Текст книги "Мир оранжевой акварелью (СИ)"
Автор книги: Елена Саринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
– О-о, да мать же твою, да хобья сила и Святой Эразм с лебедкой! Всё! Две, нет, три порции Джелато и спать! – дверь в этот раз «надсадно взмолилась».
А внизу я увидела… «тень»… Тень сидела ко мне боком и в собственном ее, тени, бокале плясало пламя от горящего рядом очага. И на бутылке, стоящей рядом. А еще грифелем очертило профиль…
– А вы опять пьете? И опять – один.
Голос вышел глухим, хотя я старалась придать ему уверенности и ехидства. Может, поэтому мужчина удивленно вскинул глаза:
– А-а, Ваша светлость. Я думал, вы позже придете.
– Да, неужели?
– Мессир Вагриус сообщил о такой чести, как только я порог переступил.
– Я думаю, титулами в этом городе вряд ли удивишь. Вот, если бы я хомут на шею надела, когда из экипажа с гербом спускалась.
Виторио вновь поднял прищуренные глаза. Словно представил меня в хомуте. И скривился:
– Не-ет.
– Ну, «нет», так «нет». А вот вам, сэр капитан, он бы точно пошел. Потому что вы напрочь забыли о манерах. Ну да, не буду вас отвлекать. Пейте дальше. И следующим тостом предлагаю: «За огромно умных!».
– Зоя! – со звуком отодвигаемого стула выросла надо мной «стена». – Прошу прощения, Ваша светлость. Окажите мне честь – составьте компанию.
– Хо-рошо, – сглотнув слюну, скоро качнулась я в бок. И так же скоро уселась. Как раз – напротив. Мужчина опустился следом:
– Вам налить?
– А-а, угу.
– И даже не спросите: что?
– Ну, вы же это пьете?
– Я только начал. И еще не распробовал вкус, – оскалился он мне с бутылкой в руке. – ох… мессир…
– Да, мессир Виторио?
– Нам – еще бокал и донне… Что Ваша светлость будет?
– Все, что угодно и две, нет, три порции Джелато.
– Понял. А бокал я принес…
– А здесь мало что изменилось.
– Кроме нас с вами, сэр капитан.
– Да?.. Так давайте за это и выпьем?
– Э вэрро… – и так три раза подряд… Кстати, апельсиновой водки.
Однако теплоты между нами такой «разогрев» не добавил. И мы по-прежнему, отводили по сторонам глаза. Да, хобья ж сила!
– А вот я…
– Да сколько же…
– Вы что-то хотели спросить… ваша…
– ….светлость. Да… – и, вдруг, надув щеки, смолкла. – Я хотела… а, поздравить вас со снятием с вашего рода обвинений.
– Я об этом не хочу говорить.
– От чего же? Ну, тогда, может, поговорим о моем доме в Канделверди?
– Что?.. И об этом тоже, – исподлобья глянули на меня.
– Ну-у… Как идут поиски монны Сусанны?
– А давайте поговорим о вас?
– Обо мне?.. Да, пожалуйста. Что именно вас интересует?
– Меня интересуют причины.
– О, это очень общий воп…
– Почему ты от меня пряталась? – подался мужчина вперед. – А хочешь, я сам расскажу?
– С удовольствием вас послушаю.
– Из океана тебя подобрали три рыбака. Так?.. Мои люди еще год назад их с твоим перстнем на рынке в Пенторе скрутили.
– Ну, надо же. А я все гадала: где он. На дне, под вашей кроватью или у них.
– Так вот. В Розе Бэй тебя продали. И там ты…
– Ну-у?
– Зоя, в жизни бывает всякое. И то, что ты была…
– Кем?
– Розой.
– Что?! – отбросило меня к спинке стула. – Да я бы повесилась на их розовой шторе.
– Тише. Люди кругом.
– Да пошел ты.
– Я продолжаю: в этом нет ничего…
– Я в тебя сейчас этой бутылкой, хобий капитан, якорем в…
– Значит, тебя изнасиловали.
– Да мать же твою!
– Зоя! А, знаешь, что? – вдруг поднявшись, метнул он ко мне через стол руку. – Пойдем ко отсюда. Ни к чему позорить достойное имя.
– Сдается мне, не мое?
– Твоего покойного мужа, – и потащил меня через весь зал к лестнице. Потом мы резво запрыгали по ступеням и после двух поворотов ключа оказались в моей бывшей комнате. Ах, вот, кто… – Присядь, – мотнул он меня на мою собственную бывшую кровать. Сам навис сверху. – Значит, тебя там изнасиловали.
– Да с чего, вдруг…
– А с того, что ты родила!
– Мама моя.
– Зоя, я – не мальчик. И когда я увидел тебя в ратуше на приеме, то сразу заметил разницу. Ты стала другой.
– Какой?!
– Не кричи… Другой. Женщиной в… – хмуро скосился он в сторону. – в полном смысле этого слова. Ты стала…
– Мама моя… Значит, я родила?
– Так точно. А раз от меня пряталась, значит…
– Отец ребенка – не ты.
– Так… точно.
– Гранитная логика… И у меня тогда – встречный вывод: значит, поэтому ты сейчас меня избегаешь?
– Что? – теперь он удивленно расширил глаза.
– А то, что я давно уж заметила. А еще я уверена, что, если ты любишь женщину, то любишь ее целиком. И даже с чужим ребенком. Хотя, о любви из нас двоих…
– А зачем о ней говорить? Любовь не в словах, а в поступках. И в твоих и в моих. И да, если кого-то любишь, то любишь любого.
– Даже «изнасилованного»?
– Да-а… Зоя, я бы понял. Понял бы и простил.
– Простил?!.. Что? Изнасилование? Любовь по глупости?.. И, значит, я правильно делала, что от тебя пряталась.
– Зоя, я совсем не то сейчас…
– Да иди ты к морской хобьей матери со своим прощеньем! Да мы как жили без тебя, так и дальше будем жить! Великодушный мессир! И… в сторону отойди!..
Руки тряслись, но в замочную скважину я попала сразу двумя. А потом звучно захлопнула дверь. Очень звучно… Сквозняком. И… балкон я, точно, не открывала.
– А-а.
– Тихо-тихо, – и меня еще сильнее сзади перехватили, захлопнув ладонью рот и плотно прижав к себе.
– А-а?
– Будешь выть – по голове, – и боком поперли к балкону.
Я лишь заметить успела, суматошно цепляясь за крепкие чужие руки, как от двери за нами отделилась еще одна тень. И мы уже оказались снаружи, когда… Ба-бах!
– Зоя! Нет, ты все-таки, меня выслушаешь! И кто из нас двоих от кого бегает?!
– А-а…
– Тихо, я сказал.
– Зоя?!
– О-о… о-о, – и каким-то чудом смогла-таки, носком туфли дотянуться – высокая подставка с водруженным на ней пузатым горшком, сначала медленно пару раз качнулась… Хрясь!
– Зоя!
– Вот же стерва! – и я едва ни самостоятельно, без подставленной снизу лестницы, не зверзлась через перила вниз. Мужик, мазнув напоследок по глазам своей пятерней, нырнул назад в комнату.
– Виторио! Мама моя… Да что же это?.. А-а-а-а!!! Помогите!!! А-а-а!!! – и мне кажется, даже на горизонте окна зажглись…
Глава 23
Женщина – существо домашнее и робкое. Женщину надо беречь. От потрясений. Иначе она может очень сильно испугаться и… Хлобысь! Вторым, прихваченным с балкона цветочным горшком.
– О-уо-о!
– Бежим! Бежим!
И напоследок, для закрепления:
– По-мо-гите!!! – уже в распахнутую настежь коридорную дверь. – Виторио?
Мой любимый, стоящий посередине разгромленной комнаты, качнулся. И словно в знак благодарности, прихлопнул правую руку к левому, опущенному плечу:
– Зоя, подойди… ко мне.
– Виторио, что за люди здесь только что…
– Зоя…
– Виторио! – обхватила я уже оседающего мужчину. И только когда уткнулась носом в его прижатую мокрую руку, поняла… – Тебя… ранили? Мама моя!
– Зоя… ты только больше так не кричи.
– Ваша светлость, мессир Виторио, что здесь произошло?!.. Бог мой… Я сюда, к вам, а на лестнице меня чуть не сшибли какие-то…
– Мессир Вагриус, помогите мне! То есть, нам, ну, мне. Мне его до кровати.
– О, я сейчас, я только канделябр куда-нибудь… куда-ни… о, Бог мой!
– Мессир Вагриус, надо срочно послать за лекарем и магом, нет, магистром. Я скажу адреса. Вы это…
– Да, конечно. Нижон! Сантимо!
– Хозяин?!
– Да?! – дернулись в двери два подсвеченных фонарями, лица.
– Слушайте внимательно и запоминайте, что Их светлость будет диктовать!
– Диктую. О-о, хобья сила…вспомнила и…
Примерно час спустя, я давала первые в своей жизни показания. Получалось коряво и неуверенно. Хотя, кто его знает, как оно вообще принято делать:
– Я еще раз вам, сэр жандарм, повторяю: не знаю. И понятия не имею, кто это были такие. И что им вообще от меня…
– Ваша светлость, я понял. А-а… – усатый мужчина с красными от недосыпа глазами, отвел их в сторону балконной двери. – личные враги?
– Женского пола. Но…
– Я понял… Капрал!
Штора качнулась, впуская вовнутрь с балкона пожилого крепыша:
– Эксперт посмотрел, сэр. Говорит, что следов магии нет. Разве что, на углу дома – клочья от недавнего подвала. И все.
– И все, – почесал лоб огрызком карандаша жандарм. – Ну, так, заканчиваем. И… Ваша светлость, если вы что-то, вдруг, вспомните…
– А я…
– Что?
– У того, который меня держал, вот здесь, – мазнула я пальцем по внешней стороне кисти. – татуировка была. Но, я ее лишь миг видела и в темноте улицы.
– И-и?
– Трезубец. Но, с обломанным черенком. С очень коротким черенком.
– По-нятно, – протянул блюститель. – Морская татуировка… Ваша светлость? – и снова скосился на штору. – Мы уходим… Мессир Вагриус, лестницу от перил можете убирать… А вы надолго в Виладжо?
– В столице? – вот это вопрос так вопрос… Я обвела тоскливым взглядом освещенное сейчас множеством канделябров «побоище». Остановила его на спинах, беседующих у кровати сэра Клементе и Киприуса Виста и… – Не знаю еще. Очень надеюсь, что нет.
– Понятно. Я оставлю здесь, в гостинице, двух своих людей… Ваша светлость, имею честь, – и с явным облегчением, развернулся, хрустя черепками на полу, к коридорной двери. – Капрал, мы уходим…
– О, это надо же. В самом центре столицы. Ваша светлость, я горничных зашлю здесь прибрать?
– Да, мессир Вагриус. Но, чуть позже.
– Хорошо. И впервые в моем заведении. Чтоб такое. И…
– Сэр Клементе?
– Да, донна Зоя?.. Уважаемый магистр принял нужные меры – зарастил ткани вокруг раны. Я сверху наложил повязку. Однако потеряно много крови и нужен глубокий покой.
– Угу.
– Зоя, дитя мое, я ведь не лекарь, но сделал все, что мог.
– Я знаю, но, кроме вас, ни одному магу больше не доверяю. И спасибо. Вам, наверное, уже пора?
– О, завтра лекция, но, если надо…
– Нет. Идите.
– Хорошо. Я к вам загляну сразу из академии. И… – уже от двери. – Зоя, я очень рад.
– Чему, сэр Киприус?
– Тому, что вы… да, просто, вас видеть.
– А-а. Я – тоже.
– До завтра, дитя мое.
– Сэр Клементе, и вы можете…
– А я лучше останусь. До утра.
– Угу. Тогда, в комнате напротив. Там и прилягте.
– А вы?
– А я тут посижу… Идите, сэр Клементе и – большое спасибо. Нам повезло, что вы здесь.
– О, благодарите сэра Юрия и его… Да… Ну, я тогда, пожалуй вас… – и тоже тихо ушел. Закрыв за собой плотно дверь…
– Виторио?.. Ты спишь, – и, наконец, присела с ним рядом. На самый краешек. В полной тишине. – Любимый… Как же я испугалась. И как же я… соскучилась по тебе. И по твоему запаху. Во много раз больше, чем испугалась. Но, в моей голове не укладывается: как можно быть таким «моим» и таким твердо…
– Зоя. Я не сплю. Я все… слышу, – с сонной ухмылкой разомкнул он глаза.
– Ах, так?.. Ну, это и к лучшему.
– Конечно, «к лучшему», – вздохнув, согласился мужчина. – Надо принимать меры.
– Какие меры?
– Я узнал одного из них. Да и ты подтвердила.
– Когда?
– Татуировка, Зоя. Это – не трезубец. Точнее, он, но в форме буквы «Ш». «Шорох».
– А ему-то что от меня надо?
– Ему надо «от меня». И я сильно опасаюсь… – скривясь, приподнял он левую руку. – Что, через тебя. И что он для этой цели сошелся с двумя, небезызвестными нам дамами.
– Монной Фелисой и Сусанной?
– Ага… Надо написать записку и послать с ней человека в Диганте. Через здешнего хозяина.
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас? – сосредоточенно глянул на меня Виторио. – Нет. До утра, пожалуй, потерпит. А прямо сейчас… – и откинул в сторону свою правую руку. – Ваша светлость, вы не откажете в чести составить компанию раненому?.. Зоя, иди ко мне. И хватит на сегодня разборок.
– А это тебе не навредит?
– Нет. Это лишь поможет. Да мы с тобой просто рядом… уснем.
– Угу, – громко вздохнув, хлопнула я предательски намокшими глазами…
– Зоя?
– Да?..
– Я тебя люблю.
Мама моя… И какое же это… счастье…
Судя по гулкому чириканью воробьев и бодрому лошадиному перестуку, утро дня следующего – наступило. И я, потянувшись, открыла глаза. Балдахиновый полог в полосочку приветственно всколыхнулся. Значит, еще и окно открыто. А может, балкон…
– … ох-ох… Ну, надо же… Раньше – никогда.
– Мессир Вагриус, к вам по поводу…
– Ага-ага, иду… Сантимо, вон там – следы на клумбе и тут еще бордюрчик подправь.
– Мессир…
– Да, иду я… нет, ну, надо же… В приличное место. К приличным людям… иду… – потом опять кто-то проехал по мостовой. И временное, не считая воробьев, затишье.
– Нас здесь по-прежнему считают «приличными людьми». И это не может не удивлять.
– Ох, мой мальчик, в подобных заведениях подобная же характеристика главным пунктом содержит: «Оплата вовремя плюс щедро посыпать сверху».
– Думаете, магистр, обольщаться не стоит? – хмыкнули вблизи задернутого наглухо балдахина. В ответ послышался, не тише уличного, перестук ложки по стенкам чашки:
– Думаю, здешний хозяин вашей «ярко расцвеченной парой», как вывеской над входом, сделает неплохой доход. К тому ж, он – человек, вроде как, тоже «приличный».
– И его характеристика начинается с: «В нужных местах глохнет и слепнет».
– Совершенно верно, мой мальчик, – и двое собеседников обменялись новыми сдержанными смешками. – А Зоя?
– Что именно, «Зоя»?
– Сильно из-за всего этого испугалась?
– Испугалась?.. – задумался мой любимый. – Надеюсь, что, нет, – я же, откинувшись на спину, вдруг, вспомнила свои собственные ночные умозаключения. И эмоции, волнующие меня гораздо больше визитеров с ножом. Точнее, их, этих эмоций, долгое и томительное отсутствие. – Доброе утро, Зоя.
– О, дитя мое… Она проснулась?
– Да… Сопеть уже перестала.
– А я во сне не соплю! Доброе утро, мессиры!
– Зоя, давайте к нам пить чай! Ваш лекарь уже уехал. А я вот – задержался… Зоя?
– Иду… Мама моя! – и, отдернув балдахин, подскочила. – Меня же к ужину дома ждать будут. А сейчас уже…
– Без четверти десять, – щелкнув выпуклой крышкой часов, оповестил нас магистр. – Прекрасно выглядите, дитя мое.
– Угу. Так я вам и поверила, – попав ногами в брошенные у кровати туфли, просквозила я мимо сидящих за столом мужчин… ну, надо же – и даже в комнате прибраться успели.
А когда вернулась из купальни обратно (действительно, вполне «прекрасная»), меня уже ждал дымящийся чай:
– Зоя, насчет «дома ждать будут»… Я и туда записку послал.
– О-о. Значит, Люса сама сюда прилетит, – с чашкой у рта, вздохнула я. – С кухонным тесаком.
– Люса?.. Это…
– Угу. Она, – и глянула на сузившего глаза мужчину.
– А скажите мне, Зоя: вы видели на территории Ящерки…
– Нет, уважаемый магистр, – не отрываясь глазами от Виторио, отхлебнула я чай. – Сам главный храм уже давно снесен бенанданти. Ведь вы про него?
– Совершенно верно. А вот…
– А на его месте растет огромное дерево. Очень старая яблоня. Правда, там дороги поблизости нет.
– Хобья премудрая простота! Зоя…
– Совершенно верно. То самое… А вы приезжайте к нам в гости. Сами его и посмотрите. Оно в этом году неожиданно отцвело, и мы скоро будем есть красные яблоки.
– Да что вы?!.. Обязательно приеду. Ваш покойный муж, уважаемый дон Нолдо, на мои просьбы ознакомиться со святыней всегда вежливо меня же и «посылал». А тут – такой шанс… Нет, ну, надо же. А ведь я вам когда еще говорил, дети мои…
– Значит, Зоя, «то самое»?
– Угу.
– Все ясно.
– А что тебе ясно?
– Зоя, а скажите еще: когда я пытался найти вас своим путем, вы ведь защиту баголи применили?
– Ну да. Только, я не от вас защищалась: у них там, в Розе Бэй, своей магии понатыкано. Не очень «приятной».
– Ага. А я все думал: почему, как об стену? Любую другую я бы пробил. Кроме алантской, конечно, но эту. Хорошо хоть определил, что вы живы.
– Зоя, тебе домой пока возвращаться нельзя.
– Виторио, у меня – обязательства.
– Вот люди мои из Диганте прибудут и тогда…
– Понятно. И долго мы будем от этой троицы укрываться?
– Пока всех их не переловим, – угрюмо заметил он. – Либо мы, либо власти. И сильно надеюсь, они не умеют так же хорошо маскироваться под местность, как…
– Как я?
– Да. Как ты.
– О-о… Так на чем мы вчера остановились?
– Зоя…
– А вы знаете!.. Дети мои, я, пожалуй, пойду. Виторио?
– Да, магистр?
– Я внизу, в ресторанчике, вас подожду, – очень шустро для своих габаритов, подорвался ученый к двери. Мы же, проводив его взглядом, вернулись на «скрещенные позиции»:
– Зоя, я не буду с тобой снова ругаться.
– Да неужели?
– И у меня к тебе просьба… Я хочу познакомиться с твоей здешней семьей.
– А-а… вот, – мама моя.
– И с твоим ребенком. В первую очередь – с ним. Это…
– Сын.
– Сын? – выдохнул он. – И как его… зовут?
– При крещении нарекли Теодоро.
– Красивое имя… Зоя, – мужчина, вдруг, встал и подошел ко мне. – Ты меня просто послушай, – опустился он на колено. – Когда я вчера говорил про прощение, то имел в виду не сам факт…
– Виторио, да меня никто не насиловал!
– Зоя… я повторяю: я говорил про другое. Про то, что простил бы твое недоверие мне. И я его обязательно полюблю. Твоего сына. Ведь это – твой сын. А потом, у нас появятся и наши общие.
– Это… когда?
– Когда ты выйдешь за меня замуж. Ведь ты же выйдешь за меня? – улыбнулся он. – У меня как раз и поза…соответствующая. Зоя?
– Угу. То есть, да… Только, сначала я вас познакомлю, – и уткнулась в мужской лоб своим. – Я всё-всё тебе расскажу. Всё-всё.
– Это – обязательно… Зоя…
Этот медленный, очень медленный поцелуй не был похож на наш первый – обжигающий, жадный. Но… как долго я его ждала. Чтобы снова почувствовать себя единым, неразрывным существом… И ничего, кроме нас. Во всем мире.
– Ух, – первым оторвался он от моих губ. И выдохнул, разметав мою челку. – У-ух…
– Что? – а вот я размыкать своих рук явно не поспешила.
– Мне пора. Меня ждет магистр. Мы сейчас его подвалом до жандармерии и обратно. А потом… я вернусь. И мы с тобой продолжим с того же места.
– Я со стула этого не сойду.
– Зоя, ты – на моих коленях, – засмеялся мужчина. – Будь здесь. И никуда. Ты меня поняла?.. Магистр по периметру навесил свою защиту. Внизу – два охранника от властей. Так что… я – очень скоро, – и приложился напоследок еще и к носу…
– У-уф… – я его сразу, как только закрылась дверь, обманула. Потому что лежала сейчас, раскинув руки, поперек широкой кровати и блаженно пялилась в полосатый балдахиновый потолок. – Мама моя… Замуж… за НЕГО… По-настоящему. И навсегда… Мама моя… Ну, а белую фату из скромности можно и не надевать. Подумаешь? Зато все остальное – настоящее… Включая сына, – ба-бах! И на этом месте, метнувшись, села.
Ну, так… обещала же всё-всё-всё рассказать? Хотя, что там «рассказывать»? Это же – Спо. И всё само сразу станет понятным. И сильно надеюсь, что счастливый отец сразу для остальных «комментариев» оглохнет или, хотя бы, ослепнет. Пока я на безопасное расстояние не отбегу. И вообще, в идеале было бы, собрать снова всю свою «здешнюю семью» (побольше свидетелей) и познакомить со всеми оптом: с мессиром Беппе и монной Розет (с другой стороны), братом моим (повторно), Люсой (для закрепления и главного благословения), Дахи (чтоб сам свой «привет» начальнику передал) и Марит (потому что…а давно пора). Ну и Малай чтоб ритуально носом в ладошку ткнул. А потом выносить перевязанный бантом поперек животика, «главный приз»… Мама моя… И хорошо бы заранее текст подобрать, чтобы потом…
– Зоя…
… не краснеть и не пыжиться. И аргументы на листочке, тоже заранее запи…
– Зоя!
– Арс?..
– Зоя!.. Зоя, да, хобья сила!
– Арс, – и, не успев закрыть удивленного рта, подорвалась прямиком на балкон. Сквозь вязкую «стену» защиты. Шторы – по сторонам. Задвижку – отдернула и, выскочив под солнце, вцепилась руками в перила. – Арс, откуда ты здесь?
Мужчина, почесав нос приложенной ко лбу ладошкой, скривился. – Из Ящерки. После вашей записки. Хорошо, я мага-подбросчика не отпустил. Малай, фу!
Я перевесилась еще круче. Пес, скосившись на Арса, зевнул и хлопнулся на пятую точку. В аккурат перед застывшим у гостиничных дверей жандармом:
– Ох, ты, надо же!
– А то! – хмыкнул мужчина. – Нас к тебе твои охранники не пускали. Ну, мы нарываться не стали. Малай, фу!
– Ой, я сейчас! Сэр жандарм!
– Да-а? – не отрываясь от волкодава, проблеял тот.
– Пожалуйста, пропустите их! Это – свои!
– В принципе, я могу собаку и здесь пока…
– Проходите! Оба! – и своей пятой точкой шеркнулся по двери в сторонку. Лишь на меня взгляд поднял. – Ваша светлость, вам же на улицу выходить… Ваша светлость!!!
– Вы чего так… – а дальше – рывок назад и полная темнота. Хотя, через секунду ощущений добавилось…
– Сволочи! Крысы портовые! Мама моя! – суматошно растирая себя руками, блажила я. – Да чтоб вас самих мордами в эту кислоту! – и по лицу, которое сейчас особенно сильно «горело». – Мама моя!
– Мессир маг, это что за… осложнения? – через шум в ушах и ужасный, раздирающий зуд, проскрипел со стороны знакомый стервозный голос.
– Стойкое неприятие. Впервые подобное вижу. Так что с нашим…
– Сусанна, рассчитай мессира по полной.
– Да чтоб вас всех… Уф-ф… О-о-о… – кажется, отпусти… – А-ай!
– А давай-ка теперь вот так вот. На всякий нелепый случай, – и обмотали заломленные мне за спину руки веревкой. А потом еще и стянули:
– А-ай.
– Орешь то ты знатно, да тут – не столица. Так что, лучше заткнись.
И вся троица с удовлетворением меня осмотрела. Я тоже, дернувшись в последний раз, «сосредоточилась». Но, не на них, на реальности. Которая не обрадовала нисколько: старая бревенчатая изба, пропахшая мышами и плесенью, на мизерных окнах – лишь решетки ромбами и напрочь отсутствует потолок, пуская сквозь щели в своде, рассеянные пылью лучи. И странные вдоль стен атрибуты: длинный узкий стол на боку, большой деревянный крест, а в дальнем углу кучей свалены останки объеденных восковых цветов. По-моему, роз. А еще, сила, идущая снизу, сквозь трухлявый дощатый пол. Но, слабая. И где я?.. Церковь? Часовня?
– Мама моя.
– Ага, – Сусанна усмехнулась. И качнула своим пепельным хвостом. – А ты – везучая, Зоя. И живучая.
– Да ее и сейчас никто убивать не собирается. У нас другие планы, – а вот монна Фелиса, по-моему, держалась гораздо уверенней. – Огляделась?
– Угу. Мне здесь не нравится. А вам – самое то, – и кивнула на восковые «объедки» в углу. Женщины скосились туда же. Капитан Шорох хмыкнул:
– Ну и язык. И как только наш общий друг с тобой управляется?
– А он меня такою и сделал. И «везучей». И «живучей».
– Так мы за вас рады. Шорох, давай, готовь стол, – кинув взгляд на кривой табурет, качнулась монна Фелиса к окну. И скрестила на груди холеные руки.
– Это зачем еще?
– Я же сказала, детка: у нас на тебя – планы. У каждого – свои. Вот уважаемый капитан, например, очень сильно желает компенсацию за собственный утраченный корабль в виде Летуньи.
– Очень сильно… желаю, – загремели за моей спиной.
– Мне нужны банально мои же деньги, которые у меня когда-то украли и тоже справедливая за них компенсация.
– Так пусть их воровка вам и отрабатывает. В чем же дело?
– Да? – с ухмылкой глянула та на Сусанну. – А у нас с ней – новый договор. Да и с чего ты взяла, что это она их тогда…
– Потому что он на такое не способен. Сусанна, разве не так? Сволочь, а не подруга. Медуза неблагодарная! Он тебя в люди вывел, а ты…
– Зоя, заткнись! Мне от вас обоих вообще ничего не надо!
– А что ты тогда в этой компании забыла? Нет, я еще могу понять, почему меня крюком по лбу, но теперь то?
– Да потому что… – на выдохе крикнула та. Потом, вдруг, скривилась. – Заткнись и все. Понять она меня не может, дура малолетняя. Я столько лет вокруг него кольцами вилась, в глаза преданно глядела, а она возникла и…
– Как в старой предтечной сказке, – покачала головой от окна монна Фелиса. – «Мышка бежала, хвостиком задела. Яйцо покатилось и разбилось». Вот такие «безобидные мышки» и подгрызают своими маленькими зубками огромные столпы. Рушат устои. Толкают нормальных людей на несвойственные им поступки.
– Вам бы с лекциями выступать. Об устоях и столпах.
– А что? Может в будущем и… И в другой стране. Здесь-то мне, благодаря твоему усопшему супругу…
– И даже имя его своими змеиными губами не смейте…
– Ну и язык! – вздрогнула я от смешка над самым ухом. А потом еще и рукой обхватили. – А может его вначале по назначению использовать?
– Шорох!
– А что? У нас с ним никогда общих баб не было… Исключая присутствующую.
– Вот же мразь, – прошипела, сузив глаза, Сусанна.
Я нервно заегозила. Капитан усилил хватку:
– Девушки, выйдите-ка на полчаса. Мы тут с Их светлостью… – и второй рукой загнул мне набок шею.
– Шорох! Сусанна, зови отца Лукаса. А ты готовь ее к обряду.
– Так время еще…
– Я сказала, готовь. А потом, после, можешь и…
– Вам всем не жить. Это я вам обещаю.
– Ох, детка, ты – не в том положении, чтобы давать обещания.
– Еще раз повторяю: вам всем не жить. И даю последний шанс.
– Шорох!
– Пошли, – мотнули меня к стоящему посреди комнаты столу. – Сама на него ляжешь или мне помочь? Только жаль, руки перевязывать придется…
Мне все это жутко не нравилось. Ох, как мне все это… А особенно то, что сделать я пока ничего не могла. Даже защиту собственную применить. И дело не в том, что «распяли». Основательно, привязав и руки и ноги к низким ножкам стола, а…
– Ну конечно, а как же без бенанданти? Ваше преосвященство, отец Лукас. Вам-то что надо? Ящерку в клан? – вот именно это не нравилось больше всего. Потому что дышало реальной магической силой. Темной. Сырой. Чужой.
– Монна Фелиса, я же просил без имен? Я здесь и так…
– Да что вы? – теперь и я сама уже «шипела» не хуже змеи. – Значит, архиепископ Иоанн не в курсе? Или лишь делает вид?.. Сусанна, а ты говорила, что тебе ничего не надо? А платочек с моей кровью оставила.
– Женщина должна быть готова ко всему, – глухо уточнили мне откуда то сбоку. – И ты сама виновата. Твой шустрый Дахи. Все прошло бы гораздо раньше и куда безболезненней.
– Ваша преосвященство, а вы в курсе, что я – баголи?
– Кто ты? – склонил ко мне свою широкую рожу Шорох.
– Баголи, рыбий пуп. – И на меня ваша хобья магия крови не действует.
Священник, сдвинув густые брови, в раздумье замер:
– Она на всех действует, дочь моя.
– И бывали прецеденты?
– Чего бывало?
– Шорох! Отойди оттуда.
– Нет. Вот с тебя и начнем. Мессир, придержите ей левую руку. Мне нужно знак нанести перед тем, как…
– О-о, да сколько же можно?! Да, уважаемый магистр, вы мне уже весь мозг вывернули!
– Это ты о чем сейчас, Ваша светлость?
– Детка, мы меры приняли. И тоже установили свою «стену». К тому ж находимся сейчас на острове посреди огромной затопленной деревни.
– Мессир, руку ей держите.
– Нет, я сначала знать хочу: кого она призывает? Какую нечисть? Раз баголи.
– А, скоро узнаешь. Я вас всех предупреждала.
– Шорох, держи ее. У нас в охране по периметру семеро моих людей.
– Я бы на вашем месте вышла и пересчитала. И не брякайте надо мной своими плошками!
– Так я сейчас сам их пересчитаю!
– Шорох! – хлопнула за метнувшимся мужиком дверь. Монна Фелиса звучно потянула носом. – Сусанна, тогда ты ее подержи.
– Иди сюда, дорогая. Давно мечтала выдрать тебе твой хвост. Или, на худой конец, за руку укусить.
– Фелиса… посмотри-ка в окно.
– Чтоб мне… ну, детка…
– Монна Фелиса, что там? Я не могу проводить обряд в таких условиях!
– Да идите вы, Святой отец. Теперь не до ваших обрядов.
– Ах, вот как вы заговорили? Тогда имейте в виду, что…
– Заткнитесь! Ради собственного же блага.
– А ведь я вас всех… Виторио!!! Я здесь!!! Виторио!!!
– И ты тоже заткнись! Сусанна – дверь закрывай!
– Виторио!!! Мама… всё, я – молчу, – бывшая деловая компаньонка, кивнув, отдернула руку. Вместе с зажатым в ней узким дамским стилетом. – Что вы собираетесь делать? Держать здесь оборону? Но, это же…
– Ты обещала помолчать!
– О-о… – я и матом не выражаться тоже когда-то обещала.
Ба-бах!.. Ба-бах! Ба-бах!
– Да хобья сила! Сестренка, держись!
– Зоя!.. Зоя!
– Да?! – героически проорала я, однако Сусанна на меня даже не обернулась.
– Зоя! Мы сейчас!.. – ба-бах! Ба-бах! – Арс, давай одновременно.
– Бесполезно, мальчики! Часовня магией укреплена. И я вас тоже предупреждала… детка, – оскалилась монна Фелиса лично мне. Святой отец, в прыжке звякнув своей сумкой, взмолился:
– Выпустите меня отсюда! Я персона неприкосновенная! Служитель церкви.
– Шаман вы островной, отец Лукас. И у вас под рясой наверняка пальмовая юбка… Виторио!
Мужчина, вцепившись в оконную решетку в аккурат напротив моего стола, с усилием ее дернул… Вековая труха даже не покрошилась. Я закусила губу. Мой любимый грязно выругался – время настало, – Отойди от окна.
– Зоя, пока помолчи!.. Да чтоб…
– Отойди от него!
– Р-р-гаф! Гаф!
– Малай, убери его в сторону!
– Зоя, прекрати нести чушь!.. Фу, псина! Фу!.. Фу!
– Сам ты… Между прочим, он на тебя похож, – и, вдохнув, закрыла глаза.
– Р-р-гаф!
Мама моя. Теперь бы еще успокоиться и все вспомнить…
– Навасини, ватумиши…
– Гаф-ф! Гаф-ф!
– Ну, псина!.. Зоя! Ты с ума сошла!
– О, он только это заметил!.. Сусанна! От окна оторвись.
– Навасини, ватумиши вангу, млинзи. Навасини, ватумиши вангу, млинзи.
– Что ты там бормочешь? Прямо, как Святой отец. Он тоже в уголке затих.
Ба-бах! Ба-бах!
– Навасини, ватумиши вангу, млинзи. Навасини, ватумиши вангу, млинзи…
– Сусанна, лучше подумай, как отсюда валить будем. От окна отойди – прилетит!
– Навасини, ватумиши вангу, млинзи… Ну, пожалуйста. Родненькие… Навасини, ватумиши вангу…
Ш-шлёп! И всё разом, и в заблокированной часовне, и снаружи вокруг нее, стихло… Шлёп. Шлёп-шлёп… По крутому скату крыши и прямиком в траву, а оттуда вверх – уже дружно взметнувшимся пламенем…
– Зоя!!! – а что, «Зоя»? Будем устраивать дымокур. Для местных «кур». Раз сами выходить наружу… Вот только бы мне вместе с ними не… – Зоя!!! Что за хобья блажь?!
– Р-р-гаф! Гаф!
Малай, ты только его удержи. Пока местные курицы резко не поумнеют.
– Акха-кха! Что они там творят?! Они сами с ума посходили! Мессир Виторио, а как же ваша милая Зоя?! Вам ее не жалко?!.. Ведь вместе с нами же задохнется?!.. Мессир Виторио?
– Зоя! Да хобья ж сила! Надо стены тушить и…
– Арс, погоди… Зоя… Если… я тебя с того света. Ты меня поняла?
– Сусанна, открывай! Они тут точно все головнями пришибленные! Акха-кха!.. Сусанна!
– Нет.
– Что?! – а вот теперь даже я разлепила глаза и удивилась. Женщина, стоящая в клубе серого дыма, качнула такой же серой головой:
– Нет. Все здесь и сдохнем. Ты слышишь, Вито?! Мы с твоей Зоей здесь на пару окочуримся! Прекрасный финал для вашей любовной истории! И главное, никто такого не…
– А, ну, отдай мне ключ, стерва!
– Дочь моя-я… прислушайся к голосу разу-ума…
– Вот же, дура, ты и влипла, – и, вновь зажмурившись, откинула голову на стол…
И главное, я сама такого финала никак уж не ожидала… Ну, что, птицы… А ведь вы еще кружитесь. Я вас чувствую… Как воздушный поток сопротивляется под сильными крыльями. Как земля внизу выгнулась вам навстречу зеленой перевернутой тарелкой. Со стоящей по центру, маленькой часовней. От которой сейчас стелется по воде густой дым. И медленно тает… И мужчин, замерших рядом я тоже вижу. И пса, нарезающего вокруг здания отчаянные круги… Я все это так отчетливо вижу. Что даже чистый теплый воздух вокруг себя ощущаю. И, кажется, стоит открыть глаза, как в них немилосердно ударит…
