Текст книги "Женского рода"

Автор книги: Екатерина Минорская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Стелла, я поброжу, посмотрю; да к тому же его лет не танцевала…

Стелла явно была не против и, заказав подошедшему официанту кофе, ушла в административную часть. Ада, оживившись, потянула Алису за руку к бару.

– Ты что будешь? Пиво?

Алиса не любила пиво, но раз Ада, чувствуя себя по сравнению с Алисой завсегдатаем «Перчатки», собиралась по-хозяйски угостить новую знакомую, она не решилась сообщить, что любит мартини. Ада протиснулась между двух мальчишеского вида юных существ, потягивающих пиво и вроде бы безразлично поглядывающих по сторонам; та, что смотрела из-под козырька бейсболки, недовольно подвинула локоть, пропуская Аду, и вместе с локтем в сторону переместилась оскалившаяся тату-змея, испускающая яд где-то в районе шеи своей хозяйки; другая девушка в такой же спортивной майке была поприземистей и то и дело косилась на собственные накачанные плечи, со звоном прикасаясь бокалом к серьгам на бровях.

Алиса с интересом смотрела на девушек от колонны возле танцпола, когда вдруг почувствовала на себе взгляд не претендента, но конкурента, будто случайно проскользнувший сюда из другого, внешнего мира: мимо Алисы проходила хрупкая стройная девушка в коротком черном платье и с волосами, собранными на затылке в красивую прическу. Сзади, бережно ограждая свою подругу от случайных толчков, ступала очень крупная женщина лет сорока. Большими мускулистыми руками женщина придерживала на дистанции от девушки в черном всех проходящих поблизости, и от каждого движения ее грубая кожаная жилетка поскрипывала, что было слышно близко стоящей Алисе даже сквозь музыку. У этой крупной, по-мужски одетой женщины с зачесанными назад черно-белыми волосами было, как показалось Алисе, красивое женское лицо с большими выразительными глазами – куда более интересное, чем у ее стройной подруги. Девушка с прической, будто прочитав Алисину мысль, повернула свою лебединую шею к спутнице и жеманно попросила воды, та поспешила выполнить просьбу, и девушка, бросив на Алису высокомерный взгляд, присела за маленький столик у танцпола.

Ада от воевала два сиденья у стойки и подозвал Алису.

– Танцевать еще рано, – рассудила Ада, – сейчас бои начнутся, а там, потом, и музыка будет нормальная, и народ соберется.

Алиса послушно села на высокий стул и принялась вслед за Адой пить пиво через соломинку. Вскоре рядом появилась красная голова Феклы. Ада демонстративно отвернулась и шепотом сообщила Алисе, что это ее враг, потом повернулась и с дурацкой улыбочкой кивнула «врагу» в знак приветствия.

– Здорово, коль не шутишь, – Фекла брезгливо отодвинулась от Ады и скептически посмотрела на Алису, сидящую на стуле как по струнке и теребящую пальцами кончик косы.

– А это что за антиквариат? – спросила Фекла то ли у Ады, то ли у официанта.

– Дура ты, Фекла! – парировала Ада, за что чуть не слетела со стула: Фекла схватила ее за ногу и резко дернула вниз. Из-за столика быстро встала женщина-буч с красивым лицом и поймала руку раскрасневшейся Феклы уже у самого лица Ады. От входа к ним направился охранник, и Фекла, не раз покидавшая клуб по принуждению, с неохотой отошла в сторону.

Совладав с испугом, Ада успокоила Алису:

– Не обращай внимания, тут таких дур навалом —Она закурила. – Представляешь, мы с ней одну девушку любим!.. Ее Кот зовут.

– Как?

– Кот, прозвище такое. Мы с Кот один раз переспали, но после моего признания в любви она спать отказывается, а ложится с этой красноголовой. А любит Кот совсем другую особу – Кирш, это тоже прозвище.

Алиса подавилась пивом и посмотрела на Аду слезящимися глазами:

– Кирш – тоже твой враг?

– Да нет, Кирш – не враг, она нормальная, и с Кот у нее ничего нет.

Алиса, чувствуя, как в одну секунду опьянела от пива, улыбнулась.

– Это хорошо, что не враг, а то я с ней знакома!

Ада заинтересованно посмотрела на Алису, закрыла рот ладонью, потом ею же ударила себя по коленке и рассмеялась.

– Ты знакома с Кирш?! Вот номер! Она тебе нравится?

– Да. – Алиса призналась искренне, пожалуй, прежде всего – самой себе.

– А ты ей?

Алиса призналась, что видела Кирш лишь однажды и вряд ли произвела на нее впечатление.

– Произвела, произвела! – воскликнула Ада, – Я знаю Кирш, ей такие как раз и нравятся, а ты вообще красавица! – Вдруг Ада осеклась. – А ты знаешь, какие у нее неприятности? Говорят, она и в городе не появляется…

Ада поведала Алисе то, что знали все постоянные обитатели «Перчатки»: что на днях убили Киршину подругу и что милиция подозревает Кирш, отчего та теперь в бегах.

– Но этого же не может быть, чтобы она убила! – Алиса протрезвела так же неожиданно, как и опьянела.

– Ну да, Кот тоже так говорит, вчера зуб выбила одной стервозине за то, что та ляпнула, что Кирш – убийца!.. А вот, кстати, и Кот…

Ада быстро затушила сигарету и спешно достала из сумки жвачку. Алиса посмотрела в сторону входа и увидела красную голову Феклы возле длинного темного существа в широких военных штанах с множеством карманов и свитере, завязанном вокруг шеи поверх черной майки. Алиса присмотрелась: издалека в манерах этой девушки ей почудилось что-то знакомое…

Наконец, Кот оказалась рядом с ними и, сделав заказ с помощью двух пальцев, поцеловала руку Аде. Как отметила Алиса, Кирш делала это совсем по-другому: вчера, уходя, она, целуя руку, задержала ее на секунду в своей руке и заглянула Алисе в глаза… Кот прикоснулась к Адиной руке формально и глядя мимо нее. Фекла стояла рядом, недовольно косилась на Кот и вовсе не собиралась отходить.

– Не толкайся тут, Феклушка, дуй давай на ринг! Я с дамами побеседую…

Кот похлопала Феклу по спине, подталкивая к танцполу, та фыркнула и, со скрипом развернувшись на своих мощных ботинках, отправилась танцевать.

Как успела заметить Алиса, танцевали, то есть в меру интенсивно и пластично двигались в такт музыке, совсем не многие, большинство просто мялись на месте, обнимая друг друга, поглаживая спины и бедра, целуясь и томно оседая на пол; некоторые просто топтались в одиночестве, жадно выискивая взглядом хоть кого-то знакомого или согласного на общение. Фекла пополнила ряды последних, но оказалась более активной в попытках кого-нибудь зацепить, толкнуть или хлопнуть по попе. Алиса с интересом наблюдала за танцполом, когда вдруг услышала Адины слова:

– Знакомься, Кот, это Алиса, она из Питера, она – знакомая Кирш.

Кот уже давно разглядывала Алису, а после такого представления просто вцепилась в нее взглядом.

– И насколько близкая знакомая? Зная Кирш, не могу представить, чтобы она с такой дамой, – Кот картинно поклонилась, – ограничивалась беседами о погоде!

Алиса встала со стула и ответила на поклон легким реверансом:

– Мы беседовали о художниках!

Ада рассмеялась и, вцепившись в рукав Кот, попросила шоколадку. Но Кот, уже не слушая Аду, разговаривала с девушкой в кепке.

– Кто сегодня дерется, не знаешь? – спросила та, Кот пожала плечами:

– Настена говорит, Пантера, а с ней какая-то Пуля…

– А Кирш долго еще не будет?

Кот мотнула головой и, взяв у бармена водку, отошла к столику, откуда ей уже давно приветственно махали руками.

–Так всегда… – вздохнула Ада. – И Кирш такая же: они всегда хотят быть выше чувств, боятся уронить свое лицо. – Она соскользнула со стула и, оставив вместо себя сумку, наказала Алисе не вставать – иначе, мол, бои придется смотреть стоя.

Алиса наблюдала за жизнью клуба, вцепившись в сумку, и, как ей показалось, никто здесь особенно боев не ждал. Краем уха она слышала, что в прошлый раз был «клевый стриптиз», что бои будет вести какая-то «трапсуха». Под конец Алиса вспомнила про Стеллу, точнее, увидела, как та идет к выходу навстречу какой-то коротко стриженной пожилой даме, рядом с которой в зал вошли высокий молодой мужчина и Настена, вынувшая наконец руки из карманов. Догадавшись, что вошедшая со свитой дама и есть Галина Долинская, Алиса подумала, что Андрей сильно удивился бы, узнав, что Долинская посещает такие заведения. Но тут же ей представилось вполне реальным, что какой-нибудь известный политик может вечером, скинув деловой костюм, переодеваться в женщину, а престарелый монах – грезить по ночам юными семинаристами. Словом, личная жизнь людей может скрывать самые пикантные вещи, и в этом нет ничего удивительного. Тут же Алисе стало ясно, что и Андрея вряд ли поразит, что какая-то богатая тетка ходит в лесбийский клуб на женские бои, и, подумав так, она перестала смотреть в сторону vір-столика.

Женский туалет в «Перчатке» нельзя было назвать «дамской комнатой», потому что собственно «дам» здесь не было. Сначала Алисе даже показалось, что она зашла в мужской туалет, но, вспомнив, что в клуб не пускают никаких мужчин, кроме охранников, поняла, что перед ней женщины – одна из них стояла, опершись жилистой рукой на степу, и грубым, отнюдь не девичьим голосом в самых резких выражениях что-то рассказывала лысой девушке в мужских ботинках. И Алисе стало стыдно подойти к зеркалу – словно она и вправду стояла перед мужчинами, и пудрить при них нос было бы верхом неприличия. И если в обычных женских туалетах царило полнейшее безразличие к остальным особам, забежавшим «поправить внешний вид», то тут Алисе пришлось мыть руки под двумя испепеляющими взглядами.

– Принцесса, ты тут одна? – спросила та, что опиралась на стену.

Алиса не сразу поняла, что вопрос адресован ей, и растерянно посмотрела в сторону спросившей.

– Пойдем потанцуем? – Грубая затянулась сигаретой и отдала ее лысой, та схватила подругу за локоть:

– Остынь, чума! Твоя верно говорит: тебе лишь бы перетрахать все, что движется!

Обе засмеялись, а Алиса, вспыхнув, поспешила выйти.

В зале за это время произошла перемена; танцпол был покрыт специальным настилом и огорожен – теперь это был ринг, вокруг собирались зрители, и Ада облегченно вздохнула, когда Алиса наконец снова заняла свой стул у барной стойки, с трудом обороняемый от других желающих.

За гулом и музыкой Алиса еле расслышала свой телефон. Звонила Стелла:

–Алис, я тебя из виду потеряла. У тебя все в порядке?

Алиса кивнула телефонной трубке и поблагодарила Стеллу за заботу. Увидеть столик Стеллы и Долинской было теперь невозможно: между той стороной зала и баром как раз и возвышался ринг с окружившей его толпой.

– А тут проблемы, – продолжала Стелла. – Пуля-то будет выступать, а ее соперница Пантера не приехала! Настена бегает, с ума сходит… Ну ладно, захочешь – подходи,

Настена, разумеется, не «бегала», а передвигалась все так же вразвалочку, и одна рука у нее по-прежнему была в кармане темных брюк, а вот вторая зловеще поигрывала ножиком, перебрасывая его между пальцами с ловкостью мошенника, и глаза не посмеивались, как обычно, а хмурились из-под насупленных бровей. Настена не боялась проблем – она их презирала и самой презренной из них считала неясность; ей было все равно, кто и с кем приходит в ее клуб, кто и с кем выходит драться на ринге, но действо должно было иметь место всегда. И дело было не только в деньгах, которые приносили бои: деньги ради еще больших денег она презирала так же, как и проблемы. Но она привыкла чувствовать себя хозяйкой положения. Когда-то в юности ей негде было встречаться с подружкой, негде было спрятаться от любопытных взглядов и не хватало «старшего товарища», способного понять и дать кров прикосновениям и взглядам, скрытым от родных, от коллег и от уличных прохожих как позорная болезнь; теперь Настене нравилось быть этаким опытным покровителем женской любви. Она ценила сильных женщин, но не любила игры в мужчин, и девочки, называющие себя на «он», вызывали у нее лишь улыбку сочувствия. Настене нравились красивые женственные женщины, и ей часто случалось обмениваться понимающими взглядами с Кирш, тоже предпочитающей таких спутниц. Ей были понятны прямые отношения, прямые удары, взгляды в упор, поэтому в компании своей ровесницы Долинской и ее лицемерной свиты Настена старалась не задерживаться дольше нескольких вежливых реплик. Но на этот раз возникла заминка, и то и дело приходилось отвечать на удивленные взгляды vip-компании.

– Надо бы, конечно, иметь на такой случай замену, адекватную Кирш и Пантере, – менторским тоном выговаривала ей Долинская, закуривая сигару.

– Всенепременно, – ответила Настнна топом человека, разговаривающего со стеной.

Каждые пять минут ей докладывали, что Пуля давно готова, а Пантера никак не даст о себе знать. Поставить Пулю в пару абы с кем из зала было нельзя, на Кирш рассчитывать не приходилось, а трое других постоянных участниц боев были сейчас на сборах. Настена обходила столик Долинской стороной и посвистывала себе под нос. Вошедшая в зал с дорого одетой подругой Ли Лит, увидев Галину и быстро оценив ситуацию, дружелюбно улыбнулась Настене:

– К счастью, она нас не спонсирует, пускай себе нервничает. Больше нервов – больше адреналина!

Настена безразлично пожала плечами. Она знала, что, наживи она врага в лице Долинской или ей подобной особе, посетителей в «Перчатке» не убавится; две трети лесбийского сообщества Москвы и Подмосковья, в силу возраста, воспитания или достатка не озадаченные заботой о респектабельности, все равно придут сюда.

Свист в зале усиливался – бои задерживались; наконец в коридорчике, ведущем к рингу, появилась крепкая скуластая девушка в красных спортивных трусах и с надписью на майке: «Пуля». Когда она пронырнула под канат и девушка-диджей выкрикнула ее имя вместе с регалиями, по ту сторону ринга словно из-под земли возникла девушка-секундант с капой и шлемом.

Алиса видела кикбоксинг только в кино и знала, что здесь, в отличие от бокса, борющиеся вовсю орудуют ногами и, бывает, дерутся насмерть. Глядя на Пулю, с каменным лицом пружинящую то на левой, то на правой ноге в своем красном углу ринга, Алиса почувствовала, как по спине бегут мурашки: во всех движениях Пули ей виделся почти магический смысл. Вот она вставляет в рот какую-то штуку – для защиты зубов, а возможно, для устрашения противницы. Вот проверяет, хорошо ли затянуты на ногах странные, не закрывающие ноги бутсы, больше похожие на сандалии римских гладиаторов, чем на «боксерки» спортсменов, сражающихся одними руками. Вот надевает перчатки и медленно оглядывается… В этот момент Алиса переключила внимание; в конце коридора, ведущего из раздевалки, появилась вторая спортсменка, разглядеть которую пока было трудно, но по залу прокатилась волна удивления – одновременно несколько десятков человек выдохнули, присвистнули или сказали: «Ого…» Тут Алиса почувствовала, как в такт участившимся ударам ее сердца голос из диджейской объявляет:

– В синем углу ринг – Кирш!

– Ничего себе…– выдохнула Ада и посмотрела на Алису.

– Ее же милиция ищет… – громко удивился кто-то рядом.

Кирш была выше Пули, но заметно уступала ей в весе. Но Алиса увидела не это: у Кирш были красивые, по-детски распахнутые глаза (на этот раз не скрытые очками), плотно сжатые губы, и она шла к рингу уверенными размашистыми шагами, глядя прямо перед собой; что-то не то было сегодня в ее лице: оно было расстроенное или напряженное… И лишь когда Кирш вышла на ринг, покачнувшись, стало ясно: она пьяна. Алиса испуганно осмотрелась: не заметил ли этого кто-то кроме нее. Но Кирш как ни в чем не бывало встала в своем синем углу, расправила плечи и спокойно взяла из рук секунданта шлем.

Настена нависла над столиком Ли Лит, опершись на него большими ладонями, и они обменялись непонимающими взглядами —Ли Лит дружила с Кирш, Настена была управляющей клубом, но для обеих этот выход на ринг был полной неожиданностью.

Ли Лит повернулась к столику Долинской и усмехнулась: Галина пальцами ломала сигару и не отводила глаз от ринга. Кто-то обратился к Долинской– она даже не повернула головы, она была сейчас далеко – вспоминала свой день рождения, когда точно вот так же сидела у этого самого ринга, переживая сердечную обиду. Решив устроить себе праздник по полной, Долипская заказала не только банкет, она заказала себе, если можно так выразиться, самый большой приз – Кирш. И все вышло, как она хотела: и гости, и стол, и подарки, не получилось только с этой дрянной самоуверенной девчонкой! Не выдержав, она позвонила Кирш из ресторана и властно поинтересовалась причиной ее отсутствия на почетно отведенном месте рядом с именинницей. Эта дрянь ответила влюбленной Долинской так резко и безжалостно, что имениннице едва удалось сохранить перед гостями лицо. Переждав с минуту, расчетливая и хладнокровная обычно Долинская, решившая во что бы то ни стало исправить положение, не придумала ничего лучше, как самой поехать и уговорить Кирш. Оставив гостей, она поспешила в «Перчатку», надеясь застать Кирш там. «Мерзкая девчонка! – Думала она по дороге. – Я совсем потеряла из-за тебя голову… Строптивая моя. Дерзкая, безупречно сложенная, искушающе необузданная…»

– Кто сегодня на ринге? – как можно более бесстрастно поинтересовалась она у Настены.

– Кирш будет, – с едва заметной усмешкой ответила та, давно успев заметить, как Долинская пожирает глазами самого пластичного в клубе буча.

Ринг был таким же освещенным квадратом, и Кирш появилась в нем так же неожиданно: длинные спортивные ноги и узкие бедра, широкие плечи и тонкая девичья талия… Заметив тогда в зале Долинскую, Кирш улыбнулась ей, попросила у развлекающей зал трансухи микрофон и, глядя на нес, объявила: «Этот бой, с вашего позволения, я посвящаю даме, у которой сегодня праздник!» В ту же секунду Долинская простила свою обиду и с трудом дождалась конца боев, в надежде увезти эту ловко управляющую своим телом девушку-мальчика к себе. Она уже умилялась мысли, что природа создала существо со столь милым пожилой даме упругим телом юноши и с такой желанной для искушенной дамы неприступностью, женским знанием каждого дамского нерва, на котором можно сыграть ярче и больней… Однако Кирш никуда не собиралась ехать. После боя она как ни в чем не бывало развалилась в кресле и улыбалась, наблюдая за девушкой, пытающейся присесть к ней на колени. Долинская рассвирепела: «Так не поедешь?! А что тогда значили твои слова перед боем?» «Ничего, – Кирш пожала плечами. – Кроме дружеского жеста, нормального человеческого отношения». «Ненавижу тебя, ненавижу!» – Галина с ужасом почувствовала, что готова расплакаться, как малолетка, и поспешила тогда покинуть клуб, пообещав себе непременно расквитаться с этой дрянью за оскорбление…

Сигара чуть не обожгла палец, и Долинская поспешила вернуться из мира воспоминаний, на всякий случай оглядевшись; не заметил ли кто-нибудь ее недолгого, по все же отсутствия в настоящем. Впрочем, ей было наплевать на всех, кроме себя, сидящей за столиком, и Ее, стоящей на ринге и по-прежнему безразличной к ней, Долтнской…

– Эта и сдать может, если в курсе, – задумчиво протянула Настена, кивнув на Галину…

– Надеюсь, что нет, хотя у нее к Кирш свои счеты… – Ли Лит привстала, чтобы пробиться к рингу и предупредить Кирш о присутствии Долинской, но тут судья скомандовал: «Fight!», и в зале наступила гробовая тишина.

Кирш не почувствовала привычного желания драться; у нее не было желания нападать, но не хотелось и прятаться, просто была потребность почувствовать себя живой и совершить что-то отчаянно-бессмысленное…

О ее намерении прийти в клуб до последнего момента не знал никто – даже она сама. С той секунды, как Кирш стала подозревать в причастности к смерти Лизы конкретного человека – Долинскую, ей невыносимо было отсиживаться на Стеллиной даче, и она, распрощавшись поутру с Кот, отправилась в Москву своим ходом. Долинской не оказалось дома, и Кирш целый день слонялась по городу, покупая во всех встречных палатках жестяные банки с отвратительным ей самой газированным алкоголем. Когда позвонила ее привычная спарринг-партнерша с просьбой заменить ее, Кирш уже было все равно, что предпринять в этот вечер: она была безнадежно пьяна, Пантера пыталась что-то объяснить: и то, что Кирш много круче ее и всегда побеждает, и то, что Пулю обязательно нужно «сделать». Кирш были безразличны доводы Пантеры: ей просто надо было подраться.

Стоя перед незнакомой ей Пулей, Кирш ощущала сосущее чувство тоски; та явно видела в ней соперницу, а ей, возможно впервые, был совершенно безразличен бой.

Посторонние были уверены, что она, как всегда, победит; мало кто заметил, что она пьяна и не в духе. Посторонние оттого и называются посторонними, что не замечают дрожь в коленях, стоящие в глазах слезы и грустные складки на лбу; Алиса же, не видящая ничего, кроме этого, как раз в этот миг и поняла, что Кирш ей уже не посторонняя…

Сначала Кирш не подпускала Пулю близко, но ноги ее двигались, как в замедленном кино, и скоро соперница по поединку начала у нее выигрывать. От сильного удара в челюсть у Кирш заныли зубы и засвербило в ухе; тоска не прошла, но почему-то захотелось смеяться. Пуля осмелела и пустила в ход ноги —следующий удар пришелся Кирш по голове. Она отшатнулась и, неслышно выругавшись, скинула с себя шлем.

Обычно Кирш не могла не ответить на удар, и, как правило, удар ее получался тройным: два подряд руками и в ту же секунду – ногой; теперь она впервые поняла, что проиграет и что поражение ей безразлично так же, как не представляла бы сейчас ценности и победа.

Пуля решила, что вялое сопротивление Кирш – это белый флаг, выброшенный перед новой звездой ринга, и тело ее стало двигаться на новом горючем – на безошибочном предчувствии близкой победы. Удары следовали один за другим; Кирш подпустила невысокую Пулю слишком близко, и на близкой дистанции та почувствовала себя еще более уверенно. Ослепленная успехом Пуля в своем желании победить не замечала, что ей помогают обстоятельства, ее не смущало, что соперница почти не оказывает сопротивления и не проявляет ни малейшего желания бороться.

Ада что-то говорила ей на ухо, но Алиса не слышала Адиного щебета: она видела, как в лучах прожекторов, нацеленных на ринг, словно на сцену, Кирш вскидывает руки, будто Пьеро, и с трудом удерживается на ногах, как бы танцуя какой-то медленный танец; как от ударов в челюсть ее лицо поворачивается к залу трагическим профилем, а на ее длинной шее, пульсируя, проступают вены.

Наконец Пуля замерла, собираясь для последнего удара, и загудевший было зал умолк… Кирш с тоской смотрела в глаза Пуле, та отвела взгляд и, резко пронеся кулак снизу вверх – апперкотом,– нанесла удар в солнечное сплетение.

Алиса вздрогнула и встала со стула: Кирш, задыхаясь, согнулась и, как показалось Алисе, на долю секунды задумалась: упасть или остаться на ногах… И тут они встретились глазами; Алиса моргала, приподняв брови, Кирш едва заметно улыбнулась… Кирш лежала на ринге, поджав колени, судья считал; потом он поднял руку Пули, и девушка-диджей из всех динамиков поздравила с победой новую звезду.

Нокаут Кирш был для всех не меньшей неожиданностью, чем ее появление на ринге в этот вечер.

Кирш лежала и смотрела перед собой; Алиса набиралась смелости, чтобы подняться на ринг, но в этот момент с другой стороны через канат пролез Левушка, оттолкнувший девушку-секунданта и тут же подавший руку Кирш…

– Здравствуй, дорогая! Поедем ко мне – утешу! – Галина привстала со своего места и подала Левушке знак, чтобы тот поднял Кирш.

Кирш, сощурившись, резко оттолкнула от себя ногой Галининого любовника и, покачнувшись, села, вытирая кулаком кровь с разбитой губы,

– Да пошла ты… Сука… продуманная! – Кирш произнесла это сипло, но с такой металлической интонацией, что Галина отшатнулась и, захлебываясь воздухом, снова скрылась в темноте за рингом, где уже рассеивались, проталкиваясь к бару, возбужденные зрелищем девушки. Кирш уронила голову на колени и обессиленно вытянула вперед руки. Левушка, похожий на гигантскую гориллу, метнулся было за хозяйкой, по шагнул назад и, нависнув над Кирш, прошипел:

– Была б моя воля – добил бы!

– Да пошел ты… – лениво, не подняв головы, ответила Кирш.

Алиса стояла, держась за канат, и смотрела, как Кирш поднимается среди окруживших ее людей: девушка-секундант вытирала полотенцем лицо и предлагала воду, Ли Лит ругалась, размахивая руками, Настена пыталась подать руку; Стелла сказала несколько утешительных слов и скрылась вслед за покинувшей клуб Долинской.

– Подвиньтесь, девушка!

– Что?! – Алиса ошарашенно посмотрела на женщину, убирающую из-под ее руки канат.

Ринг снова превращался в тапцпол. Алиса растерянно оглянулась: Кирш куда-то увели, и Ада, произнеся какие-то неслышные Алисе слова, тоже исчезла.

Твердо решив, что нельзя уйти, не справившись о состоянии Кирш и не поговорив с ней лично, Алиса закинула сумку на плечо и направилась по коридорчику к раздевалке, чуть не столкнувшись с выходящей оттуда Кот.

Через пять минут мимо быстро прошла уже переодевшаяся Пуля: одной рукой она спешно заглаживала назад только что вымытые волосы, другой прижимала к уху телефон: «Да, Галочка, уже спускаюсь…» Алиса с неприязнью посмотрела ей вслед и подошла еще ближе к раздевалке, когда сзади кто-то потянул ее за сумку; оглянувшись, Алиса чуть не ударилась об Аду, а та тянулась к ее уху и быстро говорила:

– Пойдем, пойдем, там Кот столик взяла. и Кирш туда подойдет, но ты пока ее лучше не трогай, дай в себя прийти.