.
– Дин, пойдём.
Она вдруг почувствовала чьи-то тёплые пальцы, обхватившие её руку. Кто-то тянул её за собой.
Корбут. Приобняв за плечи, он отвёл её назад, в холл клуба.
– Ты совсем окоченела, – обеспокоенно сказал он. – Синяя вся… Так же и заболеть недолго…
– Он ушёл… – продолжала всхлипывать Дина. – Я не знаю, где его искать… Куда он мог пойти? А вдруг с ним что-нибудь случится?
– Да наверняка он вернулся в домой… в смысле, в пансион. Ну куда он ещё может тут пойти?
К ним подошла Катя, протянула Дине её пальто и сумку. Но Дина не двигалась, стояла как ватная кукла, и руки безвольно свисали вдоль тела плетьми.
Тогда Корбут сам её одел, даже шарф повязал.
– Такси приехало, – сообщила Катя. И вдвоём они вывели Дину на улицу.
В салоне машины было тепло, даже жарко – Корбут попросил таксиста включить печь посильнее, но её по-прежнему било крупной дрожью. И одна лишь мысль стучала в висках: хоть бы с ним ничего не случилось, хоть бы он был уже там…
57
В пансионате Эрика не оказалось…
Дина первым делом кинулась к нему в комнату, даже не успев раздеться, но Олег Руденко встретил её вопрос непониманием.
– Он же с тобой уехал.
– А он не возвращался? Не было его? – повысив голос, спросила Дина.
Руденко нахмурился, показывая всем своим видом, что недоволен вторжением, но тем не менее снизошёл до ответа:
– Не было.
Дина вышла в коридор, привалилась спиной к стене. Откинув голову назад, уперлась затылком. Впервые она не знала, что делать и чувствовала себя полностью беспомощной и измождённой.
– Да не переживай ты так. Придёт он, успокоится да вернётся, – приговаривал Корбут, неловко касаясь её плеча.
– А если нет? А если с ним уже что-то случилось? Вдруг его надо искать?
В груди колотилась паника. Страх настойчиво гнал её куда-то бежать, только вот сил не было. Из неё как будто разом выкачали все жизненные соки. Даже после изнурительных тренировок или болезни она не чувствовала себя такой разбитой.
– Дин, да не накручивай себя раньше времени. Никуда он не денется. Ты успокойся. Всё равно сейчас ничего нельзя сделать.
– Можно позвонить куда-нибудь… не знаю… в полицию?
– Да нас никто и слушать сейчас не станет. Времени-то всего ничего прошло.
– Тогда Чуме. Она всех на уши поставит.
– Да ты что! Нас она поставит на уши.
– И пусть! Но я не могу так просто сидеть, сложа руки. Ты же видел, в каком состоянии он ушёл!
– Дин, да подожди ты… Давай хотя бы сначала Валику расскажем?
Но Дина уже искала в контактах номер директрисы.
– Она сейчас тебя пошлёт, а нам всем втык завтра даст, – раздосадовано произнёс Дима.
И тут с лестницы в коридор вывернули двое. Дина тотчас встрепенулась, заслышав мужские голоса. Устремила в ту сторону полный надежды взгляд, но сразу же сникла. Это были Никита Прочанкин и Ренат Шмыгов.
– О! Вон Дина! – увидел её Ренат. – Я же говорил, что она уже здесь.
– Дин, ты как? – участливо спросил Никита, когда они подошли.
Дина мазнула по нему невидящим взором, потом устало сказала Корбуту:
– Ладно, пойдём к Валику.
– А зачем? – спросили в унисон Никита и Ренат, но Дина, ничего им не ответив, направилась к лестнице. Корбут и Катя поплелись следом.
На учительском этаже было непривычно тихо. Это у мальчишек почти из каждой комнаты по вечерам раздавались громкие голоса, смех, музыка. Да и у девочек царило оживление, а тут словно все спали или никого не было.
Прежде в обитель преподавателей Дина никогда не заглядывала, поэтому не сразу нашла комнату куратора. Он, к счастью, оказался у себя. Было непривычно видеть его не в щегольском костюме, а в легких трикотажных штанах и футболке.
Он впустил их, выслушал, затем набрал Эрика со своего телефона и, очевидно, так же попал на автоответчик.
– Я сам позвоню Нонне Александровне, – сказал Валентин Владимирович мрачно, но тут завибрировал сотовый у Дины.
Руки у неё заметно дрожали так, что, казалось, телефон вот-вот выскользнет из её рук. Но нет, чудом удержала.
– Да, – ответила она звонившему.
Разговор был секундный, но она тут же изменилась в лице.
– Он пришёл! – воскликнула она, оживившись. – Ренат сказал, что он только что вернулся.
– Жив-здоров? – спросил Валентин Владимирович с явным облегчением.
– Да, вроде, – кивнула Дина и выдохнула: – Слава богу.
Вместе с Корбутом и Катей они вышли в коридор, и Дина торопливо засеменила к лестнице и едва не столкнулась с Ниной Лаврентьевной.
– Это что за безобразие? – возмутилась завуч, одетая, несмотря на воскресный вечер, в строгую юбку и водолазку с глухим воротом. – Почему разгуливаете тут в верхней одежде?
Она обращалась к Дине, но Дина даже не поздоровалась, просто прошла мимо неё, словно и не заметила.
– Это что ещё за новости?! – вскинулась русичка.
– Извините, – пробормотали Корбут и Катя, еле поспевающие за Диной.
– Нет уж постойте. Объясните-ка мне, что здесь происходит, – задержала обоих Нина Лаврентьевна.
– Да ничего, мы просто к нашему куратору заходили, – неохотно ответил Дима, с беспокойством глядя за спину русички.
Но Дина в следующий миг уже свернула на лестницу и скрылась из виду.
Быстро, насколько позволяли высокие каблуки, она спустилась по ступеням на «мужской» этаж и чуть ли не бегом припустила вдоль коридора. Пронеслась мимо холла для отдыха, мимо группки парней из десятого, которые что-то громко обсуждали, но, завидев Дину, сразу смолкли, словно забыли, о чём только что спорили, и проводили её заинтересованными взглядами.
У нужной двери Дина остановилась в лёгком замешательстве. Только что хотела ворваться в комнату, а тут вдруг стало неловко. Просто войти или сначала постучать? Поколебавшись, она всё же постучала.
Дверь открыл Шмыгов.
– Эрик здесь? – выпалила Дина, пытаясь заглянуть в комнату через его плечо.
– Здесь.
– Позови его! Мне надо с ним поговорить.
Шмыгов вернулся в комнату, оставив перед ней дверь, распахнутой настежь. Но Дина не стала входить, постеснялась почему-то. Так и осталась ждать в коридоре. Всё равно ведь не в комнате они будут разговаривать, а в том же холле, например. А ещё лучше уйти туда, где вообще никого нет. Хотя, конечно, топтаться за дверью, будто тебя на порог не пустили, тоже было неловко. Ещё и мальчишки – то один, то другой – туда-сюда шастали. А парни из десятого так и вовсе пялились, раскрыв рты.
Да и плевать, отмахнулась про себя Дина. На всех плевать, лишь бы Эрик её понял и поверил ей.
Она слышала, как в глубине комнаты о чём-то недолго переговаривались. И вот наконец показался Эрик. Он тоже ещё не успел переодеться, только выпустил белую рубашку и расстегнул половину пуговиц.
Один лишь взгляд на него – и сердце подскочило к самому горлу, заколотилось неистово. Дина судорожно вздохнула. Даже смотреть на Эрика сейчас было больно. И тем не менее, пока он приближался, продолжая на ходу расстёгивать чёртовы пуговицы на рукавах, она не сводила с него глаз, молящих и отчаянных. Он же как будто смотрел сквозь неё, смотрел и не видел. И не единой эмоции не выражало в этот момент его лицо.
Он всегда такой, знала Дина. Если ему больно, то прячет эту боль за деланным равнодушием и холодностью. Но сейчас она всё ему объяснит! Всё скажет! А ещё… признается, что любит, да. Любит по-настоящему, и нисколько не стыдится своей любви. Ну и пусть получится, что она признается первой. Какая, к чёрту, разница!
Вот он дошёл до порога, Дина непроизвольно задержала дыхание, затем выдохнула: Эрик…
И дверь закрылась. Затем послышался щелчок – это повернули замо́к с той стороны.
Несколько секунд она стояла, растерянно глядя на арочную филёнку дубовой двери, не понимая, что произошло. Это что, Эрик просто закрыл дверь у неё перед носом? Показал, что не хочет её слушать и не хочет видеть?
Она сморгнула, закусила нижнюю губу. Зачем он так-то? Это же всё равно что оттолкнул или прогнал…
Вместе с пониманием пришла боль, такая сильная, что непроизвольно брызнули слёзы. А ещё стыд, жгучий, удушающий.
Словно марионетка она развернулась и на ватных ногах пошла назад, к лестнице.
Десятиклассники, наблюдавшие эту сцену, как по команде отвернулись от неё и заговорили о чём-то своём громко и неестественно. Но когда она прошла мимо, уставились ей вслед, взбудораженно забубнили еле слышно, кто-то даже прыснул. Но она их едва заметила, оглушённая своей болью.
Корбут топтался на лестнице, поджидал её. Один, Катя, видимо, уже ушла.
– Ну что, поговорили? Где он был?
– Он не захотел со мной разговаривать, – произнесла Дина не своим, каким-то бесцветным голосом.
