Текст книги "Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

– Твоё здоровье, – пробормотал я и щедро окропил запирающий артефакт спиртным. Простейшие «засовы» на кристальной структуре не перестают от такого работать. Зато перестают узнавать «подпись» ключа. К примеру, одним отпирающим рифским кристаллом можно вскрыть любые рифские кандалы.

Для надёжности я всё-таки дал малый импульс холода на дверь – поможет, если там есть сигналки, которых я не увидел. И потом положил руку на артефакт, пожелал: «Откройся!»

Дверь из тейенха огорчённо крякнула, пропуская меня внутрь, в тёмный, украшенный неизменными волнами тёплой древесины зал. Я защемил фляжку между створок двери – чтобы выбраться обратно – и шагнул. В глаза дало острым, алмазным блеском. Клинок? Ещё и украшенный драгоценностями, изогнутый… даматский, что ли?

За клинком на стене расположился лук. Дальше – меч. Аккуратно размещённый на белом фоне, чтобы не теряться среди сплошных извивов тейенха. И уже ведя взглядом дальше, от одного белого пятна к другому, я понимал, что вижу не просто коллекцию оружия.

– Чтоб тебя, – шёпот был сиплым и до последней степени не моим. – Чтоб вас всех…

Висит одинокий капкан – щерится зубьями, в которые вмурованы мелкие блестящие камешки. Рой метательных клинков замер на белом. Арбалет, ещё арбалет, и вот что-то похожее на палладарт, только без цепочки. Восточное оружие. Северное. Ловушки из Тильвии, Вейгорда, Ирмелея – и всё это бросается в глаза, наплывает со стен. Так много, чертовски много, не меньше двух десятков – я стоял, а все они словно кружили вокруг, подмигивали, шептали…

«Мы не ушли, – обижались горько. – Мы мастерски расставляли ловушки – и попались в ловушку сами. Били дичь лучше других – и сами стали дичью. Мы думали, что зверю не уйти от нас. Но не ушли сами…».

Полка вслед за коротким луком-атархэ была пустой. И ещё несколько – чистых белых пятен, заботливо подготовленных к пополнению коллекции, при взгляде на них дурнота накатывала сильнее. И въедался под кожу истиной ознобный шёпот местных трофеев: «Уйти не дано никому. Тебе уж точно, Гроски».

Нужно было отвернуться. Добраться до двери, рвануться вон – и обдумать, выработать план… Но я всё стоял посреди окончательных доказательств – куда подевались охотники-одиночки Кайетты.

Звук открывающейся двери я принял как должное. И свет, который вспыхнул под потолком. И дребезжащий от восторга голосок:

– Я вижу, вы нашли сердце коллекции.

Рядом с младшим Трогири стояло четверо слуг. Три Печати огня и боевой амулет воздуха.

–Я хотел показать вам после ужина, а вы оказались таким нетерпеливым. Испортили весь сюрприз. И как вы открыли дверь? Впрочем, это ничего, ладно. Раз уж вы знаете теперь эту маленькую тайну… – он кивнул слугам. – Подготовьте его.

* * *

Повезло – всего-то обшарили. Правда, отобрали много нужного, в том числе почему-то фляжку. И амулет Аманды – жаль. Играть в помирашки всё-таки лучше в компании памяти про красавицу нойя.

– Вы хотели найти тут ответы, да? Вы найдёте, я обещаю. Услышите даже больше, чем ожидали. Награда, раз вы увидели. Понимаете? А может, вы даже сможете посмотреть. До конца. Увидеть, чем закончится с вашим напарником. Это зависит от вашего поведения. Понимаете, да?

Выглядел Трогири так, будто его лихорадило от предвкушения. Бормотал: «Сейчас, сейчас». Хлыщ с манерами дурного официанта в низкопробном ресторанчике. Когда тот пытается подготовить клиента к фирменному блюду.

Например, к странному, придушенному скрипу в коридоре. Будто от телеги старого Тодда.

Дверь распахнулась, и один из слуг вошёл, толкая перед собой кресло на колёсах. В кресле полулежало что-то скрюченное, изломанное, с седыми космами – и пронзительными, сумасшедшими глазами. Знакомыми глазами. Теми самыми, которые тут смотрят с каждого портрета.

Вот тут-то я остро пожалел, что у меня забрали фляжку. Гороховое пюре прыжком устремилось наружу, я хватанул воздух, неловко дёрнул правой ладонью – сбил заклинание «Холодной головы». Черти водные, не мой день, наверное. Или не мой год.

Или десятилетие.

Похожий на полураздавленного паука старик в кресле приподнял подбородок. Уставился серо-жёлтыми круглыми глазами хищной птицы.

– Не надо магии, – сказал Мейс Трогири.

Смешок у него был тоже будто сломанным в нескольких местах.

– На зале блокировка – ослабляет Печать. Тейенх – хороший проводник для чар и артефактов. А наши люди будут бить от порога. Убьют вас раньше, чем мы побеседуем.

Я выразительно хлопал глазами да хватал ртом воздух. Грызун внутри дергался, подначивал: «Больше удивления, давай. Ты же чуешь? Ему же этого хочется!»

– Не мож… не может быть. Вы… вы же м-м… м-м-м…

– Мёртв, – проскрипел Мейс Трогири. Голова у него кренилась на правую сторону – будто он собирается тебя пристально оценивать. – Не ожидали?

– Постойте-ка… Вы же говорили, – тут я ткнул пальцем в Трогири-младшего. – Рассказывали, как вашего отца убил этот самый Зверь! Что вы это видели. То есть, это всё…

– Ложь, – подтвердил калека. – Мой сын ничего не стоит как охотник. Зато талантливо пересказывает истории, которые придумывают для него.

Изломанный старик пялился со своего кресла. Высохший, костистый и менее живой, чем любой из его трофеев в этом доме.

– Вы любите тайны, молодой человек? В грязных газетёнках бы душу продали за то, что вы сейчас узнали. Ты помнишь эти их заголовки, Нарден? «Конец лучшего охотника Кайетты». «Величайший охотник не устоял». «Случайность или закономерность?»

На самом-то деле тайны я ненавижу всеми фибрами грызуньей души. От тайн сплошь неприятности. Порча пищеварения, вечный алкоголизм и ранняя смертность. Но что-то мне подсказывает, что открутиться у меня не выйдет.

– Да, Нарден, помнишь, конечно. Нарден был молодцом. Когда рассказывал им. Тварям с блокнотиками и запоминающими артефактами – эти твари под ноги мне стелились в годы славы. А стоило упасть – налетели, как горевестники. Дежурили здесь толпами, да, Нарден? «Ваш отец встаёт?» «Как он допустил оплошность?» «Что это было за животное?» «Как всё случилось?»

Сыночка Трогири понурил голову и завздыхал от тяжких воспоминаний. Скрипучий голос бывшего великого охотника остался всё таким же мерным.

Будто несмазанная телега едет и едет по ровной дороге.

– Вы, молодой человек, слышали обо мне. О моих подвигах. Первый в Кайетте, больше двадцати лет.

– Да у нас в вас так-то дети играли в дерев…

– Я был больше, чем охотником. Да… куда больше. Моя слава. Моя репутация. Я показал другим путь. Показал, что не нужно бояться. Я дал понять этим тварям… что человек властен над природой. Выходя с ними один на один… Я был хозяином. Властителем.

Что-то мне эта милая философия напоминает – и не только рассуждения Нэйша о вершине цепи. Мейс Трогири был прогрессистом? Вир побери, ну не защитником же бестий, в самом-то деле!

– Потому нельзя было дать им узнать, как всё случилось. Вы же понимаете, молодой человек? Легенда должна оставаться легендой. Подвиги – и героическая гибель. И мы сказали, что это был виверний. Распустили слухи, что мантикора. Один хороший, прикормленный писатель даже тиснул книжку. О величайшем охотнике, который почти одолел стаю алапардов на «кровной мести» – убил двух, не устоял перед третьим. Почти как в Энкере… Вы не читали? Достойно написано. Ложь, конечно. Это сделал не алапард и не виверний.

– Медведь, – вышептал послушный сыночек и весь перекосился от страдания, глядя на папочку. – Это был медведь.

Медведь – в смысле, даже не бестия?! Я выдал степень изумления, которую приберегал для чуда, вроде «Тербенно возглавил Корпус Закона».

Трогири издал слабое одобрительное кряхтение.

– Удивлены? Я вижу, удивлены. Но это не ложь. Я ходил на самых сильных магических тварей Кайетты. Мой атархэ никогда не промахивался, а Дар Воздуха по силе не уступал прославленным боевым магам. Нет, я не участвовал во всех этих глупых турнирах. Просто знал, что мог бы победить. А в тот день… я до сих пор не знаю, что случилось в тот день. Расскажи ему, Нарден.

– Но я…

– Расскажи. Ему.

Пронзительные глаза кольнули сына взглядом – и Трогири-младший вытянулся. Заговорил, задыхаясь и дёргаясь, заглаживая причёсочку до зеркального блеска. Они с отцом охотились в Тильвийских болотах. Бестий не попадалось третий день, а накануне встретились с поклонниками отца. Потом вышли с утра, наткнулись на следы большого медведя.

– Отец тогда… он готовил меня как охотника. Не-бестия – это просто. Мы пошли вдвоём…

Он рассказывал скверно: сбиваясь, запинаясь, подбирая слова. Но я почему-то без труда это представлял. Только малость иначе, чем то, о чём мне нёс Нарден Трогири.

То, как это было на самом деле.

– М-может, нам не следует идти, отец? Вчера было…

– Как мать ухитрилась сделать из тебя такую бабу? Что? Налакался вина ночью, слабак? Я охотился на яприлей во владениях Вельекта! Винного магната! Можешь себе представить, сколько мы пили?! Смотри след, недоделок!

Хриплый рык бывалого охотника и слабые, заикающиеся возражения его сына. Тот кажется подростком на фоне отца – высокого, плечистого. Уверенно шагающего по звериной тропе.

– Просто не удалось поспать… и тебе ведь тоже…

– Так прими бодрящего и не топчи мне мозг!

– М-мать говорит – это вредно, особенно если подряд несколько ночей… И после спиртного…

– Травники все сдвинуты на этом «ой, да нельзя». Слушай мамку больше – скоро в платье оденет. Зелье после винца только лучше работает. Лакай бодрящее и заткнись.

Комары звенят в воздухе – в Тильвийских болотах комариный рай. Хлюпают лужи, стонет какая-то птица – тоже забыла похмелиться с утра…

Медвежий след находится сбоку тропы – громадный, косолапый. Охотник приглядывается, выполняет «поиск» с Печати, хмыкает: «Большой серый, один, тысяча шагов. Пирует на падали».

– М-может, нужно было… взять свору?

Но отец только фыркает: какая свора – там не мантикора, не альфин. Всего-то медведь – в самый раз, чтобы наследничек показал себя…

– Твоя добыча.

– Это было… для меня, – сынок-Трогири оскалился страдальчески. – Мой трофей. Только я… никогда не умел как следует. Отец сделал всё правильно. Он вывел меня на добычу с нужной стороны. Поставил щиты, чтобы зверь не услышал и не увидел. Мне осталось только бить.

Он ни черта не понимал, этот сорокалетний придаток своего чокнутого папашки. А я всего-то восемь месяцев пробыл в питомнике. Но я понимал куда лучше.

Мейс Трогири облажался. И не просто, а как по учебнику. Выперся на охоту после пьянки. С недосыпа. Под бодрящим, да после спиртного – чудо, что он туда вообще дошёл. Милейшая Аманда остерегала: так и так, сладенький, «Глаз стража», конечно, после спиртного действует даже с большей силой… только вот один приём по тебе вдарит так, будто ты три ночи лакаешь бодрящее. А после этого… ты видел, как хорошо себя Мел чувствует, да? Что ты говоришь, как-то раз она даже совсем вырубилась? Дар её вырубил – тут вернее. Потеря контроля, какая неприятность.

А великий охотник даже свору с собой не прихватил. Проще говоря, сделал самую большую ошибку, какую только можно. И нет, это я не о «выбрал для своего малахольного сыночка пасс, который тот заведомо не сумеет применить».

– Я… я ударил, но не смог как нужно собраться… выполнить «Удавку». Она не получилась полностью, медведь был большой, и он освободился. Впал в ярость, бросился на нас…

…огромная серо-бурая туша с рёвом взвилась на дыбы, махнула вперёд неожиданно легко. Нарден попятился, завопил, свалился на отца, мешая тому ударить. Мелькнули рядом когти, пыхнуло жарким смрадом из пасти, и тут же его отшвырнули в сторону, а медведь взвыл, отлетая прямо на тушу мёртвого оленя посреди поляны – отец всё-таки собрался и провёл пасс с Печати...

Зверь грянулся о землю, попал прямо на рога, захрипел, дёрнулся и утих.

– Шкуру попортил, – сказал охотник, отряхиваясь. – Бестолочь. Ладно, смотри, как нужно.

– Отец хотел нанести последний удар. Лезвием атархэ. Он подошёл к зверю. И. И…

В голосе Трогири – настойчивый трезвон жадного до крови комарья. И ложь.

Великий охотник хотел покрасоваться перед сыном. Считал, что не-бестия – лёгкая добыча, потому её можно завалить с одного удара. Подошёл слишком близко, – принял красивую позу. Смотри, мол, хозяин природы стоит – а новый трофей разлёгся у ног.

Может, не понял, что удар магией прошёл вскользь. Или неверно провёл добивающий. Всё-таки он уже был не мальчиком – пятьдесят лет…

Мейс Трогири совершил главную ошибку охотников. Он был беспечен.

Недооценил противника.

Грузная, вымокшая от крови туша взметнулась с рёвом – и упала на охотника сверху, замесила косматыми лапами. И потом были только крики, крики и хруст костей, и сын стоял молча, не веря, не зная, что делать – без отцовских подсказок…

– Я… растерялся, – сказал Нарден Трогири, и в улыбочке у него было – сломанное, виноватое, жалкое. – Я ударил поздно.

– Ты ударил поздно, – проскрипел остов человека в кресле. Пригвоздил своего сына к полу пренебрежением. – Ты никогда не был охотником.

Тишина была тяжёлой, как медвежья туша. Которой, наверное, нет среди славной коллекции побед в коридорах. Добил медведя всё-таки сын, не отец. А что было потом – уже ясно: сынок позвал помощь, Трогири-старший ещё дышал, в него залили эликсиры, дотащили до поместья, вызвали лекарей…

В Кайетте плохо умеют лечить раздробленные кости. Шеннет тому свидетель. Срастить чистый перелом – легко. А если там осколки, смещение, порванные жилы…

– Моя жена поползла на коленях в Акантор. Лепетала про то, что Кормчая поможет. Меня даже привезли к той. Защитнице сирых и спасительнице обделённых. А та потребовала дать обет Камню. Никогда не охотиться. Служить Камню и беречь живое.

Трогири негромко то ли поскрипел, то ли порычал, и с опозданием я понял, что это был смех.

– Послал эту тварь к Властелину Пустоши на свидание… Жаль, в лицо бы ей не доплюнул. Мейс Трогири – прислужник Камня. Я никогда никому не прислуживал. Лицемерная дрянь. Может только толкать речи да квохтать над Камнем. Когда Кормчая делала хоть что-то, а? Всё равно бы ничего не смогла…

Нынешняя Кормчая и впрямь не мешается в дела людские. Последний сеанс исцеления состоялся лет десять назад, ещё какой-то праздник был. Ковен Камня – тот ещё что-то глаголет, а Девятая и вовсе редко появляется из своей башни.

– Лекари… она таскала ко мне этих шарлатанов. Нойя, учёные из Таррахоры. Мастера из Закрытых Городов… каждый обещал, что я пойду чуть ли не завтра. А она верила. И платила, а они меня накачивали своими снадобьями. Применяли артефакты, от которых кости ломались и снова срастались неправильно. Пока…

Из-под пледа, которым он был затянут едва ли не до подбородка, выскользнула скрюченная рука. Сухая, с узловатыми, прижатыми друг к другу пальцами. Рука потянула плед вниз, и я опять пожалел об отсутствии фляжки.

Из высохшего тела под немыслимыми углами выпирали суставы, наросты, бугры, изломы. Разные эликсиры наложились друг на друга, к ним добавилось действие артефактов – и не до конца сросшиеся кости начали расти, гнуться, коверкаться, заставлять конечности принимать неестественные позы…

Будто целую кучу жучья собрали во что-то уродливое, членистое, из чего торчат останки клешней, жвал и хитиновых панцирей.

– Набрось, – равнодушно просипел Трогири, и его сын заботливо поднял плед – укутал папочку. – Тогда я решил: пусть все думают, я умер. Похороны были громкие. Тело слуги завернули в саван. Моя посмертная просьба. Нарден был молодцом. Он хорошо озвучивал мою версию. С женой было хуже. Она думала – всё временно. Всё можно исправить. Глупышка.

Жена Трогири умерла через пару лет после его вроде-как-кончины. Сердце не выдержало? Или доконал придирками до того, что сама ушла в Бездонь?

– Глупышка. Наконец-то заполучила меня себе, а? Ни любовниц. Ни приёмов. Ни охот. Всегда ревновала меня к охоте, да… А теперь я мог быть её куклой. Читать мне, петь, кормить с ложечки. Будто это что-то значило. Будто это заставило бы меня отказаться от моей сути. Предназначения. Вы верите в предназначение, молодой человек?

– Я… хм. Верю в судьбу, если уж на то пошло.

Как тут не верить в того, кто с такой регулярностью лупит тебя по больным точкам.

– Тогда вы меня поймёте. Есть те, кто живёт без цели. Жвачные твари, которые не понимают, для чего пришли в мир. Умеют только жрать и размножаться. Но я с самого начала знал, для чего я здесь. С детства, когда отец впервые взял меня на охоту. Знаете вы, что такое быть Охотником, молодой человек?

Глаза у Трогири заблестели, и заглавная буква опять прозвучала до жути выразительно.

– Думаю, это что-то вроде напоминания для бестий, которые возомнили, что люди – лёгкая добыча. О том, что они не останутся безнаказанными, что есть хищник сильнее. Серьёзнее. Что есть кто-то, кто выше их в пищевой цепочке. Кто главный здесь – в Кайетте.

Трогири впервые глянул на меня не как на чучелко, которое скоро выставят в коридор.

– Это интересные мысли. Вы работаете в питомнике и считаете так?

Нет, так считает один устранитель, но об этом мы сейчас не будем. Достаточно состроить загадочную мину – мол, я тут весь такой недопонятый прогрессист!

– Правильные мысли, да, Нарден? Впрочем, ты не понимал. А вот он – знает. Вы понимаете, что такое моё предназначение. И насколько оно было важным. Это поместье – его отражение. Каждая шкура, каждый череп – память. О том, как велико превосходство настоящего охотника над другими. И после всего этого… Скажите мне – как нужно было поступить. После того, как я оказался калекой.

Как там сказал этот самый устранитель? Я всегда умел каждому предложить, что нужно? Я старался не оглядываться на страшноватые трофеи по стенам, когда отвечал:

– Думаю, для такого человека, как вы, это не преграда. И значит, вы начали искать способы охотиться дальше.

Косой разрез на месте рта покривился в подобии улыбки.

– А вы не дурак. Совсем не дурак. Да. Я искал способы. Сначала надеялся, что сын станет моими руками и ногами. Но он не боец. Может только трепаться.

Серо-жёлтые глаза облили сынка презрением, и Мертейенхский отшельник виновато затоптался у коляски.

– Тогда я решил, что моими руками и ногами станут другие. Несколько лет тайно нанимал охотников. Отправлял их на опасных бестий. Анонимный богач, который забирает себе трофеи, но щедро платит. Они истребили многих тварей, память о некоторых теперь – здесь, в коридорах и комнатах. Но это было не то…

Само-то собой, он же привык упиваться властью, когда загоняешь живое существо, – и вступаешь в борьбу, которую выигрываешь. И есть у меня нехорошее чувство, будто я знаю – в каком направлении после этого полетела его кукушечка.

– …понял, что различия – глупости. Люди – не более чем отвратительные хищники, пожирающие друг друга. Не лучше животных. И не хуже, как добыча – правда, менее ловки и когтисты, но зато у них есть Дар. Это тогда мы создали арену – там, за поместьем. Раньше ещё были препятствия, немного укрытий. Чтобы всё не заканчивалось слишком быстро. Небольшие охоты моего имени. Нечасто – два или три раза в год. Звери и люди выясняли – кто из них лучший охотник. Потом самые сильные сходились между собой.

Людей, надо думать, покупали в том же Тавентатуме, только брали бывших наёмников, боевых магов… А животных полно гуляет в тейенховой роще. Вот вам и охоты, которые ненамного отличаются от боёв на Псовом Побоище, где сперва зверей стравливали со зверями, а теперь вот на бестий выпускают охотничков для пущего зрелища. Слышал от вольерных, что как раз с Псового Побоища Гриз и вернулась как-то в компании Нэйша – и вряд ли он там на трибунах пирожки продавал.

– Но вы же должны понимать, а? Этого было мало. Когда ты Охотник – тебе всегда становится мало…

Круглые глаза пялятся, не мигая – над острым клювом: вот-вот вцепится в мясо до крови. И я киваю – видел, понимаю. Навидался и в Корпусе, и в Гильдии, и на Рифах. Все говорили одно: с каждым разом забрать жизнь всё проще, а потом начинает тянуть. Хотеться. Когда сделал под горочку первый шажочек – дальше уже несёшься, а? Боженьки, да я с Нэйшем работаю, я же вижу – какими глазами он глядит на конвульсии зверя, он-то со своей горочки, небось, кубарем катится.

– …всегда ищешь себе равного противника. Стремишься охотиться на высшего. А есть ли дичь изысканнее, чем сами охотники? Они ведь тоже должны понимать цену. Осознавать, что их слава – не должна быть пустым звуком. Слабым в нашем деле не место. Всегда найдётся кто-то хитрее тебя. Сильнее тебя. Быстрее тебя…

Боженьки, и почему я только решил, что он выведет какую-то стройную теорию? Да ему просто хотелось поубивать тех, кто занял его место. А после повесить их оружие в трофейный ряд – смотрите, мол, я калека, а вот этих всех уделал. Чувство превосходства, помноженное на чокнутость старого инвалида. Он бы для себя ещё сотню резонов откопал, если б нужно было.

– …готовились долго. Да, Нарден? Блокировка связи по воде. Укрепление ограды. И самое главное – нужно было решить, для кого они станут жертвой. Те, которые мнят себя настоящими охотниками. Чтобы обеспечить настоящее зрелище.

Старикан явно ждал, пока я опять проявлю сообразительность.

– Ну, поскольку вы уже сказали, что ваш сын нам скормил выдуманную историю… погодите, а выдумана-то целиком, или вы… как это… оставляете охотникам малость шансов? Пошевелить мозгами, кое-что понять…

Подобие кивка. Сообразительность я проявил, но лучше от этого не стало.

– Стало быть, за оградой кто-то всё-таки есть. Кто-нибудь особенный, а? Вы долго готовились, всяко уж не чтобы охотнички со всей Кайетты бегали по вашим угодьям и убивали бестий десятками. Дайте-ка подумать… необычная драккайна? Или что-то, что почти перевелось, вроде тхиоров? Непохоже: есть шанс, что справятся. А там должно быть что-то… как вы сказали? – теперь я обращался к младшему Трогири. – «Вершина цепи». Сверххищник. Просто какой-то крайне опасный людоед? Или тот, который из легенд? Вам что, его как-то удалось добыть и запустить к себе в угодья?

Мейс Трогири явно не из тех, которые на удачу положатся. Он бы не стал ждать, пока какая-нибудь тварь объявится на горизонте. Он бы эту тварь создал за свои же кровные денежки.

– Нет, стоп. Вы человек основательный и стараетесь промахов не допускать. В случае с дикой тварью промахи неизбежны: ей цель не объяснишь, а дрессировка – это годы. Дикий хищник может и егерей пожрать, и других бестий в угодьях. Не гибрид ли? Слышал про ребят, которые балуются выведением всякого… кх… интересного. Скажем, особо выведенный и натренированный гибрид…

Тихий стук – это Мейс Трогири воздаёт мне должное по заслугам. Постукивая действующей рукой по подлокотнику своего кресла – вместо аплодисментов.

– А вы молодец. Видишь, Нарден, какая хорошая догадка. Ха. Мы так и думали сперва поступить. Вышли на хорошую группу. Нардену показались перспективными их образцы. Но те учёные запросили слишком много, а их твари были неуправляемыми. Жаль… Хорошие хищники, в юности я бы с удовольствием бы поохотился на них…

Что – там и не гибрид тоже?! Уй, что-то мне хочется поступить, как мой голохвостый внутренний дружок сейчас. Заорать и забиться о стенку.

– Им требовалось слишком много времени, – шепнул Трогири-сын. Покосился на папашку, который пребывал в сладостных грезах. – Тогда они ещё только ставили эксперименты. А отец не хотел ждать. Один из тех учёных был из академии Таррахоры. Он изучал древние ритуалы. Призвания и воплощения. Материализации.

– Молодой человек, – калека опять вцепился в моё лицо хищным взглядом. – Молодой человек, вы знаете, что такое мортах?

Это было как удар по голове. Кувалдочкой размером с эго Лортена.

Во рту наступила великая Даматская засуха, дыхание остановилось, а крыса внутри сказала «Да к чертям» и попыталась вымереть как вид.

Очень медленно и едва заметно я наклонил подбородок в каком-то недокивке. Под старинный бабулин заговор из памяти: «Мечник – отвратись, Дева – улыбнись, горе – не коснись, мортах – не приснись…»

Смешно, наверное, – когда о полудемонической сущности сперва узнаёшь из рассказов бабушки, а потом Гриз Арделл в беседе мимоходом кидает: «У нас один из группы так погиб. Какой-то выживший из ума учёный начал практиковать ритуалы, вызвал мортаха…»

И ты понимаешь, что такие твари-то, оказывается, ходят не только в бабулиных заговорах или снах.

Просто ребята, которые с чем-то таким сталкивались, называли это тварью, нежитью, монстром, демоном. Не вдавались в классификации.

– Не только зверь… – заговорил я, вспоминая объяснения Гриз. – Сущность из сопредельных миров, которую материализуют при помощи обряда. Они бывают разные – сильнее и слабее, в зависимости от мага, который обряд проводит. От количества отданной магической энергии. И по виду тоже…

Гриз говорила – даже мелкие такие твари бывают поопаснее бестий. Приводила ещё древние названия: чироз-перевертыш, кхорта, симааз-крушитель, вэлрт – у этих крылья… И неясно, как они относятся к варгам, потому что они не всегда им откликаются, у мортахов есть то, что над зовом – цель и Кодекс…

Убить или защитить.

– Мортах – идеальный убийца и идеальный защитник…

Только вот Гриз говорила, что тварей редко используют как защитников. Что-то она ещё говорила – что-то важное: хитрые-умные-ловкие… бывает, есть особая способность – маскировка, защита… да и в целом их особо не взять. И существует мортах до того момента, как не выполнит приказ, и вот с этим приказом там что-то…

– «Найти охотника. Убить охотника», – с кривой ухмылочкой поведал мне Трогири этот самый приказ. Я кивнул – предполагал что-то подобное. Только вот…

– А почему он у вас тогда… – стоп, не нужно вслух. – А. Остальных зверей не трогает, да? Они для него вроде как развлечение.

Не только остальных зверей – и егеря вне опасности, об этом нужно подумать, если будет время, сейчас главное лишнего не ляпнуть.

– И давно это всё…

– Девять лет, – проскрипел Трогири. – Девять с небольшим. Мы с сыном выходим на охоту нечасто. Сначала подготовка. Найти охотника с хорошей репутацией. Через пособников из Гильдии Чистых Рук. Осторожно подманить, пообещать. Каждому своё. Деньги. Возможность затмить меня. Или невиданную добычу. Два раза в год, иногда бывает чаще, когда подворачивается случай…

Вир побери, двадцать с лишним охотников, а до того ещё рабы – вот теперь я понимаю, что чувствуешь в логове настоящего людоеда. Только вот что-то с мортахом не сходится по датам, не могу уловить… Мантикора дери, как мало времени.

– Смотрите на них, – старик любовался атархэ, ловушками, амулетами, висящими вдоль стен. – Смотрите на доказательства, память… сердце коллекции. Они все пришли сюда показать свою удаль. Быть охотниками. И оказались дичью. Столкнулись с высшим хищником.

Он заклокотал безрадостно, раздувая искорёженную грудь.

– Вот этого называли моим наследником. «Гроза Людоедов» с его знаменитым луком, видите, какая резьба? Продержался целых десять часов. А вот этот был из Даматы – интересный тип атархэ, с цепью… Болтливый бахвал, летом прошлого года, и часа не протянул. Вот Следопыт Морео Этол, хорошо развитый Дар – и сам осторожный, с ним пришлось долго работать, уговаривать… на Луну Дарителя, ха. Мортах даже позволил ему поставить четыре ловушки перед тем, как начал настоящую охоту. Последний был северным лучником – случайно подвернулся, и на удивление достойно…

Таким же тоном его сынок повествовал про виверниев, алапардов и прочих занимательных бестий, добытых папаней. Указывая при этом на чучела и головы на стене.

– Не понимаю, – прервал я, и охотник-разохотник неохотно оторвался от занимательной экскурсии. – Как вы вообще узнаёте, кто и сколько держался? Этот мортах что, подаёт сигналы, когда дело сделано?

Воображение представило зверя с какой-то сказочной картинки. С сигнальными флажками в руках. Стоп, но сыночка-Трогири говорил: возможно, и мне тоже выпадет шанс посмотреть.

– У вас есть какой-то способ наблюдать за этим… Артефакты?

– Артефакты, – согласился сумасшедший старик. – Сигналки по всей роще тейенха. И наблюдающие тоже. Как только начинается самое интересное – мы можем насладиться зрелищем.

Черти водные, сколько ж они к этому готовились и сколько деньжищ извели.

– Скоро это начнётся, – шипел искорёженный безумец в кресле. Глаза у него вытаращились и сверкали, и он щерился – оголяя остатки зубов. – Скоро начнётся, и мы увидим… Как это будет с вашим товарищем. А вы посмотрите за компанию. Про него говорят, что он удачлив, да? Нарден вот сомневался, стоит ли приглашать его сюда – особенно когда вы пришли вдвоём. Спросил у меня. Я посмотрел, понаблюдал. И решил, что от таких шансов не отказываются. Рихард Нэйш. Устранитель с Даром Щита. Не промахивается. Вы хотите увидеть это? Как он промахнётся? Как упадёт? Как окажется из охотника дичью? Как у него не останется ни шанса? Хотите увидеть, как он будет загнан, как с ним будет покончено?

Перед ответом я поразмыслил основательно. Примерно полторы секунды.

– А сколько приплатить, чтобы уж точно, с гарантией?