Текст книги "Руна на ладони (СИ)"
Автор книги: Екатерина Федорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
И что за колдовство у Сигтрюга? Получается, оно сильней магии рун. Так почему он не использовал его против Торгейра – и Ульфа? Почему позволил себя поймать? Или против оборотня оно бесполезно?
– Именно поэтому мастера рун, – как-то глуховато сказал Ульф, – и живут скрытно, держа в тайне свой дар. Чтобы их не пытались использовать. Эта женщига уже знает о тебе. Она хочет тебя видеть – как можно скорее, чтобы научить своему мастерству. Мне она сказала, что ты ни в коем случае не должна касаться рун Исс и Фё, рун льда и огня. Если они проснуться под неумелой рукой, то ледяная стужа Нифльхейма и пламя Муспельсхейма могут прийти на земли людей. Она полагает, что видение, которое у тебя было…
Получается, Ульф рассказал этой мастерице и про видение, мелькнуло у Светы.
– Это предупреждение тебе. Ты не должна играть с рунами, силы которых не знаешь. И тебе нельзя часто использовать руну знания, Ансус. Каждое прикосновение к ней забирает кусок твоей жизни. Ты можешь стать причиной страшных бед, и даже не понять этого. Или превратится в старуху за год. Тебе следует быть очень осторожной, Свейта.
Она вдруг вспомнила, как вышивала сегодня эти самые Исс и Фё. Выходит, одно неудачное прикосновение…
– Мастер рун ждет тебя в Нордмарке, – снова, как заведенный, повторил Ульф.
Тон его Свете не понравился. Но оборотень тут же зябко повел плечами, быстро зевнул. Блеснули клыки, клацнули…
– Так и не ложился спать, – пояснил Ульф. – Со позавчерашней ночи, считай…
Он вдруг лукаво улыбнулся.
– Да и тогда мы почти не спали. А этой ночью в крепости было слишком много дел. Да и днем тоже. Ты открыла проход для меня, Свейта. Сможешь сделать это снова, чтобы мы вернулись в Нордмарк?
У неё по спине побежали ледяные мурашки.
– Человек, – быстро выдохнула она.
И, вскинув руку, ударила ребром ладони по собственному запястью. Рубанула со злостью, ощутив отвращение и к себе самой, и к тому, что сделала.
– Ничего, – равнодушно отозвался Ульф. – Тот, кому попало – один из стражников Торгейра. Тот зачем-то решил, что мне нужна охрана. Хоть я был в крепости, которая уже принадлежала ему. Я заплачу этому человеку виру за потерянную руку. Но учти, он сам виноват. Нечего было лезть вслед за мной – я его не звал. И он должен был понимать, что имеет дело с колдовством. Не маленький.
Ульф помолчал, внимательно глядя на неё. И снова спросил:
– Так ты сможешь открыть проход? Не знаю, сумеет ли Торгейр уговорить мастерицу рун, чтобы она помогла нам вернуться в Нордмарк. Хильдегард избегает часто пользоваться рунами. Конечно, я прикажу Сигварду, чтобы он развернул драккар к Нордмарку. Впрочем…
Ульф вдруг ухмыльнулся, ладони его снова погладили плечи Светы. Когти подцепили ворот рубахи, потянули. Слабо затянутые завязки тут же разошлись, открыв ключицы.
– Я не отказался бы сначала выспаться. Здесь, с тобой. Мне надо помыться, я устал… а ещё недавно женился.
– Помыться. – Света решительно кивнула.
И махнула перед собой рукой – иди уж.
Ей надо было подумать.
Ульф не двинулся с места. Сказал спокойно:
– Будет лучше, если сначала отсюда выйдешь ты. И подождешь за дверью, пока я уберу кое-что.
Света тут же вспомнила про кисть, валявшуюся на крышке сундука. Про кровавое пятно в переборке, в котором виднелись кости.
Её замутило. Но сквозь дурноту обжигающей нитью прошла мысль – пока она будет ждать за дверью, в каюте может открыться проход. Как бы Ульф не выпрыгнул обратно, к своему Торгейру.
Впрочем, вряд ли Ульф оставит её тут. Не сейчас, когда в Нордмарке, по его словам, уже безопасно. Но все равно, лучше видеть все, что может случиться в каюте…
А Торгейр, припомнила Света, приставил к Ульфу стражников – зачем, если тот находился в его крепости? И Гудбранд уже казнен, Сигтрюг в подземелье?
Была ещё Хильдегард, мастерица рун, которая теперь служит Торгейру. Может, она и есть та женщина из виденья, стоявшая рядом с оборотнем в потемневшей гривне?
– Нет, я тут, – неловко сказала Света, сглотнув. Ткнула рукой себе за спину, попросила: – Пожалуйста…
– Тогда не оглядывайся, – снисходительно бросил Ульф.
И пошел к сундуку.
Света, стараясь не глядеть в ту сторону, быстро сделала несколько шагов. Подобрала с палубы книжицу с рунами, которую отшвырнула, закрывая проход. Сложила так, чтобы вышитые странички оказались прикрыты лоскутами без стежков. Сжала тряпичную книжку в кулаке.
Время, подумала она следом. В любую секунду в каюте может открыться проход. Узнать бы, чем им грозит возвращение в Нордмарк.
И хоть себя было жалко, а то, чем она могла поплатиться, пугало – но выбора не было. Слишком много новостей ей принес Ульф…
Света торопливо ухватилась свободной рукой за ножны, по-прежнему висевшие на шее, рядом с клыком. Ощутила неровные бороздки – слагавшиеся в руну знания, Ансус.
Ульф за её спиной распахнул окно. Она, не глядя, сообразила, что он вышвырнул кисть в море.
А потом перед глазами потемнело.
И посреди мрака Света увидела то ли человека, то ли какое-то существо. Густо обросшее белым мохнатым инеем, растянувшееся в полный рост – но в последний миг словно пытавшееся добраться до кого-то. Рука вытянута вперед, лицо, обращенное к ней, покрыто слоем льда так, что черт его не разобрать…
Видение мелькнуло и исчезло.
Она, отдергивая руку от ножен, с ужасом подумала – Ульф!
И тут же навалилась слабость. Её замутило, колени затряслись. Света покачнулась, ощутив, как на коже выступил холодный пот. Сделала несколько шагов вперед, к переборке возле двери, едва не упав. Прижалась к доскам, коснулась их щекой.
Ульф вдруг очутился сзади. Обнял – и жесткие обручи рук оказались лучшей опорой, которую Света знала…
– Когда ты очнулась от зелья? – быстро спросил оборотень. – Ела после этого что-нибудь?
Света кивнула. Подумала – хорошо, что он не видел её прикосновения к ножнам…
Но сил не было, и когда Ульф вскинул её на руки, она с благодарностью прижалась к нему. Потом вытянулась на постели, куда оборотень уложил её, развернув лицом к переборке.
– Смотреть по-прежнему не надо, – чуть ворчливо сказал Ульф. – Я принесу топор, вырублю кусок доски. Потом заделаю. Хорошо, что дыра открылась не в борту. Иначе пришлось бы просто замазать дегтем. Лежи. Я ещё сбегаю на палубу. Прикажу Сигварду, чтобы поворачивал назад.
Все-таки Нордмарк, подумала Света, лежа на меховом покрывале.
Но все ответы, похоже, были там. И мастерица рун – тоже.
Вряд ли Ульф согласится отправиться в Ульфхольм, позабыв о Торгейре, которому он теперь служил. При всей своей заботливости волк свою линию гнул жестко. Не брезгуя никакими методами – зелье, которым он ей поднес, тому свидетельство.
И Торгейр всегда может дотянуться до них, раз руна Врат открывает проход не к месту, а к человеку. Мастерица рун Хильдегард уже видела Ульфа, разговаривала с ним…
Оборотень вернулся, застучал топор.
А потом стук оборвался, и Ульф проворчал:
– До утра не могли подождать?
Света, мгновенно похолодев, вскинулась, опершись на локти.
В переборке над сундуком опять расплескалась дыра. По ту сторону стоял хмурый Торгейр. В руке держал фонарь с альвовым огнем – и там, в Нордмарке, и тут, на море, уже успело стемнеть.
Рядом с Олафсоном замерла женщина – и при виде её Света забыла о своей слабости. Вот прямо как рукой сняло. Рыжеватые кудри, красивое, породистое лицо…
Та самая. Та, которую она видела в своем видении.
– Ты поклялся мне служить! – с напором объявил Торгейр. И перевел взгляд на Свету. – Приветствую тебя, Холегсдоутир. Ульф рассказал тебе про Хильдегард, мастерицу рун? Она ждет тебя, чтобы научить всему…
Олафсон кивнул на женщину, та сделала шаг вперед, оказавшись сразу за сундуком. Сказала прерывающимся голосом:
– Ульф сказал – ты понимаешь нашу речь, хоть и не говоришь пока. Мы с тобой владеем одной силой, Свейта. И ты, как я, можешь оказаться в руках людей, которые попытаются тебя использовать. В Нордмарке тебе будет безопасно. Иди сюда, женщина чужого мира!
Не теперь, вдруг подумала Света. Сначала надо бы ещё раз поговорить с Ульфом.
Она заставила себя встать, подошла к оборотню. Тот перекинул топор из одной ладони в другую, протянул ей правую руку. Света уцепилась за когтистые пальцы…
И Ульф дернул её вперед, к нему. Обнял одной рукой, прижав к себе. Сквозь две рубахи, свою и его, Света ощутила жар тела оборотня. То, каким жестким и напряженным оно было.
Время, мелькнуло у Светы. Надо выиграть время.
Как жаль, что книжица с рунами выпала из её руки ещё там, у стены, где она чуть не потеряла сознание…
С той стороны прохода участливо и приветливо смотрела Хильдегард. Но Свете под её взглядом стало почему-то не по себе.
За книжицей бежать уже поздно. Да и сил, честно говоря, на беготню не было. Слабость, оставшуюся после зелья, ещё больше усилило видение…
А сумку, где лежали деревяшки с руной щита, броши и все прочее, Ульф с сундука убрал. На крышке теперь валялись только щепки.
И не зная, что делать, Света схватилась за ножны, висевшие на шее. Выдернула нож, потянулась вперед. В три взмаха нацарапала на крышке сундука руну Врат, Тфурисар, похожую на треугольный флажок.
Вот только теперь флажок смотрел не вправо, а влево. Перевернутая руна – знак закрытых Врат. Руна Преграды, как сказал когда-то Ульф.
И уже выпрямляясь, Света занесла над руной ладонь.
Муж, одной рукой придерживавший её все это время, напрягся ещё сильней, но промолчал. Хильдегард, успевшая шагнуть вперед и теперь стоявшая перед самым сундуком, быстро сказала:
– Не надо видеть в нас врагов. Ульф подтвердит…
– Ульф – спать, – твердо заявила Света. – Утро!
И растопыренными пальцами коснулась крышки сундука рядом с нацарапанным знаком. Рука дрожала. Одно движение – и ладонь прикоснется к руне…
Ульф стиснул её ещё сильней. Когтистые пальцы вдавились в кожу под ребрами – резко, сильно. Правда, до боли не дошло.
– И ты молчишь, Ульф? – громко бросил Торгейр. – Что, теперь твоя жена решает вместо тебя, что ты будешь делать? Может, ещё и платья её наденешь?
Ульф издал звук – что-то среднее между кашлем и рычанием. Но ответил спокойно, даже лениво, с насмешкой в голосе:
– Видно, такую уж судьбу мне спряли норны. Сам знаешь, конунг – волки позволяют женам больше, чем обычные люди позволяют своим бабам. Мы в них нуждаемся сильней, чем они в нас, приходится об этом помнить. И кое в чем моя жена права. Я слишком долго не спал. Твои враги побеждены, убийца отца казнен. До утра крепость обойдется без меня. А утром мы придем.
Света стрельнула в его сторону взглядом – Ульф улыбался, выставив наружу все клыки. И то ли случайно, то ли нет, но левая рука, державшая топор, была отставлена. Обух топора, который она видела, как раз в этот момент мягко покачнулся.
– Это опасно, – торопливо заявила Хильдегард. – Если твоя жена опробует какую-нибудь руну…
– Я присмотрю за тем, чтобы ей было не до этого, – бросил Ульф. – Если помнишь, Хильдегард, мы недавно поженились. Так что я найду, чем её занять.
Хватит, почти обижено подумала Света. Крикнула:
– Утро!
И накрыла руну ладонью.
Хильдегард шарахнулась назад. Дыра в переборке стремительно заросла. Сначала туманно наметилась, потом материализовалась полностью доска с кровавым мазком, посередине которого сахарно белели два пятнышка. С одной стороны доска уже была подрублена…
В следующее мгновенье топор, который держал Ульф, с глухим звуком упал на палубу. Он рывком развернул Свету к себе. Сжал ей плечи – уже не ласково, как было до этого. Рыкнул:
– Если ты ещё раз посмеешь решать за меня!
Длинные клыки скалились, янтарные глаза горели зло и ярко. Подбородок удлинился…
Свету внезапно захлестнуло обидой. Вспомнилось сразу все. То, как он обещал, что никогда не причинит ей боли. Как обманул, опоив зельем. Как легко бросил совсем недавно – если захочешь уйти, отпущу.
И ей вдруг захотелось отплатить той же монетой. Она, покопавшись в памяти, резко сказала:
– Хотеть… хотеть уходить? Я – отпущаю!
Ульф ещё пару мгновений смотрел все так же яростно. А потом неожиданно расхохотался. Притянул её к себе, заставив ткнуться носом ему в грудь, заявил рыкающее, уже обнимая:
– Ты загнала меня в угол. Отпущаешь, значит? Только тут ты ошиблась, Свейта. Это волки отпускают. Пока у меня не начнет гореть кожа под гривной рядом с тобой – тебе от меня не избавиться.
Этот и впрямь не сбежит, счастливо подумала вдруг Света. В носу защипало…
Она шмыгнула носом, вжалась в широкую грудь Ульфа. Пробормотала:
– Говорить. Торгейр, Хильдегард – гореть кожа под гривной?
– Нет, – проворчал Ульф. – И странно… когда я смотрю на Хильдегард, мне почему-то мерещатся руны. Ожерельем на её груди. Но на ней ничего такого нет. Знаешь что, жена? (Читай на Книгоед.нет) Давай-ка я сначала закончу с переборкой. Потом помоюсь, поменяю рубаху. Поем. Ты тоже поешь. Сигвард сказал, ты очнулась только после обеда – значит, на тебя зелье подействовало сильней, чем на моих воинов. Тебе нужны еда и питье. После этого мы поговорим. И о том, что ты недавно выкинула перед Торгейром и Хильдегард – тоже. Раз уж ты выторговала для нас время до утра…
Он разжал руки – и Света отступила. Прикусила губу, потому что на лицо так и норовила вылезти счастливая улыбка.
Как мало мне надо для счастья, подумала она вдруг смущенно. Всего-то услышать, что ошиблась – и что от него не избавиться.
***
Где-то через час они сидели на постели. Между ними стоял поднос с едой. Мокрые волосы Ульфа привычно топорщились…
И в переборке над сундуком в переборке светлела новая доска. Даже щепки Света кое-как сгребла в кучку лоскутом ткани – а Ульф вышвырнул их потом за окно вместе с тряпкой.
– Значит, так, – объявил он, накалывая на острие ножа пластину какой-то вяленой рыбы. – Я обдумал то, что увидел и услышал. Ты не умеешь подчиняться воле мужчины, Свейта. Но похоже, это для тебя привычно. Что, отец никогда не требовал от тебя послушания?
Света, успевшая протянуть руку к подносу, возмущенно вскинула брови.
– Понятно, – снисходительно сказал Ульф. – Что, в вашем мире все женщины так себя ведут? Принимают решения за мужчин, чуть ли не приказы им отдают…
Он запихнул рыбу в рот, орудуя только острием ножа – и, перемалывая немаленькую пластину челюстями, уставился на неё.
Причем уставился почти доброжелательно.
Света отдернула руку от подноса.
– Ешь! – тут же потребовал Ульф. И бросил насмешливо: – Женщина, которая пытается решать все за мужа, должна быть сильной…
– Нет решать все, – пробормотала она. Голос дрогнул.
Рука Ульфа, державшая нож и уже нацелившаяся на следующий кусок, замерла в воздухе.
– Ты поставила меня сегодня перед выбором, – негромко сказал оборотень, не сводя с неё глаз, горевших янтарем. – Или силой заставить тебя пройти на ту сторону…
Ульф кивнул на переборку, в которой светлела новая доска.
– Или притвориться, что я сам хочу остаться. Я выбрал второе – чтобы не позорить свою жену при чужих людях. Мне не хотелось показывать, что ты всего лишь глупая женщина… настолько глупая, что мужу приходится давать тебе пинка, чтобы шла, куда надо! Но ты моя жена, пока сама не захочешь уйти. А я твой муж. Я помню об этом. И ты не забывай!
Света сцепила ладони на коленях.
Вот ты как заговорил, мелькнуло у неё. А она-то пыталась его защитить…
– Не жги меня взглядом. – Ульф вдруг досадливо вздохнул. – Свейта. Я знаю, что ты сильней меня. Но в семье как на драккаре. Командует один, остальные выполняют приказы. Иначе корабль рано или поздно затонет. И на моем драккаре хозяин я. Так было, и так будет. Мне придется придумать, как заставить тебя слушаться – но я найду способ, будь уверена. Только хочу предупредить…
Он насадил на нож кусок чего-то мясного. Добавил, уже поднося ко рту и оскаливая при этом клыки:
– Не вздумай использовать на мне одну из рун. Добром это для тебя не кончится, так и знай.
– А ты – зелье, – прищурившись, уронила Света.
Ульфу хватило совести отвести взгляд – и ей стало чуть легче.
– Это как раз то, о чем я говорил, – проворчал он. – Ты сильней меня. Но я все равно с тобой справлюсь. Если понадобится, конечно. А теперь ешь. И пока будешь есть, рассказывай, почему не захотела отправиться со мной в Нордмарк. Обычная бабья глупость? Или у тебя что-то на уме?
По крайней мере, он признает, что ум у меня есть, полусердито, полуехидно подумала Света.
А потом схватила что-то с подноса – пусть радуется, видя, как она его слушается, пусть и в мелочах. Быстро сказала:
– Сигтрюг колдовать Хильдегард, чтобы она убивать Торгейр. Так?
Ульф кивнул, глядя на неё и перемалывая челюстями кусок мяса. Под клыками громко, щелкающе, как кастаньеты, похрустывали кости.
– Ты – ночь идти Нордмарк. Сигтрюг – нет колдовать?
Челюсти Ульфа замерли. Он проглотил то, что было во рту, ответил:
– Я сам думал об этом. Может, Сигтрюг и пытался одолеть меня своим колдовством – только со мной это не сработало. Одно дело человек, другое – оборотень. На меня его колдовство могло не подействовать. Но есть и другое. Я попросил Торгейра, чтобы он разрешил мне допросить Сигтрюга ещё раз. Уже после того, как тот признался в убийстве Олафа. Но конунг это запретил. И тогда мне показалось, что он меня испугался. Запах изменился…
– Вот! – горячо, на чистом русском сказала Света. Затем торопливо принялась подбирать слова: – Торгейр говорить плохо. Хильдегард говорить – я руны, ты идти, смотреть, учить. Плохо! Не знать Хильдегард!
– Ешь, – нахмурившись, приказал Ульф.
И недовольно скривился. Верхняя губа задралась, открывая клыки.
– Я дал клятву Торгейру – служить и защищать, – строго заявил он, глядя ей в глаза. – Теперь он мой конунг. Говорить плохо, значит? Как бы то ни было, я не могу сбежать от своего конунга. Да и тебе нужно отправиться в Нордмарк. Чтобы научиться использовать руны.
Все бесполезно, горестно подумала Света. Он твердо намерен вернуться в Нордмарк – и её с собой потащит. А ей все вспоминался волк с потемневшей гривной, Хильдегард, стоявшая рядом с ним…
Света со злостью откусила от черствого хлебца.
Ульф одним взмахом отрезал кусок от окорока, наколол на нож и протянул ей. Велел:
– Не хрусти одними сухарями. Бери мясо, чтобы не шататься от слабости. Мне нужно подумать, Свейта. И поспать. Как знать, вдруг после этого ко мне придут какие-нибудь умные мысли. Скажи, как ты использовала руну Врат?
Может, соврать, мелькнуло у Светы. Если Ульф узнает, как работает в её руках руна – тут же сообразит, что она способна в любой момент открыть проход в Нордмарк. Торгейра-то она видела. И Хильдегард…
Одна ложь тащит за собой другую, с сожалением подумала она тут же. А Хильдегард может потом объяснить Ульфу, как все работает на самом деле.
– Смотреть Ульф, – пробормотала она. – Держать руна Врат – думать Ульф. Думать, как смотреть Ульф.
– Ты представила меня, держа в руке руну, – перевел он для себя её бормотанье. Задумчиво добавил: – Значит, чем больше ты людей увидишь, тем больше будет мест, куда ты можешь попасть…
***
Может, поэтому Хильдегард тогда и заговорила со мной, вдруг подумал Ульф. Чтобы в памяти у неё появилось ещё одно лицо.
Но в тот день, во дворе крепости конунга, когда он спросил, не пугают ли её волки Ульфхольма, она так улыбнулась…
Правда, ничего не сказала. Однако он уже знал ответ – запах сказал, что не пугают. Более того, он ей понравился, как мужчина.
Но потом отец Хильдегард заявил Сигварду, что хочет отдать свою дочь за Сигтрюга. Похоже, тот именно так и подобрался к мастерице рун – через сватовство. А затем она сговорилась уже с Торгейром, и теперь тот называет Хильдегард своей женой. Хотя свадьбу они так и не отпраздновали. Хотя люди, а особенно конунги, праздновать такие дела любят.
Ульф вдруг напрягся – и раздосадовано клацнул клыками.
Было в памяти ещё что-то, касавшееся Хильдегард. Было, но все время ускользало, вытекало, как вода из пригоршни, когда он пытался ухватиться за это воспоминание. Такого с ним никогда ещё не случалось.
Может, меня ударили по голове, но сам я этого не помню, недовольно решил Ульф. Скажем, когда расправлялся со стражниками. Или колдовство Сигтрюга все-таки сработало?
Все было слишком зыбко. Слишком непонятно.
Он замер, глядя на Свейту, наконец-то занявшуюся едой – и сейчас отрезавшую от окорока кусок, похожий на стружку. Ему самому такого ломтика хватило бы на то, чтобы понюхать, но не наполнить рот…
Колдовство. Колдовство Сигтрюга и колдовство Хильдегард. Про первое ему много рассказывали – но сам он его так и не увидел. Про второе с рунами, ему тоже рассказывали. И он видел, как его использует Свейта. Кроме того, Хильдегард совсем недавно открыла проход в его каюту. До этого она при нем рун не касалась. Вроде бы не касалась.
Но…
Память вдруг услужливо рассыпала перед ним клочки воспоминаний. Вот Хильдегард стоит со странным ожерельем на груди, из плоских деревяшек, на которых вырезаны руны. Её освещает скудный свет, идущий снизу…
Однако сколько он не пытался вспомнить, где и когда видел её с этим ожерельем, в памяти ничего не всплывало.
И – Гудбранд с Сигтрюгом. В уме плавала неуверенная мысль о том, что этих двоих он, кажется, все-таки пытал. Но разум и воспоминания утверждали обратное. Гудбранда казнили на его глазах, отрубив голову мечом. И он видел, как Сигтрюга уводили в подземелье. Ни на первом, ни на втором следов пыток не было.
А после меня, подумал Ульф, должны были остаться следы. Даже если не тронул лицо – все равно на одежде осталась бы кровь. И шагали бы через силу. И должны были пахнуть болью, кровью, потом…
Ничего этого он не увидел и не почуял.
Зато в памяти застряла Хильдегард с ожерельем на груди.
А ещё он только что предупредил Свейту, чтобы та не смела использовать на нем руны…
Ульф потянулся, взял с подноса баклагу, вынул затычку и глотнул эля.
Догадка оказалась острой, холодно-болезненной, как нож, воткнутый под ребро. Все становилось складным и понятным, если допустить, что Хильдегард уже использовала свои руны на нем. Скажем, ту же Наудр, руну рабской покорности. Его околдовали, ему приказали… что?
Что-то забыть, ответил сам себе Ульф. А потом служить Торгейру верно, как пес. Доверять ему, слушаться его…
И он забыл, где и когда видел Хильдегард с ожерельем из рун на груди. Даже сейчас ему становилось не по себе от мысли, что он пошел против воли Торгейра, своего конунга.
Единственное, что его остановило, когда Торгейр стоял по ту сторону дыры в переборке и требовал вернуться в Нордмарк немедленно – то, что Свейта его жена. Одно из правил волков – если нужно жестко обойтись со своими, не делай это на глазах у людей. Не унижай своих при чужих, если этого можно избежать…
Мудрое правило.
Губы растянулись, открывая клыки, долгий выдох уже грозил обернуться рычанием – и Ульф напрягся, сдерживаясь. Когти вдавились в медную баклагу, сминая её, по ладони плеснуло элем…
Свейта глянула удивленно, спросила, смешно выговаривая слова:
– Ульф – плохо?
Он мотнул головой, хрипло выдавил:
– Хорошо. Ешь. После поговорим.
Она поморщилась, но все же послушно взяла с подноса ещё один хлебец. Куснула, не отводя от него глаз.
Надо все обдумать, осознал Ульф. Понятно, что Хильдегард нужна Свейта. Зачем? Дар Свейты… можно ли его заполучить? Как-то передать? Или её просто хотят как-то использовать? Скажем, в каком-то деле…
И что хуже всего, Хильдегард в любое время может пустить в ход руну Врат, чтобы добраться до него. Или до его жены – поскольку теперь знает её в лицо.
Однако у них есть время до утра. И Свейта научилась закрывать проход, открытый руной. Конечно, он не спал, и она после зелья…
Но время, похоже, не ждет. Им нужно узнать как можно больше. Жаль, что Ауг убили. Старуха точно что-то знала.
Ульф вдруг растянул губы в улыбке. Свейта в ответ глянула испуганно, тревожно.
***
С Ульфом что-то творилось. Он смотрел яростно, то и дело скалил клыки. Флягу сжал, разлив при этом эль…
И Свете от этого кусок в горло не лез. А чертов оборотень ещё и заявил, что у него все хорошо.
– Свейта, – уронил Ульф внезапно.
Прозвучало это размеренно, спокойно. Только глаза почему-то горели темным янтарем…
– Ты очень устала? Я тут вспомнил, кто может знать что-то. Помнишь темного альва, который напал на тебя, когда ты уходила от колдуньи Ауг?
Света быстро кивнула. Того низкорослого мужчину с темной кожей она видела днем, при ярком свете. И лицо его, по вполне понятной причине, врезалось ей в память.
– Его послали к Ауг на следующее утро после смерти конунга Олафа, – сказал Ульф, осторожно ставя на поднос смятую флягу. – После этого темные альвы дружно собрались и ушли. Думаю, колдунья им что-то рассказала. Будет неплохо, если теперь они расскажут кое-что и нам. Попробуем? Ты откроешь проход к тому альву – а я сначала туда посмотрю и принюхаюсь. Если мне покажется, что там опасно, ты просто закроешь проход. И мы никуда не пойдем. Согласна?
Мгновенье она смотрела на него изумленным взглядом, потом выдохнула:
– Ульф верить мне? Не верить Торгейр? Хильдегард?
– Иди ко мне, – уронил в ответ Ульф.
И Света, встав, сделала один шаг. Опустилась на покрывало рядом с ним.
Ульф тут же обнял, прошептал на ухо:
– Пришла сама. Несмотря ни на что… как жаль, что нам сейчас надо испробовать то, что я предложил. Свейта, я должен сказать… возможно, Хильдегард уже использовала на мне одну из рун. Думаю, Наудр. Если ты помнишь, это руна рабской покорности. Однако я все же не перетащил тебя к ней. Значит, ты пока что мне можешь доверять. Но будь осторожна – я говорю тебе это на будущее. Ты меня поняла?
Она развернулась – и руки Ульфа чуть разжались, позволяя ей это.
– У каждого свой дар, доставшийся ему от судьбы, – мягко сказал Ульф, глядя ей в глаза. – У тебя власть над рунами. У меня – ты. Но может случиться так, что колдовство меня переменит. Хильдегард теперь может прийти ко мне в любой миг. Когда я буду спать, когда отойду куда-то, когда буду справлять нужду… и если ты заметишь, что я изменился – беги. Я сейчас скажу Сигварду, чтобы он снова развернул драккар к Ульфхольму. Прикажу ему передать отцу, чтобы он не верил вестям от меня, какие бы знаки я не присылал. Ты знаешь Сигварда в лицо. А Хильдегард, похоже, нет, раз не сумела открыть проход, пока рядом с тобой не оказался я. Если что-то произойдет, беги на драккар, вспомнив Сигварда. И не жалей меня, если что. Я оборотень, со мной ничего не случится. Используй против меня руны, я разрешаю. Теперь, когда понял все – даже требую, чтобы ты их пустила в ход. Обещаешь?
Света молчала, вцепившись ему в плечо. Ульф вдруг наклонился, уткнулся носом ей в шею. Проворчал глухо:
– Твой запах отдает болью. Это ни к чему. Ты человек моей стаи. Должна подчиняться своему вожаку. А я приказал в случае чего использовать руны и бежать. Тебе все ясно?
Она запустила пальцы в его волосы, успевшие подсохнуть. Прижалась щекой к его голове. И горестно кивнула. Жесткие пряди скользнули по коже, от виска до подбородка…
– Вот и хорошо, – тихо сказал Ульф. – Помни одно – этим двоим, похоже, нужна ты. Не дай им того, что им нужно, Свейта. Твое виденье, то, с городом, который наполовину горел, а наполовину был накрыт вьюгой, означает, что может погибнуть много людей. Не забывай об этом. Видение пришло, когда ты была рядом с Торгейром. Поэтому ты не должна попасть ему в лапы. Ему – и Хильдегард. А теперь займемся делом. Нужно приготовить деревяшки с рунами…
– Нет! – придушенно сказала Света.
И уперлась ладонями в его плечи, отталкивая. Пояснила:
– Я идти, брать. Ты смотреть.
Он разжал руки, отодвинулся. И даже подтолкнул сзади, помогая встать.
Света, покачнувшись, дошла до сундука, на котором снова стояла её сумка. Вытащила книжицу с рунами, которую успела подобрать и спрятать, пока Ульф ходил за едой. Развернулась, показала её мужу. Начала листать странички – прихватывая их осторожно, двумя пальцами за уголок…
Ульф хмыкнул.
– Я смотрю, ты не напрасно училась шить. В твоей руке даже игла – оружие, так? Что ж, руны у тебя есть. Собирайся. Возьми на всякий случай одежду. И свою рубаху, в которой ты появилась тут. В подземельях альвов бывает холодно. Как знать, может, мы что-то узнаем, а потом решим не возвращаться на драккар. Я сейчас поднимусь на палубу, к Сигварду. И захвачу еды.
– Я идти ты! – почти со злостью объявила Света.
В уме билось – Ульф, руна Наудр… как же так? Выходит, его подчинили…
– Хильдегард! – напомнила она, аккуратно откладывая книжицу. – И руны!
Ульф, уже вставая, криво улыбнулся.
– Что, и в нужник со мной пойдешь?
Света кивнула, грозно нахмурилась.
Жаль только, что пришлось опереться бедром о сундук, потому что голова вдруг снова закружилась.
– Значит, ты теперь моя охрана, – снисходительно сказал Ульф, подходя к ней. – Держи руку, стражник.
Она ухватилась за протянутую когтистую ладонь. Оборотень неторопливо шагнул к двери, потянул её за собой.
ГЛАВА 9
Уже войдя в опочивальню, Торгейр уронил:
– Может, следовало её все-таки скрутить? Твоей силы хватит с избытком на то, что мы должны сделать. Ты уже забрала дар у троих.
– Сила это власть, а власти никогда не бывает достаточно, – назидательно ответила Хильдегард. И замерла, сложив руки под высокой грудью, задумчиво наклонив голову. – Три дара – это три руны, одновременно ожившие под моими руками… и четвертая тут лишней не будет. Убить эту бабу никогда не поздно, но сначала надо попробовать получить то, чем она владеет. Волчья жена, как и все люди её мира, мягкотела, глуповата и наивна. Оборотень… вот он потверже. Поэтому тебе не следовало над ним издеваться.
– Я только хотел, чтобы он разозлился на свою бабу, – буркнул конунг. – Надеялся, что он запихнет её в дыру.
– Ты его и разозлил, – тихо сказала Хильдегард. – И заставил выбирать – ты или она. А ещё показал, как мало ты его уважаешь. Он этого никогда не забудет. Зато теперь я знаю, что волки подчиняются руне Наудр не так, как люди.
– Я заметил, – проворчал Торгейр. – Ульф уже просился поговорить с Сигтрюгом. Пришлось отказать… но он посмотрел как-то странно, носом повел. Значит, будем ждать до утра?
– Придется подождать, – недовольно заявила Хильдегард. – Нужно проявить доброту – такие, как она, это любят. Но мне нужно её доверие, иначе ничего не получится. И ведь сколько людей я посылала к Ауг – а у неё после той второй дуры из Неистинного Мидгарда перестало получаться…
– Второй дуры? – тут же спросил Торгейр. – И три дара? Стало быть, был ещё один дурак?
Хильдегард недовольно посмотрела на него. Торгейр едва заметно улыбнулся. Пробормотал:
– Я и раньше подозревал, что первой к Ауг пришла ты сама – за тем, кто может стать твоей судьбой. Но я рад, что ты предпочла лучшую судьбу истинной.
– Узнать бы ещё, кто и зачем убил Ауг, – резко сказала Хильдегард. – Если волк прав, значит, кто-то прислал в дом колдуньи инеистого. Который потом просто исчез, словно его и не было.
