Текст книги "Путь Святозара"

Автор книги: Елена Асеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 51 страниц)

Глава пятьдесят четвертая

В середине месяца грудень сыграли свадьбу Стоян и Белослава. Лишь солнечные лучи осветили землю, Стоян и Белослава в сопровождении родителей, близких и родственников пришли на берег реки Бурная, что еще не покрылась льдом и тянула свои быстрые, синие воды вниз прямо к Ра-реке великой. На берегу уже собрался люд восурский, чтобы наречь и объявить Стояна и Белославу одним единым целым – мужем и женой.

По обычаям восуров мать жениха должна была нарядить будущую свою дочь, невесту своего сына, считалось, чем красивее и лучше будет убрана невеста, тем дольше и счастливее будет жизнь молодых. Мать Стояна – Всемила, белокурая, полная женщина, с широким, добрым лицом, на котором светились зелено-серые глаза, одела Белославу во все белое. На длинный, белый распашной сарафан был надет шугай – короткополый женский куртик с рукавами, с отложным круглым воротником и с застежками, да с золотистой ленточной оторочкой кругом. Сверху голову и часть стана покрывала фата – два нарезных широких золотоцветных платка, укрепленные на голове тонким увитым золотистым переплетением обручем, а на ноги были обуты коты – женские круглые башмаки, будто с отрезными голенищами, с золотистой суконной оторочкой. Стоян держащий Белославу за руку был одет в утепленный белый ферязь – долгополое мужское платье, наподобие кафтана, с длинными рукавами, без воротника, да белые штаны и сапоги.

Стоян и Белослава подошли к берегу реки и повернулись лицом к людям. Храбр и Дубыня при-близились к своим детям, и, остановившись напротив их, громко спросили так, чтобы слышали люди, сначало спросил Дубыня:

– Сын мой! Хочешь ли ты взять эту деву, по имени Белослава, в жены. И быть ей верным и любя-щим мужем, быть с ней одним единым целым, как велят нам наши Боги.

– Да, отец, – немного волнуясь, громко ответил Стоян, – Я люблю эту деву, по имени Белослава, как свою вторую частичку, и хочу быть ее мужем.

Тогда к Белославе обратился Храбр:

– Дочь моя, – спросил он, – Хочешь ли ты взять этого юношу, по имени Стоян, в мужья. И быть ему верной и любящей женой, быть с ним одним единым целым, как велят нам наши Боги.

– Да, отец, – срывающимся голосом ответила Белослава, – Я люблю этого юношу, по имени Стоян, как свою вторую частичку, и хочу быть его женой.

– Да, будет так, как вы решили, – разом сказали Храбр и Дубыня.

И тогда к жениху и невесте вышла мать Стояна и подала им большой плетеный венок из сухих злаков, да ярко-алых роз. Стоян и Белослава взяли венок в руки, а люд восурский запел им песню сказанье: " А идет по небесному своду Бог любви Кама, да поглядывает он на люд восурский, да натягивает лук тугой и пускает стрелы, а стрела летит, да попадает в сердце и в тот же миг вспыхивает сердце любовной страстью. А лишь наденет Кама кольцо на палец любавых, да сыграют они свадьбу, нарекая друг друга мужем и женой, и дарит им Бог Кама алую розу – и тогда вечно цветет и благоухает их любовь".

Как только закончили петь люди, Стоян и Белослава развернулись, подошли к берегу реки, и, наклонившись, пустили венок их любви в воду. Река подхватила венок, закрутила в бурном водовороте воды и понесла вдаль. И как только венок скрылся из глаз, Стоян повернулся к Белославе, посмотрел на нее с такой нежностью и любовью и протянул ей вторую руку, а Белослава вложила в нее свою руку, символизируя соединение своей и его жизни в одно единое целое. А затем уже невыпуская сомкнутых рук они вновь повернулись к людям и в тот же миг люди, родители, родня громко сказали: " Нарекаем вас Стоян и Белослава мужем и женой, супругом и супругой, и пусть по жизни вас ведут алые розы Бога Камы, розы вечной любви!" Стоян приблизил голову к голове Белославы и нежно поцеловал ее в сомкнутые губы. И как только поцелуй любви окончил обряд наречения, вперед вышел Святозар. Он взмахнул рукой и что-то шепнул, и сейчас же над головами возлюбленных вдруг появились два еле видимых прозрачно– белых голубка, которые взмахивая крыльями, начали парить над Стояном и Белославой, едва касаясь друг друга крыльями, клювами и грудью. И когда они соприкасались телами на голову друга и его невесты опускались алые лепестки роз.

Народ, увидев чудо созданное наследником, восхищенно заохал и заахал. Стоян и Белослава подняли головы, посмотрели на голубков осыпающих их лепестками, перевели восторженные взляды на Святозара и поклонились ему, а затем пошли к небольшой, легкой коляске, наподобие рыдвана, но с открытым верхом, чтобы ехать к дому Дубыни, где были накрыты праздничные столы. Люди же, родня, близкие и други Стояна начали осыпать молодых пшеницей, рожью и пшеном, дарами от трудов своих.

Когда Стоян и Белослава сели в коляску, то родня, други, правитель и Святозар верхом на лошадях поехали следом за открытым рыдваном. Отец повернул голову к сыну, радостно его оглядел, и, улыбаясь, спросил:

– Сын, какое же прекрасное чудо ты создал, кто научил тебя этому?.. – да внезапно осекся на полуслове.

Святозар усмехнулся, и, расстегнув застежку на куртики, ответил:

– Это чудо придумал царь Альм, когда Богомудр женился… Затем Богомудр также украсил свадьбу младшего сына Красимира, – наследник замолчал, губы его дрогнули и вздохнув он продолжил, – Но после того, что Красимир натворил, Лучезар, хотя и знал этот заговор никогда его не использовал. А мне, отец, так захотелось порадовать моего доброго друга, и, поэтому я сотворил этот заговор, но я вложил в него кое-что еще, и это я уже придумал сам, – заулыбавшись, добавил Святозар.

– Что? – заинтересованно спросил правитель, заметив, как посветлело лицо сына.

– Увидишь отец.

День свадьбы Стояна и Белославы на редкость был теплым, словно осень на сутки уступила свои права лету, поэтому столы накрыли на дворе. Как и во дворце правителя, столы образовывали не полный квадрат, в небольшом удалении друг от друга. Центральную сторону квадрата зани-мал стол, за которым сидел Стоян и Белослава, за соседним столом возле Белославы сидели Дубыня и Всемила, а со стороны Стояна Храбр и его мать, пожилая женщина с седыми волосами и с необыкновенно добрым и светлым лицом. По левую руку от молодых, за широким, длинным столом усадили правителя и его дружину, а по правую руку от молодых сидела ее многочислен-ная родня. Для люда восурского были поставлены вдоль дороги накрытые столы и приготовлены две большие бочки медовухи, за этими столами распоряжались слуги правителя во главе с Вячко. Молодая дружина и Святозар за столами не сидела, так как другом выпала почетная обязанность следить за порядком, и во время выводить подвыпивших родственников, разводить и разнимать ссорившихся. Восуры считали, что как пройдет свадьба, такова будет и жизнь молодых, поэтому всех зачинщиков драк и хмельных, други тихо уводили со свадебного пира.

Первым молодых поздравил, как старший всей Восурии, правитель, пожелав им крепкой и доб-рой семьи, да побольше детей ратников, и приподнес от себя и своего сына наследника престола, богатые дары: ткани, хрустальную и серебряную домашнюю утварь – для Белославы, и гнедого жеребца– для Стояна. Затем Стояна и Белославу поздравили родители, родня и дружинники правителя, тоже одаривая их.

Други Стояна разделились потрое и поделили между собой столы, за порядком, на которых должны были следить. Святозару, Искрену и Молчуну достались столы, за которыми сидела родня Стояна и Белославы. Вначале пира други так разволновались, особенно Святозар и, чтобы снять тревогу Искрен принес каждому из них по чаше медовухи, которые они выпили незаметно от взрослых. Медовуха сняла беспокойство, придав другам уверенности в том, что их почетные обязанности будут исполнены ими как нельзя лучше.

Когда солнце, уже миновало середину дня, и на свадьбе заиграли гусли Леля, да Бояна, и то один, то другой своим молодыми, полными сил и красоты голосами стали славить восурского Бога любви Каму, и просить у него радостной и счастливой жизни для Стояна и Белославы, к Святозару подошел Искрен и вновь предложил чашу с медовухой. Святозар посмотрел сначало на чашу, потом перевел взгляд на друга и сказал:

– Знаешь Искрен, если мы сейчас выпьем с тобой эту чашу, то нашим другам придется выдворять нас со свадьбы, а я еще не сделал подарок своему другу и его молодой жене. Так, что ты мне не приноси больше медовухи, да и сам не пей, гляди, тебя уже покачивает.

Искрен потряс головой и заметил:

– И то верно, Святозар, хватит к медовухе прикладываться, а то мы с тобой, словно Молчун, отправимся спать так, и не проводив молодых со свадебного пира, – он подошел к столу и незаметно поставил на него чаши, – А, что ты им приготовил? – спросил он, вернувшись к другу.

– Погоди, скоро увидешь, – улыбнувшись, ответил Святозар.

Когда солнце опустилось еще ниже, уже собираясь отправляться на покой, Стоян и Белослава поднялись, чтобы идти к себе в покои, которые временно были созданы для них, в доме Дубыни, пока они не обзаведутся собственным домом.

И тогда Святозар обогнул стол, за которым сидела родня молодых и подойдя к столу, за которым затихли стоявшие Стоян и Белослава, увидевшие, что к ним спешит наследник, обратился к ним:

– Добрый мой друг Стоян, человек который закрыл меня собой, пожертвовав своей жизнью ради моей, и ты верная возлюбленная моего друга Белослава. Я хочу тоже сказать вам добрые слова, пожелав долгой и счастливой жизни, и как сейчас сияют ваши лица, так пусть всегда этот свет оза-ряет ваш жизненный путь. А теперь, – и Святозар поднял руку, направив ее на все еще парящих над молодыми прозрачно-белых голубков, и что-то шепнул.

Стоян и Белослава подняли головы и в тот же миг голубки рассыпались на множество алых лепе-стков розы, которые упали на молодых. Лишь два из оставшихся лепестков вдруг ярко вспыхнули и запылали, да начали, медленно вращаясь, опускаться к рукам Стояна и Белославы, те вытянули руки, раскрыли ладони и пылающие лепестки легли на них, а затем, вздрогнув, развернулись и показали сокрытые в них золотые кольца, обвитые серебряными завитками.

– Когда-то, – начал говорить Святозар, – Бог любви Кама встретил прекрасную Богиню Оку, и полю-бил ее, он приподнес ей в дар золотое кольцо, обвитое серебряными ветвями, как символ их вечной любви. И когда Кама и Ока умерли и обратились в реки, то смогли отыскать друг друга в бескрайних землях, благодаря этому кольцу, – наследник говорил речь, прерываясь и тяжело вздыхая, словно не мог справиться с волнением, а потом и вовсе, замолчал, но мгновение спустя досказал, – Наденьте эти кольца на правый мизинец, ибо мизинец, это палец возлюбленных…Носите эти кольца не снимая, я вложил в них магию, и их свет и чистота будут беречь, и охранять вашу любовь, и ваше счастье.

Стоян стоял, держа на вытянутой ладоне лепесток с кольцом, а когда Святозар закончил говорить, посмотрел благодарно на него. Затем взял свое кольцо и надел на правый мизинец Белославе, тихо шепнув ей: " Люблю, тебя!". Белослава вся зарделась, взяла свое кольцо, и, надев на палец Стояна, также тихо ответила: " Во век буду верна лишь тебе одному!" Потом они отвели влюбленные взгляды друг от друга, посмотрели на наследника и низко ему поклонились. А когда Святозар поклонился в ответ, Стоян подхватил на руки любимую, и, обогнув стол, понес ее к дому, а зайдя на крыльцо, скрылся с Белославой за распахнутыми дверьми.

Святозар стоял все еще на прежнем месте, низко опустив голову, когда к нему подошел отец и приобняв за плечи заглянул в лицо, спросив:

– Ты, чего сын, такой смурной? Какой прекрасный дар сотворил для своего друга и словно сам не рад.

– Да, нет, отец, – еле слышно ответил Святозар и поднял голову, – Это совсем по– другому, совсем о другом я вспомнил.

– О чем, – усмехнувшись, спросил правитель, – А, Любавушке?

– Нет, отец, ни о Любавушке, – улыбаясь правителю и качая головой, сказал Святозар, – Ее красу мою милую, не надо будет к себе никак привязывать.

– Да, ты, я гляжу хмельной уже вовсю, и когда же ты успел, вам же не положено… Ну, тогда давай домой отправляться. Ты свой долг перед другом выполнил, пора и честь в гостях знать. Поехали, – добавил отец, и, взяв сына за плечо, повел за собой.

– Правитель, – подведя к Ярилу и Святозару их лошадей, обратился Дубыня, – Вот кони ваши. Ах, Святозар, какой же ты молодец, такое чудо создал. Жена моя расплакалась, глядя на такую красоту, – сказал Дубыня, придерживая коня наследника.

– Спасибо Дубыня, – поблагодарил наставника Святозар, и сел на коня, да развернул его и глянув на другов, которые все еще продолжали нести свой долг, провожая покидающих свадьбу, громко крикнул, – Други мои, жду вас завтра поутру во дворце, мне надо с вами погутарить, – и тронув коня поспешил догнать правителя.

Святозар поравнялся с отцом и поехал с ним рядом, опустив голову и уставившись в гриву коня. Правитель оглядел сына и тихо ему сказал:

– Сын, ты, должен научиться жить не оглядываясь назад, а иначе… Иначе, сын, ты не только поте-ряешь смысл жизни, но и свою бесценную душу. Смотрю я на тебя, и кровью обливается моя ду-ша, наблюдая, как сжигаешь ты себя изнутри. Не надо все время думать о прошлом, не надо сын. Надо жить настоящим, сегодняшним днем, завтрашним. ДажьБог дал возможность познать тебе свою душу, совсем не затем, чтобы ты ее испепелял теперь… нет, не за этим. Он хотел, чтобы ты исправил ошибку, а исправив жил дальше, не обжигая себя стыдом и страданиями. Посмотри на себя со стороны, ты на себя не похож, у меня все други спрашивают, что с тобой случилось, что произошло, голова опущенная, все время ходишь печальный, слезы на глазах, постоянно блестят, и ведь это видят не только други, но и слуги и люди кругом. Так нельзя, мальчик мой, нельзя… Ну, что-то тревожит приди, расскажи мне, я помогу тебе, подскажу, поддержу, а так как ты, себя мучаешь, так нельзя. И я думаю, что не только мне это не нравится, но и ДажьБогу тоже, ему тоже больно видеть, что ты с собой делаешь. Прошу тебя, успокойся, что смог ты уже исправил, а дальше… ну, дальше как получится мальчик мой.

– Да, отец, ты во всем прав, – подняв голову и посмотрев на правителя, заметил Святозар, – Просто иногда так бывает тяжело… Внезапно наполнит тебя какая-то горечь. Вот как сейчас… Вспомнил я, что до супруги моей, еще впервой своей жизни, любил я… Любил я женщину. Я был тогда очень молод. И я любил ее так, как не любил никогда больше. Она ждала от меня дитя, и я предложил ей стать моей женой, но она поставила условие, чтобы я привез ей кольцо Бога Камы. Я собрался в путь. Помню, пришел тогда ДажьБог и стал меня отговаривать, говоря мне: " Не верь ей, сын, не верь. Она изменчива и не постоянна, как ее душа. Она не дождется тебя. А путь, который ты выбрал очень трудный и тяжелый, ты молод, тебе его не пройти, я не пущу тебя…". Но я не послушал ДажьБога, моя душа горела в любовном порыве, и мне казалось, что я могу сделать для нее все. Мне так хотелось, чтобы она была рядом, что я готов был ослушаться отца, подвергнуть свою жизнь любой опасности. ДажьБог долго меня уговаривал, но видя, что я его не послушаюсь, отправился вместе со мной в путь. В те времена, людское племя было не так многочисленно как сейчас. На земле жили разные народы: альвины, гомозули, великаны, лесные друды, волотоманы, псиголовцы, одноглазые орики, чудь белоглазая, ягыни и другие. И на каждой из дорожных развилок высились подобно Сумрачному лесу, высокие и дикие леса, полные лесных и водных духов. Однажды мы проходили с ДажьБогом мимо одного селения и на нас напали одноглазые орики, этот народ был похож на великанов высокие, сильные с белой кожей, белыми волосами и в середине лба у них горел один темно-карий глаз. Они потребовали от нас платы, за проход через их земли, а так как нам нечем было заплатить, схватили ДажьБога за руки желая оставить его у себя в работниках вместо платы. Однако незнали они, что схватили самого Бога, – Святозар прервался, широко улыбнулся, посмотрев на отца и вспоминая былое, – ДажьБог обернулся вдруг золотым, пылающим шаром, да принялся их обжигать, орики стали перекидывать его друг другу, а он, словно отскакивая от них, сжигал их тела до волдырей. Орики поняли, что перед ними Бог и опустились на колени. ДажьБог упал на землю обернулся собой, и приказал им – более никогда так не поступать к путникам, а проявлять уважение и гостеприимство. Помню, когда мы возвращались обратно с отцом, орики стоявшие на дороге и все еще покрытые волдырями, увидели его и поспешили скрыться в своих огромных каменных постройках, а ДажьБог посмотрел им вслед и сказал: " Хорошо бы их излечить, а то они не белые, а какие-то красные, но я боюсь, что как только им полегчает, они вновь принятся бесчинствовать на дорогах.", – Святозар опять прервался все еще улыбаясь, а немного погодя продолжил, – Когда мы пришли с отцом к реке, в которую был обращен Бог Кама, то отец попросил его от своего имени подарить его сыну кольцо любви. Бог Кама поднялся из воды, он был едва мерцающим полупрозрачным духом и сказал, что подарит мне кольцо взамен рыбы-золотое перо, что живет недалече от Южного моря в Ильмень-озере. Пришлось нам отправиться к Ильмень-озеру, по дороге на нас с отцом напали племя псиголовцев, полулюди– полусобаки, с головами псов. Это племя было очень злобное и воинственное, среди них рождались прекрасные лучники и копейщики. Мы не успели с отцом и опомниться, как в нас полетели стрелы и копья, но ДажьБог укрыл нас щитом, а затем, увидев, что я ранен в левый бок, так рассердился, взял свой горящий лук и молнии-стрелы Бога Перуна, и начал жечь посе-ление и самих псиголовцев, а когда те в страхе бежали, вытащил стрелу и излечил меня.

Добравшись до Ильмень-озера, мы позвали Ильм Озерного и попросили у него рыбу-золотое перо. Но Ильм, водный старец с батогом увитым водорослями, не захотел дать нам рыбу-золотое перо. Тогда ДажьБог взял свои золотые гусли и заиграл на них, а Ильм Озерный пустился в пляс, да такой, что волны, да ветры расходились, рыба из озера стала на берег выскакивать, да выскачила и сама рыба-золотое перо, небольшая с ладонь рыбка, а вместо хвоста у нее длинное, золотое перо. Да, такая она была юркая и быстрая, лишь в последний миг, перед самой водой удалось мне ее схватить. ДажьБог как увидел, что рыба у меня в руках, прекратил играть, дунул на рыбку, и она оказалась в прозрачном шаре, наполненном водой. Поклонился я Ильму Озерному, который стоял посередине озера тяжело дышал и нам с отцом батогом грозил, и пошли мы с ДажьБогом в обратный путь. Отдали рыбу-золотое перо Богу Каме, а тот подарил мне волшебное кольцо, – Святозар замолчал, расстегнул на куртики все застежки, расстегнул застежки на кафтане, словно, ему не хватало воздуха и тяжело вздохнув, добавил, – Да, только ДажьБог оказался прав, любимая моя меня не дождалась, и колечко мне не пригодилось…

– Значит, сын, не стоила она тебя, – тихо заметил правитель.

– Нет, отец, это я был недостоин ее… Потому, что она была Богиня, а я простой смертный человек.

– Что ж, мальчик мой, – сказал правитель, когда сын и отец доехали до дворца и спешились с ко-ней, – Пойдем тогда в столовую и выпьем чашу медовухи за прекрасных восурских дев, которые любят нас такими, какие мы есть… простыми, смертными людьми.

Глава пятьдесят пятая

Наутро у Святозара болела голова, видно вчера вечером с отцом они выпили не просто по одной чаше медовухи. Наследника разбудил Борщ, принеся воды в тазу. После случая с обручом, он совсем изменился, и стал прежним работящим и славным юношей, только иногда тяжко вздыхал. Святозар поднялся с ложа, и даже не одевая онучей и сапог, подошел к тазу и опустил в него голову.

– Ах, ваша милость, видно у вас голова болит? – беспокойно спросил слуга.

– Болит Борщ, очень болит, наверно, я вчера с отцом лишнюю чашу пригубил, – ответил наследник и вновь нырнул в таз головой.

– А, что если, ваша милость, я вам отвара принесу. Сенич, уже его сварил, да правителю нашему отнес, я видел, – предложил слуга.

– И, ты, думаешь, Борщ, что отвар поможет? – морщась от боли, и пытаясь вспомнить какой-либо заговор от головной боли, спросил Святозар.

– Да-к, конечно поможет, ведь не зря Сенич его для нашего правителя, вашего отца готовит, когда тот после пира хандрит.

– Ну, ты тогда принеси и я тоже выпью. А то голова так болит, что я ни одного заговора не вспомню никак, – попросил Святозар, и вновь нырнул головой в таз.

Борщ тут же вышел из опочивальни, даже не закрыв двери, а мгновение спустя вернулся, неся большую чашу, укутанную в утиральник.

– Борщ, да, ты уже здесь? – вынув голову из таза, радостно сказал наследник.

Слуга развернул чашу, и, подавая Святозару, ответил:

– Да, я же, сегодня пришел на кухню, ваша милость. Гляжу, Сенич правителю отвар готовит, а я сразу о вас и подумал. Наверно, думаю, и вам надо прихватить. Я же видел, что вы вчера допоздна с правителем в столовой сидели, – улыбаясь, заметил Борщ.

Святозар взял чашу с отваром, сел на ложе и стал не торопясь пить потому, что отвар был очень горячий. А когда он его допил, почувствовал, как по телу разлилась живительная влага, которая выгнала боль из головы.

– Вот же Борщ, посмотри какой ты добрый, да хороший юноша, светлый мой помошник, – сказал Святозар, отдавая чашу слуге и вытирая голову поданным утиральником.

– Да, ваша милость, это все она скверная эта любовь, совсем меня измучила. Вот если бы вы, ваша милость, были бы так добры и дали мне какое-нибудь снадобье, чтобы я свою Злату тем снадобьем напоил, да она меня полюбила, – тяжело вздохнув, добавил Борщ и подал наследнику рубаху и онучи.

– Ну, ты даешь, Борщ, – оборачивая ногу онучем и натягивая сапоги, заметил Святозар, – Я тебе, что знахарь, что ли, чтобы снадобья готовить. Нет, моя магия другая, она не может принуждать любить кого-либо. Да, и знаешь ты ее хоть снадобьем напои, хоть дарами осыпь, но коли ты ей не мил, ничего не поможет.

Святозар поднялся с ложа надел рубаху. Борщ подал ему синий, долгополый с косым воротом кафтан, а когда наследник его надел, чуть не плача сказал:

– Вчера вы для друга, я видел, такое чудо прекрасное создали, неужели мне никак не можете помочь.

– Послушай, Борщ, – начал наследник и положил слуге руку на плечо, – Нельзя принудить любить, нельзя насильно стать дорогим ему человеком, поверь мне. Придет время и тебя Борщ полюбит дева, и ты поймешь тогда, что только с ней ты будешь счастлив.

– Охо-хо, – тяжко застонал Борщ, и, отер рукавом слезы текущие по его щекам, – А, покуда, что так вот и мучится.

– Ну, а покуда, – сказал Святозар, – Покуда, прикуси нижнюю губу и терпи. Она, мой отец правильно сказал, она тебя не стоит.

– Это все потому, что я сирота, безродный, – обидчиво выпучив губы заметил Борщ, – Нет у меня матери, отца, божатых, родни… Один я на белом свете. Мои же родители не здешние, приехали откуда-то, да в дороге наверно позаболели, а доехав до Славграда и поумирали. Утром нашу повозку деревенские нашли… Родители мертвые, а я ели дышу, мне годика три – четыре было, они меня взяли, принесли к знахарке, что в деревне жила раньше, а та говорит, нет, не выживет мальчонка, помрет, надо к правителю нести. Ну, и понесли к правителю… Его светлость вылечил меня и оставил во дворце, и всегда он был ко мне добр, всегда заступался, жалел и как своих детей лечил… Наверно, думал он, что может кто-то и вас вот также любит, да заступается, – Борщ немного помолчал, и добавил, – А, Злата говорит, мне, что я так голь перекатная, а она дочь самого лавочника.

Святозар сжал крепко рукой плечо слуги и сказал:

– Знаешь, я тебя понимаю… Как бы меня не любили тетя и дядя, а мне всегда так хотелось иметь отца и мать… И я очень рад, что мне в жизни так свезло, что у меня такой чудесный и добрый отец… Отец, который меня так любит, который тревожится и помогает мне… Знал бы ты Борщ, как у меня сейчас плохо на душе, а отец, отец… Уж я бы и не знаю, как бы без него был бы сейчас. И мне очень жаль, что тебе не дано такого испытать, но ты все, же не должен падать духом, ни в коем случае. Если твоя Злата так про тебя говорит, то явно не любит тебя, ну а раз не любит, ты с ней счастлив не будешь никогда. Так, что прекращай о ней думать и начинай ждать ту, единственную свою частичку, с которой сможешь прожить всю жизнь, да оглянись, может она уже где-то рядом ходит, – добавил Святозар и заулыбался.

Борщ тоже заулыбался, а когда наследник снял руку с плеча, спросил:

– Вы, ваша милость, трапезничить пойдете в столовую или вам принести сюда?

– Нет, – ответил наследник, – Я пока есть не хочу. Я пойду в гридницу, а ты, сделай вот, что Борщ. Сбегай на дворцовую площадь, там должны были мои други приехать, и проводи их в гридницу ко мне.

Святозар вместе с Борщем вышел из покоев, спустился по лестнице, и, пройдя по коридорам, вошел в гридницу, слуга же пошел звать другов. Войдя в гридницу, наследник огляделся, а потом приблизился к большому камину, в котором уже начал затухать огонь, и, взяв с пола дрова, аккуратно сложенные возле стены, подкинул в камин, да кочергой пошурудил угли и когда языки пламени стали лизать дрова услышал, как позади открылась дверь и в зал вошли негромко переговаривающиеся други. Святозар оглянулся и застыл на месте так, как впереди всех другов стоял и широко улыбался Стоян. От неожиданности наследник выронил кочергу, и прерывающимся голосом спросил:

– Стоян? А ты чего тут делаешь?

– Как чего? Ты же сказал, чтобы мы пришли сегодня, – ответил Стоян, и пошел навстречу к Святозару.

– Да, тебя это не касалось… Я тебя не звал… У тебя же это, медовые дни. Ты, какого шута явился, молодую жену бросил. Да и вообще, кто тебе сказал, что я тебя звал, какой дурень? – повысив голос спросил Святозар и гневно оглядел другов, которые двинувшись за Стояном, внезапно увидели лицо наследника и остановились.

– Отец, мой сказал, – поведал подошедший вплотную Стоян, и, подняв кочергу, подал Святозару, – Он пришел с утра и сказал, что ты всех другов собираешь. Ну, а я как ты помнишь старший из них, поэтому и явился.

Святозар услыша слова друга покраснел, так как оказывается, дурнем назвал Дубыню и вертя в руках кочергу, тихо добавил:

– Да, кто ж его просил тебе говорить. И что ж теперь обо мне жена твоя Белослава подумает… Скажет совсем наследник одурел, впервый же день оторвал… Ах, как скверно вышло, – наследник наклонился, положил кочергу на место, негромко добавив, – Иди, Стоян, иди домой, я тебя не звал… Не хочу, чтобы обо мне Белослава плохо думала.

– Знаешь, Святозар, – сказал Стоян, – Раз уж я пришел, то уходить не буду, ты мне и другам все поведай, зачем звал, а я потом и уйду к своей жене, у нас с ней жизнь впереди долгая, времени набыться вместе хватит. И жена моя о тебе, друг мой, никогда плохо думать не станет, не такой она человек, чтобы плохо думать о тебе, который мне жизнь спас.

– Так ты не уйдешь? – не унимался наследник и посмотрел на Стояна.

– Нет, – улыбнувшись, ответил тот.

– Ну, хорошо, тогда, садитесь други за стол потому, что разговор у нас с вами будет долгий, – ска-зал Святозар и сам пошел к столу.

Когда други сели кругом стола, наследник каждого из них осмотрел, а затем, тяжело вздохнув начал говорить:

– Я позвал вас други, чтобы рассказать вам следующее. Наверно вы уже наслышаны, что весной дружина правителя и пешии вои, пойдут к нашей границе, чтобы упредить нападение на Восурию нагаков. Во главе нагакского войска стоит бек Турус и мой враг колдун Нук. Вы знаете, что чаще всего на такие войны молодую дружину, такую как нашу не берут. Но в этот раз мы пойдем вместе с дружиной правителя. Потому, что никто кроме меня не сможет победить Нука. Ну, а так, как мне надо быть на войне и вам придется идти со мной. Когда мы шли в Беловодье, я предложил вам всем право выбора идти со мной или остаться дома, никого не неволил. Теперь же все по– другому, сами знаете, идет наследник на войну, и дружина его тоже обязана идти с ним. – Святозар замолчал и покрутив на пальце ярко полыхающий белым светом перстень, продолжил, – Однако, так как неизвестно удастся ли мне выжить после поединка с Нуком, я хочу быть спокоен за то, что вы будете подготовлены к ратной битве, и сможете после моей смерти продолжить бой со старшими дружинниками, одолеете нагаков и останетесь живы. Мне не выносимо думать, что по моей вине…,– наследник замолчал, опустил голову и тяжело задышал, – Невыносимо думать, что вы или кто-то из восуров может погибнуть, погибнуть… из-за злобы и жестокости этого подлого Нука, который травит на Восурию нагакского бека.

– Ты, Святозар, – сказал, повышая голос Стоян, – Должен понять, что мы все и я, и ты, и каждый во-сур идем защищать свою землю. Мы все мужчины, все впервую очередь воины и ратники, и мы обязаны сберечь наших матерей, жен и сестер. И даже если кто-то погибнет, ни твоей, ни чьей вины в этом нет, потому что ратник погиб за самое дорогое и светлое – за наш род, за наших детей. А ты, Святозар смелый и отважный юноша, друг наш, должен верить, что ты победишь Нука, останешься жить и спасешь душу своего брата, мы же будем рядом с тобой до конца. И как тогда, когда все мы вместе бились с василиском, и текла наша алая кровь, перемешивая нас словно братьев, так и там с Нуком или с нагаками мы не покинем тебя до последнего нашего вздоха.

– Спасибо, Стоян, – тихо заметил Святозар, – А теперь я хочу вас попросить, чтобы вы все это время, как можно больше тренировались, обучая и помогая друг другу в ратном деле. В каждой деревне есть Ратный двор, ходите туда каждый день и занимайтесь. Да, а вас Звенислав, Искрен и Часлав, я прошу приходить утром во дворец на Ратный двор. Храбр продолжил занятия со мной, и я хочу, чтобы вы тоже позанимались со мной и помогли мне лучше освоить меч. Я знаю, что Нук прекрасно владеет мечом, а его магия явно не слабее моей, и поэтому моя надежда, это волшебный меч ДажьБога, и чем лучше вы меня обучите, тем больше у меня будет возможности одолеть Нука и остаться самому в живых.

– Хорошо, Святозар, – ответил за всех сидящий напротив Звенислав, – Мы будем приходить каждый день и заниматься с тобой. Но я думаю, что ты к себе несправедлив. Я видел, как ты победил воина Черномора, и ты явно принижаешь свои способности.

– Нет, – покачал головой Святозар и потер указательным пальцем бровь, – Мне помогла магия в этом бою, я всего лишь два раза взмахнул мечом.

– Да, – вступил в разговор Искрен, – Но зато, какие это были взмахи. Бах и клешни нет.

– Так с Нуком не получится, он ведь не краб, – поддержал наследника Вторак.