Текст книги "Невесомость (СИ) "
Автор книги: Екатерина Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)
– Не знаю, а с кем? – как можно более непринужденно спросила я.
– Я думала, он сказал тебе. С Оксаной!
– Серьёзно?! – неподдельно удивилась я. – И что, у них получалось?
– Ну, – рассмеялась она, – как тебе сказать...он намучился с ней по полной программе, потому что Оксана о-очень медленно соображает.
Карина, казалось, нас не слушала.
– Да ладно, я ведь и сама не лучше танцую, – пожала я плечами, вспомнив свой позор на первой репетиции.
– Поверь мне, гораздо лучше! О, а вот и парни!
– Вик, у вас с Кириллом всё хорошо? – спросила я с участием. История этих ребят очень меня трогала, и я болела за них всем сердцем.
– Не хочу сглазить, но, кажется, да. Мне никогда в жизни не было так хорошо, как с ним.
– Я очень счастлива за вас! – искренне произнесла я, хотя бы немного оживившись. – Ты заслужила это.
– Если бы не тот разговор после твоего дня рождения, то ещё неизвестно, как бы всё сложилось, Анжел, поэтому мне просто повезло, я думаю. В любом случае, – она улыбнулась, – спасибо тебе.
– Нет, нет, не нужно меня благодарить, я здесь ни при чем.
– Ещё как причем!
– Девчонки! – громко объявил Андрей. – Разбираем гамбургеры! На диете, надеюсь, никого нет?
Все дружно взглянули на Оксану, и она, недолго колебавшись, сдалась.
– А была не была!
После небольшого подкрепления, устроенного нашими одноклассниками, наступило время репетиции, которое я так желала оттянуть. Ведь одно дело не разговаривать с Денисом, сидя на уроках, и совсем другое – продолжать игнорировать его, намеренно причинять ему боль, когда нас не будет разделять никакое расстояние. Когда его рука будет лежать на моей спине, когда я буду вдыхать душистый аромат его волос, чувствовать его тепло... Мне было страшно.
– Ребят! Танцуем сначала и до того момента, на котором в пятницу закончили учить, окей? – переключая песни в поисках нашей Little Suise, сказала Ярослава, пока все медленно подтягивались к своим местам выхода. – Оксан, так как ты сегодня снова без партнера, то тебе, конечно, тяжеловато будет сориентироваться, но ничего. Анжела с Денисом, а вы танцуйте до туда, до куда учили вместе, хорошо? Но только после нашей общей репетиции вам желательно остаться и выучить ту часть, которую Анжела не знает.
Всё оборачивалось против меня. Остаться с Денисом наедине было последним, чего мне в тот момент хотелось. С одной стороны. А с другой...я до боли желала этого. У меня появилось ощущение, будто во мне поселились два человека – один действовал, а другой ему сопротивлялся, умоляя остановиться. И от этого раздвоения я сходила с ума. По жизни я всегда руководствовалась чувствами, для меня на первом плане было сердце, а не разум, но получалось, что я предавала его. Также, как предавала Дениса и саму себя.
– Ну так что, останетесь, окей? – снова спросила Ярослава. – Иначе и вам, и нам будет очень тяжело на дальнейших репетициях.
– Если нужно, то да, конечно, – кивнула я, гадая, к чему это могло привести.
– Ну всё, отлично, тогда начинаем!
Через несколько минут заиграла наша песня. Денис, стоя позади меня, в нерешительности взял меня за левую руку, и от его прикосновения я готова была закричать от раздирающей изнутри боли.
Всё время, что мы танцевали я старалась не смотреть на него. Не выдержала бы этого взгляда, в котором застыл безмолвный вопрос: "Почему?". И вместо того, чтобы противиться ко мне прикоснуться, этот парень, напротив, держал меня так бережно, так ласково и крепко, словно боялся, что я в любой момент могу всё бросить и уйти. Это трогало до слез, но я не имела права плакать. Кто виноват, что всё так вышло? Только я сама. Виновата, что допустила такому случиться, и теперь должна выглядеть в глазах Дениса самой настоящей змеёй. Моральной уродиной, какой сама себя ощущала.
Во время танца я допустила множество ошибок, постоянно сбивалась с ритма, путая при этом Дениса, забывала движения и абсолютно не слышала музыку, за что злилась на себя ещё больше.
– Анжел, всё нормально? – поинтересовался Денис во время перерыва.
– Да, – бросила я в ответ без каких-либо эмоций, но, наконец, подняв на него глаза. – Прости, что из-за меня мы выбиваемся из рисунка.
Хотя на самом деле мне хотелось попросить прощения за совершенно другое.
– Да ничего, я тоже местами сбиваюсь, тем более мы с тобой почти неделю не танцевали в паре. Анжел... – спустя паузу произнес Денис чуть тише. – Что у тебя произошло?
– Ничего. Извини, мне нужно отойти, – ответила я и стремительно помчалась в школу, чтобы сделать глоток воды и не дать себе слабину, поскольку слёзы так и рвались наружу.
Затем началась вторая часть нашей репетиции с изучением новых движений, которые давались мне так же плохо, как повторение уже выученных, но Денис уже не делал попыток разговорить меня. Я даже сама с собой не желала разговаривать, что уж говорить про человека, которому я только и делала, что вставляла в спину ножи. И в таком гробовом молчании и напряжении мы танцевали до окончания репетиции.
– Ну всё! Ребят, теперь только отрабатывать и отрабатывать! – радостно проговорила Ярослава, выключая музыку. – Наконец, довели до конца.
– Девчонки, вы ведь не на каблуках будете танцевать на последнем звонке? – решил заранее спросить Никита. – Это я спрашиваю, чтобы подготовиться.
– Как это не на каблуках?! – изумленно протянула Алина. – А в чем? В балетках или кедах что ли?
– Ну, не знаю, сандалии там какие-нибудь, – предложил Никита, открывая бутылку минеральной воды. – А вообще и в кедах было бы круто.
– И что? Мы будем в платье и кедах? – вмешалась в диалог Рита. – Никит, мы уже давно решили насчет туфель.
– Ну ни фига себе! – отчаянно взвыл Андрей, отчего весь школьный двор разразился истерическим смехом. – Хотя, стойте. Саш, – обратился он к своей подруге. – Ты ведь говорила, что в жизни не встанешь на каблуки.
– Заставляют, – пожала она плечами, ища в сумке телефон.
– Девчат, я совсем забыла про каблуки, – протянула Ярослава. – Давайте тогда в следующий раз уже танцевать в туфлях, чтоб потом на последнем звонке не получилось нелепой ситуации...
– А вот тут я за себя не ручаюсь, – заметила Вика. – Я вообще даже стоять на них толком не умею.
– Ну, вот как раз и потренируешься, – улыбнулся Кирилл, заслужив от Вики легкий поцелую в щечку.
Через несколько минут все стали расходиться.
– Ребят, только когда колонки занесете, не забудьте ключ от кабинета охраннику отдать, хорошо? – бросила напоследок Ярослава.
– Конечно, – одновременно кивнули мы с Денисом, не решаясь подняться со ступенек крыльца.
– Тогда до завтра!
В это мгновение внезапно раздались первые аккорды Lion «Hollywood Undead», песня, стоявшая у Дениса на звонке, и, достав из кармана телефон, он отошел на несколько шагов от крыльца. Я смотрела на этого парня, и всё моё существо рвалось броситься ему на шею. Мне до боли хотелось сказать: «Денис, прости меня! Я поступаю подло, жестоко, но у меня нет другого выхода. Только так я могу сохранить мир в нашей семье, о которой так долго мечтала. Ты для стал мне очень дорогим человеком, и причиняя боль тебе, я и себе делаю больно. За это ты должен меня ненавидеть, я понимаю. Но если сможешь, пожалуйста, прости. При других обстоятельствах я ни за что бы не стала поступать с тобой так, как теперь поступаю, потому что...».
– Анжел, ну что, не будем терять времени и начнем? – вдруг неожиданно произнес он, вернув меня из своих мыслей.
– Да, давай, – согласно проговорила я, пытаясь не выдать дрожи в голосе, и направилась к своему партнеру.
Какое-то время он объяснял и показывал мне движения, которых я не знала, и мало помалу мы начали разговаривать, но только исключительно по делу.
– Смотри, а после восьми поворотов ты прогибаешься назад, – говорил он, прокручивая в голове танец. – Помнишь, как это делали девчонки?
– Да, но сомневаюсь, что у меня это получится.
– Получится, – улыбнулся он, словно между нами ничего не произошло. – Попробуй!
Я сделала всё, как он сказал.
– Ну вот видишь! Всё получается. Может, под музыку с самого начала?
Мне ничего не оставалось, только как согласится, хотя я совсем не была уверена, что готова.
– Ты главное делай всё более расслабленно, иначе когда боишься ошибиться, именно это и происходит, – аккуратно взяв мою руку, тепло произнес Денис перед выходом.
– Хорошо, – пообещала я, чувствуя, как его тепло проникало в каждую частичку моего существа.
А потом заиграл голос Майкла Джексона, и мы принялись танцевать.
Я делала так, как он говорил, расслабилась и абсолютно не думала о танце, о движениях, а делала всё по инерции. Моё тело словно отделилось от души и перестало принадлежать мне. А душа...она находилась совершенно в другом месте.
Я вспомнила, как впервые увидела Дениса, как смущалась заговорить с ним. Мне хотелось рассыпаться на миллионы частиц, чтобы не было так больно. В памяти всплыла сцена нашей прогулки по набережной, когда Денис купил мороженое, отказавшись взять у меня денег. Разговор о мечте. Он открывался мне. Открывался с первых дней нашего знакомства, он доверял мне. Как же мучительно было осознавать, что я собственными руками душила это доверие. Убивала его, бросая в костер, который ничего после себя не оставляет.
– Давай ты сначала распакуешь подарок, а потом скажешь, нужно было или нет.
– Я уже догадываюсь, что там что-то очень оригинальное и классное. Но можно я прямо сейчас посмотрю?
– Конечно! Спрашивает ещё! Я только этого и жду.
– Не может быть! Неужели...?!
– Ты рада?
– Боже! Это моя мечта! Я не верю! Денис, спасибо тебе большое! Это лучший подарок в моей жизни!
– Анжел, но это ещё не всё...я хочу предложить тебе поехать вместе.
Та встреча в ночь моего совершеннолетия никак не уходила из головы. Я тогда до утра не могла уснуть, представляя нашу с Денисом поездку, но теперь... Конечно, совершенно ясно, что никуда мы уже не поедем. Но эти воспоминания перегрызали горло, не давая дышать. Денис от всего сердца хотел сделать мне приятно, подарить незабываемые эмоции, чувства, подарить мечту. А хитрая судьба растоптала это за какие-то считанные часы.
– Помнишь, как мы с тобой месяц назад встретились в трамвае? А потом вместе шли от остановки до этого двора?
– Да-да-да...даже не верится, что всего лишь прошёл месяц с того вечера. Бывает, что в жизни годами ничего не происходит, а потом за один миг всё так резко переворачивается...что ты уже не можешь дать оценку времени. Оно словно само по себе.
– Значит, с тех пор в твоей жизни многое изменилось? Тебе необязательно отвечать на этот вопрос.
– Почему же? Мы ведь теперь не чужие. Что изменилось? В первую очередь, я сам. Моё отношение к жизни, к людям. К себе.
Это было последней каплей!
Что-то внутри меня надорвалось, и невообразимо болезненные чувства вырвались наружу, смывая всё на своём пути. Голос разума, самообладания, терпения. Я слышала только свое сердце, которое кричало, молилось и обливалось кровью.
– Анжел, стоп-стоп-стоп! Ты что, плачешь? – остановившись, с волнением проговорил Денис, стараясь разглядеть моё лицо, но, должно быть, ему и так всё было понятно. – Ну-у...ты чего? Не нужно, пожалуйста! – и вопреки моей воле, крепко прижал к своей груди. Я знала, что это неправильно, знала, что не должна было допустить этого, но не могла ничего поделать с собой. Слёзы текли, не переставая, а от нежности и теплых рук Дениса хотелось плакать навзрыд.
"И почему всё так вышло?! Боже, Почему?! Почему я должна делать больно человеку, которого люблю?!" – спрашивала я себе и не находила ответа. Весь мой мир обернулся против меня, и не хотелось смотреть на это. Не хотелось видеть, как возможное счастье разбивалось на сотни осколков, которые впивались в кожу.
– Анжел, ну что же произошло? Скажи мне, я помогу тебе, – говорил Денис, ни на мгновение не отпуская меня. – Пожалуйста.
Всё, этому нельзя было продолжаться.
– Денис, – произнесла я, с огромным трудом оттолкнув его от себя. – Не нужно. Я хочу сказать... – я пыталась подобрать слова, но ничего не получалось. – Общение с тобой мне слишком больно обходится.
Несколько секунд он молчал. И в это время, показавшееся мне вечностью, я желала одного – уснуть и никогда больше не проснуться.
– Что это значит? – не открывая от меня полных смятение, удивления и боли глаз, произнес Денис.
– Это значит то, что нам с тобой лучше больше не общаться. Пусть всё будет так, как было раньше. До того момента, как я пришла в эту школу. Так и тебе, и мне будет лучше. Мы сделали большую ошибку, открывшись друг другу.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что хочу, чтобы ты ушёл из моей жизни.
– Вот как... – говорил он, глядя в пустоту. – А я уже было поверил...хотя это уже неважно.
С этими словами он резко отвернулся и пошёл в сторону школьного крыльца, а я как стояла, так и осталась стоять. Только слёзы не желали останавливаться.
Денис ушёл, не попрощавшись. Он без всяких слов выключил музыку, занес в школу магнитофон и прошел мимо, даже не взглянув в мою сторону. Я ощущала себя полным ничтожеством. Стояла посреди школьного двора, вся красная, с опухшими глазами, стояла и была не в силах что-либо сделать. "Вот всё и закончилось, – только и вертелось в моих мыслях, – не успев даже начаться". Денис был умным парнем и всё понял без лишних объяснений, но...только что именно он понял? Какой я отныне стала в его глазах? Знать ответы на эти вопросы мне не хотелось, потому что ничего хорошего они не могли в себе нести. Одно было ясно – теперь я для него стала пустым местом.
Я вытерла слёзы, взяла сумку и, не думая куда, направилась в другую сторону от школы. Домой идти совсем не хотелось: там Карина, мама. Если они увидят меня такой, то уже не выкрутиться. Придется всё рассказать, а этого допустить нельзя было ни в коем случае.
Середина мая обволакивала своим теплом. Погода на улице стояла по-настоящему летней, но внутри меня царили метели, ураганы и лютая зима. Я шла, погрузившись в музыку, лившуюся из наушников, и впервые за последние дни ни о чем не думала. Казалось, будто внутри меня не осталось ничего, кроме пустоты. Я сама себя выжила. Всё сама.
17 глава
Правда
(Анжела)
В книге замечательного писателя Пауло Коэльо есть фраза: «Один день погоды не делает», однако отныне я была убеждена в обратном. Один день – это тысяча четыреста сорок минут, за которые человек может в корне изменить свою жизнь. Для того, чтобы сказать близкому человеку: «Ты мне больше не нужен» не понадобится больше трех секунд, а для того, чтобы исправить сказанное, порой, не хватит целой жизни. А мы...как мы любим бросаться словами.
Только вот мне не о чем было жалеть. Я сделала Денису очень больно, оттолкнула, ничего при этом не объяснив. Жалкий поступок жалкого человека. Поэтому я ничуть не удивилась, когда придя на следующий день в школу, Денис сделал вид, будто не заметил, как я опустилась рядом с ним за парту. Конечно же, этого и следовало ожидать. Разве не об этом я сама его попросила? После тех слов, что я сказала ему, вряд ли он вообще имел желание сидеть со мной за одним столом. Видеть меня. Ведь я даже самой себе стала противна. Обманывала Карину, обманывала маму, прикладывая огромные усилия для того, чтобы ни в коем случае не выдать своего истинного состояния. Это, должно быть, и есть настоящее лицемерие – прятаться за ложными, искусственными улыбками в то время, когда на деле хочется кричать от боли. Но что я могла сделать? Ничего не оставалось, как смириться. Смириться, выбросить из головы всё лишнее и жить дальше. Сказать легко, но как же это сложно – смириться с тем, с чем не согласно сердце. А моё сердце продолжало кровоточить, испуская всё новые потоки на уже запекшиеся резцы.
Я запретила себе все мысли о Денисе, все мгновения, что остались в памяти, но возможно ли это было, находясь в нескольких от него сантиметрах? Ощущая его близость, ставший мне родным аромат его тела, видя его и испытывая непреодолимое желание прикоснуться.
В тот день у нашего одиннадцатого "А" была запланирована съемка для школьного альбома (фотографом единогласно выбрали Карину), и весь учебный день проходил на фоне фотосессий, смеха, взрыва эмоций и постоянного женского: "Я получилось уродом! Давайте ещё раз!". Не без этого. Нужно сказать, что девчонки очень подготовились к этому небольшому событию: сделали красивые прически, многие пришли в довольно приличных платьях и на каблуках, даже Карина всё утро накручивала локоны, уговаривая меня ради такого случая надеть белое, подаренное её бабушкой и дедом платье. Быть может, при других обстоятельствах я именно так и поступила, но теперь... Я была совсем не в том настроении, чтобы наряжаться, крутиться у зеркала и любоваться своим видом. К тому же, то платье напоминало мне о Денисе. Ведь именно в нем я была, когда он пришел поздравлять меня. Именно в нем Денис сделал мне комплемент.
Нет, нет, этот вариант можно было даже не рассматривать.
И вопреки Карининым наставлениям, я надела простые черные джинсы, джинсовую рубашку поверх белой футболки и кеды. Самый обычный вид для самого обычного школьного дня.
Я никогда не была поклонницей фотосессий. Многим девушкам нравится позировать, быть в центре внимания, но для меня это всегда являлось настоящей пыткой. Объектив камеры не вызывал во мне ничего, кроме паники и какого-то странного, необъяснимого страха, похожего на боязнь сцены. Поэтому фотографироваться я не любила с детства. Но несмотря на это, в нашем семейном альбоме было больше сотни моих детских снимков в разных ракурсах и позах. Очень живых, эмоциональных и... ценных для меня. Когда-то, когда мой отец ещё жил с нами, он занимался фотографиями, а мы с мамой были его главными музами и моделями. Свои снимки, сделанные в тот период жизни, мама хранила в небольшой коробке вместе с моими первыми рисунками и поделками, не выставляя их на всеобщее обозрение, но и не выбрасывая. Как бы то ни было, фотографии – это память, а память – это, конечно же, жизнь. И уничтожение фотографий не способно стереть вместе с ними воспоминания.
Детские воспоминания – это всё, что осталось у меня от папы. Больше не существовало ничего.
Было очень больно представлять, что через много лет я точно также буду вспоминать о Денисе, смотреть наш школьный альбом и осознавать, что воспоминания – это всё, что осталось у меня от этого человека, который мог бы стать для меня чем-то большим. Кем-то большим.
Ребята не скупились на фотографии, получая от этого огромное удовольствие. Особенно парни. Они дурачились, поднимали друг друга на руки, "стряпали губки в бантик", как часто делают девушки на "селфи", строили гримасы, глядя на которые сложно было не смеяться вместе с ними. Сама того не ожидая, я ощущала, как внутри меня начинало что-то просветляться, и напряжение понемногу спадало. Мы фотографировались и в школьных коридорах, и на школьном крыльце, и на разноцветных каруселях, успев при этом прокатиться, и на свежей весенней травке, которая так манила в лето. Одним словом, в этой знаменательной фотосессии была задействована вся территория школы. И вся палитра чувств.
Фотографировались абсолютно все и далеко не по одному разу, стараясь запечатлеться на снимке со всеми из одноклассников, чтобы каждый человек, как часть большой семьи, навсегда остался в памяти. И было неважно, близко ли ты общаешься с этим человеком или вовсе не разговариваешь. Важно было то, что до окончания школы оставались считанные дни, последние дни, когда мы всё ещё одноклассники. Всё ещё рядом. А как дальше сложатся наши судьбы, куда всех разбросает жизнь – никто этого не знал. Поэтому всё, что мы могли и должны были делать – это довольствоваться настоящим. Заполнить каждую минуту этой школьной жизни, этой дружбы яркими красками, переполненными эмоциями, смехом, дурачеством, безумием, отголосками детства – всем, что всё ещё в нас жило. Воспоминания о школьной жизни должны оставаться именно такими.
И я была бесконечно благодарна Богу за то, что у меня оставались такие воспоминания. Я была благодарна Карине за то, что та уговорила меня перейти в этот класс. Я была благодарна ребятам за то, что так тепло меня приняли в свой коллектив, за то, что подарили такую дружбу, о которой я когда-то могла лишь мечтать.
Денис не замечал меня, но с остальными одноклассниками вёл себя довольно открыто и фотографировался не меньше других. И как мне ни было больно от его холода, я искренне была рада такому раскладу. Моё самое страшное опасение о том, что он мог снова уйти в себя, закрыться, не оправдалось. И только это имело значение. За весь день мы перефотографировались со всеми, кроме друг друга. "Но, – думала я, – это и к лучшему. Не за чем бередить раны". Я вообще старалась не смотреть на него, не видеть тех моментов, когда он фотографировался с девчонками, улыбаясь в камеру, не видеть эти родные руки, с закатанными до локтей рукавами белой рубашки, которые прикасались к другим телам. Это было очень больно, но не смотря на это, мой взгляд постоянно оказывался устремленным на Дениса. Вряд ли он мог это заметить, поскольку ни разу не взглянул в мою сторону, словно я просто перестала существовать. Я стала для него никем и вполне это заслуживала.
Пугало то, что впереди нас ждала репетиция вальса, и чего от неё ждать я не представляла.
"Анжел, идем после вальса распечатывать фотографии, а потом к Вике оформлять альбомы, хорошо?" – прислала мне сообщение Карина на последнем уроке.
Изначально было решено, что альбомами займутся девушки, поделив все альбомы между собой, но так как все оказались очень занятыми, мы с Кариной и Викой решили целиком взять это дело на себя, тем более, что подобное творческое занятие обещало быть очень даже увлекательным. Ещё на прошлой неделе мы всем классом сложились и заранее закупили двадцать немаленьких альбомов с очень стильной обложкой, отделанной самой настоящей джинсовой тканью с кожаными вставками по бокам. Ничего сверхъестественного в этом не было, но такое оформление излучало ту энергетику рока и юности, которая была присуща нашему возрасту. Фотограф и дизайнер постарались от всей души, потому что, глядя на такую атмосферную обложку, нельзя было остаться равнодушным.
"Да, конечно, как договаривались", – отправила я в ответ Карине, считая минуты до окончания урока.
Интуиция подсказывала мне, что Денис откажется от вальса, избавив и меня, и себя от неловкости и напряженного общения, но если мы уйдем с танца, то подставим весь класс. "Нет, этому точно нельзя случиться", – рассуждала я, разглядывая из окна площадку перед школой, пока Никита решал у доски ненавистную мне часть С3 из примерных тестов ЕГЭ. Думать о логарифмах и степенях в те минуты я бы не смогла в любом случае. А Денис...он казался невозмутимым. Пока Никита сокращал степени логарифмов в огромной цепочке решений, он уже давно довел пример до конца и, написав ответ, что-то рисовал гелиевой черной ручкой на полях тетради. Я смотрела на крепкую шею, на благородный, точенный подбородок этого парня, и всё моё существо словно ударялось об огромный, ледяной каменный валун от невозможности преодолеть расстояние. За один день Денис превратился для меня в закрытую дверь, в замок, от которого я потеряла ключи. Он стал недосягаем. Находиться рядом и не иметь возможности коснуться руки человека – это очень страшно.
Однако вопреки моим ожиданиям, после уроков Денис вместе со всеми направился на школьный двор, продолжая при этом упорно меня игнорировать. Было обидно, хотя я не имела никаких прав держать на него эту обиду. Он поступал так, как я сама ему велела.
– О-о, значит, туфли, – протянул Андрей, глядя на то, как женская часть нашего класса выпорхнула из школьных стен, цокая каблуками. В этом списке исключением была только я. Во-первых, у меня не было хороших туфель, в которых можно было бы танцевать, а во-вторых, я абсолютно не умела ходить на каблуках, и перспектива навернуться на крыльце школы не очень воодушевляла. Карина обещала за те две недели, что у нас оставались, поставить меня на каблуки, но мне с трудом верилось, что ей это удастся. – Мне кажется, или ты меня просто надувала, говоря, что никогда не стояла на каблуках?! – пораженно добавил Андрей, глядя на подошедшую к нему Сашу. Сменив кеды на десятисантиметровые шпильки, она действительно держалась довольно уверенно и привычно. И что было неожиданностью для всего класса, черные босоножки сидели на нашей самой неординарной девушке класса словно влитые. Они до безумия шли ей, чего раньше я даже в мыслях не могла вообразить.
– Это всё женское перевоплощение, – загадочно улыбнулась она в ответ, пожав плечами. – Но в вальсе я за себя не ручаюсь.
– Я чувствую, сегодня или девушки сломают каблуки, или мы сломаем ноги, – хмыкнул Никита, вызвав массовый смех. – Репетиция обещает быть экстремальной.
– Посмотрим-посмотрим, – заметила Карина, взяв своего партнера под руку. – Хорошо, что ты такой высокий, Никит.
– Да уж, я сейчас некоторым не завидую, – подмигнул он парням, чьи партнерши мгновенно перегнали их в росте.
– Анжел, ты устроила массовый протест или пощадила Дениса? – поинтересовался Андрей, пока Ярослава готовила музыку на выход.
– Я пощадила весь класс, – улыбнулась я, собирая волосы в хвост. – Иначе запарю танец уже на вступлении.
– Ребят, вот кстати о вступлении, давайте начнем, – заявила Ярослава. – А то у всех репетиторы, дела. Раньше начнем, раньше закончим.
– Ну если что, то вообще-то все ждали только вас, – протянул Артем, вставая со ступенек. – Ярослав, я один танцую сегодня, Юли не будет.
– Да, я уже знаю, она меня ещё вчера предупредила. Ну, если Оксанин партнер не придет, то танцуйте вместе.
– А ну всё, тогда хорошо, – кивнул он.
Но партнер Оксаны всё же пришёл, и мы начали танцевать.
Всё моё тело пылало огнем, когда Денис подошел и без всяких слов взял меня за руку. Я ожидала совсем другого. Мне казалось, что холод, который нас разделял, просочится и в эту сферу. Я ждала, что его прикосновения будут ледяными, отстраненными, похожими на то, как если хождение босиком по только что выпавшему снегу, ощущая, как с каждой секундой холод обволакивает всё новую и новую частичку тела, пока в конце концов не овладевает им настолько, что ты не чувствуешь себя, но...я оказалась не права. От руки Дениса, как и прежде, исходило тепло, то волшебное тепло, в котором растворяешься и которое не хочется отпускать. Его прикосновения были сродни весне. Нежной, ласковой, солнечной весне. Я привыкла к этому теплу. К этим рукам. К этому парню. Как же невыносимо мучительно было напоминать себе, что я собственноручно оттолкнула его от себя, и наш вальс – это последнее, что нас связывало.
Стараясь не смотреть на Дениса в процессе танца, я выполняла выученные движения, но чувствовала, что и он избегает встречаться со мной глазами. Создавалось впечатление, что мы танцевали с абсолютно разными людьми, не видя друг друга. Не чувствуя друг друга. Конечно же, при таком раскладе ничего хорошего в танце выйти не могло, и не успев дойти и до середины, мы начали сбиваться, путаться в ногах, в шагах, в движениях.
– Стоп! Стоп! Стоп! – восклицала Ярослава, устремившись выключать музыку. – Ребят, ну вы чего?! – обратилась она к нашей паре. – Мы уже третий раз останавливаемся. Вам что-то непонятно?
– Всё понятно, – ответила я, восстанавливая дыхание. – Может, нам не стоит пока танцевать?
– Пока? В смысле, ты хочешь отработать движения, Анжел? Но вы ведь хорошо знаете эту часть.
– Что-то пошло не так, – пожала я плечами, не находя других слов.
– В общем, показываю ещё раз, – произнесла Ярослава озадаченно. Она то и дело поглядывала на часы, вероятно, боясь опоздать куда-то, а мы с Денисом из-за своего конфликта задерживали и её, и весь наш класс. – Вставайте в позу.
Но Денис её не слышал. Он без всяких слов невозмутимо подошел к крыльцу, взял свою сумку, толстовку и направился в сторону выхода со школьного двора.
– Денис, ты уходишь?! – в недоумении проговорила Ярослава, явно не ожидая такой реакции, как и все остальные ребята. Хотя я ждала нечто подобного. – Ты нас сейчас всех подставляешь!
Но он даже не взглянул в её сторону.
– И как это называется?! – обратилась она ко всему классу. – Нормально так: собрался и ушёл по-английски.
– По-моему, это неудивительно, от него следовало такого ожидать, – усмехнулась Оксана, вызвав во мне вспышки антипатии. – Это же Денис.
– А может, просто не надо было так наезжать на ребят? – вмешался Андрей, в упор глядя на нашего хореографа, против которого я ничего не имела. Дело было не в ней, и я это знала. – Ты то и дело придираешься к ним.
– Просто остается всего ничего, а мы топчемся на одном месте. И придираюсь я ко всем, не только к Анжеле и Денису.
– Андрей, она права, – произнесла я, глядя куда-то в пустоту. – Не нужно сейчас ругаться, мы с Денисом сами виноваты.
– В общем, я не знаю, о чём он думает, – вздохнула Ярослава, – но если хочешь, Анжел, вставай пока в пару к Артему.
Я взглянула на Артема, стоявшего в нескольких шагах от меня, и судя по выражению его лица, он совсем не был против.
– Хорошо, – согласно кивнула я, готовая провалиться сквозь землю от того, что наша ссора с Денисом вышла за рамки.
– Ну всё, отлично, тогда заново.
– Не расстраивайся, – с участием подбодрил меня Артем перед выходом. – Сейчас все на нервах. На репетициях и не такое бывает.
– Все, наверное, злятся на нас, – произнесла я, не боясь открыться перед ним. – Подставляем весь класс.
– Да ладно, все понимают, – улыбнулся он, протягивая руку. – Если буду наступать на ноги, говори, окей?
– Окей, – ответила я, взяв его за руку. Я была бесконечно благодарна этому парню за то, что пусть столь простыми, немногочисленными, но искренними словами он не дал мне с головой окунуться в мои нерадужные мысли и поддержал, когда хотелось рассыпаться на части. И как это ни странно, но с Артемом у нас всё получалось с первого раза. В некоторых местах, конечно, были небольшие недочеты, где-то я делала ошибки, где-то мы сбивались с ритма, но в целом придерживались и рисунка, и счета. Артем являлся такого же роста, что и Денис, и мои глаза как раз приходились на его плечо. Это было не то плечо, к которому я привыкла. Не тот запах, не те ощущения, не тот человек. Тогда, танцуя с Артемом, я поняла, что никакой другой парень, не сможет пробудить во мне такие чувства. Никто другой мне не был нужен. Но...это "но" не собиралось оставлять моё сознание, преследуя его, подобно тени, то и дело напоминая о себе.
– Ну что, сейчас в фотоцентр? – весело пропела Вика, переобуваясь в нашем кабинете из темно-зеленых босоножек на широком высоком каблуке в черные кеды. Вика была счастлива и всем своим видом показывала своё внутреннее свечение, потому что спрятать свет, рвущийся наружу, довольно непросто. Смотреть на неё и Кирилла было одним удовольствием. Ребята нашли в себе силы переступить через все обиды, недомолвки и признаться друг другу в своих чувствах, за что и получили в награду это забвение. Я всегда была такого мнения, что начало романтических отношений – это самое чистое, самое нежное и светлое время в жизни любящих людей. Первый поцелуй, теплые объятия, долгие прогулки, несмелые прикосновения и бушующие внутри чувства – всё это та самая весна в сердцах влюбленных, которой посвящено немалое количество книг, песен и фильмов.
