Текст книги "Дьявол начинает и... (СИ)"

Автор книги: Елена Козак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

   – Ты слышала, что упрямство ни к чему хорошему не ведет?

   – Тебя это касается не меньше, чем меня! – парировала я. – Не стал бы ты меня расспрашивать, я бы не потеряла сознания!

   – Значит, это я во всем виноват? – Дамиан хохотнул, коснувшись губами моего лба.

   – Конечно! Пусти меня. Не то...

   – Снова угрожаешь? – парень покачал головой. – Ты сейчас не сильнее котенка. И раньше ничего не могла мне сделать, а сейчас и подавно! – Дамиан внезапно ссадил меня со своих колен и открыл дверь в машине.

   – Не боишься, что я сбегу? – ехидно спросила я.

   – У тебя сил не хватит даже шагу ступить. Была б ты не такой упрямой, все могло бы получиться иначе.

   – Жаль разочаровывать, – еле слышно протянула я, краем уха слыша, как Дамиан хлопает дверью. Глаза мои уже давно были закрыты. Я будто бы спала и бодрствовала одновременно. Минуты текли, как секунды. Часы, как...

   – Держи! – внезапно подле меня вновь возник Дамиан с бокалом в руке. – Пей, поможет.

   – Сам ранил, сам исцеляешь, – я едва не рассмеялась. Но сил, даже на смех, не хватило. Я пригубила горячее питье. – Решил меня споить?

   – Я же не бутылку водки тебе приволок! – возмутился Дамиан. – Вино восстанавливает силы, тепло забирает боль. Не всякую, правда. Но эту заберет!

   Я сделала большой глоток, затем еще один и еще...

   – Зачем тебе нужна Катька? – поинтересовалась я, почувствовав прилив сил.

   – Не нужна. Я хочу разобраться, что за... Чертовщина здесь творится.

   – И что?

   – Пока не знаю. Одни догадки.

   – Но ты ими не поделишься, не так ли? – я допила глинтвейн, отдала бокал Дамиану и потянулась к телефону. – Позвоню Сашке, насчет убийств у него узнаю. Если сегодня что-то произошло, он уже знает.

   Короткий, давно врезавшийся в память номер. Длинные гудки...

   – Алло! Привет! Сегодня в городе происходили убийства? – сразу взяла быка за рога я.

   – Виттория?! Слушай, о чем ты вообще думаешь?! Ты вчера солгала мне. Это Олежка тебе звонил, а не бестолковая подружка!

   – Саш, просто ответь, – прервала я его, – сегодня в городе происходили убийства?

   – Нет, сегодня наш маньяк взял себе выходной!

   – Спасибо, – я быстро отключилась, не желая слушать сашкины вопли. Знаю, потом буду долго извиняться, просить прощения. Но сейчас просто не до "братишки".

   – Значит, нет. Что ж, это можно было предвидеть. Нет, – Дамиан поднял руку. – Я пока промолчу. Существует вероятность, что эти убийства лишь вершина айсберга.

   – Я должна знать! Мало ли, что с тобой может случиться! Много надежнее, если мы оба будем в курсе.

   – Ничего со мной не случится! – отмахнулся от моих предостережений Дамиан. – И можешь не продолжать уговаривать меня открыть карты. Все равно поступлю по-своему. Мною не так легко манипулировать, как Сашкой!

   – Жаль! – искренне вставила я.

   – Почему же тогда ему ты солгала насчет олежкиного звонка, а мне сказала правду?

   Я хотела солгать, но раздумала. Насмешливо улыбнулась, поглядев Дамиану в глаза, надеясь, что на этот раз не лишусь чувств.

   Не лишилась!

   – Закончится это дело, ты уедешь, а Сашке здесь жить. Катькин отец очень влиятельный человек. Если он узнает, что я ему солгала на счет Катьки, будет мстить. И мстить не только мне, всем, кто был в этом замешан. Сашке, если я его в это вовлеку. А я слишком многим ему обязана, чтобы так отплатить.

   – Меня, значит, не жалко?

   – Ты выкрутишься. Он – нет. И неужели ты хочешь, чтобы я тебя жалела?

   – Ничуть! – внезапно Дамиан привлек меня к себе, сильные пальцы погрузились в распущенные волосы, прикоснулись к затылку. Властные, лишающие воли губы коснулись моих губ, левая рука, словно змея, обвилась вокруг талии.

   И прежде чем я поняла, что впервые сама хочу этого поцелуя, в мозгу пронеслась мысль: "Правду ли я сказала? Я пришла к Дамиану только потому, что хочу защитить Сашку?".

   А затем мысли исчезли. Только тяжелое дыхание, сильные руки, не дающие мне упасть в пропасть, откуда нет возврата, и...

   Я удержалась на краю.

   Оттолкнула от себя Дамиана.

   – Отвези меня домой. Я очень устала.

   Парень кивнул, пересел на переднее сидение, воткнул ключи в зажигание.

   Дорогу домой я помню плохо. Хотя вино, а затем поцелуй Дамиана вернули мне часть потерянных сил, я все еще ощущала себя разбитой. Окончательно пришла в себя я только тогда, когда машина плавно затормозила.

   Я кинула Дамиану на прощание.

   – Позвонишь вечером. Или лучше завтра. Я как раз успею отдохнуть.

   – Лучше вечером. Если моя теория правдива, у нас мало времени.

   – До чего?

   Дамиан лишь покачал головой и вновь завел машину. Я не стала дожидаться, пока авто скроется из виду, быстро зашла в подъезд. Поднялась на свой этаж, открыла двери.

   – Вить, ты, что ли? – на пороге появилась бабуля. – Рано ты сегодня. Ну, и хорошо. Пообедаешь хотя бы.

   – Я не голодна. Только чай и попью. К тому же, у меня есть одно дело.

   – Ты так себе желудок испортишь! – начала ворчать бабушка.

   – Пока ж не испортила! – я чмокнула бабушку в щеку, затем пошла, вымыла руки, сделала себе чай и присела в кресло в гостиной. Достала из ящика стопку перетянутых алой лентой фотографий, которые так и не вставили ни в один из фотоальбомов. Развязала ленту и начала перебирать карточки.

   Одна, вторая...

   Я ведь могла ошибаться. Померещилось мне, всего-то на всего. Ведь правда...

   Нет, не ошиблась!

   Я поднесла к глазам одну из фотографий. Кажется, десятую по счету. Маленький, обгорелый с одной стороны снимок. Да и ракурс на фото не самый удачный. Но не это меня интересовало. Лицо...

   До боли знакомое лицо!

Глава 8. Дела давно минувших дней  

   Десять лет назад...

   – Что ты там все рассматриваешь?! – вертлявая девочка хотела вырвать у меня из рук фотографию, но я ударила ее ногой. Раз, другой. Зажала карточку в руках и прижала к груди.

   – Нет!

   – Бешеная! – девчонка показала мне кулак. – Все равно отберу!

   Я смотрела на нее с испугом. Сердце в груди билось все сильнее.

   "А вдруг и впрямь..." – я отбросила от себя эту мысль, показала забияке (ее отдаляющейся спине, если точнее) язык и отвернулась в угол. Разгладила фотографию. Провела пальцем по улыбающемуся лицу. Почувствовала, как по щеке катится слеза. Быстро вытерла ее, пока никто не заметив. Глубоко вздохнула и все же расплакалась.

   – Мамочка... Мама!

   Кто-то нежно прикоснулся к моей голове. Я резко обернулась.

   – Ма... – слова застряли в горле. Это была не моя мама.

   Передо мной стояла низенькая старушка – вроде как, здешняя воспитательница. По крайней мере, мне так сказали.

   Я снова вцепилась в фотографию.

   – Не отдам!

   Старуха бросила на меня непонимающий взгляд, тихо фыркнула.

   – Есть иди, или тебе особое приглашение надобно?

   – Я... Не хочу! Не хочу есть! – я ударила пятками кровать, а затем уткнулась лицом в грязную подушку без наволочки, пробормотав еще и оттуда. – Не хочу!

   – Ну, как хочешь. До вечера голодной ходить будешь!

   Шаги начали отдаляться. Я непонимающе обернулась. Дома меня всегда уговаривали пойти поесть, рассказывали о том, как полезно кушать три раз в день. Такое странное слово... Рацион. А здесь... И как я вообще могла перепутать эту старуху, ведьму страшную, кикимору с... Мамочкой?!

   Я знаю, мне говорили. Кажется, последние дней пять мне только и делали, что говорили: твоя мать умерла. Умерла. Умерла...

   Это было так странно. Я просто не могла поверить. Вот был человек, а потом... Потом раз, и его не стало. Ну, не может такого быть, просто не может!

   Помню, в первое мгновение я забилась в угол квартиры и не хотела оттуда вылезать, размазывала по щекам слезы, отчаянно брыкалась, когда меня пытались поднять на руки.

   Все равно выволокли. Тетя Люба, соседка наша, даже накормить меня хотела. Да что толку? Кусок в горло не лез. Так и сейчас...

   Я еще крепче прижала к груди фотографию, чувствуя, как слезы катятся по щекам и подбородку, а затем падают в расстегнутый ворот рубашки. Больно было, а еще как-то жутко и пусто. Будто дыра в груди. Черная-черная. И она была там все эти дни: когда я пришла домой, а там никого, когда мама не пришла и к вечеру, зато в квартиру ввалился полицейский. С большими черными усами. Кажется, только усы я и запомнила. Они были такого же цвета, как и дыра внутри меня.

   А затем я только плакала и кричала, соседка пыталась меня успокоить, но едва ли ей это удалось. Я ничего не понимала, не хотела понимать, только плакала, визжала, бездумно размахивая руками. А потом какая-то незнакомая тетка ударила меня по щеке и, словно мешок с картошкой, погрузила в машину.

   Невесть как разбитое стекло, слезы на щеках и проносящиеся мимо меня улицы. Такие знакомые и такие далекие. Так я и оказалась в интернате. Будто навсегда заперта в этом угрюмом сером здании за высоким блочным забором, который скрывал все, что происходило внутри.

 ***

   Я тяжело вздохнула и отложила фотографию в сторону, пытаясь отвлечься от тягостных воспоминаний. Как бы не так! Навалилась боль. Тысячи воспоминаний, которые, казалось бы, давно должны были исчезнуть. Но нет...

   – Мамочка, ну, купи. Ну, ты только посмотри на того мишку. Он такой хороший!

   – Да у тебя же уже есть такой.

   – Нет, то другой. Он старый. И у него рука отваливается. Ну, эта... Лапа. Ты же мне сама зашивала. А этот такой красивый...

   – Я ненавижу школу! Нет, ты просто не представляешь, – я врываюсь в большую комнату, бросаю рюкзак на пол. – Как я ненавижу школу!

   – Бросай.

   – Что? – не понимаю я.

   – Бросай школу, – мама улыбается и медленно встает с кресла. – Есть иди. Голодная, наверное...

   Я встала, взяла фотографии... Все, кроме одной... И положила их обратно в шкаф. Затем прошла на кухню к бабушке. Улыбнулась в ответ на ее немой вопрос. Хлопнула себя по лбу, поняв, что забыла чашку в гостиной, снова вышла из кухни, прошла по длинному коридору. И застыла возле двери.

   Положила голову на деревянный косяк и на мгновение закрыла глаза. Почувствовав на щеках слезы, прикусила губу и ругнулась про себя, быстро зашла внутрь гостиной, подняла наполовину полную чашку, кинула случайный взгляд на фотографию, которая так и осталась лежать на столике, и бросилась в коридор.

   У меня осталось мало маминых фотографий. Может, штук десять найду, но не больше. Это ведь сейчас цифровые фотики, для которых не особо важно, сколько фотографий ты сделаешь: одну или двадцать.

   Десять лет назад у нас была простая мыльница. Мама в основном фотографировала меня. На пляже, в школе на линейке, возле музея, в лесу... А вот сфотографировать ее мне никак не удавалось. То я случайно уроню фотоаппарат на асфальт (мы даже в мастерской были постоянными клиентами), то нажму на что-то не то, засвечу пленку или закрою объектив пальцем. Впрочем, я и не любила фотографировать. Все больше фотографироваться. Корчила веселые рожицы, а затем обижалась, когда меня просили убрать рожки, которые я ставила соседу по фото.

   У бабушки тоже с фотографиями было туго. Пленки, негативы да и сами фотографии слишком хорошо горят. Повезло, что хоть бабуле не досталось от пламени. Когда в ее квартире случился пожар (никто особо и не понял, почему он разгорелся, впрочем, никто особо и не пытался понять), она сидела у нас дома и пыталась меня успокоить, да и сама осознать, что случилось.

   Моя мама сбежала с дому, когда ей было восемнадцать лет. Просто однажды не вернулась из института. А затем пустота: ни писем, ни звонков, ни встреч. Бабушка не раз думала, что ее дочь умерла. Мечтала, чтобы она осталась жива, но год проходил за годом, а ничего не менялось. Ни одной весточки от исчезнувшей дочери. Трудно двенадцать лет надеяться, верить. Бабушка и перестала.

   А потом телефонный звонок. И безэмоциональный голос:

   – Это Людмила Алексеевна Горянская? Вашу дочь нашли мертвой в соседнем городе. Опознали по отпечаткам пальцев. Вы оплатите похороны?

 ***

   – Что с тобой? – спросила бабушка, в очередной раз заметив меня на пороге кухни. – Ты какая-то мрачная сегодня. На работе что-то случилось или с этим парнем не ладится?

   – С каким парнем? – зацепилась я за ее последние слова, чтобы хоть как-то развеется.

   – Да с тем, что сегодня утром к тебе приходил. Ну, чем тебе не жених?

   – Да я его знаю три дня от силы, – попыталась заговорить бабуле зубы я.

   Конечно, был беспроигрышный вариант: рассказать бабушке про обстоятельства нашего с Дамианом знакомства. Домушники нравятся бабуле еще меньше, чем женатики. Но тогда в следующий раз она просто не пустит его в дом. Так что идти на подобные кардинальные меры мне не хотелось.

   – Вот и не упусти! За твоей матерью, помню, кто только не ухлестывал. А ты все одна и одна. Это хорошо, конечно, что ты не исчезнешь так... Так, как она. Ну, нельзя же совсем в крайность впадать!

   Если я и впадала в крайность, то не из-за матери. Но говорить об этом бабуле, как, впрочем, и самой вспоминать о том, что случилось два года назад, совершенно не тянуло. Хватит на один вечер воспоминаний! И без того плохо. К тому же нужно кое-что узнать у бабули. Как только это сделать потактичнее?

   – Люди разные бывают, – просто чтобы не молчать, сказала я, затем налила себе еще заварки, добавила кипятку – в общем, оттягивала вопрос, как могла. Но нужно было решаться. Я пригубила чай и взглянула бабушке в глаза. – Бабуль, а маму действительно кремировали?

   Бабушка вздрогнула.

   – Я ведь тебе уже говорила, что да. А с чего ты об этом сейчас заговорила? Если решила перевести разговор с этого Дамиана на другую тему, то это плохая попытка! Не хочешь рассказывать про свои амурные дела, не надо! – бабушка резко встала, оставив на столе недоеденный ужин, и пошла к двери.

   – Подожди! – я схватила ее за руку. – Ты не так меня поняла. Я просто хотела узнать...

   В кармане резко ожил телефон. Я чертыхнулась и потянулась нажать отбой, но бабушка остановила меня.

   – Ответь. Я поняла, что ты просто хотела узнать, – она высвободила руку и вышла из кухни.

   – Алло, – увидев имя "Дамиан", я все же нажала на зеленую кнопку.

   – Я проверил свою теорию. Нужно встретиться.

   – Я не могу сейчас. У меня дела. Встретимся завтра, – я потянулась нажать отбой, но следующие слова Дамиана меня остановили.

   – Я знаю, где произойдет следующее убийство. Встречаемся в сквере возле твоего дома. Я жду тебя.

   Он нажал отбой. Я со злостью посмотрела на телефон, жалея, что не отключила его заранее. Звучит эгоистично, но мне сейчас не до расследования, не до Дамиана!

   Но место следующего убийства... Можно было бы, конечно, позвонить Олежке, пусть бы сам поговорил с Дамианом. Но что-то мне подсказывало, с полицейским Дамиан говорить откажется. А, значит, идти нужно было мне. С бабулей-то поговорить я смогу в любой момент. А Дамиан уже завтра может исчезнуть. Кто знает, что у него на уме.

   – Я уйду ненадолго, – крикнула я бабушке, а затем накинула на плечи джинсовку, на ноги шлепки и вышла из квартиры. Дамиан меня ждал в сквере.

   – Рад, что ты так быстро.

   – Если ты мне солгал, и... – начала было я, но Дамиан меня прервал:

   – И с чего ты такая недоверчивая? Я, вроде, пока не лгал, – он хмыкнул. – По крайней мере, тебе. Ладно, поехали.

   – Куда? – не сразу поняла я.

   – На место предполагаемого убийства. По дороге расскажу, как я его вычислил.

   Мы сели в машину. Дамиан вставил ключи зажигания и надавил на газ. Я пока просмотрела лежащие на бардачке карты. Ничего нового на них не было. Все те же два пентакля. Я отложила карты в сторону и посмотрела на Дамиана.

   – Ты обещал мне рассказать все, что знаешь.

   – Расскажу. Но сначала ответь, что ты знаешь о вашем городе?

   – Город как город, – я пожала плечами. – Небольшой, с развлечениями беда, по крайней мере, так Катька говорит. А в остальном ничего особенно. Подобных небольших городков сотни.

   – И убийства, как у вас, везде происходят, – вставил Дамиан.

   – Мало ли отморозков на свете, – я подняла руку, видя, что Дамиан хочет что-то сказать. – Слушай, если ты где-то вычитал, что наш город – эпицентр темной силы, под ним находятся врата ада или еще что-то подобное, скажи сразу, а лучше – высади меня. Не верю я во всю эту чепуху: магию, эзотерику, гадания. Мне Катьки с головой хватало с ее фэн-шуем, теорией о переселении душ, любовью к фильмам о вампирах и демонах. Только недавно пересказывала она мне сюжет одной киношки с красавчиком вампиром. Я едва не уснула!

   – Ты в них не веришь?

   – В вампиров?

   – В демонов.

   – Нет, конечно!

   – Интересно, – Дамиан усмехнулся, несколько секунд смотрел мне в глаза, затем перевел взгляд на дорогу. – Но ты же не будешь отрицать, что есть люди, которые верят в это?

   – Не буду. Мало ли у кого какие причуды.

   – Хороши, однако, причуды, – Дамиан внезапно хохотнул, затем стал серьезнее. – Убийца или убийцы оставляли свои жертвы, создавая пентаграмму. Сначала они начертили круг, затем звезду.

   – Разве очередность имеет какое-то значение? – не поняла я.

   – Что ты знаешь, о пентаграммах? – вопросом на вопрос ответил Дамиан.

   – Есть прямая пентаграмма. Она рисуется острием вверх и... – попыталась я вспомнить все то, что мне рассказывала Катька. – И является чем-то вроде оберега. Есть перевернутая. Рисуется двумя остриями вверх. Это главный символ Сатаны.

   – Хватит! – Дамиан выразительно фыркнул. – Все перекручено. Прямая, перевернутая пентаграмма – не важно. Важно, что рисуют вначале. Если вперед звезда, затем круг, то создают защиту, если наоборот – вызывают демона. И главная ошибка – пентаграмма вовсе не знак Сатаны. Сомневаюсь, что у кого-то хватит сил его призвать или защитится от него. Это знак Ваала.

   – Кого? – не поняла я.

   – Ваала, – не заметив на моем лице ни тени понимания, Дамиан фыркнул. – Первый раз встречаюсь с подобным невежеством! Ваал – один из герцогов Ада. Тот, кто ушел вслед за Люцифером из эдема. Это трехголовый демон: в центре у него человеческая голова, а по бокам – кошачья и голова жабы. Ваал владеет тайными знаниями. Но за свои дары требует жертв.

   – И ты думаешь, убитые...

   – Ты видишь другое объяснение? – прервал меня Дамиан. – Поделись!

   Внезапно машина замедлила ход. Я выглянула в окно. Ничего особенного. С детства знакомая улица. Яркий свет солнца, что бил в стекло. После рассказа Дамиана я думала мы снова окажемся на кладбище или, по меньшей мере, в лесу.

   – Что мы здесь делаем?

   – Ты же хотела попасть на место будущего убийства? Это оно.

   – Но...

   – Что не так? – не понял Дамиан. – Это центр пентаграммы. Точка гармонии, тяжести. Именно здесь все закончится.

Глава 9. Жертва всесожжения  

   – Ваал? – Олежка скептически поднял брови. – И ты в это веришь?

   Я рассталась с Дамианом около часа назад. Все равно по его словам следующее убийство произойдет не раньше ночи. Мои доводы о том, что предыдущие преступления совершались так же и в светлое время суток, парня не убедили. Дамиан сказал, что последние жертвы особенные, что часы Ваала – переход ночи в утро. А значит, и ритуал призыва будут проводить именно в это время.

   – Когда первые лучи солнца коснуться земли, – говорил он. – Мрак начнет блекнуть, рассеиваться, тускнеть. Луна закатится за небосвод, одарив землю своим последним светом. Звезды последний раз мигнут, освобождая место старшему брату.

   – И придет солнце, – помнится, прервала я Дамиана, устав от образных выражений.

   – Придет. Только не солнце. Ваал...

   Я отвлеклась от воспоминаний и снова обратила свое внимание на Олежку. После расставания с Дамианом я позвонила ему и в целом обрисовала ситуацию. Затем встретились лично. Нам с Дамианом была нужна помощь. Сомневаюсь, что вдвоем удастся справиться с членами секты, или кем там являются наши убийцы.

   – Ты же сам только что сказал, у вас и вовсе нет никакой версии. Это лучше, чем ничего.

   – У нас есть замечательная версия о маньяке, – не согласился Олег. – О самом обыкновенном маньяке, который убивает только потому, что ему что-то там нашептал неведомый голос, или детство было тяжелым, отец избивал. Или по другой простой причине, о которой суду будет заливать серьезный адвокат, – под конец речи почти кричал друг, – когда мы, наконец, поймаем эту мразь!

   – Не кричи на меня, – попросила я. – Адвокаты спасают преступников – слышала множество раз. Не нужно опять об этом говорить. Ты прекрасно знаешь, меня в адвокатуру не тянет... Или случилось что-то еще?

   – После твоего звонка я покопался в деле десятилетней давности. Тогда преступников было двое. Их нашли. Они убили почти двадцать человек. Некоторых и вовсе сожгли живыми. Только посмотри фотографии с места преступлений, – Олег бросил мне на руки толстую папку. – Насмотришься, потом ночь спать не будешь!

   – Я рискну, – я открыла папку, но дальше первой страницы не продвинулась. В кабинет заглянул Сашка, как обычно при встрече, чмокнул в щеку, заметив при этом у меня на руках папку. – Чего это тебя на старые дела потянуло?

   – Одну теорию проверяю. Олег, что ты говорил про адвокатов? Неужели убийцы уже вышли на волю?

   – Им еще десятку сидеть. По году за каждого убитого дали. Год в тюрьме – именно столько стоит жизнь человека!

   – Олег! – я захлопнула папку и хотела подойти к другу, как-то утешить его, но он остановил меня.

   – Все нормально. Это – жизнь. А то, что рассказала ты, – бред. Демонов не существует, и точка!

   – Я согласна, но... – договорить мне так и не удалось. Олег захлопнул дверь и вышел в коридор.

   – Вы говорили о демонах? – на лбу у Сашки появились складки морщин. – Неужели и ты в них поверила?

   И Сашка туда же!

   – Нет, конечно, – я едва не ударила папкой с делом об стол, но сдержалась. Сняла со стула джинсовку, но одевать не стала, так и оставила в руках. – Но мало ли у нас идиотов, которые в это поверят! Если человек может совершить убийство из-за голоса в голове, которые приказывает ему убивать, то почему бы ему не сделать то же самое из-за веры в демонов? Это потом убийца поймет, что демон не снизошел на землю, но будет поздно.

   – Слушай, я попробую поговорить с начальством, – Сашка с сомнением покачал головой, затем улыбнулся, щелкнул меня большим пальцем по подбородку. – Все получится!

   – Спасибо. Ты – мой самый лучший друг. Самый близкий мне человек... Кроме, может, бабули. Ты... Знаешь, – внезапно поняла я. – Не нужно ничего делать. Моя идея – глупость. Да и не моя она, Дамиана – того приезжего. Он ошибся. Я пойду, – чмокнула Сашку в щеку на прощание и подошла к двери.

   – Виттория, ты уверена? – окликнул меня Сашка.

   – Теперь да, – прикрыла снаружи дверь и спустилась вниз по лестнице. Я снова солгала. Я не считала идею о вызове демона глупостью, но Олег прав, она выглядит бредом. Это скажет каждый. В том числе и Сашка. Его слова означали лишь его готовность мне помочь, не зависимо ни от чего. Вот только из-за этого он сам может пострадать, как уже бывало раньше. А этого я не допущу!

   Десять лет назад...

   – Чего плачешь?

   Не отвечаю. Только еще крепче заслоняю голову руками. Тру щеки, пытаясь вытереть их, но не прекращаю плакать.

   – А ну прекрати! – худая рука с силою отдирает мою ладонь от лица. – Ну?!

   – Фотография... Мамочка... Ненавижу! Ненавижу!

   – Ты мать свою ненавидишь? – заинтересовался подошедший мальчишка. – За то, что бросила тебя? А рыдаешь-то зачем? Глаза разуй, нас всех побросали, но никто не ревет!

   – Я не маму ненавижу, я всех ненавижу. Всех, понимаешь?! – еще громче заорала я, с кулаками бросаясь на мальчишку.

   Он оказался сильнее. Ударил в отместку в живот так сильно, что я согнулась пополам и принялась ловить воздух ртом, совсем забывая о слезах. Было жутко больно и страшно. А вдруг ударит снова? Я посмотрела на мальчишку. Старше меня. Высокий, худющий. Одна кожа да кости, но силищи!

   Мальчишка снова занес руку, я зажмурилась, ожидая вновь почувствовать боль. Но ничего не произошло. Одна секунда. Две. Три... Я рискнула открыть глаза. Сначала один – правый. Потом...

   – Ну, что, мелюзга, испугалась? – мальчишка рассмеялся.

   Я открыла второй глаза. Заморгала. Почувствовала сотрясание воздуха. Мальчишка не собирался ограничиваться одним ударом. Его кулак был уже близко, когда рядом раздался голос.

   – Миш, может, в своей весовой категории кого поищешь?

   – А то что? – мальчишка скорчил совершенно зверскую рожу и все-таки ударил меня. Не кулаком. Пощечину дал. Я взвизгнула, схватилась за щеку и отползла на шаг от драчуна, вместе с тем увидев, как на него набросился кто-то еще.

   Глухой удар, еще один. Я попыталась зажать уши, чтобы не слышать криков, и втайне радуясь, что от меня отстали. Впрочем, ненадолго! Кто-то коснулся моего плеча.

   – Эй, все в порядке? Не сильно досталось?

   В голосе было столько доброты, столько нежности... Я вскочила на ноги, утыкаясь головой в грудь спавшему меня парню.

   – Он такой злой, такой злой. Даже злее Верки!

   – Кто такая Верка? – мальчишка легко отстранил меня от себя.

   – Верка, она... – я все никак не могла придумать, как объяснить. Как же это, не знать, кто такая Верка? – Она такая... Такая... Она у меня мамину фотографию отобрала!

 ***

   Из управления я вышла подавленная. Глупо было рассчитывать на то, что полицейские поверят в теорию Дамиана. А Олег, каким бы хорошим другом он мне ни был, полицейский!

   На город постепенно опускались сумерки. Было еще достаточно светло, но солнце уже почти скрылось за горизонтом. Ярко-красный закат не сулил следующему дню ничего хорошего. Лишь сильный ветер. Впрочем, переживем. Люди могут пережить почти все, да и не урагана же нам ждать. Давно бы сообщили.

   Я дошла до автобусной остановки, проверила в карманах наличие проездного и заняла место в очереди. Автобус подъехал почти сразу. Но зайти в него я не успела.

   Резкий гул за спиной. Я обернулась и застыла. Ненадолго. Кто-то резко ударил меня по ноге.

   – Простите, – я снова начала оборачиваться.

   Удар в спину.

   – Не стой на дороге, клуша! – торговка чудом проникла в и без того полный автобус, показав мне изнутри кукиш.

   – Неглупый совет, – сообщил мне возникший за спиной Дамиан. – Ты чего так перепугалась?

   – Не ожидала тебя увидеть. Здесь, – добавила минутой позже.

   – Ты о своих словах, что идешь домой, а не в полицию? – ехидно уточнил Дамиан. – Ну что, помогли тебе друзья? Поверили в идею с Демоном?

   – Я и сама в нее не верю.

   – Врешь.

   Я попыталась самоуверенно улыбнуться и с вызовом посмотреть на Дамиана, но вовремя вспомнила, чем это мне грозит. Тем более, и смысла отрицать нет.

   – Вру. Придется самим ловить демонов.

   – Не демонов, – мои слова посмешили Дамиана. – Очень сомневаюсь, что смертные в состоянии поймать кого-то из Высших. Будем ловить заклинателей. Пойдем в машину, обсудим план.

   Я кивнула и пошла вслед за Дамианом. В очередной раз спрашивая себя, что я знаю о своем спутнике. Человечество смертно, но люди моего возраста (а Дамиан вряд ли старшее меня больше, чем на десять лет) редко вспоминают об этом.

   Дамиан открыл машину и галантно помог мне сесть в середину. Глядя на его безэмоциональное лицо, я с неожиданной ясностью осознала: "Ни черта я о тебе не знаю!"

   Десять лет назад...

   – Отдай фотку! – без предисловий начал Сашка, подойдя к мерзавке-Верке. Странно, он ее ничуть не испугался. Впрочем, на сей раз я и сама чувствовала себе уверенней (стоя у Сашки за спиной).

   – Она моя!

   – Как твоя?! – от злости я даже вышла из-за сашкиной спины. – Ты ее у меня отобрала. А ну, по хорошему верни!

   – По-хорошему? – переспросила Веерка. – Давай лучше, по-плохому! – миг, вспыхнула спичка, а вслед за ней фотокарточка.

   – Мамочка! Мама! – я выхватила горящий снимок. Тотчас завопила от боли. – А-а!

   Веерка лишь рассмеялась.

   – Смотри, как хорошо горит.

   – Нет! Нет! – я ладонями начала заглушать пламя.

   – Ну, я тебе... – Сашка поднял на Веерку руку, но ударить...

   – Что здесь происходит? – в проеме комнаты возникла воспитательница.

   – Она... Я... И тогда... – я не смогла вымолвить ни одного связанного предложения. Только и прижимала к себе наполовину сожженную фотку. Только одно и понимая: еще несколько секунд, и у меня бы не осталось и этого обгоревшего кусочка. Один пепел да попеченные от сбивания огня ладони.

   Вера первая пришла в себя.

   – Они надо мной издевались! – взвизгнула она, бросаясь к воспитательнице. – Грозились сжечь! Вон даже спичка валяется и коробок полупустой. Они его на улице нашли. Я видела. А сегодня вон мне угрожали, чтоб я про их находку не рассказывала. Я бы все равно не молчала!

   – Это неправда! – твердо заявил Сашка, но воспитательница его не слушала.

   – Ах вы, паршивцы! С тобой я потом разберусь, – она зло кивнула мне и схватила Сашку за волосы. – А ты иди-ка сюда!

   А потом я писала Сашке десятки записок с извинениями. Видеться нам запретили. Веерка напридумывала, что мы едва ли не весь интернат хотели сжечь. Сашку выставили зачинщиком, про меня как-то забыли. Уж лучше б, вместе ответили. А так я чувствовала себя предательницей. Виновата-то я, но за меня отдувается другой.

 ***

   – Ты думаешь, это случится сегодня? – мы с Дамианом снова воротились в точку так называемой гармонии, оставили на стоянке машину и теперь медленно прогуливались вблизи тополей. Время пуха давно прошло. Теперь ничего не лезло в нос и глаза, заставляя бесконечно чихать.

   – Убийства? Вряд ли.

   – Почему? – не поняла я. – Если проблема в свидетелях – в нас... То мало ли, почему очередная парочка выбрала это место для своей прогулки. Ты же сам сказал, ритуал проведут под утро. До того времени мы отсюда уберемся. Или, что вероятней, спрячемся.

   – Слишком мало времени прошло с прошлого убийства. Пока слишком рано.

   – Тогда почему мы здесь? Не логичней ли приехать завтра или в другой день, когда придет срок?

   – Я не уверен, в личностях здешних вызывателей. Если это простые люди, то вряд ли они так хорошо знают, что нужно делать, – презрительно высказался Дамиан. – Они могли как угодно извратить ритуал.

   Я сдержала рвущийся наружу вопрос: "А откуда ты об этом ритуале так хорошо знаешь?". И перевела разговор на другую тему. Кивнула на развалины – фундамент с несколькими домами-оболочками.

   – В одном из этих домов когда-то жил великий музыкант. Многие свои произведения он посвятил нашему городу. Говорят, любил его очень, – то же самое я рассказывала туристам с детьми несколько дней назад. – Понятное, жил он там задолго до пожара, что уничтожил весь внутренний облик дома.