Текст книги "Руна на ладони (СИ)"
Автор книги: Екатерина Федорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
– Свейтлан Холегсдоутир, – пробормотала она.
И вздернула подбородок. Посмотрела строго, поджав губы. Решила – раз уж не могу ответить, буду по крайней мере стоять с гордым видом.
Узнать бы ещё, кто этот Торгейр Олафсон и зачем он сюда явился…
– У твоего отца странное имя, женщина, – сообщил ей мужчина. – Да и у тебя тоже.
К своему прислушайся, подумала Света. И посмотрела ещё строже, вскинув одну бровь. Торгейр вдруг нахмурился.
– Однако жена Ульфа могла бы и поприветствовать сына конунга, которому служит её муж…
Так ты начальнический сынок, убито подумала Света. И, отчаянно перевирая, повторила фразу, которую недавно услышала:
– Периветствуем тебря, Торгейр Олафсон!
К своему великому облегчению, смешков за спиной она не услышала.
– Холегсдоутир не говорит по-нашему, – тут же пояснил кто-то из людей Ульфа. – Однако все понимает.
Она ожидала, что добавят ещё что-нибудь, навроде – иди отсюда, женщина, не путайся у мужчин под ногами! Но за спиной по-прежнему было тихо.
Правда, что-то ей подсказывало, что люди Ульфа с интересом смотрят сейчас на то, что происходит. Оно и понятно – ни телевизоров, ни интернета здесь нет, а тут хоть какое-то развлечение…
– Благодарю тебя за приветствие, Холегсдоутир, – ровным тоном ответил Торгейр.
И Света на мгновенье ощутила благодарность – за то, что он не стал потешаться над её выговором при всех.
– Не знаю, сказал ли тебе Ульф, но его корабль отвезет меня в Нордмарк. Думаю, как только он появится, мы сразу же отплывем.
Опять Нордмарк, удивилась Света. А как же Ульфхольм?
Она покосилась на причал, с которого как раз сейчас взбирались на сходню последние воины из отряда, пришедшего с Торгейром.
Ульф, где ты, мелькнуло у неё.
Торгейр Олафсон вдруг шагнул в сторону – и встал у борта рядом с ней. Бросил, в упор глядя на Свету:
– Располагайтесь прямо здесь, на палубе.
Его люди начали скидывать доспехи. И укладывать их кучками вдоль бортов.
– Я вижу по твоему лицу, что ты женщина из достойного рода, – объявил вдруг Торгейр. – Раз ты все понимаешь, я спрошу тебя кое о чем. Кивни, если твой ответ будет «да».
И Света, помедлив, кивнула.
Ульф, где ты?
– Ты не из Эрхейма, иначе знала бы наш язык. – Торгейр прищурился. – И кто-то не так давно остриг твои волосы. Хотя до этого, думаю, ты жила, ни в чем не нуждаясь. У тебя чистая кожа, густые волосы… похоже, ты не голодала. Но судьба женщин бывает иногда нелегкой. Если нет мужской руки, способной их защитить, они становятся добычей.
Света ощутила, как к щекам прилила кровь. Ну и нахал – сначала при всех обсудил её внешность, а потом объявил добычей…
Она ответила Торгейру ледяным взглядом – а тот почему-то одобрительно кивнул. Бросил:
– Тебя воспитывали не как рабыню, это заметно. Ты вышла замуж за Ульфа по своей воле?
Это был вопрос, так что Света молча склонила голову, соглашаясь.
– Хорошо. Ты хотела бы, чтобы Ульф жил лучше, чем сейчас? Чтобы он занял в Нордмарке достойное место?
Она подумала – и не нашла в этом вопросе подвоха. А потому снова кивнула.
– И чтобы он имел хорошее поместье? – быстро спросил Торгейр. – Стал одним из ярлов Эрхейма, владеющих землей и поместьями – а не оставался просто морским ярлом, достаток которого зависит от удачи в бою?
А вот тут не нужно торопиться с кивками, подумала Света. Кажется, сын конунга желает кое-что предложить морскому ярлу Ульфу.
Но почему он заговорил об этом именно с ней? Вряд ли здесь принято прислушиваться к мнению жен.
Хотя у оборотней, как она успела понять, с женами не все ладно. Не зря же Ульф относится к ней до крайности бережно, чуть ли не пылинки с неё сдувает – словно здесь и не средневековые нравы…
А если бы на Земле исчезли все мужчины, подумала вдруг Света. Но зато появились инопланетяне, более слабые, более хрупкие, чем люди. Вроде эльфов. Брезгливо взирающие на грубых, хоть и сильных человеческих женщин. И чтобы создать семью, нужно было добиться, чтобы один из этих инопланетян не чувствовал к тебе отвращения. Или страха. Или презрения.
Ей стало не по себе – и она снова, уже в который раз, пожалела Ульфа. Получается, она для него что-то вроде той инопланетянки…
– Ты не киваешь, – заметил Торгейр. – Ты не хочешь жить в богатом доме? Иметь слуг, рабов, вместе с мужем сидеть почетной гостьей на пирах конунга Эрхейма?
Но тут, на удивление вовремя, на причале мелькнула голова, отливающая молочно-серым. И коричневая рубаха, в которой она видела Ульфа этим утром. Света торопливо кивнула в его сторону, провозгласила:
– Ульф!
***
Ульф шел быстрым шагом – а когда заметил на палубе драккара Торгейра и Свейтлан, стоявших рядышком, ощутил желание перейти на бег.
Но желание это он подавил – ни к чему выказывать недостойную суетливость. Хотя зашагал ещё размашистей. А когда до «Черного волка» оставалось несколько шагов, потянул ноздрями воздух…
Свейтлан была встревожена, ей было неуютно – но и только. У Ульфа отлегло от сердца.
А следом навалились другие мысли. Почему Торгейр заявился на его драккар так рано? Решил не идти к Ульвдану и отправился прямиком сюда? Опять-таки – почему?
Ульф пробежался по сходням, спрыгнул на палубу. Подошел к парочке, застывшей у борта, сунул в руки Свейтлан узел с принесенным тряпьем – и корзину с яблоками, купленную по дороге. Бросил коротко:
– Иди вниз.
А потом посмотрел на Торгейра. Буркнул:
– И снова приветствую тебя, Олафсон. Похоже, до ярла Ульвдана ты так и не добрался?
Сын конунга проводил взглядом его жену, шедшую к люку. Заметил спокойно:
– Не забывайся, Ульф. Я сам решаю, куда мне идти – а куда не идти. Когда твой драккар выйдет в море, мы поговорим. И я кое-что расскажу.
От Торгейра по-прежнему пахло тревогой. Ульф нахмурился, посмотрел в сторону своих людей.
Сигвард, стоявший среди воинов, встретился с ним взглядом. Поспешно заявил:
– Викар и парни уже вернулись, ярл. Привезли бочки с пресной водой. И меха все заполнили.
– Тебе нужно ещё что-нибудь, Ульф? – до странности приветливо спросил сын конунга. – Если нет – тогда, может, отплывем? Чем скорее я прибуду в Нордмарк, тем лучше. А что касается Ульвдана – я отправил к нему вместо себя ярла Грюдди. И ему же поручил мои два драккара, что останутся здесь. Грюдди вместо меня сообщит хозяину Хрёланда новости – и о том, что конунг исчез, и о том, что я спешно отплыл на твоем драккаре. А ещё расскажет ярлу Ульвдану о трех стругах огненных, с которыми ты дрался у Лафейских островов…
Торгейр торопится, подумал Ульф. Но вроде собрался что-то рассказать. Правда, только в море…
– Убирайте сходни! – рявкнул он. – Отдать концы! Уходим! Сигвард – к правилу!
***
Сын конунга подошел к Ульфу только тогда, когда Хрёланд превратился в темную неровную полосу на горизонте. Уронил у него за спиной:
– Ярл.
И Ульф, замерший на носу, обернулся к нему.
– Есть место, где нас не услышат? – негромко спросил Торгейр.
– Оружейная подойдет? – поинтересовался Ульф.
И первым двинулся к люку, когда сын конунга кивнул. Больше половины его собственных людей уже спустились вниз, но палуба не пустовала – вдоль бортов стояли и сидели мужики из личной охраны Торгейра…
В оружейной слышался лишь влажный, сытый шорох пенного буруна, вырывавшегося из-под носа драккара, идущего на полной скорости.
Дневной свет, падавший из пары окон, разбрасывал блики по тусклым, темно-серым шлемам и доспехам, грудами лежавших на полках с бортиками – большую часть оружейной, поднимаясь от палубы до потолка, занимали стеллажи.
А посередине, в просвете между полками, от двери до промежутка между окон шел длинный держак для мечей – сооружение из ясеневых жердей, попарно закрепленных на опорных столбах. В нем вереницей покоились мечи. Рукоятями вверх, острием вниз…
– Слушаю тебя, сын конунга, – объявил Ульф, пройдясь вдоль держака с мечами – и встав у окна.
Торгейр повторил его путь – но уже по другую сторону держака. Сказал, развернувшись лицом к оборотню и глядя на него поверх рукоятей мечей:
– Есть кое-что, чего ты не знаешь, Ормульфсон. Прошлой ночью меня пытались убить. Мои драккары были в море, я после заката спустился в каюту. Только все не мог уснуть после плотного ужина. Мутило что-то… а потом со стороны изголовья дунуло ветром. Я унюхал запах леса. Конечно, вы, оборотни, лучше нас, людей, разбираетесь в запахах – но и мы кое-что чувствуем. Так вот, посреди моря вдруг запахло сосновым лесом. Я вскочил, крикнул слово для альвовых огней…
Олафсон сделал паузу, внимательно глядя на молчавшего Ульфа. Продолжил:
– Когда свет зажегся, я увидел рядом с кроватью человека. Мужчину в простой одежде, без доспеха… но с веревкой в руках. Знаешь, как держат веревку, чтобы придушить?
Ульф коротко кивнул.
– Он держал её как нужно, – негромко заявил Торгейр. – И стоял у изголовья. Я врезал кулаком – но почему-то промахнулся. Впервые в жизни, кстати. И лишь тогда заметил, что части переборки возле изголовья кровати нет. Доски словно проела чернота, Ульф. Однако в этой дыре кто-то был. Оттуда крикнули «уходи!», мужчина метнулся в дыру… а переборка стала прежней. Я даже начал думать, что мне все почудилось. Решил, что съел что-то испорченное, вот и… не зря же меня мутило? Шума в каюте никто не слышал, стражи у двери не было – кого мне бояться на моем драккаре, посреди моря? И спросить, слышал ли кто-нибудь, кроме меня, тот крик «уходи», не у кого. Но оставаться в каюте я больше не мог. Разбудил ярла Грюдди, приказал поворачивать к Хрёланду. Остаток ночи продремал на палубе, наверху.
– Броситься следом за мужиком не захотелось? – коротко спросил Ульф.
Торгейр поморщился.
– Я не дурак.
– Я не об этом. – Ульф нахмурился. – Твой отец зачем-то отослал в ту ночь оборотневую стражу. Они бы почуяли… но он прогнал волков. А почему ты сразу не рассказал об этом, Олафсон?
– До твоего появления я полагал, что мне почудилось, – медленно сказал Торгейр. – Начни я болтать о том, что посреди моря, в своей каюте, увидел убийцу, который убежал в переборку… как скоро по Нордмарку начнут гулять слухи о том, что старший сын конунга тронулся умом? Прибыв в Хрёланд, я отправил людей из своей охраны за элем, водой и новыми припасами для меня. А потом ты привез свои новости, Ульф. И я после твоего ухода все сопоставил. Неизвестно куда пропавший отец – или тело отца, если Гуннульф прав. Неизвестно откуда взявшийся убийца в моей каюте. Но главное не это.
Торгейр облизнул губы.
– Твой друг Гуннульф сказал о том, что учуял какое-то зелье. А мне стало плохо после ужина. И убийца появился через некоторое время после того, как я спустился в каюту. Значит, на драккаре или даже в моей личной охране есть человек, который помогает моим врагам. Возможно, мне подсунули сонное зелье. Нет сомненья в том, что это враги…
Торгейр замолчал, и Ульф со скрытой усмешкой проворчал то, что следовало тут сказать:
– Особенно после того, что случилось с конунгом Олафом.
Сын конунга яростно кивнул.
– Именно. Если бы утром на драккаре обнаружили мое исчезновение, все решили бы, что я просто свалился за борт. Кстати, ярла Грюдди, который ужинал со мной, наутро не мутило. И я хочу тебе кое-что предложить, Ульф. Ты честно служил моему отцу. Ты приплыл сюда, чтобы принести мне весть о его смерти. Мне нужны преданные люди, а волки честны с теми, кто их не обманывает – так всегда говорил мой отец. Я уверен, что за этим стоят Гудбранд и Сигтрюг, сын моей тетки. Помоги мне разобраться с предателями – и ты станешь одним из земельных ярлов Эрхейма. Все равно после того, как я отомщу убийцам отца, владения Сигтрюга и его отца, Хёгни, останутся бесхозными.
– У ярла Хёгни, кроме Сигтрюга, есть ещё двое младших сыновей, – заметил Ульф.
Торгейр не ответил. Стоял не шевелясь, смотрел спокойно, равнодушно. И Ульф раздраженно выдохнул:
– Их крови на моем мече не будет…
– Для такой работы всегда найдутся люди, волк, – немного насмешливо заметил Торгейр. – Ты от меня такого приказа не получишь. Но мне нужен тот, кто будет охранять мою спину, когда я вернусь в Нордмарк. Тот, кто присмотрит за тем, чтобы в моей опочивальне опять не пахнуло лесом, который стоит неизвестно где. Взамен я сделаю тебя наследным земельным ярлом Эрхейма. Ещё ни один оборотень не поднимался так высоко. Кстати, я уже поговорил с твоей женой. Она, конечно, не знает нашей речи – но ей понравились мои слова о том, что у неё будет богатый дом, с рабами и слугами. Так ты согласен?
– Дом с рабами? – удивился Ульф. – Ты говоришь это мне?
– Ах да, я и забыл, что волки не держат рабов, от них жжет кожу под гривнами… – Торгейр на мгновенье задумался. – Но ты мог бы привезти в свой дом людей из Ульфхольма. Тех, что женаты на ваших дочерях и внучках. Или можешь дать рабам свободу, оставив в своем доме тех, кто сам не смотрит на тебя волком. В общем, выход всегда найдется. Поместье Хёгни богатое, с пашнями, парой рудников, и поселением темных альвов возле них. Тебе будет чем заплатить за службу своим людям. Я жду ответа, Ульф.
Оборотень пару мгновений рассматривал сына конунга – и наконец заметил:
– Моя жена не говорит на нашем наречии. Мне не хотелось бы уличать тебя во лжи, Олафсон…
– Но она все понимает, так? – нетерпеливо бросил Торгейр. – Я смотрел в лицо твоей жены, когда беседовал с ней. Она повеселела, едва речь зашла о богатом доме. Человеческие женщины любят достаток, Ульф. Как, впрочем, все люди. Вспомни – твой дед когда-то рискнул, и только поэтому ты теперь зовешься ярлом. Может, настало время и тебе сделать что-нибудь для волчат, которые у тебя когда-нибудь народятся?
Он смолк, добавил уже раздраженно:
– Я уговариваю тебя, как девку. Вроде бы оборотни не славятся трусостью…
Ульф шевельнул бровями.
Говорил сын конунга разумно – и предлагал многое. Но что-то оборотня настораживало. Хотя вроде бы все складывалось. Даже то, почему Торгейр оставил свои драккары на Хрёланде. Опасался измены…
– Что-то ты не договариваешь, Олафсон, – объявил наконец Ульф. Сказано было уверено – но по правде говоря, он просто прощупывал. – Нет, не врешь – я это чую. Но темнишь. Выкладывай все. И, может быть, мы сторгуемся. Клятву я приносил конунгу Олафу, драккар этот принадлежит мне. Так что я могу просто доплыть до Нордмарка, высадить тебя на берегу, и уйти. Если не расскажешь все прямо сейчас – именно так и сделаю. Вот мой ответ. Другого не будет.
– Ваше Хелево чутье… – зло пробормотал Торгейр.
И Ульф вдруг ощутил, как погорячела гривна на груди. Выдохнул, посоветовал ласково:
– Не играй со мной в темную – не придется сетовать на мое чутье.
– Ладно, – буркнул Торгейр. – Я так и так собирался рассказать все – но только если ты согласишься. Ты мне нужен, Ульф. По-хорошему следовало бы взять с собой пару драккаров, явиться в Нордмарк – и напомнить всем, что я старший из сыновей конунга Олафа. И должен править Эрхеймом, пока отца нет. Гудбранд, я уверен, не стал бы открыто возражать. Он дурак, но у него умные советчики. Братец склонил бы голову – а те, кто стоит за ним, попытались бы меня достать. И один волк, охраняющий мою спину, тут не поможет. Хальстейн, наш средний брат, ушел сопровождать корабли с товаром, уплывшие к Алькабре. Неизвестно, когда он вернется. Честно говоря, после того, что случилось с отцом и со мной, я не удивлюсь, если больше его не увижу.
Сын конунга помолчал, бросил отрывисто:
– Возможно, даже целого хирда оборотней не хватит, чтобы меня защитить. Нордмарк ждут недобрые времена, Ульф. Темные альвы не сбежали бы без серьезных причин. Прибавим то, что я узнал от тебя – что мой отец, скорей всего, мертв, но его тело исчезло. А рядом с Нордмарком непонятно как появился инеистый… думаю, Хёгни и Сигтрюг вступили в союз с йотунами. И те им подсказали какое-то новое колдовство.
Или напомнили хорошо забытое старое, вдруг мелькнуло у Ульфа.
Он замер, глядя на Торгейра. Ощутил, как дрогнула верхняя губа…
– Не скаль клыки, Ульф, – посоветовал ему между тем Торгейр. – Лучше вспомни о своей молодой жене. И о других волках. Если беды придут в Эрхейм, думаешь, они не затронут ваш Ульфхольм? И вы сможете в нем отсидеться?
Да, мысленно согласился с ним Ульф. Теперь самое время вспомнить о Свейтлан.
А ведь я знал гораздо больше, чем Торгейр, со злостью осознал он. И знал с самого начала. Исчезновение трупа Олафа, следы инеистого, ведущие из дома колдуньи и обратно…
И наконец, дар Свейтлан. Все следы были у него под носом – а он даже не принюхался к ним как следует.
Руна Врат. Турисаз, или Тфурисар, как её называли волки. Если она открыла путь убийцам в опочивальню конунга, а потом в каюту Торгейра… то с её помощью мог прийти и тот инеистый, что убил Ауг. Выходит, кто-то умеет обращаться с руной Врат. И Свейтлан не единственный человек в Мидгарде, владеющий такой силой.
Ульф вдруг вспомнил, как уверенно Ауг обещала ему невесту из другого мира. И как добавила – «ты получишь от меня даже больше, чем ожидаешь». Выходит, Свейтлан могла быть не первым человеком, попавшим сюда, в их мир, через дом Ауг? Как жаль, что старуха унесла все свои тайны в Хельхейм…
– Ваши земли лежат у наших северных границ, – объявил тем временем Торгейр. – И оборотней это тоже коснется, рано или поздно, учитывая ненависть Гудбранда к вашему племени. Так вот, я не собираюсь поступать как положено, Ульф. Смотри.
Он сунул руку под рубаху, вытянул подвешенный к шнурку серебряный стержень. Небольшой, в пол-ладони длиной, покрытый странными насечками. Пояснил:
– Это ключ к ходам темных альвов. Мой отец позволил темным провести свою тайную дорогу в подвал под их мастерской – но взамен потребовал проложить для него ход, выводящий из крепости к морю в стороне от Нордмарка. На всякий случай. Так вот, Ульф. Ты подведешь драккар к берегу той бухты, которую я укажу. И мы с тобой войдем в крепость тайно, оставив мою стражу на драккаре у берега. Твоей жене ничего угрожать не будет. Она останется на корабле, в безопасности.
– Ты хочешь убить Гудбранда в его постели, – тихо уронил Ульф, глядя на Торгейра.
Тот кивнул.
– Его, а ещё Сигтрюга и Хёгни, если они окажутся в крепости. Так будет лучше для всего Эрхейма, Ульф. Да, я могу войти в крепость и открыто обвинить брата, Сигтрюга и Хёгни в смерти отца. Но если меня никто не поддержит? И стража обратится против меня?
А ведь он может быть прав, осознал Ульф. Хоть и не знает всего. Поскольку есть ещё руна рабской покорности, Наудис.
Наудр, как её зовут волки. И люди в крепости могут послушаться Гудбранда, а не Торгейра…
Он посмотрел на Олафсона с внезапным интересом. Все-таки у людей коварство в крови – вот и этот заподозрил все верно, даже не видя всех следов.
В отличие от него самого.
– А если в смерти конунга виноват все-таки не Гудбранд, а кто-то другой? – неторопливо спросил Ульф. – И возможно, Сигтрюг с Хёгни тоже не причем. Ты убьешь родичей, но враг уцелеет, а потом нападет снова.
– Это он, – немного желчно ответил Торгейр. – Но даже если я не прав… у Гудбранда такой нрав, что он рано или поздно все равно ударит мне в спину. Я хочу обезопасить от него не только себя, но и весь Эрхейм. Навсегда. Так ты со мной? Мы войдем, никем не замеченные – и исчезнем так же. А наутро я причалю в гавани Нордмарка. И с удивлением узнаю о смерти брата…
Ульф помолчал, буркнул:
– Что будешь делать, если я откажусь?
– Отберу трех человек из своей стражи. – Торгейр вскинул голову, раздосадовано глянул на оборотня. – Из тех, кого знаю давно, и кто вряд ли замешан в измене. Уйду с ними в крепость, а тебя попрошу подождать у берега до утра. Если не вернусь, уплывешь в свой Ульфхольм.
Ульф поморщился. Подумал – если Олафсон и впрямь не вернется, то Эрхейм ждут беды. От Гудбранда добра не жди.
Хотя вряд ли младшему сыну конунга позволят править. Он для этого глуповат. Найдутся люди поумней его – а может, и не люди. Не зря же в Нордмарке появился инеистый.
– Мы пойдем вместе, Олафсон, – медленно сказал оборотень. – Но сначала условимся вот о чем. Ты будешь делать то, что я скажу. Надо будет, упадешь на брюхо и поползешь…
– Моя гордость не мешает мне понимать, что твое чутье лучше человеческого, Ульф, – перебил его Торгейр. – И я тебе доверяю. Поэтому и хочу, чтобы ты пошел со мной.
– Я не договорил, – буркнул Ульф. – Прежде чем убить Гудбранда, я выслушаю, что он мне скажет. И с Сигтрюгом, если тот окажется в крепости, перекинусь парой слов.
– Это опасно, – живо возразил Торгейр. – Если Сигтрюг действительно владеет каким-то колдовством…
Он осекся, а Ульф растянул губы, обнажая клыки.
– Значит, мне придется быть быстрей его колдовства. Не беспокойся за меня, сын конунга. Я только что женился – и не оставлю жену вдовой так скоро. Ещё одно условие. Если ярл Хёгни тоже замешан в этом, я сам решу, что будет с его младшими детьми.
– Это глупо, – горячо сказал Торгейр. – Они вырастут и захотят отомстить. Не только тебе, но и мне. Будущих врагов лучше убивать сразу.
Ульф пожал плечами.
– Это мои условия. Принимай или…
Олафсон глухо хмыкнул – словно подавился чем-то. Но тут же заявил:
– Хорошо, я согласен. И я рад, что ты пойдешь со мной, Ульф Ормульфсон. Найдешь для меня место где-нибудь среди твоих людей? Прошлая ночь выдалась беспокойной. Я хочу уснуть среди тех, кого не подозреваю в измене.
Ульф кивнул, двинулся к выходу. Бросил уже у порога:
– Но учти, Олафсон – Гудбранд тоже может знать о ходе темных альвов.
– Учту, – негромко ответил тот. – Но идти все равно надо.
***
Света в каюту ушла не слишком охотно – уж больно хотелось услышать, что скажет сын конунга Ульфу.
Но все-таки ушла. Голос Ульфа прозвучал жестко, непререкаемо…
Первым делом, войдя в каюту, она поставила корзину в угол – и распотрошила узел.
Там оказались платья, похожие на рубахи, с короткими и длинными рукавами. И самые настоящие сарафаны, из двух кусков ткани, соединенных швами начиная с бедер. Верхнее одеяние, надо полагать.
Ещё нашлась пара платков. Вытянутых, прямоугольных. Как их носят, Света видела на паре женщин в Нордмарке. Накидывают на плечи и подкалывают двумя брошами к петлям сарафанов…
Все было сшито из льна, окрашенного в мягкие цвета – коричневато-рыжие, темно-зеленые, серо-голубые. И щедро вышито. На проймах, подолах и рукавах скалились крохотные волчьи головы, пущенные каймой – одна за другой, пастью вверх, пастью вниз. Где черные, где серые, а где и зеленые…
Кое-где под волчьими головами красовались ещё и цветочки. Мелкие, выстеленные гладью из блестящей, ярко-алой нити. От всего пахло травами. Густо, тревожно. Свете даже показалось, что она узнала одну из них. Правда, название этой травки она не вспомнила…
Палуба под ногами вдруг качнулась. Света подошла к окну – корабли у соседнего причала уходили в сторону. «Черный волк» покидал Грюпанг.
Идем в Нордмарк, подумала она. Скорей бы пришел Ульф – и рассказал, зачем на корабль заявился сын конунга.
На душе было неспокойно. Вспоминались слова Торгейра, и чудился в них некий подвох – богатые дома за просто так не предлагают…
Света простояла у окна до тех пор, пока гористый мыс, отделявший бухту Грюпанга от открытого моря, не исчез из виду. Потом зашла в угол за дверью – переодеться там, где её прикроет створка, если вдруг кто-то войдет. Сложила новую одежду в стопки, пристроила их на крышке сундука.
И, не зная, чем бы ещё заняться, сбегала в помывочную, прихватив корзину, принесенную Ульфом. От утреннего умывания в кожаном бурдюке осталась вода, и Света перемыла все яблоки. Надкусила одно из них, идя обратно – мелкое, с красными полосками на зеленых боках, кисло-сладкое.
В коридоре, шедшем через весь корабль, навстречу попалась пара человек. Смотрели они спокойно – и Света решила, что это люди Ульфа. Те, что пришли с Торгейром, пялились на неё по-другому, более нагло. Разглядывали в упор…
Она сунула мужчинам по яблоку, торопливо кивнула в ответ на пару «спасибо» – и заскочила в каюту. Снова помаялась у окна. Ульфа все не было, а садиться за шитье не хотелось. Даже мелькнула мысль – самой сходить наверх и поискать мужа.
Но там были люди, пришедшие с Торгейром. А слова Ульфа о том, что с теми, кто её заденет, он обойдется как положено, были ещё свежи в памяти.
Всякой напряженности, которой можно избежать – нужно избежать, решила Света.
И от нечего делать отыскала подаренные броши и деревянные планки, содранные Ульфом с рукояти ножа. Полюбовалась на них, запоминая знаки. Сунула все в сумку…
Её маленький арсенал. На планках – руна щита. На брошах руна копья. И в придачу к лезвию без рукояти – нож, который Ульф ей дал ещё на берегу в Нордмарке.
Потом она снова ходила по каюте, маясь от безделья. Обнаглев, залезла в сундук Ульфа – широкий, длинный, высотой ей по бедро. Начала перекладывать вещи, чтобы освободить место для своих обновок. Заодно решила сложить поаккуратнее его рубахи.
На самом дне обнаружилась пара небольших сумок, туго набитых изнутри чем-то жестким, вроде гнутых стерженьков.
Местные деньги, сообразила Света. Немного смутившись, торопливо прикрыла сумки одеждой Ульфа. Все-таки залезла в его вещи без спроса…
И как раз тогда, когда она стояла, склонившись над сундуком, сзади хлопнула дверь. Ульф наконец-то пришел.
Света выпрямилась, разворачиваясь к нему. Ульф подошел, ступая мягко, почти неслышно. Покосился на открытый сундук, пробормотал:
– Хозяйничаешь? Это хорошо. Свейтлан…
– Света, – заявила внезапно она. Мотнула головой, повторила: – Света!
Ульф почему-то глянул насмешливо. Тут же сказал – неторопливо, словно пробуя слово на вкус:
– Свейта. Свейта? Короткое имя? Имя не для всех?
Она кивнула – а он вдруг хохотнул. Бросил, улыбаясь:
– Сначала ты легла на мое ложе, и только после этого открыла короткое имя. Благодарю, что все-таки почтила меня.
Света виновато вскинула брови, пожала плечами. Ульф фыркнул, сказал уже другим тоном – более ровным и строгим:
– Нам надо поговорить, Свейта. О многом.
Она с готовностью кивнула. Ульф объявил чуть более мягко:
– Если бы я не помнил, какой ты выбралась тогда из той пещеры – хромой и горбатой… то ещё подумал бы, что открыть, а что нет. Но я влез в опасное дело. Если вдруг исчезну, ты должна знать, что случилось. Хотя бы для того, чтобы решить, что тебе делать дальше. Однако сначала…
Он вдруг сгреб её – и ноги у Светы оторвались от пола. Пробормотал, шагнув к постели:
– Оставшееся время надо использовать с толком.
Света дернулась, порылась в памяти, выпалила:
– Дверь.
А в следующее мгновенье уже ощутила, как её опускают на постель. Ульф сел рядом, тут же хлопнул ладонью по доскам рядом с меховыми покрывалами – когти издали костяной звук. Бросил:
– Неулайхт скеула мин! Вот теперь дверь заперта. Ты довольна, жена?
Света кивнула – и ухватилась за руки Ульфа, уже тянувшиеся к подолу её одежды. Потребовала:
– Торгейр! Говорить!
Ульф ухмыльнулся. Но руки от подола убрал. Сказал, глядя ей в глаза:
– Я тебе говорил о том, что конунг Олаф пропал? Так вот, он не просто пропал, его убили. Один из наших волков унюхал запах мертвечины там, где конунга видели в последний раз. На Торгейра тоже покушались – причем убийца появился в его каюте посреди открытого моря. И я предполагаю, что он попал туда с помощью руны Врат. Из черного пролома, который вдруг появился в переборке…
Он замолчал, быстро расстегнул ремень, кинул на палубу рядом с постелью. Звякнула пряжка. Ульф сдернул с себя рубаху, склонился над замершей Светой. Блеснула серебряная гривна, качнулась, на палец отойдя от его кожи. Затупленные когти скользнули по её щеке, легко щекоча…
Руна Врат, с изумлением подумала Света.
И сдула с носа короткую молочную шерстинку, спланировавшую сверху – со светлой поросли на груди Ульфа.
Получается, она тут не одна такая?
– Кто-то ещё владеет магией рун, – объявил Ульф.
Он чуть откинулся назад, коснулся её ноги. Прошелся пальцами, задирая рубаху вместе с сарафаном. Света ощутила тепло его ладони на внутренней стороне колена.
– Пожалуй, я не должен рассказывать все даром, – уронил вдруг Ульф.
И вытянулся на постели рядом с ней. Рука, обхватившая её колено, скользнула выше. Прогулялась по внутренней стороне бедра. Тупые вершинки когтей легко надавили на кожу…
Потом он замер над ней, медленно прошелся языком по губам. Выдохнул:
– Яблоко. Сорвали два дня назад. С дерева, росшего на южном склоне. Сладкое.
Его губы едва шевелились – и были слишком близко. Серебряная гривна коснулась её шеи. Ладонь оборотня под одеждой скользнула ещё выше. Пальцы мягко погладили холмик между ног, сейчас прикрытый тканью. Дотянулись до узла на бедре, державшего подобие бикини, которое Света себе соорудила. С завязками Ульф справился одной рукой…
А потом он её поцеловал. Бережно, подсунув вторую руку под затылок.
Как и в прошлую ночь, его движения были осторожными – и все же быстрыми. Клыки придавили нижнюю губу, тут же отпустили.
– Торгейр, – выдохнула Света, едва он оторвался от её губ.
– Твоя одежда, – тихо ответил Ульф.
Его когти прошлись по её животу – щекотливо дрогнувшему в ответ. Взъерошили кудряшки между ног. Распустили матерчатые тесемки с другой стороны.
– В нашем мире, когда муж желает, жена делает то, что ей положено, – ещё тише прежнего сказал он.
И его губы вдруг очутились у её уха. Клыки Ульфа прихватили мочку, тут же отпустили.
– Она не упрямится, если муж хочет получить свое, – пробормотал он. – Что, в вашем мире это не так? Жена отказывает, да ещё и торгуется? То, что я оборотень, и понимаю, что ты женщина из людей, не такая, как я, не означает, что я стерплю все. Ты сама захотела взять меня в мужья, Свейта. Но уже…
Он замолчал, потому что Света, посмотрев ему в глаза, ухватилась за платье с рубахой – которые Ульф успел задрать до бедер. Уперлась в постель плечами и пятками, прогнулась, дернув одежду к поясу.
Было немного стыдно, потому что каюту сейчас заливал дневной свет. Но прошлой ночью он уже смотрел на неё – обнаженную, без всего. Так что смысла жеманиться она не видела.
Развязанное бикини, прихваченное складками рубахи, вместе с ней сползло с тела. А когда Света прогнулась, его рука, лежавшая на холмике под животом, скользнула ей между ног.
И вышло так, будто она сама двинулась, подставляясь под его ладонь. Когтистые пальцы с готовностью прошлись по самому нежному месту. Её словно погладили между ног неровными бусинами из отполированной кости. Шелково-гладкими. Прохладными и твердыми…
Но в следующее мгновенье его ладонь исчезла, сам Ульф откинулся в сторону – а Света, покраснев от смущения, села на постели. Дернула платье и рубаху вверх.
И Ульф тут же опрокинул Свету на подушки, одной рукой мягко толкнув её под грудью – а второй подхватив под затылок.
Как с ребенком возится, мелькнула у Светы мысль. Ульф уже улегся рядом. Пробормотал, посмотрев в её покрасневшее лицо:
