Текст книги "Невесомость (СИ) "

Автор книги: Екатерина Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

Что касалось моих мечтаний, то я засыпала и представляла, как было бы здорово, если бы вся наша семья была вместе. Представляла знакомство родителей и своего парня, наши беседы, мамины советы, наши вечерние посиделки вчетвером. Мечтала о том, что раньше было мне не доступно. Теперь же всё изменилось.

– Тебе повезло с тётей Надей, – произнес Костя в эмоциях. – Такой человек – редкость в наше время. И это бесценно, что у вас такие теплые отношения.

– Да, я люблю её, – призналась я, невольно улыбнувшись своим мыслям. – Никогда не думала, что в моей жизни может появиться женщина, которая заполнит ту пустоту потери. Которая заменит мне маму. Мне действительно повезло, Кость.

Я ступила на очень скользкую, уязвимую тему, и в карих, глубоких глазах Кости пробежал страх, который сложно было не понять.

– Послушай, – улыбнулась я, взяв его за руку. – Мы можем об этом говорить. Со временем раны затягиваются. Правда.

– Тебе не больно?

– Я смирилась с этим, Кость, приняла как что-то должное. Мы не трогали эту тему несколько лет, – говорила я, чувствуя, что должна признаться ему в очень важном, – но я хочу сказать, что это всё благодаря тебе. Ты был рядом, когда я больше всего в тебе нуждалась, Кость. Ты спас меня, подарил мне себя нынешнюю, потому что без тебя моя жизнь была бы абсолютно другой. И даже не отрицай этого. Я просто знаю, что это так.

– Карин... мягко прошептал Костя одними губами.

– Помнишь, – продолжала я, ощущая внутри себя безграничную, желанную свободу, – ты сказал мне, что мама всегда рядом? Что она никуда не ушла, и стоит мне посмотреть на небо, как я тут же почувствую её присутствие?

– Конечно, помню, – кивнул он, отведя взгляд в сторону. Я видела, что ему всё ещё было тяжело это вспоминать, и это лишь более усилило желание сказать всё, о чём я молчала столько времени.

– Только это мне помогло, Кость. Я все эти годы чувствовала мамино присутствие, всегда. В радости, в грусти, она каждую секунду рядом, держит меня за руку! Даже сейчас я её ощущаю. Твои слова, Кость, подарили мне вторую жизнь. И знаешь, – говорила я, но он не дал мне закончить, крепко и неожиданно прижав к себе. Костины объятия – это мой тыл, моя защита. Моя душа. Продолжать свою мысль не имело смысла, потому что этот человек понял меня без всяких лишних слов.

Однако звук вновь открывающейся двери заставил нас отпрянуть друг от друга.

– Молодежь, привет! – поздоровался папа, с загадочным интересом глядя на наши озадаченно смутившиеся лица. Я догадывалась, о чем он в те секунды подумал, и от этого моё смущение возросло ещё больше.

– Здравствуйте, дядя Паш!

– Привет, папуль, – как можно более непринужденно бросила я.

– Кость, можно тебя на несколько минут? – улыбнулся папа, но я видела, что с ним было что-то не то. Нельзя сказать, что он выглядел подавленным, но это было что-то близкое тому. Перемены настроения в родном человеке заметны подобно помаркам на идеально белом листе.

– Да, конечно, можно, – согласно произнес Костя, в непонимании поднимаясь с пола. Мне же оставалось в неведении только наблюдать за происходящим, не задавая никаких вопросов. О чем вдруг папа решил побеседовать с Костей, трудно было даже предположить.

– Карин, а куда делся Костя? – спустя несколько секунд, услышала я за своей спиной нежный голос Анжелы, которая с энтузиазмом направлялась к шкафу с книгами.

– Папа о чем-то захотел с ним поговорить, – задумчиво пожала я плечами. – У меня предчувствие, что он чем-то расстроен. Боюсь, не усложнилось ли что в его деле.

– А какое отношение к этому имеет Костя? – произнесла Анжела, оторвавшись от поиска нужной ей книги.

– Вот это-то и непонятно. А что ты ищешь?

– Сборник Ахматовой, решила отложить пока в строну "Судьбу человека" и начать с поэзии.

– А, ну он в выдвижном шкафчике письменного стола, если не ошибаюсь. Посмотри там.

– Ага, спасибо, – улыбнулась она. – Карин, родители сейчас будут ужинать, я чайник поставила ещё раз, поэтому как вскипит, приходите на кухню с Костей, хорошо?

– Конечно, тётя Надя уже нас предупредила, – улыбнулась я в ответ.

– И не расстраивайся раньше времени. Если вдруг что-то случилось, то дядя Паша нам скажет.

– Да, я знаю, просто до суда остается две недели, а я знаю, насколько для папы важно это дело, важно доказать невиновность Ярослава.

– Так и будет, – тепло проговорила Анжела, коснувшись своей теплой рукой моего плеча. – Поверь мне.

– Верю, – призналась я искренне.

Костя вернулся через несколько минут. По его встревоженному виду было ясно, что что-то всё-таки произошло.

– Ну что? – пересев на кровать опаслив спросила я, как только он закрыл за собой дверь. – Что-то случилось?

– Пока, слава Богу, ничего, – в задумчивости произнес он, опустившись напротив меня. – Но может.

– В смысле? Что-то с историей Ярослава?

– Именно. Твой отец узнал, что на суде со стороны обвинения будет выступать свидетель, чьи показания могут сыграть решающую роль, но ясно на сто процентов, что он купленный. Ты ведь знаешь, что дядя Паша подозревает в убийстве отца девушки этого Ярослава?

– Серьёзно?! – в удивлении проговорила я. Ничего об этом я, конечно же, не знала.

– Я, может, не должен тебе рассказывать, но вы ведь всё-таки не чужие люди, – в смятении произнес Костя. – В общем, есть улики, которые говорят против того человека, и самое главное – у него был мотив. Не поверишь, но его жена приходилась любовницей убитому Макееву. Представляешь: мать встречалась с человеком, который был отчимом парня её дочери, драматичнее не придумаешь! И как раз накануне убийства отец этой девушки узнал об изменах своей жены, они жутко поскандалили, чему свидетелями стали соседи, и к тому же, Карин, твоему папе удалось узнать, что в ту ночь этот человек не ночевал дома.

– Всё собирается в готовый пазл, – произнесла я заворожено. – Только можно ли всё это преподнести суду? Ведь обвиняется совсем другой человек.

– В том-то и вся заковырка. Кроме того, выяснилось, что когда произошло убийство, Макеев был на даче не один, а с другом. Друг находился в соседней комнате и видел убийцу, видел номер приезжавшей машины, он всё рассказал твоему отцу, но теперь же утверждает обратное. Ясное дело, что его подкупили со стороны обвинения, и как ты понимаешь, выступать он будет против Ярослава, становясь главным свидетелем.

– С ума сойти, ничего не скажешь, – это всё не укладывалось в голове. – Кость, а что же хотел папа от тебя?

– Он спрашивал номер телефона моего отца, – ответил Костя, опустив взгляд. Говорить об отце ему было, как минимум, неприятно. – Он когда-то вел дело по убийству в Москве, и прокурором тогда выступала та же женщина, что сейчас работает против дяди Паши. Там тогда случилась грязь, её уличили в подкупе свидетелей, отстранили от дела и перенесли суд, передав обвинение другому человеку.

– То есть мой папа хочет, чтобы твой помог ему поднять ту историю? – Именно так, Карин.

– Остается две недели...возможно ли это? Ведь за эти дни полностью перевернуть дело непросто.

– Ты веришь в своего отца? – улыбнулся Костя, выжидающе глядя мне в глаза.

– Конечно.

– Ну тогда всё сложится в его пользу.

– Ты думаешь, твой папа поможет?

– Он хоть и никогда не был хорошим отцом, – спустя небольшую паузу начал Костя, сменившись во взгляде. – Но в плане работы он монстр. Наверное, это отвечает на вопрос о том, почему мне так не хватало в нем отца. В том, что поможет, я не сомневаюсь.

– Будем надеяться, – вздохнула я, уверенная в том, что если всё сложится самым лучшим образом, то отец Кости поднимется не только в моих глазах, но и, возможно, в его, что может привести их к примирению. Разве можно было желать большего?

19 глава

Ближе

(Анжела)

18 мая

«Even if you take it all away, I'll wait for you. Even when the light begins to fade, I'll wait for you...» – играло в моих наушниках, когда субботним вечером, решившись прогуляться пешком, я неспешно возвращалась домой от Лизы Алексеевны. Погода стояла замечательная, в воздухе пахло летом, распустившимися цветами, юностью и чем-то волшебным, чем-то манящим, едва уловимым и неописуемым. Так всегда бывает с приходом тепла, с приходом новой жизни, новых чувств, новой себя. Одним словом, всё это проделки весны. Именно она зарождает в нашем сердце подобные впечатления. Ведь каждый распустившийся цветочек, каждая травинка, каждый листик – это волшебство природы. Это появление на свет новой души. А я уверена, что она есть у всего живогою.

Тем вечером у меня впервые за всю неделю было хорошее, радужное настроение. Мне впервые за всё время после поездки на дачу стало легко. Возможно, всё это было результатом общения с Лизой Алексеевной, её влиянием, возможно, тому поспособствовал теплый, майский вечер, но как бы там ни было, во мне вновь появились силы. Силы и желание идти дальше, не останавливаться на этом до сих пор непонятном мне этапе своей жизни.

Игра с Денисом в молчанку вошла в порядок вещей. Я запретила себе все мысли о нём, старалась как можно меньше бросать взгляды в его сторону, говоря себе, что каждый мой взгляд – это маленький шаг назад, туда, откуда всё начиналось. Я научилась подавлять в себе желание заговорить с Денисом, прикоснуться к его рукам, прижаться к его груди, когда мы танцевали вальс, прочувствовав каждый сантиметр его тепла, ощутить его близость, и в конце концов – отправить ему сообщение, в котором объяснить то, почему мне вдруг так резко понадобилось прервать наше общение, и открыть свои истинные чувства. Но говорят, человек привыкает ко всему, и, кажется, я привыкла к мысли недоступности для меня этого парня. До последнего звонка оставалась ровно неделя, далее нас ожидали экзамены, затем выпускной, а после него забыть Дениса, как я думала, не составит большого труда. Конечно же, после того случая у Вики, когда Оксана наговорила о Денисе страшные, очень жуткие вещи, не думать о нём было сложно. Я снова пыталась понять, что могло случиться в его жизни там, в Питере, что могло так его сломать, и тут же корила себя, понимая, что не имела никакого права знать правду. Я сделала Денису больно, оттолкнула от себя, и вход в его жизнь был для меня закрыт навсегда. Осознание этого являлось страшным, но безысходным.

Я просто смирилась.

Тем субботним вечером торопиться домой мне совсем не хотелось. Я шла по многолюдным, дышащим жизнью скверам, смотрела на окружающих, на природу, слушая музыку, и просто наслаждалась мгновениями. Хотелось вобрать в себя как можно больше этого свежего, чистого воздуха, полностью заполнить им себя изнутри, чтобы очиститься, физически почувствовать волшебство весны в своём сердце, в лёгких, в мыслях и стать такой же невесомой, как этот воздух. И с каждой новой минутой так оно и происходило. Казалось, что с очередным моим шагом внутри что-то освобождалось, становилось легче дышать, легче думать. Конечно, всё это, возможно, была иллюзия, но иллюзия приятная. Относящаяся к той группе, которые делают человека счастливым.

Внезапно мне вспомнились слова талантливого, современного писателя ЭльчинаСафарли: "Счастье не приходит. Приходит умение его видеть". Ведь так оно и есть. Что такое счастье? Для одного человека счастье заключается в единении с природой, для другого – в любимом занятии, кто-то видит его в том, чтобы каждое утро спокойно открывать глаза, не боясь за свою жизнь, для кого-то счастье – просто просыпаться, чувствовать, что ты всё ещё живешь, всё ещё существуешь в этом пусть сложном, но всё же не лишенном света мире. Каждый воспринимает счастье по-своему, важно просто научиться уловить его, не пренебрегать тем, что послано Богом. У всего есть две стороны, и задача человека состоит в том, чтобы из каждой извлекать для себя что-то хорошее, я думаю. А в жизни просто так ничего не происходит. Каждое событие несёт в себе определенный смысл, определенную цель по отношению к нашим судьбам.

Когда-то меня предали, я чувствовала себя одинокой, практически ни с кем не общалась, мне даже не с кем было сходить в кино, посидеть в кафе, не говоря уже о каких-то задушевных разговорах. Однако за то время я очень много рисовала, читала и немало выросла в своём развитии. Разве это не счастье? Всё происходящее имеет смысл.

Я шла и размышляла обо всём этом, пока не услышала мягкий, вежливый женский голос, обращенный ко мне, и не увидела его хозяйку. Девушка лет двадцати пяти с аккуратным каре, в белых кедах, джинсах и клетчатой рубашке смотрела на меня и ждала ответа, держа в руках зеркальный фотоаппарат той же фирмы, какой был и фотоаппарат Карины.

– Простите, что? – в недоумении произнесла я, вынимая из ушей наушники и чувствуя себя крайне неловко за свою запоздалую реакцию.

– Мне жутко неудобно просить, но если вам несложно, сфотографируйте нас, пожалуйста, – с обаятельной улыбкой произнесла она, указав в сторону, где в нескольких метрах от нас с шариками в руках стояли молодой парень и две крошки-близнеца: девочка и мальчик, которым едва ли было больше двух лет. Детишки громко хохотали, наблюдая как один из красных шариков улетал в небо, усыпанное звездами, а папа аккуратно держал их за руки, ограждая от всех внешних опасностей. В то мгновение мне захотелось запечатлеть в красках эту милую, наполненную эмоциями сцену. – Всего лишь один снимок.

– Конечно, не вопрос, – с искренним восторгом, не в силах сдержать улыбку, произнесла я, поняв, в чем дело. – С удовольствием!

Вся молодая семья была в одинаковых рубашках, джинсах голубоватого тона и белых кедах. Парень имел небольшую бородку и, судя по всему, его сфера деятельности была тесно связано с музыкой. Таких людей видно издалека. А девушка, мама близнецов, возможно, являлась художницей и рисовала картины в стиле поп-арт или же графическим дизайнером, связанным с рекламой, но явно была как-то связана с творчеством. Ребята смотрелись невероятно гармонично, ярко, очень живо, излучали неимоверные потоки энергии, любви и света, которые в наше время так редки. Рита, как звали девушку, попросила лишь один снимок, но я никуда не спешила и сделала столько фотографий, сколько нужно было для того, чтоб выбрать самые лучшие, самые удачные кадры.

– Спасибо, Анжел! – с восторгом проговорила она, просматривая фото. – Вот именно таких фотографий нам не хватало! Лёш, ты только глянь, какие мы классные!

– Я рада, что смогла быть полезной, – призналась я, с трепетом наблюдая за своими новыми знакомыми. – А вообще у меня сестра занимается фотографиями, и если у вас появится желание провести фотосессию, то рекомендую.

– Это было бы неплохо, – улыбнулась хозяйка фотоаппарата. – А как с ней можно связаться? Она ведь наверняка есть "В контакте"?

– Да, зовут Савельева Карина, – кивнула я радостно.

– О, так это та рыжеволосая девушка?! Я случайно натыкалась на её фотоработы, и это действительно что-то потрясающее! Я не фотограф, но немножко понимаю в фотографии. Что меня поразило, так это то, что в её снимках нет красивости, которая сегодня так ценится, ну, знаешь, весь этот гламур, искусственность, – говорила моя собеседница. – В них есть какая-то особая атмосфера, она невероятно передает настроение.

– Что есть, то есть, – с улыбкой произнесла я, чувствуя гордость за свою талантливую сестру.

– Мы обязательно к ней обратимся, вопрос только во времени, – пообещала Рита. – Анжел, спасибо тебе, я очень была рада познакомиться с такой милой, замечательной девушкой.

– Это взаимно, Рит. Мне тоже безумно приятно это знакомство, у вас невероятная семья! Детишки покорили моё сердце, – призналась я, глядя на них.

– Они могут, – рассмеялась их мама. – Кира и Кирилл.

– Серьёзно?! Очень красивые имена! Кира – одно из моих любимых.

– Кирюш, – ласково обратилась она к девочке. – Дай маме один шарик. Ты ведь у меня не жадинка? Нет? Вот умничка!

Я наблюдала за всем этим, чувствуя, как весь тот воздух, который мне хотелось объять, разом поселился в душе. От общения с этими людьми становилось безгранично тепло. Наверное, счастливые люди делают счастливыми окружающих, даря им частички своего счастья.

– Анжел, держи, это тебе от нас на память, – протянув шарик, сказала Рита. – Бери, бери, нам будет приятно. Ты посмотри, как эти зайчики на тебя смотрят.

– Спасибо, – с чувствами сглотнула я, тронутая до самых глубин своего сердца. – Это так дорого.

В жизни есть мгновения, что не забываются никогда. Те секунды были одними из таких.

Мы в теплых, приятных чувствах простились, и я с красным шариком в руках, под глубоким впечатлением направилась дальше, в нужную мне сторону. Кажется, я не заслуживала того, чтобы Бог посылал мне всё больше и больше таких солнечных, искренних людей, оставлявших от себя что-то такое, чего не купишь ни за какие деньги – внутренний свет. И это поистине прекрасно, что в мире, повязшем в лицемерии, фальши и материальности, всё ещё существовали такие люди. А в моей жизни их с некоторых пор стало очень даже не мало. Разве это не ещё одно доказательство счастья?

Я шагала по широкой улице, минуя торговые центры, бутики, пабы и, проходя мимо продуктового супермаркета, решила купить домой что-нибудь вкусненькое, подарив своей семье частичку своего легкого настроения. Денег у меня с собой было немного, но позволить себе что-то вкусное и не столь дорогое было можно.

Магазин оказался полон людей. Должно быть, все, наконец, почувствовали приближение лета, ведь несмотря на позднее время, город продолжал жить, бодрствовать, чего не увидишь в промозглую зиму, когда темнота с вечера окутывает улицы, погружает в свой мрак, свой холодный мир, частью которого совсем нет желания становиться. С приходом весны это меняется. Оставив шарик в камере хранения, я взяла жестяную, решетчатую корзинку и устремилась вдоль заполненных стеллажей с шоколадом в кондитерский отдел, не имея никаких точных идей своей покупки. Я решила, что поступлю по ситуации.

Рулеты с фруктовыми начинками, печенья разных сортов: с сахарной пудрой, покрытые шоколадом, сырные крекеры, печенья с арахисом, с вареной сгущенкой, с джемом; конфеты разных сортов – всё заманчиво глядело с многочисленных полок, и на чем остановить свой выбор, я абсолютно не знала. Хотелось всего и сразу! Однако после долгих раздумий зародилась мысль оставить сладости и выбрать фрукты, йогурт, сделав дома на десерт фруктовый салат. Проведя с собой небольшой диалог, я выложила из корзинки коробку конфет из молочного шоколад и вышла из отдела со сладкими продуктами, оказавшись у стеллажей с безалкогольными напитками.

Случайностей не бывает? Именно так. Судьба вела со мной странную игру, и как только я принимала её правила, она тут же их меняла, не спрашивая моего согласия. Смеялась ли она, проверяла на прочность – я перестала что-либо понимать, видя только того, кто остановился напротив меня и от неожиданной встречи в недоумении потупил взгляд. Денис...только я перестала о нём думать, как он снова возник перед моими глазами, бередя начавшую заживать рану. В школе мы не разговаривали, не здоровались, делали вид, что не существовали друг для друга, всё наше общение заключалось в вальсе – без слов и каких-либо эмоций. И впервые за всё это время он словно меня заметил, отвел взгляд. Остановился, не прошёл мимо. Значит, всё ещё что-то я для него значила? Эта мысль, подобно лезвию, кольнула по сердцу, выпустив из заточения все чувства, что я так старательно желала в себе похоронить.

– Привет, – тихо произнес он, глядя куда-то в сторону, держа в руках бутылку "Спрайта".

– Привет, – только и промямлила я, готовая в любую секунду бросить эту корзинку и бежать, сломя голову. Бежать, бежать и бежать. Не думая, куда, но как можно дальше от этого магазина, от Дениса и от самой себя.

Ничего больше он не стал говорить, а просто уступил проход, обойдя меня с правой стороны, давая понять, что желания общаться со мной у него нет и никогда не появится. Я бывала в этом магазине сотни раз, знала его с закрытыми глазами, но в состоянии шока разум абсолютно перестает слушаться, и человек забывает самые элементарные вещи. Чувство вины накрыло меня ледяной, беспощадной волной, затмив собой всё прочее. В то мгновение всё, чего я желала, – стать невидимой. Или провалиться в глубокий колодец, только чтобы не стоять посреди магазина с видом заблудившегося в трех соснах человека. Одно стоило другого. Но, обретя возможность понимания, я, кусая губы, направилась к фруктам.

Несколько яблок, бананов, пара апельсинов, киви... Я набирала, абсолютно не думая, хватит ли мне денег оплатить всю покупку или нет, делала всё по инерции. Клала в пакетики, взвешивала и укомплектовывала в корзинку. Перед глазами так и стояло лицо Дениса. Не равнодушное, не холодное, а с долей печали, какой-то непередаваемой тоски. Почти то же самое я увидела в тот день, когда сказала ему, что нам лучше перестать общаться, это был тот же потухший, болезненный взгляд, виной которому был никто другой, как я сама. "Нет, – крутилось в моей голове, – поставить в этой истории точку можно будет только перестав его видеть. Не раньше". Ведь, как говорилось в одной из моих любимых книг: "Если рана не болит, это не значит, что её нет". Ты можешь не чувствовать ссадины, зная, что она практически зажила, не обращать на неё внимания, но по неаккуратности случайно задеть и вновь расковырять до крови, снова каждой клеточкой своего тела и души прочувствовать эту боль. Каждому человеку это знакомо с детства.

Набрав фрукты, бросив в корзинку клубничный йогурт без фруктовых долек, я прошла на кассу. К счастью, моих двести рублей хватило чуть ли не копейка в копеечку, и не пришлось ни один взвешенный пакетик оставлять на кассе.

– Анжел, – выйдя из магазина, услышала я за спиной непринужденный голос, заставивший меня обернуться. Денис ждал меня на крыльце возле входа. – Может, прогуляемся? Или ты торопишься?

Как на это реагировать?! Я в недоумении смотрела на него во все глаза и не знала, что ответить. Не потому, что размышляла, как поступить, а потому, что долго не могла понять сути сказанных им слов. Но вопреки разуму, впервые послушала сердце.

– Не тороплюсь, – прошептала я против своей воли, понимая, на что подписываюсь.

– Тогда, может, пойдем в сторону набережной?

– Конечно, – кивнула я, помня, что ещё не так давно именно на той набережной мы с Денисом открылись друг другу. И вспомнилось мороженое на палочке, и разговоры о мечтах, о детстве...всё разом нахлынуло и поглотило меня, не давая возможности дышать.

Несколько минут мы шли молча. Одной рукой я держалась за ремешое сумки, в другой держала шуршащий пакет с логотипом супермаркета. Шла и думала. Думала, почему так вышло, что по иронии судьбы мы с Кариной влюбились в одного парня. Ведь мы были с ней совершенно разными, и вкусы у нас различались, что ни говори, но что же такого было в Денисе, что зацепило и меня, и мою сестру? Спрашивала себя и не находила ответов. В своей жизни я встречала немало интересных, невероятно красивых, интеллигентных, творческих парней, но никто никогда не пробуждал во мне подобных чувств. Симпатия – да, конечно. Мы можем питать симпатию ко многим людям, которые нам нравятся, которые цепляют нас чем-то, но проникнуться серьёзными чувствами к определенному человеку – это ведь необъяснимо. Быть может, мы влюбляемся в тех, в ком видим частицу себя? Отражение себя? В таком случае, видела ли я это в Денисе? Да, больше, чем в ком-либо за все прожитые мной годы. И это было не просто взаимопонимание, это было нечто гораздо большее. Но могла ли Карина увидеть в Денисе себя? Свою душу? Этого мне было знать не дано.

– Анжел, давай мне пакет, – произнес внезапно Денис, нарушив тишину, и не дожидаясь моего ответа, выхватил его из рук.

– Спасибо, – только проговорила я негромко, несмело подняв на этого парня глаза.

Затем мы снова замолчали, но когда оказались на набережной, окруженные множеством разноцветных огней, музыки, игравшей из близрасположенного кафе, молчать становилось всё труднее. И судя по Денису, который время от времени задерживал на мне свой взгляд, он тоже ощущал это.

– Как всё глупо получается, – произнесла я, не в силах больше сдерживать свои мысли.

– Что именно? – со вниманием спросил он, но мне показалось, что этот парень и без моего ответа заранее знал, что я собиралась сказать.

– Совсем недавно мы с тобой говорили о мечтах, о родителях, а теперь идем и...молчим. Это неправильно.

Думаю, после того, как я сама отказалась от нашего общения, мои слова звучали абсурдно и глупо, но не сказать этого я не могла. Слишком громкими, слишком несдержанными были мысли.

– Согласен. Как у тебя дела, Анжел?

– Всё ничего, – едва улыбнувшись, ответила я, подойдя в след за Денисом к краю моста. – Хожу к репетитору, готовлюсь, рисую...а как ты?

– Да, у меня тоже неплохо, – ответил он, глядя на противоположный берег реки. – Не верится, что через неделю мы уже перестанем быть школьниками.

– Полностью согласна с тобой. И от этого немножко грустно, хотя...если посмотреть с другой стороны, считается, что студенческие годы самые яркие в жизни человека.

– Ну, совсем скоро у нас будет возможность проверить, – улыбнулся он, посмотрев на меня своим прежним теплым и мягким взглядом, который сломал тот огромный барьер, что вырос между нами за эти дни. – Ты не передумала насчет Питера?

– Ни за что, Питер – это моя мечта, – призналась я, утопая в зеленых, завороженных глазах Дениса. – Быть может, когда-то я поменяю свой взгляд на этот город, но не сейчас.

– А когда у тебя начинаются вступительные экзамены?

– Точные дни пока что не известны, но этот период, как и в других ВУЗах, будет длиться с пятого июля и до конца месяца. Надеюсь, что я попаду в первый поток – хочется поскорее всё сдать и спокойно засыпать по ночам, ни о чём не думая.

– Хорошее желание, – произнес он, посмотрев на небо.

– Денис, – нерешительно начала я, – а что насчет тебя? Ты рад, что скоро вернешься в свой родной город?

– Рад, но здесь мне тоже очень нравится. Я успел полюбить этот город. Хотя, в Питере прошла вся моя жизнь, там семья, друзья...там родные улицы, но... – замедлил он. – Там слишком много болезненных воспоминаний.

Я понимала, что другой возможности узнать правду у меня не будет, как, возможно, не будет больше никогда второго такого разговора с Денисом, и, несмотря на всё, чувствовала, что не хочу ничего сильнее, чем стать частью его жизни. Его прошлого. Разделить его боль.

– Каких..? – осторожно прошептала я, чувствуя, что мне вновь перестало хватать воздуха.

– Ты правда хочешь это знать?

– Больше, чем ты предполагаешь.

– Я могу разочаровать тебя.

– Не разочаруешь.

– Хорошо, – шепнул он, облокотившись о перила. Я видела, что ему было непросто начать свой рассказ, и в какой-то момент хотела сказать: "Стоп! Не нужно! Ты не обязан!", но Денис меня опередил. – Наверное, ты не раз задавалась вопросом, почему я вдруг всё бросил и приехал заканчивать школу в другой город, жить с бабушкой, если мои родители остались в Петербурге? – я кивнула, внимая каждому слову. – Я согласен, что всё это выглядит странно, но у меня не было выбора, Анжел. Хотя, говорят, что выбор есть всегда, но для меня его не существовало. Мне нужно было убежать, но не от кого-то, а от самого себя. От боли, которая ни днем, ни ночью не становилась меньше, а лишь усиливалась, разрасталась так, что порой не хотелось жить. Я до сих пор спрашиваю себя, что бы со мной было, оставшись я там...и понимаю, что ничего хорошего. Раньше, до случившегося, я был совсем другим человеком. Жизнерадостным, очень активным, энергичным, не выносил одиночества...сейчас, наверное, сложно в это поверить, – ища ответ в моих глазах, продолжал он. – Но одно событие полностью перевернуло весь мой мир, я тогда думал, что для меня жизнь прекратила своё существование. Прости, что я начал издалека, Анжел, – улыбнулся он, но улыбка эта была полна горечи и невысказанных слов. Я видела, что Денису нужно освободиться от этого, нужно всё мне рассказать. – Если хочешь, то я не стану продолжать.

– Денис, прошу, – с чувствами прошептала я. – Для меня это важно, поверь мне. Я хочу знать.

– Правда?

– Правда, – призналась я. Никогда прежде мне не доводилось видеть этого парня настолько уязвимым.

– Тогда я не буду оттягивать и начну о главном. В пятнадцать лет я без памяти влюбился в девушку, которая за небольшой промежуток времени стала всем смыслом моей жизни. Так бывает, когда встречаешь родственную душу, находишь в другом человеке ответы на многие вопросы... Мы были ровесниками, но так, как она училась в другой школе, то всё свободное от учебы время мы проводили вместе: концерты, прогулки, она помогала мне, когда я только-только начал фотографировать. Была моей музой, моим вдохновением. Я не мог представить себя без этого человека, – слушать Дениса было очень тяжело. – Мы мечтали закончить школу, поступить в университет и начать жить вместе. Хотели путешествовать по миру, искать "своё" место, заниматься творчеством (она с детства мечтала о карьере актрисы), мы хотели пожениться... Но исполниться этому было не суждено, – Денис сделал паузу, должно быть, собираясь с мыслями. Мне было страшно знать продолжение, поскольку было ясно наверняка, что, каким бы ни был конец этой истории, он являлся слишком темным, слишком страшным. – Однажды, это было уже в конце десятого класса, мы, как обычно, встретились в парке, стали разговаривать о том, как прошел день, и она внезапно заплакала. Я испугался, пытался её успокоить, понять, в чём дело, но от моих слов ей становилось только хуже. Нет ничего страшнее, чем видеть слёзы любимого человека, – при этих словах я опустила глаза, вспомнив ту сцену возле школы. – А потом, – продолжал Денис, – она оттолкнула меня, заявив, что у неё нет больше ко мне никаких чувств, что нам лучше расстаться и не искать встреч. Я не мог ничего понять, не мог поверить в это, но воспоминания о последних днях, о том, с каким нежеланием она говорила со мной, о её резких эмоциональных вспышках гнева, как только наши мнения в каких-то незначительных, глупых темах расходились, но ярче всего в памяти всплывало то ощущение барьера, который вставал между нами всякий раз, как только я к ней прикасался. Не почувствовать этого было сложно, и я убеждал себя, что это всё мои накручивания, мои подсознательные страхи. Но...тем вечером именно этот факт убедил меня в искренности её слов. Они словно печатью легли на сердце, вертясь в голове день и ночь, день и ночь, и, чувствуя себя униженным, я две недели не пытался с ней связаться, поговорить ещё раз. Думал, что всё понял, только вот...вскоре узнал, что она покончила с собой. Но...убила не только себя, но и нашего ребенка, о котором я ничего не знал.