Текст книги "Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант (CИ)"

Автор книги: Елена Крестьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Вход в личные покои (которые на самом деле уже много столетий служили одним из убежищ дасам) начинался из обычной аскетически обставленной кельи. Из кельи только сам хозяин мог беспрепятственно проникнуть в свои собственные апартаменты, спрятанные от посторонних глаз в глубине горы. Согласно договору с настоятелем, два раза в день монахи приносили рош Лочану еду и фрукты, оставляя в нише стены перед входной дверью кельи. Если пища оставалась нетронутой, никто не интересовался, почему. Посуду (полную или пустую) перед каждой трапезой меняли на новую. Это тоже было одним из пунктов договора, щедро оплаченным.

Монастырь, расположенный в Коста-Браве, в пятидесяти километрах к северо-западу от Барселоны, получил своё название благодаря окружающей его горной гряде Монсеррат. В переводе с каталонского Монсеррат означает 'зазубренная гора' или попросту 'пила'. И действительно, тысячи известняковых скал причудливой формы, словно забор окружающие с трёх сторон монастырь, напоминают собой зазубрины источенной веками употребления пилы. Человеческая фантазия дала отдельным скалам весьма характерные и порой занимательные имена: Мумия, Брюхо епископа, Хобот слона, Лошадь Бернарда.

Этот монастырь до сих пор оставался для рош Лочана любимым местом пребывания, даже несмотря на толпы туристов, ежедневно бродящих по ухоженным горным тропам и цветникам в поисках чуда. Не отпугнули его и усовершенствования последнего столетия – постройка канатной и железной дорог. Снующие туда-сюда толпы людей с высоты своей недоступной кельи он рассматривал, как возню мелких букашек. Причем мелкими они казались ему не столько из-за роста, сколько из-за мыслей, которые он время от времени читал в головах у паломников. Редко когда попадались яркие и интересные для изучения экземпляры, и только для таких он иногда делал исключение в виде выполнения желания. Остальных же, с их низменными просьбами и молитвами (чаще всего о достатке и богатстве, либо желании отомстить ближнему) попросту игнорировал. Абсолютной тишины и покоя он достигал, уединившись в толще скал и открывая лишь для себя частицу вечного неба над головой.

Кроме привычного покоя, уюта, уединённости и свежего воздуха, ещё две причины делали этот монастырь столь желанным для рош Лочана.

Отсюда была лучшая связь с Орионом – планетой, где он появился на свет, на которой остались его друзья, родные и любимая женщина. Потолок в его спальне был раздвижным, и в звездные ночи сквозь прозрачный купол он общался с близкими. Для связи с ними ему не нужны были никакие приспособления – рош Лочан умел передавать мысли и видеть закрытыми глазами, зная лишь направление и дальность предмета обзора. Мысли пронзали бездонный и необъятный космос, отыскивая родную галактику. Лочан с невероятной скоростью вгрызался в чёрно-бархатные глубины Вселенной, отыскивая точку опоры, чтобы повернуть луч связи в направлении родной планеты, откуда навстречу ему неслись ментальные позывные родных. Такая невербальная связь на колоссальном расстоянии часто оставляла чувство неудовлетворённости, но он ничего не мог изменить. Вернее, мог – если выполнит свой долг до конца...

Вторая причина была более осязаемой – Рош Лочан охранял в Монсеррат Смуглянку. Статуя Чёрной мадонны – Богоматери с тёмной кожей – была гордостью монастыря и личной заботой Лочана.

Небольшая скульптура с метр в высоту, изображающая темнокожую Мадонну с младенцем на коленях, привлекала в монастырь паломников со всего света. Загадочная статуя в золотых одеждах находилась в Тронном зале, куда ежедневно шла очередь желающих поклониться святой покровительнице Каталонии и прикоснуться к подножию её алтаря.

Рош Лочан иногда незримо прогуливался в толпе туристов и не раз слышал жаркие споры о том, действительно ли Дева Мария была при жизни чернокожей, или здесь виноват скульптор, выбравший для статуи тёмную древесину чёрного тополя. Он усмехался, точно зная ответ, но никогда не пытался выдать секрет людям.

По легенде, чудотворная статуя была обретена поселенцами в одной из пещер монастыря во времена Реконкисты, и с тех пор вот уже восемь веков не покидала его стен. И только рош Лочан и его соплеменники знали, что подкинутая ими в пещеру Дева Мария была лишь уменьшенной копией святыни.

Настоящая Смуглянка, вырезанная из дерева в полный человеческий рост, была старше своей копии в Тронном зале на целых двенадцать веков. Она занимала спальню – самую надежно защищённую комнату в личных монастырских покоях Лочана. Кроме нескольких дасов, посвященных в тайну Смуглянки, о её существовании не знала ни одна человеческая душа на Земле. И ни один людской глаз не касался нежной кожи Богоматери, закрытой дасами в хрустальном саркофаге вот уже двадцать веков.

 Между двумя статуями существовала крепкая незримая связь, которая позволяла хранить от людей Богоматерь, и в то же время давать им возможность через её уменьшенную копию прикоснуться к святыне и обрести Чудо.

А о том, что маленькая святая за эти столетия сотворила много чудесного, передавали в Испании из уст в уста. Монахи Монсеррата, чтобы лишний раз подтвердить, какими чудесами одарила людей Мадонна, даже выделили для благодарных паломников комнату, в которой нашли свой приют 'исполнившиеся желания' – свадебные платья жен, удачно нашедших мужей, уже не нужные ортопедические принадлежности излечившихся, фотографии родившихся после паломничества детей и многое-многое другое.

Мадонна дарила радость и счастье людям с самого начала появления в монастыре, чему немало способствовали дасы. Поддерживать благоговейный трепет верующих и творить чудеса последние триста лет было возложено ими на ответственного за безопасность планеты...

Триста лет рош Лочан оберегал покой Смуглянок, особенно той, что была скрыта от человеческих глаз, но в последнее время что-то неуловимо изменилось. Покой самого лош Лочана неожиданно был нарушен.

 Даже в своих личных апартаментах он теперь чувствовал себя неуютно. Позабытое чувство скрытой слежки настораживало и заставляло контролировать каждый свой шаг. Даже становясь невидимым, он не чувствовал себя защищённым. Лочан пробовал найти причину своего беспокойства: чаще, чем раньше, проводил время в спальне с Мадонной, во время сна 'растворялся' в воздухе, или цеплялся невидимым к потолку, круглосуточно контролировал потайной вход в свои покои, расставлял изощренные ловушки вокруг прозрачного саркофага со статуей...

Все ухищрения были напрасны: ощущение, что за ним исподтишка наблюдают, не проходило. Такого с ним давно не было. Так давно, что он и припомнить не мог, когда в последний раз сосало под ложечкой от чужого настороженного взгляда или ощущения чьего-то незримого присутствия.

Он пытался успокоить себя, что всё совсем не так, как кажется, что это просто встревоженность перед ожиданием великого события, наступающего раз в триста лет. Хотя дасы живут очень долго, но и для них трёхсотлетний цикл – значительный отрезок времени. Тем более, что это первые триста лет, проведённые им на Земле. Он утешал себя и тем, что если бы кто-то решил подкрасться к нему незамеченным, то из этой затеи ничего не вышло бы. Ведь с недавних пор практически постоянно, даже во сне, вокруг него расставлена дополнительная контрольная энергетическая сеть. И ни один узел этой сети до сих пор не засёк ничего подозрительного. Но ощущение, что за ним пристально наблюдают, всё равно не проходило.

И сегодня, собираясь на задание, он делал вид, что всё идёт, как всегда. Тщательно выбирал одежду, которая в этот раз должна была быть неброской, не слишком дорогой, но хорошего качества и кроя. В гардеробной его взгляд долго блуждал по шеренге костюмов, занимающих весь зеркальный шкаф левой стены. Потом рош Лочан перешёл к полкам со спортивной одеждой. Наконец выбор был сделан, под джинсы и пиджак подобрана рубашка, шейный платок и мягкие замшевые туфли.

Он оглянулся вокруг – три зеркальные стены платяной комнаты отразили его мощную, но складную фигуру с трёх сторон.

Из зеркал на него смотрел высокий мужчина двухметрового роста с пронзительными глазами цвета стали. Резкие черты волевого лица, решительные линии четко очерченных губ и подбородка, тёмные вьющиеся волосы с проседью, широкий разворот плеч, крепкий торс и накачанные мускулистые руки. Таким и должен выглядеть преуспевающий человек средних лет, уверенный в себе, своих силах и занимающий высокое положение в обществе.

Он подмигнул и улыбнулся своему отражению (что бывало с ним крайне редко), и тут же улыбка померкла – внутри снова засосало под ложечкой. Что же всё-таки происходит?

Он ещё раз тщательно проверил энергетическую сеть, расставленную вокруг своей ауры, внимательно просматривая эрго-узлы. Затем увеличил разрешение и уменьшил расстояние между узлами, перестроил трёхмерную решётку сети, изменяя структуру по типу кристаллов алмаза, и увеличил объём. Теперь через любую её грань и муха не пролетела бы. Ещё раз проверил микроскопические невидимые капельки – молекулярные датчики, вибрирующие при любом, даже незначительном изменении колебаний воздуха на поверхности каждого эрго-узла, – всё чисто. Просканировал пространство в радиусе с полкилометра вокруг – никаких следов присутствия дасов или людей-чхандасов.

Однако предчувствие, будь оно неладно, не уходило! Неужели что-то, вернее, кого-то, он всё-таки проглядел? А может, просто устал? Шутка ли, триста лет он единолично несёт ответственность перед дасами за всю планету?

Недовольно вздохнув, он ещё раз покосился на своё тройное отражение в зеркалах, накинул энергетический плащ-невидимку и растворился в воздухе, оставив после себя лёгкий запах озона.

Через несколько минут после его исчезновения из внезапно открывшейся дырочки в стене скальной породы стал тянуться лёгкий дымок тёмно-синего цвета. Тонкая струйка постепенно увеличивалась, расширялась и расползалась по всему помещению. Затем хаотично движущиеся частички принялись совершать кругообразные движения, сгущаясь под действием центростремительной силы в середине комнаты.

На месте, где только что стоял рош Лочан, из иссиня-чёрного сгустка стала материализоваться фигура членистоногого двухметрового роста. Чёрная, с красными пятнами на спине, гигантская паучиха стремительно заполнила собой пространство гардеробной.

Насекомое отразилось в створках зеркального шкафа, подмигнуло само себе выпуклыми бусинами блестящих глаз, копируя рош Лочана, и стало резко уменьшаться в размерах. Через секунду на полу оказалась с виду безобидная маленькая паучиха, в просторечии именуемая Чёрная вдова – с ярко-красными пятнышками на чёрной бархатной спинке, грациозно перебирающая восемью лакированными лапками.

Ловко обходя расставленные энерго-сети, она прошмыгнула в спальню, где стоял саркофаг. Двухметровая призма из толстого горного хрусталя не стала преградой для маленькой паучихи. Она снова превратилась в сгусток иссиня-чёрной пыли, которая обвила спиралью саркофаг, выискивая малейшую щёлку. И крышка, и швы были подогнаны идеально. Тёмное облачко собралось в тонкий луч, который, словно лазером, прожёг тончайшее отверстие в хрустале и просочился внутрь.

Внутри призмы сгусток снова стал маленькой паучихой. Насекомое пробежалось по скульптуре святой и пропало в золотых складках одежды Мадонны Смуглянки, затем появилось вновь, вынырнув в глазнице ребёнка. Через секунду юркий паучок бесследно растаял.

По комнате разнесся ментальный смех: 'Чернобог ждёт дух своей наречённой, а Дух Левии – своего жениха! Не правда ли, удачное совпадение, рош Лочан?' – ментально прошелестело в эфире, но рош Лочан этого не слышал...

Ответственный за безопасность планеты был далеко. Он стоял над кроватью ребенка и читал его беспокойные мысли. Мальчик никак не мог заснуть, ворочался и думал о матери. Рош Лочан терпеливо ждал, пока ребенок уснёт, ему не хотелось усыплять его насильно – время есть, пусть всё будет, как обычно.

Скрестив руки на груди, рош Лочан стоял, невидимый никому, и неспешно раздумывал – его терзали сомнения.

'Мы даем шанс Дассану и его людям выполнить ритуал и совершить жертвоприношение. Рош Лочан под видом одного из людей, смешав и заэкранировав свою собственную ауру, должен войти в состав группы, которая примет участие в метаконцерте', – прокручивал он снова и снова в голове слова ролла Индерпала.

С одной стороны, нужно было во что бы то ни стало выполнить распоряжение ролла. С другой – смешивать ауру человеческого ребёнка и взрослого даса никто из его соплеменников ещё не практиковал, из этой затеи могло выйти всё, что угодно, или не выйти ничего. Но даже если рискованный эксперимент удастся, ещё не факт, что мальчик войдёт в группу и отправится вместе с отцом на Священную гору. Конечно он, рош Лочан, мог бы воздействовать на майора и заставить его принять 'правильное' решение в отношении ребенка, но такую игру мог раскусить Дассан... Либо надо искать другую кандидатуру, постарше, которая точно будет принимать участие в метаконцерте.

Мальчик наконец заснул, рош Лочан наклонился над ним, внимательно изучая ауру, с которой ему предстояло слиться.

'Слишком мала, чтобы полностью закрыть и растворить собою мою. Дассан наверняка заинтересуется, откуда у мальчишки такая гиперактивность', – недовольно пробормотал Лочан, и тут вдруг услышал далекий прерывистый ментальный зов.

Почерк был крайне неразборчив и витиеват, как будто зовущий в ночи человек – в том, что человек, у рош Лочана сомнений не возникло – пребывал в состоянии крайней степени нервного истощения или тяжёлой болезни. И всё-таки узнаваем. Дас, слышавший его однажды, с трудом, но идентифицировал личность зовущего.

'Кажется, стоит попробовать сыграть другую партию – воскрешение из мёртвых, – усмехнулся рош Лочан, взвешивая и оценивая шансы на успех. – В крайнем случае, у меня ещё будет время вернуться к первоначальному варианту'.

Он бесшумно растворился в воздухе, а мальчик перевернулся на другой бок, улыбнулся во сне и задышал глубже и ровнее. Через некоторое время в спальню заглянула воспитательница. Она принюхалась, ощутив в комнате легкий запах озона, покрутила головой, поправила сползшее на бок одеяло и сказала шепотом стоявшему в дверях охраннику:

– Всё в порядке, заснул!

Тот довольно кивнул и пальцем поманил её к себе. Плавно покачивая бедрами, она с легким вздохом устремилась к нему, на ходу расстегивая блузку.

Рош Индражит в последние дни тоже был не в лучшем расположении духа. В отличие от аскета рош Лочана, он предпочитал хорошую кухню и весёлое общество. А потому избрал своим постоянным местом пребывания предместья Парижа, с удобством обосновавшись в старинном особнячке на тихой улочке, где чувствовал себя местным царьком. Всё на этой улице было его собственностью – бар, отель, стрипбар, кинотеатр и парочка домов с меблированными комнатами, сдававшихся внаём. Людей, которые здесь работали, он тоже искренне считал своей собственностью.

После совещания с роллом, рош Индражит, втайне от всех, инкогнито побывал на заимке Дассана и вернулся оттуда, уверенный в том, что нужно что-то срочно предпринимать: Бастард выходит из-под контроля и плодит из людей чхандасов, не задумываясь о последствиях.

Рош Индражит, любивший покой и уют, на этот раз испугался не на шутку и решил пожертвовать своими принципами невмешательства. Посетив заимку Бастарда Канина и издалека просканировав головы и мысли вновь испечённых чхандасов, он решил действовать, даже вопреки запрету ролла Индерпала.

'Установка должна быть уничтожена, и чем раньше, тем лучше, – сказал он сам себе. – И уничтожены все, кто имел к ней хоть какое-то отношение, или слышал о ней'.

Осталось решить, кто приведёт вынесенный им приговор в исполнение и как при этом самому не оказаться под подозрением.

Облетая в невидимой защищённой сфере вокруг территории заимки, рош Индражит наткнулся на работающий канал связи и тут же подключился к ментальному разговору между мужчиной и женщиной, почерки которых были ему неизвестны. Пришлось предпринять кое-какие ментальные усилия и считать информацию из памяти обоих собеседников, чтобы установить личности переговорщиков.

 Оказалось, что женщина, которую ранее ролл Индерпал планировал слить аурами с рош Лочаном, дабы последний мог внедриться в группу Дассана, аккуратно доносит обо всем происходящем на заимке Канина своему Куратору по фамилии Рябов. Разговор на незащищенном канале между двумя ментально слабыми людишками был бурным и долгим. Связь шла на примитивном уровне и с такими помехами, что рош Индражит, промучившись с десяток минут и рискуя заполучить себе головную боль, не выдержал – вклинился, не привлекая внимания, и восстановил связь на удобоваримом уровне. Далее разговор протекал плавно, без разрывов, тресков и пропаданий целых кусков мыслепотоков.

– Лиза, – внушал девушке мужчина, – я требую, чтобы ты нашла установку! Самый простой способ – убеди майора, что тебя надо активировать вместе с ним, тогда получишь доступ в лабораторию Дассана.

– Я уже просила, чтобы меня активировали и взяли в группу, но Андрей ни в какую не соглашается, – оправдывалась Лиза. – Говорит, что моё дело – семья и дети...

– Значит, плохо просила, – оборвал её куратор. – Мне ли тебя учить, как мужиков в постели ломать?! Делай что хочешь, хоть из шкуры выпрыгни, но выбей из Иванова согласие на активацию. Спасибо потом мне скажешь, а не то он тебя, дуру, быстренько бросит, когда поймёт, что ты в ментальном плане ниже плинтуса. У них, тех, кто сильными экстрасенсорными способностями обладает, всё не так, как у других. Даже сексом иначе занимаются. Ему с тобой будет скучно, между вами будет пропасть, пойми ты наконец!

'Сам-то невысоко от плинтуса рыло поднял, а туда же, – хмыкнул про себя рош Индражит, не забывая поддерживать связь. – Не удивительно, что мы так мало сделали, если даже у кураторов такие низкие способности. Никакой мало-мальски приличной защиты. Допусти их до установки, такого наворотят!'

– Хорошо, – всхлипнула Лиза, испугавшись прогнозов куратора. – Я ещё раз попробую...

– Ты не пробуй, ты делай! – раздражённо рявкнул Рябов. – И информируй меня о каждом шаге, о каждом передвижении на заимке, неважно кто выехал или приехал. Я должен знать о каждом вашем шаге, ты поняла?

– Хорошо, – донёсся тихий ответ Лизы. – Но пока все сидят на месте, иногда выходят в лес или на речку купаться... Изя вот каждый день в коттеджный поселок ходит, – торопливо добавила она. – Комнату там снял.

– Зачем? – подозрительность в голосе Кеши заставила насторожиться и рош Индражита.

– А он гадает, – брякнула Лиза и тут же осеклась, испугавшись, что наговорила лишнего.

– Что значит – гадает?

– Ну, как обычные провидцы – карты раскладывает, о прошлом рассказывает, будущее тоже может предсказать, – поняв, что не отвертеться, затараторила Лиза. – Он мальчика из коттеджного посёлка помог вылечить, а ещё одному типу рассказал, кто его на днях обворовал – и точно, всё так и было! Вот народ к нему и потянулся... А Изя-то рад: деньги ему платят, а некоторые что и натурой подкидывают...

– Ты лучше свою натуру майору правильно подкинь, – съязвил Рябов, обрывая её пространственные пояснения. – Мне информация про установку нужна, а не рассказки про левые заработки Дворкина.

– Да я не в этом смысле – ему поселковые наличкой платят, а деревенские – те натурой продукты несут. Он нас диким мёдом угощал, вареньем земляничным и кедровыми орешками, – пояснила девушка.

– Ладно, пускай пока балуется, – ментально усмехнулся Кеша. – Твоя задача – установка. Не вытащишь из своего майора сведения, где она находится, я тебя в порошок сотру и по ветру развею, – уже грозно добавил он. – И сыну твоему точно не поздоровится. Ты ведь хочешь своего мальчонку увидеть?

– Иннокентий Иванович, – навзрыд заплакала Лиза (рош Индражит поморщился, Кеша на том конце связи – тоже).– Иннокентий Иванович, я всё сделаю, только верните моего мальчика или дайте хотя бы его голос услышать...

– Сделаешь дело – услышишь, – отрезал куратор. – Завтра жду от тебя вестей в это же время.

– Хорошо, – упавшим голосом пролепетала Лиза и отключилась.

Прослушав разговор Лизы и Рябова, рош Индражит удовлетворенно потер руки, заранее предвкушая полное поражение Дассана. Теперь он знал, что делать, чтобы бесследно уничтожить установку активации, и как самому остаться в стороне. Какое счастье, что вторая установка Бастарда не попала в руки экоровцев после взрыва первой! Но наверняка где-то остались чертежи...

Через час рош Индражит вернулся в свой дом, и тут же связался с рош Девдасом.

– Привет, Скульптор, – обратился он на приватном канале, уважительно приветствуя соплеменника.

– Привет и тебе, бхратар (на санскрите – брат) Индражит, что случилось? – томный голос красавчика Девдаса легко пробился сквозь пространство.

Секунду спустя в комнате появился сам Скульптор, вернее, его голограмма, настолько похожая на хозяина, что непосвящённый легко принял бы её за настоящего человека. Двойник рош Девдаса был одет в шёлковое кимоно тёмно-синего цвета, расписанное вручную, с пятью гербами на плечах, груди и спине.

Рош Индражит завистливо вздохнул – использование голограмм облегчало и надежно защищало канал связи, но для него было недоступно. Приходилось в случае надобности перемещаться в пространстве самому. В отличие от Девдаса, которому построение голограмм давалось беспроблемно.

Рош Девдас обычно предпочитал азиатские страны, редко появляясь в Европе или Новом Свете. Он не имел постоянного места жительства, а менял места своего пребывания раз в несколько месяцев.

– Кое-что случилось, брат творец, – произнёс рош Индражит, грузно усевшись в кресло и плеснув себе в стакан из резной хрустальной бутылки. Он был не так силён в пространственном перемещении, как Девдас, и подкреплял свои силы на время дальней связи особым эликсиром, возбуждающим нужные мозговые центры. – Я несколько дней наблюдал за Дассаном и его командой и пришел к выводу, что установка Бастарда должна быть уничтожена.

– О, вот это новость! – ангелоподобное лицо Девдаса украсила безупречная улыбка. Двойник подошёл и уселся в кресло напротив, закинув ногу на ногу. – А как же запрет ролла?

– В первую очередь я в ответе за наше братство. 'Бхратритва' ждёт от нас решительных действий и сигнала, что Ориана примет своих детей обратно. А победителей, как известно, не судят, – возразил рош Индражит, судорожно глотнув из стакана.

– Возможно, возможно, – рош Девдас сложил руки забарабанил пальцами по подлокотникам кресла.

– Ты со мной, брат творец, или?..

– Как всегда, мой дорогой дядюшка, – всё также улыбаясь, произнёс рош Девдас. Двойник поднёс к носу бутылку, понюхал и, сморщив вздёрнутый нос, отставил в сторону. – Что от меня требуется?

– Мне нужно подготовить несколько курсантов на замену. – Рош Индражит щёлкнул пальцами – в воздухе повисли трёхмерные изображения трёх голов – Дворкина, Иванова и Репина.

Рош Девдас внимательно посмотрел на изображения и кивнул.

– Ещё что-нибудь?

– Пока только это. Курсантов тебе доставят завтра во второй половине дня. Ты сейчас в Токио?

– А ты догадливый, бхратар Индражит! Жду твоих парней в аэропорту Нарита завтра, рейс сообщишь дополнительно.

– Договорились, – буркнул рош Индражит, – И спасибо, что ты на моей стороне.

– Всегда ваш, бхратар, – отозвался Девдас. Двойник резко вскочил с кресла, сложил руки лодочкой в низком поклоне и исчез.

– Не может без театральных эффектов, – фыркнул рош Индражит и откинулся в кресле, прикрыв веки.

Была середина ночи, когда Андрей и Илья добрались до ЭКОРа, заехав сначала в посёлок и оставив Димку на попечение владелицы дома, тёти Лены, женщины ещё молодой, но весьма дородной, малопривлекательной и, судя по всему, безнадёжно одинокой. Она так искренне обрадовалась возвращению любимого 'сынка', что долго тискала его, полусонного, в своих объятьях и не могла унять слёз. Потом спохватилась и стала предлагать 'дорогим гостям' перекусить с дороги, но 'дорогие гости', сославшись на отсутствие времени и аппетита, укатили, пообещав вернуться часа через два. 'Если всё гладко пойдёт, – задумчиво добавил майор, но, увидев настороженный Димкин взгляд, весело подмигнул: – Всё будет хорошо, парень! Ты спи, давай, а мы скоро с дядей Ильёй вернёмся, заберём тебя и поедем к маме...'

Мужчины решили оставить машину недалеко от ворот, подыскав неприметное местечко в проплешине колючих кустов, замаскировав её для верности найденными поблизости разлапистыми ветками кедра. Неизвестно ведь, насколько 'транспортабельным' окажется их товарищ, а тащить его на себе работёнка не из лёгких: в Серёге весу – центнер, не меньше.

– Снова в полёт? – без особого энтузиазма осведомился Илья у майора. Тот отрицательно покачал головой:

– Дважды этот фокус не пройдёт. Здесь тебе не там, здесь коллеги Горшечкина службу исправно несут, сексом во время вахты не балуются. Вмиг 'пернатых' лазутчиков засекут и тревогу по всему ЭКОРу протрубят.

– Тогда будем действовать по методу 'отвода глаз'. Вроде у нас это неплохо получалось.

– Ага, – кивнул Андрей, – нехай экоровские вертухаи малость покосят. Вперёд, как говорится, и с песней, – и бодрым шагом направился к воротам.

– Вот песня-то как раз будет лишней, – возразил Илья, двинувшись следом и устанавливая на ходу мыслещит, расфокусирующий внимание наблюдателей. Проверил, сделал ли то же самое Андрей, и проворчал, но так, чтобы тот его услышал: – Лишь бы калитка оказалась открытой.

– А вот в этом есть бо-ольшие сомнения, – без малейшего уныния в голосе ответил Иванов.

Подойдя к воротам, они смогли убедиться, что и калитка и дверь КПП плотно закрыты. В огромном, без перемычек, окне дежурки как на экране хорошего телевизора можно было лицезреть двух охранников. Один, поминутно облизываясь и делая губы трубочкой, листал толстый глянцевый журнал; второй, по-видимому, пытался что-то рассмотреть на потолке.

– Чего и следовало ожидать, – резюмировал майор. – Ну, что, Илюха, как просачиваться станем? Охранники входящих, то бишь нас с тобой не увидят, а что дверь таинственным образом открывается... Предложения какие-нибудь имеются?..

Он испытующе и с улыбкой посмотрел на товарища, тот скромно промолчал, переведя взгляд с насмешливых глаз майора на людей за стеклом. Точнее, на того, что тупо смотрел в потолок.

– Ну, я так и подумал, – притворно вздохнул Иванов. – Придётся тряхнуть стариной. Применим, так сказать, военную хитрость. Вот только не разучился ли?..

Он тихонько откашлялся в кулак и приложив ладони рупором ко рту, хотел издать какой-то звук – имитировать крик ночной птицы (хотя, чем он мог помочь, мало ли ночью всяких сов да филинов?) или плач ребёнка, шум приближающейся машины или, чем чёрт не шутит – паровоза, или что-то ещё, выходящее за рамки привычного, – но тут вдруг пялившийся на потолок охранник вскочил со стула и, схватившись за живот, бросился к выходу. Звучно крутанув защёлку замка, он с такой силой двинул по двери, что едва не сорвал её с петель. Стоявший рядом Андрей придержал створку, чтобы та, ударившись о стену, снова не захлопнулась.

– Лёха, ты куда так резво-то? – донёсся из дежурки хохоток.

– Куда, куда, приспичило, блин!

– А что не в гальюн?

– На природе люблю это делать, – буркнул Лёха, поспешая к придорожным кустам и стаскивая на ходу штаны. – Что за дурацкий вопрос, – продолжал он ворчать себе под нос, присев на корточки, не добежав до импровизированного туалета трёх-четырёх метров, – не успел бы до гальюна, не понятно, что ли!.. Баран, блин, озабоченный!..

– Вовремя ему приспичило, – довольно ухмыльнулся Иванов, но заподозрив неладное, вопросительно взглянул на Репина: – Твоя работа?

– Какая разница, – отмахнулся Илья. – Пошли, пока он важным делом занят...

Дверь, выходящая на территорию отделения, к их счастью была приоткрыта – щель не большая, но протиснуться можно. Стараясь ступать неслышно, друзья прошли мимо поднявшего было голову и рассеянно посмотревшего в открытую дверь, и снова уткнувшегося в своё чтиво охранника. Илья не удержался и заглянул через его плечо в раскрытый журнал. Умопомрачительная блондинка с шикарным бюстом, запечатлённая на берегу бирюзового моря, раскинувшегося на весь разворот, кокетливо оттягивала пальчиком резинку трусиков на круглой весьма аппетитной попе. Охранник засопел и, в очередной раз облизнувшись, с сожалением перевернул страницу. Однако там его уже поджидала не менее соблазнительная брюнетка.

Выбравшись из дежурки, бывшие экорейнджеры Иванов и Репин моментально сориентировались на знакомой территории и шмыгнули в тень густых акаций, растущих вдоль центрального проезда.

– Карту не забыл? – спросил Андрей. Илья отрицательно покачал головой; теперь – после активации – любая информация, даже случайно влетевшая в его голову, оставалась в памяти навсегда.

До Изиного прозрения, когда было неизвестно, где именно Кеша держит Лизиного сына, они предполагали, что 'темница' находится где-нибудь на территории регионального отделения. Поэтому предусмотрительный Илья заранее с помощью Марии и её отца составил и запечатлел в памяти карту участков территории, не охваченных видеонаблюдением. Таких 'мёртвых' зон было не много, но, руководствуясь составленной картой и используя затенённые места, можно было пересечь незамеченными едва ли не всю территорию регионального отделения ЭКОРа.

– Сразу в медпункт, или для верности видеоконтролёров вырубим? – будничным тоном спросил Иванов.

– Давай в медпункт. Неизвестно, сколько времени мы с Серёгой провозимся, а вдруг начальнику караула взбредёт в голову с проверкой к ним заглянуть?

– Да дрыхнет он без задних ног, твой начкар, – отмахнулся Андрей.

– А если не спит? Зайдёт во флигель, и что он там увидит?

– Два молодых тела без признаков насильственной смерти, – хохотнул Иванов. – Или с таковыми, как карта ляжет.

– Я бы не хотел больше никого убивать, – помрачнел Илья.

– Лады, – покладисто согласился майор. – Стало быть, без таковых. Спящих беспробудным сном. В смысле... ну, ты меня понял.

До медпункта, приземистого одноэтажного барака, расположенного чуть в глубине между флигелем, в котором видеоконтролёры несли службу, и административным корпусом, 'супермены' добрались без происшествий. Горели лишь три окна: в двух узеньких, похожих на бойницы, окнах вестибюля, находящихся слева и справа от центрального входа, свет был достаточно ярок, третье – в дальнем правом углу строения – слабо мерцало голубизной, словно в палате работал чёрно-белый телевизор.

– Входим без стука, – сказал Андрей и, взявшись за ручку, рывком открыл дверь; она даже не скрипнула.