Текст книги "Дьявол начинает и... (СИ)"

Автор книги: Елена Козак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

   До того он ведь на простых рыбацких суденышках плавал, а там ведь и заработка две-три монеты, а "Цирцея" торговым судом была. Теперь золотых больше доставалось. Жаль только, подальше она заплывала. Бывало, в Солинию за солью плавали, бывало, в саму Реванию – соседнее королевство. В этот раз вон почти на три месяца парень из дома исчез. В самые лютые морозы.

   – Рем, ты возвращайся поскорее! Я скучать буду. Очень-очень, – по-детски проговорила Софа, будто бы ей лет десять было, а не все шестнадцать. Хотя только ведь две недели назад день рождения справили, на голову косы уложили, заплели алыми лентами, губы, и те свеклой намазали.

   – Не переживай! – Рем нежно потрепал девушку по щеке. – Я ведь скоро вернусь. Ты и оглянуться не успеешь, как я к родным берегам приплыву.

   – Да тебя когда неделю нет, я себе места не нахожу! – Софа легко ударила Рема в плечо. – А тут три месяца! Даже не знаю, как выдержу. Ты ведь для меня самый близкий человек на свете. Анисью я тоже люблю. Но это другое. Ты мне... – она задумалась, – как брат. Я помню еще в детстве, когда мы в Большицах жили, все маму спрашивала, почему у меня братишки нет.

   – Софа...

   – Рем... – она внезапно заслонила ему рот рукой и повисла на шее. – Главное, чтобы ты вернулся! Я в храме нашем каждый день буду свечку ставить, чтобы беда какая с тобой не приключилась.

   – Все будет хорошо, – Рем обнял Софу, с головой погружаясь в ее густые темные кудри. – Обещаю!

   Софа отстранилась, Рем поглядел на заплаканные глаза подруги, нежно провел ладонью по влажной щеке. Девочка улыбнулась, со смехом убрала его руку.

   – Иди уже, а то у меня и так уже глаза на мокром месте. И возвращайся скорее!

   – Бросайте якорь! Сейчас на мелководье налетим! – раздался зычный голос капитана.

   Рем лишь повернул голову на крик, а затем вернулся к работе. С якорем-то ребята и без него справятся. Тут невелика сила нужна. Даже один человек сможет.

   Тяжелый якорь упал за борт. Корабль постепенно начал останавливаться. Только волны все также шумели, пытаясь приблизить судно к берегу. Да безуспешно. Якорь держал прочно. Команда погрузилась в лодки. На борту только Фиц да корабельный кок остались, что даже по случаю прибытия на берег не вышел на палубу.

   Все остальные бодро гребли веслами. Даже Кресктений, что еще недавно говаривал, будто на суше нет ничего хорошего. И уж, тем более, усердствовал Рем, все увеличивая скорость лодки. Три месяца вдали от Софы дорогого стоили. Хорошо хоть денег скопить удалось. Не то, что на рыбацких лодчонках. Теперь не грех и сватов заслать. Дом можно будет отстроить. Не век же Софе у Анисьи жить. А потом он еще монет заработает. Ух, заживут они!

   Берег становился все более отчетливым. Вот и Треглавая скала, и крестьянские домики, казавшиеся не больше горошины, лес далеко впереди.

   Еще один гребок и еще...

   Рем затаил дыхание, даже приостановился. Лодка была уже совсем близко, и парню удалось разглядеть знакомый силуэт. Темные, заплетенные в косы, волосы, длинную пеструю юбку до щиколоток, жилетку с вышитыми цветами.

   – Софа, – еле слышно протянул моряк.

   Кресктений ударил Рема в бок.

   – Да подожди ты, еще наглядишься на свою ненаглядную! Надоест, зуб даю!

   Рем не поверил, еще сильнее заработал веслом, а, как лодка, уткнулась в берег, сразу вскочил под веселый хохот других моряков.

   – Иди уже! Раз так невтерпеж.

   Рем бросился вперед, но обнять Софу не успел. Девушка сама бросилась ему на шею.

   – Я уже не верила. Боялась, не вернешься, – она с улыбкой отстранилась. – Мне столько всего тебе нужно рассказать... Я выхожу замуж, представляешь?!

Глава 19. Любовь нечаянно нагрянет  

   Полгода назад...

   – Рем, ты возвращайся поскорее! Я скучать буду. Очень-очень. И ждать. Ты ведь для меня самый близкий человек на свете. Самый-самый! Возвращайся поскорее!

    – Обещаю...

   Софа открыла глаза, почувствовала, как по щеке катится слеза. Быстро вытерла лицо, будто и не было там слезинки, и вздохнула.

   Сквозь темные занавески на окнах в маленькую комнатушку пробивался лунный свет. Он уже нарисовал блестящую дорожку на одеяле и теперь медленно подкрадывался к cофиному лицу.

   Девушка отвернулась от окна, водрузила лицо на мягкую подушку, убрала длинную челку, что упала на глаза. Заплести с вечера косы Софа не успела. Вот теперь и мучилась. Ну, ничего, лишь только взойдет солнце, все сделает. Заплетет волосы, вплетет в косы алые ленты, чтобы женихов быстрее найти – все, как учила Анисья. Затем корову подоит да завтрак справит. Нечего ей прохлаждаться! А то все Анисья да Анисья.

   А еще нужно ведра с водой из колодца принести, вымести пыль из дома, а то давеча мышь возле порога заметила. То-то крику было. Нет, нельзя так больше. Надо бы вытурить всех этих нежданных гостей: тараканов, мышей... Жалко только, Рыжий их не половил. Совсем обленился котяра. Даже собак не боится. Лежит себе спокойно. И головы не повернет, когда соседский пес мимо пробегает. Да и тот как-то смирился с соседом. Пообтерся, что ли. Только Миртын Урсак на него и гавкает. Да и он не кусает. Облает и кинется наутек.

   А вечером можно будет и вышивкой заняться. Все одно только ею при свече заниматься и получается. Хоть темнеет рано, и глаз всего не видит, нити все одно ровно ложатся на ткань.

   За мыслями Софа не заметила, как заснула. Да так и проспала, ни разу не проснувшись до самого утра. А спозаранку вскочила на ноги, лишь только услышала первый крик петуха. Старым он уже был, но свои обязанности, как есть, выполнял.

   Софа быстро приготовила завтрак – густую манную кашу. Расставила на столе тарелки с ложками, дождалась Анисью и принялась за еду.

   – Это что ж за самоуправство? – за восемь лет, что прошли с первой их встречи, Анисья ничуть не изменилась. Доброе лицо, седые, убранные под платок, волосы, сетка морщин на лбу, мешки под глазами. – Неужто, думаешь, я сама еду приготовить не смогу? Совсем старая стала?

   – Что вы, – Софа высунула ложку с остатками каши из-за рта. – Ничуть я так не думаю! Просто самой хотелось чего-то сделать попробовать.

   – Боишься, что замуж не выйдешь? Так в девках куковать весь свой век и придется. Да ты не тревожься. Фигурка у тебя загляденье, работы никакой не чураешься. Вмиг себе мужа найдешь!

   – Да я не потому! – Софа вскочила изо стола, подошла к ведру в углу, сполоснула тарелку. – Просто не люблю на шее висеть, в тягость кому-то быть... Пойду еще воды с колодца принесу, – закончила девушка, прежде, чем Анисья успела возразить.

   Мгновение, и ее уже не было поблизости. Выбежала из дому и быстрым шагом пошла по улице, то и дело кивая знакомым. Анисья с улыбкой смотрела ей вслед, качала головой и повторяла про себя:

   – Ну, разве ж ты мне в тягость, внучка?

   С уборкой Софа справилась быстро. Вымыла полы, пока студеная вода из колодца и вовсе не покрылась ледяной коркой. Даже нашла одну крысиною нору, положила в нее засушенный собачий язык ^[20] , а еще парочку развесила над норой.

   За работой умаялась, вот и решила немного передохнуть. Крикнула Анисье, что к воде уходит. А затем выбежала во двор.

   На берегу было спокойно. Из людей никого, кроме старого Баркса, что целые дни просиживал возле воды, пытаясь поймать рыбешку-другую. А красиво-то как было! Загляденье просто. Весь берег покрывала снежно-белая искристая перина. Возле кустов так вообще огромные сугробы лежали. И не пройдешь: снега почти что по пояс. Жаль только холодно. Сильный ветер, проносясь мимо, пронизывал до костей.

   И это не смотря на то, что на Софе теплая доха была. В тот год на ярмарке обновку купили.

   Девушка присела на ствол упавшего дерева. Снег с него еще до Софы счистили, а потому промокнуть девушка не боялась. Она просто сидела и смотрела за горизонт – туда, где исчез Рем. Братишка... Как же ей его все-таки не хватало!

   Внезапно за спиной послышались осторожные шаги, а мгновением позже за шиворот посыпался снег. Кто-то зажал рукой ее рот.

   – Что? – Софа резко укусила наглеца за палец, а затем повалилась на землю. И себе в ладошку сжала маленький комочек снега. Быстро развернулась, замахиваясь. – Да прекратите вы! Что случилось то? Прекратите!

   Нападавшие вздрогнули, как услышали ее голос, и вперили глаза в девичье лицо.

   – Ты это... Кто такая будешь?

   – С-софа, – пролепетала девушка.

   – Ты с Анисьей живешь, правда? – внезапно один из нападавших улыбнулся. Открыто, немного смущенно. – Ты прости нас, – он что-то сказал своим товарищам, а затем подошел к Софе, помог ей подняться на ноги, доху обтрусил. Мы тебя кое с кем перепутали.

   – С кем? – Софа попыталась достать из-за шиворота снег, что уже начал потихоньку таять и потек по спине.

   – Да, не знаешь ты его. Нездешний он.

   – Так что ж, это повод снег ему за шиворот кидать? – Софе, наконец, удалось вытряхнуть весь снег, и она с укором посмотрела на парня. – Я ведь тоже нездешняя. Может, правильно то, что вы в меня снежками кидали, да рот заткнуть пытались?

   – Прости. Мы не из-за того, что он чужак, наподдать ему решили. Он просто подлость одну сделал. Так оставить это мы не могли!

   – Ладно, поняла я, – Софа улыбнулась. – Иди уже. Догоняй своих. Главное еще с кем своего подлеца не перепутайте.

   – Да, конечно, – парень посмотрел по сторонам. – Слушай, а ты не видела, куда они пошли?

   – Вроде туда, – не слишком уверено протянула Софа, указывая вправо, – Но я точно не видела.

   – Ну, и ладно тогда. Кстати, я – Геран. А ты... Софа, да?

   – Точно. Ты же еще в самом начале меня узнал, – девушка улыбнулась. – Про Анисью вспоминал.

   – Раскусила ты меня, – Геран цокнул языком. – Не хочешь берегом пройтись? Все одно друзей моих уже не сыщешь. И не вечно же здесь сидеть!

   – Давай!

   Время пролетело незаметно. Геран знал множество забавных историй, которые то и дело пускал в ход. Софа смеялась, порой начинала подыгрывать новому знакомому или просто с упоением слушала новую басню.

   Очнулась девушка, только когда солнце село, погрузив Кислицы во тьму. Геран довел новую знакомую до дома, в шутку чмокнул в щеку, проговорив:

   – Знаешь, а я рад, что днем мы ошиблись. Иначе мы б не познакомились никогда.

   – Все, что Господь не делает, к лучшему.

   – Да, – лицо Герана немного потускнело, будто потухло, как огарок свечи. – Да, все к лучшему!

   Софа быстро зашла в дом, стараясь не побеспокоить Анисью. Зажигать свечу не стала. Разделась в темноте, оставшись в одной сорочке, да с улыбкой на лице залезла под теплое одеяло, даже не подумав, что это был первый вечер, когда она ни разу не вспоминала о Реме.

   Кто знает, была бы она так счастлива, если бы видела, какой взгляд был у Герана, когда он глядел ей вслед. Если бы слышала мысли, бродившие в его голове: "Господь, говоришь... А та ли ты, кто нам нужен, или впрямь кое на кого в ближайшее время стоит открыть охоту? Как знать, как знать..."

 ***

   Утро порадовало жителей Кислиц мокрым снегом. Анисья говорила, это хорошая примета, если в первых числах морозца ^[21] снег выпадает. Дескать, тогда летом все родит. Но Софе такая погода была в тягость. На девушку снова навалилась тоска. Чтобы хоть чем-то себя занять она взялась за вышивку. Запалила свечу. Хоть и день был на дворе, а в комнате темно, будто бы в сумерках.

   Вышивала красной да черной нитью те узоры, что давеча Анисья показывала. Будто бы и улыбалась, глядя, как нить ложиться на ткань, да все одно в сердце взрастали семена тоски, безысходности, о существовании которой еще вчера Софа даже не подозревала.

   Внезапно послышался стук, затем еще один. Софа отложила вышивку и подошла к окну. Затем и вовсе накинула доху, шапу и валенки да выскочила наружу.

   – Геран?! Что ты здесь делаешь? Иди быстрее сюда, не то заметет!

   – Лучше ты выходи. Праздник сегодня. Грех дома сидеть!

   – Что за праздник? – удивилась Софа, но все же выскочила наружу.

   – Ну, праздник, это я преувеличил. Гость к нам из Немыри заехал. Говорит, путь держит в Каарк, но, как ехал, заблудился. Не в ту сторону свернул и к нам попал. Ну и решил, пока метель, у нас переждать. А потом уже ехать по делам своим. Так вот он умелец великий... Пошли, лучше сама увидишь! – прервал Геран сам себя, хватая Софу за руку. – Не пожалеешь!

   Белый цвет резал глаза. Казалось, он повсюду. А ведь еще вчера вокруг была голая земля. Все изменилось так быстро, что Софа даже оглянуться не успела. Так вот и теперь. Маленькие домики, все в снегу, за короткие мгновения сменяли друг дружку. Даже не понять, куда ее Геран ведет.

   – Заходи, – внезапно они остановились возле небольшого домика, и Геран сделал приглашающий жест.

   Софа потянула на себя ручку и ступила на порог. Следом за ней прошел Геран. Дверь еще не успела захлопнуться за их спинами, как девушка поняла, зачем парень ее пригласил.

 Экий снег, какой глубокий!

 Лошадь дышит горячо.

 Светит месяц одинокий

 Через левое плечо.

 Пруд окован крепкой бронью,

 И отходят от воды

 Вправо – крестики вороньи,

 Влево – заячьи следы.

   – Никогда не слышала ничего подобного, – выдохнула Софа.

   – Тише! – Геран приложил палец к Софиным губам. – Клавдий не любит, когда его прерывают.

 Ускакали с черноокой

 И одни... Чего ж еще? -

 Светит месяц одинокий

 Через левое плечо.

 Неужели на гулянку

 С колокольцем под дугой

 Понесется в тех же санках

 Завтра кто-нибудь другой?

 На погост он мельком глянет,

 Где ограды да кресты.

 Мельком глянет, нас помянет:

 Жили-были я и ты!..

 И прижмется к черноокой,

 И задышит горячо... ^[22]

   Софа прильнула к груди Герана, слушая чарующую песню. Будто все, о чем поется, взаправду происходило. Да так оно, пожалуй, и было. Белый снег, что все валил и валил с неба, леденеющая вода. И крестики. Красная нить, черная нить...

   А затем новая песня. О любви, нежности...

 Холодный взгляд любовь таит,

 И красота гнетет и дразнит...

 Прекрасны волосы твои,

 Но одиночество прекрасней.

 Изящней рук на свете нет,

 Туман зеленых глаз опасен...

 В тебе всё – музыка и свет,

 Но одиночество, но одиночество,

 Но одиночество прекрасней.

 Не видеть добрых глаз твоих -

 Нет для меня страшнее казни.

 Мои печали на двоих,

 Но одиночество прекрасней.

 Твоих речей виолончель

 Во мне всегда звучит, не гаснет...

 С тобою быть – вот жизни цель,

 Но одиночество, но одиночество... ^[23]

   – Я... – Софа не договорила. Геран накрыл ее губы своими губами. Прижал к себе. Сначала нежно, будто перед ним хрупкий цветок, что может растерять свои лепестки от одного прикосновения. Затем с все возрастающей страстью, притягивая к себе с такой силой, будто от этого зависела жизнь. Еще один вздох.

   – Я люблю тебя...

 ***

   – Геран? – она заметила его на торжище, попыталась пробиться поближе. Но толпа с легкостью оттеснила Софу от цели, запутала, выбросила за торговые ряды.

   Настал новый день, принеся с собой яркое солнце и сильный ветер, что за несколько часов разогнал снежные тучи. Свет прогнал мрак, неизвестность, когда снег заносит и без того едва видимые тропы, не дает увидеть, что впереди.

   Жаль только, в душу Софы ясность не прошла. Вчера ей казалось, она любит Герана. Вот так, за два коротких дня. Казалось, его поцелуи означают нечто важное. А сегодня... Сегодня он даже не поглядел в ее сторону.

   Возможно, ей все приснилось, или околдовала чарующая музыка, лишила рассудка, внушила-то, чего на самом деле и в помине не было.

   Весь день девушка проходила с тоской в глазах, с печатью грусти, что ходит рука об руку с любовью. Анисья видела, что с ее внучкой, как она называла Софью, что-то происходит, но не вмешивалась. Знала, может только навредить.

   Успокоение не снизошло на Софу до самого вечера, когда она направилась на площадь. Это был воскресный вечер. Вечер, когда мир Сорины должны были покинуть очередные прислужницы Дьявола. На площади все село должно было собраться. Вот и Софе, скрепя сердце, приходилось идти.

   Горе тем, кто не почтит своим присутствием изгнание ведьм. И пусть каждый раз на таком костре Софа видела, как погибает ее мать, как над площадью раздаются последние слова Марты: "Беги!", как Карим смотрит ей самой в глаза и кричит: "Быстрее! Схватите ее! Она ведьма!".

   Софа шла вперед с ненавистью, с отчаянием, с покорностью судьбе. Каждый раз, будто ее саму ведут на костер. Будто приговор карателя все еще висит над ней: "Она ведьма! Она..."

   – Софа?! – внезапно кто-то коснулся ее руки. – Весь день тебя ищу.

   – Я тебя тоже. Геран, послушай, то, что вчера произошло, это все было не на самом деле. Всему виной музыка. Я бы не хотела, чтобы ты чувствовал себя обязанным...

   – Обязанным? – прервал он ее донельзя удивленным голосом. – О чем это ты? Все, что я говорил вчера, правда. Я люблю тебя. Полюбил в ту минуту, когда увидел. Неужели ты не чувствуешь того же?

   – Чувствую. Я просто боялась, что это неправда, что это...

   – Тише, – внезапно он обнял ее, нежно поцеловал в макушку. – Теперь все хорошо. Мы будем вместе. Обязательно. А сейчас поспешим. Осталось мало времени.

   Они успели. Вот только, к счастью ли? Каратель поднес факел к единственной сегодняшней жертве. Долго смотрел девушке в глаза, а затем резко бросил факел в поленья. Столб вспыхнул.

   Софа впилась зубами в губы, чтобы не закричать вместе с жертвой, попыталась отвернуться, закрыть глаза. А лишь только огонь погас, бросилась прочь. На околицу. Туда, где нет никого, где можно выплакаться, прийти в себя.

   – Стой! Да остановись же ты! – Геран нагнал ее у пустошей, схватил за руку. – Что с тобой?

   – Что со мной? – страшная картина все еще стояла у Софы перед глазами. Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. – Ничего. Я просто, наконец, осознала: не быть нам вместе.

   – Но почему? – казалось, Геран задыхается. – Что случилось за этот час, что ты передумала?

   – Не важно!

   – Я должен знать! – он с силой сжал ей руку, причиняя боль. – Ответь!

   – Ответить? – бездумно повторила она, а затем громко расхохоталась. – Ладно, слушай, если невмоготу. Я ведьма!

 Глава 20. Горькая правда. Сладкая ложь  

   997 год по местному летоисчислению. За 3 года до заключения пари...

   – Выходишь замуж? – лицо Рема казалось странно спокойным. Будто это навечно застывшая маска, а не человеческий лик. Только глаза и расширились.

   – Да! – Софа улыбалась, обнажая белоснежные зубы. – Я и представить себе не могла... – она резко прервалась и с внезапно появившимся беспокойством взглянула на Рема. – Что-то не так? Ты не хочешь поздравить меня? Сказать... Сказать хоть что-то!

   – Сказать... – Рем резко мотнул головой. – Конечно, я рад. Безумно рад за тебя, сестренка. Просто удивила ты меня сильно. Вот и слова не мог вымолвить.

   – Что ж тут удивительного? – Софа, как в далеком детстве, заморгала длинными ресницами. – Неужто, не могу я замуж выйти? Что во мне не так? Личиком не удалась или пузо у меня во? – девушка руками показала воображаемый живот.

   – Можешь, разве ж я запрещаю? – Рем взял шутливый тон, но глаза парня продолжали смотреть холодно, с затаенной болью. – Просто время как-то уж слишком быстро прошло. Вроде, только недавно детьми были, а теперь ты уже сватов на пороге ждешь.

   Софа рассмеялась. Весело, заразительно, так и приглашая Рема к ней присоединиться. Да только собеседнику было не до смеха. Слишком уж внезапной была новость. Будто острый стилет, что в одно мгновение извлекли из широкого рукава и всадили в ничего не подозревающую жертву.

   – Знаешь, а в селе, наоборот, болтали, что я в девках засиделась. Только Анисья да ты другое твердили. Ну, еще Мирта – соседка наша новая. Только с месяц назад они с мужем переехали. Как поженились, так им родители дом выстроили, чтобы не тесно было молодоженам со стариками жить. Так вот, Мирта почему-то считала, что мы с тобой жених и невеста. Прямо как в песне: "Тили-тити-тесто, жених и невеста", – весело пропела девчонка

   – Странно, – голос Рема казался деревянным, насквозь фальшивым. – И откуда только она это взяла?

   – А откуда слухи растут? – Софа пожала плечами. – Надо же кумушкам о чем-то посудачить. А правда... Да кто знает, что есть правда? Пошли уже, – она потянула парня за собой. – К чему здесь-то стоять?

   Рем позволил себя увести, совсем не препятствуя Софе. Ни словом, ни жестом. Только и бросил последний взгляд на ребят, что разгружали с лодки остатки снеди.

   Кресктений подмигнул товарищу, кивнул на Софу и поднял большой палец. Рем не ответил. Развернулся и пошел прочь. А заговорил вновь, только когда увидел первые халупы крестьян – самых бедных из тех, что жили в селе.

   – Познакомишь ли ты меня со своим избранником?

   – А ты как думаешь?! Тебе Геран понравится. Обещаю! Он такой... Представляешь, он не считает меня ведьмой!

   – С чего ему считать... – договорить Рем не успел, вновь начала Софа:

   – Я ведь ему рассказала, что Большицах произошло. Так и сказала: "Я ведьма!"...

   – О чем ты? Какая ты – ведьма?! – Геран попытался схватить Софу за руку, но не преуспел.

   Девушка отскочила в сторону, будто испуганная лань, сцепила зубы, пытаясь не разрыдаться.

   – Самая настоящая!

   – Да что за глупость к тебе в голову забрела?! – Геран уже не пытался взять Софу за руку, обнять. Просто смотрел на нее, не отрываясь. – Как же, ведьма ты! С чего это ты взяла?

   – Не все ли равно?!

   – Для меня – нет! Я хочу быть с тобой и не понимаю, почему ты мне отказываешь. Если какой-то чурбан от злости своей обозвал тебя ведьмой, это ничего не значит!

   – Но каратели говорят, каждое слово... Как его... – девушка задумалась, опустив голову наземь. – Слово еще так заморское. Какой-то мудрец так говорил... Вспомнила! Слова материальны. Если сказал, значит, так и есть!

   – Что так и есть? Дурень какой солгал или сам выдумал, а его сразу в мудрецы записали. Зачем заморских-то мудрецов слушать? Им лишь бы говорить! Да и тебе... – Геран помолчал. – Если не хочешь быть со мной, так и скажи!

   – Я хочу! – Софа осторожно коснулась руки любимого. – Да дело и не в одном дурачке. Меня с детства ведьмой кликали. В родном селе – в Большицах. Мальчишки меня и утопить пытались, и драться начинали, и чего только не делали. А потом... Мне еще и восьми не было, как мою мать на костре сожгли. Как ведьму. Помню огонь, помню Карима с факелом в руке, помню десятки людей. До того мне казалось, я знаю, кто они – друзья, которые помогут с едой в студеную зиму, когда уже, словно медведь, готов сосать лапу от голода. Довезут до торжища в воскресное утро, купят товар-другой с маминого прилавка... В тот день... В ту ночь... Они все были там. Называли мать ведьмой. Смеялись, ненавидели и в то же время боялись. До безумия, до мокрых портков, до...

   Геран внезапно подался вперед и обнял Софу, прижал ее мокрое лицо к своей рубахе.

   – Тише, тише... Успокойся. Все уже прошло. Не вернется больше. Тот костер в прошлом.

   – В прошлом? – Софа горько улыбнулась. – Никогда не оставлю я его в прошлом. Ведь каждое воскресенье меня ждет новое пламя. Кроваво-красные языки, охочие до смерти, мучений, корчившиеся ведьмы и людской гул. А еще крик матери, что все еще звучит в ушах: "Беги!" И я бегу...

   – И что Геран? – выслушав рассказ, спросил Рем.

   – Он принял меня такой, какая я есть. Сказал, что будет любить меня, кем бы я не оказалась.

   – Хороший парень. И впрямь любит тебя.

   – Веришь, я сама не ждала! Не знаю, зачем тогда рот открыла. Ведь обещала себе сотни раз забыть о Большицах, о матери. И не выходит!

   – Не думаю, что это можно забыть. Отца, мать... Карима! – Рем непроизвольно сжал руки в кулаки. – Когда-нибудь я отомщу!

   – Может, он и сам уже умер. Некому мстить. Да и если жив, ему Господь отплатит. Как, впрочем, и нам всем. За грехи. А потому, мстить – только кару к себе призывать.

   – Это говорит та, кто совсем недавно признался в ведьмовстве! – Рем щелкнул Софу по носу.

   – Я ж никак людям не вредила, старалась по Его законам жить. А то, что я Герану призналась, так слова сами вырвались. Не хотела я просто жизнь новую со лжи начинать. Да и не смогла бы я Герану солгать. И он мне не может.

   – Он-то с чего? – не понял Рем, недобро сверкнув глазами при очередном упоминании о положительном качестве софиного жениха.

   – Ты его еще не видел, а уже сомневаешься в нем. Геран... Он такой!

   – Мне уже интересно посмотреть на этот идеал. Я-то уж думал, таких людей не бывает!

   – Еще как бывают! – Софа снова улыбнулась, не усмотрев сарказма в словах братишки, а затем зашла на порог и толкнула дверь их с Анисьей дома.

   – Кого я вижу?! – в небольшую комнатушку, что служила прихожей, вышла Анисья. – Никак Ремка вернулся!

   – Ты же знала, что их корабль сегодня причаливает, – снимавшая туфельки Софа удивленно подняла голову.

   – Да ты же, трещотка, мне каждый день вот уже как две недели твердишь: "Он приезжает сегодня!"

   – Не было такого! – Софа нахмурила брови. – Я говорила "скоро", а не "сегодня".

   – Ну, может, и так, – со смешком в голосе согласилась старуха.

   – Точно, так! Я бы ни за что не перепутала! – Софа схватила Рема за руку. – Пошли к столу. Я тебе к приезду еды наготовила. А скоро и Геран подойдет. Тогда и познакомитесь!

   Стол действительно оказался битком набитый едой. Жаль только, Рему и кусок в горло не лез. Зато Софа, казалось, ела за двоих. Она ведь с самой зари была на ногах. И кушанья готовила, и Рема на пляже дожидалась, и с Гераном встретиться успела.

   Вскоре, правда, и она наелась. Все чаще в окошко начала поглядывать, Герана выглядывать.

   "Ну, где же ты, где?!"

 ***

   – Ну, и куда ты так спешишь? – томно спросила беловолосая девушка, наматывая локон на указательный палец.

   – Ты же знаешь, дела, – Геран надел на ноги сапоги из козьей кожи, подпоясал рубаху поясом и перегнулся через широкий бортик кровати. – Хотя я бы предпочел остаться.

   Нагая красотка провокационно облизала губы и легко коснулась ими лица Герана.

   – Оставайся. Потом для этой дурочки придумаешь оправдание. Она всему поверит.

   – А если нет? Сейчас здесь гостит то ли ее брат названный, то ли жених бывший. Не хочу рисковать. Без нее обряд сорвется. А мы слишком долго его готовили, чтобы сейчас пустить дело на самотек.

   – Ну, положим, для обряда нужна не совсем Софа, – девушка окинула Герана насмешливым взглядом. – А жаль. Все бы упростилось в несколько раз.

   – По мне, так только интересней.

   Блондинка рассмеялась.

   – Какой же ты все-таки подонок!

   – Еще вчера тебе это нравилось, – Геран слегка приподнял ее подбородок и впился губами в нежную кожу.

   – Мне это нравится и сегодня, – она отстранилась. – Но тебе пора. Не то еще упустишь нашу ведьмочку. За это по головке не погладят.

 ***

   – Геран! – внезапно Софа сорвалась с места, заприметив в окне знакомый силуэт. Махнула жениху рукой и выбежала наружу.

   Рем остался наедине с Анисьей. Говорить не хотелось, он уткнулся в тарелку, попробовал одно из приготовленных Софой блюд.

   "Вкуснота-то какая!"

   Парень против воли улыбнулся, поднял голову и случайно бросил взгляд за окно. Он не слышал, о чем говорили голубки. Но прекрасно видел софино лицо. Никогда девушка не смотрела на него таким взглядом. Любовь, доверие, нежность...

   Парень с силой сжал ложку, в один миг возненавидев Герана, который отнял того, кого он считал своей. Софу...

   – Упустил ты свой шанс, – внезапно сказала Анисья.

   Рем даже не сразу услышал ее слов. Но, как только приступ злости, что помутнила рассудок, прошел, с удивлением взглянул на старуху.

   – О чем это вы?

   – Не о чем, о ком. О Софе, конечно. Уж как она тебя ждала поначалу. Томилась. Белый свет ей был не в радость. Будто птицей в клетке сидела. А потом Геран этот появился. Вот чувства нерастраченные на него и полились.

   – То есть... Не любит она его?

   – Не умеешь ты слушать, – Анисья устало покачала головой. – Любит. Со всем пылом любит.

   Рем внезапно подскочил со стула да выбежал в прихожую. Лоб в лоб с Гераном столкнулся.

   – Ты куда? – оторопела Софа.

   – Да дела у меня. Сделать многое нужно. Только вот вспомнил.

   – Но ты ведь с Гераном хотел познакомиться. Вот и он, – девушка показала на своего спутника. – Геран, а это Рем. А тебе о нем многое рассказывала. Помнишь ведь?

   – Конечно, – парень протянул одну руку Рему, второй же поглаживал Софу по спине. Будто бы говоря: "Она моя!". Глаза гостя в царящем вокруг полумраке (в прихожей не было ни одного окошка, свет пробивался только из кухни) насмешливо блеснули. – Очень рад познакомится.

   – И мне приятно, – Рем быстро пожал Герану руку. – И все же мне нужно идти.

   Еще миг, он исчез. Только дверью за своею спиною и хлопнул.

   – Не понимаю, что с ним? – Софа покачала головой, так и не успев прийти в себя после странного ухода братишки. – Никогда он таким не был!

   – Может, действительно дела. Что ж еще? Не могу я поверить, что он еще почему-то ушел. Что солгал тебе. Как тебе вообще можно лгать?

   – Я тоже не могу тебе лгать, – Софа улыбнулась, преданно глядя Герану в глаза. – И никогда не смогу!

   – Не переживай ты так из-за Рема. Он же тебе не родной, чтобы так печалится оттого, что случилось.

   – Он брат мой. Не по крови, но... – Софа попыталась улыбнуться. – Не важно! Пошли за стол. Посидим и без Рема!

 ***

   Он постучал в одну из дверей небольшой халупы на самом берегу моря.

   – Кого еще черт принес?! – донеслось изнутри.

   – Это я.

   – Рем? – в дверном проеме показался Кресктений. – Ты, что ли. Что забыл-то? Ты ведь к Софе своей все время рвался! Неужто, правым я оказался? – парень подмигнул Рему. – Надоела она тебе. И дня не прошло, а ты уже когти рвать хочешь.

   – Разрешишь пройти?

   Кресктений отодвинулся и сделал приглашающий жест.

   – Ну, заходи, коль пришел. Чего случилось-то?

   – Софа замуж выходит, – Рем сжал руки в кулаки. – Долго, видите ли, я из плаванья не возвращался, – повторил он, как запомнил, слова Анисьи. – Разве ж это долго было, чтобы не дождаться?

   – В бабах верности ни на грош. То ли дело собака! – Кресктений погладил стоящую у него в ногах псину. – А с другой стороны, хорошо, что сейчас вся эта ее подлость вскрылась. Хуже было б, если бы потом изменяла бы она тебе направо, налево.

   – Может, и не изменяла б, может, и сейчас дождалась бы, если б поговорили бы мы начистоту до моего отъезда. Но я сам тогда свои чувства не понимал. Как есть, идиот!

   – Да хватит себя-то обвинять. Во всех бедах бабы виноваты. Ну, ничего, – Кресктений внезапно достал из-под стола графин, две настолько старые чашки, что уже и разобрать нельзя было, что намалевать-то хотел неизвестный ваятель. Плеснул в них прозрачной жидкости из графина и протянул одну Рему. – На вот, выпей. А завтра вечером снова в плаванье выйдем. Капитан сказал, груз какой-то важный в Багрец ^[24]  нужно доставить. Так что на побывку немного времени нам оставили.