Текст книги "Невесомость (СИ) "

Автор книги: Екатерина Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

Все мы знали, что рано или поздно придется об этом поговорить, но всегда оттягивали, зная, что разговор не из приятных. Я чувствовала, что своим поступлением в другой город предавала ребят, предавала нашу дружбу, нашу группу, наше творчество, но отказаться от своей мечты, о которой я грезила с самого детства, не могла. Музыка – конечно, она являлась моей страстью, моей любовью и, возможно, призванием, но я так же страстно мечтала снимать фильмы, воплощать свои образы в реальность, передавать людям свои мысли, своё видение мира. Обучение в родном городе не сулило мне ничего этого. Всё, куда я могла тут податься – это филологический факультет, но потратить пять лет своей жизни на то, что было бы не моим...как?

– Да, я уже и забыл, что это всё так скоро, – произнес Макс, улыбнувшись, но от того, сколько в этой улыбке было невысказанной тоски и сожаления, мне хотелось разреветься прямо на месте. – Так странно. Репетировали сегодня новую песню, а подумать и не подумали о том, выдастся ли вообще возможность исполнить её в этом составе.

– Ребят, ну прошу вас, не нужно! – взмолилась я, ощущая, как горечь подступала к самому горлу. – И потом...мы ведь собирались уехать все вместе. Как ваши дела с переводом?

– Да никак, я узнавал – нас даже если и переведут, то только на платное отделение, – ответил невозмутимо Антон. – Так что ничего не получается. Можно, конечно, забить на этот универ, устроиться работать, но жалко бросать всё, когда остается всего один год до окончания. Поэтому раньше, чем через год, мы всё равно не сможем уехать отсюда.

– Ладно, народ, давайте не будем гнать горячку, а пока просто подождём. Время покажет. Какой смысл говорить сейчас об этом? – подал голос Игорь.

Все согласно кивнули, затем, попрощавшись с ребятами, мы с Костей направились в сторону моего дома.

– Кость, можно рассказать тебе кое-что? – не выдержав молчания, начала я.

– Если честно, я только этого и жду, – слегка улыбнулся он, тепло заглянув мне в глаза. – Ты сегодня сама не своя.

Я не знала, как стоило начать свой рассказ правильнее, но времени на то, чтобы подбирать самые подходящие слова, не было. Костя должен был меня понять.

– Это касается меня, Анжелы и ещё одного человека. Нашего одноклассника Дениса, ты ведь помнишь его? – Костя задумчиво кивнул. – Не знаю, как ты это воспримешь, но так вышло, что год назад, когда Денис только-только пришёл в нашу школу и несколько дней проучился с нами в одном классе, ни с кем при этом не общаясь, я случайно встретила его поздно вечером, когда возвращалась из магазина – собиралась приготовить папе на завтрак гренки, а молока не было...но суть не в этом. Я сразу тогда заметила, что Денис был выпившим, говорил обрывчато, эмоционально, что было ему совсем не свойственно в школе. Мы разговорились, и он слёзно признался в том, почему оказался в этом городе. Рассказал о девушке, которую любил больше всего на свете, а незадолго до одиннадцатого класса потерял её. Она ушла, покончив жизнь самоубийством, убив при этом не только себя, но и ребёнка, о котором Денис ничего не знал, – я видела, как глаза Кости округлились от неожиданности и шока, но раз уж я решила рассказать всё, как есть, так отступать было поздно. – После этого случая мы больше не общались (наверное, чувствуешь себя жутко неловко после таких откровений), но тем вечером во мне что-то замкнуло, и чуть позже я осознала, что внутри зародились очень странные, непривычные чувства к Денису. Это не объяснить словами и поверить очень непросто, но я влюбилась в этого нелюдимого парня. Влюбилась, никому не говоря. Даже тебе, потому что не знала, как ты к этому отнесешься. Но...так было до поры до времени... На протяжении года Денис ни с кем не общался, продолжал дичиться любого контакта, игнорировал все классные мероприятия, а с появлением Анжелы резко изменился. Я стала замечать это, да и не заметить было сложно, и решила рассказать ей о том, что он мне очень дорог. Кость? Ты слушаешь меня? – Костя шёл, спрятав руки в карманы джинсов, устремив взгляд в сторону.

– Да, слушаю. Продолжай.

– Так вот, я решила рассказать всё Анжеле с той целью, чтобы заранее всё прояснить. Думала, признаюсь ей, она признается мне, и мы что-то вместе решим. Но так не случилось. Она заявила, что они просто подружились на фоне общих интересов, а позавчера ночью я застала их целующимися у реки. Собственно, это конец истории.

Долгое время Костя молчал, и его молчание пугало меня больше всего на свете. Я догадывалась, что могло послужить причиной тому, но...разве мы были не просто хорошими друзьями?

– Кость, не молчи! Скажи что-нибудь. Как ты на всё это смотришь?

– Ты хочешь услышать от меня о том, какая Анжела плохая? – негромко прошептал он обветренным голосом.

– Но согласись, что она поступила, как минимум, нечестно?! Ведь могла рассказать об их с Денисом отношениях, но нет – намеренно всё утаила.

– Почему ты думаешь, что она сделала это специально? Она так сказала?

– Мы с ней вообще после той сцены не разговаривали, да и зачем? Неужели и так всё неясно?

– Послушай, всё совсем неясно. Не думаю, что Анжела могла так поступить, заранее всё спланировав. Поговори с ней.

– Кость, как я могу после такого с ней говорить?! – неожиданно для себя вскрикнула я в порыве эмоций. – Почему я должна говорить с человеком, который плюнул мне в душу? Чтобы позволить сделать себя ещё большей дуррой?

– Ты не справедлива к Анжеле, – заключил он голосом, лишенных всяких сил и эмоций, что лишь ещё больше действовало на нервы.

– Послушай, не надо меня провожать дальше, ладно? – резко остановившись, отрезала я, испытывая невыносимое раздражение. – Тут недалеко, сама дойду.

– Дело твое, – пожал он плечами, даже не взглянув в мою сторону.

– Спокойной ночи! – горечь, сидевшая во мне с той ночи, начала медленно-медленно, подступать к горлу, и я знала, что если не уйду, то наговорю Косте то, о чём позже сильно пожалею, ведь эта злость и агрессия были направлены вовсе не на него. Он просто подлил масла в огонь, который резко вспыхнул, задев собой то, что не должен был.

– До встречи.

Я шла по тёмной улице, наблюдая за своей длинной тенью, отбрасываемой фонарями, и думала только о том, как бы незаметно прийти домой и тихо лечь в постель, ни слова никому не говоря. Ужин с Анжелой мне было бы невозможно перенести даже под угрозой смерти, я и думать об этом не хотела. После разговора с Костей обида и негодование захлестнули моё сознание с ещё большей силой, заставив поверить в то, что безразличие по отношению к этой девушке стало перерастать во мне не просто в неприязнь, но скорее в ненависть. Было страшно от самой себя.

25 глава

Война

30 мая

(Карина)

– Привет! А ты быстро, как раз пицца только что из духовки! – ослепительно улыбнувшись, проворковала Вика, встречая меня на пороге своей квартиры.

– Привет – привет! Молочный коктейль, как заказывали, прямо из холодильника, – протянув пакет с различными вкусностями, проговорила я в тон своей подруге, которая с тех пор, как открылась Кириллу, светилась ярче самого выразительного, самого теплого огонька. – Ты совсем одна?

– Совсем: родители на работе, Оксана уехала куда-то отдыхать со своими курочками. А почему Анжела не пришла? Ты звала её?

– Она была занята, – ответила я как можно более невозмутимо, стараясь не дать своим эмоциям вновь испортить мне день. – Но мы ведь и вдвоем вполне можем справиться с оставшимися альбомами?

– Конечно, – кивнула она, заглянув в пакет. – Ну всё, проходи скорее, у меня сейчас уже слюньки потекут!

– Тогда сразу на кухню, я так понимаю? – рассмеялась я, сняв босоножки.

– Именно, причем быстрее, прошу тебя!

Разлив по бокалам клубничный коктейль и разрезав на треугольные кусочки до безумия аппетитную пиццу, в которую Вика всегда добавляла немного чеснока и каких-то волшебных специй, мы расположились за небольшим, но очень уютным круглым столом, откуда через окно можно было увидеть нашу школу и площадку, где проходили бесконечные репетиции вальса.

– Как я счастлива, что наконец-то можно хоть немножко передохнуть от этих уроков, ночных сидений за непонятной и ненужной физикой, от наставлений учителей...такая свобода!

– Ну, ещё не совсем свобода, – заметила я, наслаждаясь потрясающим вкусом Викиной выпечки. – Послезавтра сдаём алгебру, а через две недели ещё литературу, а тебе ко всему ещё и историю.

– Да, но к алгебре я даже готовиться не буду, мне главное переступить порог, набрать хотя бы сорок балов и хватит, как и вам с Анжелой, в принципе. Она готовится?

– Кажется, да, она сидела за книжками, когда я уходила, – бросила я, ничуть не кривя душой. – Я безумно рада, что по русскому у нашего класса вышли такие хорошие результаты, а то я ждала немного меньшего.

– И к счастью, что всё так вышло! Высокие балы за первый экзамен – уже залог к благополучному раскладу событий.

– Согласна, – кивнула я с улыбкой, сделав глоток нежного коктейля. – Кстати, Вик, когда ты мне уже расскажешь о том, как прошла встреча с родителями Кирилла?

– Да просто возможности не было рассказать. Ты знаешь, я боялась, что всё обернется куда хуже, – призналась она, слегка улыбнувшись. – Родители встретили нас довольно приветливо, доброжелательно, мама накрыла небольшой стол с курочкой, салатами и тортом. Нужно сказать, что Ирина Викторовна невероятно красивая! Конечно, годы и жизнь взяли свой, но истинную красоту ничем не погубишь.

– Кирилл похож на неё?

– Безумно! Но только внешне, характер абсолютно другой. Его мама очень эмоциональна, открыта, впечатлительна, не серьёзна...в какой-то степени напоминает ребёнка, Кирилл же не такой. В общем, сначала мы посидели за столом, познакомились, поговорили ни о чём и обо всём сразу, как всегда бывает в подобных ситуациях, потом посмотрели старые фотографии, попили чай с тортом, а когда мы с Кириллом стали собираться уходить, его мама достала из трюмо бутылку водки, и вся встреча обернулась скандалом. Знаешь, я понимаю Кирилла. На протяжении всего вечера он словно ждал и опасался этой минуты, был очень напряжен рядом с родителями, и, как видишь, не зря.

– То есть они выпили при вас?

– Нет, а планировали, когда мы уйдем. Кирилл сказал, что к его приходу они уже начнут вторую бутылку, но, слава Богу, этого не произошло. Он позвонил, как проводил меня, и оказалось, что родители были трезвы. Хорошо, конечно, что всё закончилось благополучно, но...я только теперь начала осознавать, Карин, в каком ужасе жил все эти годы Кирилл. Этот страх, постоянное ожидание чего-то плохого, неведение того, какой сюрприз ждет тебя каждый раз дома...я бы не выдержала.

– Вик, но тот факт, что они не стали открывать бутылку, наверное, о многом говорит. Думаю, встреча с тобой заставила их задуматься о своей жизни, – осторожно произнесла я. – Поэтому, вероятно, что всё изменится.

– Возможно, – кивнула Вика. – Только доверие к ним Кирилл уже никогда не почувствует. Понимаешь, этот страх...он будет всегда, даже если они бросят пить, попытаются начать жить по-другому.

– Прости, но, наверное, я не могу этого понять, – пролепетала я, чувствуя себя виноватой. – Мне никогда не доводилось сталкиваться в жизни с подобным, и сложно что-то сказать...

– Я понимаю. До тех пор, пока я своими глазам всё не увидела и не прочувствовала, я тоже мало что понимала. Ну да ладно, не будем об этом. Что говори, что не говори, от нас-то ничего не зависит.

– Только знай, что в любом случае всё будет хорошо.

– Я бы не была так уверенна, – протянула Вика с грустью в голосе. – Карин, ну а теперь твоя очередь откровеничать. Той ночью на даче между тобой и Анжелой что-то произошло, так?

Я ждала какого угодно вопроса, но только не этого. Конечно, было бы глупо думать, что никто ничего не заметил, тем более Вика, находившаяся всегда рядом с нами, однако я искренне верила, что все настолько были заняты собой, своими личными проблемами, экзаменами и отношениями, что вряд ли обратили внимание на наш с Анжелой разлад. Ан нет.

Мы дружили с Викой не первый год, она доверяла мне все свои секреты, делилась самыми сокровенными чувствами, переживаниями, каждое утро с улыбкой на лице встречала в школе, приходила на концерты, а я...что я?! Я не относилась к ней так, как она того заслуживала, всегда придерживалась каких-то ненужных, непонятных рамок, выйти за которые не позволяла себе ни на шаг. Разве человек, полностью перед тобой открытый, заслуживает подобного? Я всегда считала Вику хорошей подругой, весёлой и интересной соседкой по парте, но ближе не подпускала. Наверное, боялась какого-то подвоха, боялась, что открывшись ей полностью, однажды потеряю, так, как произошло с Анжелой. Только вот...Вика ведь не Анжела. Почему я не понимала этого раньше? Почему я открыла себя девушке, знавшую всего лишь каких-то полгода, а той, что была рядом на протяжении многих лет, той, дружба с которой была проверена временем, опасалась довериться? Почему я так слепа к людям?

– Вик, – не выдержав, крепко-крепко стиснув в объятиях подругу, прошептала я. – Спасибо тебе за всё. Спасибо, что ты рядом.

– И тебе спасибо, – явно не ожидавшая подобного приступа нежности, с удивлением проговорила она.

– На самом деле ты права, кое-что действительно произошло, но в двух словах об этом не расскажешь.

– Что-то серьёзное? – я кивнула. – Тогда давай начнём делать альбомы и за этим спокойно поговорим?

– Хорошо, так будет лучше...

И убрав со стола остатки пиццы, сполоснув тарелки и стаканы из-под коктейля, мы направились в комнату Вики, стены которой стали свидетелями не одного десятка разговоров.

Мы сидели, забравшись с ногами на разложенный диван, устланный множеством фотографий, различных журнальных вырезок, фломастеров, гелиевых ручек, трафаретов, карандашей, из колонок компьютера доносились аккорды Vermilion «Slipknot», в окно светило яркое солнце, и при других обстоятельствах этот день мог бы стать невероятно теплым.

– Карин, я не могу во всё это поверить... – совсем нерадостно проговорила Вика одними губами после моей исповеди. Конечно же, другой реакции следовало и не ждать. – Как же так? Я считала, что у вас с Костей что-то есть, да и все так считали! Неужели..?

– Порой мне тоже так казалось, но...он всего лишь друг, Вик, не более. Мы просто привыкли с детства быть рядом, у нас много общих воспоминаний, мы огромное количество времени проводим вместе, только это совсем не то, что принято называть любовью.

– А Денис? Хочешь сказать, что после одного единственного разговора он стал тебе ближе, чем Костя?

– Вик, дело ведь вовсе не в том, сколько у нас было разговоров и как близко мы общаемся. Чувства...те ощущения, когда внутри всё переворачивается от одного лишь взгляда на человека, понимаешь? Что ты испытываешь, когда смотришь на Кирилла? Разве не это?

– Да, ты права... Просто очень сложно осознать такую правду. Как же теперь Анжела?

– Мы не разговариваем с той ночи, мне теперь даже видеть её сложно, что тут поделать? – произнесла я, застыв с фотографией наших одноклассников в руке. – Очень непросто делать вид перед родителями, будто ничего не происходит, хотя...они уже давно, наверное, заметили, просто вида не показывают.

– Тебе не хочется поговорить с ней?

Я покачала головой.

– Вик, не подумай, что это моё детское упрямство. Просто...когда я их увидела тогда у реки, во мне словно что-то умерло, понимаешь? И даже если мы с Анжелой поговорим, и даже если выяснится, что тот поцелуй произошёл случайно (в чём я сильно сомневаюсь), то это ничего не изменит. Доверие-то уже не воротишь. И этот случай, как пятно на белоснежной простыни, всегда будет всплывать в памяти, всё больше и больше въедаясь в неё. Что ни говори, общаться с Анжелой, как прежде, у меня не получится даже при большом желании – вот в чём причина.

– Возможно, всё так, но...ведь можно хотя бы дать ей шанс всё исправить.

– Ты думаешь, ей это нужно? – не в силах сдержать эмоции, дрогнувшим голосом прошептала я. – Интересно получается то, что в случившейся ситуации я выгляжу монстром, а Анжела вся такая скорбящая, разнесчастная жертва. Это обидно, Вик. Как бы ты отреагировала на то, если бы, к примеру, застала меня целующейся с Кириллом? Ну же, не молчи.

– Я не могу и не хочу себе такого представлять, – протянула она негромко. – Наверное, я бы умерла от боли.

– А теперь скажи, захотела ли бы ты слушать мои объяснения после случившегося?

– Вряд ли... Прости, Карин. Легко давать советы со стороны, пока сам не наступишь в ту же лужу. Прости. Я понимаю, каково это, но до сих пор просто не верится, что у тебя к Денису всё настолько серьёзно...словно частицу пазла вставили не в ту ячейку.

– Похоже, такой вот пазл из неправильно подобранных частиц и есть наша жизнь, – пожала я плечами, уронив голову на хрупкое Викино плечо. – Сомневаюсь, что есть человек, у которого вся картинка собрана так, как надо.

– Наверное.

В начале шестого вечера мы с Викой тепло попрощались, оставив недоделанными около пяти или шести альбомов, в том числе был и альбом Дениса, который начинала делать Анжела. Правильнее всего было бы забрать его домой и отдать ей, но...что-то останавливало изнутри так поступить. Уязвленное самолюбие или как это ещё называется?

Я шла по улицам родного города, пересекала закоулки, исхоженные мною сотни раз, как никогда внимательно смотрела на прохожих, стараясь уловить в них ответы на какие-то вопросы, наслаждалась природой и чувствовала сладостную легкость. Впервые за последние дни. Как говорилось в одном фильме: "Человеку нужен человек" – что правда, то правда. Нельзя справиться с тем, что гложет тебя изнутри, в одиночку. Всегда должен быть кто-то в жизни человека, кто поможет ему выбраться из тупика, даст руку и выведет по лабиринту сознания к свету, к тому, что принято называть спасением. Долгие годы для меня таким спасителем являлся Костя, его рука всегда была рядом, и я знала, что когда мне плохо, я могу на неё рассчитывать. Но...в этот раз, отнюдь, не вышло. Было жутко обидно, что в такой ситуации, когда мне крайне нужна была его поддержка, он меня не понял.

Можно было бы предположить, что его задела за живое ревность, но я была уверена, что если бы у него были ко мне какие-то чувства, то он давно дал бы мне это понять. Между нами ничего не стояло. Сколько раз мы оставались наедине, сколько раз были в мгновении от поцелуя, но раз за всё время Костя не стал этого делать, выходит...что ничего и не было. К счастью.

Однако мысли о Косте и воспоминания о нашем холодном прощании, подобно змеиному яду, пропитывали сознание, капали, растекаясь по всему телу. Мне не хотелось, чтобы между нами оставалась какая-то недосказанность, какие-то обиды, поэтому я решила купить его любимый торт "Наполеон" и зайти в гости, так сказать, замять конфликт. Костя являлся одним из самых близких, самых дорогих мне людей, и потерять вместе с Анжелой ещё и его...нет, нельзя было позволить этому случиться.

Что движет и управляет нашими поступками, действиями? Разум? Подсознание? Чувства? Я не знала ответа на этот вопрос, но волею судьбы, выходя из супермаркета, мне довелось стать свидетельницей сцены, которую я скорее всего не должна была видеть. Никто не должен был.

Они стояли в метрах двадцати от меня возле огромного черного джипа, припаркованного недалеко от ряда магазинов. Мужчина в деловом черном костюме с темными коротко остриженными волосами был на голову выше тёти Нади, довольно статен, представителен и в целом очень приятной наружности. Я точно знала, что уже где-то видела этого человека, слишком знакомым было лицо, но как ни пыталась, не могла припомнить. Он о чём-то говорил, несколько раз коснувшись во время этого руки Анжелиной мамы, иногда прерывался, ждал её ответа, а потом, что повергло меня в настоящий шок, обнял её, и, неспешно сев в автомобиль, они уехали в неизвестном направлении. Только тут в моей голове что-то прояснилось, и я вспомнила, где видела этого мужчину.

Всё произошло так быстро, что я долго не могла прийти в чувства. Одно стало ясно наверняка – яблоко от яблони падает недалеко. Вот и всё оно семейное счастье. Стало настолько больно и смешно, что хотелось окунуться в воду, полностью смыв все мысли из своего сознания. Больше всего было жалко папу. Он любил тётю Надю, а она, судя по всему, просто пользовалась его доверием. Осознание этого так остро врезалось в сердце, что мне не терпелось как можно скорее добраться до Кости и всё ему рассказать.

– Привет, – удивленно проговорил он, увидев меня на пороге квартиры. – Ты неожиданно, проходи.

– Ты один?

– Да, Игорь на работе, Антон у родителей. Что-то случилось?

– Случилось то, что нет у меня больше полноценной, счастливой семьи, – ответила я, протянув Косте торт в пластиковой коробке. – Да и никогда, наверное, не было. Была только видимость.

– Так, давай на кухню и там всё расскажешь. А я пока чайник поставлю.

Я шла к другу с намерениями помириться, разобраться в наших с ним отношениях, однако внезапно обстоятельства приняли другие обороты.

– Тебе апельсиновый или вишневый?

– Апельсиновый, если можно, – ответила я, бросив взгляд на две яркие коробки с чаем, одна из которых была в оранжевых тонах, другая – в красных.

– Так что случилось? – произнес Костя, налив чай и устроившись за столом напротив меня. Несмотря на то, что в его голосе читалось явное беспокойство, я чувствовала, что нас разделяла какая-то стена, которой не было прежде.

– Не поверишь, но я сейчас, когда выходила из магазина, застала такую сцену: тётя Надя с посторонним мужчиной несколько минут о чём-то мило беседовали возле его джипа, затем он её обнял, они прыгнули в машину и куда-то уехали.

– Ты думаешь, – начал было говорить Костя, спустя паузу, – что тётя Надя изменяет твоему отцу?

– А по-твоему, есть ещё какие-то предположения?

– Ну, мало ли...вдруг это какой-то её хороший знакомый, может, даже общий знакомый с твоим отцом. Не торопись в обвинениях.

– Кость, это был отец Анжелы! Понимаешь? Отец, который, по словам тёти Нади, уехал в Италию больше десяти лет назад, и с тех пор о нём ни слуху, ни духу. Если она сегодня не упомянет об этой встрече, я сама всё расскажу папе. Не хочу, чтобы его водили вокруг пальца.

– Карин, не нужно этого делать, даже не думай, – с эмоциями проговорил Костя. – Как бы там ни было, они сами во всём разберутся. Я, конечно, понимаю твои чувства, но соваться в чужие отношения нельзя.

– И ты мне предлагаешь спокойно наблюдать за тем, как тётя Надя будет бегать после работы налево, а потом приходить домой и под маской белой, пушистой, верной жены готовить папе ужин? Так, Кость?! – я понимала, что переходила на крик, но не могла совладеть собой. – Конечно же, проще всего просто закрыть на это глаза или сбежать, как это сделал ты, правда? Когда узнал о том, что отец изменяет маме. Но скажи, чем всё закончилось?! Разве ты облегчил её боль, когда вся правда всплыла наружу?!

– Карин, пусть ей и было больно, но это их жизнь, понимаешь? Это их личное дело. И тебе тоже не стоит вмешиваться в жизнь твоего отца и тёти Нади. Только сделаешь хуже.

– Куда уж хуже?!

– Послушай, если тебе так хочется выплеснуть злость и обиду за тот случай с Анжелой, то сделай это каким-нибудь другим способом, но не рушь семью.

– Что? – я не верила услышанному. И это говорил мне человек, которого я столько лет считала родным? – Как ты можешь так говорить?

– Хочешь сказать, я не прав?

– А я ведь думала, что мы друзья. Нет. У меня вообще никого нет! – вскрикнула я, сдерживая слёзы, и мигом бросилась в прихожую. – Нет у меня больше друга, слышишь?! Нет и никогда не было!

Я бежала вниз по лестнице, ничего при этом не видя из-за пелены слёз, которые душили, раздирали всё моё существо изнутри, которые все эти годы были взаперти, и вот наконец источник прорвало. Как всё было низко, как глупо. Как отвратительно! Семья, дружба, семейные посиделки, невинные улыбочки – одна сплошная видимость. Ничего этого не было, я просто смотрела на всё с закрытыми глазами, не желая заглянуть дальше положенного. Всё наше семейное счастье оказалось болотом, откуда только теперь стала показываться вся тина да грязь. А я ведь считала это болото морем, в котором плавала безо всякой опаски.

26 глава

Папа

(Анжела)

– Карина, Паш, идёмте ужинать! – крикнула мама, перемешивая салат из куриной грудки, грибов и чеснока, заправленный майонезом. – Пойдёмте, а то всё остынет! Анжел, нальёшь воды в чайник?

– Да, конечно, – кивнула я с улыбкой, быстро спрыгнув со стула. Было очень странно, но у меня впервые после поездки на дачу проснулся страшный, возможно, даже зверский аппетит. Такой сильный, что я сама взялась за приготовление овощного рагу к маминой запеченной в специях картошке.

– Ммм, как ароматно пахнет, – сладко проговорил дядя Паша, притянув маму к себе. – Давно мечтал о рагу.

– Анжела готовила, поэтому должно быть вдвойне вкусно.

– Мам, неправда, – запротестовала я, надеясь на то, что это хотя бы окажется съедобно, не то, что уж вкусно. – Садимся?

– Садимся, садимся, – кивнул дядя Паша. – Дочь, ты идёшь? Оторвись ненадолго от своей книжки.

Карина вошла на кухню безо всяких слов. Ни улыбки, ни замечания дяде Паше или маме, ничего. Не глядя ни на кого, она прошла к своему месту, взяла в руку вилку и приступила к ужину. Такой мне не доводилось видеть её ещё никогда. Это была не та Карину, которую я знала неделю назад. Не та солнечная девушка, которая способна была одной своей улыбкой поднять окружающим настроение, совсем не та. Будто свет в ней потух, как в невероятно уютной комнате, в мгновение залившейся темнотой. Неужели это всё я? Неужели мой безответственный, бездумный поступок сделал всё это? Или...могло ещё что-то случиться?

– Кариночка, всё хорошо? Ты не заболела? – заботливо и обеспокоенно произнесла мама, коснувшись ладонью лба этой девушки. – Что-то вид у тебя очень болезненный.

Ответа не последовало. Мама с дядей Пашей переглянулись, и ни слова не говоря, приступили к еде.

– Рагу невероятно вкусное! – восхищенно заговорил дядя Паша через минуту, вогнав меня в краску. – Возвращает в детство. Рагу было излюбленным блюдом бабушки, поэтому как к ней ни придёшь, обязательно этим накормит.

– А я в детстве гречку с молоком обожала, – улыбнулась мама, отломив себе небольшую часть лаваша. – Помню, придешь после улицы ночью домой, зальёшь гречку холодным молоком и в потемках уплетаешь её, глядя в окно.

– А мне говорила тогда, что больше всего жареную картошку любишь, – улыбнулся дядя Паша. – Вруша оказалась?

– Нет-нет, – рассмеялась мама. – Картошку я позже полюбила, это уже когда с тобой начали дружить.

– А по-моему, да, – внезапно проговорила Карина пустым голосом.

– Что? – переспросила мама, не переставая улыбаться.

– Тёть Надь, а вы папе ничего рассказать не хотите?

– Рассказать что?

– А то, как сегодня встречались со своим бывшем мужем после работы. Или, по-вашему, это не настолько важная информация, чтобы папе знать об этом?

После этих слов в воздухе повисло тяжёлое напряжение. Я во все глаза смотрела на Карину и маму, пытаясь понять происходящее. Что это? Продолжение плохого сна?

– Надь, что это значит? – удивленно проговорил дядя Паша, которого ошарашили сказанные слова не меньше, чем меня и маму.

– Это правда, я виделась сегодня с Михаилом, – негромко ответила мама, отстранившись от тарелки. – Но это совсем не то, что ты думаешь. У него закончился контракт в Италии, он недавно вернулся и умолял встретиться, чтобы поговорить об Анжеле. Хочет её увидеть, но боится, что после стольких лет это невозможно. Видимо, отцовские чувства проснулись.

Я не могла поверить в то, что слышала. Папа, о котором я столько лет ничего не знала, вернулся и ждал со мной встречи?

– Почему ты мне сразу ничего не сказала? – продолжал дядя Паша, не отрываясь глядя га маму.

– Не хотела зря беспокоить. Тебе ведь сейчас и так волнений хватает, послезавтра – суд.

– Надь, я бы не хотел, чтобы у нас с тобой были какие-то тайны друг от друга. Не нужно от меня скрывать подобное.

– Хорошо, – кивнула мама, налив себе в бокал виноградного сока. – Я бы обязательно сказала тебе об этом позже.

Дядя Паша ничего не ответил, и мы продолжили ужинать, думая каждый о своём. Было неожиданностью, когда Карина резко выронила из рук вилку, встала со стула и без слов стремительно вышла из кухни. Я не понимала её поведения, да и как тут можно было понять? Чего она ждала, когда рассказала нам о том, что увидела маму с другим мужчиной?

После того, как все поели, я осталась с мамой на кухне, помогла ей вымыть посуду, убрать со стола остатки еды, выбросить мусор, но...всё никак не решалась спросить насчёт папы. Сама же она не начинала трогать эту тему. После случившегося инцидента за столом мама стала молчалива и задумчива, и это очень беспокоило. Мне до жути хотелось узнать, чем закончилась её встреча с папой, что он говорил, почему хотел меня увидеть. Я понимала, что его поступок, сделанный много лет назад, не имел оправданий, и что меня вовсе не должно трогать его возвращение, так как, если бы я была ему нужна, он бы давно дал о себе знать, однако за все тринадцать лет этот человек ни разу не поинтересовался моей жизнью. Так зачем, спустя столько времени, ему это вдруг понадобилось?

– Дочь, может, ещё чаю? – произнесла мама, закончив с уборкой.

– Да, давай, мам. Я и сама хотела предложить.

– Как ты относишься к тому, что услышала от Карины?

– Очень удивилась, – призналась я, вновь усаживаясь на своё место. – До сих пор не могу осознать, что папа вернулся...как обухом по голове. Ещё и известил о своём приезде. Всё очень неожиданно.

– Он сказал, что все эти годы очень скучал по нам, и если бы была возможность всё исправить, вернуться в семью, он бы обязательно это сделал. Сказал, что очень хочет увидеть тебя, дочь, наладить отношения. Хочет загладить свою вину.

– Зачем ему это нужно?

– Я не знаю, – пожала мама плечами, – совесть заиграла, наверное. Что тут ещё сказать?

– А что ты ему на это ответила?

– То, что это твоё решение – видеть его или нет, общаться с ним или нет. Со своей стороны я препятствовать не стану, но и настаивать тоже. Решай сама. Для меня этот человек уже ничего не значит, но он твой отец и навсегда им останется. Поэтому...Анжела, слово должно остаться за тобой. Ты уже взрослая и должна сама для себя понять, хочется ли тебе впускать его в свою жизнь или же нет.

Все эти годы мы с мамой отлично справлялись без папы. Его не было рядом, когда мне так было нужно мужское, заботливое отцовское плечо, защита, поддержка...я не знала, что это такое – быть любимой дочерью, не знала и чувства защищенности. Всё, что у меня осталось от папы – это детские воспоминания, не более. Но хотела бы я увидеть этого человека после всего, через что нам пришлось с мамой пройти без него?