Текст книги "Руна на ладони (СИ)"

Автор книги: Екатерина Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

И молнией в уме пронеслось – Хильдегард? Как, почему? Насколько знал Ульф, никакой магией она не обладала…

Но опомнился он быстро. Снова придавил кадык Гудбранда, сказал с угрозой:

– Как зовут невесту Сигтрюга? Что у неё за магия? Ну?

Младший Олафсон опять закашлялся, рядом вдруг застонал Сигтрюг – и Ульф напружинился, приготовившись перехватить и этого, если тот вдруг дернется…

Откуда-то из-за спины внезапно пахнуло благовониями, ароматами разных трав, смешанными с легким привкусом женского пота – и женской же плоти. Душно, сладко.

Ульф узнал запах сразу. Так тянуло от женского дома крепости, где баб было как сельдей в бочке. Только вот в мастерской альвов этому запаху было неоткуда взяться…

Он откатился в сторону, не тратя времени на раздумья. В мастерской вспыхнул тусклый свет. И уже поднимаясь, разворачиваясь, Ульф разглядел Хильдегард. На груди у той красовалось странное ожерелье, из коротких деревянных планок, подвешенных в ряд.

И на каждой деревяшке были глубоко прорезаны руны.

В уме мелькнуло – ещё одна, кому подчиняются руны?

Но – Хильдегард?!

Торгейр стоял спокойно, не дергаясь. Это ловушка, осознал Ульф…

– Стой на месте! – крикнула Хильдегард.

И красивые, серо-синие глаза её точно заледенели. Ульф, уже напружинившийся, уже приготовившийся метнуться назад, к двери, ощутил, как по телу ударила волна ледяной немоты.

Он рванулся – в ответ по коже побежали холодные мурашки, шерсть на груди и морде встала дыбом. Все. Больше ничего не произошло…

– Я была в бухте, – красиво, звонко сказала Хильдегард, поворачиваясь к Торгейру. – Драккара волка там нет. И твоих кораблей тоже!

– Ветер к ночи нагнал волну, – спокойно ответил Торгейр.

Ульф уставился на него, ощущая, как в горле зарождается рычанье.

– Крупная зыбь не дает идти быстро, – продолжал Олафсон.

Стоял он вольготно, бросив одну руку на рукоять меча – и держа во второй руке серебряную гривну оборотня. Смотрел на Хильдегард, прокручивая между пальцев цепь на её концах. И неспешно ронял слова:

– К тому же ярл Грюдди должен был сначала дождаться двух других драккаров, принадлежавших мне. И уже потом отплыть к Нордмарку. Грюдди мог задержаться. А корабль волка ушел из бухты, едва мы сошли на берег. И я ничего не смог сделать – оборотень выставил моих людей с драккара.

Свейта была права, с ненавистью подумал Ульф. Не надо было доверять словам Торгейра. С самого начала.

Рычание наконец вырвалось из его оскаленного рта.

Хильдегард задумчиво округлила нежные губы. Спросила, глянув в сторону Ульфа:

– Куда ушел твой драккар, волк? Отвечай!

Его губы двинулись, язык шевельнулся. Он торопливо клацнул клыками, попытавшись его прикусить…

Не помогло, хоть по языку и стегнуло болью, а рот наполнился кровью. Ульф скорее пролаял, чем выговорил:

– В Ульфхольм!

И в это мгновенье наконец очнувшийся Сигтрюг простонал:

– Хильдегард… помоги мне…

Уже очнувшийся Гудбранд молчал, хрипло выдыхая – и судя по запаху, продолжал неподвижно сидеть рядом с выходом, у стенки. От него удушающе-остро тянуло страхом.

– Гудбранд и Сигтрюг, – чисто, напевно сказала Хильдегард. – Замрите. И чтоб ни звука! Не хватало ещё, чтобы вы мешали мне думать!

– Может, погасишь свет? – вмешался Торгейр. – А то как бы не прибежали те, кто нас сейчас ищет.

Ульф, скосив глаза, разглядел на полу между Торгейром и Хильдегард что-то, похожее на раскаленный камешек. От него исходило тусклое, красновато-блеклое сияние…

– Каждый, кто войдет сюда, тут же выйдет, забыв обо всем, – совершенно равнодушно ответила она. – Руна Наудис на моей коже, и здешние вояки сделают все, что я скажу.

Наудис, стегнуло по сознанию Ульфа. Или Наудр. Руна рабьей покорности…

Значит, руна просто должна быть на коже?

– Как мне теперь достать девицу? – бросила Хильдегард. – Я ведь даже в лицо её не знаю, так что руна Врат тут не поможет. Сам волк здесь, людей с его драккара я, может быть, и видела – но не помню… ещё три дня, и женщина из Неистинного Мидгарда доплывет до Ульфхольма.

Она резко выдохнула, посмотрела на Торгейра. Заявила сдержано:

– Ты должен был сделать все, чтобы девица осталась в бухте.

Тот нахмурился.

– Волк начал что-то подозревать. Я говорил – тебе следовало появиться на его корабле, пока он шел к Нордмарку.

– Тогда волчья невеста мне не поверила бы, – надменно бросила Хильдегард. – Конечно, её можно скрутить – но что я получу от безвольного тела? Оно может пригодиться твоим людям – но не мне. Мне нужно другое!

И я был прав, отправив Свейту в Ульфхольм, горячечно, зло подумал Ульф. Выходит, она нужна Хильдегард. Для чего? Понятно, что тут замешаны руны…

– Уже не невеста, – усмехнувшись, объявил Торгейр. – Его жена. Оборотень объявил об этом своим людям. И спали они по пути в Нордмарк вместе, в одной каюте.

– Вот как? – Хильдегард внимательно посмотрела на Ульфа. – Ты сумел за пару дней уговорить девицу из другого мира не бояться твоих клыков? Силен, волк. Люди из Неистинного Мидгарда пугливы, уж я-то это знаю.

Она знает, уцепился Ульф за эти слова. Хильдегард уже имела дело с кем-то из Неистинного Мидгарда?

Дочь ярла Арнстейна повернулась к Торгейру.

– Она хоть выглядела довольной после него, эта волчья жена? Я знаю, что оборотни своих женщин не принуждают, им это не дано…

– Я бы назвал это робкой девичьей любовью, – насмешливо заметил Олафсон. – Если бы не знал, что она уже не девица. Да, она выглядела вполне довольной. И даже изображала из себя хозяйку в его каюте.

Припухлые губы Хильдегард снова округлились, пшеничные брови взлетели. Она вдруг весело выдохнула:

– Но это же меняет все! Значит, волчья жена сама прибежит сюда, стоит волку её позвать. Жаль, конечно, что та сказка, что я заготовила, не пригодилась. И труп Гуннульфа напрасно тух три дня в здешней кладовой…

Труп Гуннульфа, подумал Ульф. Выходит, глава оборотневой стражи все-таки не успел уйти из крепости вовремя. Но для чего им понадобился его труп?

А потом плетью хлестнула догадка. Гуннульф оборачивался в лунного волка, со светлой шерстью. Как он сам. А для людей все перекинувшиеся оборотни на одно лицо – вернее, на одну морду.

Они хотели показать Свейте труп Гуннульфа, выдав его за тело мужа. Затем, наверно, предложили бы защиту в обмен на её дар.

И все-таки что-то не связывается, судорожно решил Ульф. Есть ещё что-то…

– Выброси эту тухлятину в море, – равнодушно бросил Торгейр. – И будем надеяться, что волчья жена явиться, когда получит весточку от оборотня. Несколько дней у нас ещё есть.

Хильдегард улыбнулась. Посмотрела на Ульфа.

– А ты что скажешь, волк? Прибежит твоя женщина, если ты её позовешь? Отвечай.

И хоть сказано было мягко – но губы Ульфа шевельнулись.

Нельзя, яростно подумал он. Снова клацнул клыками, почти откусив себе половину языка – рана на котором успела немного зажить…

А следом он все-таки проговорил, невнятно, кулдыкающе, пока кровь щедро заливала шерсть на подбородке и шее:

– Не… не знаю. Я её опоил. Она не простит.

– Зачем? – Хильдегард взглянула с интересом.

– Хо… хотела идти со мной! – неровно пролаял Ульф. – Сюда!

– Вот и славно, – задумчиво сказала Хильдегард. – А то я уже подумала, что ты именно так её и получил, опоив и уложив под себя. Раз хотела пойти вместе с тобой – значит, беспокоилась за тебя. Раз беспокоилась, стало быть, прибежит.

Дверь мастерской вдруг с грохотом распахнулась, кто-то изумленно выкрикнул:

– Торгейр?! Что ты тут…

– Молчать! – резко приказала Хильдегард, глядя в сторону выхода. – Войдите. Но тихо, без болтовни.

В мастерскую послушно, безмолвно вошли трое стражников.

За раскрытой дверью, во дворе крепости, перекликались людские голоса. Оттуда тянуло тревогой, смешанной с ночной свежестью, где-то зло гавкнул пес…

– Кто у вас сегодня присматривает за стражей? – деловито спросила Хильдегард.

– Ярл Скаллагрим, – ответил один из воинов.

– Вот и хорошо, – нетерпеливо бросила она. – Раз вы успели крикнуть, думаю, сейчас сюда прибегут. Но это и к лучшему – с этим пора заканчивать. Приказываю вам выйти и охранять дверь. Тем, кто прибежит, скажете, что внутри находятся Гудбранд и Сигтрюг. Они хотят видеть ярла Скаллагрима, чтобы признаться ему в убийстве конунга Олафа. Никого, кроме ярла, не пускайте. Идите.

Мужики вышли, старательно прикрыв за собой дверь. Хильдегард снова посмотрела на Ульфа.

– Что ж… мы с тобой ещё поговорим, волк. И не раз. А сейчас приказываю – забудь все, что ты слышал здесь. Вы пришли в крепость, захватили Гудбранда и Сигтрюга. Ты пытками заставил их признаться в убийстве Олафа. Меня этой ночью ты не видел. Все понял, Ульф?

Ему вдруг стало тяжело дышать. Оборотень разинул рот, пытаясь глотнуть воздуха – но ребра словно стиснула чья-то громадная лапа, и вздохнуть он не смог. Тени, притаившиеся вокруг, стали чернее, потянулись к нему длинными когтями…

– Отныне ты будешь служить конунгу Торгейру – верно, как его правая рука, – объявила Хильдегард.

Торгейр, стоявший за её спиной, вскинул брови. Посмотрел на Ульфа насмешливо, но не сказал ни слова.

– И мне ты тоже будешь служить – как жене твоего конунга, – закончила Хильдегард. – А сейчас надень гривну. Люди не должны видеть тебя без неё.

Ульф качнулся, покорно сделал шаг в сторону Торгейра. В голове метались мысли – рваными кусками, в которых не было смысла…

Было что-то, что он должен помнить, вдруг всплыло у него в уме. Помнить и не забывать. Но что?

Свейта, уверенно подумал Ульф. Вот о ком нельзя забывать.

Однако Свейта в безопасности, он отправил её в Ульфхольм. Впрочем, если Торгейр станет конунгом и сделает его своим помощником, да ещё подарит поместье ярла Хёгни, как обещался…

Тогда Свейту придется вызвать сюда, в Нордмарк. Место жены рядом с мужем.

ГЛАВА 8

Когда Света пришла в себя, её тошнило. Язык лежал во рту сухой шершавой тряпкой, палуба покачивалась…

И щеку щекотал мех покрывала.

Я по-прежнему на корабле, вяло подумала Света.

А Ульф ушел с Торгейром в крепость. Но сначала он её то ли опоил, то ли околдовал какой-то местной магией….

Пожалуй, все-таки опоил, решила Света после короткого раздумья. Во всяком случае, в сон её потянуло сразу после эля, принесенного Ульфом.

Она скосила глаза. В окна напротив постели лился неяркий свет. День был не солнечный – но все-таки день, и Ульф уже мог вернуться.

Света глубоко вздохнула. Шевельнулась, приподнимаясь на локтях.

Откуда-то со стороны двери сразу же раздались чьи-то шаги. Колыхнулась было призрачная надежда, что это Ульф – хотя ей, Света это знала, теперь следовало его ненавидеть. И не доверять. Единожды предавший…

На колени рядом с постелью опустился человек. Свет лился сзади, оставляя лицо в тени – но Света его узнала. Один из людей Ульфа. Кажется, Викар.

– Мы уже начали тревожиться, Холегсдоутир, – громко заявил мужчина. – Ярл сказал, что напоил тебя зельем светлых альвов, чтобы ты спокойно проспала до утра… но полдень уже давно миновал, а ты все не просыпалась. Хочешь пить? От альвова зелья горло пересыхает, по себе знаю.

Света слабо кивнула – и кое-как села. Каюта вместе с Викаром тут же качнулась у неё перед глазами, по онемелой шее и между лопаток стрельнула вялая боль. Похоже, она перележала на спине.

Мужчина протянул ей открытую флягу. Света приняла, жадно глотнула горьковато-кислую жидкость. Проглотила, борясь с головокружением. Сделала ещё глоток, и ещё…

А когда оторвалась, хрипло выдохнула:

– Ульф?

– Ярл остался в бухте под Нордмарком, – объявил Викар. – Прошлой ночью. Мы сейчас идем к Ульфхольму, по его приказу. И ещё он велел передать тебе одну вещь.

Викар сходил к сундуку, вернулся. Уронил что-то на постель рядом со Светой. Она потянулась, схватила кожаный шнурок, уже примерно зная, что это.

И обида пополам со злостью, вяло ворочавшиеся внутри, сменились страхом. К горлу подкатил комок.

Обмотанный медной проволокой, к шнурку был подвешен длинный клык. Сантиметров шесть в длину. Примерно половина его отливала слоновой костью, дальше клык желтел…

А на самом конце краснело пятнышко. В этом месте крохотную дырку, уходившую вглубь, залепляла плоть.

– Ярл сказал, у него не было инструмента, чтобы сразу его просверлить, – деловито заявил Викар. – Поэтому он прицепил, как мог. С этим тебя примут в Ульфхольме, как жену оборотня. А на словах наш ярл велел передать, что ты должна ждать его в Ульфхольме. Там он с тобой встретится и поговорит обо всем. От себя могу добавить, что ярл приказал нам идти в волчий город, нигде не задерживаясь. И как только он закончит свои дела в Нордмарке, тут же отправится следом за нами. У него там в бухте осталась лодка с драккара, сработанная темными альвами…

Викар на мгновенье замялся. Добавил быстро:

– Конечно, нас ярл уже не догонит. Но он приплывет в Ульфхольм дня через три после того, как туда приплывем мы.

– Идти Нордмарк, – выдохнула Света. Рука, державшая шнурок, дрожала, клык раскачивался в воздухе. Она никак не могла заставить себя прикоснуться к нему…

Викар качнул головой.

– Ярл предупреждал, что ты попросишь об этом. Но он пообещал – если мы с Сигвардом послушаемся тебя, забыв о его приказе, места на этом драккаре для нас больше не будет. Холегсдоутир… идти в Нордмарк сейчас нет смысла. Ночь прошла, день перевалил через половину. Сейчас ярл или плывет за нами следом, или…

Или уже мертв, заморожено подумала Света. А может быть, Ульф попал в плен. И ему нужна помощь.

Стоит ли о нем беспокоиться, тут же мелькнула у неё недобрая мысль. Ульф её опоил. Обманул, пообещав взять с собой в Нордмарк – а вместо этого подсунул зелье. Поступил подло, нагло, низко…

Она выронила шнурок. Застыла, сгорбившись и опершись руками о постель.

Затем подумала потерянно – может, использовать на его людях руну Наудр? Найти опытным путем, как она действует, сделать так, что корабль повернет к Нордмарку…

Но тут же Света ощутила отвращение – и к этой мысли, и к себе самой.

Ульф поступил с ней так же. Заставил подчиниться своей воле, сперва притворившись, что согласен. Если она использует руну Наудр, то ничем не будет отличаться от него.

Света молча потянулась, едва не упав на постель. Подняла шнурок с подвешенным к нему клыком, просунула в его петлю одну руку, вторую, сдвинула запястья. Показала Викару. И пробормотала, с трудом подбирая слова:

– Ульф не идти, держать. Помочь. Надо помочь.

– Идти-держать, – пробормотал Викар, глядя на её руки. Нахмурился, потом криво усмехнулся. – Хочешь сказать, что ярла могли взять в плен? Но он из волков, а их скрутить трудно. Почти невозможно. Убить, навалившись оравой, куда проще. И безопаснее. Но даже если так… Холегсдоутир, в Ульфхольме у ярла есть отец и младший брат. Тебе нужно поговорить с ними. Они помогут. Доплыви до Ульфхольма, а потом решай, что будешь делать дальше. Так оно разумней.

Он вдруг снова присел на корточки перед постелью, сказал просто:

– А теперь тебе надо поесть, Холегсдоутир. Может, ты ещё и умыться захочешь? Я посторожу в коридоре, чтобы тебе было спокойней. Принесу пресной воды, если надо.

Света кивнула. Дрожащими пальцами стянула с запястья шнурок, осторожно опустила клык Ульфа на кровать. Спросила вдруг, посмотрев на Викара:

– Ульф – нет зуб?

И взглядом указала на страшноватую подвеску.

– Ярл оборотень, – спокойно ответил Викар. – Вечером резанул себе десну, выдернул клык – а к ночи у него опять полная пасть их сверкала. Я сам видел, как он скалился на палубе перед уходом – все клыки на месте…

Скалился, отметила про себя Света. Значит, уходил Ульф не так уж мирно. Скорей всего, Торгейру не понравилось, что хозяин драккара погнал его стражу на берег.

– Ульфхольм, – выдохнула она. – День, два?

– От Нордмарка до Ульфхольма – три-четыре дня пути. – Викар задумался. – Зависит от ветра, попутный он или встречный… хотя когда бьет в борт, тоже сносит, и приходится рыскать, возвращаясь на курс. Но пока вроде тихо. Думаю, дня через два, может, через три, придем.

Значит, ещё два-три дня. Света глубоко вздохнула и попыталась встать. Викар тут же подставил ей руку.

– Обопрись, Холегсдоутир.

Она вцепилась в его ладонь, кое-как встала.

***

Чуть погодя Света вернулась в каюту. Одна, без Викара.

После холодной воды, которой она ополоснулась, головокружение прошло. Зато зубы теперь зябко постукивали.

На сундуке рядом с постелью её уже дожидался поднос с едой. И Света, взглянув на него, внезапно поняла, что голодна. Схватила хлеб, кусок чего-то мясного, жадно откусила…

Затем подошла к окошку каюты, жуя на ходу.

Голубовато-синим переливались за стеклом морские волны – а вдали, на горизонте, туманной неровной каемкой проступала земля. «Черный волк» шел вдоль берега. Близко не подходил, но и в открытое море не сворачивал.

Надо принять решение, подумала Света. И снова откусила от импровизированного бутерброда, зажатого в руке. Кусок темного мяса, лежавший поверх хлеба, на вкус оказался крепко просоленным.

Но сейчас едкий привкус соли, остававшийся на языке, ей даже нравился.

Следовало принять решение. Или попробовать сделать что-то прямо сейчас – или плыть спокойно до Ульфхольма. И остаться там, дожидаясь вестей. Возможно, потом она узнает, что Ульфа в крепости ранили, может, даже взяли в плен…

Или спасать Ульфа – или не спасать.

Я больше не смогу ему доверять, безрадостно подумала она. Но…

Но если бы с ней что-то случилось, Ульф бросился бы ей на выручку, в этом Света не сомневалась. Конечно, у него для этого были когти, клыки и меч. Сила оборотня, наконец.

Зато у неё есть дар. Ей подчиняются руны.

И в памяти у Светы вдруг всплыли слова, которые Ульф сказал, рассказывая о покушении на Торгейра – «убийца появился в его каюте посреди открытого моря… я предполагаю, что пришел он с помощью руны Врат».

Руна Врат. Света откусила громадный кусок, глядя в окно. Быстро прожевала.

Затем покосилась на постель. Вспомнила видение, пришедшее, когда она схватилась за руну знания рядом с Ульфом. Какая-то женщина, волк с потемневшей гривной…

Потемневшее серебро.

Что, если Ульф жив, но ранен? Причем тяжело? И лежит сейчас где-то в скалах. Или на берегу той бухты. А может, его пытают в одном из застенков крепости…

Света тряхнула головой, поежилась. С мокрых прядей на плечи упали холодные капли.

Придется идти эмпирическим путем, решила она. То бишь опытным. Великий метод научного тыка… вдруг что-нибудь получится?

Ей все равно надо осваивать руну Врат. И сейчас самое время сделать это.

Только сначала надо приготовиться.

Она доела хлеб с мясом – и подошла к сундуку, на краешке которого стояла её сумка. Отыскала кожаные ножны с руной знания, Ансус. Сделала себе ещё одно подобие бутерброда, потом шагнула к тканям, лежавшим в углу каюты.

Кто знает, что случиться, когда руна Врат в её руках все-таки сработает. Лучше, если у неё при себе в этот момент будут все руны.

Главное – не касаться стежков, которые будет вышивать её рука. Только иглы.

Где-то через час у Светы все было готово. На сундуке лежала самодельная книжечка из полотна, в которой на каждой второй страничке размашистыми стежками были вышиты все руны, которые она вспомнила.

И нож в ножнах висел на шее, и несъеденное мясо вместе с хлебом Света сунула в сумку, завернув в полотно. Уложила туда же деревяшки с руной щита, броши с руной копья…

Осталось лишь одно. Света сжала в кулаке клык Ульфа – кость оказалась сухой и прохладной. Коснулась другой ладонью ножен, висевших на шее, того места, где на них была вырезана руна знания.

А следом замерла, отчаянно надеясь, что у неё будет какое-нибудь видение. Которое, возможно, подскажет, что же случилось с Ульфом.

Но перед глазами так ничего и не мелькнуло. Света, разжав кулак, повесила клык Ульфа себе на шею, рядом с ножнами, из которых торчала рукоять ножа.

Теперь следовало заняться руной Врат. Тфурисар, как назвал её оборотень.

Все то время, пока она вышивала стежки – осторожно, всякий раз придерживая уголок странички лишь двумя пальцами, так что книжица практически висела на весу – Света думала об этой руне.

И на ум ей пришли лишь два способа её использования. Чтобы попасть куда-то, следовало или заранее увидеть это место – или оставить там что-то, способное послужить маяком. Нечто, что приведет человека с даром, коснувшегося руны Врат, именно туда, где лежит эта вещица. Может, её тоже нужно пометить руной…

Света на всякий случай повесила на плечо сумку – и медленно накрыла ладонью руну Тфурисар, которую вышила самой первой, на второй странице полотняной книжки.

А потом закрыла глаза и представила себе помывочную, в которой недавно побывала. Осторожно приоткрыла один глаз, крутнулась на пятке…

Ничего похожего на проход рядом не было.

На всякий случай Света опять, на этот раз уже с открытыми глазами, представила себе помывочную. Развернулась. Снова ничего.

А она-то надеялась…

Света глубоко вздохнула. Подумала – главное, не раскисать. Может, у Ульфа сейчас все хорошо. И он уже плывет в своей лодке, следом за кораблем.

Жаль, но второй путь, с вещью, способной послужить маяком, к Ульфу привести не мог. Никаких заранее приготовленных вещиц у Ульфа не было.

А ещё жаль, мелькнуло у Светы, что она на него толком даже рассердиться не может. Не сейчас, пока она, пусть и обманутая, но в безопасности – а этот наглый волк, пусть и обманщик, неизвестно где.

Света поставила сумку на сундук. Отрезала ещё один лоскут ткани, медленно вышила на нем руну Врат. Торопиться было некуда, к Ульфу таким путем все равно не попасть. Небо за окном уже полиловело, предвещая скорый закат…

Она закончила шитье и сходила в помывочную. Оставила лоскут в углу, снова взялась за руну на страничке. Уже не ожидая ничего, просто чтобы занять себя хоть чем-то.

И опять ничего не вышло. Света, внезапно ощутив себя усталой и разбитой, в сердцах стиснула книжицу. Подумала – гад ты, Ульф. Мало того, что обманул, так ещё и пропал.

Ульф, как живой, вдруг возник у неё перед глазами. Такой, каким она его увидела в Нордмарке – с разодранным воротом и разбойной улыбочкой. Тогда они стояли на берегу между причалами, и он обещал, что не тронет её и пальцем…

Со стороны сундука вдруг донесся какой-то неясный звук. И Света, нехотя разлепив глаза, повернула голову.

В переборке над сундуком словно протаяла дыра – а за ней виднелся двор между какими-то домами, отбрасывавшими длинные вечерние тени. И стоял Ульф. Рядом, совсем близко. Живой, невредимый!

Какое-то мгновенье он оторопело разглядывал её – а потом, бросив быстрый взгляд в сторону, прыгнул вперед. Лицо прямо в прыжке обернулось звериной мордой…

А в следующее мгновенье Ульф уже покатился по палубе. В дыре мелькнул какой-то человек – и Света торопливо отбросила книжицу.

Раздался вопль, глухой, словно донесшийся из-за толстой стены. Мужчина, которого она увидела, успел просунуть руку в дыру, даже ухватился за сундук – но дыра в переборке как-то мгновенно заросла…

И рука осталась на этой стороне. Света оторопела уставилась на кисть, торчавшую из досок.

Потом та отвалилась, забрызгав кровью переборку. На досках осталось кровавое пятно – с двумя светлыми пятнышками костей.

Её рывком развернули две когтистые ладони. Ульф стремительно обнял, пробормотал над ухом:

– Не смотри туда. Я не должен был бросать все, едва увидел тебя. Теперь я служу Торгейру. Но ты была тут. А я был там. Так не должно быть. Свейта…

Его объятья были крепкими, почти удушающими. От Ульфа почему-то остро пахло потом, это было непривычно – но сейчас Свету это не смущало. И несколько долгих минут она простояла, не шевелясь, прижавшись к Ульфу. Потрясенная тем, что оставила человека без руки.

А вдруг с ним случилось что-то ещё, с ужасом подумала она. Все-таки проход открыла магия рун. И закрыла тоже. Вдруг этого человека задело чем-то вроде магической отдачи…

И лишь потом Света вспомнила о том, что оборотень её опоил. После чего отправил в Ульфхольм, как посылку – бесчувственным телом в каюте.

Такое нельзя прощать, мелькнуло у неё. Правда, этой мысли не хватало злости. Может, потому, что она боялась повернуться – и увидеть кровавое пятно над сундуком. Отрубленную кисть, лежавшую на крышке…

Пусть не сразу, но Света все же уперлась сжатыми кулаками в живот Ульфа. Напряглась – но руки оборотня держали крепко, не позволяя отдвинуться. Щека была притиснута к его груди.

Ульф её трепыханья словно не заметил. Стоял, задумчиво дыша ей на макушку. И пришлось врезать ему кулаком под ребра.

Только после этого он наконец разжал руки. Но когтистые ладони тут же легли на плечи, сжали, не позволив отодвинуться…

Света замерла, молча глядя ему в лицо. Сказать хотелось многое – но учитывая, как она знает язык, прозвучать это могло комично.

А ей не хотелось, чтобы Ульф сейчас веселился.

– Я дал тебе зелье альвов, чтобы защитить, – заявил наконец он, не отводя от неё взгляда. – Защитить от тебя самой. Ты думаешь, что можешь многое – но не владеешь своим даром. Пока не владеешь, Свейта. Скорее уж, он владеет тобой. Я не буду извиняться. Я поступил так, как должен был поступить. Хочешь уйти от меня? Я отпущу.

И они застыли, глядя друг на друга.

Гад, бессильно подумала Света. Ни прости, ни извини, а сразу в лоб – отпускаю.

***

Или простит, подумал Ульф…

Или простит не сразу. Кожу под гривной не жгло, значит, ничего непоправимого не случилось. Конечно, Свейта ещё не раз это ему припомнит – но он перетерпит.

Зато она цела и невредима. Даже сумела как-то открыть проход прямо к нему. Сама опробовала магию рун, задействовала руну Врат…

Ради меня, мелькнуло у него, пока он смотрел ей в лицо. И Ульф ощутил что-то вроде гордости. Губы дрогнули, изогнулись в легкой усмешке, приоткрыв клыки.

Свейта в ответ сурово свела на переносице рыжеватые брови. Потом потребовала:

– Нордмарк. Торгейр. Говорить.

И Ульф, обрадовавшись тому, что она сама перевела разговор на другое, быстро сказал:

– Да там и рассказывать нечего. Все вышло даже слишком легко. Мы с Торгейром пробрались по тайному ходу в крепость. Захватили Гудбранда и Сигтрюга. Эти двое признались, что убили конунга Олафа…

– Как? – требовательно спросила Свейта.

Рыжие брови разошлись, и взгляд её стал другим – напряженным, внимательным.

Зато теперь нахмурился уже сам Ульф. Заявил, ощутив вдруг странную неуверенность:

– Чтобы убить конунга, Сигтрюг использовал свою магию. Он отвел глаза стражникам из людей – и те не увидели убийц Олафа, когда они прошли мимо них. Сигтрюг и Гудбранд пробрались в опочивальню, задушили конунга, потом вынесли труп…

А следом Ульф смолк.

Ночью, пока Сигтрюг рассказывал об этом – при Торгейре, при ярле Скаллагриме, при стражниках – все казалось достоверным. И связным. Но сейчас в уме у оборотня замелькали вопросы.

Сигтрюг сказал, что они вынесли тело из крепости тайно. По тому же ходу, которым воспользовался Торгейр.

Однако пока в крепости жили темные альвы, в мастерской всегда находился кто-то из них. Изделия темных требуют времени, так что пара горнов оставалась горячей даже ночью… и один из альвов должен был увидеть людей с трупом.

Конечно, Сигтрюг мог отвести глаза и темным. Но оборотни унюхали бы труп конунга и за тысячу шагов – поэтому убийцам пришлось убирать волчью стражу конунга Олафа через наложницу. Бабу, кстати, уже придушили по приказу Торгейра…

Как-то слишком поспешно придушили.

И эти двое тащились по крепости с трупом, рискуя нарваться на одного из волков, который сразу бы все понял. Издалека, по запаху. Надеяться на такую удачу было глупо. В крепости в ту ночь находилось больше сотни оборотней. Но никто ничего не почуял. Удивительное везенье…

А наутро Гуннульф унюхал в опочивальне запах мертвеца. Но свежего запаха Гудбранда и Сигтрюга там не было, иначе старый оборотень сказал бы об этом Ульфу. Может, Олафа все-таки убил кто-то другой?

Гораздо проще было сделать это, пройдя через дыру вроде той, что недавно открыла для него Свейта, вдруг подумал Ульф. И непонятно, почему Сигтрюг с Гудбрандом признались во всем сразу. Даже не под пыткой. Хотя нет, он вроде бы сам их пытал. Но недолго…

– Тело конунга Олафа убийцы бросили в море, – ровно сказал Ульф. – Гудбранда уже казнили. Сигтрюг пока в подземелье – конунг Торгейр хочет узнать у него, какое колдовство использовал племянник Олафа, когда отводил всем глаза. Поместье ярла Хёгни, отца Сигтрюга, теперь принадлежит мне. Я правая рука конунга Торгейра. И с его разрешения я уже отправил один из драккаров конунга в Ульфхольм. Вслед за «Черным волком», с условленным знаком. Мой отец, увидев знак, подтвердил бы, что это весть от меня. Я велел передать – Свейта, я жду тебя в Нордмарке. Возвращайся. Если, конечно, ты меня простила. Если нет, то все равно возвращайся. В Нордмарке ты будешь жить среди людей. И я найду для тебя дом…

Он убрал одну руку с плеча Свейты, коснулся клыка на её груди. Заметил:

– Ты приняла мой дар. Значит, ты все ещё жена оборотня?

Её брови снова сошлись на переносице – и Свейта шлепнула его по руке.

Уже простила, уверенно и счастливо подумал Ульф.

***

Что-то не так, вдруг осознала Света.

Мысль прорвалась и через жалость к человеку, которого она искалечила, и через обиду на Ульфа, бросившего ей в лицо – отпускаю! Словно объявил – принимай меня таким, как есть, я меняться не собираюсь…

Торгейр в свое время рассказал Ульфу о покушении, мелькнуло у Светы. Убийца, по словам Олафсона, появился в его каюте посреди моря.

В точности так, как это сделал совсем недавно Ульф.

– Хрёланд, – заявила Света, глядя ему в лицо. – Море, драккар Торгейра. Человек – убивать. Что Торгейр говорить?

Ульф на мгновенье нахмурился. Впрочем, молочно-серые брови тут же разошлись, и он ответил, неторопливо подбирая слова:

– Торгейр объяснил мне, в чем дело. Я не знал этого прежде… в нашем мире, Свейта, тоже есть люди, владеющие магией рун. Вроде тебя. Их немного, они рождаются редко, держат свой дар в тайне – но они есть. И даже то звание, которое я ношу – ярл – когда-то означало «мастер рун». Давным-давно, в древности.

У неё вдруг вырвался смешок, она пробормотала:

– Ярл Света…

Ульф коротко улыбнулся, когтистые пальцы шевельнулись, погладив её плечи сквозь рубаху.

– Да, ярл Свейта. Из нас двоих, похоже, ты единственный настоящий ярл. Так вот, после смерти Олафа Сигтрюг нашел в Нордмарке мастера рун. Это женщина. И опять – как ты, Свейта. Он сумел подчинить её себе. Помнишь, я рассказывал, что люди, выходившие драться с Сигтрюгом, вели себя как мальчишки, не умеющие держать меч? Он использовал против мастера рун то же самое колдовство. А потом приказал ей убить Торгейра. Но она смогла сделать так, чтобы старший сын Олафа проснулся вовремя. И выжил.

Все страньше и страньше, подумала Света. Сигтрюг заколдовал мастера рун, но та как-то уберегла от смерти Торгейра. Что же она сразу не освободилась?