Текст книги "Руна на ладони (СИ)"

Автор книги: Екатерина Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– У моей жены, – недобро поправил его Ульф.

Теперь уже все смотрели поверх его плеча. На Свейту, высунувшуюся из-за его спины. Смотрели изумленно, неверяще…

Что поделать, весть за весть, подумал Ульф.

– Пусть так, – отозвался темный, что с ним говорил. – Так это она пробудила утерянную силу рун? А чтобы прийти сюда… наверно, использовала руну Пути, Райду. Я прав?

– Руну Врат, – поправил его Ульф. – Тфурисар.

– Не смотрите на неё! – крикнул вдруг альв. – Уходите! Все, бегом! Вспомните о рабской руне! Если она захочет, то превратит нас в псов, лижущих ей руку! К выходу!

И темные, стоявшие за ним, начали разворачиваться. Там возникла сутолока. Ульф, сделав шаг вперед, рявкнул:

– Мы пришли с миром! Вспомните – мы с самого начала могли использовать Наудр, руну подчинения! Но не сделали этого!

Хавгрил уже развернулся. Однако альв, отдавший приказ уходить, задержался. Сказал глухо, старательно отводя взгляд в сторону, на один из горнов:

– Я выйду последним. Но если вы задержитесь тут, велю запустить в этот зал мертвый туман.

– Мы уходим, – ответил Ульф. – Но вы должны знать ещё кое-что. Даром оживлять руны владеет не только моя жена. Но и Хильдегард, дочь ярла Арнстейна.

Лицо альва дрогнуло, взгляд его на долю мгновенья метнулся к Ульфу. А потом темный опять отвернулся, уставился на горн, зев которого светился багровым. И пообещал:

– Мы запомним это. Но если ты приплывешь в Бёсефьорд, не привози с собой свою жену, волк. Иначе тебе не позволят даже сойти на берег. И не простят этого.

Темный развернулся, торопливо зашагал вслед за собратьями, бежавшими к выходу. Ульф громко, так, чтобы альвы слышали, объявил:

– Открывай проход, Свейта. Мы уходим.

Дыра, которая появилась в каменной стене зала, походила на узкий, вытянутый треугольник. За ней покачивалась палуба корабля, слабо обрисованная светом из люка. Черным столбом перечеркивала этот свет мачта, а дальше, уже за люком, виднелся клин высокой кормы – и силуэты людей, стоявших у правила.

Кто-то изумленно пробормотал что-то. Слов Света не разобрала.

Сквозь щель, прорезавшую каменную стену, она протиснулась боком. Выбралась на палубу, баюкая в ладонях лоскутную книжицу – так, чтобы одна рука придерживала её снизу, а вторая накрывала страницу с руной Врат. Сумка и куль с едой, по-прежнему висевшие на плече, зацепились за край щели. Ульф сзади молча их поправил.

Сам он выскользнул из прохода гибкой тенью – хотя для этого ему пришлось низко присесть. Света тут же отдернула ладонь от странички с руной. Дыра, сиявшая багровыми отсветами горнов, исчезла. Неясным клином проступил на фоне темного моря, посеребренного луной, вздернутый нос драккара.

– Ярл! – тут же радостно крикнули от кормы.

И она ощутила…

Очень многое ощутила.

В каменном зале темных альвов ей было тревожно и страшновато – а потом внезапно стало стыдно.

Стыдно за себя. За то, что она уже успела подумать о пытках, о рабской руне – а Ульф обошелся без всего этого. Пусть он обошелся с Хавгрилом не слишком мягко, но все же нашел другой путь. Предложил обменяться сведениями. Договорился мирно.

Зато она начала думать о рабской руне ещё до того, как попала к альвам.

Пугливая бабенка с огромной силой, вот кто я, безрадостно подумала Света. Готовая хвататься за них при первом же намеке на опасность…

То, как альвы обратились в бегство, ясно показывало, насколько опасной они её считают. И команда Ульфа сейчас откровенно обрадовалась, увидев, что ярл вернулся вместе с ней – а ведь они даже не знают всей правды.

Буду работать над собой, пристыжено решила она. Конечно, такой, как Ульф, ей все равно не стать…

– Идем вниз, – сказал муж.

Следом сдернул с её плеча сумку и куль с едой. Схватил за локоть, тут же крикнул:

– Сигвард, держишь к Ульфхольму?

– Да, ярл! – счастливо завопил тот.

Ульф потащил Свету к люку.

ГЛАВА 10

В каюте неярко, по-домашнему горел альвов огонь. Взгляд Светы с порога уперся в дощатую заплату, светлевшую в переборке напротив двери, над сундуком. Она подавила вздох…

Ульф подтолкнул её к постели.

– Сядь. Или приляг. Я сейчас вернусь, и мы поговорим.

Он ушел, бросив в углу сумку вместе с кулем, а Света медленно дошла до постели. Опустилась на неё, внезапно ощутив себя усталой и разбитой. Стянула куртку, которую надела по настоянию Ульфа, отправляясь в подземелья, швырнула её на сундук. Застыла, опершись локтями о колени, сцепив подрагивавшие пальцы…

Ульф вернулся, неся баклагу с элем и чашу. Присел, оперся одним коленом о постель.

И тут же сунул ей под нос чашу, в которой плескалась налитая на два пальца темная жидкость. Сказал, глядя пристально:

– Это зелье. На этот раз говорю открыто. Зелье светлых альвов, которое придаст сил и позволит продержаться без сна какое-то время. Сейчас я налью сюда эля – и сам выпью половину. Но ты можешь отказаться. У тебя нет причин мне верить, после того, что я сделал… и после моей встречи с Хильдегард.

Он замолчал, а Света пару мгновений смотрела ему в лицо.

Янтарные глаза приглушенно поблескивали. Осунувшееся лицо было спокойным и сосредоточенным. Ульф ждал её ответа – и в то же время словно думал о чем-то своем.

Она медленно кивнула. Ульф налил в чашу эля из баклаги, покачал, расплескав немного. В три глотка выпил половину получившейся смеси, остаток протянул ей.

У зелья, разбавленного элем, вкус оказался горьким, как у кофе. Правда, окончательно поверить в это мешала кислинка эля.

И хоть не ко времени, но Света вдруг подумала – чего бы сейчас не отдала, чтобы ощутить вкус того, что осталось дома. На Земле. Кофе, шоколад, всякие сладости. Никогда бы не подумала, что по чаю можно так скучать. И по кофе. Особенно по кофе…

Интересно, мелькнуло у неё, откроет ли руна Врат путь назад, на Землю? Может, стоит попробовать? Коснуться руны и вспомнить брата?

Она допила эль, смешанный с зельем, поставила чашу на палубу, посмотрела на Ульфа. Янтарные глаза теперь сияли ярче. И все вокруг казалось ей более четким, резким…

– Сейчас ночь, – сказал он, не двигаясь и по-прежнему опираясь коленом о постель рядом с ней. – Нам дали время до утра. Причем дали довольно легко. Хильдегард не попыталась снова открыть проход – хотя могла бы. Это плохо. Значит, она уверена в своих силах. Но ты ей зачем-то нужна, и Хильдегард до тебя доберется, где бы ты ни была. Да, ты можешь закрыть проход, коснувшись перевернутой руны Врат. Но в Ульфхольме много волков, которых дочь ярла Арнстейна знает в лицо. Хильдегард появится там, когда захочет. И заставит оборотней служить ей.

Он смолк, а Света припомнила слова темного альва – не смотрите на неё, она может превратить нас в псов, лижущих ей руку…

– Со мной, похоже, это уже случилось, – тихо сказал Ульф. – Однако я понимаю, что часть моих воспоминаний – ложь, а часть и вовсе пропала. Но есть и другое. Колдунья Ауг велела передать известие о какой-то четвертой, что пришла. Случилось это в тот же день, когда я в первый раз тебя увидел. Думаю, четвертая – это ты. Если я прав, тогда в наш мир из вашего пришли уже три женщины. Возможно, они тоже владели силой рун. Когда они тут появились, неизвестно. Где они сейчас, непонятно.

А может, они смогли вернуться домой, вдруг подумала Света. Вдруг и она сумеет…

– Для меня это означает только одно, – спокойно сказал Ульф. – Ты не должна оказаться во власти Хильдегард. Огонь и Лед, Свейта. Руна Фё и руна Исс. Может, именно поэтому Хильдегард так не хотела, чтобы ты раньше времени касалась этих рун?

Он расстегнул ремень перевязи, уложил её на палубу вместе с мечом. Уселся рядом со Светой. Тяжелая рука тут же придавила ей плечо, когтистая ладонь прошлась по волосам, от лба к затылку – скорее взлохматив пряди, чем пригладив их.

– То видение, что пришло к тебе, пока ты сидела напротив Торгейра, – выдохнул Ульф над её макушкой. – Оно пришло не только к тебе. Половина города в огне, а половина в белой вьюге… Ауг тоже сказала, что люди станут золой и льдом. Все из-за того, кто согласился обменять свое наследство на милость богов. Торгейр только что унаследовал от отца право называться конунгом Эрхейма. Унаследовал весь Эрхейм, то есть все здешние берега. И что-то мне подсказывает, что конунга Олафа убрали как раз для того, чтобы он стал наследником. А теперь я буду долго говорить… послушаешь?

Света искоса глянула на него. И кивнула.

– Мы знаем, что людей ждет смерть, но не знаем, когда это случится, – неторопливо сказал Ульф. – И это, похоже, связано с Торгейром. А Хильдегард зовется его женой. Именно ей Ауг велела передать, что пришла четвертая. Что, если все должно начаться после того, как эта четвертая попадет в лапы Хильдегард – а стало быть, и Торгейра? Возможно, те три женщины уже находятся во власти Хильдегард. Но им нужна четвертая, чтобы все началось. Правда, есть ещё Хильдегард, тоже мастерица рун, но из нашего мира. Конечно, все это лишь догадки…

Если они верны, тогда мне точно надо убираться отсюда, подумала Света. Чтобы Хильдегард не получила четвертую.

– Ты думаешь о том же, о чем думаю я? – спросил Ульф.

И погладил ей щеку. Ладонь мягко надавила – она послушно повернула голову, посмотрела на него.

– Ты должна попробовать вернуться домой, – медленно договорил Ульф. – В свой Неистинный Мидгард, с помощью руны Врат. Вдруг получиться? Ты попробуешь это прямо сейчас, Свейта. Я никогда тебя не забуду – но в своем мире ты будешь в безопасности. Надеюсь, что это так.

Вдруг и впрямь получиться, с замирающим сердцем подумала Света.

Вернуться домой. На Землю. Увидеть брата, который уже наверняка её ищет. Снова зажить нормальной жизнью – с чашкой кофе поутру, с телевизором, с интернетом, с горячей водой из-под крана.

Вот только…

– Свейта идти, – настойчиво сказала она. – Ульф идти. Ты, я. Два.

Мгновенье он её рассматривал, сведя на переносице молочные брови. И вдруг улыбнулся. Блеснули клыки.

– За приглашение – спасибо. Я бы не отказался посмотреть на твой мир. Но не сейчас. Моя мать – человек, Свейта. Моя сестра… она почти человек. И её муж не оборотень. Кроме того, у них есть дети. А у меня есть драккар, на нем мои люди, которые послушались моего приказа и плывут сейчас в Ульфхольм. Уйти сейчас будет бегством.

Рука, гревшая ей плечо, исчезла. Ульф одним движением встал. Развернулся, посмотрел на неё сверху вниз, заявил:

– Надо торопиться. Кто знает, может, Хильдегард передумает и явится ещё до рассвета – чтобы застать нас врасплох. После зелья твой ум должен быть ясным. Я хочу, чтобы ты открыла проход в свой мир. Но прежде чем уйдешь, отправь меня в крепость Нордмарка. Ты ведь сможешь вспомнить лицо того воина, что сунулся в проход вслед за мной? И остался без руки?

Света, содрогнувшись, кивнула.

Лицо, оставшееся в её памяти, было перекошенным. И все равно – такое не забывается…

– Когда я уйду, ты закроешь за мной дыру. И сразу же отправишься в свой Неистинный Мидгард. – Ульф протянул ей руку. Приказал ровно, бесстрастно: – Берись. Вставай.

Она качнула головой и встала, не притронувшись к его ладони. Ульф, оскалив клыки в усмешке, уронил:

– Ярл Свейта. Встает сама, решает сама. Если у тебя все получится, в чем я, правда, не уверен – но вдруг удастся… может, когда-нибудь вернешься назад? Ко мне? Только возвращайся не сразу. Через полгода, год. Я буду ждать.

Если будет к кому возвращаться, внезапно подумала Света. И если руны там, на Земле, оживут от её прикосновения. Возможно, что у неё в руках билет в один конец. Причем в буквальном смысле – в руках. А она способна на что-то лишь в этом мире, где есть магия.

И пока её не будет, Ульф может погибнуть. Тогда проход сюда просто не откроется. Или откроется к могильному холмику. Хотя он вроде бы упоминал, что мертвых здесь сжигают на кострах.

– Нет, – сказала она, глядя в янтарные глаза. Добавила, припомнив его же слова: – Нет – бегством. Нет идти… нет!

Мгновенье он молчал, и лицо его было бесстрастным. Потом вскинул руку, погладил подушечками пальцев её лицо – от виска к подбородку. Прикосновение оказалось нежным, щекотно-легким. И голос, когда он заговорил, прозвучал мягко:

– Попробуй хотя бы открыть проход в свой Мидгард. По крайней мере, если я погибну, ты будешь знать, что можешь вернуться домой.

И Света, огорошенная этими словами – а ещё зачарованная мягкостью его голоса, уже сделала шаг к сундуку, где лежала куртка, в кармане которой осталась книжица с рунами…

А потом она вдруг осознала, что Ульф, едва проход откроется, вполне способен толкнуть её в дыру. И отправить на ту сторону, не спросив согласия. У него могла промелькнуть та же мысль, что и у неё – о том, что руны в её мире не действуют. Раз она ничего о них не знала, появившись здесь.

Поступить так было вполне в его духе. Позаботиться, не спросив согласия. Оберегать, не заморачиваясь моральными принципами…

– Нет! – бросила Света, развернувшись.

А следом погрозила ему пальцем. И по тому, как дернулся у него угол рта, поняла – угадала.

– Зря, – резко сказал Ульф. – Тебе здесь не место, Свейта. И это не твой мир. Ты могла хотя бы попробовать.

– Драться, – сказала она, не двигаясь с места, глядя на него исподлобья. – Идти. Я, Ульф. Двое.

А в уме мелькнуло – обязательно попробую как-нибудь потом. Но уже без Ульфа. Просто открою проход к брату, если выйдет. Хотя бы поговорю с ним…

Ульф нахмурился, пробормотал:

– Все равно вряд ли вышло бы. Одно дело скакать по нашему миру, и совсем другое – попасть в другой мир. Что ж. Времени, как я уже сказал, мало.

Он помолчал, размеренно добавил:

– Значит, мне надо попасть в крепость. Стражник, оставшийся без руки, сейчас должен отлеживаться в доме для воинов. Я погашу свет, ты коснешься руны. Но сама останешься здесь. Это не просьба, Свейта. Это приказ.

Она упрямо помотала головой, глядя на него. Повторила:

– Драться двое. Идти двое.

– Ты мне не поможешь, – холодно уронил Ульф. – Скорее помешаешь.

– Я помешаешь подземелье? – возмутилась Света. – Путь назад – я!

Он молчал, глядя на неё.

Решение, которое принял Ульф, было простым.

Убить Торгейра. Затем Хильдегард.

Сначала он подумывал захватить Хильдегард. Связать её, обездвижив так, чтобы даже пальцем не могла пошевелить. И допросить. Это могло получиться. Темные альвы знали о рунах чуть больше, чем он сам – и то, что сказал один из них, подтвердило его догадку.

Наудр, руна подчинения, не действует на того, кто не смотрит на мастера рун. А волку нет нужды пялиться по сторонам, чтобы добраться до своей добычи. Нос и уши ведут его к цели не хуже глаз…

Но потом Ульф вспомнил о Торгейре. Тот мог оказаться рядом с Хильдегард. С обычным человеком Ульф справился бы – но Ауг говорила о милости богов.

Кто знает, на что теперь способен Торгейр?

Разумней всего было убить обоих. Быстро, не отвлекаясь ни на что. Конечно, Свейта могла пригодиться, если что-то пойдет не так…

Ульф оскалился, осознав, что уже задумался над тем, чтобы взять её с собой.

С другой стороны, внезапно подумал он, если с ним самим что-то случиться, Хильдегард все равно до неё доберется. И кто знает, что может произойти после того, как он уйдет? В этой истории уже два раза появлялись йотуны – один инеистый и три струга огненных.

А так Свейта все время будет под его присмотром.

– Ты идешь со мной, – объявил Ульф.

И скривился, увидев, как она радостно улыбнулась. Бросил:

– На этот раз ничего брать не надо. Когда идут в гости к врагу, лишняя поклажа ни к чему. Нож у тебя есть. Где лоскутки с рунами?

Свейта метнулась к сундуку. Он, глядя на неё сзади, подумал – не этим бы сейчас заниматься. И на долю мгновения представил её тело, обнаженное, каким оно было под узкими штанами и его собственной, слишком свободной для неё, рубахой. Обжигающе-белое воспоминание – шелк кожи, изгибы бедер, узкой талии и гибкой спины…

Но мысль вместе с образом раздетой жены мелькнула и исчезла. Свейта вернулась к нему, торжественно неся лоскутки с рунами, сшитые вместе.

– Найди руну Врат и держи наготове, – велел он. – Я потушу альвов огонь в каюте. Когда скажу, коснешься руны. Надеюсь, в воинском доме сейчас все спят. Но если увидишь свет, идущий с той стороны, закроешь дыру. Не будет света – стой и молчи. Я сам поведу тебя в темноте. Только ноги поднимай повыше, чтобы не споткнуться. И никакого писка, Свейта. Любой звук может нас выдать. Готова?

Она кивнула и разложила на ладони стопку лоскутков. Занесла над ней другую ладонь.

Но вдруг выпалила:

– Ульф, каюта Торгейра? Хильдегард?

– У них сейчас, полагаю, одна каюта на двоих, – бросил Ульф. – Нет, я не хочу отправляться прямо туда. Если Хильдегард не спит, то закроет перед нами проход. Или сделает это чуть позже, когда один из нас будет выбираться из дыры. Ты знаешь, чем это может кончиться. Нет, лучше тихо появиться в другом месте, и подойти к дому конунга без шума.

Он замолчал, Свейта тут же неуверенно сказала:

– Наудр…

И быстро разворошила стопку лоскутков на своей ладони.

– Делать Наудр?

– Я не хочу полагаться на оружие, которого не знаю, – отозвался Ульф, – Но на всякий случай держи тряпку с этой руной под рукой.

Свейта помедлила, потом кивнула – и сложила вдвое тряпицу с руной подчинения, заправив её внутрь стопки. Снова открыла лоскут, на котором было вышита руна Врат.

Надо бы смастерить ей ожерелье, вдруг подумал Ульф. Вроде того, что он видел на Хильдегард. Чтобы все руны лежали на груди. Руку протяни и коснешься любой.

Ему вдруг представилась Свейта с рунным ожерельем на груди. И шерсть на загривке встала дыбом. Даже оскалиться захотелось…

– Меч? – спросила она, ничего не заметив.

Затем указала на длинный темный клинок, который он оставил возле постели.

Ульф качнул головой.

– В темноте от него больше грохота, чем толка. Особенно внутри воинского дома, где нары идут рядами… мне хватит кинжала. Если понадобиться меч, я добуду его там. Ты готова?

Вместо ответа Свейта опять занесла ладонь над руной Врат.

Он, не сводя с неё взгляда, развязал ворот. Выложил поверх рубахи гривну, бросил слово, гася альвов огонь. И отпустил себя – благо Свейта его сейчас не видела. Челюсти удлинились, щеки покрылись шерстью…

Ульф принюхался. Пару мгновений ничего не происходило. А потом его нос уловил густые запахи – мужского пота, выделанной кожи, оружейного масла. И эля пополам с похмельным духом.

Ещё потянуло горьковато-сладким привкусом запекшейся крови. Похоже, стражник, оставшийся без руки, был где-то рядом.

Вместе с запахами пришли и звуки. Храпело множество глоток. Совсем близко кто-то стонуще вздыхал. И долетало все со стороны сундука. Значит, проход опять открылся в переборке над ним.

Ульф цапнул Свейту за локоть, молча потянул за собой. Довел до сундука, нажал на плечо, заставив её пригнуться – а потом коснулся ладонью округлых ягодиц. Мягко подтолкнул, давая понять, чтобы забиралась на крышку.

Сам он шагнул на сундук, как на гигантскую ступеньку, только доски скрипнули. Присел на корточки, рядом тут же завозилась Свейта…

На той стороне плавали едва заметные отсветы – похоже, над Нордмарком сейчас не было туч. И слабое сияние луны лилось из окошек, прорубленных под самой кровлей воинского дома.

А под дырой, открывшейся в переборке, из мрака проступали нары. Лежавший на них человек тяжело дышал, постанывал. От него пахло кровью и крепким элем…

– Жди, – едва слышно прошептал Ульф.

Затем потянулся вперед, высунувшись из дыры. Оперся одной рукой о край нар, навис над лежавшим длинной изогнутой тенью. Тот, задыхаясь, пробормотал:

– Что…

Ульф без замаха тюкнул его кулаком в переносицу. Звук удара получился глухим, неясным. Человек затих, дыхание стало едва слышным.

Оклемается не скоро, подумал оборотень. Но оклемается.

И даже если звук удара кто-то расслышал, внимания на это не обратят. Мало ли кто из мужиков ночью неловко поворачивается, мечется, даже бредит?

– Руну держи, – прошептал Ульф.

А затем выбрался из дыры. Тут же оперся коленом о край дощатого настила, накрытого покрывалом. Потянулся назад, к Свейте. Та сидела на сундуке, поджав под себя ноги…

Ульф поднял её, как ребенка – и поставил рядом с собой. Прошептал, коснувшись губами уха, за которое она заправила пряди:

– Закрывай.

Запах моря, терпкий, слабый, текший от стены, тут же исчез. Ульф поймал руку Свейты, зашагал по проходу между нарами – который для него сейчас был пустотой между звуками и запахами, текшими с двух сторон.

Справа и слева лежали мужики. Потели, храпели, сопели. Один, когда они проходили мимо него, невнятно пробормотал что-то. Но так и не проснулся…

***

Больше всего Света боялась, что выпустит лоскут с руной Врат как раз тогда, когда Ульф будет находиться в просвете дыры.

И тогда он погибнет. Или останется без руки, как тот, другой.

От этих мыслей Света стискивала книжицу так, что ладони подрагивали. В груди ворочался холодный страх, по спине бежали ледяные мурашки – хотя от дыры тянуло теплом, надышанным множеством мужчин.

А потом в полной темноте она вдруг ощутила руки Ульфа, обхватившие её талию. Вершинки затупленных когтей вдавились в кожу, подтверждая, что это он.

И Света тут же представила, как Ульф сейчас стоит, поддавшись вперед – руки тут, а плечи там…

Она стиснула кипу лоскутков ещё крепче.

Ульф приподнял её почти небрежно. Она инстинктивно сжалась, подавив желание ухватиться за него. Затаила дыхание. Ноги зацепились за что-то, похожее на небольшое бревно, лежавшее на нарах. Человек? Тот самый, кого она искалечила?

Следом Света ощутила, что Ульф её опускает. Поспешно выпрямила колени, встала в полный рост. Услышала его шепот – и наконец разжала сведенные от напряжения ладони.

Между лопаток поползла капля пота.

Вокруг на все лады храпели мужики.

***

Они вышли из воинского дома довольно удачно – Свейта споткнулась лишь раз. Да и то уже на выходе, об порог. Но не издала ни звука, лишь жалобно засопела.

И Ульф, хоть это было не ко времени, ухмыльнулся под покровом темноты.

Над Нордмарком сияла почти полная луна. Оборотень неторопливо шагал в тени, лежавшей рядом с домами крепости – то прижимаясь к стене, то уходя с дороги дозоров, попадавшихся им навстречу. Торгейр был настороже, двор и подходы к дому конунга охранялись совсем не так, как это было при Гудбранде…

Однако охранялись людьми. А у них, как известно любому волку – ни слуха, ни нюха.

Жена упорно молчала. Хотя один раз, оступившись на камне, шумно втянула воздух. Но не пикнула, правда, ненадолго охромела.

Зато потом начала шагать осторожней.

И так, покружившись между строений, они наконец добрались до дома конунга. Подошли сзади, со стороны крепостной башни, к которой этот дом был пристроен.

С той стороны длинного здания на этот раз горел свет сразу нескольких фонарей. Оттуда доносились приглушенные голоса – и выглядывал из-за угла краешек кучи щитов, сложенных перед дверью. Их приготовили для того, чтобы Торгейра объявили конунгом уже по обычаю, перед воинами и всеми знатными людьми Эрхейма. И случиться это должно было завтра, сразу после арваля, торжественных поминок по конунгу Олафу.

Охрану на входе усилили, подумал Ульф. А рядом с домом ходят дозоры. Придется или воспользоваться предложением Свейты, или…

Или идти напролом. Одна опочивальня, два человека.

Он дернул жену за руку, потянул её за угол башни. Потом заставил присесть, сам опустился на корточки, прошептал:

– Я сейчас уйду. Отыщу окно покоев, где спят Хильдегард и Торгейр. Прошлую ночь эти двое провели в прежней опочивальне Торгейра, окно которой выходит как раз на эту сторону… но они могли её сменить.

Ульф помолчал, добавил:

– Постарайся, чтобы на тебя не наткнулись. Если рядом кто-нибудь пробежит, пригни голову. Спрячь лицо, чтобы оно не белело в темноте. И держи под рукой руну Наудр. Постоянно, на всякий случай. Как я понял, ты должна дать другим посмотреть тебе в лицо, держа руку на руне подчинения. После этого любой будет слушаться твоих приказов. Но… но лучше бы ты вернулась на драккар.

Свейта помотала головой – Ульф не столько увидел, сколько угадал её движение.

Ладно, подумал он угрюмо. Выхода все равно нет, в покое её не оставят.

– Если все же заметят – дай им знать, что ты баба, – посоветовал Ульф напоследок. – Похнычь, поплачь. На женщину с мечом не кинутся. И нацарапай на земле руну щита, Ихвар. Если будут бегать поблизости, держи руку на ней. Вдруг поможет и спрячет? Помни – те руны, что ты знаешь, всегда с тобой. Присела, вырезала ножом на земле и коснулась. Это безопасней, чем перебирать лоскутки с вышивкой. И быстрей…

Свейта вдруг уцепилась одной рукой за его рубаху, ткнулась лбом в плечо. Замерла так на долю мгновенья, следом выдохнула:

– Идти.

Идти так идти, подумал Ульф, выпрямляясь.

Он скользнул за угол башни. И хоть хотелось оглянуться – но Ульф себе этого не позволил. На ходу стянул с себя гривну, чтобы серебро не блеснуло в свете далеких фонарей.

Но тело у него было уже не вполне человеческое, и пальцы обожгло, словно схватился за перегретое железо.

Ульф пригнулся, стряхнул гривну в полосу мрака, лежавшую у основания стены. Двинулся дальше.

Хильдегард и Торгейр спали в той же опочивальне, что и прошлой ночью. От оконного проема слабо, приглушенно попахивало этими двумя. И лился изнутри слабый свет альвова огня.

Ульф присел и вжался в стену, принюхиваясь. Перед тем, как уснуть, Торгейр не раз и не два потешился с Хильдегард. У мужской потехи пряный запах, и ощущался он даже снаружи…

Крепче будут спать, подумал Ульф.

И, вскинув руку, погладил кончиками пальцев раму окна.

Стекло в нем вышло из мастерских темных альвов. Человеку или оборотню разбить такое было не под силу…

Зато деревянную раму, что удерживала стекло, делали люди.

Ульф понюхал пальцы.

Рама была из мореного дуба, долго пролежавшего в соленой морской воде. Из дерева, которое загорается с трудом и топору поддается не сразу. А створки изнутри наверняка были закрыты на железный засов.

Ульф пригнулся ещё ниже – и расслабился. Посмотрел на почти полную луну, низко висевшую над горой Скъяльдуфъёрг, что поднималась над крепостью. Стащил с ног сапоги, распустил завязки на поясе штанов. Потом стянул рубаху, прикрылся ею, как тряпкой.

Тело торопливо покрывалось густой шерстью – лунного окраса. Сейчас он начнет выделяться в темноте светлым пятном…

Кости похрустывали, раздвигаясь. Ульф перекидывался полностью.

Руки обернулись лапами, пальцы укоротились, когти истончились, став острей. Рубаха опала смятой тряпкой, штаны соскользнули сами, когда вылез хвост – и оборотень переступил, нетерпеливо дернув одной из задних лап. Остался только ремень с подвешенным кинжалом. Лицо, уже выглядевшее, как звериный лик, обернулось волчьей мордой.

А ещё через пару мгновений от дома конунга метнулся в сторону длинный силуэт, стоявший уже не на ногах, а на четырех лапах. Смутно светлевший в темноте.

Строение напротив было женским домом. Ульф в четыре прыжка долетел до него, развернулся.

Слабый свет, лившийся из окна напротив, теперь казался ему ярким пятном. Даже тьма, залегшая у стен, выцвела, наполнилась сероватыми тенями. Сияние фонарей слева, перед входом, горело, словно рассветное зарево. Голоса людей, стороживших вход, их запахи текли рекой, густой, рассказывавшей так многое…

Но главное пряталось там, за ярким пятном. Двое людей, которых надо убить. Сначала самца, потом самку.

Убить. Скорей!

Зверь, притаившийся в тени женского дома, припал к земле. Рванулся к освещенному окну в строении напротив – меряя пространство длинными, размашистыми скачками…

И уже перед самой стеной оборотень оттолкнулся от утоптанной земли в последний раз.

Из-под лап веером брызнули комья сухой грязи и камни. В земле остались глубокие полосы – а зверь с лунной шерстью взмыл в воздух. …

Стекла зазвенели в переплетах, мореный дуб треснул с тугим звуком, похожим на раскат грома. Рама раскололась. Грохнули, ударившись о пол пластины альвова стекла – грохнули, но так и не разбились. Зверь приземлился на лапы уже в опочивальне. Вонзил удлинившиеся когти в половицы, чтобы не покатиться по ним кубарем.

По правую сторону от него на кровати лежали люди.

Не смотреть, сверкнула мысль. Особенно на самку.

И оборотень зажмурился. Ноздри уже поймали острый, пьянящий запах чужого страха – люди проснулись от звона и грохота, когда окно вылетело из проема.

Но пройдет ещё пара мгновений, прежде чем они осознают, что произошло. Прежде чем попытаются вскочить.

И сквозь дымку слепящей звериной ярости Ульф вдруг ощутил мимолетную судорогу стыда. Он пришел убивать спящих, безоружных…

Но зверю, второй его ипостаси, вырвавшейся наконец-то на свободу – и полностью, полностью! – это было безразлично. Самка и самец на постели всего лишь добыча. А добычу положено рвать, когда она подвернется.

Так что стыд тут же схлынул, оставив лишь одну мысль – первым самца!

Оборотень прыгнул, оскалив клыки и нацеливаясь лапами на грудь мужчины. Сейчас придавить тело, рвануть за горло, выдирая из шеи хрящ, тот, что под кадыком – мягкий, податливый, хрустящий под клыками…

И будет медовый привкус в пасти, от чужой теплой крови. А потом надо взяться за самку.

Но вместо того, чтобы подмять под себя самца, оборотень вдруг врезался в стену у изголовья кровати. Отлетел в сторону, изумленно щелкнув клыками…

Во дворе уже звенели первые вопли. За дверью крикнули:

– Конунг, что случилось? Конунг?!

Оборотень прыгнул снова, на этот раз уже не жмурясь. Самец был совсем рядом. Однако прыжок вышел неожиданно долгим – а в конце его Ульф врезался в сундук, стоявший у стены, по другую сторону кровати.

– Все в порядке! – крикнул с кровати самец. – Не входите!

Ульф опять метнулся к нему. На этот раз ударился всем телом о стену возле окна…

– И успокойте всех! Незачем будить всю крепость! – рявкнул самец, приподнимаясь.

Ульф, пригнувшись, замер, глядя на людей.

Что-то не так, мелькнуло у него. Сейчас надо бежать. К башне, где Свейта…

Оборотень шевельнулся. Сделал полшага, а потом тело словно оцепенело.

– Может, взять ожерелье? – предложила самка, садясь на кровати и натягивая покрывало на голую грудь.

– Возьми, – разрешил человек, внимательно глядя на оборотня. – Но учти, этому уже ничего не нужно… видишь, как замер? Даже порожденье Фенрира не может тягаться с тем, кто отмечен милостью богов.

Из пустого проема в стене донесся тяжелый топот и бряцание железа – к разбитому окну опочивальни по двору бежали люди.

Ульф попытался двинуться, но не смог. Мысли текли вялые, сонные – лишь бы Свейта догадалась уйти… милость богов? Про Сигтрюга говорили, что его противники на поединках то застывали не вовремя, то промахивались… значит, милость богов?

Не зря он хотел убить Торгейра первым…

– Торфред, это ты за окном? Пройдитесь вдоль стены и уходите! – крикнул самец. – Я сам разберусь, что тут такое… главное, проверь, не прячется ли кто у стены дома! Потом гони всех назад!