Текст книги "За тридевять земель (СИ)"

Автор книги: Екатерина Филиппова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 19. Трудные решения

Практически полное повторение и ситуации, и бабушкиного вопроса, и всей мизансцены Василису немного напугало – появилось ощущение, что она из последних сил бежит к какой-то неведомой цели, и всё время возвращается к началу пути. Думать на этой тему времени не было, тем не менее, прошлый ответ она повторять остереглась, чтобы совсем не скатиться в «день сурка», и сказала чистую правду:

– Ветер.

Разговор, может быть, из-за нового варианта ответа, а скорее всего, сам по себе, принял новое направление:

– А почему ты на енота похожа?

Демонстративно потрогав щёки и уши, девушка засмеялась:

– Вроде бы пока шерсть не выросла, и уши человеческие.

Но бабушка шутку не приняла:

– Я про круги под глазами. Плохо спишь? Кошмары? В чём дело?

– Исключительно от чувств-с, вс… И ещё от мыслей разных, потому что вопросов – масса, а ответов – ни одного.

Бабушка смягчилась и заговорила извиняющимся тоном:

– Не обижайся, очень уж всё быстро завертелось. Всё будет: и ответы, и разъяснения, и инструкции.

Обещанные инструкции Василису насторожили, но возражать она не стала – вот получит их, тогда и решит, исполнять или нет. А пока:

– Бабушка, я вообще-то обедать шла, и ещё на пляже хотела поваляться.

– Это правильно, отдыхай. Хоть загоришь немного ко дню рождения, а то, право слово – вылитый енот.

На этом сомнительном комплименте старая интриганка отключилась, а Василиса решила, что наспех придуманная программа не так уж плоха – она уже и вспомнить не могла, когда ела в последний раз.

На набережной крошечные ресторанчики попадались на каждом шагу, но ни один из них девушку не привлёк: то аляповатая скатерть на выставленном на мостовую столике не нравилась, то лицо стоящей в дверях хозяйки. Конец улицы был уже виден, и Василиса подумала, что как бы не пришлось возвращаться или обедать в первом попавшемся заведении, не обращая внимания на недостатки интерьера и персонала, но оказалось, что прогулка была не напрасной: краем глаза она заметила за углом последнего переулочка лавчонку с одеждой.

Голод и усталость были забыты, и началась покупательская оргия: в магазине не было практически ни одной вещи, которая не понравилась бы. Остановив себя усилием воли, чему способствовало и лёгкое головокружение от доносящихся из соседней кофейни ароматов, Василиса ограничилась абсолютно необходимым купальником – смешным, старомодным, но очень симпатичным, парой блузок, и, главная покупка – длинным лёгким платьем, очень простым, в любимый мелкий цветочек – в стиле платонически любимой, но недоступной в Москве Лоры Эшли.

Улыбающаяся хозяйка упаковала всё в холщёвую сумку с вышитой надписью «Магазин Лавинии» и кивнула на ресторанчик через дорогу:

– А перекусить вон там можно, и кофе выпить – моя сестра его замечательно варит!

При виде целой витрины с пирожными об обеде было забыто, так что Василиса заказала кофе и, по настоянию Ликси, пирожные со взбитыми сливками. Кофе, действительно, оказался превосходным, и Василиса уже примеривалась откусить от первого пирожного, шёпотом обещая Ликси обязательно выковырять из второго сливки и отдать ей, как только все отвернутся, когда прямо над ухом зазвучал приятный голос с лёгким акцентом:

– Добрый день, я могу присесть? Давно хотела с тобой познакомиться…

Василиса мысленно взвыла: этот закольцованный сериал когда-нибудь закончится? Тем не менее, она спокойно слизнула крем, не оборачиваясь, молча кивнула, и, выпустив на соседний стул Ликси, отдала ей на растерзание нетронутое пирожное. Кошка не обратила на подношение ни малейшего внимания, а неприятно распушилась и уставилась круглыми глазами Василисе за плечо.

Тот же голос обиженно прокомментировал:

– Зачем ты так? Я извиниться пришла.

Из-за спины вышла невысокая девчонка, с опаской посмотрела на Ликси, подтащила от соседнего столика стул и плотно уселась. Василиса бросила на неё короткий взгляд – ничего особенного: короткая рваная стрижка, совершенно обычное лицо, примечательное, разве что, выразительным ртом и огромными ярко-синими глазищами. Девица вздохнула и покаянно пробормотала:

– Извини.

– Непременно. Только сначала узнаю, за что.

– Я – Морена.

– И почему я должна тебя извинять за твоё имя?

– Ты что, правда, не понимаешь?

– Нет, я издеваюсь. Потому что хочу услышать полную формулировку того, за что я буду тебя извинять. Неплохо бы ещё и обоснование того, почему я должна это сделать.

Девица совсем погрустнела, и начала сбивчиво объяснять:

– Ну, твоя бабушка мне объяснила…

Василиса перебила:

– Бабушка – это обоснование того, почему ты пришла извиняться. Мне она ничего не объясняла, поэтому никаких причин прощать тебя у меня не наблюдается. Всё, закончили. Я хочу, наконец, спокойно пообедать.

Подозвав хозяйку, она, после недолгого обсуждения, заказала запечённую на углях форель со всем, что к ней должно прилагаться, а для пристально наблюдающей за пришелицей Ликси – блюдечко взбитых сливок. Потом она попыталась успокоить кошку:

– Расслабься. В это раз меня травить не будут. Судя по всему, бабуля девушке очень качественное перо вставила, видишь, с какой скоростью рыбка наша золотая с его помощью сюда припорхала.

Остановив жестом попытавшуюся возмутиться Морену, Василиса наконец-то посмотрела на счастливую соперницу и устало объяснила:

– Мне не за что тебя ни извинять, ни прощать. Ты просто действовала, как привыкла – как избалованная, эгоистичная и истеричная маленькая девочка. Захотела парня – получила: я в жизни не поверю, что Макса могло просто так смыть с палубы. Захотела ещё и с моей жизнью поиграть – ну, тут обломалась. И, наверняка, не только от моей бабушки огребла, но и от своих родителей тоже. Я права?

– Я хотела, чтобы всем было хорошо…

– И тебе самой – в первую очередь.

Василиса замолчала и задумалась. Очень удачно именно в этот момент принесли рыбу – хотя, правильнее было назвать её рыбищей – со свисающим с тарелки хвостом, обложенную крупно порезанными помидорами, огурцами и массой неизвестной зелени. Было понятно, что одной этого не съесть, поэтому девушка молча переложила половину на чистую тарелку и подвинула Морене:

– Или ты только сырую употребляешь?

Повеселевшая русалка отрицательно замотала головой, и жадно начала есть, признавшись с набитым ртом:

– И сырую тоже, но только когда в море. Не поверишь, я от переживаний чуть не сутки есть не могу. Ведь ещё и Макс скандал устроил, мол, если я ему не верю…

Василиса кивнула:

– Сочувствую.

Отодвинув обглоданный рыбий скелетик, она предложила:

– Давай договоримся. Я не только тебя прощаю, и подтверждаю это всем заинтересованным лицам, но и вообще забываю эту историю, как будто ничего и не было. Но только при одном условии: и я, и мои друзья, и все родные для морского народа – неприкосновенны. И если тебе в голову опять придёт кого-то из них облагодетельствовать – только после консультации со мной. Если вдруг тебе покажется, что кто-то из них тебя обидел – то же самое. Да, разумеется, Макс ни к одной из этих категорий не относится, делай с ним, что хочешь.

Морена согласилась с предложенными условиями с энтузиазмом, даже не раздумывая, заявив, что она сама хотела это предложить. Ликси слегка ослабила бдительность и вернулась к своим сливкам, только после того, как проследила, чтобы в чай, которым девушки решили скрепить перемирие, ничего не подмешали.

Последовавшие несколько минут разговора ни о чём были даже приятными: обсудили погоду, местную кухню и магазин Лавинии, который единогласно признали лучшим в обоих мирах.

После плавного перехода к причёскам и влиянию морской воды на волосы, Морена взлохматила свою шевелюру, и с затаённой гордостью спросила:

– И как тебе?

– Супер! Тебе очень идёт. Правда, я всегда думала, что у русалок длинные волосы – она плывёт, а грива так в воде колышется.

Морена погрустнела, но ненадолго:

– Отрезать пришлось, а так – до подколенок были. Но эту стрижку мне по вашим журналам делали.

– И зачем было такую красоту отстригать!

И тут на Василису обрушился водопад слов, достойный голливудского сценария:

– Это было ужасно смешно! Нет, страшно тоже было, но и смешно. Мы с Максом поплыли подводные пещеры исследовать, он давно хотел. И на самой глубине я волосами за кораллы зацепилась. Макс начал раскручивать, а я дёрнулась, и совсем всё запутала. И тут – акула плывёт, большая белая, и явно безумная, потому что меня не послушалась, а вместо этого пасть разинула, и так снизу заходит. Тут Макс выхватывает нож, мне по волосам – хрясь, чтобы я отплыть могла, представляешь, одним движением отсёк! И на акулу бросается. Я, конечно, сразу заорала, ну, и со страха, и чтобы охрану позвать. Но мы далеко отплыли, и кракен только через пару минут подоспел. А в воде – облако крови, ничего не видно… Ну, кракен акулу спеленал и уволок, а Макс потом меня ругал, зачем помешала, потому что он акулу почти добил. А сам – весь изодранный…

Василиса слушала историю с удовольствием, тем большим, что её непосредственно эти дивные приключения никак не касались. А Морена замолчала на полуслове и неожиданно сменила тему:

– А ещё папа просил поговорить с тобой по поводу завтрашнего Совета Хранителей. Ты ведь в курсе?

Василиса легко соврала, что, разумеется, в курсе, и приготовилась слушать с намного большим вниманием, чем про подводную одиссею.

– Ну, значит, знаешь, что там будут обсуждать полное закрытие сказочного мира. А закрыть можно, только если все Хранители согласятся. Только некоторые хотят, наоборот, совсем открыть. Да что я рассказываю, ты сама всё знаешь…

Признав, что она знает не только всё, но и ещё немного, Василиса сухо поинтересовалась, что, собственно, от неё нужно папе.

– Так ведь у нас свои проходы, и мы спокойно туда-сюда плаваем. Я там, конечно, буду, без права голоса, и объясню, что наши подводные дорожки пытаться перекрыть – только море баламутить. Так, может, ты меня поддержишь, ну, чтобы у нас ничего не трогали и всё оставили как есть?

– А не боитесь, что подводную лодку с торпедами к вам кто-нибудь умный перетащит?

– Ой, да наши кракены, если вдвоём, целый крейсер утопить могут, а лодка – она и так уже под водой, тут вообще делать нечего.

Василиса тяжело вздохнула и сказала, что подумает, а про себя сформулировала несколько кар для бабуси, которая информацию про Совет придержала. И тут девушке пришла в голову потрясающая идея:

– Я могу только пообещать, что до начала заседания тебе о своём решении скажу, чтобы тебе было легче ориентироваться. А ты меня потом на дельфинах покатаешь.

Морена тут же вскочила и потянула Василису к выходу:

– Зачем на потом откладывать? Я их прямо сейчас и позову. У тебя купальник есть – или так поплывёшь?

Ни дельфины, ни само катание не имели ничего общего с земными аттракционами. От берега отплыли верхом, а уже в открытом море, за пределами видимости с берега, началось настоящее веселье: стоя на спине радостно верещащего живого серфа, стоя на двух спинах – иногда хулиганы резко расходились в стороны, и наездницы падали в воду. А ещё лёжа сразу на трёх спинах и принимая соблазнительные позы. Случайно заплывшая в район развлечений небольшая рыбацкая шхуна решила было покружить вокруг морских прелестниц, но из воды высунулось щупальце с присосками размером со спутниковую антенну и соответствующей толщины, и легонько погрозило любопытным.

Рыбаки намёк поняли и тут же удалились, предварительно бросив в воду огромного снулого лосося – видимо, в качестве платы за зрелище. Морену коммерческий успех предприятия вдохновил настолько, что она соскользнула с дельфиньей спины, ушла в глубину вместе с подарком, а через мгновение появилась, уже щеголяя бирюзово-изумрудным хвостом.

Развлечения стали более активными: Василиса родила очередную идею, и теперь Морена отплывала, разгонялась, взлетала в воздух и перепрыгивала через дельфина с полулежащей на нём новой подругой. Через двух перепрыгнуть тоже получалось, а вот через трёх – уже нет. Русалка плюхнулась незадачливому третьему прямо на спину, и сшибла в воду Василису. После этого морские лошадки взбунтовались, повернули к берегу, невежливо скинули девушку на песок и исчезли.

Морена, потирая спину и плечо, уплыла за ними, пообещав организацию соревнований по прыжкам через дельфинов, и загул после Совета. Василиса почувствовала, что сил у неё нет вообще, а нос и плечи, похоже, сгорели. С трудом пройдя несколько шагов до своих вещей, она рухнула на песок, прикрыла голову и часть спины новой блузкой, и заснула.

Правда, счастье пролилось недолго: сначала начало ощутимо припекать нежную кожу под коленками – Василиса, не просыпаясь, повернулась на бок и поджала ноги. А потом сериал пошёл на третий круг – приятный над головой произнёс безо всякого акцента:

– Не возражаете, если я присяду рядом?

Не открывая глаза, девушка довольно злобно поинтересовалась:

– Вы тоже давно мечтали со мной познакомиться?

Послышалось шуршание песка, потом шорох ткани, и тот же голос с некоторым недоумением ответил:

– Нет, у меня мечты более романтические. А вам, коллега, очевидно, голову напекло, раз вы выдвигаете подобные предположения.

При слове «коллега» Василиса рывком села и ошарашенно уставилась на профессора Никифорову, которая в безупречном купальнике на безупречной фигуре удобно устроилась на безупречном покрывале. Не дождавшись он девушки ответа, она продолжила:

– И я не уверена, что блузку, тем более – от Лавинии, следует носить именно так.

Василиса, спохватившись, стащила с головы измятую обновку, зашипев от боли в спине, отряхнула её от песка, засунула в сумку и только после этого поинтересовалась:

– Чем обязана, коллега, приятностью видеть вас?

Собравшаяся вылезти на свободу Ликси испуганно пискнула и забилась под купальник. А девушка продолжила, всплеснув руками как бы от восторга:

– Неужели вы специально прибыли, чтобы сообщить мне о завтрашнем Совете? Неужели и повестку дня принесли? Я потрясена вашей заботой и безмерно признательна…

Никифорова довольно хмыкнула и прервала поток красноречия:

– Похоже, что приключения пошли тебе на пользу, хоть парочка зубчиков – а прорезалась. Но и натворить порядочно успела. Вот зачем было стены между мирами проламывать, чтобы всего лишь своего дружка домой доставить? Погулял в своё удовольствие – пусть сам бы и расхлёбывал. А люди потом стены за тобой ремонтировала, а до этого – за Тави, и тоже из-за этого бездельника. Ну-ка, повернись спиной, повернись, говорю, а то будешь завтра похожа на зомби с облезлой кожей.

Повернувшись полубоком, Василиса скосила глаза, чтобы посмотреть что будет делать с ней страшная Внучка, и тут же получила на лицо шлепок прохладной мази, которую было велено растирать. Размазывая по многострадальной Василисиной спине целебную субстанцию, Никифорова, не обращая внимания на повизгивания, начала инструктаж:

– На завтрашнем Совете предложишь полное закрытие всех проходов в сказочный мир на пять лет. Горыныч потребует на пятьдесят, Гудвин – на сто. В итоге закроем на десять – русалок этих самостийных – тоже, и разбежимся. Да, на эвакуацию всех желающих оттуда и отсюда – не больше месяца, никаких полугода, уж слишком большую активность развили господа, на которых твой друг Рябов работает. И не вертись, я уже заканчиваю.

Василиса отняла у Никифоровой банку и начала обрабатывать ноги – было больно, причем ныла не только кожа, но и мышцы: занятия дельфиньим серфингом не прошли даром. Поморщившись в очередной раз, девушка повернулась к брезгливо наблюдающей за её страданиями Никифоровой:

– Я так понимаю, что про Совет мне собирались сказать за полчаса до – охотно верю, что для этого были очень веские основания и соображения. Но раз уж разговор зашёл – хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы, чтобы действовать сообразно полученным инструкциям, но осознанно.

– И какие же важные вопросы нашу маленькую девочку так волнуют, что она без ответов на них два слова сказать не сможет?

Василиса не выносила попыток поставить её в позу нимфы у ручья, да ещё и столь откровенных, поэтому спокойствие сохраняла с трудом, да ещё благодаря Ликса, которая успокаивающе урчала где-то в районе пупка. Но раздражение всё-таки прорвалось неслыханным и небывалым обращением к Никифоровой по имени-отчеству:

– Алиса Тимофеевна, вы меня разочаровываете. Я была уверена, что вы знаете и мои вопросы, и ответы на них.

Никифорова развеселилась:

– Оказывается, у тебя не два зубика прорезались, а целых три. Это бодрит, но не очень радует – пока ты ничего не понимаешь, лучше бы слушалась молча. А потом мы с бабушкой всё тебе объяснили бы. Нет? Ведь хотела тебе информацию передать и позагорать спокойно, так разве с Васильевой-Урмановой может спокойствие быть?

Возмутившись, девушка отреагировала резче, чем собиралась:

– Я – не Урманова. И вряд ли буду. Что вы все пытаетесь нас свести?

– Да никто не пытается, просто люди видят, что вы – пара. Идиотов. Урманова ты по пра-прадеду, в род входишь, и никуда от этого не денешься. А род ваш – самый мощный и влиятельный на всё Тридесятое царство, и как бы не на весь сказочный мир. Бабушка твоя – в этом роду старшая. А уж когда они с моей объединяются…

Оглядев пустой горизонт и заметно опустившееся к нему, уже не такое жгучее солнце, она недовольно констатировала:

– Вот и вечер, а некоторые девушки уедут, так и не отдохнув. Печально. Ладно, когда всё закончится – на полгода на море уеду. Так, конспективно по твоим вопросам, пока солнце совсем не ушло…

Изящно развернувшись к солнцу другим боком, Нкифорова продолжила:

– Собственно, расклад сил такой и был, как я тебе в Москве обрисовала. Только мы тогда ещё не догадывались, что Кощеев племянничек тоже заговор затеял, чтобы дядюшку сместить. А ты ему для легитимности потребовалась – с такой женой его многие бы поддержали, да и бабке твоей деваться было бы некуда, ежели ты добровольно… Сейчас всё совместными усилиями разрулили, так что ты без двух женихов осталась, ха-ха.

Василиса буркнула:

– Сейчас заплачу. Потом пойду и утоплюсь.

– Топиться тебе нельзя – Морена приревновать может. В твоей ситуации лучше повеситься.

Взглянув на собеседницу – шутит или нет? – Василиса натолкнулась на совершенно серьёзный взгляд, пожала плечами, порадовавшись, что сгоревшая спина почти не болит, и согласилась:

– Хорошо, топиться не буду. А что с заговорщиками сделали?

– С племянником – неизвестно, просто сгинул, как не было его. Не спрашивать же у Кощея: он, имей ввиду, вопросов не любит. А Ивана-дурака твоя добрая тётушка в его имение сослала, только не в то, что он для утех под столицей поставил, а в дальнее, родовое.

– Вы имеете ввиду Иван-царевича?

– Его все имеют ввиду, потому что он – Иван-дурак по рождению. Нет, что говорить, иногда получается и из дураков царевичей сделать, но очень редко, потому что очень жёстко ломать нужно, а у тётушки твоей – любоффь! Вот и на тебя вместо него вызверилась, а когда ревность немного схлынула – наконец в разум пришла и со всеми безобразиями дурацкими разобралась. Ну, у неё теперь Деян Силыч за главного безопасника, он мужик конкретный.

Не обратив внимания на внезапное изменение лексикона уважаемого профессора, Василиса забеспокоилась:

– А с Серым Волком что? Он, конечно, предатель…

– И кого же он предал? Тебя, после пяти минут знакомства? Приказано ему было тебя к Иван-царевичц доставить, и его в лучшем виде перед тобой выставить – вот он и старался. И с похищением – целиком Ванькина идея была. Я же говорю – дурак, да и Волк не умнее: когда они к моей бабушке с огрызком кости прибежали и начали выяснять, как сей артефакт действует… Так что Серый за своим обожаемым дурнем, с которым со щенков дружит, отправился. Подробностями я как-то не интересовалась. Так, надеюсь, у нас «Что-Где-Когда» закончилось?

Вздохнув по поводу Волка, Василиса вдруг вспомнила:

– Подождите, а монеты?

– Что, монеты?

– Откуда они взялись? И вдруг у Анатолева босса получится их повторить?

– Без сомнения, получится. Какие проблемы – 3D принтер настроил, и штампуй себе. Правда, там родий с платиной присутствуют, не дешёвое удовольствие получится.

– И что теперь будет?

– Ничего страшного. Потому что работать они не будут.

– Почему не будут, если на молекулярном уровне повторить?

– Ты, если я не ошибаюсь, на юриста учишься, а не физической химией занимаешься? Вот и не лезь в чужую епархию, а то смеяться будут.

– Нет, ну, всё-таки…

Никифорова с досадой посмотрела на опустившееся к самому горизонту солнце и неохотно начала собираться:

– Вот если бы не твои дурацкие вопросы, можно было бы считать, что отдохнула. А про монеты толком никто ничего не знает, испокон века они были. Ходят легенды, что жертвовали их богу-дракону, а тот в какой-то момент то ли рассердился, то ли наградить паству решил, и молниями по наваленным кучам подношений шарахнул, превратил грубую чеканку в то, что сейчас есть, и дырочки прожёг. У тех, что сверху лежали – побольше. Идея ясна? Вот как твои экспериментаторы какого-нибудь бога найдут и уговорят дырочки попротыкать…

– А стерженьки?

– Пожалуй, как только закроем границы – сразу отправим тебя в местную начальную школу, азы подучить. Основная версия – их Тимофей-рудознатец из-под гор принёс, у троллей то ли украл, то ли в дар получил. Похоже на правду, потому что их до сих пор время от времени по одному-два приносят. Тимофей тот и придумал, как стержни с монетами соединять. Между прочим, предок мой!

Василиса пропустила технологическую информацию мимо ушей, ошарашенная первой фразой:

– Подождите, вы, что, думаете, что когда двери закроются, я здесь останусь?

Никифорова, уже одетая в привычный московский костюм, изумлённо посмотрела на свою студентку стандартным преподавательским взглядом и, уже исчезая, подтвердила:

– Разумеется! А разве были другие варианты?

А Василиса так и осталась сидеть на песке, не отваживаясь поверить во внезапно обрушившуюся на неё реальность: нужно принимать решение. И лучше всего это сделать здесь и сейчас.

Она медленно поднялась, немного поплескалась в море, и неторопливо добрела до уже ставшей родной пристроечки. Вода в душе, нагревшаяся за день чуть ли не до кипятка, расслабляла и успокаивала, смывая и соль, и тревожные мысли. Впервые за последние два дня устроившись на кровати, Василиса подумала:

– А ведь завтра – день рождения. И я стану на год старше. И, наверное, на год умнее. Так что и думать обо всём я буду завтра.