Текст книги "За тридевять земель (СИ)"

Автор книги: Екатерина Филиппова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4. Монетки с дырочкой

Предложению трактирщика расплатиться непонятными монетами Василиса обрадовалась: и в долги влезать не придётся, и бессмысленный подарок можно удачно пристроить. Интересно, чем они трактирщику приглянулись? Ведь не золотые, и даже не серебряные – хотя она особенно их не рассматривала. И времени не было, да и так понятно было, что не настоящие. Может, они здешние, из какой-то другой сказки?

Ни додумать, ни завершить торговую сделку девушке не удалось: загребущая рука была придавлена мохнатой лапой с внушительными когтями. Волк, кажется, даже выросший на голову, зарычал испуганному мужику прямо в лицо:

– Туристов грабишь? Совсем страх потерял?

Трактирщик отшатнулся:

– Да ты что, окстись. Просто подумал, что девице они ни к чему, ей же всё равно завтра домой. А так и денежки сэкономит, и в столице ещё чего-нибудь себе прикупит. Нет, если они ей нужны, то я конечно…

Волк, не убирая лапу, прорычал, но уже более спокойно:

– А то, что на эти монеты весь твой трактир купить можно, запамятовал?

Ренар подошёл поближе, взял один серебристый кругляшок с голубым отливом, покатал в пальцах:

– Это то, что я думаю?

– Да. – Волк, наконец, отпустил трактирщика и уселся, тяжело дыша. – Монета-вездеход.

Василиса, испуганно наблюдавшая за сценой, пришла в себя, отняла у Ренара предмет спора, и присмотрелась. Небольшой кружочек, с крошечной, с булавочную головку, дырочкой посередине. Лёгкий, почти невесомый, отливающий до лазурью, то изумрудом. На одной стороне – обвившийся вокруг отверстия довольно страшный дракон, на другой – почти такое же чудище, только трехглавое. Остальные монеты ничем не отличались, кроме размеров дырочки: на второй она была диаметром со спичку, на третьей – с карандаш, и вместо дракона – просто змея с хвостом, засунутым в рот.

Посмотрев поочерёдно через все дырочки на висящую под потолком лампу и не увидев ничего примечательного, Василиса кивнула Волку, мол, рассказывай, что там за вездеход, и уже собралась заcунуть монеты обратно в карман, как напрочь позабытый переговорный жёлудь задёргался на шнурочке и слегка засветился.

Прижатый рукой, он задёргался ещё сильнее. Василиса вытащила шнурочек, и недоуменно уставилась на танцующий на нём коричнево-серебристый шарик.

– Потри его, – посоветовал Ренар. – Наверное, твой проводник наконец-то проснулся.

Но это оказался не проводник, а Анатоль. В синей шёлковой рубашке с расшитым воротом он сидел за столом, заваленном свитками и обычными бумагами, и недовольно смотрел на Василису:

– А сразу ответить нельзя было? Я тут волнуюсь, всех дёргаю. Как ты вообще ухитрилась потеряться? Хотя, с твоей влипаемостью…

– Так ведь это ты руку отпустил.

– Тем не менее, я попал куда нужно. Абсолютно отстойное место, совок голимый. Хорошо, добрые нормальное место люди посоветовали, и я сразу в Кощеево царство перебрался. Уровень – не сравнить!

– Там так всё плохо? А где Гриша с Ингой?

– Отвратительно. Туристическая деревня в Мухосранске. Нет, однокурснички-то наши в восторге – ну, оно понятно, для них тёплый сортир – уже праздник. Только ведь они у нас романтики, на последние медные грошики в авторские сказки отбыли – ах, Грин, ах, Зурбаган! Так что только к отъезду вернутся. Поэтому будешь в столице одна развлекаться. К себе не зову – мне здесь работу предложили на пару дней, по специальности.

– Да я к тебе особенно и не рвусь. А что за работа?

– Обыкновенная, с договорами и инвесторами, не заморачивайся. Ты, вообще, где сейчас?

Василиса собралась рассказать про Волка, пуму и разбойников, но увидела, как Анатоль с нетерпением поглядывает на документы, и передумала, ответила коротко:

– В трактире.

Анатоль одобрительно кивнул:

– Это правильно, хоть здесь сообразила. Завтра тебя проводник подберёт, пусть и немного – а по столице погуляешь.

– Почему это немного? Мне тур на день продлили, ведь что не туда забросили – это их ошибка.

Недовольство собеседника было явным и неприкрытым:

– Ты что, «Сказке-тур» руки выворачивала? Вот уж от тебя не ожидал! Жаль, что мне сразу не сказали. Ладно уж, развлекайся, за всё заплачено. Только, пожалуйста, в авантюры больше не пускайся, а то с тебя станется…

– И когда это я в авантюры пускалась?

Анатоль картинно заломил безупречную бровь:

– А поездка в Польшу на первом курсе с этой байкерской бандой? Когда тебя чуть из института не вышибли? Как их там, Лайки? Ладно, до встречи.

Изображение дёрнулось, поблекло и исчезло. Василиса тихо пробормотала:

– Никакие не лайки, а Хаски.

Ренар удивлённо спросил:

– Какие хаски? Собаки?

Василиса покачала перед носом погасший жёлудь, засунула его обратно под майку, подкинула на руке монетки, и, пряча их обратно в карман, тихо ответила:

– Так байкерский клуб называется. У меня там друг…

Немного помолчала, и заговорила совсем другим, возбуждённо-радостным тоном:

– Какие ценные монеты оказались. Нужно их потратить на что-нибудь полезное. А что, купить трактир – это идея. Буду без остановки пироги жевать, стану толстая, спокойная, сентиментальная, и начну под Лисовы песни плакать и сморкаться.

Повернувшись к мужчинам, она сдавленным голосом поинтересовалась:

– И как вам план?

Волк внимательно вгляделся в подрагивающие губы и рявкнул Ренару:

– Не видишь, у девушки истерика.

Но он ошибся – это была не истерика. Она просто беззвучно заплакала. Даже на заплакала – молча стояла с окаменевшим лицом, даже не пытаясь вытереть льющиеся слёзы.

Ренар бросился к девушке, обнял за плечи, и попытался усадить. Но Василиса его оттолкнула, сползла на пол, обхватила Волка за шею, зарылась лицом в пушистую шерсть и зарыдала уже как положено: с всхлипываниями, шмыганьем носом и неразборчивым жалобным бормотанием.

Волк с облегчением вздохнул, успокаивающе посопел в растрепавшуюся косу и прислушался. Разобрал что-то про «сама за всё заплатила» и «нарочно про Макса напомнил», понимающе покивал, грозно взглянул на трактирщика, ещё немного посопел, поднял голову и трагически завыл.

Трактирщик, до той поры ошарашенно стоявший у двери, стремительно рванулся в зал, чтобы через мгновение вернуться с дородной женщиной в простом, без вышивок, сарафане. Втолкнул её в комнату и, пятясь задом, исчез.

Волк резко замолчал, а Ренар начал объяснять:

– Тётка Анисья, девушка устала, переволновалась, так что не волнуйтесь, всё под контролем, мы сейчас разберёмся.

Женщина бросила короткий взгляд на продолжающую всхлипывать, но уже потише, Василису, на смущённо опустившего голову Волка, и вынесла заключение:

– Разберутся они… Мужики!

Подойдя к Василисе, она осторожно погладила девушку по голове, и спокойно посоветовала:

– Вставай, девочка. Не дело это – на полу сидеть, по которому все, кто ни попадя, грязными сапогами и лапами ходят.

Девушка в последний раз глубоко вздохнула, оторвалась от Волка, начала подниматься, но вдруг начала ожесточённо тереть нос, плюхнулась обратно и громко чихнула.

Тётка Анисья рассмеялась, помогла подняться, и повела прочь, ласково приговаривая про грязный пол, пыльную шкуру и горячий чай.

На Василисин ответ, что пол совсем не грязный, а Волк – действительно пыльный, но не больше, чем она сама, последовало бодрое:

– А вот сейчас в тёплой водичке помоешься, и сразу оживеешь, бочку-то быстро набуровят, а вот баньку – нет, не успеют растопить. Хотя банька всяко была бы лучше, веничками-то вся грусть-печаль выбивается…

Голоса удалились и оставшиеся в одиночестве Волк с Ренаром переглянулись. Ренар барабанил пальцами по столу и хищно поглядывал на забытое переговорное яблочко. Серый перехватил взгляд и успокаивающе пробормотал, что, мол, многовато на девушку свалилось, вот и сорвалась. И вообще, в чужие отношения лезть – последнее дело.

Ренар сухо согласился, и пообещал, что лезть никуда не будет, просто товарищу ноги переломает, морду лица отрихтует и обратно в Москву выбросит. А уж в Москве…

Изложение дальнейших кровожадных планов прервал трактирщик, который напомнил, что женщины с девицами уже по домам разошлись, и мужики требуют, как и было обещано, нормальных песен – ведь многие только ради этого первую «бабскую» часть высидели.

Бард резко встал, злобно пнул лавку, немного пошипел, потряс ушибленной ногой, и стремительно вышел в зал. Волк подумал, что выступление обещает быть интересным, с настроением, и улёгся на пороге – послушать.

В бочке Василиса отмокала долго. Сначала тихо поплакала – почти два года ведь прошло, а всё равно при воспоминании о той поездке слёзы наворачивались. За что Анатоль её так – ведь знал, что по больному бьёт.

Потом успокоилась, расслабилась в тёплой воде и чуть не уснула. Очнулась, когда вода стала остывать, кое-как промыла волосы, вылезла и вытерлась заботливо приготовленным Анисьей полотном. Косу она решила не заплетать, просто завязала в хвост на макушке – так скорее высохнут.

Что надеть – выбирала не долго. В пропылённые джинсы с майкой влезать точно не стоило, в парадный сарафан – тем более. Белая юбка – явно не для трактира. Так что оставался только охотничий костюм, которой, к удивлению, сел идеально, как на неё шили. Оделась, аккуратно сложила вещи – нужно будет потом у тётки Анисьи мешок какой-нибудь попросить – и вышла в зал.

Обстановка в трактире изменилась. Девицы и семейные пары исчезли, за столом сидели одни мужики, которые активно потребляли пиво, медовуху и, судя по разгорячённым лицам, не только их. Ренар опять пел, но репертуар теперь был совсем другой, вызывающий громогласный хохот восхищённых слушателей.

От любви как от попойки,

Заболеет даже стойкий.

Как же сука нелегки,

От любви отходняки. 1)

Василиса стояла в дверях, не решаясь войти – женщин там не было, даже пышнотелых подавальщиц сменили два шустрых молодца. Песня закончилась под восхищённые вопли и оглушительный стук кружек. Да уж, песни Шнура на неподготовленную аудиторию действуют ошеломляюще. Откуда-то из-за стойки вынырнул Волк и подтолкнул девушку к уже знакомой комнатке:

– Давай не будем мужикам веселье портить. А то Ренару ещё полчаса отпеть нужно, а при тебе он стесняться будет, да и порядочной девице такое слушать… Ужин нам туда принесут.

Слегка усомнившись в застенчивости Лиса, Василиса, тем не менее, не стала вызывать у нового приятеля сомнения в своей порядочности и послушалась. Удобно утроившись на мягких шкурах, она засунула за спину подушку и потребовала:

– Про монеты расскажи.

– Только в обмен на рассказ, откуда они у тебя появились.

– От бабушки.

– С материнской или отцовской стороны?

Василиса пожала плечами и ответила голосом кота Матроскина:

– У нас и бабушки-то никакой нет.

– А от кого же тогда монеты? От чей-то чужой бабушки?

– Ну, раз своей нет, значит от чужой. Передали вместе с посылкой от отца, а позвонить ему, спросить, я не успела – сюда попала. Знаю только, что привезли их из Вьетнама, а какая уж там бабушка и чья – вьетнамская, французская или ещё какая – понятия не имею. Но теперь-то обязательно разберусь. А пока – давай, теперь твоя очередь.

Волчья версия функций монеток оказалась достаточно простой. Законный владелец вездехода имел право заявиться к любому колдуну и потребовать переноса в другие сказочные царства-королевства. Колдун доставал хрустальный стержень с делениями, сужающийся к верхушке, и хозяин монетки сам её на тот стержень надевал. И во все сказки выше того деления, на котором она застряла, мог немедленно и безо всяких разрешений перенестись.

Василиса впечатлилась:

– И что, даже виз не нужно? Куда хочешь, туда тебя и перебрасывает? Подожди, а обратно как?

– Очень просто. Приходишь в оговоренный срок на то место, куда перенёсся, тут-то дверка обратно и открывается. Говоришь спасибо, платишь денежку малую, и вездеход свой забираешь.

– А если не придёшь? Или вдруг опоздаешь?

Волк укоризненно показал головой:

– Только бы вам, девицам, опаздывать. Опоздал – всё, застрял в чужой сказке, будешь сам выбираться, пешком. А вездеход твой колдуну отходит, ну, или ведьме. Это всё в Уложении специальном прописано.

– В Уложении? Серьёзно? Обязательно изучу – кто бы мог продумать, что в сказках такая законодательная база!

Подвигав пальцем свои сокровища, выложенные на стол, Василиса подвинула к Волку кругляшок с самой маленькой дырочкой и поинтересовалась:

– Вот с этой куда можно попасть?

Тот задумался, потом неуверенно ответил:

– Своих-то вездеходов у меня, как понимаешь, нет, поэтому и сам я ни разу ими не пользовался. Когда Василису Премудрую сопровождал – да, переходил по ним. И когда по делами одного отправляли – кто-нибудь из Василисиных ближников всё устраивал. Но, вроде бы в тех в монетах отверстия побольше были, да и мотались мы далеко. Так что, думаю, что с этой – только в соседние сказки. Точно, помню, купец один знакомый с такой куда-то на север путешествовал, по делам торговым.

– Подожди, если Премудрая ваша тебя с собой брала – значит, можно со спутниками по сказками путешествовать? А сколько человек с собой можно взять?

– Ну, нас в свите пара дюжин набиралась, а купец только одного помощника брал. Это у колдунов выяснять нужно. И ещё ведьмы некоторые этим промышляют. Какие – законно, а какие – не очень. Так что лучше без знающего спутника туда не лезть. И вообще, тебе сначала до столицы добраться нужно.

Василиса улыбнулась:

– Да я пока никуда и не собираюсь. А где эти монеты берут? И что, на парочку действительно трактир можно купить?

– Можно-то оно можно, да кто же их продаст – это совсем дурачком нужно родиться. Вездеходы как зеницу ока берегут, от деда-прадеда к отцу-сыну передают. И тебе вот они достались от бабушки, хоть и чужой.

Волк прислушался к непонятному шороху и замолчал. Василиса тоже немного помолчала, потом решительно встала и распахнула дверь: за ней переминался с ноги на ногу трактирщик, выставив перед собой, как оправдание, нагруженный снедью поднос:

– Вот. Это я, значит, перекусить вам принёс, как освободился, так сразу. Берите пока, а ужин нормальный потом, как народ разойдётся…

Василиса поднос брать не стала, а посторонилась и пропустила незадачливого ресторатора в комнату. Сгребла со стола монетки и кивнула – мол, ставь.

Предлагаемый перекус оказался впечатляющим: опять груда пирожков и – о, чудо! – огромный изжелта-розовый персик. На вкус он оказался ещё лучше, чем на вид: сладкий, со слезающей даже под лёгким нажимом пальцев бархатной кожицей, истекший соком после первого укуса.

Волк и трактирщик с интересом наблюдали, как девушка сражается с гигантским плодом, пытаясь не упустить ни капельки сока и не уляпаться. Доела, обсосала косточку, с удовлетворённым вздохом уселась на лавку и взглянула на трактирщика:

– Это было прекрасно, спасибо. Вряд ли теперь хоть крошку до утра съесть смогу. Вот только…, – и Василиса с сомнением пошевелила липкими пальцами.

Тот понятливо кивнул, куда-то метнулся, громко топая сапогами, и через мгновение вернулся с большой миской воды и белоснежным, расшитым фантастическими цветами полотенцем. Василиса ополоснула руки, начала вытирать, попутно рассматривая вышивку – какая-то она не очень привычная. Поводила пальцем по выпуклым разноцветным лепесткам, заинтересованно спросила:

– Откуда такая красота? Это ваша жена вышивала?

Трактирщик оживился:

– Анисья у меня мастерица. Но это – нет, не она. Это мадьяры такое выделывают, оттуда привезли.

Василиса задумалась, посмотрела на сиротливо лежащую косточку, машинально облизала губы, и продолжила расследование:

– От мадьяров, значит… А персик где вырастили?

– Персидское яблоко-то? Понятное дело, от персов купцы возят. Нет, из других мест тоже, но те похуже будут. А от персов прямо с сохранной волшбой везут, так что хоть год может лежать – и как прямо с дерева остаётся. И гранаты тоже хорошие, только закончились, вот каравана ждём…

Он запнулся, посмотрел на Волка, потом на девушку, решительно тряхнул головой и продолжил виноватым тоном:

– Ты не думай, девица, я не пройда какой, не тать бессовестный. Просто монеты вездеходные увидел – и как разумом помутился. Подумал – вот получу их, и поведут обозы сыновья мои, а младший на проводника дальнего выучится. Бес попутал. Ты уж прости меня, старого…

Василиса подошла к расстроенному мужчине, легко прикоснулась к плечу:

– Я не в обиде. Деньги – они иногда так на людей действуют. А уж большие деньги… Так что – мир. И я так и не знаю, как вас зовут.

Трактирщик немного приободрился:

– Так я – Мирон. Меня все здесь знают, ведь и трактир раньше назывался «У Мирона».

– Вот и познакомились. А я – Васил… То есть, Ася.

– Да слышал уже, – Мирон хмыкнул в бороду. – Такое не забудешь. Вы пирожки-то ешьте, пока тёплые. А как самовар готов будет, я чая свежего принесу.

И от дверей, уже без опаски, добавил:

– Чай у нас хороший, совсем свежий, на прошлой седмице китайский караван проходил.

Василиса проводила его взглядом, дождалась, пока стихнут шаги, с некоторым сомнением посмотрела на пирожки, и брать не стала – уж очень персик большой был. Повернулась к Волку:

– Что-то я совсем запуталась. Давай, рассказывай дальше – откуда они берутся, кто их, как это называется – чеканит, и почему так дорого стоят. И с подробностями.

Волк приосанился и начал менторским тоном:

– Новые вездеходы никто не чеканит, какие с древности остались – столько и есть. И кто их тогда выделывал – неизвестно, разные предания ходят. А почему дорогие – сама должна понимать, чай, не в сказке живёшь: мало их. Сколько точно – никто не знает. Думаю, что на Руси и трёх дюжин не наберётся. У Премудрой нашей, думаю, около десяти – по одной каждого размера, и несколько самых мелких. Караванщиков у нас крупных трое, пяток – помельче. Два дальних проводника, несколько ближних. Ну, у колдунов с ведьмам и кое-что осело, от невозвращенцев и опозданцев. Хотя они их обычно купцам продают, если казна сразу не дознается и не выкупит. Ну, кое-кто себе оставляет, если получится, за большие деньги переходы открывают, хоть это и не по Уложению.

– Подожди, а сколько всего у этих монет размеров?

– Шесть. Твоя с самой большой дырочкой – пятёрка, с ней почти куда угодно попасть можно. Ну, разве что – кроме совсем дальних, индейцев там и всяких чукчей. Для этого шестёрка нужна. Мне как-то раз повезло – по делам государственным к индейцам отправили, в племя Нутка – ты не представляешь, как же меня там принимали! У них же там мой культ, ну, волка, так что я…

– Культовый ты наш. Про своё величие потом расскажешь. Я пока так и не поняла, как эти монеты работают, и откуда берутся стержни эти, на которые их надевают.

Волк, слегка обиженный отсутствием интереса к его заокеанской славе, ответил сухо:

– У бабушки своей спроси. А у нас этого никто не знает. И стержни, и вездеходы всегда были, испокон веку. И никто не интересовался, как они работают – а точно так же, как и сапоги-скороходы, и шапка-невидимка, и всё остальное. Это вам бы всё на кусочки разобрать-разрезать…

– Хорошо, а почему тогда в сказках о них ни слова? Про сапоги – есть, про клубочек, и про живую воду, и про яблоки молодильные…

– Всё бы вам, девицам, омолаживаться. Премудрая наша чуть не на каждый завтрак их жуёт, а толку-то… А монет и в раньшенные времена было хоть и больше, чем сейчас, но всё равно мало. И всяким заезжим молодцам их показывать… Ренар вообще говорил, что клубочки с шапками-невидимками – просто волшебные вещи, а монеты – это арте-фак!

Василиса хихикнула:

– Типичный фак. Художественный. – Посмотрела на удивлённую серую морду, и смущённо пробормотала: – Ладно, не обращай внимания, это я так глупо шучу. На английском, потом тебе объясню. Артефакт, значит. Космические цивилизации, зелёные человечки…

Возражение Волка, что зелёных человечков отродясь никто не видел, она отмела как несущественное, и продолжила:

– А если артефакт, тогда, наверное, с его помощью и от нас сюда попасть можно?

Волк согласился, что может быть, и можно, только вот стерженёк волшебный – где его искать?

Василиса задумалась, рассеянно сжевала пирожок, потянулась за вторым, и вдруг замерла с протянутой рукой:

– Слушай, а может, «Сказка-тур» именно так сюда народ отправляет? Хотя нет, не получается, ты говорил, что человек сам должен монетку надевать, а потом снимать. Так, а левые колдуны это обходят? Как бы детали разузнать?

От волчьего предостережения, что в некоторые секреты лучше не лезть, она только отмахнулась, вытащила из сумки блокнот, и начала чертить сложную схему с кружками и стрелками, чертыхаясь, перечёркивая рисунки и вырывая один листок за другим.

К тому моменту, когда принесли чай – не сам Мирон, а молодец из зала – чуть ли не половина блокнота перекочевала на пол в виде бумажных шариков. Волк утомлённо лежал на полу, дожидаясь окончания творческой вакханалии, и лениво перекатывал между лапами один из отвергнутых вариантов.

Молодец сгрузил источающие умопомрачительный аромат стаканы на стол, угодливо напомнив, что чай стынет, а выступление совсем скоро заканчивается, и можно будет намного удобнее в зале устроиться, как только народ разойдётся.

Составив на поднос пустые кружки, он собрал на него же бумажный мусор с пола, хотел прибрать и косточку от персика, но Василиса не дала, спрятала в сумку. Когда молодец, беспрестанно кланяясь, удалился бесшумным кошачьим шагом, позабыв закрыть за собой дверь, Волк перестал катать бумажный шарик, и, как будто только что вспомнив, задумчиво сообщил:

– А ещё есть легенда о седьмой монетке. У неё дырка такая, что один ободок остался. Видеть её никто не видел, и куда с ней можно попасть – неизвестно. Хотя слухи разные ходят. И что у Кощея в сокровищнице такая есть, и что у каждого из Хранителей по одной.

– А Хранители – это кто? Что они хранят?

– Как что? Переходы между сказками, а теперь вот – ещё и между нашим и вашим мирами. Только не проси тебя с ними познакомить – их в лицо никто не знает, кроме правителей. Премудрая наша даже собственному мужу отказалась рассказывать. Ну, Иван-царевич у нас не дурак, с моей помощью кое-что раскопал, правда, пока немного…

Он осёкся, опасливо покосился на Василису, оглянулся на покачивающуюся дверь, и сменил тему:

– И правда, пора Ренару концерт заканчивать, а то разошёлся… Допивай чай и пойдём в зал, нужно еще решить, где ночевать и как до столицы добираться.

_________________________________

1) Сергей Шнуров «Водка-Любовь»