Текст книги "Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант (CИ)"

Автор книги: Елена Крестьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

 – Сначала мы протестируем вас на наличие скрытых метафункций, затем активируем каждого из вас. Проблема в том, что для метаконцерта нам надо иметь все симвотипы в сочетании дасов и людей.

– Я о них Илье уже рассказывала, – вмешалась Мария. – Я – Странник– психокинетик, могу ментально связываться на большие расстояния, перемещать людей и предметы.

– У странников внутренняя аура синего цвета, – тихо пояснил Илья другу. – Это если посмотреть на них ментальным зрением.

Мария стала меняться – её тело на долю секунды приобрело прозрачность и замерцало синими оттенками, пронизанными светящимися точками, которые двигались в хаотичном беспорядке. Через мгновение она вернулась в прежнее состояние.

– Я – Проводник-целитель, – выступил вперёд Василиск. Он также, как и Мария, мгновенно перешёл в прозрачное состояние. Потом его тело окрасилось в белый цвет, по нему нестерпимо быстро забегали волны жемчужного цвета, переливаясь невероятно нежными оттенками перламутра – от голубоватого до желто-серого. – Я умею лечить, регенерировать органы и корректировать мозг человека на расстоянии.

На какую-то долю секунды Илья и Андрей почувствовали, как где-то внутри, в чреслах, волной разлилось приятное ощущение и побежало по нервам, как электрический ток по проводам, достигнув кончиков пальцев.

– Я – Актёр, могу принуждать ментальным воздействием, – произнёс Дассан.

– Папа – псион, он может внушать мысли, и побуждать к действию, – прибавила Мария.

– Погодите, – тут же воскликнул Андрей. – Значит, если бы мы с Илюхой не согласились, Дассан запросто мог нас заставить?

– Мог, – просто ответил Дассан. – Но не хотел. Вы должны были осознано сделать свой выбор, это будет условием правильно составленной программы метаконцерта. Если какое-то звено даст сбой, дирижёр может погибнуть. Я не хочу подвергать жизнь моей дочери опасности.

– А мы кем будем после активации? – тут же спросил Илья. – Мы тоже окрасимся в какой-то цвет?

– Кем вы станете после активации – пока сказать не могу, – ответил Дассан. – Нельзя сказать заранее, обладателем каких метафункций станет каждый из вас после активации, и какой будет выражен наиболее ярко. Может, похожими на кого-то из нас, чистыми психотипами, то есть, какая-то из метафункций будет у вас резко доминирующей. А может, окажетесь смазанными – тогда будете владеть несколькими или даже всеми метафункиями, но в ограниченных рамках. И в зависимости от этого в вашей внутренней ауре будут преобладать нужные цвета. Скоро узнаем...

Андрей отворил калитку в воротах и по протоптанной тропинке отправился к реке. Завернув за сопку, он с крутого обрыва увидел на берегу у воды своего сына, бегающего наперегонки с Ричем по прибрежному песку. Майор прошёл ещё несколько метров вдоль кручи, пытаясь отыскать спуск вниз, и вдруг увидел Лизу – она загорала.

Нагое роскошное тело на красном полотенце в окружении зелёной травы заставило Иванова забыть обо всём. Он ринулся в атаку, на ходу расстегивая заветный кармашек...

...Минут через двадцать, едва отдышавшись, Лиза спрятала на груди Андрея раскрасневшееся от счастья лицо.

– Я хотела, чтобы загар был ровным, – словно оправдываясь, прошептала она, дотрагиваясь пересохшими губами до выпуклой пластинки мускулов.

– Угу, – подтвердил майор, крепко прижимая к себе девушку. Ему не хотелось выпускать её из объятий, хотелось держать как можно дольше, чтобы ощущать каждый изгиб её мягкого, душистого тела. И тут же добавил: – Ты почему ночью двери в свою спальню закрыла?

– А ты приходил? – Лиза приподнялась на локте и внимательно посмотрела ему в глаза.

– А то ты не знаешь, – отозвался Иванов, – два раза к твоей двери подходил, стучал, неужели ты так крепко спала? Только не говори, что у тебя голова болела, – тут же добавил он, увидев, что девушка пытается возразить. – И вообще, Лизок, со времени побега я тебя просто не узнаю – ты вроде бы и не сторонишься меня, но и совсем близко к себе не допускаешь.

– Так уж и не допускаю, – кокетливо усмехнулась Лиза. – Ночью двери на всякий случай закрыла, мы же не одни в доме, вдруг кто дверью в темноте ошибётся...

– Я сегодня ночью к тебе приду, постучу один, потом три раза – пустишь? – он испытующе посмотрел ей в глаза.

Лиза погладила его по небритой щеке.

– Ёжик, – ласково произнесла она и скользнула рукой дальше – вдоль шеи, по играющему накачанному бицепсу. – Как будто кролик под кожей бегает...

– Лизок, ты мне зубы зоосадом не заговаривай, – взмолился майор, – ты отвечай на поставленный вопрос: пустишь или нет? У нас может быть это последняя ночь будет...

Майор закусил губу, поняв, что проговорился. Они с Ильёй договаривались не втягивать Лизу в игры супергероев. Но девушка так посмотрела на него в ответ, что Иванов вдруг понял, что держать её в неведении – это не значит оградить от неприятностей, а наоборот, добавить их. С одной стороны, чем меньше знаешь, тем крепче спишь, с другой – что с ним произойдёт после активации, и сможет ли Лиза принять его таким, каким он станет, это ещё вопрос. И Иванов решил пойти ва-банк – открыться любимой до конца.

– Завтра Дассан нас с Илюхой активирует, – прямо ответил он на невысказанный вопрос девушки. – Думаю, ничего опасного с нами не произойдёт, ты не переживай. Кому-то же надо...

– Что значит – активирует? – заволновалась Лиза. – Что вы от меня скрываете? Зачем он после завтрака вас в гостиную звал? – посыпались вопросы. – Я думала, вы о том, как мы дальше жить собираемся и чем заниматься будем, разговоры ведёте, а вы...

Она откатилась от него в сторону и села, обхватив колени руками.

– Пусть и со мной Дассан эксперимент поставит! – вырвалось у неё.

– Ну, это ты, мать, загнула! – майор тоже резко сел и возмущённо посмотрел на подругу. – Не женское это дело...

– Я тоже хочу быть такой как Мария – сильной и свободной, – как-то по особенному серьезно произнесла Лиза.

– Да ты пойми, – стал уговаривать майор, увидев, что девушка настроена весьма решительно, – Мария – она не такая как все, она другая. Ей что надо – борьба, приключения, всё время вершины покорять, мужиков под себя подминать. Короче, она должна чувствовать себя на высоте, и в прямом и в переносном смысле этого слова. И потом она – дочь Дассана, она не...

У майора чуть не вырвалось 'не человек', но, боясь ещё больше испугать Лизу, он замолк и только умоляюще посмотрел на неё.

– Что он завтра с тобой сделает? Что значит – активирует? – настойчиво переспросила она ещё раз. – Андрюша, если ты хочешь, чтобы между нами было всё по-хорошему, то...

– Я тебе сейчас всё объясню, – перебил Иванов, загнанный в тупик не столько её вопросами, сколько умоляющим выражением лица. – Активация – это просто высвобождение скрытых способностей. Понимаешь, у каждого человека они есть, эти способности, только в обычной жизни они спят, и только в экстремальных ситуациях могут проявить себя. Ну, ты, наверное, слышала, что матери могут опрокинуть машину, под которую попал их ребёнок, или солдаты спят на снегу и не болеют во время войны, или человек сам себе может заговорить рану, да много ли чего! Но это происходит редко и только когда человек попадает в зону высокой эмоциональной нагрузки. Кеша в ЭКОРЕ занимался с курсантами тем же самым – высвобождал скрытые возможности организма. Только он это делал медленно, а Дассан может сразу, одним махом, у него такая установка есть...

Он осёкся, увидев выражение лица девушки. На нём был написан ужас. Она побледнела, губы затряслись и скривились, глаза, и без того крупные, стали огромными на застывшем лице.

– Иннокентий Иванович? – прошептала она, с трудом выговаривая имя их бывшего Куратора. – Это та самая установка, на которой сгорели курсанты вместе с Георгием Фомичём? Ты станешь таким, как Дассан, а Кеша будет и дальше ставить свои эксперименты над людьми?

 – Да нет, ты всё не так поняла, – поморщился майор. – Мы как раз хотим с Илюхой стать активными оперантами, высвободить свою скрытую энергию не одним случайным всплеском, а овладеть своими метафункциями навсегда, чтобы помешать Кеше проводить эксперименты. И вообще помешать губить нашу Землю! Кому бы то ни было! – последнюю фразу он просто выкрикнул, так что Лиза вздрогнула. – Ты ж пойми, – Андрей придвинулся и обнял её, почувствовав, что девушку бьёт мелкая дрожь. – Я тебе всё это рассказал, потому что не хочу, чтобы между нами какие-то секреты были, ты ж мне жена. Да и Сашка мой, я смотрю, очень хорошо к тебе относится, вот и ладненько у нас всё будет. Дай только ЭКОР наш на чистую воду вывести, да Земле первозданный вид вернуть. Мы ж с тобой не хотим, чтобы наши дети в зелёных уродов превратились?

Слёзы закапали по щекам, в этот раз на них не было ямочек. Лиза всхлипнула раз, другой, и захлебнулась плачем у него на груди. Иванов, думая, что причина такого горя – он, растроганно гладил её по волосам, спине, рукам, приговаривая:

– Ну, Лизонька, ну что ты, родная, да не бойся ты за меня! Вот увидишь, заживём лучше других! Всё у нас будет: и дом, и работа, и дети...

– Нет! – яростно выкрикнула она, вырываясь у него из рук. – Нет! Ничего не будет, пока мой мальчик у них в руках!

– Не понял, – удивился майор. – О чём это ты?

– Ты говорил, что промеж нас не должно быть тайн? Они заставили меня, они сказали, что мой Димка у них останется, пока я не найду эту чёртову установку! И что вернут мне его, только когда я передам Кеше, где вы и она находитесь! И я теперь тут, с вами, а мой сынок... я не знаю, где он и что с ним!

Лиза выплёскивала ему в лицо давно наболевшее, взгляд майора темнел всё больше. Девушка кричала о том, что она не хотела шпионить и передавать Куратору о месте их пребывания, о том, как старательно училась телепатической связи на расстоянии, чтобы оповещать Кешу обо всех передвижениях беглецов, о том, что её сын Димка сейчас в руках экоровцев, и если она не на выведет Рябова на установку, её сын может погибнуть, и всё это из-за того, что она... любит Андрея, и любит своего сына, и ненавидит своих мучителей, и если Дассан её активирует, то она отберёт сына у Кеши...

Майор слушал её бессвязную речь, и осколки пазла стали медленно складываться в его голове.

– Стоп! – заорал он в свою очередь, прерывая поток слёз и причитаний. – Прекратить истерику, отвечай быстро и коротко!

Лиза всхлипнула ещё раз и притихла, ошеломлённо уставившись на Иванова.

– У тебя есть сын? – в упор спросил он. Лиза кивнула.

– Сколько мальчику лет?

– Восемь, во второй класс осенью пойдёт...

– Кеша заставил тебя убежать с нами, чтобы ты привела его к установке Дассана?

– Да, – кивнула Лиза. – Только я сама хотела убежать с тобой, а он забрал у моей сестры Димку и сказал: 'Пока я не получу установку, ты не получишь сына!'

– И мальчик сейчас находится в ЭКОРЕ? – тоном, каким произнёс это майор, можно было замораживать воду.

– Да, мне дали с ним попрощаться, это в четвёртой казарме, там где...

– Знаю, – перебил Иванов. – Значит так, Лизавета. Завтра нас Дассан активирует. А потом мы с Илюхой берём командировку на несколько дней и едем выручать твоего сына.

– Правда? – просияла девушка. – Правда?!!

– Слово даю, мальчишку вручим, – отрезал Иванов. – И с Кешей поквитаемся, у меня к нему должок как на дрожжах растёт.

– Спасибо тебе, Андрюша, – прошептала Лиза. – Я так тебе благодарна! Димка – он ещё маленький, и я не знала, как ты отреагируешь на то, что у меня есть сын.

– У меня тоже есть сын, – парировал майор. Он поднялся на ноги и стал натягивать штаны.

– Ой, а Сашенька сейчас прийти должен, – всполошилась вдруг Лиза, тоже хватая свои вещи, – я его на полчаса вниз отпустила с Ричем побегать, он обещал в воду не лезть – вода такая холодная...

Лиза стала поспешно натягивать на себя одежду.

– Ночью я двери закрывать не буду, – сказала она в спину майору. – Приходи!

– Лучше закрой, а то вдруг кто дверью ошибётся, – глухо отозвался он, шагнув в высокую траву.

5.

Сдав смену, Алексей Симагин вышел из супермаркета, остановился на крыльце, закурил. Домой идти не хотелось – что делать одному в пустой квартире? Валяться на диване и бездумно пялиться в телевизор? Тошно. Светланы нет, она сегодня во вторую, дочка, Алёнка, с подругой и с её родителями снова отправились в поход – покорять просторы великой сибирской реки Полынки...

– Лёх, может, по пивку? – прозвучало сзади.

Симагин обернулся. На крыльце, погрузив руки в карманы чуть не по локоть, стоял никогда не унывающий рыжий напарник Симагина, Костян Коростылёв, на его круглое веснушчатое лицо была, как всегда, наклеена улыбка от уха до уха. Видеть Костяна чем-то расстроенным или хотя бы слегка обеспокоенным ещё не доводилось никому из сотрудников супермаркета, не говоря уже о Симагине, без году неделя трудящемуся в данном торговом заведении охранником. Думалось, что Коростылёв даже спит с улыбкой на толстых губах. Его так и звали: Человек, который смеётся...

Симагин посмотрел в улыбающееся лицо напарника и отрицательно покачал головой.

– А чё? – ещё шире растянул губы Костян. – Денег нет? Ноу проблем. Я сегодня полторы штуки срубил, – он показал Алексею три сложенные веером лиловые бумажки, – угощаю.

– Расхитителя частной собственности изловил и отпустил по-тихому? – усмехнулся Симагин.

– Троих! – радостно согласился Костян и посетовал: – Да задолбали эти клептоманы чертовы! Как мухи на мёд валят. А что делать? Администратору сдавать, – он махнул рукой, – да на фиг это нужно! Администратор, он тоже человек и не меньше моего жить хочет. Я с воришки мзду не взял, так он возьмёт. И отпустит. Сто пудов!.. Ну так чё? В тошниловку? Или так – баночного пивасика наберём, да посидим где-нибудь по-людски? Например, в саду, как в песне поётся, где детские грибочки!

– Нет, Костян, извини, не хочется... Ну, до смены. Бывай. – Симагин метко попал окурком в раскрытый зев мусорки и уже было двинулся в сторону дома, но Коростылёв остановил его, положив пухлую ладонь на плечо.

– Лёх! Я насчёт пива так, с дуру сказал, знаю, что ты не любитель... Мне это... мне помощь требуется. Физическая.

– Мебель что ль передвинуть? Или на этаж поднять?.. – Симагин вдруг осёкся, увидев, что на лице напарника нет привычной улыбки.

– Проблема у меня, Лёх, понимаешь. Серьёзная...

– Да ты что? Я думал, у Человека, который смеётся, нет проблем. Тем более, серьёзных.

– Ты, небось, этот роман и не читал даже, раз так говоришь, – грустно заметил Костян. – А то бы знал, что у Гуинплена проблем было как у Барбоски блох.

– Какой роман? Как называется?

– Да так и называется, – отмахнулся Коростылёв. – В общем, неважно, не о нём речь. Лёх, я тебе на полном серьёзе говорю – проблема у меня.

– Рассказывай, – нехотя предложил Симагин, закуривая новую сигарету.

– Да что тут, собственно, рассказывать... Короче, я – больной человек.

– По тебе не скажешь.

– Ну... в смысле – зависимый. Играю я, понимаешь. В покер. Ну и...

– Продулся.

– Ага. Меня кинули, понимаешь...

– И на счётчик поставили, – догадался Алексей.

– Ага.

– Срок прошёл, а денег нет. Сегодняшнего приработка явно не хватит.

Костян фыркнул:

– Смеёшься!

– И не собирался. А от меня тебе что надо? Денег, как ты знаешь, у меня нет...

– Да причём тут деньги! Я ж говорю: в физической помощи нуждаюсь. А может и не в физической, а только в моральной...

– А, – понял Симагин, – тебя пасут возле дома, и ты один идти боишься.

– Лёха, ты удивительно проницателен. С тобой разговаривать – сплошное удовольствие.

– Польщён, но дело не в моей проницательности. По телеку сериал надысь смотрел. Один в один... Ну ладно, а с чего ты взял, что я с твоими кредиторами разобраться смогу?

– Мне больше не к кому обратиться, – сделал жалобное лицо Коростылёв. – К ментам не могу – сдам катран, меня тогда точно грохнут... Михалыч – старый, и у него живот как у родихи. Веня – ссыкун, Роме всё по-барабану, да и хлипковат он. А ты, Лёша, мужик здоровый. Я тебя в раздевалке видел – одни мускулы.

– И чего же ты хочешь? Чтобы я твоих кредиторов побил? Нет, дружбан, так дела не делаются. Ты и проблему свою не решишь, и меня подставишь.

– Бить никого не придётся, – заверил Алексея Костян. – Они обычно вдвоём ходят... Два друга, блин, – хрен да подпруга! Увидят, что нас тоже двое и прессовать не станут, на другой раз отложат. Ну, может, ещё одно предупреждение сделают. Ты же, если чё, разговор поддержишь, а, Лёх?..

Алексей молча пожал плечами.

– Мне бы, Лёха, только ночь простоять да день продержаться. А потом...

– А что потом? – усмехнулся Симагин.

– Ну... – замялся Коростылёв. – Мне обещали... занять.

Симагин посмотрел на часы. Делать всё равно было нечего.

– Ладно, пошли. Тем более что нам с тобой практически по пути. Только предупреждаю сразу: если твои кидалы моего грозного вида не устрашатся и разговор выйдет за рамки мирных переговоров, я умываю руки. У меня жена и дочка, я их под удар поставить права не имею.

– Да, да, конечно, – закивал рыжим чубом на всё согласный Костян.

Когда они подошли к дому Коростылёва, ещё не стемнело окончательно, но фонари на проспекте и лампы под козырьками подъездов уже горели.

– Вот они, – прошептал Костян.

Симагин увидел серебристый БМВ, припаркованный в 'кармане' напротив коростылёвского подъезда. Сильно тонированные стёкла в его окнах были подняты, так что разглядеть, сколько человек находится в машине, не представлялось возможным. Однако при их приближении три двери разом открылись, и миру явились три конкретные бандитские рожи.

– Опа!.. А ты обещал, что их двое будет.

– Я думал...

– Индюк думал, – беззлобно огрызнулся Симагин и, оглянувшись, увидел, что во двор свернула и сходу въехала в дальний 'карман' по виду пожилая зелёная девятка с белёсыми пятнами шпатлёвки на дверках и чёрным замененным левым передним крылом. Из 'Жигулей' вышли двое и решительно направились в их сторону; один из мужчин – высокий и лысый – держал руку в кармане. – Вечер перестаёт быть томным... Что делать станем?

Костян шмыгнул носом и вымученно произнёс:

– Попробуем договориться.

– Пробуй, – пожал плечами Алексей, легонько подтолкнув в спину громко застучавшего зубами товарища, и вдруг ощутил, как у него самого задрожали колени. Но не от страха, а так, как подрагивают напряжённые мышцы скакуна перед забегом.

Симагин мгновенно оценил ситуацию. Те двое, что подъехали сзади, медленно приближались. Расстояние – и до них, и до тех, что стояли возле БМВ – ещё позволяло мирным охранникам рвануть в противоположную от дома сторону и, перескочив довольно высокий, но в принципе, преодолимый бетонный забор, отгораживающий часть двора от стройки, попытаться бесславно покинуть место предстоящего побоища. А о том, что оно, это побоище, неизбежно, красноречиво говорили прищуренные глаза и многозначительные ухмылки коростылёвских кредиторов.

Но такая простая и по большому счёту спасительная мысль в мигом опустевшую голову Костяна не постучалась, а Симагин помимо дрожи в коленях ощутил некий кураж. Вместо того, чтобы подумать о жене и дочери, вспомнилась вдруг сценка из недавнего прошлого...

Он и его партнёр по инспектированию мусорных контейнеров, бомж Изя, сидят на корточках и смотрят, как против десятка короткостриженных и бритых налысо парней-скинхедов с битами и обрезками арматуры в руках выступают два безоружных мужчины и одна хрупкая на вид девушка. Если быть точным, Изя не смотрит, он трясётся от страха и клацает зубами, как сейчас Костя Коростылёв. А он, Алексей Симагин, наблюдает за происходящим – фиксирует каждый скинхедовский выпад и мысленно одобряет выставленный бойцом блок, отмечает все пропущенные и отражённые удары, знает, точно – когда и из какого положения последует новый удар, и каков будет контрудар. При этом Алексею почему-то кажется, что он и сам может легко выполнить все эти элементы драки, и что у него получится ничуть не хуже, а может даже лучше, чем у бойцов этой странной троицы...

'Ну, что, Лёха, – мысленно сказал себе Симагин, – проверим, на что ты способен? Кто ты – тварь дрожащая или право имеешь?.. Блин, откуда я знаю эти слова? Слышал от кого-то?.. Не иначе как по ящику...'

Костян, по-видимому, забыл, зачем двинулся навстречу кредиторам. Он остановился и оглянулся на Алексея; в глазах парня уже не было страха, из них даже растерянность ушла, уступив место обречённости. О знаменитой костяновой улыбке можно было лишь вспоминать.

'Слабак, блин!' – внутренне ругнулся Симагин, поняв, что на помощь напарника можно не рассчитывать. Опустив козырёк бейсболки, он двинулся вперёд.

– Эй, крепыш, ты кто? – на его пути встал один из бычков, преграждающих путь к подъездной двери – самый низкорослый из троих, но вовсе не пигмей, пожалуй, одного с Симагиным роста.

– Я?.. – Алексей чуть сместился в тень. – Прохожий.

– Ну так проходи, – почти миролюбиво предложил невысокий.

– Как скажете, – Симагин сделал полшага в сторону и прошёл мимо него, едва не коснувшись плечом, но, зайдя за спины бойцам, остановился и...

Симагин словно на миг заснул, и вдруг проснулся. Он стоял на площадке возле коростылёвского подъезда; лампочка под козырьком почему-то оказалась разбитой. Из куста сирени, в палисаднике слева, освещённые из окна первого этажа, торчали чьи-то две кривые ноги в джинсах и в одной кроссовке. В палисаднике справа ног было чуть больше – три или четыре. Какая нога во что обута и укомплектована ли, Алексей разглядывать не стал.

Из дальнего 'кармана' поспешно вырулил видавший виды 'Жигуль' и, газанув, умчался со двора. Костян Коростылёв – в изорванной пыльной куртке, растрёпанный, с разбитой губой, отвисшей челюстью и застывшим взглядом – сидел на бордюре с видом рыжего петуха, по которому прокатился... ну, если не трактор, то, по крайней мере, мотоцикл с коляской. Симагин зачем-то осмотрел свою одежду на предмет разрывов и загрязнений – вроде бы всё в порядке. Потрогав бейсболку – хорошо ли надвинута на глаза, – спросил у Костяна:

– Что тут произошло?

Костян поднял глаза, долго молча смотрел на напарника, наконец, выдавил:

– Ну ты и сволочь, Симагин.

– Не понял...

– Зачем ты их так... Мне же теперь житья не будет. Грохнут меня, к бабке не ходи! – Коростылёв всхлипнул. – Сволочь...

– К какой бабке?

– Что?.. Да к той самой! К чёртовой бабушке!

– Ага... – Алексей помолчал. – Нет, ты толком объясни, что произошло? Кто их так? – Симагин кивнул на ноги (на те, почему-то, которых было больше).

– Ты чё – придурок?

– Нет, я сволочь. Во всяком случае, ты так меня обозвал... Итак, что здесь было?

– Нет, Лёха, ты больной...

Симагин, переступив через какую-то тёмную лужицу, подошёл к сидящему на высоком поребрике Коростылёву, наклонился и, ухватив его за ворот, рывком поднял на ноги. Тряхнув так, что у Костяна звучно клацнули челюсти, процедил сквозь зубы, глядя снизу вверх:

– Ты уже определись, Костик, кто я – сволочь, придурок или больной.

Коростылёв жалобно хлопнул длинными белёсыми ресницами и прохрипел:

– Отпусти, задавишь...

Симагин разжал руки; Коростылёв не свалился кулём к его ногам, как ожидалось, а продолжал стоять, хоть и пошатывался.

– Ты что, правда не помнишь ничего или дуркуешь? – спросил он, помассировав горло и откашлявшись.

Алексей сверкнул глазами:

– С памятью у меня в последнее время проблемы... Рассказывай.

– Ну, в общем... они меня бить стали. Даже рта открыть не дали, сразу в морду. У того, что пониже... вон там он, в сирени, лежит, – Костян указал на ноги без одного кроссовка, – у него нож в руках оказался, он мне хотел ухо отрезать. Вдруг смотрю – глаза закатил и полетел куда-то...

– Как это – полетел?

– Ну... это ты его швырнул... Да высоко так, неестественно, он спиной аж в козырёк вдарился. – Коростылёв задрал голову и посмотрел на козырёк. – Лампочку разбил... Потом ты двумя оставшимися занялся – одного за другим вырубил и... в кусты побросал... Ты что – ниндзя?..

– А те двое? – Симагин проигнорировал вопрос.

– Какие двое?.. Я ж тебе рассказываю...

– Нет, – качнул головой Алексей, – я о двух других спрашиваю, о тех, что в девятке были.

– В какой девятке?

– А, – махнул рукой Симагин, ему было понятно, что Костян был настолько напуган, что ситуацию контролировал слабо. – Пошли отсюда, да поживей.

– Надо посмотреть, живы эти парни или ты их ненароком того... – Коростылёв шмыгнул носом и указал на куст сирени.

Симагин подумал: – 'Вот и проверил, на что способен. Только не помню ничего... И кому что доказал?..' – Сказал вслух:

– Без тебя посмотрят. Думаю, за дракой много народу из окошек наблюдало. Наверняка уже и ментов, и скорую вызвали. Пошли, говорю тебе.

– А куда идти?

– Не решил пока, – покачал головой Алексей. – Но валить отсюда надо.

– А может, ко мне?

– Если из нас двоих кто-то и придурок, то это точно ты, – вздохнул Симагин. – Это меня здесь не знают, а тебя твои соседи срисовали и ментам сдадут, как и положено законопослушным гражданам. Мне, Костян, по большому счёту всё равно, где ты проведёшь эту ночь – в обезъяннике или в другом, более комфортном месте. Но в полиции тебе будут задавать вопросы, в частности о том, кто разобрался с этими парнями, а ты, судя по всему, парень не кремень – сразу расколешься. А потому, иди за мной и не вякай. А то рядом со своими кредиторами ляжешь.

Угроза подействовала. Коростылёв, понуро опустив голову, затрусил вслед за решительно направившимся со двора Симагиным. До выхода на проспект им никто не встретился.

'Вряд ли меня кто-то смог хорошо рассмотреть, – думал Алексей, идя к своему дому. – Довольно темно было во дворе, да и кепку я не снимал. Хорошая вещь – бейсболка...'

– Ты меня к себе ведёшь? – спросил Костян, заискивающе посмотрев на товарища. Симагин резко остановился, задумался.

А действительно, куда он ведёт эту жертву азартных игр?.. Светлана утром со смены придёт, а дома – эдакий сюрприз! На кой ей все эти заморочки? Мало он ей в жизни сюрпризов преподнёс?

– Деньги, стало быть, у тебя есть?

– Есть маленько, – промямлил Коростылёв. – Что, в гостиницу?

– Практически. – Симагин решительно поднял руку, тормозя проезжающий автомобиль. Бежевая 'Жигули'-шестёрка остановилась. Из окошка выглянул битый жизнью интеллигент в очках.

– Куда подвести?

– До Шугаевки.

– Так я же в другую сторону еду.

– Развернёшься, – пожал плечами Симагин.

– Пятьсот рублей, – категорически объявил бомбила-интеллигент.

– Годится, – решил за Коростылёва Алексей. – А потом ещё триста рябчиков, и привезёшь меня назад. А по дороге в Шугаевку, в круглосуточный продуктовый заскочим.

– Хорошо, – вздохнул бомбила, – садитесь...

В Шугаевке – дачном посёлке, расположенном недалеко от Энска (практически сразу за городом) – находилась дача Симагиных. Правда, домик изрядно обветшал, а участок зарос сорной травой. Заброшенной дача была по причине длительного отсутствия хозяина; заняться ею Алексей и Светлана планировали будущей весной. Но переночевать, а то и пожить там пару-тройку дней, можно было вполне.

Показав Костяну, где находятся 'удобства' и как включается электричество и пообещав назавтра приехать, чтобы обсудить дальнейшие действия, Алексей поехал домой. Войдя в квартиру, он первым делом включил чайник и набодяжил себе кофе – большой любимый зелёный в белый горох бокал. Спать не хотелось, а хотелось хорошенько подумать и попытаться во всём разобраться. Ну, если не во всём, так хотя бы в чём-нибудь.

Всё это время – после того самого дня, когда он с помощью Андрея Иванова и Ильи Репина покончил с бродяжничеством и вновь обрёл семью, – Алексей пытался гнать от себя мысли о своём прошлом и попытки что-то вспомнить. Светлана всячески способствовала этому забвению – её вполне устраивала та жизнь, которой они счастливо зажили после его возвращения. Да что говорить, Алексей и сам был безумно рад тому, как всё сложилось. В красавице жене и умнице дочке он души не чаял. Всё было прекрасно! Иной раз Симагин даже не верил своему счастью. Единственное, что угнетало – отсутствие достаточного количества денег. Хотелось съездить с семьей куда-нибудь, хотелось поменять мебель, сделать ремонт... Светлана работала медсестрой в военном госпитале (известно, какие у медсестёр зарплаты), а сам он нормальной работы пока найти не мог – устроился охранником в супермаркет...

То, что произошло сегодня, пугало. Эта странная вспышка агрессии! К тому же, он совершенно не помнил, как разделался с бандюками...

Кто он – Алексей Михайлович Симагин? Может, он убийца? Киллер? Маньяк?.. Кем он был раньше? Надо вспомнить. Просто необходимо вспомнить всё! Иначе... иначе он просто не сможет жить. Желание вспомнить было непреодолимым. И всё-таки ему было страшно.

Борясь с собой, Симагин приблизился к книжной полке, потяжелевшей вдруг рукой вытащил вставленный между детективом Александры Марининой и Светланиным сборником кулинарных рецептов заветный диск. Подошёл к компьютеру, включил. Винда загрузилась, на мониторе появилась надпись: 'Введите пароль'; курсор весело мигал на пустой строке. Не отдавая себе отчёта, Алексей переключился на английский алфавит и набрал указательным пальцем слово: 'svetlana'. Появилась фраза: 'Я готов к работе, хозяин!'. Всё до безобразия просто...

'Правильно, – вспомнил Симагин, – это я ввёл в компьютер слово 'хозяин'. Неужели ко мне возвращается память?.. Может, тогда не стоит ставить этот диск?..'

Но он поставил диск и, помимо своей воли, включил проигрывание. В динамиках послышался шум прибоя и отдалённые крики чаек. Потом прозвучал шёпот. Невнятный и, кажется, на каком-то неизвестном языке...

Симагина словно током ударило по вискам; он закрыл глаза от внезапной боли и быстро нажал клавишу 'Esc', останавливая проигрывание. Но память продолжала работать, услужливо выдавая из глубин картины из прошлой жизни. То, что было когда-то надёжно спрятано, возвращалось с невероятной скоростью...

– Я устала, Лёша! Устала сводить концы с концами. Мне надоело считать копейки до зарплаты. Я не могу так больше! Это безденежье – оно как болезнь. Оно точит меня изнутри, я скоро в старуху превращусь... После того, как ты бросил спорт, мы стали нищими!

Светлана плакала – почти беззвучно, только изредка тихо всхлипывала, слёзы быстрыми каплями текли по её щекам. Алексей не знал, что сказать, как утешить жену. Впрочем, он и не хотел её утешать. Нет, ему не было всё равно, ему просто стали надоедать эти вечные разговоры о деньгах.

– Хорошо, – наконец сказал он, – я пойду к Сильвестру.

– Нет! – воскликнула Светлана. – Только не к Сильвестру. Он бандит!

– Я знаю. Ну и что? Зато финансовый вопрос решится сам собой.

– Нет, Лёшенька! Нет, родненький, я не хочу, чтобы ты становился бандитом. Ну их, эти грязные деньги!