Текст книги "Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)

ЭПИЛОГ

«…в редчайших случаях грызуны этого вида

выбирают оставаться на кораблях даже

во время штормов или крушений,

руководствуясь непонятными науке мотивами…»

Энциклопедия Кайетты

ЛАЙЛ ГРОСКИ

– В долг не дам, так твою-растак!

– Лу, – Я прижал руки к сердцу с истовой печалью. – Да как ты и обо мне-то такое…

– Ты рожу-то свою видел, Сорный? Да после твоих визитов тянет все ложечки в доме пересчитать!

Беседы со стариной Лу всегда плыли по одному и тому же руслу одной и той же реки. Вот и сейчас я привычно отыскивал незагаженные кружки, раскладывал по столу острые колбаски, косицы сыра, копчёную рыбку и прочие атрибуты к пивку. А старикан поудобнее устраивался в кресле и вовсю выражал своё горячее ко мне расположение.

– Я-то уж хотел Керренту-Первоваргу благодарности возносить – думал, тебя сожрала какая мантикора. Хе… хе… Так ведь и то бы вылез, небось, а? Через другой-то её конец? Славно вылезать умеешь, Сорный! Я-то уж думал – тебя той заварушкой с Гильдией расплющит, а вот гляди ж…

– В общем-то, по ощущениям было примерно похоже, – ухмыльнулся я и отведал пенного. – Хм, не бочонок Милки, конечно, но тоже ничего, а?

– Жидковато, а на дармовщинку сойдёт.

В доказательство Лу едва ли не единым глотком всосал половину кружки. Я терпеливо ждал, пока он докинет в себя сколько-нибудь закуски и подобреет до приемлемого состояния.

– Видок у тебя цветущий – что, много работёнки?

– Работёнки-то… втрое против прежнего, ага. Как Хромец поломал Гильдию – кто остались, косяками пошли. Кого со знакомыми сведи, кого по старым связям на корабль пристрой… ограбить вот ещё два раза пытались, оболтусы! Ну, через полгодика оклемаются, хе… хе. Ты-то, небось, тоже не без дела припёрся? Чего надо, Сорный?

– Угощение за угощение, – копчёная скумбрия искушающе благоухала, и я подвинул её к самому носу Лу. – Попотчуешь чем интересненьким?

За грязными окошками лип к окнам утренний туман и шумел пёстрый и морской Вейгорд-тэн. От нагревающих кристаллов шло уютное тепло, пиво согревало изнутри, а Лу покачивался в скрипучем кресле и предлагал одно блюдо за другим – виртуозно подбирая под меня.

– …в общем, к этому Ивверту возникли нехорошие вопросы. Сам понимаешь – просочились слухи, что он по своим владениям падаль и раскидывал. Или послал кого – хотел, мол, нажиться. Потому как беспамятники же можно задорого сбыть, а растут они…

Растут они на крови. Блюдо залежалось, заветрилось. Отдаёт тиной тильвийских болот, кровью и сладких запахов лотосов. Второй выезд, старикашка со шмыгающими глазами, союз гидры и беспамятников, Нэйш на коленях…

– Гильдейцы тоже там шмыгали – ну, это ты знаешь. Двоих, что ли, нашли в том болоте – попались гидре да память отшибло, до сих пор где-то в порту шабашат. Понятное дело, гильдейские своего не упустили – как следует обнесли владения этого Ивверта, цветочков там этих понарвали… А там и местные подтянулись – у них, оказывается, тоже были какие-то вопросы насчёт их родственничков – которые в тех владениях погибли-покалечились. Ну и… пока от местных откупился, пока от гильдейских, пока от законников… Имение чуть с молотка не пошло, этот Ивверт потерял всё до нитки. Поговаривают, что и разумом хорошо так подвинулся – всех боится, чуть ли не двери заколачивать стал.

Да, водилось за ним такое – за плаксивеньким, тощим старикашкой, любителем пожаловаться и пошмыгать глазёнками. Старикашка из памяти тончает, обращается в туманный силуэт за окном – похоже на действие беспамятников, которые я как-то преподнёс одной красавице-нойя…

– …с этой Домерт. Доченька её, понятно, все силы положила, чтобы замять – что там случилось в доме, только слухи-то пошли. Ну, как же, тут с одной внучкой несчастье, вызвали ковчежников, а тут бабуля сиротку к себе забирает. А что дальше было – в газеты не попало, только рыбоньки булькают…

Блюдо пахнет парным молочком, отдаёт оладушками с мёдом. Первый совместный выезд с Гриз, застенчивая девочка в голубом платьице и с куклой в руках, песенка серебристым голоском, окровавленные морды тхиоров.

– Да… у этой бабули Домерт была ещё воспитанница. Тоже сиротка. Знать любит играть в благотворительность, а? Так вот, эта Милли начала лить бабуле в уши, что сиротка её обижает. Мол, ужас как травит исподтишка, и бьёт, и щипает, и убить хочет, спасай меня, бабушка, хех! Ну, та вроде как и повелась сперва, а потом глядит: сиротка-то что-то совсем заколоченная стала. Ну, и… поставила артефакт-прослушку, убедиться. Что услышала – тут не понять, но девчонок она развела. Посадила внучку на домашнее обучение, присмотр там за ней – три воспитателя, два лекаря. Так слуги продавали, а что там дальше…

Не знаю, что будет дальше и нужно ли радоваться. Я лучше понадеюсь на то, что Иоберта Домерт услышала достаточно. И маленькая Милли не выйдет в свет со своими наивными глазищами и застывшей улыбочкой убийцы. Пусть она лучше растворится в тумане за окошком – а я буду вспоминать Гриз Арделл в крошечной придорожной гостинице. Оладушки и её слова о том, что она может найти мою дочь – и моё обещание, что я отыщу Дебби через год…

Осталось не так много времени.

– С Линешентами – всё обсосано по газетам, конечно… Этриана Линешента законники взяли под Перекрёстки – недолго пробегал, а? Ему б у тебя поучиться.

Угощение Лу пахнет полынью и пылью – сухим духом прорастающего из чёрных болот поместья. Белый геральдион, объятая фиолетовым в воздухе тварь, танец Аманды с артефактами, мёртвая хватка на плечах – один-ноль, чертовски странно работающий Дар Щита…

– Старший, как их там, Гарлон, лечится от зелий. Видал шумиху, когда он подписал отречение от Главы Рода? Сестры-Линешент разоряются в прессе, что младший брат обманом возвёл бастарда в Главы Рода. А сам бастард сидит себе в Айлоре, под крылом у дядюшки…

Письма пишет, да. Раз в девятницу или две – Гриз или Янист непременно читают вслух, это уже в традицию входит. У малого отменный слог, так что про Линешентов и их дрязги я могу рассказать Лу побольше того, что есть в газетах. Но лучше не надо. Просто представить, как замок тонет в тумане, так похожем на тот, что – вовне…

– Ну, про Аграста-то ты наверняка в курсе. Громкое дельце, громкое! Насилу узнал от рыбонек, что ты там тоже каким-то боком – есть у тебя совесть или нет? Мог бы и рассказать, Сорный!

Уклончиво качаю головой – мог бы, только я же лежал тогда в лекарской, залечивал кинжальную рану в животе.

Сливочное мороженое с кроваво-алым вишнёвым сиропом. Вот на что смахивает эта история. Белое и алое – и серебро: мех йоссов и острый блеск дарта, тёплые пальцы на шее: «Знаешь, Лайл, тебе лучше поспать», два-ноль, ничего, будет много шансов сравнять счёт.

– Репутацию Аграсту не вернуть. С учётом того, какие люди там погибли… На него чуть ли не дюжину раз в суд подали. Он, конечно, встал на защиту сыночка, сказал – тот умом повернулся, не понимал, что творил. Сын-то, правда… того: без зубов, весь трясётся и под себя гадит. Вы, что ль, так его уработали? Его малость подлечили, но родители погибших не унимаются. Там тяжба на годы, помяни моё слово – оставят этого портняжку без гроша. Сын его, если не на Рифы – то в лечебку куда или под пожизненный надзор. Говорят, уже предлагали процедуру Стирания…

Даже и так? Стало быть, вмешался Акантор, такой техникой владеет разве что Ковен Камня да ещё пара серьёзных орденов. В старых учебниках для законников говорится, что до постройки Рифов процедуру использовали часто. Милосердное правосудие. Полное стирание личности и памяти.

Только вот я пару раз видел «стёртых», и от этих воспоминаний в дрожь бросает. Вечная пустота в глазах, недоумение на лице, бессмысленная улыбочка… Нет уж, лучше пусть такая память затеряется в клубах тумана за окном!

Лу попивает пивко, пожёвывает рыбку, а его блюда становятся всё экзотичнее и острее. Блюда политы соусом из кровушки от тут, то там появляющихся варгов – наверняка наподобие той самой Креллы, о которой говорил Янист. Новости сдобрены фениксовым огнем – от второго явления Ребенка из Энкера. В слухах переплетаются дикие корни: это взбесившиеся терраанты выходят из лесов, накидываются на людей, вбегают в храмы… Новостные яства обильно поперчены самыми острыми интригами: Дерк Мечник раскрыл заговор против короля – да ещё с поличным взял кузена королевы во главе заговорщиков, можно представить – что при дворе начнётся…

Блюда Лу присыпаны тревогой гуще, чем хотелось бы. А в острых глазках лучшего информатора Вейгорд-тена – куча вопросов.

И тогда я бросаюсь потчевать Лу в ответ. Вспоминаю про Мертейенх – и вываливаю ворох новостей, они малость отглажены и подрезаны, но зато – с подробностями. Как тебе такое угощение, Лу? Мортах, живой Мейс Трогири (уже нет, правда), два десятка убитых охотников, рабы в поместье… и из первых уст – не оторваться же, а?

Лу причмокивает от удовольствия. Запивает новости пивком, утирается рукавом.

– В хорошие истории попадаешь, Сорный! Неплохо для ковчежников из Вейгорда – в такие-то дела влезть… и остаться незамеченными. Прикрывает кто, что ли?

– Скромные мы. Не высовываемся. Вся слава законникам, нам лишнего не надо. Сколько-то зверушек, сколько-то золотниц… малость табачка… к слову, у тебя не осталось?

Лу фыркнул носом, и подозвал при помощи магии Воздуха водную трубку и кисет с табаком. Мне кивнул на полку – доставай, мол, себе трубку сам.

– Табак не то чтобы хорош, но крепок. Но ты ж нахаляву не откажешься?

– Нахаляву можно скурить помёт шнырка – и уж поверь ты моему общению с некоторыми слишком любопытными вольерными: это не фигура речи.

Туман прильнул к стёклам – рассмотрел в клубах дыма из водных трубок своих родственничков. Мальчишка-разносчик как по заказу орал под окнами: «Жуткие убийства охотников! Отшельник-убийца! Кровожадный калека и его сын! Двадцать трупов в Мертейенхе! Самые последние новости!»

Я поёрзал в кресле.

– Чем оно хоть кончилось-то?

– Газет не читаешь, э-э?

– В газетах чушь вроде голов охотников в трофейном зале. В вейгордской прессе ещё и приплетают Хромца – не помню, правда, то ли он прислал Трогири мортаха, то ли сам этим мортахом оборачивался и лично жрал охотников…

– Ну так спросил бы у своего дружка-законничка, почему нет-то.

Идея вряд ли лучшая. Тербенно опять упустил дело мечты. Двадцать трупов, громкая фамилия – и он прибывает на место, когда преступник помер, тварь растворилась, а кукушечка подельника воспарила в небесные выси.

А тут ещё коллеги, которые, ясное дело, в эту историю тоже вцепятся, да жадные журналисты… пожалуй, что нового повышения раннеспелому законничку в ближайшее время не видать.

– Мало, мало что знаю… – кривится Лу – ясное дело, набивает себе цену. – Этот Нарден Трогири тронулся умом так, что и зелья не помогают. Мужик тоже кой-чем баловался, ну а сейчас… оттого и мало что узнаешь, что больше по слугам допросы ведут.

А слуги, понятное дело, знали не всё или немногое. Вот, к примеру, они не могли знать – что за человек вызывал мортаха. А мне это просто ну очень интересно.

– Это всё как-то не вяжется, – поделился я, когда Тербенно малость отошёл от сенсационных новостей и перестал пытаться арестовать меня и Нэйша – просто для профилактики. – Не вяжется, вот в чём дело. Гриз говорила, мортахов вызывают только мощные маги. Да и то редко: отдача энергии такая, что бывает – прямо во время обрядов и кончаются.

Тербенно нетерпеливо фыркнул: он рвался осматривать улики. Но снизошёл и потерпел ещё две минуты.

– Сам Трогири сказал, что это был кто-то из Академии. Только вот… что за экспериментатор, который настолько понимал в мортахах? Он же даже не остерёг Трогири и сыночка насчёт этой твари. Не сказал, как она мыслит. Не знал сам или не захотел…

Законник отобразил на лице неповторимое «Ещё каторжники меня работать не учили!» Но я всё-таки попытался ещё:

– И странновато, что они ему доверились. Тут либо кто-то из старинных приятелей, либо тот, кого они собирались убрать… не могу сообразить.

«Это как раз неудивительно», – хмыкнул Тербенно и выдал мимикой, что он тут специалист (получивший повышение, кстати!), уйдите все, работают профессионалы.

В общем, я Печать могу поставить, что Вейгордского Душителя раньше поймают, чем этого вызывателя мортахов.

– Вир его знает, – Лу откинул голову, блаженно выпуская дымок. – Кто из слуг говорит – был один человек, кто говорит – два. Псы из Корпуса треплют Академию, только толку-то…

– А само поместье? Ведь, я так понимаю, сынку светит лечение, а если вылечат – Рифы, как пособнику? Стало быть, прямых наследников нет?

– Ближайший – кузен жены Мейса Трогири. Что-то вроде Илая Придурковатого. Знать третьего уровня, восемь детей, строит в Ракканте какие-то школы благотворительные. И тут – такой-то подарочек, поместье, да с рощей тейенха, да и историей!

Вопли мальчишки-газетчика утихали в конце проулка. Вслед ему орала с балкона какая-то темпераментная дама: «Тварь визгучая, у меня ребёнок спит!» – не замечая, что своим сопрано может поднять не только детей, но и мёртвых…

Туманное утро звонко разносило вопли, и в комнате тоже плавал туман – из вкуснейших трубочных дымов с ароматом ванили и вишни.

– Ты тоже мог бы подзаработать. Газетчики хорошо дадут за эту историю – а уж я тебя знаю, ты им можешь на год вперёд наплести. А потом и нехило пристроиться. Всё лучше, чем в питомнике среди хищных тварей, верно?

– Хищных тварей. Да, – отозвался я и раздумчиво побулькал трубочкой, вспоминая хватку на своём горле и шёпот: «Какую строку предпочтёшь для “Книги утекшей воды”?»

– Что, решил, небось, податься подальше, Сорный? А?

– Да как бы тебе сказать…

– Значит, ты остаёшься, сладенький, – сказала она негромко, столкнувшись со мной в коридоре. Прислонилась плечом к стене – в соблазнительной позе, как в самый первый день моего прихода в питомник. И чёрные завитки прихотливо лежали на плечах, прядь выскочила из-под платка и упрыгала на щеку, а ямочки на щеках были просто чудо как очаровательны

– Хочешь, расскажу тебе сказку? – предложил я.

– Такую, как рассказывал однажды про одного законника? – нойя склонила голову и обогрела сладчайшей улыбкой. – Интересная была история. Только я не помню концовки – как же тот бедненький законник выбрался с Рифов?

– На корабле с горящими парусами – но эту историю я приберегу для вечера страшилок. А расскажу новую. Про странника, который вечно сворачивал не туда. Странник исходил всю Кайетту, торговал и путешествовал, входил в сотни домов, видел женщин – красивых и не очень – и всё не мог задержаться…

Полутьма коридора разбавлялась сине-зелёным светом флектусов, и в глазах Аманды плескалась чёрная бездонь с колдовскими огнями.

– Как интересно, пряничный. Он был как вольная нойя? Хотел свободы и мечтал увидеть весь свет?

– Скорее уж, просто выбирал не те дороги на перекрёстках. Но однажды – кто там знает, может, ему подсказала Перекрестница… однажды он свернул правильно. Странник пришёл в удивительное место, наполненное странными людьми и странными животными. И жила в том месте красавица, какой он до этого он ещё не видывал…

– Какая хорошая сказка, – промурлыкала нойя из полутьмы. – А конец у неё счастливый?

– Этого я ещё не придумал, – беспечно признался я. – Но странник точно уж никуда не захочет. Может, он будет даже малость околдован. Ещё там будет про дивные амулеты, которые спасают тебя от чёрных наваждений… О, и вот, пока не забыл – маленький привет аж от самого Мертейенхского отшельника. Лучшего охотника в Кайетте… до некоторых пор.

Голова закружилась от аромата жасмина, ванили и перца. Травница приблизилась на расстояние шага, приняла полотняный мешочек с вопросительной улыбкой, нырнула туда – чтобы вытащить несколько твёрдых, словно бы резных, светящихся плодов и пару веточек со свежими листьями.

– Опять же, не знаю, что лучше для эликсиров, амулетов, или ещё для чего, но… – я умолк. Аманда перебирала листья тейенха со странным, почти печальным видом.

– Древо, – прошептала едва слышно, обвела пальцем один из плодов. – Это хороший отдарок, сладенький.

– Ой, нет-нет-нет. Это так… извинение за то, что амулет конфисковал один неуёмный законник – всё ему доказательства, сколько ни долдонь. Нет, чтобы правда отдариться за такое – какого-то куска деревца было бы маловато, а? Нужно самому что-то сотворить – и лучше бы не просто что-то, а что-то прекрасное и необычное, безумное и героическое, достойное песен…

– Что же… – она подняла на меня глаза, и в этот момент я шагнул вперёд и решительно поцеловал травницу в жаркие уста. И было это словно пинта имбирного эля в иссушающую жару. И губы у Диаманды Энешти, травницы из народа нойя, оказались мягкими, и сладкими, и дурманными, в точности как я и полагал, только гораздо лучше.

– Жизнь за поцелуй, – сказал я, когда мы снова посмотрели друг на друга. – Если ты меня сейчас отравишь – напиши в Книге Утекшей Воды: «Оно того стоило».

Аманда улыбалась, как улыбаются кошки на старинных гравюрах: неуловимо хищной улыбкой, зелёными огнями в глазах.

– Нойя любят храбрых безумцев, – пропела из полутьмы, куда отступила вновь. – Ты хорошо умеешь отдариваться, Лайл Гроски. И мы с тобой поговорим ещё. Только не забывай свою сказку о страннике – тебе надо ещё придумать ей концовку.

Теперь уже не нужно. Сказки о странниках всегда заканчиваются, когда они наконец-то причаливают к нужной гавани.

– Из-за девки, что ль? Эй, Сорный, уснул, а? Из-за этой… нойя-Травницы, о которой рассказывал ещё? Да ни в жизнь не поверю!

По заставленной морскими диковинками комнате плавали дымы. Туманные, как мои перспективы пояснить Лу правду. Рассказать насчёт того, что до меня дошло в Мертейенхе.

– Ни в жизнь не поверю, что ты не знаешь моё настоящее имя. Гильдии больше нет, так что величать меня по-гильдейски…

– Хе… хе… как скажешь. Гроски. А только я так думаю, ты малость недоговариваешь насчёт этого своего решения подзависнуть в питомничке. Слыхал, у вас там интересные дела творятся, вот оно как. Непростые люди интересуются этими твоими ковчежниками, ох, и непростые! И денежки-то, видать, подкидывают, а?

– На самом деле я приехал покупать у королевы Ревелейны её дворец. Не знаешь, в котором у неё ванны побольше?

Лу закхекал и затянулся трубкой с особенным ожесточением. Затряс седыми космами возмущённо.

– Что-то уж очень сильно на тебя непохоже, я тебе так скажу. Чтобы ты – и без профита… и без связей? И ни страховочки какой, вот прямо ни-ни?

– Ну-у-у, как тебе сказать…

Бирюзовый кристалл засмеялся полированным боком из воды. Принял имя, колыхнул воды – и высветил лицо.

– Нужно подписываться кровью? – спросил я. – Или есть обряды пострашнее, вроде поедания веретенщиков?

– Конечно же нет, господин Гроски. Но если вам захочется чего-то особенного, для антуража…

Эвальд Хромец смотрел на меня, как на дорогого друга, которого не видел лет двадцать.

– Что насчёт условий?

– Есть смысл что-то уточнять? Я же, в конце концов, знаю, чего вы хотите. Финансовое благополучие, – лёгкий стук оправленного в серебро карандаша по столу, словно треск костяшки от счётов. – Возможности отхода, если будет слишком опасно. Безопасность для вас и вашей дочери. – Второй и третьи удары. – А вы, кажется, знаете, что мне нужно. Ну, во всяком случае – от вас.

– Да, – сказал я. – Вы будете знать, что происходит в питомнике Гриз Арделл.

– Дрыхнешь ты там, что ли, а? Или ты ночки у этой Травницы под бочком теперь коротаешь? Попросил бы эту нойя тебе чего сварить для ясного ума. А то по всему видать, ты чокнулся. В питомнике… среди гарпий с драккайнами, да с начальницей вроде Арделл, которая…

– …лютый мужик, – продолжил я безмятежно. Лу фыркнул, пожалуй, обиженно.

– Варг крови. Как знаешь, только я бы из питомничка-то линял. Хочешь – спроси у Фрезуанды Волнорезки. У морских чутьё получше будет. А я тебе так скажу, – и он со значением постучал по своему носу – заслуженному, видавшему много понюшек табака и, как маяк, отображавшему любовь к спиртному. – Так тебе скажу… идёт что-то не то. Я-то шквалы чуять привык, а то, что сейчас начинается… А про вас-то такие люди спрашивают – как бы этот ваш питомник в самом центре не оказался. Как тряхнёт да закачает – что делать-то будешь, Гроски? К кому пристанешь?

– Вот уж не знаю, – сказал я поднимаясь. – Мне, понимаешь ли, как-то не хочется прыгать с этого корабля.

На прощание я пообещал заскочить – вот как только будет свободная минутка и лишняя монетка. Выскользнул в дверной проём и не спеша потащился по узким улочкам – мимо торговцев, вопящих детей, мелких воришек, пьяных моряков, голодных собак…

Утренний туман редел, и выблеснуло солнце – зажгло алым клинок на шпиле королевского дворца. Возле таверны «У честной вдовушки» суетились грузчики – заносили новую мебель. Новая вывеска оптимистично гласила: «Нужная гавань».

Ветер прилетел с моря – разогнал туман, швырнул в лицо запахи соли, весны и шторма.

Крыса молчала.