Текст книги "Невесомость (СИ) "

Автор книги: Екатерина Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)

– Самое главное, чтобы никто не навернулся на вальсе, – с улыбкой проговорил Андрей. – И если мы переживем это, то всё остальное будет сущим цветочком.

– Да всё будет хорошо, что вы панику разводите? – заметила Саша. – Иронизируете так, будто у нас не последний звонок, а вручение Оскара.

– Я вообще удивляюсь, как тебе удается быть такой невозмутимой! – бросила в адрес нашей подруги Алина. – Всё-таки это очень важный для всех нас день.

– И поэтому нужно трястись, словно мы идем на расстрел!

– Ой, ты не поймешь!

– Конечно, куда мне, – улыбнулась Саша, которую ничуть не задели возмущенные слова одноклассницы. Я восхищалась Сашей, восхищалась её умением давать отпор, её спокойствием.

Артем, Дима и Кирилл подошли следом за Ниной Евгеньевной, и, надев всем классом золотистые ленточки выпускников, мы с волнением устремились вниз, ловя на себе любопытные взгляды учеников из других классов. Поразительно, как за несколько минут пустеющий школьный двор заполнился массой людей: ученики, родители, учителя – все находились в ожидании главного мгновения – торжественного выхода нас, выпускников.

Из колонок слышалась нежная песня про школу, в воздухе витал гул голосов, кругом всё пело и неслось, и на секунду я потерялась во всем этом потоке, чувствуя, как в глазах всё потемнело.

– Ребята, готовимся! Все здесь? – в беспокойстве поинтересовалась Нина Евгеньевна. – Никто никуда не отошел?

– Все-все, Нина Евгеньевна, – с улыбкой ответил Андрей.

– Тогда вставайте в пары, скоро выходим!

Всё, что происходило далее, для меня было словно во сне. Наш выход под громкую оркестровую музыку, долгая, возможно, чуть пафосная, но очень трогательная речь директора школы, главы города, наш танец, близость Дениса, душераздирающие песни – все краски настолько перемешались, что, переволновавшись, я перестала что-либо понимать. Очнулась только тогда, когда на выступлении Артема и парня из параллельного класса все девушки, родители и учителя пустились в неудержимые слёзы.

Я смотрела на своих одноклассников, на ребят, которые подарили мне возможность познать, что такое настоящая школьная дружба, что такое с удовольствием идти в школу, скучать по коллективу, проводить вместе незабываемое время, и осознавала, что таких людей в моей жизни больше никогда не будет. Да, конечно, у всех нас начнется новая студенческая жизнь, полная впечатлений, ярких событий, важных событий, светлых или же темных мгновений, все мы впустим в эту жизнь новых людей, которые что-то нам дадут, что-то заберут, пройдут мимо или останутся с нами на все последующие годы. Однако, всё это будет иное. Это будут другие отношения, в которой той легкости, той беззаботности и бескорыстного тепла, коими была проникнута атмосфера нашего коллектива, во взрослой жизни сложно будет встретить.

Мне вспомнился первый день в этой школе. Я вспомнила, как ребята тепло меня приняли, как в тот же день мы пошли в кафе играть в боулинг, и никто не воспринимал меня как чужого человека, никто не обделял вниманием, не пренебрегал моим мнением. Словом, класс радушно впустил меня в свою семью, хотя у него не было оснований или каких-то особых причин доверять мне, относиться со всей душой. Конечно, в любой семье существуют и подводные течения, но на фоне всего остального они полностью становятся безликими. Потому и ссора с Оксаной теперь вспоминалась мне чем-то незначительным, чем-то далеким и неправдоподобным. Я ни капли не обижалась на эту девушку. Да и разве можно обижаться на человека, когда ты понимаешь, что скоро его не увидишь?

За эти два месяца, что я провела с ребятами, я не просто познала другую сторону школьной жизни, но и изменилась сама. Стала больше доверять людям, больше смеяться, больше разговаривать, я полностью открылась изнутри, открыла свое сердце, где на всю жизнь глубоко поселился мой одиннадцатый "А". Я знала, что сколько бы лет ни прошло, какое бы расстояние нас ни разделяло, я никогда не забуду этого времени и всего того, что дали мне ребята. Никогда.

Артем и Марат продолжили исполнять пронзительные слова о школе, а я смотрела сквозь пелену слёз на разноцветные, подобные ярким вспышкам радости, развевавшиеся на ветру воздушные шарики, на букеты в руках учителей, на бантики учениц начальных классов, на огромный плакат у входа в школу, думала о ребятах, о том, что всё заканчивается, и хотела кричать от боли. Плакали все. Даже Саша, которая уверяла нас в том, что глупо и бессмысленно оплакивать расставание со школой. Выходит, её цинизм и холод являлись всего лишь маской, потому что полные слёз глаза этой девушки говорили о том, что внутри она хрупкая, чувственная и очень женственная – черты, которым она никогда прежде не позволяла проявляться. Тогда, стоя на школьной площадке, я впервые увидела слабую сторону многих своих одноклассников, и от этого прониклась к ним ещё большей трогательной и нежной любовью.

Когда же песня "Прощай школа" закончилась, Артем с Маратом под бурные аплодисменты покинули сцену, а мы всё не могли успокоиться. У девчонок под красными, заплаканными глазами оставались следы туши, но в те секунды это не имело никакого значения.

– А кто-то говорил, что ни за что не станет плакать, – услышала я за спиной ласковый голос Андрея. – Так ли?

– Ой, не надо, ничего не говори, – ответила ему Саша дрогнувшим голос. – Сама знаю.

– Не думала, что будет настолько больно, – произнесла справа от меня Вика, вытирая слёзы. – Как будто вместе с этим торжеством из тебя что-то уходит.

– Согласна, Вик, – кивнула я, изо всех сил стараясь перестать плакать. – Словно ты покидаешь берег, где остается твой дом, близкие тебе люди, и плывешь в открытое море, где нет ничего, кроме необъятной пустоты.

– Верно, – улыбнулась Вика сквозь слёзы. – Очень точное сравнение.

– Как же мне будет не хватать этой школьной жизни. Этих стен, нашего класса, – заговорила Карина чуть охрипшим голос, но уже не плача. – Внутри словно дыру просверлили. Нина Евгеньевна, как вы?

Наша классная руководительница плакала не меньше нас. Я представляла, как ей было больно в те минуты. Уходить всегда легче, чем провожать.

– Вроде бы ничего, – ответила она с улыбкой, аккуратно вытерев слёзы. – Нужно бы проще ко всему этому относиться, но не выходит.

– Потому что мы все очень привязаны к друг другу, – улыбнулась Карина. – И было бы хуже, если бы в нас не было никаких чувств и, вместо слёз, мы бы думали: "Какое счастье, что всё заканчивается!".

– Ты права, – кивнула Вика. – Но боль от этого осознания меньше не становится.

– Дорогие выпускники! – заговорил с долей печали, ласковый голос директрисы – Совсем скоро вы выпорхните из домашнего гнездышка, разлетитесь кто куда, начнете взрослую, самостоятельную жизнь. И напоследок хочется пожелать вам главного – счастья и исполнения самой-самой заветной мечты! Поэтому мы приглашаем вас выйти в центр и выпустить в небо этих белоснежных голубей, – с чувствами говорила она, указав на огромную коробку, из которой специально обученные мужчины доставали по одному голубю и протягивали их в руки выпускников. – Загадайте то, о чем вы больше всего мечтаете, и это желание вместе с голубками улетит в небеса! Прошу, ребята, выходите в центр.

В своей жизни я часто загадывала желания, которые нередко сбывались. Когда-то я мечтала о том, чего была лишена: о полноценной семье, о друзьях, о лучшей подруге, любимом занятии. Теперь же у меня всё это было – всё, чего я больше всего желала с самого детства. Однако, с некоторых пор в моей душе поселилась ещё одна большая мечта. Суждено ли ей было исполнится или нет, я не знала. Но в те секунды, когда мы с параллельным классом вышли в центр площадки и под бурные овации выпустили из рук прекрасных голубок, я думала только о ней. О своей несмелой, хрупкой мечте.

– Вот всё и закончилось, – грустно, с блеском слёз в глазах улыбнулась Нина Евгеньевна, ожидая нас на прежнем месте. – С этими голубками вы покидаете детство, ребят.

– Нина Евгеньевна, всё ведь хорошо, – приобняла её Рита, положив голову на плечо. – Как минимум, ещё месяц мы все будем рядом. Да и вообще, где бы кто ни находился, мы всегда будем вместе, так ведь, ребят? – обратилась она к классу.

– Конечно, мы одна семья, – с чувствами произнесла Алина, готовая в любую секунду вновь поддаться воле слёз. – Это не конец.

А между тем ведущие, ученики десятого класса, радостно и живо продолжали программу линейки, дав последнее слово завучу школы, очень строгой, но понимающей, справедливой женщине.

– Дорогие ребята! – говорила она голосом, полным материнской заботы, что не так часто встречалось в наше время среди педагогов. – Время, как вы, наверное, уже для себя отметили, – очень непростая штука. Оно где-то незаметно от нас останавливается, где-то может мучительно тянуться, но когда ты желаешь, как ничего другого, удержать его, подольше насладиться моментом, оно упорхает, подобно тому, как сейчас взлетели в небо ваши голуби. Согласитесь, что последний месяц именно так ускользнул от вас? Я думаю, что многие сейчас смотрят на своих одноклассников и понимают, как многое не успели сказать, не успели сделать, сожалеют о незначительных ссорах, обидах, разногласиях. Ребята, я хочу вам сказать, что наша жизнь на самом деле не такая длинная, как может показаться, поэтому я вам желаю ценить каждое мгновение, ценить друг друга, потому что школьная дружба – это самое светлое, самое вечное в жизни. Поверьте мне. И слёзы, что сейчас блестят на ваших глазах – самые искренние, настоящие. Не нужно их стесняться, – я внимала каждому слову этой потрясающей женщины и едва сдерживалась, чтобы вновь не заплакать. – Совсем скоро ваши учителя и родители будут настраивать вас на экзамены, на поступление. Конечно же, я вам от всего сердца желаю, чтобы все ваши мечты и планы осуществились, чтобы каждый поступил туда, куда рвется его душа, но, ребята, хочу сказать, что самый главный экзамен преподнесет вам жизнь. И всё, чего я хочу, так это того, чтобы вы достойно его прошли. Все мы иногда спотыкаемся, падаем, но важно не сойти со своего пути, не потерять себя в том бешеном ритме жизни, который вас ожидает. Чтобы ни произошло, оставайтесь людьми, ребята! Это всё!

После непродолжительной, но до боли трогательной, пронзительной речи человека, голос которого шёл из самых глубин души, раздались бурные овации. Кто-то вновь плакал, кто-то согласно кивал, кто-то молча продолжал осмысливать смысл сказанных слов, но я была уверена, что абсолютно все глубоко впустили их в себя. Никто не остался равнодушным. Это не было пустое, наполненное красивыми, литературными эпитетами, искусственное наставление, какое обычно бывает на таких мероприятиях. Это было нечто совсем другое.

– А теперь, выпускники, для вас звенит последний, самый важный звонок, который останется в вашем сердце на всю жизнь! – радостно заговорила ведущая, слова которой встретились вновь всплеском живых аплодисментов.

Вот так громко, больно и незаметно прозвенел наш последний звонок. Отныне мы больше не были учениками школы.

Линейка закончилась, площадка стала постепенно пустеть, остались только два наших класса, родители и худощавый, молодой фотограф, делавший кадр за кадром, стараясь ничего не упустить.

– Дочур, Карин, давайте я вас чикну! – вдохновенно произнесла подошедшая к нам с дядей Пашей мама. Она с улыбкой светилась изнутри, но её глаза выдавали и что-то другое. Я не видела, но знала наверняка, что мама плакала. – Какие же вы красавицы! А как станцевали!

– Мамуль, я люблю тебя, – крепко обняв самого близкого мне человека и вдохнув столь родной с детства аромат весны, свойственный лишь маме, прошептала я. – Тебе всё понравилось?

– И я очень люблю вас, девочки! А не понравиться такое никак не могло. Всё прошло невероятно здорово, очень тепло и чувствительно. И ребята мне безумно понравились, производят только положительное впечатление.

– Тётя Надь, а давайте все вместе сфотографируемся? – предложила Карина, держа за руку дядю Пашу. – Сегодня это обязательно нужно! Миш! – обратилась она к парню-фотографу. – Можно одно фото?

– Да, конечно, даже нужно, – невозмутимо ответил он, опустив камеру. – Вставайте рядом.

Мама с дядей Пашей единогласно заняли места по краям, уступив нам центральную позицию со словами: "Выпускницы должны быть сегодня только в центре!", возражать чему мы не стали. Я была счастлива, поскольку в нашем фотоальбоме, наконец, должна была появиться первая семейная фотография. Удивительно, что за всё время отношений родителей, за всё время нашего совместного проживания нас так ни разу не запечатлели вместе.

А далее...далее началась длительная фотосъемка со всем нашим классом, в завершение чего мы с ребятами решили расходиться, договорившись встретиться через час на автовокзале полностью готовыми к суткам незабываемого времяпровождения на даче. Двадцать выпускников школы, свобода вдали от города и родителей, несколько бутылок вина, переполнявшие каждого из нас эмоции – эта поездка действительно обещала быть незабываемой. И весь наш класс, разумеется, довольно загорелся ею, ожидая расслабиться, насладиться этими выходными по самой высшей планке, чтобы это событие, эта поездка оставила в истории нашего класса самые яркие, красочные, живые воспоминания. Однако...непонятно почему, у меня было нехорошее предчувствие. Я испытывала странную, неконтролируемую тревогу за то, чем могли обернуться для меня эти два дня. Родные ребята, единение с природой, ночные посиделки – я знала, что ничего плохого произойти не могло, но волнение никак не уступало сознанию. И объяснить это можно было лишь Денисом. Так ли я боялась его близости? Или существовало что-то ещё? "Как бы ни было, – думала я, – чему быть, того не миновать".

22 глава

Буря

(Анжела)

Автовокзал, где всегда кипела жизнь, был полон различных людей: студентов с большими сумками, молодых мам с детишками, с неподдельным интересом разглядывавших всё окружающее, пенсионеров с корзинками, спешивших на дачу, зрелых женщин в деловых костюмах, вероятно, вызванных куда-то по работе. Однако нам с Кариной было совсем несложно найти наших ребят – они, что-то бурно и оживленно обсуждая, огромной толпой с большими сумками резко бросались в глаза на всеобщем фоне. Все, как сказала Вика по телефону, уже купили билеты и ждали только нас, отчего, конечно же, что я, что Карина испытывали огромное неудобство, но всё дело было в задержавшемся трамвае. Счастье, что мы успели подъехать к вокзалу ни минутой позднее, потому что наш автобус должен был прибыть как раз в это время.

– А вот и Анжела с Кариной! – отвлекшись от общего разговора, радостно произнес Андрей, затем чуть сконфуженно добавил. – Девчат, вы извините, но билетов на всех не хватило, следующий рейс только на пять часов.

– В смысле?! – ошарашенно протянула Карина. – Серьёзно?! Так Вика ведь сказала...

– Да что вы его слушаете, – протянула Саша под всеобщий, заразительный смех. – Давайте уже двигаться к перрону, ребят. Иначе мы всем нашим составом просидим тут до пяти часов.

– Парни, возьмите, если несложно, мою сумку, хорошо? А то она неприподъемная, – послышался озадаченный голос Риты. – Там овощи да фрукты.

– Андрей, вот за такие шутки на тебя и обидеться не грех... – начала Карина с чувством облегчения. – У меня чуть сердце не подхватило, а он стоит и смеётся.

– Да ладно, тебе, Карин, ты чего? Даже если б в кассе не оказалось билетов, мы бы без вас всё равно никуда не поехали, – улыбнулся он, по-дружески приобняв мою сестру своей сильной, довольно натренированной рукой. – И ещё знаешь что?

– Что же?

– Помнишь, что сказала сегодня завуч насчет глупых обид?

– Да ну тебя!

– Всё, теперь я спокоен!

– Что случилось с трамваем? – произнес мягко Денис, внезапно оказавшийся рядом, пока мы с классом продвигались к выходу. Черный костюм с галстуком он сменил на джинсы, белую футболку и рубашку в сине-зеленую клетку, однако это придавало ему не менее заворожительный вид.

– Он остановился посреди дороги, возможно, аккумулятор сел, – чуть растерянно ответила я, поправив коричневый ремешок сумки на плече. – И поэтому нам пришлось пересаживаться на другой рейс, делая лишний круг.

– Я боялся, что вы не успеете...

– Анжел! Не представляешь, кто сегодня был на линейке! – радостно проговорила Вика, взяв меня за руку. Скорее всего она не заметила, что мы с Денисом говорили, но он только понимающе на это улыбнулся, уйдя на несколько шагов вперед.

– Кто-то из родных Кирилла? – предположила я, улыбнувшись, чувствуя огромную неловкость перед Денисом.

– Именно! Его отец, представляешь! Он встретил нас у школьных ворот, подарил мне букет лилий, поздравил с окончанием школы...причем всё настолько искренне, настолько тепло, что мне в какой-то момент стало до жути жаль его. Он пригласил нас в гости, сказал, что был бы рад познакомиться со мной в неформальной обстановке.

– Вика! – я была от всего сердца счастлива за нашу подругу. Я знала, что для неё всё это очень много значило. Кирилл, как она говорила, не был в близких отношениях с родителями, все в классе знали, что они были пьющими людьми, не проявлявшими участия в жизни своего сына. Однако...разве бывает поздно всё исправить? – Вик, я до безумия рада за вас! Ты обязательно внесешь что-то в эту семью. То, что этот человек пришёл вас поздравить, увидеть тебя, уже о многом говорит.

– Только Кирилл не хочет нашего более близкого знакомства.

– Он боится? – осторожно поинтересовалась я.

– Да, говорит, что не хочет втягивать меня в эту жизнь. Он многого насмотрелся с самого детства и не верит в то, что его родители способны измениться, – произнесла она более мрачно.

– А что ты сама думаешь об этом?

– Мне, конечно, безумно хочется узнать этих людей получше. Понять, почему они начали пить, ведь должны же быть какие-то веские причины. Кирилл в них не верит, а мне хочется им помочь.

– Я думаю, что познакомиться вам в любом случае нужно, а уже судя по тому, как пройдет эта встреча, станет ясно, как следует вести себя дальше, – с участием проговорила я, проникнувшись этой новостью. – Кирилл любит тебя и всё равно поддержит.

– Хотелось бы, – улыбнулась Вика, выходя на площадку перронов.

– Какой у нас перрон? – окликнул всех Никита, внимательно приглядываясь к автобусам.

– Четырнадцатый, – бросил Андрей. – Вижу, наш автобус уже стоит.

– Я потерял тебя, – нежно притянув к себе Вику, произнес Кирилл. – Вместе сядем?

– Если только тебе будет нескучно со мной, я ведь сплю в дороге, – ответила она, чмокнув его в щечку. Я невольно улыбнулась, наблюдая за этой сценой, но тут же почувствовала вполне объяснимую неловкость и смущение, словно подглядела в чужое окно, и чтобы не быть лишней, чуть замедлила шаг.

В автобусе, направлявшегося в соседний город, как и следовало ожидать, Вика села с Кириллом, я с Кариной, а Денис – с Димой через несколько сидений от нас так, что за высокими спинками видеть их не было возможности. Большую часть полного автобуса составляли незнакомые нам люди, поэтому громко разговаривать, смеяться и петь песни, как это обычно бывает в коллективных поездках, мы не могли. И укомплектовав сумки и пакеты, все погрузились в маленькие миры по два человека.

– Анжел, мы сейчас с Ярославой разговаривали, пока шли к выходу, – начала вдруг Карина. – Она рассказала, что когда все стали расходиться после линейки, ей вдруг вспомнилось, что она оставила в нашем кабинете сумку, вернулась и застала там Нину Евгеньевну всю в слезах. Представляешь.

– В слезах? – изумленно проговорила я, вспоминая, что когда мы уходили, Нина Евгеньевна выглядела вполне радостной, довольно веселой. – Мне даже сказать нечего, Карин.

– Аналогично, – согласно кивнула Карина. – Так больно становится, представляя себе эту картину, да ведь?

– Очень больно. Нине Евгеньевне тяжелее, чем нам. Это ведь её первый выпуск.

– Так, ну ладно, нужно дать слово больше не говорить сегодня о грустном, – мягко произнесла Карина, облокотившись на спинку сиденья. – Хочется провести эти сутки в полном забвении.

– Полностью согласна, – улыбнулась я, глядя из окна на вокзал, который мы покидали. – И погода сегодня располагает именно к такому.

– Погода волшебная, главное, чтобы не испортилась. Слушай, Анжел, я немного вздремну, хорошо? А то после выплаканных слёз глаза совсем высохли, – с улыбкой практически прошептала она, постепенно одурманиваясь Морфеем. – Разбудишь меня, как приедем?

– Если только не усну с тобой за компанию.

Дорога, несмотря на свою непродолжительность, оказалась довольно захватывающей и интересной. На протяжении всего часа я слушала в наушниках музыку, физически ощущая как она стремительно проникала в каждую клеточку тела, наслаждалась видом безмятежных, до невероятности красивых в своей естественности и умиротворении полей, полным таинственности лесом, ясным голубым небом, по которому, словно мягкими экспрессивными мазками нанесли чистую, лазурную краску, и абсолютно не заметила, как промчалось время, когда на одной из остановок Андрей заявил: "Народ, продвигаемся к выходу!".

Эта местность, в отличие от той, где располагалась дача Николая и Жанны, совсем не была похожа на жилой деревенский поселок, жители которого засаживали картошку, содержали кур и топили баню "по– черному". Пока мы всем нашим составом из двадцати человек за разговорами, восклицаниями и смехом пробирались к дому Андрея, то не встретили ни одной бабушки, сидевшей на крылечке, что так свойственно для сельской местности. Эти места казались нелюдимыми, пустыми, однако присутствие людей выдавали многоэтажные коттеджи, престижные иномарки практически у каждых ворот и разговоры, утопающие за этими воротами. Создавалось ощущение некоего холодного ветра.

– Проходите, гости дорогие, – радушно произнес Андрей, открыв зеленоватые железные ворота, впуская нас во двор. – Чувствуйте себя, как дома, ребят.

Дом Андрея оказался в меру скромным, создававшим довольно теплое впечатление, но всё же не лишенным масштабности. С одной стороны он был засажен цветами и яркой, мягкой травой, а с другой располагались небольшие качели, выполненные в стиле гамака, теннисный стол и длинная веранда, уходящая вглубь, слева от которой находился довольно немаленький сад со множеством яблоневых и вишневых деревьев. К крылечку же вела широкая тропинка каменной кладки кремового оттенка, обрамленная с обеих сторон декоративными элементами, и всё это в сочетании друг с другом переливалось яркими цветами, играло бликами, создавая атмосферу обитания в этом месте счастливой семьи.

– Ну ничего себе у вас тут дачки, – изумленно проговорил Дима, осматриваясь. – Не хило!

– Наш дом – это самый бюджетный вариант для этого поселка, – улыбнулся Андрей. – Нам он и достался по дешевке, когда только тут начали всё перестраивать.

– Очень круто, конечно, ничего не скажешь! – продолжал Дима восхищаться. – Я бы мечтал о таком постоянном месте жительства.

– Да тут от скуки свихнешься уже на третий день, если честно. Хотя мы приезжаем сюда таким огромным составом родственников, что я порой мечтаю об этой самой скуке, – рассмеялся Андрей, поворачивая ключ в замочной скважине входной двери. – В общем, ребят, проходите, не стесняйтесь. Сразу говорю: кому на кухню выложить продукты – налево, в туалет и в ванную комнату – прямо, спальни и гостиная – направо.

Интерьер этого большого дома был не менее представительным, с ощущением приложенной к нему изящной, искусной женской руки. Довольно просторные помещения со светлыми, украшенными многочисленными картинами и фотографиями в рамках, голубовато-персиковыми стенами, множеств ящичков с книжками, сувенирами, открытками, вручную расписанные торшеры и комнатные светильники, светлые диваны – всё притягивало взгляд, и до безумия мне нравилось.

После недолгой адаптации и разбора сумок парни, переодевшись и взяв замаринованное накануне Андреем мясо, всем составом вышли во двор, а мы с девчонками оборудовали кухню, начав приготовление ужина. После длительных, оживленных обсуждений было решено сделать несколько простых, но всеми любимых, традиционных салатов и запечь поделенную на четвертинки картошку в чесночном соусе. И таким образом, кто-то занялся нарезкой овощей, кто-то соусом, а кто-то вместе со мной картошкой. Чистить её я не любила с детства, но делать это в такой теплой, веселой компании было приятно.

– Девчат, мне не верится, что мы вот так вот собрались все вместе, – с эмоциями призналась Рита, перекладывая с деревянной доски в большое пластмассовое блюдо нарезку из огурцов. – Я безумно рада, что мы сегодня рядом. Иначе я бы сегодня полдня проревела после этой душераздирающей линейки.

– Взаимно, Рит, – согласно кивнула Карина, сидевшая напротив меня за широким кухонным столом с ножом и картошкой в руках. – Я знала, что без слёз это мероприятие не обойдется, но чтобы было так больно... Даже Саша не поддалась своим принципам, – добавила она с улыбкой.

– Ой, не напоминайте, до сих пор стыдно, – завопила Саша, рассмеявшись. – Просто всё было настолько лирично, что от таких слов, таких песен кто угодно прослезится.

– Ну вот тут нельзя не согласиться, – прыснула от смеха и Рита. – Всё это наводит на размышления, вводит в ностальгию...ты вдруг смотришь на всех, тут же вспоминаешь прошлые годы и понимаешь, что всё...всё заканчивается, и на этом моменте начинают выступать слёзы.

– Меня до самых глубин поразили слова Елизаветы Михайловны. Как она всё красиво завершила! – восхищенно протянула Вика. – Помните: "...школьная дружба – это самое светлое, самое вечное в жизни"?

– Да-да-да, мне тоже очень понравились её речь! – призналась я с эмоциями, всё ещё находясь под впечатлением от услышанного. – По-моему, она была единственно искренней из всей школьной администрации, кто выступал с поздравлениями.

– Полностью согласна, – закивала Ярослава. – Пусть она не сказала так много, как директриса, но зато каждое её слово было значимым, без этой фальши, что обычно напускают на таких мероприятиях, и заученных, заезженных выражений.

– А что меня зацепило в этих словах, так это то, что Елизавета Михайловна единственная пожелала нам не потерять себя. Вы заметили, что никто такого больше не говорил? А ведь на самом деле – это самое важное, – произнесла Карина воодушевленно.

– Да, эти слова заставляют задуматься. И тем не менее, я больше, чем уверена, что институт и новая жизнь нас всех пусть немного, но изменит, – заметила Рита. – И наверняка, на вечере встреч через год после поступления все уже будут не такими, какие сейчас.

– Почему же? – улыбнулась Карина.

– Ну, новые люди, другое окружение, другая обстановка, самостоятельное существование – разве это не влияет?

– Влияет, но незначительно, я думаю. Самое важное находится внутри, и если человек верен себе, разве он не останется собой, куда бы жизнь его не забросила?

– Карин, но согласись, что будь у нас другой класс, другие отношения, мы бы не были теми, кто мы есть?

– Ну, частично, – кивнула Карина, пожав плечами. – Хорошо, поживем – увидим.

Как это было ни странно, но в этом вопросе я принимала позицию Риты. Конечно же, несмотря на гены, воспитание родителями, мы создаем себя сами, однако то, к чему приходим, я уверена, является результатом событий, людей, обстоятельств и той среды, в которой находимся. Не знаю, каким бы я была человеком, если бы год назад в моей жизни не произошла та некрасивая история с моими прежними одноклассниками, после чего я закрылась глубоко в себе, перестав доверять людям. Что бы со мной стало, не появившись в моей жизни Карины? Эта солнечная девушка не просто вернула меня к жизни, не просто воплотила мои мечты в реальность, она научила меня смотреть на мир иначе. Как бы там ни было, но я всегда жила лишь мечтами, в той выдуманной реальности, в которой могла по-настоящему раскрыться, воспринимая действительность всего лишь как неизбежность, как неинтересную книгу, при чтении которой мечтаешь скорее вернуться к любимой, и пусть уже несколько раз перечитанной.

Я верила, что каждый человек что-то дает нам, каждое, пусть и незначительное событие влияет на наши чувства, наши взгляды. Мы этого не замечаем, но так оно и есть, я была уверена.

– Девчат, а знаете, что точно не изменится? – заинтригованно начала Вика, оторвавшись от крабового салата. – Посмотрите в окно!

Оставаться равнодушными на увиденное было невозможно, и нас всех, без исключения, накрыло самым заразительным, диким смехом.

Андрей, Никита и Артем, что-то крича, вальяжно устроились на качелях, а Дима с Егором, содрогаясь от смеха, со всей своей силой их раскачивали, да так, что парни закрывали глаза от сильного ветра, встречавшего их на взлете. Смотреть на это без смеха и чувства умиления, теплившегося в груди, было нельзя.

– Вот они – детишки-то наши, – в приступе неудержимого смеха, заговорила Рита. – Время идет, а ничего не меняется!

– Могу поспорить, что встретившись мы так же через десять лет, застанем ту же картину, – закивала Оксана. – Я их обожаю!

– А мне что-то подсказывает, что сейчас это закончится точно так же, как тогда с каруселью, – смеялась Карина. – Может быть, заранее принести фотоаппарат?

– Ты ещё здесь, Карин? Это обязательно нужно запечатлеть и вклеить в альбом с надписью "На пороге во взрослую жизнь!", – эмоционально произнесла Вика, и Карина без всяких лишних слов умчалась в спальню, где остались наши вещи.

Пока все продолжали смотреть на раскачивания парней, я искала глазами Дениса и обнаружила его стоявшим возле мангала с разведенным огнем. Он, также смеясь от увиденного и услышанного, аккуратно поливал водой шампуры с мясом, чтобы те не сгорели. Солнечные лучи падали ему на глаза, отчего он немного жмурился, но это только увеличивало тепло, что исходило из моего сердца при виде этого парня. Его каштановые волосы, спадая на лоб, переливались множеством оттенков и бликов, гармонируя с загорелой кожей, белая футболка светилась под рубашкой так, словно этот свет исходил изнутри Дениса, из самых глубин его сердца. В те мгновения мной завладело такое неимоверное вдохновение, что, как ничего другого, захотелось взять краски, кисточки и выплеснуть свои чувства, сохранить эти секунды не только в памяти, но и на холсте. Но я знала, что в любом случае не могла себе такого позволить, и было невероятно сложно подавить в себе это желание.

Ближе к четырем часам дня у нас всё было готово: парни нажарили целый таз аппетитно выглядевшего мяса, мы с девчонками наготовили четыре вида салата, запекли картошку и дружно, очень бурно всем коллективом начали накрывать на большой стол из темного дерева, стоявший на веранде.