Текст книги "Частная школа (СИ)"

Автор книги: Елена Шолохова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

39

– Дин, – громко окликнула её Лиза. – Ты чего такая?

– Какая такая? – не поняла Дина.

Было начало двенадцатого, свет во всём корпусе уже погасили, но девчонки, лёжа в кроватях, ещё переговаривались в темноте.

Сначала Полина рассказывала, как съездила с Валиком в город, в типографию, где они забрали отпечатанные плакаты, программки и буклеты к мероприятию.

– Девочки, всё-таки он такой классный, – мечтательно вздыхала Полина. – Стильный такой. И шутит смешно…

Потом Лиза делилась впечатлениями о том, как порепетировали с Корбутом. Бухтела, что Дима, хоть и явился на репетицию, постоянно зависал в телефоне.

На этом Дина, незаметно для себя самой, потеряла нить разговора, погрузившись в собственные мысли. Вспоминала, как на неё смотрел Маринеску, и от этого трепетало в груди.

Потому что смотрел он на неё как-то по-особому. Может, ей, конечно, так казалось, но взгляд его она ощущала физически, точно прикосновения. А ведь раньше никогда за собой такой чувствительности не наблюдала. И что ещё – ей нравилось ловить на себе его взгляды, пусть даже это и заставляло нервничать.

– Мы с Полькой у тебя сто раз уже спросили, будешь ты Валику говорить или нет?

– Про что?

– Ну про то, что ты не будешь выступать с Маринеску.

– А с чего ты взяла, что я не буду с ним выступать? – пожалуй, слишком резко спросила Дина.

– Ну как? Это же… он же… – растерялась Лиза. – Ему же бойкот объявили. С ним нельзя общаться…

– И кто мне запретит? – разозлилась вдруг Дина.

– Девочки, – подала испуганно голос Полина, – давайте спать, завтра всё выясним.

– Спокойной ночи, – отчеканила Дина.

Лиза промолчала.

Но утром ночной разговор возобновился. Едва Дина вышла из ванной, даже одеться толком не успела, как Лиза напустилась:

– Ты вчера серьёзно сказала, что будешь с Маринеску репетировать?

– Угу.

– А ничего, что он меня облил помойной водой?! Ничего, что выкинул твою сумку? Разбил твой телефон? Толкнул тебя? Он опозорил нас! Я уж молчу про бойкот.

– Что ты от меня хочешь?

– Ты прекрасно и сама понимаешь! Он унизил меня. Унизил публично, – наседала Лиза. – А ты, моя лучшая подруга, после этого собираешься с ним общаться? Какой-то идиотский номер готовить? Тебе не кажется, что это предательство?

– Не кажется! – вспылила Дина. – Что вообще за бред? Мы с ним всего лишь готовим какой-то идиотский номер, как ты сказала, а не строим планы против тебя.

– Лиз, ну чего ты, правда? – вмешалась Полина. – Дина же тут ни при чём. Ей же Валик так велел. Это не предательство. Это вынужденная необходимость. Сама подумай, что она тут может поделать? Тем более сейчас, когда на неё и так Чума окрысилась.

– Вот именно! – Дина благодарно посмотрела на Полину.

Лиза дальше спорить не стала, буркнула только: «Ясно». Но видно было, что обида её ещё долго не отпускала. На занятия собиралась молчком. И за завтраком ни слова не проронила, клевала сырники с ежевикой со скорбным выражением лица и на вопросы Никиты отвечала кивком или пожимала плечами.

Дина понимала подругу и, несмотря на то, что вчера вечером и сегодня утром огрызалась в ответ на её упрёки, чувствовала себя перед ней немного виноватой. Ведь окажись она на её месте, наверняка и самой было бы неприятно такое – всё-таки правило "твой враг – мой враг" было в их дружбе всегда незыблемо. Но Полинка права – теперь она ничего поделать не может. И, по правде говоря, не хочет. Даже наоборот – весь день она ловила себя на мысли, что ждёт эту репетицию.

После занятий теперь уже Эрик сам к ней подошёл.

– Ну что, идём?

Дина кивнула, с трудом подавив улыбку и начисто забыв про Лизу, про смутное чувство вины и про всё остальное.

* * *

В этот раз дело сразу пошло на лад.

Дина уж не стала признаваться Эрику, что накануне вечером она возвращалась в малый зал и играла-играла-играла… пока её не выпроводила уборщица. Так что теперь получалось более-менее сносно. Пусть пальцы и не порхали по клавишам легко и свободно, но во всяком случае Дина больше не сбивалась и не фальшивила.

– И каждый раз у вас так – ну концерты, номера…? – спросил её Эрик.

Они уже закончили репетировать на сегодняшний день, но почему-то не расходились, тянули. Дина сначала наигрывала одной рукой что-то незамысловатое, поглядывая на него украдкой. А Эрик разгуливал по сцене, осматривая зал.

Почему-то ей не хотелось уходить, но и поводов задерживаться тоже вроде как не было. Ещё и воцарившаяся тишина сразу обострила неловкость между ними. Хотелось её нарушить, завязать непринуждённый разговор, но на ум, как назло, ничего не приходило.

То есть приходило, конечно, даже лезло настырно, но всё не то.

Дину вот очень занимало, как он попал в их школу, как жил до этого, что делал, а ещё – о чём он думает, когда смотрит на неё, и кто та девушка, что сидела у него на коленях. Многое, в общем, её интересовало, но о таком же не спросишь. Так что его вопрос она подхватила охотно.

– Да, два раза в год – весной и осенью. На каждый родительский день одна и та же программа.

Эрик, обойдя сцену по кругу и всё бегло осмотрев, подошёл к ней, остановился рядом, заложив руки в карманы.

– И давно ты здесь?

– С десяти лет, – ответила Дина, бездумно нажимая одним пальцем на клавиши, просто чтобы руки занять. У неё всегда так – в минуты волнения не знала, куда их деть.

– Так ты старожил, значит, – усмехнулся он. – Ну и как, нравится тебе здесь?

Дина, не отрывая глаз от клавиш, пожала плечами.

– Ну да, в общем-то. Здесь не самое плохое место.

– И всё же это не дом, милый дом*…

– Не дом, но я привыкла.

Поколебавшись, Дина всё же спросила:

– А тебе тут не нравится?

Он молчал, пристально на неё глядя, словно изучал или пытался что-то разгадать… Она покосилась на него раз, затем снова. Чего он молчит? И почему так смотрит? Дина почувствовала, как неумолимо краснеет. Вот же чёрт!

– Не знаю, – наконец ответил он, и вдруг к её полному замешательству шагнул к ней и опустился рядом на банкетку. Она безмолвно, про себя, ахнула и зарделась ещё больше.

– Кстати, – словно не замечая её смущения, весело сказал он и протянул свой телефон: – Вот тот самый пасодобль, про который я тебе говорил.

– Что?

– Смотри.

Он включил видео. Дина опустила глаза на экран. Заиграла знакомая вступительная дробь из пьесы «Эспана Кани» Паскуаля Нарро*. Танцевальные пары приняли позы, и тут высокий парень в спортивном костюме резко вздёрнул руки вверх и пошёл кружить, словно конь, перешедший с пиаффе в пассаж. И до того он несуразно выкидывал во все стороны свои длинные ноги, что Дина пару раз прыснула, а затем расхохоталась в голос. А Эрик просто улыбался, переводя взгляд то на неё, то на видео.

Видео быстро закончилось, затем и смех её стих. Эрик тоже перестал улыбаться, но не уходил, сидел рядом и смотрел ей прямо в глаза, смотрел теперь серьёзно, так, что сердце, ухнув, подскочило к самому горлу и зачастило. Дине казалось, что в наступившей тишине даже Эрику слышно, как оно неистово колотится. Оба на мгновение замерли, не отрывая взгляда друг от друга, не зная, что сказать, не зная, что сделать… Во всяком случае, она.

И это не просто возникла неловкая пауза, это было что-то другое, более глубокое, волнующее и острое, чему Дина не знала определения.

Совсем некстати всплыла дурацкая мысль, что вблизи ресницы у него длинные и спутанные, расправить бы, а глаза тёмно-карие, почти чёрные. И если смотреть прямо в них, то перестаёшь видеть всё вокруг, словно и впрямь тонешь.

– Дина! – сквозь этот морок пробился вдруг знакомый голос.

Она поспешно поднялась с банкетки, пылая пуще прежнего. Отчего-то ощущение было такое, будто её застали за чем-то неприличным, даже постыдном. И подавить это дурацкое ощущение не получалось. Закусив в смятении нижнюю губу, она обернулась на возглас.

В дверях стояли Лиза и Никита.

____________________________________

* Дом, милый дом – название известной английской песни (англ. Home, sweet home)

* Испанский композитор и дирижёр, "король пасодобля".

40

– Это что сейчас такое было? – обескураженно спросила Лиза после того, как Дина, тихо бросив Эрику «ну ладно… завтра продолжим», вышла с ними вместе в коридор.

Самой бы понять, что это такое было…

Однако, несмотря на неловкость, она как можно невозмутимее ответила:

– Мы просто репетировали. А вы зачем здесь?

– Тебя не было в столовке… Ник вон беспокоился… Вот мы и решили тебя поискать… – пояснила Лиза, по-прежнему глядя на неё с недоумением.

Дина посмотрела на часы – и правда, полдник она пропустила, даже не заметила. Они, оказывается, почти три часа проторчали тут с Эриком, а казалось совсем недолго.

Однако вслух Дина сказала:

– Просто не хотела есть.

Лиза посмотрела на неё с сомнением, а Никита… он вроде и шутил, и посмеивался, но смех его казался Дине каким-то натянутым и неестественным.

Все втроём они вышли на улицу, прогуляться перед ужином. Но Никита заметно прихрамывал, а потом и вовсе стал подволакивать больную ногу, так что они устроились на одной из скамеек в липовой аллее.

Немного погодя к ним присоединились Полина, Ренат и Олеся. А вот Корбута вытянуть на воздух не удалось, хотя Ник добросовестно передавал ему все просьбы Лизы от своего имени.

– Ну что я сделаю? Сказал, не хочет. Он в бассейне. Тренируется. Щас вон вообще отключился, – убрал телефон в карман Никита.

Лиза поджала губы. Тонкие ноздри раздулись, отчего она стала похожа на хищную птицу. Всем сразу сделалось как-то неловко. Кроме, пожалуй, Рената. Тот даже и не замечал Лизину драму, всё своё внимание, как обычно, даря Полине. Вот и сейчас с блаженной улыбкой он снимал её в разных ракурсах.

– Да перестань ты, – шипела она на него.

Он убирал телефон ненадолго, но стоило ей отвернуться – снова доставал и украдкой фотографировал. В конце концов, Полина махнула на него рукой и обратилась к Дине, пытаясь увести разговор от Корбута.

– Дин, а какой вы номер готовите?

– Вот мне тоже очень интересно, – живо подхватила Лиза.

– Так я вам и рассказала. Это секрет. На концерте увидите.

На это Лиза многозначительно и как-то неприятно усмехнулась. Дина только хотела было вскинуться, как Никита с коротким смешком воскликнул:

– О! Кстати! Ты такой прикол пропустила сегодня в столовке. Вообще концерт! Вы же там с Маринеску репетировали, ну и новенькая… Казанцева… притащилась на полдник одна. И пацаны из девятого так её чморили, что все ржали. Подсели к ней, соли ей насыпали в чай и в десерт. По ушам ездили, бедная аж краснела. Потом к ней сзади подошёл Базаров, вытер салфеткой губы и руки, ну и типа сделал вид, что плюнул и высморкался, и ей эту салфетку на голову положил. Она, короче, не выдержала, подорвалась из столовки, и кто-то ей подножку подставил. Она ка-а-ак растянулась прямо на полу, юбка задралась… трусы заголились… капец картина… Такой прикол… Щас фотку покажу.

– Да уж, обхохочешься, – фыркнула Дина. – Не надо, не ищи, меня такие приколы не прикалывают.

– Да, Ник, Дине теперь такое не смешно, – ехидно сказала Лиза.

– Меня такое вообще-то никогда и не смешило.

Полина, чувствуя вновь накаляющуюся обстановку, торопливо выпалила:

– А мы сегодня с Валиком смотрели номер у шпаны. Они какую-то сценку показывали. И Валик так смешно комментировал…

– Валик, Валик… – раздражённо оборвала её Лиза. – Уже всю плешь проела со своим Валиком.

– А ты с Корбутом, – резко ответила ей Дина.

Лиза вспыхнула, посмотрела на неё даже не с укором, а почти с ненавистью.

Дине аж не по себе стало, и она чуть мягче добавила:

– Ну, правда, забей уже на него. Чего ты так унижаешься перед ним? Где, блин, твоя гордость?

Но Лиза лишь ещё больше разозлилась. Прищурившись, она процедила с усмешкой:

– Ну кто бы говорил про гордость и унижение…

– Что? А ну-ка поясни, о чём это ты? – Дина поднялась со скамьи и шагнула к ней.

Лиза тоже встала.

– О том, что ты сама стелешься перед отбросами и ещё что-то кому-то про гордость втираешь.

– Ты что несёшь?! Ты совсем больная?

– Что вижу, то и говорю! Все у нас понимают, что с этими отбросами общаться зашквар. Ни один нормальный Маринеску руки не подаст. Никто. Даже тот, кому он ничего не делал. А тебя он публично унизил. Забыла, как мы с Ником тебе юбку отряхивали? И после всего ты с ним любезничаешь. Думаешь, я не видела, как ты на него пялишься? Как вы там улыбались… всего лишь номер, блин, они готовят… ага, как же!

В душе́ у Дины бурлило и клокотало так, что даже осенняя прохлада стала вдруг казаться горячей и удушливой. Очень хотелось отхлестать подругу по щекам, но Дина произнесла холодно:

– Я сейчас спишу твою безумную истерику на то, что тебе плохо из-за Корбута. Но если ты ещё раз повторишь подобную чушь…

– Чушь?! – Лиза уже вошла в раж. Она почти кричала: – Чушь?! Да я не слепая! Ник, скажи? Ты же тоже их видел? Подтверди!

Но Никита лишь ошарашенно пожал плечами. Ни он, ни остальные не ожидали такого поворота.

Лиза с досадой покачала головой.

– Что, Ник, боишься впасть в немилость у своей королевы? Да ты ей нафиг не сдался! Ей на нас на всех плевать! Ей теперь по приколу с отбросами общаться. Хотя какая она королева? Королевы с отбросами не общаются!

Дина всё-таки не выдержала и влепила пощёчину. Лиза вздрогнула, замолчала, уставилась на неё потрясённо, но, оправившись, продолжила уже спокойно и зло, хоть и на глазах у неё выступили слёзы:

– Теперь ещё и руки распускаешь… Называется, с быдлом поведёшься…

– Что, истерика не кончилась? Ещё поддать?

– Правда глаза режет? – не унималась Лиза, прижимая к щеке ладонь.

– Какая правда? Ты на почве несчастной любви рассудок потеряла?

– Хочешь сказать, что ты с Маринеску не мутишь?

– Именно. Успокойся уже.

Лиза несколько секунд буравила её взглядом. Потом с кривой ухмылкой спросила:

– Ты же у нас всегда такая прямая. Скажи честно, тебе нравится Маринеску?

Дина сглотнула тяжёлый ком, сунула руки в карманы ярко-красной спортивной курточки, чтобы никто не заметил, как они дрожат.

– Нет, мне Маринеску не нравится. Довольна?

– Всё ты врёшь. Ты вообще запала на него, поэтому и…

– Ты совсем дура? – вспылила Дина. – Русскую речь не понимаешь? Не нравится мне Маринеску! И не может он мне нравиться. Кто он и кто я! Ты уже достала со своим бредом! Я с ним не общаюсь, а просто стараюсь нормально разговаривать, чтобы приготовить этот чёртов номер и всё. Ясно? Сама же сказала, королевы с отбросами не общаются. И уж тем более не влюбляются.

Дина развернулась и почти бегом устремилась в сторону школы. Её аж колотило внутри. По лестнице она мчалась через две ступени, а, забежав в свою комнату, закрылась в ванной и неожиданно разрыдалась. Но слёзы ничуть не помогли. На душе́ было так тягостно и муторно, что терпеть невозможно.

Сначала она не понимала, откуда это гнетущее, удушающее чувство. Из-за того, что Лиза ей столько всего наговорила?

Лиза, конечно, оборзела до предела. Если ещё месяц назад она лишь позволяла себе редкие взбрыки и шпильки, то теперь совсем слетела с тормозов и границ не видит. Это злило, это бесило даже, но так больно и так маетно в груди было не из-за этого.

Да вообще плевать на Лизу.

А потом Дина поняла – это же её собственные слова теперь жгли внутри, точно раскалённые угли. Терзали, кололи, душили.

Зачем она так сказала? Ладно бы просто отпиралась, но зачем она сказала про него так плохо… так ужасно… Теперь она даже не могла в мыслях повторить те слова, которые так легко выпалила сгоряча. Гадкие, унизительные слова. Как стыдно было перед ним и перед собой… аж тошно…

Полина и Лиза вернулись перед самым ужином. Обе молчали, но молчание Полины было неловким и растерянным, а молчание Лизы – обиженным и кричащим.

Потом они переоделись, Лиза вышла из комнаты, а Полина обернулась на пороге:

– Дин, идём на ужин?

– Иди, я не хочу.

Полина грустно вздохнула и затворила за собой дверь.

Дина и правда сначала не хотела никуда идти. Стычка с Лизой отбила всякий аппетит. Но главное, она боялась увидеть его. Эрика. Было стыдно посмотреть ему в глаза. Пусть он и не знает про её слова, но она-то знает…

Причём раньше она ведь тоже как-то говорила про него гадости, кажется, даже похлеще, чем сегодня, и ничего. А сейчас почему-то становилось дурно от собственных слов. И так хотелось избавиться от этого ощущения, что-то сделать, чтобы оно прошло, перестало её мучить…

Но что тут сделаешь? Не признаваться же ему: «Извини, я тут сегодня нечаянно тебя обозвала». Чушь, конечно.

От Никиты прилетела эсэмэска:

«Дина, ты где? Приходи на ужин».

С другой стороны, думала Дина, не прятаться же теперь вечно. Надо просто как-то это перетерпеть, а в другой раз следить за своим языком.

Она спустилась в столовую. Нашла взглядом Эрика, тот сидел вместе с Катей. При нём, конечно, открыто её никто не терроризировал. Но отовсюду слышались смешки, со всех сторон на неё смотрели и пальцем показывали.

Дина увидела, как Ник привстал, замахал ей рукой. Она подошла к своему столику, села молча, уставилась на Лизу. Но та на неё не смотрела и вообще сидела так, словно кол проглотила.

У Ника пиликнул сигнал мессенджера на сотовом.

– О, народ пошёл мемасики про Казанцеву варганить, – открыв послание, весело объявил Ник.

Тут же следом пришло такое же сообщение и всем троим. То было фото: Казанцева лежала ничком на полу. Подол юбки и правда сильно задрался, обнажив белые плавки. Под фото и надпись налепили уже: «Крыса сушит трусы».

Лиза, посмотрев, хмыкнула. Рядом захохотали вслух одни, другие.

Дина оглянулась на Корбута, который сидел поблизости. Ему, похоже, тоже прилетело это фото. Он в первый миг отшвырнул телефон, несколько секунд просто сидел, ни на кого не глядя. Потом взял телефон со стола, сунул в карман и быстро вышел из столовой, не доев ужин.

– Это вообще несмешно, – произнесла Дина, чувствуя, как жар прилил к щекам. – Какая-то тупая похабень, фу.

– Так ей, крысе, и надо, – процедила Лиза.

Смерив подругу долгим взглядом, Дина взяла поднос со своим ужином и встала из-за стола.

– Дин, ты куда? – всполошился Ник.

Ни слова не говоря, она прошла к столику Маринеску и Казанцевой и подсела к ним. Смешки сразу прекратились, все кругом затихли, ошарашенно таращась на неё. А кто сидел спиной, даже развернулись.

– Приятного аппетита, – с деланной невозмутимостью сказала она и принялась за ужин.

Казанцева с минуту смотрела на неё так же ошалело, как и все. А вот он… он ей просто улыбнулся. И тяжёлое давящее чувство стало наконец понемногу отпускать…

41

За весь ужин Катя так и не вымолвила ни слова. Сначала, похоже, никак не могла справиться с шоком, хоть Эрик и пытался её вывести из ступора. Потом просто замкнулась в себе и молча ковыряла вилкой овощи, низко склонив голову. Не ответила ничего, даже когда Дина, заметив, что она выискивает куски телятины и убирает их в сторону, спросила:

– Ты что, мясо совсем не ешь?

Катя на миг замерла с вилкой на весу, не поднимая глаз от тарелки, но, не вымолвив ни звука, продолжила клевать.

Дина удивлённо посмотрела на Эрика, он в ответ лишь показал мимикой – не обращай внимания. Дина пожала плечами, мол, как скажешь. Списав молчание Кати на застенчивость, она больше не стала её трогать. Может, так беднягу загнобили, что она теперь лишний раз слова боится сказать.

Дина, конечно, чувствовала острое зудящее любопытство со всех сторон, знала, что её маневр будут обсуждать и осуждать, строить предположения, искать причину. Да уже обсуждают. Но ей было всё равно. Пусть хоть потом все с ней перессорятся – плевать. Зато как он, Эрик, смотрел на неё сейчас…

И хотя они за ужином почти не разговаривали, но их переглядывания и улыбки были наполнены особым смыслом. Словно они вдвоём вот так без слов понимали друг друга. От этого приятно кружилась голова, а тело будто наполнялось воздушной лёгкостью. И ничто, казалось, неспособно разрушить или даже просто подпортить эту полуэйфорию.

* * *

– Ты – предательница! – накинулась на неё Лиза, когда Дина вернулась в комнату. Глаза её хищно блестели, а во взгляде улавливалась лёгкая безуминка.

Полина благоразумно сбежала из комнаты, желая переждать бурю где-нибудь подальше от эпицентра.

– Ой, давай только без пафоса, – благодушно отмахнулась Дина.

После ужина они втроём с Эриком и Катей поднялись на женский этаж. Как бы втроём – Катя всё время отставала и плелась за ними следом на расстоянии. Наверное, деликатно не хотела мешать.

Они проводили сначала её, а потом ещё стояли вдвоём возле комнаты Дины… Не вдвоём, конечно, в коридоре то и дело сновали девчонки, пялясь на них чуть ли не с открытыми ртами. Но все равно это мгновение было чудесным. И до сих пор в груди тлело приятное тепло. Теперь хотелось тишины, хотелось закрыть глаза и ещё раз в мыслях пережить последние несколько минут.

Но тут Лиза так некстати наскакивала со своими дурацкими упрёками…

– А никакого пафоса. Ты – самая настоящая предательница, – повторила Лиза.

Дина видела, что подруга близка к истерике. Её аж потряхивало, а шея и ключицы пошли пунцовыми пятнами.

– И кого же я предала? – насмешливо выгнула бровь Дина. – Не припомню, чтобы я давала клятву верности и её нарушила.

– В первую очередь, ты меня предала. И вообще всех нас.

– Глупости, – фыркнула Дина и прошла в ванную. Лиза следом.

– Я и вижу, что дружба для тебя – глупости.

– Ты собираешься со мной принять душ?

– Когда вы поссорились с Поляковой, я даже не знала из-за чего вы поссорились, но приняла безоговорочно твою сторону. Перестала с ней общаться. Во всём тебя поддерживала. Потому что всегда так было: твой враг – мой враг. А теперь ты с моими врагами не просто дружбу завела, ты открыто показала всем, что они для тебя важнее, чем мы, твои друзья.

– Над Алиской никто не издевался. Мы с ней просто перестали общаться. А сейчас ты перешла все границы.

– Ну ты сравнила! С Алисой вы просто поссорились. А эта крыса-Казанцева – стукачка! Она тебя же и заложила…

– Ты понятия не имеешь, что сделала Алиска. Жалобы Казанцевой по сравнению с тем – просто мелочь, уж поверь… А вообще, неважно. Ты просто слишком далеко зашла. Я говорила тебе, когда ты ещё шмотки её выбросила, что это перебор. И если бы ты не затравила эту бедную дурочку, я бы сегодня не села с ними. И потом, Лизок, я не идиотка, и прекрасно понимаю, почему ты предпочла остаться со мной, а не с Алиской. Преданность тут ни при чём. Просто со мной тебе было выгоднее.

– Да ну? И в чём же моя выгода?

– Сама знаешь.

– Ах, ну да. Типа ты тут самая главная. Местная королева. А все только и жаждут, что погреться в твоих лучах, да?

– Ну не то чтобы все. Но уж ты-то точно…

– Ну спасибо. Корона-то не жмёт?

Дина только коротко рассмеялась.

– А что, поносить самой захотелось? Короче, ты мне дашь принять душ или так и будешь тут стоять?

Лиза с минуту сверлила её ненавидящим взглядом, потом развернулась к двери, но, взявшись за ручку, оглянулась.

– Если ты думаешь, что все последуют твоему примеру и перестанут гнобить эту убогую, то ты ошибаешься. Сегодня ты не её спасла, ты себя потопила. Ты теперь будешь такая же, как они, и никто больше не захочет с тобой общаться. Вот увидишь…

– Это мы ещё посмотрим. – Дина легонько вытолкала Лизу из ванной и закрылась на защёлку.

Угрозы её она всерьёз не приняла, но всё-таки настроение ей подруга подпортила.

Отношения больше они не выясняли. И весь остаток вечера в их комнате царило тягостное, даже какое-то враждебное молчание.

А позже перед сном её атаковал и Ник своими сообщениями. Он, конечно, не обвинял её в предательстве, а просто надоедал: почему, зачем, в чем дело? Но это раздражало. Дина уже собиралась совсем отключить телефон, чтобы прекратить этот поток, но последнее его сообщение неожиданно умилило её своей непосредственностью. Даже злость на него прошла.

«Дин, пожалуйста, не надо так. Ты уже показала всем, что ты против, чтоб эту дуру травили. Все всё поняли. Правда. Я больше так не буду. Только не садись больше с ними. Вернись к нам. Пожалуйста!!!!!».

«Ладно, посмотрим. Спокойной ночи, Ник»

Но когда на следующее утро Дина пришла на завтрак в столовую, чуть запоздав, когда увидела справа Ника, который нетерпеливо махал ей рукой, а слева – Эрика, который ничего не делал, а просто смотрел на неё так же, как вчера, заставляя сердце сладко сжиматься, то лишь прошептала неслышно: «Прости, Ник».

– Доброе утро, – поздоровалась она с Эриком и Катей, усаживаясь рядом.

– Привет, – улыбнулся он.

– Доброе утро, – буркнула Катя, гипнотизируя тарелку.

– А я кое-что придумала для нашего номера, – сообщила Дина, стараясь не обращать внимания ни на Катю, которая всё-таки какая-то странно-угрюмая, ни на Никиту, который сейчас был похож на расстроенного ребёнка, ни на всех прочих, которые, конечно же, следили с интересом за продолжением шоу.

– И что же? – Эрик, казалось, тоже больше никого не видел, кроме неё.

– Давай сделаем наше выступление…

Но поделиться идеей ей не дали.

– Привет, – кто-то пробасил под ухом. – Можно к вам подсяду?

Не дожидаясь ответа, Корбут опустился на свободный стул.