Текст книги "Путь Святозара"

Автор книги: Елена Асеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 51 страниц)

Глава пятая

Теперь жизнь Керка потекла по другому руслу. Все было ново и необычно. Он начал учиться стрелять из лука, ездить на лошадях, биться на мечах, а отец стал обучать его магии. Керк был очень послушным и трудолюбивым юношей, поэтому наставники хвалили его. Вместе с Керком уроки получал также младший брат Тур. По началу Тур во всем превосходил Керка, но Тур был добрым мальчиком, и поэтому вместе с Керком печалился его неудачам и радовался, когда у Керка что-то получалось. У Керка и Тура возникли сразу прекрасные отношения, еще и потому, наверное, что Керк очень скучал за своими «братьями» – Семом и Лелем, и всю свою любовь теперь стал отдавать Туру. Вечерами когда, устав от дневных трудов, Керк приходил к себе в опочивальню, раздавался стук в дверь, и на пороге появлялся Тур. Сначала он лишь робко стоял в дверях, не решаясь войти, но Керк всегда так радостно встречал его, что со временем Тур стал входить без стука. Керк, поведавший и познавший народную жизнь изнутри, мог подолгу рассказывать Туру о Духах и героях, о великанах и о волшебных существах. А Тур зачарованно слушал старшего брата. Иногда при их разговорах присутствовал старичок-доброжил, он всегда внезапно возникал на краю ложа, где лежали Керк и Тур, легонько кланялся Керку и, посмеиваясь в бороду, слушал рассказы.

Керк всегда почтительно приветствовал доброжила, чем вызывал еще большее уважение у Тура. Когда это случилось в первый раз, Тур поинтересовался, кому поклонился Керк, а услышав ответ, весь загорелся от желания видеть старичка. Но, увы, способностей Керка у него не было и ему только, и оставалось, что восхищаться старшим братом. Иногда, доброжил не приходил в опочивальню Керка, тогда тот рассказывал Туру, что и ему со временем может показаться стари-чок-доброжил, надо быть только уважительным к нему. И Тур клятвенно обещал, что всегда будет уважителен ко всем Духам.

У Тура до сих пор никогда не было такого друга и брата, каким был Керк, и он искренне стал любить его. Вообще у Керка складывались хорошие отношения и с Малушей, и с отцом. Слуги также полюбили скромного, простого Керка. И жизнь бы его протекала спокойно, если бы ни мать и Эрих. Мать старалась не замечать Керка, вначале она при отце еще как-то интересовалась успехами Керка, но постепенно наблюдая какие показывает способности Керк, в магии, совершенно перестала говорить о нем. Вечерами, когда они собирались на ужин все вместе, в белой столовой. И отец хвалил Керка, она всегда старалась перевести разговор на другую тему. Это замечал, не только Керк, теперь сидевший по правую руку от отца, но и сам отец. Очень часто, он стал перебивать супругу или просто запрещал ей говорить. Керк не получал от матери ни любви, ни ласки, ни доброго слова. Однако мать так относилась не только к Керку, она также была безразлична к Туру и даже к Малуше. Мать любила и выделяла одного Эриха, который как правильно подметил доброжил, вырос властолюбивым и злобным. Его злость особенно была сильна тогда, когда рядом находился Керк. В-первое, время Керк стараясь наладить отношения с Эрихом, пытался заговорить с ним, но в ответ получал лишь полные ненависти взгляды, в лучшем случае, а в худшем оскорбления. Тогда Керк решил просто не связываться с братом и перестал его замечать.

Но чем лучше у Керка, что-то получалось, чем больше его хвалили наставники, тем более не сдержанным становился Эрих. Особенно злили Эриха, даваемые отцом магические уроки Керку, ведь не обладающий способностями Эрих, никогда не имел возможности чему– то научиться у отца.

Но Эриху, грех было жаловаться, всему другому его учили очень хорошо. Обучающейся ратному мастерству с шести лет, он был очень хорошим воином. Мастерски владел мечом, прекрасно метал копье, хорошо стрелял из лука и был отличным наездником.

В отличие от Эриха, Керку тяжело давалось овладение мечом. Однако копье и лук он освоил быстро, обладая не малой силой, закаленный морем, Керк легко научился стрелять из лука, к тому же у него оказался, как говорят, "меткий глаз" и вскоре он уже прекрасно поражал ми-шени. Так же легко и быстро он научился метать копье, попадая точно в цель.

На заднем дворе дворца, за парком и садами, было устроено место для занятий, так называемый Ратный двор. Там упражнялись на мечах, стрельбе из лука и метании копья. На лошадях ежедневно совершали двух-трех часовые поездки из крепости. И этому мастерству, Керка и Тура, учил дружинник Дубыня. Это был богатырского сложения мужчина, высокого роста, дородный и статный. С необычайно светлым и добрым лицом, со белокурыми волосами и небольшой бородой. Каждое утро, они втроем, оседлав лошадей, выезжали в поле, прихватив с собой луки, а иногда и копья, изредка к ним присоединялся Храбр и отец – правитель. Проехав мимо деревни, они пускали лошадей в галоп и останавливались где-то в лугах, там, отпустив лошадей пастись и отдохнуть, они метали копья и стреляли из луков. Керк в такие моменты ощущал себя свободным и счастливым. Иногда они задерживались надолго и возвращались только к вечеру усталые и голодные. Храбр встречал их у дверей дворца и бурчал на них, что они опять пропустили занятия, при этом особенно доставалось Дубыне. Но тот лишь весело посмеивался, над словами Храбра, брал лошадей у Керка и Тура и уводил в конюшню. Керк особенно полюбил Дубыню, так как за все время обучения ни разу не услышал от него грубого слова. Дубыня был могучим богатырем, умелым воином, и на ратном поле враги бежали не раз от него, боясь погибнуть. А теперь он стал спокойным и щедрым на похвалу наставником, и даже когда у Тура и Керка что-то не выходило, он всегда их подбадривал, считая, что только в похвале лежит ключ к умелому обучению.

Другой учитель Керка – Храбр был полной противоположностью Дубыни, резкий и грубый, скупой на похвалу. Однако не менее, чем Дубыня дородный и высокий, с темными едва тронутыми сединой волосами и бородой, с серыми глазами, обучая Керка владеть мечом, он показывал чудеса мастерства и чаще всего на уроках ругал своего ученика, но один на один с отцом-правителем хвалил его, говоря, что из Керка выйдет толк. Оттого эта похвала была еще дороже Керку.

А вечером с Керком занимался отец. Отец не просто рассказывал ему о всех его предках, но и учил его магическим заговорам. В магии Керк особенно преуспевал – сказывались полученные магические способности. На занятиях с отцом Керк научился останавливать кровь, лечить раны, заговаривать стрелы и копья. Керк понимал, каким даром, а теперь и знаниями обладает он. Иногда отец на таких занятиях просто подолгу разговаривал с Керком или отвечал на его во-просы:

– Помни, сын, что слова обладают могучей силой, иногда даже опасной. Но чем глубже ты пости-гаешь магию, чем сильнее и могущественнее становишься, тем становись более осторожным. Будь мудрецом, помни, что заговоры, присухи и обереги, которые ты постиг, попав в недостойные руки, могут стать опасными для людей.

Керк слушал и понимал, о чем говорит отец. Иногда в такие моменты он почему-то вспоминал об Эрихе.

Однажды, после очередного занятия с отцом, Керк пошел к себе в опочивальню и видел, что впереди него кто-то метнулся от двери, он прибавил шагу и на лестнице догнал Эриха.

– Ты что тут делаешь? – не удержался от вопроса Керк.

Эрих с ненавистью посмотрел на Керка и сказал:

– Что надо, то и делаю. Я может тоже уроки беру…, – потом он подумал и добавил. – Мерзкий рыбак, ты зачем сюда приехал, от тебя воняет тухлой рыбой, если не хочешь получить кинжалом в спину, убирайся, – Эрих резко повернулся и побежал вверх по лестнице к себе в опо-чивальню.

Керк был потрясен, он, конечно, видел, что брат подслушивает возле дверей во время занятий его с отцом, но, что он способен на такие слова. Его потрясла сама мысль, что Эрих может так спокойно говорить о такой подлости – об ударе в спину.

Некоторое время он стоял на лестнице, а потом, поднявшись по ней, оказался в коридоре. Уже было поздно, и Борщ его не провожал. Мрачный темный коридор после слов Эриха внушил Керку страх. Но Керк знал, что страх легко прогнать, он глубоко вздохнул и тронулся к своей двери. Проходя мимо комнаты брата, он почувствовал, как Эрих приник и, тяжело дыша, уткнулся лбом в дверь. И Керку почему-то стало жалко Эриха, он остановился около двери и шепотом стал говорить оберег на усыпление врага – этому заговору отец недавно научил Керка, после произнесенной над человеком присухи, человек засыпал: "Вылетал ворон из-за Смородины реки, Смородины реки, огненной реки, разбросал по крутым берегам злобу да злость. И вышла грозная туча, громовая стрела от огненного лука бога Перуна. И пролился дождь, и покорилась им злоба и злость. И как дождь воды пролил, так ты меня сына Ярила, внука Богомудра, Керка не тронул. И как от воды камни отпрядывают, и пузыри отскакивают, так и ты, глаза закрыв, в сон впади. И слово мое крепко!" – сказал Керк слова заветные и прислушался, а за дверью дыхание Эриха выровнялось, и чувствует Керк, что и глаза Эрих сомкнул. Вспомнил Керк слова отца, что действие заговора зависит от способности сделать живой саму мысль, и опять повторил оберег, а когда закончил, услышал, как отяжелевшее тело Эриха опустилось на пол.

– Спи спокойно, брат, – сказал довольный собой Керк и отправился к себе.

Утром Керка разбудил доброжил. Керк открыл глаза и удивился, так как на ложе сидел не только старичок – доброжил, он привел с собой еще своих собратьев: дворового и винного жихаря. Дворовой обликом походил на старичка – доброжила, такие же черты лица и так же весь был покрыт седенькой шерсткой, вот только вместо красных сапожек, у него были копытца, как у лошади, ведь живущий во дворе, он был хозяином всех домашних животных, а во дворце правителя осуществлял уход за лошадьми. Жихарь хоть и был такого же роста, что и доброжил с дворовым, но в отличие от них не имел копытц, ни волосатых ладошек, черты его лица были похожи на бараньи, и вместо седеньких волос, и борода, и волосы жихаря были белого цвета. Ведь он, оберегающий хлеб от всякой напасти и беды, чаще всего показывался людям в образе белого барана.

И с дворовым, и с винным жихарем Керк уже давно познакомился. С одним – во дворе, а с дру-гим – в овине, куда ходил с Дубыней. Но в гости к нему они еще никогда не приходили. Было ра-нее утро. Солнце только-только начало подниматься, и в комнате стоял полумрак. Но своих гостей Керк разглядел очень хорошо. Он низко склонил голову в знак приветствия и в ответ получил поклоны, а потом спросил, снедаемый любопытством:

– Добрые мои Духи, берегущие дом, скот и хлеб, что так рано привело Вас ко мне, иль беда, иль радость?

– Здравствуй, хозяин, – с некоторых пор доброжил стал так называть Керка. – Прости, что потре-вожили твой сон, но мы не могли не прийти к тебе в такой день.

– В такой день, а что сегодня за день? – удивленно переспросил Керк.

– Ну, как же, ведь вчера ты впервые воспользовался присухой. И победил своего злобного брата, – с нескрываемым восторгом сказал доброжил, а дворовой и жихарь в согласии закивали го-ловой.

– Как вы об этом узнали?

– Очень просто, – добавил доброжил. – Ведь я бываю везде во дворце, вчера я видел, как Эрих опять, заметь, опять подглядывал за дверью, и так как я не люблю не порядок, я задержался по-глядеть, что же будет. Потом вышел ты, а этот злыдень припустился бежать по коридору. Я видел, как на лестнице вы встретились, и поспешил к тебе. Но больше всего мне понравилось, как ты его усыпил. Ха-ха, свалился и всю ночь проспал на полу. Вот же правительница расстро-ится.

– Ах, ты, а я и не подумал, что он всю ночь будет спать на полу, – искренне огорчившись, изрек Керк.

– Ага! – вмешался в разговор дворовой. – И еще весь день до ночи спать будет!

– Еще весь день до ночи, как же я об этом не подумал. Отец огорчится, что я так использовал свой дар в ущерб Эриху, – расстроенно закачав головой, заметил Керк.

– Не-а, не огорчится, – пояснил доброжил.

– Не огорчится? Почему, почтенный доброжил? – переспросил Керк, и правой ладонью оправил волосы.

– Не огорчится, потому что он уже обо всем знает, – радостно сказал старичок и погладил свою бородку.

– Откуда? – тревожно спросил Керк и поглядел сначало на доброжила, а затем перевел взгляд на дворового.

– От меня, я все ему рассказал, – довольный собой пояснил доброжил и с удовольствием потер волосатые ладошки.

– Ты, ты ему рассказал? Когда? Зачем? – расстроено заметил Керк, и его губы дрогнули.

– Как зачем? Ведь этот предатель замышляет тебя убить, – повышая голос, ответил доброжил.

– Да нет, я уверен, это он просто так сказал по злобе, – махнув рукой в сторону двери, объяснил Керк.

– Нет…, не по злобе…, я уже не раз замечал, какие он метает в тебя ненавистные взгляды. И все время носит кинжал за поясом, а раньше не носил. А еще все время шепчется с матерью и со своим слугой, скверный такой, скверный слуга, я однажды подслушал их разговор. Он все говорил, что ненавидит тебя, что ты недостоин престола…, что ты никто…, и оскорблял, оскорблял тебя. А мать твоя тоже хороша. Успокаивает его, говорит ему, чтобы он не злился, чтобы не волновался. Нет, они точно что-то задумали против тебя, – расстроено сказал доброжил, и утер свои глазки, а дворовой тяжело вздохнул, и похлопал собрата по спине.

– Задумали? – переспросил Керк и удивленно посмотрел на духов.

– Да, задумали, я так твоему отцу об этом и сказал, – добавил доброжил.

– Сказал, а он что? – заинтересовался Керк.

– Он молчал, молчал, но слушал. Сказал, что Эрих глупый мальчишка и ему полезно поспать, – не довольно покрутив головой, заметил старичок, а потом поднялся и прошелся по ложу.

– А про мать, что он сказал, про мать? – взволновано переспросил Керк, когда к нему подошел доброжил.

– А про мать, он ничего не сказал, но видно было, что думы тяжелые на него налегли, – певуче закончил доброжил и почесал затылок.

Керк примолк, обдумывая сказанное доброжилом, замолчал и старичок – доброжил, а вместе с ним и дворовой с жихарем. А потом Керк лукаво глянул на доброжила и спросил:

– Погоди доброжил, но ты ведь не разговариваешь с отцом– правителем, ты же обижен.

– Конечно, обижен и никогда бы не заговорил, – добавил старичок, и, подойдя вплотную к Керку, погладил его своей волосатой ладошкой по лицу, – Но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я ведь, хозяин, долго живу на свете, видел всех твоих предков: и твоего прадеда, и твоего деда, и отца, вижу я каков ты и каков твой брат. Я не хочу, чтобы такой бесчестный, властолюбивый и злобный мальчишка правил этой страной. Нет, только ты достоин, занять престол Восуров, ты – первенец Богомудра… В этом нет никаких сомнений.

– Спасибо, доброжил, за добрые слова, – благодарно ответил Керк и провел рукой по голове ста-ричка, – Но может, не стоило говорить отцу о том, что случилось вчера между мной и Эрихом, я не хочу, чтобы Эрих думал, что я не могу постоять за себя.

– Тут дело не в том, что будет думать Эрих, важно чтобы ты был жив, – заметил басом, до этого молчавший, овинный жихарь и словно баран потряс головой, а затем добавил. – Так отец прави-тель будет знать всю правду, а так лишь то, что скажет ему правительница. А она скажет, что ты свой дар используешь во вред Эриху.

– Да, я теперь понимаю, что не должен был так поступать, надо было пройти мимо, – сказал Керк.

– Нет, ты поступил правильно, – теперь в разговор вмешался и дворовой, который до этого внимательно слушал разговор, и при этом также внимательно осматривал свое правое копытце. – Ты ведь видел, о чем думал Эрих, что у него было в голове.

– Думал…, – протянул Керк. – Он думал о чем-то нехорошем.

– Тогда ты поступил правильно, – вместе сказали доброжил и дворовой.

Но разговор столь интересный внезапно был прерван стуком в дверь – это пришел Борщ, под-нимать Керка. Доброжил, дворовой и жихарь низко поклонились и моментально исчезли.

Глава шестая

Керку, несмотря на все доводы Духов, было боязно и стыдно смотреть на правителя. И когда к ним, выезжающим со двора на лошадях, присоединился отец и Храбр, Керк совсем пал духом. Всю дорогу от дворца Керк ехал с опущенной головой, позади всех, постоянно отставая. Миновав деревню, Дубыня, Тур и Храбр пустили коней галопом, отец же, до этого ехавший впереди, придержал коня и, дождавшись Керка, поравнялся с ним. У Керка было припротивно на душе, но, ехавший рядом молчащий, отец, был еще большим укором для его совести, и тогда Керк решился:

– Отец, – робко начал он.

– Что, Керк? – как ни в чем не бывало, спросил правитель.

– Отец, прости меня, я знаю про твой разговор с доброжилом. И думаю, да нет, я уверен, ты мною недоволен. Может я смогу объяснить тебе свой поступок, и ты тогда поймешь меня.

Отец молчал, а потом глянул в лицо Керка и улыбнулся. И приободренный этой улыбкой, Керк рассказал о вчерашнем происшествии, ничего не утаивая и не скрывая, и о грубых словах Эриха, и о собственном страхе, и даже о, возникшей в душе, жалости. Когда Керк закончил, он почувствовал, как будто большой камень свалился с его плеч, и даже стало легче дышать. Он теперь смог смело посмотреть в глаза отцу.

– Что же, Керк, скажем так, ты поступил правильно, ну может ты выбрал не тот оберег, который следовало в данном случае выбрать. Но я рад, что в твоем сердце не возникло ответной злобы на грубые слова Эриха, – отец немного помолчал, а потом добавил. – И особенно я рад, что ты смог правильно и верно сказать слова оберега, и они сработали. На тебя я, Керк, не сержусь, и ты зря думал, что я буду тобой недоволен. Ты, как будущий правитель, просто обязан уметь себя защитить и не только мечом, но и оберегом. В данном случае меня больше тревожит злоба твоего брата – Эриха. Именно она расстраивает, именно его поступок меня пугает.

– Значит, ты на меня не сердишься, – обрадовался Керк.

– Нисколечко, сын, – ответил правитель. – А теперь, я думаю, раз мы с тобой разобрались в этом вопросе, пустим лошадей галопом и нагоним наших. Давай кто быстрее, – и, хлопнув лошадь по крупу, он помчался вперед.

Керк понудил лошадь, и та двинулась следом за отцом. Но отец был хорошим наездником в отличие от Керка и намного обогнал сына, а когда Керк, наконец-то, нагнал отца, тот уже спешился. Керк спрыгнул с лошади и упал на пахучую траву, уставший, но успокоенный и до-вольный собой.

Шел первый месяц лета, прозванный в народе – червень. Травы поднялись высоко и налились зеленью и злаком. Поднявшись на локтях, Керк увидел, бегущего к нему, Тура. Добежав до Керка, Тур тоже упал на траву и засмеялся:

– Как хорошо, Керк. Знаешь, я обогнал и Дубыню, и Храбра. Я буду самым лучшим наездником, правда? – ожидая поддержки, спросил Тур.

– Без сомнения, Тур, ты будешь лучшим наездником и лучшим воином, – обняв брата за плечи, поддержал его Керк.

– Да, я буду лучшим воином, и когда ты займешь престол, стану возглавлять дружину. Ты же на-значишь меня воеводой?

Керк засмеялся, потрепал Тура по волосам и ответил:

– Знаешь, если я буду правителем, то ты обязательно станешь воеводой, обещаю. Но понима-ешь, в народе говорят: "Не дели шкуру, не убитого медведя", а это значит, что пока отец не выбрал престолонаследника, все мои и твои слова пусты.

– Не выбрал, ты, что думаешь, отец сделает наследником Эриха? – возмутился Тур.

– Я об этом не думаю, знаешь, и тебе не советую.

Тур, было хотел что-то возразить, но братьев позвал Храбр.

– Керк, Тур идите сюда, пора заниматься, – пробасил он.

Керк и Тур вскочили и наперегонки побежали к Храбру, который поджидал их с луками.

Оказалось, что незадавшийся с утра, день был очень даже хорошим. Керка особенно сильно хвалили и Дубыня, и Тур, и отец, и даже, скупой на похвалы, Храбр. А когда Керку удалось сбить все мишени и ни разу не промахнуться, он понял, что сегодня был прямо-таки удачный день.

Но Керк не знал главного, что сегодня произойдет. Вечером, за ужином в столовой, где появил-ся, наконец-то, проспавшийся Эрих, отец был как никогда молчалив, и поэтому все ели в тишине. Белая столовая была небольшой комнатой, по середине ее стоял широкий прямоугольный стол, стены столовой были затейливо украшены, как и в гриднице, искусной мозаикой, на которой были изображены святые деревья Восурии: дуб, береза, ель, вяз и вишня. Напротив двери через широкое окно вливался дневной свет, но так как уже вечерело, слуги зажгли в канделябрах, стоящих по углам комнаты, свечи. Ужин уже подходил к концу, когда отец очнулся от своих мыслей. Он призвал всех к вниманию и сказал:

– Я хочу вам всем кое-что сообщить. Вы знаете, что следующей весной Керку и Эриху исполнится по шестнадцать лет, а, значит, в третий весенний месяц – травень, я смогу назначить наследника престола. По закону, оставленному Богомудром, наследником престола должен стать первенец, обладающий магическими способностями и душевной чистотой. Все это время, как к нам вернулся Керк, я очень внимательно наблюдал за его обучением и сам, как обладающий

магическими способностями, учил его. И, – он немного помолчал, и добавил, – Нет никаких со-мнений, что Керк – первенец, обладающий и магическими способностями, и душевной чистотой. Поэтому я выбираю его в наследники престола Восурского. В третий весенний месяц – травень будет совершен обряд на Синь – камне, и Керк станет наследником престола. Но так как лишь мужчина или младенец может стать престолонаследником, то Керку придется пройти посвящение и добыть себе в Сумрачном лесу древко для лука. Теперь по поводу Эриха. Так как наследник престола выбран, ты, Эрих, переселишься из своей опочивальни на этаж к Туру. И я думаю, что ты тоже готов стать мужчиной, поэтому во втором осеннем месяце – листопаде ты так же, как и Керк, отправишься в Сумрачный лес за древком. И если у тебя, Эрих, все получится, я назначу тебя воеводой в город Вегры, который находится на западе нашей страны, тамошний воевода Доброгнев уже давно просится оставить службу.

Закончив свою речь, отец поднялся, внимательно осмотрел каждого из членов своей семьи и вышел из-за стола. Он подошел к Эриху, который низко склонил свою голову так, чтобы не было видно лица, потрепал его по волосам и пошел из столовой, кинув Керку на ходу:

– Керк, поторопись, я жду тебя в светлой комнате.

Услышав зов отца Керк, до сих пор не пришедший в себя от случившегося, встал из-за стола и двинулся, было, следом. Эрих лишь на мгновение поднял голову, и тогда Керк увидел его лицо. Оно было все мокрое от слез с каким-то диким выражением злобы и ненависти. Керку стало не по себе, а потом вдруг нахлынула такая жалость к брату. И проходя мимо него, он заметил, как Эрих уронил голову на стол и зарыдал. Теперь это было не просто видно, но и слышно. Ошара-шенный Керк остановился, ему показалось, что во всем, что сейчас происходит с братом, виноват только он. Ему вдруг так захотелось подойти к Эриху, обнять его по-братски и успокоить. Но, уже было, дернувшийся к брату Керк был остановлен поступком матери.

– Эрих, сынок, любимый мой, не плачь, – она спешила к своему сыну, при этом несколько грубовато оттолкнув Керка. – Не плачь, мальчик мой. Твоя мать рядом с тобой, – Дола обняла Эриха за плечи и стала целовать в волосы.

Малуша и Тур, все еще находившиеся в столовой, начали тихонько подниматься со своих мест. Тур, сухо глянув на мать и Эриха, двинулся к выходу, а Малуша подбежала к матери и обняла ее сзади, но в той, же грубой форме Дола оттолкнула и маленькую Малушу. Когда мать толкнула Керка, то он даже не покачнулся, но маленькая Малуша от толчка упала на пол, и по ее бледному прелестному личику потекли слезы. Керк кинулся к сестре, поднял ее на руки и утер ее слезки.

– Как вы так можете, правительница? – не выдержав, спросил Керк. – Вы же ее мать. Нельзя любить одного ребенка и ненавидеть других.

– Ах, ты, мальчишка, – прошептала в ответ мать. – Ты еще смеешь меня поучать. Да если бы не я… Ты бы давно уже…, тебя бы уже давно не было в живых.

Кровь прилила к лицу Керка от этих слов, и не просто не любовь, а какая-то угроза прозвучала в них.

– Мать ли Вы мне?! – сказал ей Керк, унося на руках Малушу, и выйдя из столовой. Следом за ним вышел Тур.

Малуша прижалась к Керку, обхватив его шею руками, она еще тихонько всхлипывала и что-то говорила на своем детском непонятном языке. В коридоре Керк передал Малушу няне Бажене, старой, полноватой женщине, с волнистыми седыми волосами и добрыми зелено-серыми глаза-ми, та, ласково поглаживая, понесла Малушу в ее комнаты вверх по лестнице, но потом вдруг остановилась, повернулась, и Малуша прокричала Керку:

– Блатик, ты самый лучший. Покойной ночи тебе.

– И тебе, малышка Малуша, спокойной ночи, пусть тебе приснится сегодня сказка. Пока.

Керк и Тур подошли к лестнице. Тур на прощание прижался к Керку и сказал:

– Как подумаю, что этот прескверный Эрих будет спать теперь со мной в одном коридоре, идти теперь туда не хочется…

Но Керк не дал договорить Туру и заметил:

– Не говори так, Тур, Эрих – он несчастный.

– Ха, – засмеялся Тур. – Чем же он несчастен. Ты видел, как мать его любит. То же, мне, нашел несчастного.

– Конечно, он несчастный. А знаешь, чем он несчастен? Тем, что он любить не умеет, он любит только себя, не замечая кругом никого: ни отца, ни брата, ни сестру, ни даже мать. А когда чело-век не умеет любить, он злится и все воспринимает в дурном свете. Все видит черным, ни за кого не может порадоваться, никому не может прийти на помощь. Ты на него не злись, ладно.

– Да, я не злюсь на него, – сказал Тур, глядя Керку в глаза, – Просто мне тоже хочется, чтобы мать меня также сильно любила, – он помолчал и тяжело вздохнув, добавил. – Я только не пойму, за что она тебя не любит, ты такой хороший, и ты тоже ее сын, – затем он гневно сдвинул брови и стал еще сильнее похож на отца-правителя.

– Наверно она тоже не умеет любить, я так думаю… Ну, да, ладно, мне пора, отец ждет, – заторо-пился Керк и пошел по коридору в светлую комнату.

– Керк, Керк, – окликнул его Тур, Керк оглянулся. – Знаешь, а я очень рад, что ты будешь наследником, правда, я никогда не сомневался в этом.

– Спасибо, Тур, – помахав рукой, откликнулся Керк, и, открыв дверь, попал в коридор, который вел к светлой комнате.

Светлой – эта комната называлась, потому что на протяжении всех поколений юные правители получали в ней свои магические знания. Посередине комнаты стоял большой прямоугольный стол так, что за него с разных сторон садились учитель и ученик, на столе лежала большая, обернутая бурой, потертой от времени кожей, книга. Сама комната была небольшой, напротив двери окно, а по четырем углам поставлены канделябры с восковыми свечами, которые зажигал отец, когда темнело.

Отец сидел за столом и что-то читал в книге. Первое, чему научил отец Керка, это читать в кни-ге. В книге находились не только заветы Богомудра, но и обереги, заговоры, присухи. Простой человек не мог ни открыть, ни прочесть эту книгу. Для того, чтобы ее открыть, надо знать заветные слова, и только тогда книга открывалась, но чтобы прочитать ее нужно иметь магический знак первенца на руке. Вся книга исперещена непонятными знаками, а в левом углу на каждой странице находится печать, такая же, как и у всех первенцев на руке. Приложишь печать к книге, и ярким светом заполыхает и сама рука и книга, а как спадет сияние, все знаки превратятся в читаемые слова. А так как читать Керка учил с девяти лет дядя Веселин, который знал грамоту и даже говорил на чуждых языках, и полагал, что это когда– нибудь обязательно пригодится и самому Керку, то благодаря этим навыкам Керк быстро овладевал знаниями, заключенными в книге. На первом листе книги был изображен Бог Сварог в полном своем великолепии. Высокий старец с белой длинной бородой, в роскошных одеяниях и с нимбом на голове, от которого во все стороны расходились лучи сияния. Старец держал в руках длинный посох. А вокруг старца золотым светом горели слова: "Род Богомудра, храни верность Богу Сва-рогу"

Когда Керк зашел в комнату, отец оторвался от книги, закрыв ее, и приветливо глянул на Керка:

– Керк, твой путь был очень долгим.

– Да, отец, прости, я заговорился с Туром.

– Я гляжу, у тебя очень хорошие отношения с братом. Ты быстро с ним сошелся, – улыбнувшись сказал правитель.

– Тур очень хороший мальчуган, и он стал за эти месяцы мне очень близок.

– Это хорошо. Хорошо, что у тебя здесь появился верный друг и брат, – негромко заметил прави-тель.

– Да, брат…, – протянул Керк, и сердце его больно сжалось, вспомнив своих братьев, Сема и Леля, с которыми он вырос и за которыми все это время очень сильно тосковал.

– О чем ты думаешь, Керк? – спросил отец, увидев, как дрогнуло лицо сына.

Керк, уже подошедший к столу и сев на сиденье, глубоко вздохнул, и ответил:

– Я подумал о своих названных братьях – о Семе и Леле. Мы с детства были очень близки, ни-когда не разлучались. И мне не хватает их.

Отец встряхнул голову и поморщив лоб, заметил:

– Да, я и не подумал, что ты за ними скучаешь. Прости, сын, что был к тебе так не внимателен, – расстроено добавил правитель, – А почему ты сказал мне об этом только сейчас?

– Думал, что ты будешь не рад о них услышать, – пожав плечами, объяснил Керк, – Ведь они, по сути, мне не родные.

– Ну, может они тебе и не родные, но ты сам только, что сказал, что они твои названные братья, – правитель, посмотрел на сына, подумал, а немного погодя предложил, – Знаешь, а давай я от-правлю их учиться ратному делу в город Святоград к воеводе Горазду. И тогда на твоем наречении в наследники, они смогут присоединиться к тебе, как твои дружинники. Что ты ду-маешь об этом?

– Да, это было бы хорошо, – процедил сквозь зубы Керк, думая сейчас о чем-то другом, уставив-шись на бурую кожу книги.

– Ты, что чем-то недоволен или чему – то не рад. Что с тобой, Керк? – удивился отец, не увидев радости в ответе сына.

– Правитель…, отец, – поправился Керк. – Может ты поторопился в своем выборе. Может, не стоило выбирать меня в наследники, может быть Эрих достоин престола больше меня. Знаешь, когда ты ушел, он плакал. И я подумал, что если бы ты с ним позанимался, как со мной, гляди, и он научился магии, – Керк замолк, переводя дыхание.

– Ты подумал обо мне не очень хорошо, сын, – сказал, весь вспыхнувший, отец, чем привел в трепет Керка.

– Я, я не хотел ничего такого, – залепетал Керк. – Я просто…, я думаю, я – рыбак… Я видел, как бьется на мечах Эрих, как ездит на лошадях, он так благороден, а я…

– А ты, ты – мой первый сын… Ты наследник Богомудра. И у тебя есть магические способности, которых нет у твоего брата. Когда Эрих подрос, и ему исполнилось шесть лет, я пытался научить его магии, но, несмотря на то, что у него стоит печать на руке, книга ему не открылась. Я пробовал много раз, но ничего, никакого толку…. А насчет его благородства… У правителя должна быть душевная чистота, любовь к своей Родине и своему народу и справедливость, но ни в коем случае ни злоба и ненависть. Нет, ты можешь не сомневаться в моем выборе… А биться на мечах, – добавил отец после некоторой паузы. – Ты со временем научишься лучше, чем Эрих. Вон как ты стреляешь из лука и метаешь копье, даже Храбр поражается твоему умению, – и правитель замолчал.