Текст книги "За тридевять земель (СИ)"

Автор книги: Екатерина Филиппова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11. Чёрная кошка

Дуб был именно такой, каким Василиса представляла его в своих мечтах. Уронив сумку на пол, девушка бросилась с своему чуду, в этот раз – совсем настоящему, прекрасному и удивительному. Она робко потрогала золотые жёлуди, которые радостно закачались в ответ и, кажется, тихонько зазвенели. Кошечка тем временем прижалась к стволу и притворилась то ли игрушкой, то ли вообще наростом коры.

Когда же Василиса попыталась её погладить, зверушка ожила, стремительно перепрыгнула на руку, и начала топтаться по ладони, щекоча коготками. Потом она потёрлась головой о каждый палец, вернулась в центр, села в классической кошачьей позе, обвив лапы хвостом, склонила голову направо и с доброжелательным интересом спросила:

– Ну?

Василиса несколько раз открыла и закрыла рот, не отрывая взгляд от нервно подрагивающего кончика хвоста, и, наконец, сформулировала:

– Ээээ…

Кошка презрительно дёрнула шкурой, слетела с ладони вниз, растянувшись в дымное облачко, и приземлилась на диван уже в полноформатном размере, пожалуй, даже крупнее нормального – со среднюю собаку. Обследовав диванные подушки, она запрыгнула на спинку, так, что глаза оказались на уровне Василисиных, горестно вздохнула, и обвиняющим тоном заявила:

– А ведь меня предупреждали…

– О чём?

– О том самом. Что соображаешь ты, как бы сказать, чтобы не очень обидеть… Ладно, начнём с начала. Я – Ликси, пока ты меня не вызвала, была этой глупой статуэткой, а теперь – хранительница дуба, и, по мере возможности, твоя помощница. Понятно?

Обиженная Василиса ответила сухо:

– Понятно. Фамильяр, значит.

Кошка очень по-человечески закатила глаза:

– Забудь эти галльские ведьмовские штучки. Это у них там – фамильяры, а у нас – хранители и помощники.

– А почему вдруг египетская кошка – хранительница чисто русского дуба? И вообще, почему Ликси, если ты Баст? В смысле, статуэтка-то её была…

– Потому что дуб всегда связан именно с кошкой, это у вас там кто-то умный кота на цепь посадил. Национальности у кошек нет, мы – дикие твари из дикого леса. Баст – это богиня. А я – просто Ликси, кошка. Случайно хвостом статуэтку задела, когда её красили, шерстинки, а потом и душа прилепилась, когда девятую жизнь по глупости истратила. Из-за этого ты меня вызвать и смогла, и духом-хранителем сделала, когда свои идиотские, абсолютно неправильные ритуалы проводила.

– Ну, правильные там, или неправильные – но ведь получилось?

– Да у тебя почему-то вообще всё получается, чего быть не может. Вот чтобы волшебный дуб вырастить, знаешь, сколько духов и волшебных сил нужно вызывать, а потом их упрашивать и задаривать? Невинная дева, одевшись в белое, в первую четверть луны должна… Допустим, блузка у тебя белая, хотя и с цветочками. А какая четверть Луны была? И вообще, ты точно – невинная дева?

– Эээ…

Ликси спрыгнула на пол и, нервно расхаживая по комнате, заговорила почему-то голосом профессора Никифоровой:

– Удивительно богатый словарный запас. Но ответ понятен. Ты понимаешь, что такого даже в сказках не бывает?

Василиса невпопад ответила:

– Тебе ведь, наверное, лоток с наполнителем нужно купить, и мисочки разные, когтеточку там…

Кошка упала на пол и начала изображать смертельные корчи, потом встала, отряхнулась, и задумчиво спросила:

– Слушай, а эта деревяшка сохранилась? Ты ведь можешь меня обратно в неё отправить? Ну, хоть попробуй, у тебя должно получиться. Лучше уж я там замурована буду, чем здесь от твоей дурости загнусь. Мрррряуу!

Она выгнула спину, сделала вид, что скребёт призрачными когтями паркет, потом взлетела вверх и, уменьшившись на лету до размера карликовой мыши, юркнула за дуб и затаилась за стволом.

Василиса попыталась заглянуть за деревце, ничего не разглядела, потому что ветки упрямо опускались у неё перед носом, вздохнула и отправилась на кухню. Вернулась она с бокалом красного вина и засушенной веточкой мяты. Положила растёртый в пальцах листик в горшок, подтащила кресло, на последнем рывке выплеснув туда же немного вина, удобно уселась и позвала:

– Ликси, вылезай. Нам с тобой много чего обсудить нужно.

Кошка выбралась и-за ствола, брезгливо потеребила лапкой намокшие листочки и недовольно спросила:

– А сообразить сначала стакан поставить, а потом кресло двигать – никак? Хотя – о чём я… Ладно, что обсуждать будем?

– Мне скоро уехать придётся, недели на две, а то и больше, и что с тобой и дубом делать – я понятия не имею. Ну, как его поливать, а тебя – кормить, чужих-то не попросишь. Поэтому ты мне сейчас расскажешь всё, что знаешь.

Ликси задумалась:

– Всё, что знаю… Это надолго получится.

– Ты рассказывай, а я уж разберусь.

– Как скажешь. Пожалуй, следует начать с Первой династии. Фараон Нармер…

Василиса возмутилась:

– Ты что, издеваешься?

– Ну, ты ведь сама сказала – всё, что знаю. А я знаю ещё и таблицу умножения… Всё, всё! Не нужно на меня вином брызгать, мне ведь потом вылизываться придётся.

Ликси потопталась на месте, села полубоком, наклонила голову и немного смущённо призналась:

– Так я толком ничего не знаю. Нет, про дуб там, и как охранять – это знаю, сразу поняла, не успела ты меня призвать. Я потом ещу в Тридесятое царство успела смотаться, с Тави поговорила, а она занята была, мне ничего путём не рассказала – мол, охраняй и служи, вот и всё. Кормить меня не нужно, дуб наш поливать – как любое деревце. А подробности – это тебе самой с Тави нужно разговаривать…

Хмыкнув, Василиса протянула руку и аккуратно почесала за чёрным ушком:

– Почему с Тави, кто она такая? И как ты в Тридесятое попала? Ладно, поняла, не буду спрашивать… Ты не расстраивайся – поработаешь немного младшим сторожем, знаний и опыта наберёшься, а там, глядишь… А пока не выпендривайся больше, чем тебе по рангу положено, понятно? Так, а что по основному вопросу? Дуб поливать сама будешь – или я его с собой должна таскать? Ведь пока бумажки соберёшь, чтобы его через таможню пропустили, состариться можно. Ну, какие предложения?

Кошка, почувствовав себя наконец-то экспертом, бодро отрапортовала:

– Поливать не могу. А никаких справок, чтобы перевозить, не нужно: дуб-то – он ко мне привязан, а я – к тебе. Так что меня с собой берёшь, а его я куда нужно и перенесу.

– Ещё лучше идея! И как я тебя перевозить буду? На кошек ещё больше справок нужно, и тайком не протащишь – ведь там просвечивать будут. Или ты можешь плюшевой притвориться?

Ликси спрыгнула Василисе не колени, пробежала по руке, браслетом обвилась вокруг запястья и подняв голову, объяснила:

– Ты ещё не поняла? Я ведь не совсем кошка, так что могу кем угодно могу притвориться. Лучше всего, если я татуировка буду, – и растеклась вполне реалистичной плоской картинкой.

Татуировки Василиса никогда не делала, хотя иногда и хотелось, да и Макс уговаривал, поэтому идея её вдохновила. Внимательно рассмотрев рисунок, она поколупала его пальцем, и с сомнением спросила:

– А обратно как?

Картинка тут же открыла один глаз и мявкнула нарисованным ртом:

– А вот так.

– Слушай, а ты можешь всё время со мной ходить? Только куда-нибудь на другое место пристройся, чтобы не так заметно. Ну, например, с внутренней стороны, в длину, а?

Кошка тут же поменяла положение, вытянувшись головой к ладони. Василиса кивнула – удачно, у блузки рукава длинные, ничего видно не будет. А если майку надевать – так и вообще куда-нибудь на живот согнать можно.

Скомандовала Ликси вылезать и продолжила допрос:

– А ты только дуб с собой переносить можешь? Или ещё что-нибудь живое?

Та, уже устроившаяся на диване в виде стандартного размера кошки, удивилась:

– А что тебе ещё, кроме дуба, нужно туда-сюда таскать?

– Ну, не знаю. Слона?

Ликси аж подскочила:

– У тебя и слон есть?

– Да нет, я просто так, уточнить.

– О, Баст, дай мне терпения! Вот будет у тебя слон, вызванный тобою магически, и к тебе же привязанный – тогда и обсудим. А пока дай мне поспать. И займись, наконец, делами – ты отцу собиралась звонить, и с желудями надо что-то решать.

– А что с ними решать?

– Да как ты их носить будешь, глупая. Можно серёжки сделать – просто стебелёк загнуть, и всё. Можно – один на шею повесить, а второй – кому-нибудь подарить или продать. Зачем тебе одной две говорилки – сама с собой разговаривать будешь? Всё, я сплю и ничего не слышу.

Ликси свернулась клубком между спинкой дивана и подушкой, Василиса из вредности накинула на неё сверху плед, устроилась рядом и стала думать, что бы такое сказать отцу, чтобы он точно её пригласил. Хорошо бы, и дорогу оплатил, а то с деньгами в последнее время – как-то не очень.

Однако не успела Василиса выкопать номер из контактов, как телефон зазвонил. Отец, как всегда эмоционально, начал рассказывать, что он скучает, и волна сейчас для серфинга идеальная, хотя вроде бы уже не сезон, и бабушка хочет познакомиться и вроде бы на какие-то неприятности намекает, папайя с манго как раз пошли, и дуриан самый нежный, так что не может ли любимая дочь вылететь завтра, а то бабушка…

Василиса прервала сумбурный поток сознания двумя вопросами: что за бабушка у неё объявилась, и что за срочность.

Отец резко замолчал, потом коротко объяснил, что бабушка – его жены, Ким. Любимая и очень, очень старая, на ладан дышит. Даже не бабушка, а прабабушка, или вообще прапра… Старушка почему-то вбила себе в голову, что, раз у собственной правнучки детей нет, назначить следующей прапра Василису. И требует её немедленно представить. Чувствовалось, что бабульку отец побаивается и даже думать об отказе не желает.

Василису такой расклад вполне устраивал, поэтому договорились, что она попробует сессию скинуть досрочно, а отец сразу билет пришлёт. Правда, он попробовал уговорить экзамены на осень перенести – ведь один раз она так уже делала, когда это ей самой было нужно.

Девушка на мягкий шантаж не поддалась, и объяснила, что ошибки делает исключительно для того, чтобы на них учиться. И на той она обучилась очень качественно, так что ждите звонка. А если так уж хочется процесс воссоединения ускорить – он может телеграмму прислать, мол, бабушка больна, срочно приезжай – тогда гарантированно разрешат сдать досрочно.

Ночь, в порядке исключения, прошла без приключений и снов. Утром Василиса, после некоторых раздумий, сделала из желудей серёжки – очень живенько получилось – и, прихватив Ликси, отправилась на борьбу с деканатом. Что будет сложно – она догадывалась, но не осознавала – насколько. Мало того, что пришлось рассказывать жалостливую историю про бабушку всем секретаршам и куратору курса, так и ещё нужно было всё время следить за тем, чтобы любопытная Ликси не высунула голову из рукава.

К полудню Василиса, в состоянии полного озверения, подпирала стену под кабинетом декана, где проходило очередное совещание, судя по продолжительности, посвящённое никак не меньше, чем судьбам мира и вселенной. Из мрачной сосредоточенности её вырвал знакомый перестук каблуков – из-за угла стремительно вылетела профессор Никифорова. Притормозив возле Василисы, она недовольно оглядела её вчерашний наряд, и с интересом спросила:

– За чем очередь?

Василиса постаралась уменьшиться, одновременно запихивая поглубже Ликси, и чётко отрапортовала:

– За досрочной сдачей.

– Основание?

– Бабушка болеет.

– Заявление, – и профессор протянула руку с тонким золотым браслетом, на котором болталась куча шармов, среди которых Василиса с изумлением заметила жёлудь очень знакомых очертаний.

К сожалению, жёлудь заметила не только она – из-под рукава высунулась крошечная кошачья лапка и попыталась подвеску цапнуть. Промахнулась, задев висящий рядом колокольчик, который тут же жалобно зазвенел, и спряталась обратно. Профессор замерла, внимательно осмотрела девушку, задержав взгляд на новых серёжках, и требовательно спросила:

– Что это было?

Василиса внутренне заметалась, но ответила, честно глядя в глаза:

– Извините, я вас, кажется задела.

– Задело меня что-то чёрное, маленькое и с когтями.

– Вам, наверное, показалось. Это я, ногтем, а чёрное – это я татуировку недавно сделала. Вот, – и она задрала рукав, чтобы продемонстрировать абсолютно чистую кожу, без малейших следов.

Никифорова сочувственно покивала головой и прокомментировала:

– Когда врёте – делайте менее честные глаза. Ладно, будем разбираться с проблемами в порядке их появления.

Она приоткрыла дверь, одобрительно кивнула вытянувшейся по стойке «смирно» секретарше и распорядилась:

– Васильевой – ведомость на досрочную сдачу. Три минуты, время пошло.

Закрыла дверь, пристально вгляделась в серёжки и поинтересовалась:

– Это теперь мода такая? По образцу двух сим-карт в телефонах?

Василиса отреагировала своим коронным: – Эээ…, – чтобы получить уже ставшую привычной реакцию:

– Удивительно богатый словарный запас!

Из-под рукава раздалось отчётливо слышное хихиканье. Никифорова приподняла ногтем край Василисиного рукава и сухо сказала:

– Не заставляй меня ждать.

Сначала из-под манжета высунулась лапка и сразу спряталась. Потом показался нос с богатыми усами, и наконец высунулась вся голова. Ликси прижималась всем тельцем к руке хозяйки и ощутимо дрожала.

Никифорова поджала губы:

– Как я и предполагала, хранительница молодая, необученная. И поэтому наглая. У молодой же и необученной хозяйки. Думала, что хуже теперешней ситуации быть не может, ан нет, может. Брысь на место!

Дверь деканата приоткрылась, и секретарша с поклоном вынесла ведомость. Никифорова бумагу проверила, изъяла у Василисы зачётку и, игнорируя напуганную девицу, решительно вошла в кабинет декана. Пока дверь за ней не закрылась, в коридоре был слышен грохот судорожно сдвигаемых стульев и нестройные приветствия, напоминающие хор испуганно-восторженных первоклашек. На словах: – Добрый день, садитесь, – дверь захлопнулась и наступила тишина.

Отодвигаемые стулья вновь заскрипели меньше, чем через пять минут. Никифорова вручила секретарше ведомость с командой отнести в учебную часть, и поманила за собой Василису, помахивая зачёткой. В ближайшей пустой аудитории она уселась на преподавательское место и распорядилась:

– Рассказывай. С самого начала, но коротко.

История с турагентством, Волком, трактирщиком, бардом, монетами-вездеходами и венценосными особами была выслушана без дополнительных вопросов и с каменным лицом. Процедура посадки жёлудя и соединения его с египетским сувениром вызвала тяжёлый вздох, а московское турне Тави – одобрительную полу-улыбку. Участие Григория в боях замечаний не вызвало, а отсутствие информации об исходе матча по дракон-болу – решительно осуждено.

Никифорова постучала ноготками по столу, исследовала немедленно отозвавшуюся на зов Ликси, подняв несчастную за шкирку и щёлкнув по носу за попытку сопротивляться. Наконец кошка была отпущена, Василиса получила молчаливое разрешение сесть, и разбор полётов начался.

– Я всегда подозревала, Васильева, что с вами будет интересно. Но никак не ожидала, что это случится так скоро и будет столь интересно. Проблема в том, что вы одарены сверх меры. Не говоря уже о модельной внешности, боги выделили вам прекрасный ум, блестящие способности к системному анализу, решительность, быстроту реакции, интуицию, доброту, здоровое любопытство, буйную фантазию и неугасимую энергию… И я крайне удивлена, что наша вселенная ещё цела, потому что всеми этими качествами вы пользуетесь исключительно по одному, при этом выбираете наименее подходящее к конкретной ситуации.

Василиса, в начале речи засмущавшаяся от столь щедрых и неожиданных похвал, попыталась возразить, но быстро сникла, остановленная властным взмахом руки:

– Не спорьте! Пока вы пишите рефераты, анализируете дела и статьи законов – всё великолепно. Но стоит вам закрыть книгу – и срабатывает выключатель. Все способности отключаются и начинают действовать стохастически, дико и непредсказуемо. Единственное, что пока спасает и вас, и этот мир – ваша невероятная везучесть, которая, в комплексе с патологической влипаемостью, создаёт поистине гремучую смесь. Если в радиусе ста километров должно произойти что-то значимое для судеб этого и сказочного миров – можно гарантировать, что за пятнадцать минут до начала вы будете уже на месте и в первых рядах. И приложите все силы, чтобы превратить любую ситуацию во второразрядный фарс, если вообще не в ситком.

Никифорова встала и нервно заходила по аудитории:

– И ваши эмоции! Это же отвратительно – так выставлять их напоказ! Хочется порыдать – не вопрос, заперлись в ванной и вперёд. Если в комнате – то лучше занавески задёрнуть, а то мало ли какая сорока мимо пролетит. Потом хорошо ещё пару тарелок разбить – для этих целей лучше стопочку в Икеа заблаговременно закупить.

Василиса робко запротестовала:

– Это как-то случайно получилось, я ведь не специально…

– Вот только специально, с обдуманными намерениями не хватало рыдать на Садовом Кольце! Не разочаровывайте меня, Васильева. Так, а теперь я вам обрисую ситуацию, в которую вы с вашей компанией по недомыслию или чьему-то злому умыслу влипли.

Из методичного изложения стало понятно, что в Тридевятом царстве образовались две партии: сторонников открытия дверей в наш мир и яростных противников. Во главе сторонников стоит Иван-царевич, которого, из сильных фигур, поддерживают Серый Волк и Кощей. Волк – по привычке и из личной преданности, Кощей – с целью нажиться на начальном этапе, а потом Ивана дискредитировать, от трона отлучить, и самому на Василисе жениться, объединив оба государства.

Василиса – решительная противница любых контактов, поскольку именно она разбиралась с кошмаром, который начался после открытия границ между национальными сказками и захлестнул царство потоком переселенцев, в большинстве своём – нелегальных, при этом крайне неприятных и агрессивных. И теперь она закономерно опасается, что контакты с нашим миром окажутся намного опаснее, и бед принесут намного больше.

Никифорова внимательно посмотрела на слушающую с приоткрытым ртом Василису, и спросила:

– Вопросы есть?

Вопрос был только один – кто с нашей стороны этим занимается. Ответ на него был получен предсказуемый: не Василисиного уровня информация. Пока случайно вмешавшихся в интриги студентов в расчёт не принимают – вот пусть так всё и остаётся. Поэтому сейчас ей лучше куда-нибудь в дальние края исчезнуть – хоть в тот же Вьетнам. Если в сказочный мир – то в какое-нибудь совсем безопасное место, вроде Зурбагана – там хоть все границы открыты, а никакая нечисть даже пролезть не пытается. А лучше – так и вообще в Гель-Гью. Можно ещё куда-нибудь на север – Урманов может помочь.

Василиса удивилась:

– А при чём тут Гриша?

– Потом поймёте. А пока одну говорилку ему отдайте – хоть с кем-то здравомыслящим сможете посоветоваться. А вторую – на цепочку, и не демонстрировать.

– Но вы же открыто носите…

Никифорова с интересом наклонила голову:

– Вы пытаетесь себя со мной сравнивать? Да, диагноз может быть только один: слабоумие и отвага. Ладно, пора этот пир духа заканчивать: вы уразумели расстановку сил?

Василиса судорожно закивала и попыталась со всей убедительностью подтвердить, что всё поняла и осознала, но была прервана неожиданным:

– Замечательно. А теперь, как в конце каждой лекции, проверочный вопрос: назовите, пожалуйста, хотя бы одну причину, по который вы должны считать всё сказанное правдой и, соответственно, поверить мне сейчас и доверять в дальнейшем.

Никифорова насмешливо посмотрела на Василису и вышла, не закрыв за собой дверь. Девушка подождала несколько минут, подобрала зачётку с пятёрками по всем экзаменам, и пошла следом – раз уж проблема с сессией решилась, вылетать можно хоть сегодня вечером, а аналитические способности она использует во время полёта и попытается хоть как-то структурировать весь этот бред. Интересно, а Никифорова – она кто?

Выйдя на крыльцо, Василиса чуть было не решила, что нашла ответ на последний вопрос: стоящая на последней ступеньке профессор щёлкнула пальцами, создавая чёткое ощущение того, что сейчас к ней подлетит метла или ступа. Девушка затрясла головой, и наваждение рассеялось: в руке предполагаемой то ли ведьмы, то ли вообще Бабы Яги пискнул автомобильный брелок, и на него послушно отозвался взвизгом и психоделическим мельканием огней стоящий срезу за воротами ярко-алый Ламборгини. Ведьма грациозно разместилась за рулём, благосклонно кивнула придержавшему ей дверцу ДПСнику, и исчезла со скоростью метеора.

Вопреки ожиданиям, это феерическое зрелище прошло практически незамеченным: стоящие на ступенях и во дворике многочисленные студентки как завороженные, смотрели в одну сторону, на боковую калитку. Вытянув шею, девушка попыталась рассмотреть, что же там такое, и увиденное её на обрадовало. Пробормотав, что только вот этого ей сейчас не хватало, она аккуратно пробралась сквозь толпу и подошла к Ренару, картинно облокотившемуся на ограду и оживлённо обсуждающему что-то с Григорием и Ингой, не забывая демократично отвечать на несущиеся со всех сторон приветствия.

Увидев Василису, он заулыбался, пошёл навстречу и, чмокнув девушку, в щёчку, громко заявил:

– Я ведь говорил, что найду тебя, где бы ты не спряталась!

Оглянувшись на застывшую от любопытства публику, он приобнял Василису и промурлыкал:

– А я надеюсь, всё надеюсь на то, что где-то рядом ходит и ждёт Она…

Переждав коллективный вздох умиления и зависти, он понизил голос:

– Ребята, я только что из Тридевятого. Там новостей – не пересказать. Я думаю, что вы обязательно должны всё узнать, особенно ты, Асенька. Так что пойдём, приземлимся где-нибудь в тихом месте.

Быстро уйти им не удалось: пришедшие в себя девицы окружили Ренара плотным кольцом, требуя внимания, информации о том, чем он занимался на Тибете и автографов. Певец делал загадочное лицо, улыбался, приглашал всех на завтрашний концерт и расписывался на майках, не отпуская при этом Василисину руку.

Как всегда в подобных ситуациях, выручил Гриша – он как-то очень ловко отделил их группу от толпы и вытолкал друзей за калитку. Быстро свернув за угол, ребята заскочили в полутёмную подвальную кафешку и уселись за дальним столиком. Ренар по очереди посмотрел на каждого, и с не очень весёлой улыбкой спросил:

– Ну, с каких новостей начинать? С плохих, с хороших или с разных?