Текст книги "За тридевять земель (СИ)"
Автор книги: Екатерина Филиппова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Глава 15. Новые приключения
Информация о родстве со сказочной правительницей наконец-то исчерпала способности Василисы к невозмутимому восприятию чудес. Сказка, последние пять дней постепенно влезавшая в её жизнь, громоздившая одно чудо на другом и потихоньку, шаг за шагом меняющая представление о реальности, внезапно обрушилась всей своей невероятностью и, как накинутая на голову пуховая перина, отсекла привычный мир. Исчезли краски, звуки и мысли, и перед глазами, как на зависшем компьютере – нажимай клавиши, не нажимай – застыла огромная надпись: Василиса Премудрая – моя тётка.
Бабушка, взглянув на застывшую внучку и заметив её пустой взгляд, понимающе кивнула, достала из шкафчика пузатую бутылку, налила полную столовую ложку, поднесла её ко рту девушки и скомандовала тоном, не допускающим возражений:
– Ну-ка, нос зажала, лекарство выпила!
Девушка послушно проглотила жидкость, которая обожгла горло и заставила закашляться. Вытерев выступившие слёзы, она спросила:
– Что это было? Какая гадость!
Мари засмеялась:
– Господи, какая неиспорченность! Коньяк это, деточка, при этом один из лучших.
Василиса залпом выпила остывший чай, ещё раз откашлялась и возмутилась:
– Ты ведь сказала, что это лекарство.
– А коньяк и есть лучшее лекарство в мире, я только им и лечусь. И тебе помогло – вон как быстро в себя пришла. Ты что, совсем не пьёшь?
– Почему же, бокал вина могу выпить, или шампанского.
– Ну, хоть что-то. А то я уже испугалась, что ты из этих…
– Из каких?
– Которые себе идею придумывают, а потом живут у неё в плену, шаг вправо – шаг влево… Ладно, это их проблемы, а у нас – свои. Раз до тебя наконец-то дошло, что это не просто приключение на выходных, и жизнь уже никогда не будет прежней, не буду тебя новыми сведениями нагружать, пусть старые улягутся. Лучше ты мне расскажи что-нибудь интересное.
– Например?
– Например, о загадочном господине, которому твой безбашенный папаша мои монеты доверил. Со всеми подробностями: рост, вес, масть, глаза, уши там… Что говорил, как смотрел.
По мере Василисиного рассказа бабушка на глазах мрачнела. А когда услышала, что новый отцов приятель собирался её сюда везти, разволновалась и развила бурную деятельность: в предбанник была созвана толпа подростков, которые были отправлены патрулировать окрестности, а взрослые мужчины, по комплекции от подростков не отличающиеся, нашли массу дел на улице, в основном – недалеко от ограды.
Василиса, не очень понимая причины переполоха, молча наблюдала за суетой. Когда бабушка вновь уселась в своё кресло и начала нервно, раскачиваться, она всё-таки отважилась спросить:
– Конечно, тип неприятный. А паника-то такая из-за чего?
– Не доходит? Он как папаше представился?
– Оззи. Это потому, что он фанатом Осборна был.
– Да, наглости ему не занимать. Оззи – какие ассоциации вызывает, если от этого певца отвлечься?
– Ну, не знаю. Если от английского, то, наверное, кости. Больше ничего в голову не приходит.
Бабушка кивнула, глядя с насмешкой и ожиданием. Василиса покрутила слово и так, и эдак, но ничего придумать не смогла, и жалобно захлопала глазами, ожидая подсказки, но вместо неё получила сразу ответ:
– Кощей. Плохо у тебя с ассоциациями.
– Ты хочешь сказать, что это сам…
– Будет он сам такими глупостями заниматься, как же. Племянничек это Кощеев. До сей поры вообще близко к политике замечен не был, обычный плейбой. Вот теперь картинка и сложилась. А мы всё понять не могли, где у заговора голова, щупальца – они-то на виду.
– Интересно, в сказочном мире есть хоть один человек без толпы родственников, которые без остановки интриги плетут? И вообще, что за заговор, и причём здесь я? Ведь до прошлой недели я даже не подозревала обо всём этом сумасшествии.
Бабушка не ответила, вместо этого выудила откуда-то говорилку и начала быстро и неразборчиво в неё бормотать, вызывая одного абонента за другим. В разгар переговоров в комнату влетел мальчишка и что-то крикнул на вьетнамском. Говорилка тут же была отключена и спрятана, и добрая старушка схватила Василису за руку и с силой потащила во внутренний дворик. В крошечной беседке, стоящей над журчащим ручейком, она вытащила хрустальный стержень и скомандовала:
– Кольцо давай. Да не это, а что я присылала. Где, под дубом? Боги, дайте мне сил! Лиикси!
Кошка немедленно материализовалась, как будто ждала зова – или, что более вероятно, подслушивала где-то рядом. Монета была извлечена из хранилища и Василиса надела её на остриё под бабушкины судорожные инструкции:
– Сейчас в сказку перейдёшь, в местную. Оттуда сразу – в Зурбаган, даже лучше – в Лисс, через своё кольцо, разберёшься. И сидеть там, пока я не позову. Деньги есть?
Василиса свободной рукой накинула на плечо рюкзачок кивнула и, придерживая монетку, чтобы она не опустилась до упора, нервно поинтересовалась:
– Да в чём дело-то?
– В том, что заговорщик наш на тебе жениться собирается, потому как старшая Хранительница в жёнах… И это у него вполне может получиться, в некоторых делах он посильнее меня будет, а про тебя и говорить нечего. А в Грин-ландию хода ему нет. Так что переносись туда быстро, как только сможешь, с той стороны японской нечистью всё кишит, сожрут – мяукнуть не успеешь. Кольцо немного защиты даст, но особенно на него не рассчитывай – предыдущая хозяйка вон понадеялась…
– А откуда здесь японские чудища? Вьетнамские там, или французские…
Бабушка, без остановки оглядываясь на дверь в дом, саркастически заметила:
– Самое время о специфике местной мифологии поговорить. Про японскую оккупацию забыла? Хотя, скорее всего, и вообще не знала. Тогда один очень хитрый вояка начал на ту сторону мотаться, чтобы отдохнуть, вот проход и открыл, а оттуда такое хлынуло – до сих пор вывести не можем.
– А вьетнамских и французских монстров можно не бояться?
– По сравнению с японскими – они как ваш «Колобок» против «Кладбища домашних животных». Не устала рука ещё монетку держать? А то гость дорогой на подходе, к встрече нужно подготовиться.
На пороге виллы появилась служанка и замахала рукой. Бабушка ударила Василису по запястью, пальцы девушки разжались, колечко, вращаясь, полетело вниз и с лёгким звоном застряло где-то в нижней четверти.
Мгновение темноты, лёгкое головокружение – Василиса зажмурилась. Немного посидела с закрытыми глазами, а когда их открыла, то решила, что ничего не получилось: она была за тем же столиком, в той же беседке. Ликси стекла с запястья на стол, пробежалась по ней мультяшным персонажем, и, тяжело плюхнувшись девушке на колени полновесной тушкой, жадно понюхала воздух и издала торжествующее «мяу».
Откуда-то издалека раздался хриплый ответный мяв, и кошка, засмущавшись, пояснила:
– Это – Нунур. Он забавный.
Девушка с пониманием кивнула и огляделась – беседка была та же самая, а вот стояла она совсем в другом месте: вместо ухоженного английского газона – большая поляна в тропическом лесу, окружённая стеной бамбука, гигантского, навскидку – высотой метров двадцать. И ни одной тропинки! Да уж, и захочешь приключений поискать – получится.
Спустившись на траву, Василиса потрогала яркий цветок, но нюхать из осторожности не стала. Обойдя абсолютно неуместно выглядящее здесь бело-голубое сооружение, она радостно вскрикнула: в дальнем углу поляны из-за узловатых стволов высовывались ветки гигантского дерева, а земля под ним была усыпана крупными жёлто-оранжевыми плодами.
– Смотри, Ликси, это же манго! Я таких огромных ещё не видела!
Кошка даже не попыталась остановить хозяйку, а бросилась за ней – ей самой было любопытно – и как оказалось, не зря: и вкус, и запах протянутого кусочка ей неожиданно понравились, аж до дрожи. Но три внушительных размеров манго на двоих оказалось многовато, и путешественники растянулись на траве, даже не попытавшись отмыть лица от липкого сока.
Ликси первая заметила цепочку муравьёв, целенаправленно продвигающуюся к валяющейся рядом косточке, и заставила Василису встать и отойти – оказалось, что как раз вовремя: на освободившее место вылетел отчаянно верещащий пушистый зверёк, крутанулся на месте и попытался спрятаться за Василисину ногу. Вслед за ним из-за ствола прыжком выметнулась чёрно-рыжая кошка, раза в два крупнее, чем Ликси.
Хранительница отреагировала мгновенно: выскочив вперёд, она оскалилась, зашипела, прижала к голове уши и начала увеличиваться. Сравнявшись размером с нападающей, Ликси продолжила расти, и остановилась, только когда стала напоминать саблезубого тигра. Агрессивная тварь ошарашенно отступила, потом прижалась к земле, плюхнулась на бок и защитным жестом вытянула вперёд все четыре лапы.
Ликси подошла к поверженному врагу, немного покатала безропотное тело по траве, потом отошла на пару шагов, села, уменьшившись до нормального размера, и вопросительно мяукнула. Охотница, превратившаяся в жертву, осторожно поднялась, всем видом изображая покорность, и разразилась горячей речью: судя по интонациям – оправдывалась. На последовавшие вопросы она отвечала многословно и эмоционально, но Василиса, к несчастью, ничего не поняла, потому что весь диалог звучал как обычные кошачьи вопли, весьма мерзкие.
Почувствовав раздражение хозяйки, Ликси обернулась и предложила:
– Хочешь, переведу? Или она сама может на французском повторить.
Василиса распорядилась вернуться в беседку, подхватила за толстое пузико несостоявшийся кошачий обед, опять устроилась на скамейке и приготовилась слушать очередную сказку.
Сказочного в ней оказалось мало, так, обычная житейская история. Жила-была в сказочной тёплой стране у хозяйки-француженки обычная азиатская кошечка, маленькая, изящная, со стандартым хвостиком-обрубочком. Добрая женщина называла её Лали, кормила и ласкала. А потом домашняя игрушка, ни с того, ни с сего, начала расти и, самое страшное, начал расти и хвост. Когда он раздвоился на кончике, соседи хозяйку напугали, что её любимица превратилась в японского оборотня Бакэнэко и наверняка теперь милую даму сожрёт и примет её облик. А они мирные крестьяне, и им такого соседства не нужно.
Тут же несчастную грубо засунули в коробку, отвезли в джунгли и там выбросили, убивать побоялись. Так она здесь и живёт, на птичек охотится, а хвост так раздвоился, что их вообще стало два. Лали грустно вздохнула, развернулась и продемонстрировала причину гонений – два длиннющих гибких отростка.
Василиса опасливо спросила:
– А ты действительно собиралась хозяйку есть?
– Даже в мыслях не было. Она хорошая. Была. Я вообще не знала, в кого превратилась. А здесь уже с разными местными пообщалась – они и рассказали. А ещё, оказывается, если я через только что умершего перепрыгну – он оживёт. Вот.
– И многих уже воскресила?
Лали смутилась и с детской непосредственностью созналась:
– Пока не получается. Я птичек пробовала – придушу, и прыгаю. Не оживают. Я и этого, – она презрительно кивнула на зверька, пытающегося распутать завязки рюкзака, – для этого же ловила, я вообще такое мохнатое не ем.
Василиса успела в последний момент подхватить и рюкзак, который неблагодарный спасённый почти столкнул со скамьи, и самого незадачливого воришку. При ближайшем рассмотрении тот оказался похож на немного странного, жирненького енота. Пытаясь понять, кого же они спасли от беспощадного оживления, девушка вдруг вспомнила красочную вывеску японского ресторанчика рядом с домом:
– Ну, конечно, Тануки! Так вот ты какой!
Зверёк, обрадованный тем, что его опознали, начал ластиться к Василисе и Ликси, не забывая опасливо поглядывать на Лали, и смешно сопеть. Девушка задумалась: и что теперь с этой свитой делать? Не бросишь же их здесь…
Вспомнив, как решительно енот пытался залезть в рюкзак, она решила, что сначала нужно всех накормить. Лали с невероятной скоростью расправилась и с мясом, и с сыром с бутербродов, а пока ещё безымянный покровитель питейных заведений, сидя на толстой попке, с удовольствием доел хлеб с маслом, деликатно держа его крошечными пальчиками.
Василиса немного понаблюдала за идиллической картиной и решение, как она и надеялась, пришло само. Погладив Лали, она ласково спросила:
– Пойдёшь со мной?
Та испуганно затрясла головой:
– Нет, ни за что! Меня там или убьют, или вообще съедят!
– А если в такое место, где кошек не едят?
– У тебя там дом есть?
– Вот дома пока нет, зато есть хорошие друзья, у которых…
– У друзей – не хочу, они и передумать могут, раз – и на сковородку. Вот когда дом будет – тогда и позовёшь. Она вот позовёт, – и кошка кивнула на Ликси.
Василиса с облегчением кивнула, подхватила свои вещи и Тануки, и кивнула хранительнице:
– Пошли это недоразумение пристраивать.
Ликси начала причитать:
– Куда пошли-то? Зачем? Бабушка ведь в Лисс велела, сразу же, без задержки…
Но девушка была непреклонна:
– Мы на секундочку, только к дядьке Мирону его закинем, в трактире таким самое место, и сразу же – в Лисс, алые паруса ждать.
Она с некоторым сомнением посмотрела на призрачное колечко, потёрла его, ощутив прохладу металла, и скомандовала:
– К Мирону, в трактир «У Горыныча».
В этот раз ни темноты, ни головокружения не было – Василиса просто сделала шаг и оказалась перед знакомым крыльцом.
Трактирщик, как будто почувствовав её приближение, с грохотом распахнул дверь и сгрёб девушку в медвежьи объятья. Василиса слабо пискнула и приготовилась проститься с жизнью, но её спасла тётка Анисья – с грохотом бросив на ступени пустую бадью, она хлестнула мужа снятым с плеча полотенцем и грозно приказала:
– А ну, отпусти девушку, охальник старый. Только бы тебе девок тискать…
Подойдя к Василисе, тётка Анисья приобняла её и ласково, но настойчиво стала подталкивать к дому, приговаривая:
– И что нам знать не дала, что будешь? А у меня и еды-то никакой нет, стыдоба просто, гостью принять не сможем.
Пока девушка, смеясь, объясняла, что не голодна, и вообще – только на минуту заскочила, Тануки вывернулся у неё из рук и шмыгнул в приоткрытую дверь. Тётка Анисья ойкнула от неожиданности, а её муж насторожился и рванул за незванным гостем. Когда они вошли в трактир, енотик уже сидел на столе, а дядька Михей с умильным выражение лица протягивал ему пирожок. Обернувшись к Василисе, огромный мужик спросил с восхищённой улыбкой и детским восторгом:
– Это – Тануки? Настоящий? Твой?
Василиса разломила пирожок пополам, одну часть отдала подопечному, от второй стала откусывать сама, попутно объясняя:
– Теперь вроде бы мой, мы его от страшной кошки спасли. Настоящий или нет – не знаю, но очень похож. Только думаю, что он ещё совсем маленький, я, собственно, для этого и пришла – узнать, не возьмёте вы его к себе.
Трактирщик даже потерял дар речи, и только открывал и закрывал рот. Наконец он пришёл в себя и неуверенно спросил:
– Правда? Ты хочешь отдать мне настоящего Тануки? Они ведь только в семьях живут, из поколения в поколение…
– Как они там в Японии живут – не знаю, а этот просто по лесу бегал. И думаю, что оставалось бегать ему не очень долго, очень уж сладкий, да, лапочка, – и она пощекотала пузико занятого едой зверька, – А откуда ты, дядя Мирон, про японскую нечисть знаешь?
– Да какая же это нечисть, – обиделся Мирон и тоже почесал мохнатый животик, – а знаю от Горо, переселенца, он с партнёром на рынке трактир открывает со своей и италийской кухней. Вот он и рассказал. Ну, сакэ ихнее нам здесь ни к чему, а вот с пивом попробуем, пиво у меня не всякий раз хорошее выходит. А что, по крепости – пожалуй, не намного слабее будет, чем их бурда.
Тануки доел пирожок, аккуратно сгрёб упавшие крошки в лапочку, забросил их в рот и, потёршись о Василисину руку, отправился вслед за сюсюкающей тёткой Анисьей – обследовать свои новые владения. Василиса облегчённо вздохнула, но вдруг сообразила, что ей-то общаться с молодым енотом было не очень нужно, а вот трактирщику – придётся. Дядька Мирон её сомнения отверг с ходу – уж как-нибудь разберутся, а если что – и Горо с радостью поможет, да и брательник его ногомашистый не откажет.
Не успела Василиса опомниться от новостей о столь стремительно зародившейся дружбе народов, как была усажена за стол, на котором без всякой скатерти-самобранки появилось невероятное количество яств. По хищному взгляду тётки Анисьи было понятно, что сопротивляться бесполезно. Покоряясь судьбе, она придвинула к себе первую плошку, с домашним сыром, незаметно хлопнув себя по животу, где гадко хихикала спрятавшаяся от посторонних глаз Ликси.
К удивлению девушки, внезапно у неё проснулся просто зверский аппетит, и она, перепробовав практически всё, включая неизменные пироги, просто отдыхала, ни о чём не думая, отодвинув все мысли о венценосной тётке, самозванном женихе и своём новом статуса на потом. Вот доберётся она до Лисса, отдохнёт, и попробует в этой фантасмагории спокойно разобраться. Ну, почему никто ничего до конца не рассказывает? Всё какими-то урывками, ну, как тут понять.
Тётка Анисья принесла чай и блюдечки с вареньем, и убежала по делам. Василиса, разгребая ложечкой клубничное, и выискивая самые красивые ягоды, лениво обвела глазами зал и с удивлением обнаружила, что он пуст – только в дальнем углу за маленьким столиком виднелась закутанная в тёмные покрывала фигура, а перед ней – две деревенские девицы, с открытыми ртами внимающие неразборчивой скороговорке.
Забежавшая на минутку проверить гостью трактирщица объяснила, что это гадалка из города приехала на заработки. Вот уже третий день трудится, а толку для трактира – никакого: девицы-то и бабы табунами ходят, только ничего не заказывают. То ли дело, когда Ренар выступает, иногда и пиво заканчивается раньше, чем песни.
Василиса, вспомнив методы земных заведений, тут же посоветовала, чтобы гадалке разрешалось работать только при условии, что её клиентки будут заказывать чай. Да не простой, а какой-нибудь экзотический, дорогой и, желательно, максимально противный на вкус – мол, иначе гадание не сбудется. Идеально подойдёт Лапсанг Сушонг, он наверняка есть у китайских купцов – девушка аж передёрнулась, вновь ощутив привкус плесени, соединённый с ароматами скипидара, копчёной рыбы и грязных носков, которые преследовали её чуть ли не неделю после давней чайной дегустации.
Тётка Анисья вдохновилась идеей, ушла на кухню и там принялась кого-то распекать за скудоумие, а Василиса стала отрешённо перебирать события последних дней, поэтому вздрогнула, когда прямо над ухом зазвучал приятный голос с лёгким акцентом:
– Добрый день, давно хотела с тобой познакомиться. Была уверена, что в трактире объявишься, вот второй день здесь и сижу.
Подняв глаза, Василиса увидела смутно знакомую черноволосую и черноокую девицу в богатом восточном платье, которая как раз закончила стягивать с себя бесформенный балахон. Усевшись без приглашения за стол, она налила себе чая, придвинула блюдце с вареньем, и заметила:
– А мне больше вишнёвое нравится, хотя и его с нашими персидскими сладостями не сравнить.
Василиса, которой девица сразу не понравилась, в обсуждение сладостей вступать не стала и сухо поинтересовалась:
– А вы кто? Не помню, чтобы мы встречались. И зачем вам со мной знакомиться?
Под майкой зашебуршала Ликси, передвигаясь наверх, а нахалка тем временем, поедая варенье, с демонстративной приветливостью ответила:
– Как зачем? Должна же я посмотреть на стерву, которая у меня любимого отняла.
Василиса так удивилась, что уронила ложечку. Пока она, нагнувшись, нашаривала её под столом, вишнёвое варенье закончилось и сумасшедшая принялась за яблочное. На всякий случай отодвинув своё клубничное подальше, Василиса столь же приветливо поинтересовалась:
– И кто этот любимый?
Девица аж взвилась:
– Так ты порушенным судьбам счёт потеряла, если даже не понимаешь, о ком речь.
Василиса заговорила успокаивающе, как с тяжело больным человеком, подпустив в голос подслушанные у Ренара интонации:
– Не понимаю, потому что никого ни у кого не отнимала.
– Не понимаешь? Не отнимала? Да ты даже говоришь как он, его голосом!
– Так ты – Айгуль, – сообразила наконец Василиса, вспомнив красавицу, с которой разговаривал певец.
– Значит, вы меня с ним обсуждали!
– Никого мы не обсуждали, я просто видела тебя, когда вы с ним по яблочку разговаривали.
– И я тебя видела, как как он на тебя смотрел – тоже. А когда тебя выбросили из тридесятого царства – нужно было сразу это сделать – он как взбесился, со мной даже не разговаривал, и сразу уехал. К тебе, да?
Видимо, съеденные пироги частично переварились, потому что Василиса наконец-то вышла из благодушного состояния и смогла разозлиться:
– Мне твой Ренар не нужен. Вообще, от слова совсем. Так что оставь меня в покое и разбирайся с ним сама.
Придвигая к себе варенье, Василиса заметила, что Ликси уже перебралась на запястье и внимательно следит за Айгуль, двигая нарисованными глазами. Девушка вытащила две последние целые клубничины, кровожадно выскребла блюдце, с удовольствием облизала ложку, запив последними глотками чая. Как же она не любила такие выяснения отношений! Подняв глаза на так и застывшую у стола Айгуль, она раздражённо повторила:
– Ты что, не поняла? Твой сладкоголосый соловей мне не нужен. И я ему – тоже. А нужна ли ему ты – это уже не ко мне вопрос.
Персиянка ненавидяще взглянула на воображаемую соперницу и прошипела:
– Я тебе не верю! И Ренара ты не получишь!
Она развернулась и пошла к выходу, на прощание взмахнув волосами, как чёрным крылом. На пороге Айгуль остановилась и что-то сказала с извиняющимися интонациями, но Василиса не расслышала, ей вообще показалось, что звуки доносятся как сквозь вату. Она хотела встать и переспросить, но не смогла: ни ноги, ни руки не слушались. Потом девушка осознала, что вообще не может пошевелиться, и ничего не ощущает, даже собственного тела. Звуки затихли совсем, а свет начал медленно угасать.
Бесчувственное тело с глухим стуком рухнуло на пол, но удара Василиса уже не ощутила. Она не чувствовала, как дядька Мирон пытается поднять её, не слышала надрывного плача тётки Анисьи и утробного воя Ликси, которая вцепилась в лицо отравительницы и рвала его когтями.
Последней мыслью было:
– А я ведь так ничего и не узнала. Наверное, это и называется – умереть от любопытства. Как глупо!
