Текст книги "Руна на ладони (СИ)"

Автор книги: Екатерина Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Оборотень махнул рукой в сторону шумевшего рядом города. Света перевела взгляд на тонкую ленточку крепостной стены, видневшуюся вдали, над крышами.

– Больше я не могу присматривать за тобой, – продолжал Ульф. – Поэтому хочу предложить кое-что. Поднимись на мой корабль. Я не трону тебя ни пальцем, ни когтем. Не позволю причинить тебе зло – никому не позволю, даже себе. Сам уйду спать к своим людям, уступлю тебе мою каюту. Там ты будешь в безопасности. И тебе не придется самой добывать еду… или спать в холодной пещере.

В пещере, отметила Света.

Сто против одного – он не просто вырубил того темного альва, он ещё и проследил за ней до самой пещеры.

Но было нечто, что Света не могла не признать. Оборотень по имени Ульф ни разу не попытался навязать ей свою волю. С самого начала.

– Это будет хорошо для меня, потому что я смогу беречь тебя. Это будет хорошо для тебя, потому что ты будешь в безопасности, – объявил Ульф Ормульфсон.

И Света задумалась.

Если эта гривна сдерживает оборотня – тогда выходит, что он относительно безопасен. Но только относительно.

В доме старухи Ульф уже начал оборачиваться. Вытянутые челюсти с торчащими клыками и шерсть на щеках тому подтверждение. А серебро его тогда почему-то не остановило

Причем паленой шкурой от него в тот момент не пахло. Вроде бы не пахло. Впрочем, рядом, в камине без стенок, догорали угли. И в доме явственно попахивало дымом…

Однако над старушкой оборотень склонился очень даже угрожающе!

– Если ты не согласишься, то хотя бы не возвращайся в ту пещеру, – быстро добавил оборотень. – Она слишком близко к городу, и рядом есть вода. Это удобное место. Прошлой ночью там спали двое мужчин. Запах остается надолго, запах не обманывает… и будь я уверен, что смогу приглядеть за тобой ночью – то позволил бы тебе там остаться. Честно признаю, что спас бы тебя и ожидал бы награды. Но сейчас все изменилось. У меня может не оказаться времени для твоего спасения.

Разоткровенничался-то как, сердито решила Света. И заманивает, и запугивает.

Может, он и врет насчет пещеры. А может, нет. Она действительно слишком близко к городу. И нюх у оборотня должен быть не как у человека – так что насчет мужчин он мог говорить чистую правду…

– Я жду твоего решения, – напряженно сказал Ульф. – Каким бы оно ни было, я его приму. Как принял его в доме Ауг.

Если девушка откажется, тут же быстро подумал оборотень, придется по дороге в крепость зайти к Хролигу. Старый хирдман ярла Скаллагрима кое-чем ему обязан, он поможет…

Но тут Ульф увидел то, что разом изменило ход его мыслей.

– Взгляни туда, – приказал он, вскидывая руку и указывая на альва, стоявшего перед прилавками. – Вон тот самый светлый альв. Похоже, твой единственный глаз, которым ты на него заглядывалась, ему понравился.

Света глянула туда, куда указывал оборотень. И увидела красавца, стоявшего выше по склону. Вокруг него образовался пустой пятачок, словно люди избегали подходить к нему слишком близко…

Светлый альв в её сторону не смотрел. Стоял, развернувшись вполоборота, надменно глядел куда-то вбок.

И отвести от него взгляд опять оказалось нелегко. Уж больно красиво замер – вскинув голову, развернув плечи. И рука этак картинно, небрежно брошена на рукоять меча…

Света с некоторым усилием перевела взгляд обратно на Ульфа. Стиснула зубы, отгоняя ненужные мысли.

Нужно было принять решение. Или подняться, как выразился оборотень, на его корабль, или нет. И первое страшновато, но и остаться тут одной, не зная обстановки…

По её спине скатилась первая капля пота. Солнце пригревало все сильней, стоять с курткой на бедрах было жарковато. Да и голова под шапкой, натянутой на лоб, прела.

– По крайней мере, сходи со мной туда, где я куплю тебе амулет, чтобы отпугнуть альва, – торопливо предложил Ульф. – Это здесь, в городе. Будет хоть какая-то защита.

Ничего себе, решила Света. Хоть какая-то. Выходит, даже амулет не защищает от светлых альвов полностью?

Она тяжело вздохнула. Запугал он её все-таки качественно.

Но с другой стороны, этот Ульф раз за разом просит и предлагает, но силой не настаивает…

– Да, – не слишком уверенно сказала Света. Покивала головой, добавила: – Йес.

– Иди за мной, – тут же распорядился Ульф. – Я отведу тебя на корабль. Можешь больше не хромать и не горбиться. Со мной тебя не тронут.

***

Совсем не хромать не получалось, потому что один из каблуков отлетел.

Но идти не горбясь было удобнее. Правда, под сумкой, которую Света пристроила на спину, под водолазку, кожу жгло – от жары, от пота.

Корабль Ульфа покачивался на конце причала, четвертого слева. Выглядел он так же, как и пара других кораблей, стоявших на приколе у того же причала – высокие нос и корма, украшенные драконьими головами, мачты без парусов…

Дойдя до пары досок, перекинутых с причала на борт корабля, оборотень остановился. Сказал, поворачиваясь к ней:

– Я обещал тебя не касаться – и не коснусь. Но тут ты можешь упасть в воду. Поэтому я предлагаю тебе самой коснуться меня.

И Ульф вытянул руку. Ладонью вверх.

А если у них это что-то означает, усомнилась Света. Раз взялась за ручку, значит, пообещала жениться…

Она качнула головой, пробормотала по-русски:

– Нет.

Оборотень не изменился в лице. Отступил в сторону, жестом указал ей на сходни.

И она пошла вперед.

Доски подрагивали под ногами, Света делала меленькие шажки, расставив руки и чувствуя на себе взгляды нескольких мужиков, стоявших на палубе корабля. Но все-таки дошла, не упав, и спрыгнула на палубу.

Рядом тут же оказался оборотень, пробормотал:

– Направо.

А потом первым двинулся к дыре, видневшейся в паре шагов от мачты.

Каюта, которую Ульф ей так щедро уступил, оказалась крохотной комнатушкой, прятавшейся под настилом палубы. Из пары небольших окошек, забранных, как ни странно, тонким и вполне прозрачным стеклом, лился солнечный свет.

Обстановка тут оказалась более чем скромная – ворох мехов в одном из углов и громадный сундук напротив двери. Все.

Оборотень молча прошел мимо Светы, замершей в шаге от порога. Открыл сундук, достал что-то, повернулся к ней.

– Вот нож. В нашем мире даже женщине без оружия нельзя. К тому же с ним тебе будет спокойнее.

Ульф стоял у сундука, не двигаясь с места – и Света, сдернув шапку и повязку с глаза, подошла. Осторожно, одной рукой взяла нож.

Он был вложен в ножны, с которых свисал кожаный шнурок, длины вполне достаточной, чтобы надеть на шею. Подвеска по здешней моде…

Света подсунула шапку под ворот куртки, топорщившийся на бедрах. Взялась за нож уже двумя руками, дернула за рукоять, обмотанную полосками все той же кожи, с серебристо поблескивавшим навершием.

– Со временем я подберу для тебя другой клинок, – сообщил Ульф. – У этого рукоять для твоей ладони длинновата. Но пока – сойдет.

Со временем, подумала Света. Значит, оборотень уверен, что она от него теперь никуда не денется.

Лезвие оказалось длиной с её ладонь. Шириной в два пальца, с наточенной кромкой, льдисто поблескивавшей на свету.

– Сейчас я уйду, – быстро сказал Ульф, не спускавший с неё взгляда. – Но скоро вернусь. Тебе принесут еду. Если ты захочешь справить нужду, выйди на палубу. Я предупрежу своих людей, тебя сразу отведут в нужник.

Света смутилась. А оборотень спокойно заявил:

– Ещё кое-что. Как тебя зовут, девушка?

Она вернула нож в ножны – лезвие тихо прошуршало по коже, из которой они были сшиты. Уронила:

– Светлана.

– Свейтлан? – оборотень приоткрыл губы в подобии улыбки. Блеснула зубчатая кромка клыков. – А имя отца?

Это ещё зачем, хмуро подумала Света. Но все-таки ответила:

– Олег.

– Свейтлан Холегсдоутир, – медленно протянул Ульф. – Мне нравится твое имя. Подожди моего возвращения, и мы ещё раз поговорим обо всем. А пока отдыхай… Свейтлан.

Он закрыл сундук и двинулся к выходу. Пока обходил её с левой стороны, смотрел не отрываясь, искоса. Словно изучал.

Когда дверь за ним захлопнулась, Света первым делом швырнула нож на ворох мехов в углу – и начала избавляться от маскировки. Спина под сумкой горела прямо-таки нестерпимо…

Она развязала рукава куртки, прикрывавшей бедра, расстегнула молнию, швырнула одежку на сундук. Потом забежала в угол за дверью – чтобы распахнувшаяся створка прикрыла от входящего, если что. Стянула водолазку, майку, державшуюся только на талии, чтобы та казалась потолще. Развязала колготки, которые зимой надевала под джинсы, а сейчас навертела на грудь, придавив её…

И наконец освободилась от сумки, ремень которой, укоротив, накинула на одно плечо, как перевязь. Пробежалась по каюте, положила все поверх куртки, опять натянула водолазку.

Затем, плюнув на все, разулась – и босиком подошла к окошку. После сапог на меху доски казались приятно прохладными.

За оконцем расстилалась широкая полоса воды. Дальше, у следующего причала, покачивались корабли, похожие на корабль Ормульфсона. Слышался приглушенный плеск волн о борт корабля, далекие крики чаек.

Самое время, чтобы обдумать все как следует, решила Света.

То, что говорил – и предлагал – Ормульфсон, звучало вроде бы разумно. И вел он себя вполне по-джентельменски, но…

В уме вдруг сама собой всплыла фразочка из детской сказки. Положи-ка, внученька, пирожок на стол, а сама приляг рядом со мной, сказал серый Волк Красной Шапочке.

И та легла.

Света невесело усмехнулась. Говорят, в самом старом варианте сказке вместо волка был оборотень. И по лесу гуляла не малютка Красная Шапочка, а вполне себе зрелая девица. Причем оборотень попросил её раздеться, прежде чем ляжет. Древнее предупреждение для всех, кто верит оборотням…

Но особого выбора не было. Никто, кроме Ульфа, не рвался ей помочь. А выжить здесь, судя по всему, непросто. Мир, куда её занесло из-за этого Ульфа – средневековье с оборотнями, колдуньями и альвами. Темными и светлыми.

Света тяжело вздохнула.

И тут же задумалась о другом. На вид Ормульфсону было лет тридцать. Конечно, у человека, то есть у оборотня, который плавает на корабле, кожа обветренная, просоленная морскими ветрами… так что Ульф на самом деле может быть даже моложе – просто выглядит старше.

Но вряд ли он до сих пор девственник. Мало верится, что оборотень до сих пор сидел сиднем в ожидании той одной-единственной, от которой кожа под гривной не горит. Кто-то у него все-таки был.

Знать бы ещё, что случилось с той женщиной. Или даже не с ней – а с ними. А то как бы сказка про Красную Шапочку не оказалась сказкой про Синюю Бороду…

Дверь за её спиной открылась, кто-то быстро поставил возле входа поднос. Прямо на палубу.

Но створка захлопнулась прежде, чем Света успела обернуться.

ГЛАВА 3

У ворот крепости Ульфа встретил глава оборотневой стражи конунга, Гуннульф. Едва заметно кивнул, зашагал рядом, идя вместе с Ульфом к главному дому конунга, пристроенному к башне.

А когда они отошли от ворот, где торчали стражники, быстро проворчал – так, что слова слились в один негромкий рык:

– Конунг Олаф мертв. В опочивальне, где его видели в последний раз, крови нет, но воняет смертью. И оттуда Олаф уже не выходил. Как его убили – и куда исчезло тело, непонятно.

– Кто видел его последним? – тихо буркнул Ульф.

– Гюда, его наложница. Конунг позвал её, но отпустил моих парней. Сказал, что не хочет, чтобы они все слышали и чуяли. Странно, потому что прежде он так не поступал.

Ульф сделал ещё несколько шагов, размышляя. Потом тихо бросил:

– Как именно его убили и куда потом дели, пусть разбираются сыновья. Ты сказал Гудбранду о том, что его отец мертв?

– То, что я давно живу рядом с людьми, не означает, что я набрался от них глупости, – чуть громче прежнего ответил Гуннульф. – Младший сынок конунга уже заявил, что Гюда не слышала, как Олаф отпускал своих оборотней. А это значит, что мы тоже под подозрением. Будет лучше, если он будет думать, что отец жив.

Ульф молча кивнул на ходу, соглашаясь. Спросил:

– Где сейчас Гудбранд?

– Сидит в пиршественной зале, – приглушено рыкнул Гуннульф. – И все ярлы, что нынче находятся в Нордмарке, уже там. Один ты запоздал. Я с тобой не пойду, меня туда не звали. Поосторожней, Ульф. Потом ещё поговорим…

Он свернул в сторону, а Ульф, дойдя до длинного каменного здания, пристроенного к крепостной башне, вошел в пиршественную залу.

Столы для пиров убрали к стенам. По стенам, развешанные цепью под потолком из толстых дубовых плах неярко горели альвовы огни. Гудбранд сидел на возвышении, на скамье рядом с отцовским ясеневым креслом. Ярлы толпились в зале, в десятке шагов от него. Негромко переговаривались…

Ульф разглядел среди них хмурого Скаллагрима с двумя сыновьями. И на удивление спокойного Арнстейна, отца Хильдегард.

Ближе всех к возвышению стоял Сигтрюг, племянник Олафа. Вместе с отцом, ярлом Хёгни. Тот смотрел спокойно, Сигтрюг выглядел хмурым.

– Ульф, ко мне! – громко и недовольно распорядился Гудбранд.

И Ульф подошел, стараясь не морщиться. Младший сынок Олафа любил подзывать оборотней так, словно они были собаками…

Под гривной, пока он шагал по залу, пекло. Но вполне терпимо – к презрению некоторых ярлов Олафа и его родичей Ульф привык. Как и к запашку ненависти, который от них исходил.

Но вот от нахмурившегося Сигтрюга и равнодушного с виду ярла Хёгни попахивало радостью, и это Ульфу не понравилось больше всего.

Он замер в трех шагах перед Гудбрандом, склонил голову.

– Олафсон, прости, что задержался…

– Все давно тут, – зло сказал Гудбранд. На нежных, необветренных щеках младшего сына Олафа проступили пятна недоброго, ярко-клюквенного румянца. – Только ты где-то ходишь! Хотя по первому зову из дома конунга обязан бежать сюда!

Гудбранд замолчал, и ярл Хёгни объявил – громко, чтобы слышали все в зале:

– Ярлу Ульфу сейчас не до бед, случившихся в доме конунуга. Говорят, он собрался жениться!

Кожу под гривной обожгло.

Спокойно, подумал Ульф, стискивая клыки. Напрягся, вскидывая голову…

Получилось – подшерсток на скулах так и не выступил.

– Мой вестник должен был рассказать тебе о том, что мой отец пропал! – выкрикнул Гудбранд. – Но он почему-то не застал тебя на твоем драккаре!

Ульф ответил, стараясь не сбиваться на рычание:

– Мне передали его слова. И как только я узнал о пропаже конунга Олафа, я поспешил сюда. Мой драккар пришел в Нордмарк на отдых, Олафсон. Я сейчас не на боевой страже, поэтому не сидел на корабле неотлучно, ожидая вестей…

Во взгляде Гудбранда, молодого парня лет двадцати двух, на мгновенье появилась растерянность. Появилась – и пропала. Потом голубые глаза посмотрели на оборотня уже с ненавистью.

На лбу Ульфа выступили капли пота. Держать себя в руках – и не оборачиваться – становилось все труднее.

– Нужно известить о случившемся моего старшего брата, Торгейра, – отрывисто бросил Гудбранд. – Ты, ярл Ульф, в последнее время занят только своими делами, поэтому я расскажу тебе, где мой брат. Пять дней назад он отплыл со своими кораблями охранять морские пределы за Хрёландом. … ты тоже отправишься туда. Найдешь Торгейра, расскажешь ему обо всем. Думаю, после этого он захочет вернуться в Нордмарк. Ты останешься вместо него сторожить западные пределы за Хрёландом. Таков мой приказ.

В морские просторы за Хрёландом заплывают корабли не только из Йотунхейма, угрюмо подумал Ульф. Но и из Муспельсхейма. Черные громадные струги, несущие огненных йотунов…

Но его посылают с одним кораблем заменить все корабли Торгейра. Между тем у старшего сына Олафа их шесть. Младший сынок конунга мог бы послать к Хрёланду того же Скаллагрима, с его тремя драккарами. Три корабля – это все же лучше, чем один.

– Мне потребуется время, чтобы собрать людей из моего хирда (команды), – ровно сказал Ульф. – Они были отпущены по домам, передохнуть и оправиться от ран. После этого я отплыву.

Гудбранд скривился.

– Мой отец доверял оборотням, которые его охраняли – но исчез этой ночью. Теперь мне приходится надеяться на оборотня, который не в состоянии отплыть немедленно. Потому что его вдруг потянуло к юбкам!

– На моем драккаре лишь девять человек, Олафсон, – бросил Ульф. – Этого не хватит для боя. А ты ведь хочешь, чтобы я остался на Хрёланде?

Он не стал договаривать остальное – что трое из этих девяти получили раны, пусть и легкие, в последнем походе. Что ещё один отлеживается сейчас на корабле, приходя в себя после тяжелых ранений. А четверо долечиваются дома.

– Хорошо, собирай свой хирд, – заявил Гудбранд. И вытянул шею, пытаясь посмотреть на высокого оборотня сверху вниз. – А потом отплывай. Немедленно!

– Я так и поступлю, Олафсон. – Ульф ещё раз склонил голову.

Затем развернулся, зашагал к выходу. Услышал по дороге, как приглушенно хрюкнул за его спиной Сигтрюг – и под гривной запекло ещё сильнее.

Почему-то вдруг вспомнилась Хильдегард. Сейчас она, наверно, уже считалась невестой Сигтрюга Хёгнисона.

Ульф нахмурился, отгоняя ненужные мысли.

И, выходя, задумался уже о другом. Что теперь делать со Свейтлан? Брать её с собой в поход нельзя. Может, оставить пока в доме Гуннульфа? Правда, у того в доме есть сын, которому тоже пришло время жениться. Оборотень без пары – а рядом с ним будет девушка, которая не испытывает отвращения к волчьей породе…

Ульф ощутил, как задирается верхняя губа.

Гуннульф вынырнул сбоку, снова зашагал рядом. Спросил нетерпеливо:

– Что тебе сказали?

– Меня посылают отыскать Торгейра – и передать ему весть о пропаже отца, – проворчал Ульф. – После этого велено остаться сторожить морские пределы за Хрёландом.

– Это плохо пахнет, Ульф, – тихо, едва слышно, бросил Гуннульф. – Я уже поговорил со своими парнями. Этой ночью оборотневая стража уйдет из Нордмарка. Вся, до последнего волка. И те, у кого есть семьи, заберут их с собой. Волчий хирд Олафа пока что думает…

– С чего это вдруг? Случилось что-то, чего я не знаю? – Ульф замедлил шаг.

– Вот-вот случится, – пообещал Гуннульф. – Нюхом чую. Та девка, Гюда, после того, как проснулась утром и не нашла Олафа рядом, ушла в женский дом. Гудбранд допрашивал её уже там. А когда я попытался увидеть эту Гюду, бабы в женском доме подняли крик – и прогнали меня. Но я прошелся вокруг дома. Лето, окна открыты, все запахи несет наружу…

– Учуял что-нибудь? – коротко спросил Ульф.

– Из одного окна пахло бабой, Олафом и зельем, – ответил Гуннульф. – Всем сразу. И хныканье доносилось. Думаю, я учуял именно эту Гюду. А вот каким зельем от неё несло, не знаю. Может, сонным. Или одурманивающим. Но говорить об этом Гудбранду бесполезно. Младший сын Олафа никогда нас не любил. Как и часть здешних ярлов. Это старый конунг понимал, что без волчьих клинков людям Эрхейма будет трудновато… но где сейчас Олаф? Хорошо, если его душа пирует в Вальгалле, рядом с Одином. Однако крови на полу опочивальни не осталось, значит, вынуть клинок перед смертью он не успел.

– Но есть ещё Торгейр, – заметил Ульф. – И средний сын конунга, Хальстейн. Они тоже понимают, что Эрхейму нужны волки Ульфхольма.

– Где они все сейчас? – проворчал Гуннульф. – И когда вернутся? А если даже вернутся – неизвестно, что с ними может случиться уже здесь. Я дам тебе один совет, Ульф. Собирай своих – и уходи из Нордмарка. Но не к Хрёланду, а домой, в Ульфхольм. Пусть люди сами разбираются между собой. И без нас. Если мы им снова понадобимся, они всегда могут послать гонцов в Ульфхольм. Но я на зов Гудбранда не приду. Кстати, посмотри налево. Принюхайся.

Ульф послушно покосился влево. Втянул воздух. Пахло людьми, лошадьми в конюшне, скотом на заднем дворе. И едой, готовившейся на поварне…

И лишь через мгновенье до него дошло, что над оружейным двором крепости, устроенным как раз слева, нет привычных струек дыма. Самим дымом тоже не пахло – только остывающими углями.

– Темные альвы ушли, – спокойно сказал Гуннульф. – Думаю, как раз перед твоим приходом. И люди об этом ещё не знают. Через ворота альвы не проходили. Похоже, у них был тайный ход в их подвале – и они ушли в свои подземелья прямо из крепости. Когда Гудбранд об этом узнает, он озвереет. Я тебя предупредил, Ульф. Прощай. Надеюсь, увидимся уже в Ульфхольме.

Гуннульф резко свернул в сторону. Ульф ускорил шаг, на ходу прикидывая, что теперь делать.

Слова Гуннульфа были разумны. Но…

Ради Гудбранда он не пошевелил бы и пальцем. Однако если Торгейр не узнает о случившемся, он останется у Хрёланда. А в Нордмарке тем временем будет хозяйничать Гудбранд.

И кто знает, какой застанут столицу старшие сыновья Олафа, когда вернутся?

Может, Гудбранд как раз на это и рассчитывает, подумал вдруг Ульф. Что единственный гонец, которого он пошлет с вестью к старшему брату, трусливо сбежит. К тому же это оборотень – так что можно будет объявить о предательстве волков. Свалив на них не только то, что Торгейр не узнал вовремя о пропаже отца, но и кое-что другое…

А пока старший сын конунга будет плавать у берегов Хрёланда, Гудбранд разгонит в Нордмарке всех ярлов, которые верны старшим братьям. И наполнит крепость своими людьми.

Что ещё случится в Эрхейме после этого, неизвестно.

Придется сплавать к Хрёланду, нехотя подумал Ульф. И взять с собой Свейтлан. Теперь, когда Гуннульф собрался уйти из Нордмарка, оставить её не с кем.

Но известив Торгейра обо всем, он уйдет в Ульфхольм. И пусть старший сын конунга оставляет часть своих кораблей для охраны Хрёланда, а сам спешно плывет в Нордмарк.

Интересно, как там сейчас девушка, мелькнуло у него. Наверно, сидит в его каюте и льет слезы – оплакивая как свой мир, так и то, что осталась без защиты отца, родичей…

***

Прежде чем опуститься на меховое покрывало, которым было застелено подобие матраса, брошенное на половицы в углу, Света отнесла его к окошку.

И придирчиво осмотрела. В конце концов, то, что она оказалась в средневековом мире – ещё не повод для того, чтобы нахвататься в нем вшей.

Но никакой ползающей мелочи в пышном ворсе она не разглядела. И ничем неприятным от покрывала, подбитого с другой стороны блекло-серой тканью, не пахло. Только деревом, йодной свежестью, выделанной кожей…

Поэтому Света вернула его на место и расположилась на нем с подносом.

Принесенное угощение, как ни странно, оказалось вполне съедобным. Хоть и непривычным. Черствые мелкие хлебцы, мягкий солоноватый сыр, вяленое мясо – правда, жилистое и жесткое.

Ещё на подносе стояла пузатая приземистая фляга с горьковато-кислым напитком, напоминавшим пиво. Света сделала пару глотков – на большее просто не решилась. Ещё не хватало опьянеть…

Покончив с едой, она поднялась, поставила поднос на сундук. Покосилась со вздохом на сапоги. И, скривившись – но решившись – вышла из каюты босиком.

Пора было учить здешний язык.

Дверь выходила в узкий проход, уходивший вглубь корабля. В двух шагах от каюты сверху спускалась лесенка – а над ней зиял открытый люк, из которого падал столб солнечного света. В лучах танцевали редкие пылинки…

И пол под босыми ногами едва заметно покачивался. Слышался плеск волн, сверху долетал чей-то приглушенный разговор. Жаль, слов было не разобрать.

Света вскарабкалась вверх по лестнице. Двое мужчин, сидевших поодаль, у борта, одетые в такие же рубахи с кожаными завязками, что была и на Ульфе, при её появлении сразу замолчали. Обернулись к ней – и один из них поднялся, шагнув в её сторону. Сообщил:

– Иди за мной, я провожу.

Собирается показать отхожее место, с неловкостью поняла Света. Как и обещал Ульф – если выйдешь на палубу, тебя отведут.

Она помотала головой. И, приложив руку к груди, объявила:

– Светлана.

Потом ткнула пальцем в мужчину, вопросительно вскинула брови.

К её облегчению, он понял. И выговорил:

– Сигвард.

Света одарила его улыбкой – после которой тот помрачнел.

С чего бы это, мелькнуло у неё.

Но сейчас следовало учить язык – так что она решила не обращать на это внимания. Главное, не начинать с частей тела. Ещё подумает что-нибудь не то.

Света сделала несколько шагов к стороне корабля, возле которой сидели эти двое. И смотревшей на длинную ленту причала. Заметила на ходу, что сходни убрали, так что теперь они лежат вдоль высокого борта…

Ах ты Ульф, ах ты гад, мелькнуло у неё. Похоже, оборотень позаботился о том, чтобы невеста, сворованная из другого мира, не смогла убежать с корабля.

Она коснулась борта – сделанного, судя по виду, из крупных досок, облитых непонятным темным составом. На ощупь борт оказался жестко-упругим, разогретым солнцем…

Света опять вопросительно вскинула брови, поворачиваясь к мужчине. Пробормотала на всякий случай:

– Вот из тзис? Вас ист дас?

– Чего она хочет? – громко спросил человек, сидевший в паре шагов от неё.

Сигвард, метнув на него взгляд, ответил:

– Не знаю. Похоже, спрашивает, как называется наш корабль. – Он опять посмотрел на неё, громко и четко произнес: – Это «Черный волк».

Для Светы это прозвучало как «Сварт ульф».

И несмотря ни на что, она улыбнулась. Значит, оборотень по имени Ульф плавает на корабле по имени Черный ульф…

Однако надо было продолжать, и Света быстро присела на корточки. Положила ладонь на палубу, спросила:

– Вас ист дас?

***

Свейтлан точно не плакала.

Ещё за десяток шагов до своего корабля Ульф услышал её голос. Говорила она что-то непонятное – но следом Сигвард громко объявил:

– Люк.

Ульф нахмурился и пробежал последние несколько шагов, что отделяли его от «Черного волка». С разбега перепрыгнул через пустоту между кораблем и причалом – поскольку сходен не было, перед уходом он велел их убрать. Так, на всякий случай…

Свейтлан стояла у люка, ведущего вниз. Щедро, весело улыбалась Сигварду – так, что зубы у неё перламутрово поблескивали. От борта, повернувшись спиной к причалу, на неё пялился Викар. И околачивался возле мачты зачем-то вылезший на солнышко Стейнбъёрн.

Его невеста стояла на палубе босиком. Ульф на мгновенье уставился на её ступни. Чистые, с тонкой кожей, сквозь которую просвечивали синеватые жилки. С нежно-розовыми ногтями.

Потом, опомнившись, рявкнул:

– Что здесь происходит?

– Твоя невеста, ярл, начала прыгать по палубе и хвататься то за одно, то за другое, – проворчал Сигвард. – И что-то чирикать, словно спрашивая…

Викар и Стейнбъёрн согласно кивнули.

– Вот я ей и отвечал, – закончил Сигвард.

А затем, не удержавшись, посмотрел на Свейтлан. И задержал взгляд на её бедрах, обтянутых непристойно узкими штанами…

– Отдых закончен! – рявкнул Ульф.

Гривна на груди начала нагреваться.

– Верните сходни на место!

В голосе у него слышалось рычание, и Ульф ничего не мог с этим поделать. Хоть и понимал, что может напугать девушку. А ему нужно, чтобы она ему доверяла. Чтобы не боялась, чтобы позволила прикоснуться к себе…

– Викар, сбегаешь к нашим, живущим в Нордмарке! Пусть возвращаются на борт. Сигвард, возьми лодку. Сплаваешь сначала в Тренделаг, потом в Харстад. Скажешь парням, живущим там – завтра я отплываю к Хрёланду, с вестью для Торгейра Олафсона. Кто не передумал служить у меня, пусть возвращается вместе с тобой. А ты, Стейнбъёрн, раз уж вылез, присмотри за палубой, пока этих двоих тут не будет. И свистни ещё кого-нибудь из кают – чтобы посидел вместе с тобой наверху…

– Это все из-за пропажи конунга, ярл? – встрял с вопросом Сигвард.

Ульф кивнул, сказал угрюмо:

– Мы идем к Хрёланду, чтобы найти Торгейра, старшего сына Олафа. И передать ему дурные вести. Сигвард, ты ещё здесь?

Его человек метнулся к корме. Вытравил цепь, спуская на воду неровный ком сложенной лодки. Рявкнул, перегнувшись через борт, нужное слово. Внизу, на мелкой волне, с щелканьем и скрипом начало разворачиваться суденышко. Сигвард, не дожидаясь окрика ярла, ухватился за цепь, соскользнул вниз.

Викар со Стейнбъёрном взялись за сходни, вскинули их…

Ульф тем временем буркнул, глядя на Свейтлан:

– Спустись вниз, девушка. Нам надо поговорить.

Ещё как надо, молча согласилась с ним Света. И шагнула к люку.

Ульф молчал до тех пор, пока не вошел следом за ней в каюту. Сказал, плотно прикрыв за собой дверь:

– Одежда, которую ты носишь – непристойна. Сейчас я выйду в город, принесу тебе тканей. Сможешь сшить что-нибудь, что не будет обтягивать тебе зад? И грудь? И хоть как-то прикроет ноги – а не выставит их напоказ?

Наверно, лучше сразу паранджу соорудить, грустно подумала про себя Света.

И благоразумно кивнула, глядя Ульфу в глаза. Хоть и сомневалась в своих способностях к шитью.

Ульф глубоко вздохнул. Гривна сейчас была чуть теплой – и внутри словно что-то отпустило.

– Выслушай меня, Свейтлан, – медленно сказал он.

Сейчас начнет рассказывать о правилах поведения в их мире, подумала Света.

Но знать это было необходимо, так что она приготовилась слушать.

Ульф, нахмурившись, объявил:

– Ты должна знать, что на моем корабле тебе ничего не грозит. Никто не обидит тебя, никто не оскорбит недобрым словом. Но мои люди – простые воины. Если ты будешь крутиться перед ними, выставив напоказ то, что скрывают их сестры, невесты и жены, они решат, что ты из женщин, что предлагают себя мужчинам.

Щеки у Светы заалели. Это он так завуалировано сообщил, что её могут посчитать гулящей?

Ульф, договорив, внимательно на неё посмотрел. Подумал вдруг – а что, если он угадал? Эта одежда, которое обтягивает все тело, штаны эти…

И то, как она улыбалась его воинам.

Что он знает об этой Свейтлан, в конце концов? Только то, что норны вроде бы согласились связать нить её жизни с его нитью. И это ему известно со слов Ауг. Но не более того.

Ульф одно короткое мгновение обдумывал эту мысль. Затем молча возразил себе – нет. Будь Свейтлан из таких, она бы согласилась выйти за него замуж сразу. И сразу начала бы ему улыбаться. Тем более что в этом мире у неё нет ни дома, ни родичей. Сама бы искала, к кому пристроиться, раз такое для неё привычно. Ластилась к нему…

Кроме того, сейчас, после его слов, она смутилась. И её запах это подтверждал. Но гулящих девок таким не смутишь.

– В разговоре с моими людьми ты не должна улыбаться слишком много, – чуть ворчливо сказал Ульф. – Чтобы они не сочли тебя простоватой.

– Ульф, – вдруг сказала девушка. И ткнула в его сторону указательным пальцем. Следом заявила требовательно: – Невесты и жены. Невесты и жены, Ульф? Много?

Поначалу он восхитился, сообразив, что Свейтлан просто выловила нужные ей слова из его речи – и тут же их повторила…

А потом набычился, поскольку понял, о чем она спрашивает.

– Ульф, – снова заявила Свейтлан. – Много невесты и жены?

Ульф помолчал. Затем уронил:

– Я тебя понял. И не буду врать. Да, у меня была жена. Оборотни не любят бегать по чужим постелям. Моя жена, дочь простого бонда, Тюрдис, прожила в моем доме, в Ульфхольме, четыре года. Потом она сказала, что ей надоело меня дожидаться – и покинула мой дом. Я позволил ей это, потому что в мое последнее возвращение кожа под гривной уже горела, стоило мне подойти к своей жене поближе. Удерживать её не было смысла.