Текст книги "Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

– И я слышал ещё кое-что. Будто бы за годы отношения между Касильдой Виверрент и её воспитанницей ухудшились. Эвальд Шеннетский после своего Искупления принялся выслуживаться. Всё-таки, Айлор не зря теперь сравнивают с Ирмелеем по благосостоянию. Но Хромец втёрся в доверие к королеве, а Арианта Целительница всё-таки слишком чиста, слишком хочет верить в лучшее в людях, давать им шансы…

Как одна невыносимая, которая сейчас слушает меня, склонив голову.

– …словом, она поверила в его преображение и год назад отдала ему место первого министра. При дворе были недовольные, но их успокоил обет служения на Хромце.

– Но не Касильду?

– Это было в газетах. Уверяют, что Касильда пыталась переубедить королеву, но наткнулась на резкую отповедь. Утверждали также, что Арианту возмущали… фавориты Касильды.

– С этого места поподробнее.

Пришёл твой час, Рыцарь Морковка. Откладывай перо сказителя, берись за воображаемый клинок – и вступай со слухами в настоящий бой.

Что положу под ноги своей Даме – убитые сплетни?

– Об этом и раньше говорили – но достоверной информации немного, а то, что болтают в салонах… Вскоре после свадьбы с Шеннетским Касильде Виверрент начали приписывать множество романов с самыми разными… ну, словом, это всё можно было бы списать на придворные сплетни, однако количество… И недолговечность этих увлечений… Я правда, не хотел бы прибегать к непроверенной информации.

– Уговорили, – у неё всё-таки очень тёплая усмешка. – Сведения обо всех поклонниках Касильды можете придержать до того момента, как нароете что-нибудь весомое. Но насчёт этой размолвки с королевой всё-таки расскажите, это интересно.

– Это тоже было в газетах, – бесцеремонная Айлорская пресса, острее и лживее только пресса Вейгорда. – Королева Арианта якобы слишком часто начала появляться в обществе молодого Мечника, Хорота Эвклингского, его ещё называют Эвклингом Разящим…

– Это не он соперничал с кузеном короля Илая на аканторских состязаниях?

Я был на Турнире Разящего Клинка до того, как оказаться в общине Алчнодола. С трибун видел сражение фаворитов. Их было трое, лучших Мечников Кайетты: мрачный Дерк Горбун и грузный насмешник Мейро Багряномечный. И красавец Хорот, звонкий и ясный как сталь. Улыбающийся мечной плясун, легко скользящий под ударами, и явный победитель – если не на арене, то уж точно в глазах всех дам.

С Дерком Горбуном он сражался так, будто от этого зависит итог в войне Айлора и Вейгорда. И так огорчился от поражения, что проиграл ещё и Мейро потом.

– Эвклинг Разящий – отличный мастер меча, любезный кавалер, выдающийся охотник, – спохватываюсь, что последнее в глазах Арделл – едва ли комплимент. – И, как я понимаю, это всё, что его интересует: в каких-либо интригах он замечен не был, даже не состоял при дворе у Даггерна – был у себя в поместье. Но зато одним из первых присягнул королеве Арианте и с тех пор начал бывать при дворе куда как чаще. Если же вы о том, может ли он оказаться «лучшим из людей»… У него репутация щедрого благотворителя, мецената… И с Касильдой господин Хорот тоже был знаком, и эта размолвка между королевой и…

– Вы, значит, полагаете, что королева приревновала Касильду к своему фавориту? Или наоборот – Касильда приревновала королеву? И из-за этого Арианта отказалась расторгать брак своей наставницы с Шеннетом?

Учись, Рыцарь Морковка. Наверное, тебе нужно учиться разить вот так. Наотмашь, с точностью и беспощадностью хорошего Мечника.

– Могло быть и такое, верно ведь? В любом случае, я полагаю, что Эвальд Шеннетский тут тоже замешан. Как замешан во всём, что происходит в Айлоре, да и не только в Айлоре. Гриз, – я стараюсь, чтобы это не прозвучало слишком уж интимно, а оно звучит, звучит и заливает щёки проклятым алым. – Это очень опасный человек. И если его цель – как можно скорее овдоветь, то…

Она не слушает. Сидит, вглядываясь в огонь, словно ищет в нём какие-то знаки – сама похожая то ли на тайный знак, то ли на дивное видение в этих отсветах. И я позволяю себе – немыслимое. В отравленном замке с заснувшей хозяйкой, перед своим боем со сплетнями и слухами – позволяю себе тишину. Просто несколько мгновений покоя, в которые я пытаюсь навеки сохранить её образ: голова немного склонена в задумчивости, губа прикушена, вернулась морщинка между глаз. А из каштановых волос норовят уползти сразу две шпильки – наверное, чтобы волосы подхватили игру пламени…

Она кажется такой хрупкой в это мгновение, хрупкой, сомневающейся, уставшей – хочется протянуть руку, коснуться её, сказать какую-нибудь глупость про «всё непременно будет хорошо»…

В миг, когда я решаюсь, Гризельда Арделл поднимает подбородок, и под ресницами у неё взвивается колдовское зелёное пламя.

– Олсен, – говорит она.

Тороплюсь сделать вид, что просто хотел взъерошить волосы.

– Вдова Олсен, – поясняет невыносимая и вскакивает на ноги. – У вас же, вроде, возникло взаимопонимание с благотворительницами? Потрясите и их тоже – вдруг кто-то что-то слышал насчёт Касильды Виверрент и этого всего…

Жест её, по всей видимости, обозначает безобразие, которое творится при Айлорском дворе.

– Про этого Эвклинга-Хоррота тоже постарайтесь узнать. Начнут спрашивать, зачем это вам – напускайте тумана и закатывайте глаза – мол, не можете рассказать, но это так важно, так важно… Гроски как-то сказал – с этими дамами работает. Хорошо бы за сутки получить какие-нибудь результаты. А ещё лучше…

А ещё лучше раньше, киваю я. Нужно быть острым и стремительным, словно Дерк Горбун со своим клинком на арене. Я ведь слышал слова Аманды, когда она только осматривала Касильду Виверрент в покоях, куда её отнесли.

«Скорей ищи лучшего из людей, сладенькая, – вот, что она сказала. – Яд будет набирать силу. Первые сутки – самые лёгкие. Хватит симпатии или влюблённости. Хватит безответной любви. Но дальше она будет всё глубже будет уходить в чёрный сон – и нужно будет чувство всё сильнее, чтобы вывести её обратно».

Арделл уже у двери и улыбается мне на прощание. Кутаясь в тени, как в шаль.

– Спасибо за помощь, Янист. Работайте. И… смотрите по сторонам, хорошо?

Как будто я могу смотреть по сторонам, когда она – здесь.

Но её уже нет в комнате – только растворённое в воздухе тепло улыбки да запах осенних листьев – запах её волос.

Я гляжу на дверь и ощущаю себя Мечником, которого его Дама благословила перед аканторским турниром.

Глава 4

ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ

Всё сделано, и от тебя ничего не зависит.

Она идёт по коридорам в цветах и каменных кружевах. Минует залы, наводнённые вазами и картинами, инкрустированными столиками и котами.

За прекрасной, безупречной, изящной оболочкой – крепость. Как внутри женщины, которая любит лучшего из людей.

Движения слуг – отточены, нацеленны, в них нет страха. Командиры отделений (старшая над горничными, старший по кухне, старший над садом) докладывают обстановку. Ведётся эвакуация всех, у кого нет сердечных наклонностей. Семейные пары опрошены на предмет измен и верности чувств. Некоторые отказываются признаваться – можно ли применить зелья истины? Помощь не нужна, наш травник всё приготовит.

Её отыскивают, где бы она ни была. Почтительно склоняют голову. Все уже в курсе обстановки. Все всё понимают. Да, конечно, неразглашение. Да, госпожа просто занемогла, расстроена после ссоры с мужем. Да, если вызовут через Водную Чашу – сказать, что отлучилась, совершает прогулку в оранжереях, не может принять из-за головной боли…

– А госпожа… поправится? – заглядывает в глаза молоденькая горничная, и словно трескается слой штукатурки на стене, – Гриз видит тревогу и привязанность, опаску, желание помочь.

С «лучшим из людей» слуги помочь не могут: все под клятвами служения. И даже вряд ли что-то знают. Да, госпожа, бывает, ссорится с мужем, если тот приезжает. Нет, её не навещают мужчины (Гриз, задавая этот вопрос снова и снова, чувствует себя посягнувшей на честь Касильды Виверрент). Да, она часто посещает балы и приёмы. Да, её приглашают на танцы…

Гриз пытается сменить тактику. Выспросить– кто из придворных был сколько-нибудь близок к Касильде Виверрент. Предельно общие вопросы – на них не должна распространяться клятва служения.

Ответы погребают под лавиной имён. Касильду Виверрен ценят в обществе. За благотворительность, за разумные советы и добрый нрав, за противостояние своему мужу. За то, что она подарила Айлору новую королеву.

Пару раз звучит имя Хорота Эвклингского. И один раз – нечто интересное.

– Ещё, наверное, Йеллт Нокторн, – вспоминает одна из служанок, которые сопровождают госпожу в поездках на светские приёмы. – Бедолажка, спаси его Тарра Премилосердная – как же он придумал, на дуэль…

Тут она ойкает и замолкает, испуганно тараща глаза, и Гриз понимает, что дальше – уже граница клятвы. Гроски говорил что-то о Нокторне, нужно бы спросить у него или у Олкеста, тот просто кладезь информации…

Так и хочется припасть.

Гриз ловит себя на крамольной мысли – и старается казнить мысль, вышвырнуть за ворота крепости, нет, лучше со стены сбросить (можно ли варгам убивать мысли?), и сердится на себя, повторяя – тысяча, тысяча дел…

Утешительная ложь. Командиру незачем проверять посты в этой крепости. Мастер докладывает, что он и два его ученика занимаются поисковыми артефактами. «Попытаемся использовать следы этой отравы в крови жертв, но следы очень слабые, неизвестно, получится ли у нас». Над артефактами холода тоже работают – и можно будет быстро закупить партию, раздать слугам, если вдруг кто-нибудь увидит веретенщика. Распорядитель поместья дал добро, считает ли госпожа Арделл такое решение целесообразным? Госпожа Арделл кивает, подкидывает ещё вопрос: как насчёт манков или отпугивателей для ложных василисков? Мастер учтиво кланяется: да-да, весьма ценная идея, непременно, сейчас же…

Мел и Хаата работают по территории, Янист перебирает сплетни, Нэйш где-то втирается в доверие к служанкам, Лайл пытается выяснить – откуда взялись веретенщики… Аманда и Уна – у постели Касильды Виверрент, одна пытается снять отравление, другая слушает сны… куда впишешь себя, Гриз Арделл?

Если уж ты нынче командир в этой крепости – тебе принимать нелёгкие решения. Слать гонцов и выступать на переговорах – только вот с кем?

Человек с неприметным лицом. Час будешь смотреть – не вспомнишь. Олицетворение Печати Воздуха на своей ладони – потому что словно возникает из ниоткуда прямо на пути у Гриз, в коридоре.

– Госпожа Арделл, – почтительный наклон головы, – с вами хотят побеседовать. Прошу – здесь недалеко.

Недалеко – деревянная дверь, ведущая в теплый полумрак гостиной. Проводник делает приглашающий жест – и после первого же шага Гриз окутывает искристая темнота. Звездная ночь глядит в окна. Лунные отблески скользят по пушистому ковру – как по морским волнам. Слабым сиянием откликается бархат кресел, а в камине подпрыгивает, изнывает от ласки пламя. Бросает отблески на кресло, повернутое к камину.

Вокруг кресла, в отблесках огня, витают знаки. Зловещие символы.

Вот трость с серебристой головой лисы – прислонена к подлокотнику. На самом подлокотнике покоится правая ладонь. Затянутая в черную тонкую перчатку. Так, что не видно Печати.

Последним знаком становится голос.

– Госпожа Арделл. Я как раз хотел задать вам вопрос…

Эвальд Шеннетский разворачивается к ней лицом и вскидывает брови:

– Вам нравятся котики?

* * *

– Котики, – повторяет Гриз, глядя на Эвальда Шеннетского, Хромого Министра. Самого могущественного человека в Кайетте после Кормчей.

У него улыбка озорного мальчишки – на бледном лице писца или жреца. Глаза – не понять какого цвета – отражают каминное пламя. Темные брови приподняты в ожидании ответа.

– Котики, госпожа Арделл. Вам нравятся котики? Мне вот очень.

На коленях у Эвальда Хромца – котик. Откормленный, серый с белой грудкой.

– Даггерн – мой любимец. Вылитый Даггерн Шутник, да упокоится его тень в Вечном Омуте. И к политике он относится примерно так же, как покойный король. Раньше я держал Дагги в своей резиденции… пока он не пометил сапоги послу Даматы. После этого пришлось удалить его величество в небольшую ссылку. Впрочем, у него судьба всё равно счастливее, чем у его тезки. Да и характер получше, надо признать.

«Мур-р», – с достоинством говорит пушистый Даггерн, бодая хозяйскую руку. Левую – на которой нет перчатки. «Мурр».

– Удивительные существа, – нежно улыбается Хромец, почесывая кота под подбородком. – О, садитесь же, вот второе кресло. Там, правда, спит Илай, но он с радостью разместится у вас на коленях – он так наивен и доверчив, ну вылитый король Вейгорда. Надеюсь, я не оскорбил ваши верноподданические чувства. Да, так вот, удивительные существа…

Гриз Арделл подходит ко второму креслу. Бережно поглаживает черного, гладкошерстного Илая – тот не протестует, когда она его поднимает. Дружелюбно обнюхивает ей пальцы и массирует колени подушечками лап.

– …безусловная верность – но только если ты сумел завоевать их уважение и внушить им любовь. Никакого преклонения перед хозяином – равноправные отношения. Способность находить путь во мраке. И это замечательное свойство – приземляться, откуда бы ни падали… у меня, как видите, с этим похуже.

Левая нога Эвальда Шеннетского непринужденно вытянута к огню. Ни за что не поймешь, что на самом деле нога не сгибается в колене после Ночи Искупления. Если бы только об этом не знала вся Кайетта.

– Вы, кажется, что-то у меня хотите спросить, госпожа Арделл?

– Господин Шеннетский … вы действительно позвали меня сюда поговорить о котиках?

– А. Дипломатическая привычка. Начинай беседу с того, в чем сведущ собеседник или с того, что ему приятно. С королевой Ракканта – о благонравии и нравах современной молодёжи, с ирмелейскими советниками – о законе, с королевой Ариантой – о ее народе, а с варгом вот… Вам ведь не могут не нравиться котики? Вы, кажется, предпочитаете светлой окраски, хищных и крупных. У вас правда есть алапард?

– В питомнике их несколько. Просто Морвил наиболее ручной.

– Здорово это, наверное, – замечает Шеннет как бы мимоходом. – Приручать хищников. Давать шанс тем, у кого, кажется, и шансов-то нет: не только раненым бестиям, но и кровожадным людоедам, убийцам… Трозольдиа, королева Ракканта, неизменно отмечает в своих обширных наставлениях, что это – истинный путь добродетели, ведущий ввысь по ступеням Башни Кормчей. Жаль, что в моём деле таким заниматься не приходится. Я работаю с несколько другими хищниками, и оставлять шансы им… Ты как полагаешь, Даггерн, они ведь втянут когти, если что, да? А потом непременно выпустят, стоит только к ним спиной повернуться… Ага. В любом случае, приятно побеседовать со специалистом – так, значит, госпожа Арделл, вы считаете, что это был веретенщик?

Шеннет почёсывает своего любимца под подбородком и весело улыбается в ответ на её выражение лица.

– Ну, разумеется, меня известили. Если точнее, меня известили, как только слуги начали в спячку впадать. Конечно, моя дражайшая супруга изо всех сил старается, чтобы я не волновался понапрасну, но я-то ведь тревожусь о её здравии! Пришлось отыскать способ кое-как узнавать, что тут творится, немного с опозданием, но…

Даггерн сыто жмурит жёлтые глаза с колен хозяина. Исполнен достоинства и тайны – куда больше, чем Первый Министр. Этот кажется простым и понятным – озорным мальчишкой, который и не заметил, как повзрослел.

И это до дрожи, до озноба неправильно.

– Вам, может быть, тут прохладно? Могу подкинуть дров в камин – Даггерн, правда, обидится и может даже поцарапать мою трость. Совершенно нравом в тёзку – его величество тоже обожал шуточки, которые оставляли следы. Так вот, а после несчастья с моей дорогой супругой – разумеется, меня не могли не поставить в известность. Как-никак, ближе меня у неё никого нет, ну и…

«А ещё я – единственный наследник Цветочного Дворца», – остаётся звенеть там, за словами. Наследник – и тот, кто может выдворить тебя из Айлора. Особенно когда Касильда без сознания и не может возразить.

– Если у вас есть претензии к работе моей группы…

– О, да ради Круга Девятерых, госпожа Арделл – какие тут могут быть претензии? Наоборот, я всемерно одобряю, что моя любимейшая супруга обратилась к вам – отдавая должное вашим качествам и, без сомнения, исключительному подбору работников в вашей группе. Я бы и сам посоветовал ей – если бы она позаботилась бы спросить у меня совета. Пожалуй, моя супруга слышала о вашей группе даже и до того, как сдружилась с Линешентами.

Верно, думает Гриз, – ведь младший из братьев Линешент говорил, что кто-то в Айлоре дал мне отменную характеристику… Их покровитель. Однако почему в таком случае Касильда наблюдала за мной и за группой?

– Мы тут, в Айлоре пристально следим за тем, что происходит за чертой Хартии Непримиримости. И не думайте, что мы склонны к предрассудкам по поводу Вейгорда или его жителей – совсем нет. Наоборот, если жители невраждебных стран настолько лестно отзываются… а о вас отзываются настолько лестно, что даже моя госпожа, королева Арианта, упоминала вас в разговоре с моей дражайшей, любимейшей супругой.

– Вот как, – сдержанно отзывается Гриз, и пытается нащупать собеседника. Различить за непринуждённой болтовнёй, по-мальчишески живыми манерами – то острое и опасное, что всегда сопровождает настоящих хищников.

– Просто хотел, чтобы вы поняли: я не против вашего присутствия и работы вашей группы. У вас ведь исключительный контракт, не так ли? С присвоением вам временной должности распорядителя, практически заместителя моей супруги? На меня пришлось составлять нечто подобное, когда заключался брак, – разве что условия самую малость отличались. Это я к тому, что, пока жива моя прекрасная Касильда, вы здесь в полном праве, слуги будут слушаться вас, ну а я…

«…пока жива Касильда», – врезается шипом в висок Гриз.

– …а мне нужно только одно: чтобы с моей дражайшей супругой всё было в порядке. Так значит, это был веретенщик, госпожа Арделл?

– Это можно утверждать наверняка.

Шеннет перестаёт почёсывать своего кота.

– Пренеприятные твари. Детство я провёл за чтением хроник и историй о войнах – почти как господин Олкест. Предки собрали отличную библиотеку – в том числе многое о Братских войнах. Я имею в виду – до того, как эти истории подправили в нужную сторону. Кое-что о веретенщиках там было – через годы вспоминается плохо, конечно… но если пожелаете – я прикажу, пусть поищут в поместье Стимфереллов, не думаю, что те книги куда-то пропали.

– Буду весьма благодарна, – могут быть и неверные сведения, но не в её положении отказываются от помощи.

Эвальд Шеннетский светски кивает и уверяет, что пошлёт за книгами тут же. Сгружает с колен кота и всё-таки подкидывает в камин пару поленьев. Отмахивается от её невольного движения: да сидите, министру иногда полезно встать и размяться, чертова сидячая работа, клятые бумаги, секретные донесения и заговоры.

Он так и говорит – заговоры.

– В общем, пренеприятные твари. Сколько я помню – живучие, увёртливые и ядовитые, словно придворные, когда вводишь новый налог на знать. Но я думал, что их всех истребили? В старые добрые времена этим занимались те, кто блюдут нас от величайших опасностей. Я об этих Орденах, которые мнят себя тайными, ну, знаете. Тающие, к примеру.

О тайных Орденах Служения Кайетте Гриз слышала всё больше легенды и сказки. В них были маги, отрекающиеся от Дара, чтобы обрести нечто большее… навеки рвущие со всем в этом мире и отдающие себя служению в Ордене. Тающие… что-то дальнее и смутное. О тех, что, будто бы, появляются и пропадают словно тени, могут переноситься с места на место без вира, словно истаивая в воздухе… о тех, что – хранят.

О Пастырях стада людского, – думает она и поражается: откуда пришло на ум?

– Я не слыхала о том, чтобы Тающие или кто-либо ещё из Орденов занимались истреблением веретенщиков.

– Да, точно, это же засекретили. Не всем хотелось распространяться о том, что привело к Сонному Мору – учитывая, что веретенщиков создали учёные одной из стран. Вы не знаете, какой? А я бы на наших поставил – мощная научная база, в Академии Таррахоры было предостаточно таких вот гениев, выходцев из Айлора. Академия блюла нейтралитет во время Братских войн, но они могли бы… впрочем, я отвлёкся. Так вот, эти милые твари размножались весьма стремительно, и очаги Сонного Мора начали вспыхивать уже и в Крайтосе… видимо, туда кто-то завёз парочку случайно, с товаром или в сундуках. И тогда-то за дело взялись Тающие. Чтобы уничтожить всех веретенщиков им понадобился не один год, но господа Тающие оказались упрямыми и довели дело до конца, как требует их кодекс. Вернее, я-то полагал, что дело доведено до конца, но раз уж веретенщики здесь – получается, парочка сохранилась?

– Нет. Нет, иначе они бы опять размножились. Это спячка, или…

– Или кто-то нашёл старый рецепт и сумел возродить их из небытия? – Хромой Министр излучает неприкрытое восхищение. – Даггерн, иди сюда, малыш. Кто же это такой талантливый? И неужели это всё было затеяно исключительно ради моей дражайшей супруги, госпожа Арделл, вы как полагаете?

Я полагаю, что в вашем упоминании дражайшей супруги слишком много насмешки. Гриз сжимает пальцы на мягкой кошачьей шерстке и удерживается от опасных слов.

– Пока что не знаю. Но надеюсь узнать.

– Сделайте милость, госпожа Арделл, я не останусь в долгу. Если где-то в Айлоре, да и вообще, в Кайетте, такая опасность… О, конечно, я тоже буду искать – возможности у меня немалые, но вот знания… кто может сказать, достаточно ли их окажется. Так что я полностью полагаюсь на вашу группу. Вы, видно, удивлены, госпожа Арделл? Думали, я начну бросаться подозрениями вроде «Она была укушена, как только подписала с вами контракт, разве это могло быть случайно?»

Гриз пожимает плечами. Она уже думала об этом. Нужно было внимательнее осмотреть платье и обуви Касильды, теперь уже поздно – слуги уже вычистили, конечно.

– Вы позволите мне сказать откровенно, господин Шеннетский? В случае с вами меня бы не удивила никакая реакция.

– Ну, и отлично, – отзывается Хромой Министр. – Итак, конечно, я полагаюсь на вас в том, что касается расследования всего этого. Как эти твари вообще проникли на территорию? Кто их вывел? И главное – кто это осмелился злоумышлять против моей дражайшей супруги?

– Или против вас?

Эвальд Хромец переглядывается с обоими котами.

– Меня?

– Господин Шеннетский, а вы не думали о том, что подвергаете себя серьёзнейшей опасности, приходя сюда? Веретенщик ведь может быть где угодно. А лекарство…

– Ах да, поцелуй любви. Никогда не понимал, каким образом это работает – впрочем, Камень и его дары людям не менее загадочны. Я не достиг бы такого положения, госпожа Арделл, если бы боялся риска. Кое-кто утверждает, что я трусоват. Может, так, – но в политике ты никто, если не идёшь на риск или у тебя нет запасных вариантов.

Значит, полагает, что веретенщик ему не страшен. Либо (Гриз почти слышит скептическое хмыканье Мел) всё-таки есть та, которая полюбила Эвальда Шеннетского, либо… либо тот самый вариант. Да, тот самый вариант…

– У вас такой взгляд, госпожа Арделл. Не решили ли вы, что у меня попросту есть защита, потому что я – причина всего происходящего?

Он смотрит на неё с интересом, даже азартом – что ответишь?

– Я не могу этого решить. У меня нет доказательств.

– Ах да, доказательства. Без них приходится верить на слово, не так ли? Поверьте – что бы обо мне ни говорили, я искренне пекусь о здоровье моей дражайшей супруги. Как оно, кстати?

– Касильда Виверрент сейчас во сне после укуса веретенщика. Уверяю вас, мы делаем всё…

– Сколько у неё времени, как по-вашему? В тех историях, которые помню я, люди засыпали иногда и до следующей луны.

В историях, которые Гриз почерпнула из наставнических дневников – тоже так. Но бывали случаи, когда смерть наступала и через три дня. И двое слуг умерли слишком быстро.

– Я не хотела бы делать каких-нибудь прогнозов, – отзывается Гриз осторожно.

– Но вы, конечно, начали поиск лекарства? Как это было в хрониках… «Тот, кого полюбил или же тот, кто полюбил тебя…» Пожалуй, мне стоило бы попробовать – как-никак, я муж Касильды Виверрент. И, как я уже говорил, ближе меня…

Гриз посещает отвратительное чувство прогулки по чуть подтаявшему, похрустывающему льду.

– Боюсь, я не могу вам это позволить.

– Простите? – Хромец смотрит с весёлым каким-то изумлением. И Гриз привычно облекается во внутренние стены крепости. Захлопывает ворота, поднимает стяги.

– О ваших отношениях с женой достаточно известно. И Касильда не назвала ваше имя перед тем, как погрузиться в сон.

– Но мы не можем исключать тайной влюблённости, – замечает Шеннет со слишком серьёзным выражением на лице. С таким выражением обычно отпускают отличные шутки. – Чьё же имя она назвала? Эвклинг Разящий? Бенис Чатр? Может быть, этот бедный мальчик Йеллт Нокторн – слышал, ему нездоровится, какая неприятность. Никаких имён? Очень похоже на дражайшую мою супругу – обожает секреты, вы, наверное, слышали про королеву Арианту. Прятать целую наследницу престола от своего же мужа в своём поместье – нужна исключительная любовь к тайнам, а? Но если нет никаких имён – значит, у вас некоторые проблемы.

Просто подожди, Гриз, подожди и представь, как волны болтовни разбиваются о твои стены.

– Наша группа ищет лекарство.

– Не сомневаюсь. Но сколько времени вам потребуется, чтобы разобраться с предпочтениями моей милой жёнушки? Молва приписывает ей едва ли не с десяток фаворитов. И при этом вы готовы не пропустить к ней мужа, а это уже как-то… Мой долг навестить супругу. Небольшой визит вежливости, как завещано нам традициями…

Небольшой визит вежливости, после которого Касильду Виверрент примет вода… почему, ну почему здесь нет Лайла Гроски? У него такое выходит лучше.

– Господин Шеннетский, я настоятельно просила бы вас не тревожить сон Касильды Виверрент. Рядом с ней сейчас работает наш травник, она пытается изобрести противоядие или замедлить отравление, эликсиры это весьма тонкие, и любое вмешательство…

– Упаси меня Круг – беспокоить нойя Энешти во время работы! Всего моего запаса противоядий может не хватить.

Понимающая улыбочка Хромца говорит, что он не поверил ни на миг.

– Вы собираетесь настаивать?

– Наверное, мог бы. Всё-таки, я в своём праве, вы не находите? Номне очень не хочется устраивать битву в коридоре – а я не сомневаюсь, что при надобности вы и ваши люди пойдете на крайние меры. Способности господина Нэйша очень… показательны. Не говоря уж о нойя Энешти или вас самой. И, признаться, я считаю, что сражения – удел тех, кто не умеет договариваться. Славных Мечников, к примеру. Рыцарей, одержимых подвигами. Мы с вами, госпожа Арделл, не относимся к тем или другим, а потому договориться как-нибудь сумеем. Я не стану настаивать на посещении моей супруги… скажем, в ближайшие сутки. Суток вам хватит, чтобы определить, кто её суженый? Могу снабдить вас сведениями почти из первых рук, – мне докладывают о её симпатиях при дворе.

Сутки – это мало. Но сутки – всё же лучше, чем ничего.

– Буду благодарна за любую помощь.

– Не стесняйтесь обращаться – как я говорил, я весьма пекусь о здоровье своей супруги. Буду справляться о её состоянии, конечно. Останусь здесь, неподалёку.

Прекрасно, Гриз, теперь на вверенной тебе территории веретенщик (неизвестное количество), уснувшая Касильда и Эвальд Шеннетский.

– Прошу прощения, но вам это не кажется опрометчивым – оставаться в поместье сейчас, когда в нём…

– Разве что самую малость, – Шеннет нежно надавливает на мокрый кошачий нос. – Кто знает, когда я понадоблюсь. Вы же дадите мне знать в таком случае? Через любого во дворце – меня тут же отыщут.

– Разумеется, – осторожно говорит Гриз. – Если ваше присутствие понадобится… мы пригласим вас незамедлительно.

– Отлично. Неплохо для первой беседы, а? – Эвальд Шеннетский опять сгружает кота на пол, встаёт, слегка потягиваясь. – Так, стало быть, сутки. Прошу, держите меня в курсе вашего расследования – я и сам буду присматривать, но вдруг что-то пропущу. Благодарю за то, что уделили мне время, госпожа Арделл. Не сомневаюсь, мы ещё побеседуем, и не раз.

Он подхватывает трость (серебристый лис с рукояти насмешливо посвёркивает зелёными глазами), проходит через комнату. У него лёгкая походка. Почти танцующая – даже если учитывать хромоту. Странно сочетается с тёмно-синим, длинным, почти жреческим одеянием. Как и улыбка с сединой. Как и всё остальное.

Рядом с человеком с тростью неспешно выступает серый кот с торжественно приподнятым хвостом. Илай обиженно мяукает, скатывается с колен Гриз и несётся к двери, которую открывает хозяин. Успевает проскочить вслед за Шеннетом и Даггерном.

Бодрые, чуть неровные, удаляющиеся шаги по коридору.

Гриз Арделл глядит в камин – так похожий на тот, у которого она сидела рядом с Янистом, совсем недавно. Слушая историю об Эвальде Стимферелле – мальчике из холодного поместья. О вероломном, мстительном, коварном политике, свято блюдущем свой девиз…

Которому что-то нужно в поместье. Что-то настолько ценное (скрытое?), что он внезапно готов оставаться здесь. Рискуя разделить участь жены.

Нужно спросить Олкеста (вздор, ты просто его хочешь опять увидеть, заканчивай с этим), нет, нужно местного Мастера спросить: какие чары завязаны на хозяйку поместья и что будет, если они спадут с её смертью? Касильда отказалась уехать, оберегая некие тайны – не за ними ли явился её муж?

Искры от потрескивающих ароматных дров взлетают, вспыхивают и гаснут. Как её мысли. Как звук её шагов по мягким коврам: теперь она знает, куда идти и где быть.

Спальня Касильды Виверрент тоже немного похожа на крепость. Окружена защитными чарами и амулетами. Небольшая комнатка перед самой спальней – чтобы было, где встретить врага…

В комнатке маются бездельем пара озадаченных служанок. Поясняют: нойя сказала, готовится какой-то особый эликсир, беспокоить нельзя. Да, вообще никому нельзя, лекарю тоже.

– Мне можно, – уверяет Гриз и стучит в дверь. – Это я, Аманда.

Шорох засова, приглушённый шепот: «Сейчас, сладенькая, артефакты сниму…» – и ещё через полминуты в двери образуется щель, в которую Гриз проскальзывает.

– Потом прикажи, чтобы нам принесли какой-нибудь еды, сладенькая, – вздыхает Аманда. – Уборная здесь есть, и вода тоже. Но запас не помешает.

Крепость в осаде, понимает Гриз. Окидывает взглядом спальню Касильды Виверрент, обращённую в военный лазарет. На изящных столиках с инкрустациями – ворохи трав, коробочки сушёных грибов, пузырьки с чем-то разноцветно-грозным. Побулькивает котелок, пристроенный в камин. На другом столике кощунственно разлёгся переносной нагревающий артефакт – на нём стоит кастрюлька, дымит таинственно-изумрудным.