Текст книги "Руна на ладони (СИ)"
Автор книги: Екатерина Федорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Или кто-то задействовал для него руну Врат, – уронил Торгейр.
– Возможно, – согласилась Хильдегард. – И ты ещё спрашиваешь, зачем мне нужен четвертый дар. Как жаль, что весть об исчезновении оборотня застала нас на дальнем конце крепости. И твои дурни не сразу нас нашли… может, открой я проход чуть раньше, пока эта баба не успела поговорить с оборотнем – все сложилось бы по-другому.
– Я сразу говорил, что его надо посадить на цепь, – отозвался Торгейр. – И тебя рядом с ним. Его жена тут же прониклась бы к тебе доверием…
Хильдегард нахмурилась.
– Мы не знали, откроет ли она проход. Не забывай об этом. А сидеть на цепи просто так, на всякий случай… не забывай, с кем ты говоришь, Торгейр. Я – мастер рун. И скоро опять стану единственным мастером рун на весь Мидгард.
– Но боги избрали меня, а не тебя, Хильдегард. – Торгейр взялся за пояс. Звякнула, расстегиваясь, пряжка пояса…
А затем он бросил насмешливо:
– И будь осторожна. Потому что истинный хозяин рун – Один. Не забывай об этом.
Хильдегард сидела не шевелясь, пока Торгейр раздевался. Тот, оставшись без одежды, подошел к ней. Небрежно подцепил ладонью подбородок, надавил, заставив вскинуть голову.
Взгляд Хильдегард был спокойным, непроницаемым.
– Чего ждешь? – уронил Торгейр, глядя на неё сверху вниз. – Кстати, мне тут рассказали, что Ульф посылал человека к твоему отцу. И пока меня не было, успел попросить тебя в жены. Уже пошепталась с оборотнем, Хильдегард? Ты ему понравилась, иначе он не стал бы выставлять себя на посмешище…
Ладонь под подбородком нажала все сильней, запрокидывая ей голову
– Мне нужно было увидеть его лицо, – неровно ответила Хильдегард. – На всякий случай. Кроме того, он был подходящим вестником. Все равно болтался в Нордмарке без дела, на отдыхе.
– И вдруг оказалось, что Ауг осчастливила его девицей из Неистинного Мидгарда, – пробормотал Торгейр. – Не нравится мне это совпадение.
Его рука наконец перестала давить ей на подбородок. Скользнула вниз, под вырез рубахи. Торгейр оперся коленом о кровать, тяжело задышал, пригнулся. Пальцы обхватили под тканью одну из её грудей, жестко смяли мягкую плоть, задвигались – словно тесто месили…
Хильдегард, хоть и поморщилась, но задышала чаще. Пробормотала, глядя уже не на Торгейра, а на его мужскую плоть, оказавшуюся у неё перед глазами – и вздыбленную, налитую:
– Кто-то играет против нас. Но ты принял предложение посланца Одина. Только один способен пойти против конунга всех асов. Локки…
– Он скован, и яд сжигает ему лицо, – буркнул Торгейр. Ладонь накрыла вторую грудь, торопливо стиснула.
И тут же он выдернул руку из-под рубахи. Приказал отрывисто:
– Раздевайся. Побыстрей.
Хильдегард послушно поднялась. Шагнула к сундуку рядом с изголовьем кровати, бросила через плечо, торопливо стаскивая одежду:
– Эту байку про скованного Локки я слышала ещё в детстве. Однако где его сковали? Может, как раз в Неистинном Мидгарде? И может…
– Хватит! – оборвал её Торгейр. – Поговорим потом.
Он убрал колено с постели. Замер, разглядывая её обнаженное тело.
Хильдегард, стоя к нему спиной, вдруг быстро нагнулась, потянулась к своим башмакам. Белые бедра раздвинулись, выставив на обозрение рыжеватый пух и складку женской потаенки, нежно-розовую, с выбившимся наружу лепестком…
– Иногда мне кажется, что одна из твоих рун на меня все-таки действует, – пробормотал Торгейр, торопливо подходя к ней. – И я подозреваю, что ты пользуешься женской руной…
– А может, я пускаю в ход руну мужской силы, Ингвар, – насмешливо отозвалась Хильдегард.
И, стянув последний башмак, начала выпрямляться. Но пальцы Торгейра уже вцепились в ягодицы, толкнули её вперед, не дав разогнуться. Хильдегард, покачнувшись, ухватилась за крышку сундука, чтобы не упасть.
Впрочем, руки Торгейра придержали её сзади. Тут же потянули, заставив приподняться на цыпочки.
– Я не нуждаюсь в Ингвар, – тяжело дыша, проворчал Торгейр. – Мне пока хватает своей силы… стой так! И ноги раздвинь!
Хильдегард послушно переступила, цепляясь за сундук – и немного расставила ноги. Налившееся орудие Торгейра уперлось в мягкие складки между её бедер. Он поерзал, примащиваясь поудобнее, головка мужского копья слепо и жестко затыкалась в складки, болезненно придавливая их…
Хильдегард шевельнула задом, помогая ему – и сама насадила себя на твердое копье. Покрепче ухватилась за сундук.
Торгейр, чуть согнув колени, задвигался, входя в неё частыми рывками. Скрюченные пальцы впились в мягкие ягодицы, сдавливая их до боли, крепкие ногти вонзились в кожу…
Играет в зверя, подумала Хильдегард. Завтра останутся синяки…
Саднящее ощущение между ног быстро прошло, сменившись пульсирующим теплом.
Она задышала чаще, погружаясь в истому, смывающую все мысли. Напоследок в уме ещё мелькнуло – а как это было бы с оборотнем? Говорят, они иногда перекидываются в зверей прямо на своих бабах…
Копье Торгейра врывалось в тело и выскальзывало из него. И хоть Хильдегард было неудобно стоять, но удовольствие уже заставляло сжимать вход. А ещё радоваться тому, как легко, играючи, орудие Торгейра раздвигало набухшие складки, распирая мягкую плоть между бедер изнутри, туго заполняя её…
Потом Торгейр со стоном толкнулся последний раз, замер, сипло и протяжно выдыхая. Шлепнул её по заднице – и оттолкнул. Проворчал, отступая и разворачиваясь к постели:
– У тебя между ног словно медом намазано. А интересно, у волчьей жены под животом тоже рыжие кудри? На голове у неё темная медь…
Хильдегард, едва не упавшая, когда он её оттолкнул, скривилась. Выпрямилась. Складки между ног болезненно пульсировали, прося ещё, совсем чуть-чуть…
И ступни ныли от напряжения – слишком долго пришлось стоять на кончиках пальцев, пытаясь устоять под толчками Торгейра.
Но когда Хильдегард развернулась, лицо у неё было спокойным. И голос не дрогнул, когда она бросила:
– Хочешь заглянуть этой Свейте между ног, когда я заберу у неё дар?
– А ты послушная, Хильдегард, – одобрительно заявил Торгейр, садясь на кровать. – Может, и впрямь на тебе женится? Пожалуй, я не дам тебе отправить волчью жену на рынок для рабов – как ты поступила с двумя другими бабами. Оставлю её себе. Говорят, те, у кого в волосах есть рыжина, рождены от дальних потомков Одина…
– Она из Неистинного Мидгарда, – тихо сказала Хильдегард, подходя к нему. – Откуда там потомки конунга всех богов? Посмотри на мои волосы – в них сияет золото. Чистое рыжее золото, такое же истинное, как и наш Мидгард.
– Что, решила прикинуться древней кровью? – Торгейр улыбнулся. – Думай о себе что хочешь, Хильдегард – но делать ты будешь то, что я скажу.
Торгейр сидел, широко расставив ноги – и Хильдегард вдруг быстро уселась на его колени. Замерла лицом к нему, раздвинув бедра. Ощутила, как капнуло, вытекая из её тела, семя Торгейра…
– Я буду послушной, – протяжно прошептала она.
И двумя руками погладила опавшее, съежившееся копье Торгейра – влажное после её тела. Добавила, скользя по мужской плоти пальцами:
– Но никто не знает, что твориться в Неистинном Мидгарде. Что, если Локки держали именно там, подальше от нашего мира, где властвуют боги? Тогда никто, даже асы, сейчас не знают, что случилось с самым могучим йотуном. Он мог освободиться. Вспомни инеистого, убившего Ауг. Вспомни огненных, напавших на драккар волка. Он вез тебе вести об отце…
– Которые я и так знал, – проговорил Торгейр, чуть откинувшись назад – и опершись расставленными руками о постель. Поглядел на пальцы Хильдегард, гладившие его копье, приказал: – Хватит тереть. Не тяни, целуй.
Она встала, опустилась на колени между его раздвинутых колен. Сказала, бросив на Торгейра прищуренный взгляд снизу, от его бедер:
– Но волк тогда вез не только вести. У него на драккаре была его жена – вместе со своим даром. И дар этот проявился именно в схватке с огненными. Напомню тебе ещё кое-что. Ульф, как все оборотни – один из потомков волка Фенрира, сумевшего обрюхатить одну из человеческих женщин. А Фенрир сын Локки.
Хильдегард нагнулась, легко прихватила губами копье Торгейра. Пробормотала, оторвавшись от него:
– И не забывай, для чего тебя избрали боги. Почему Один защитил тебя от рун. Асы хотят вернуться в Неистинный Мидгард…
***
Выйдя на палубу, Света вдруг осознала, что просто ходить за Ульфом хвостом мало – надо ещё держать наготове перевернутую руну Врат, на тот случай, если Хильдегард снова появится.
Может, вырезать её прямо на ножнах, подумала она. Те по-прежнему висели у неё на шее. Вот только нож остался в каюте.
Ульф, не выпуская её руки, уже шагал к правилу, возле которого стояло несколько человек. Пока Света поднималась по лестнице, до неё долетали звуки приглушенного разговора – но едва оборотень вынырнул из люка, все смолкло. И теперь слышалось лишь гулкое шипенье, с которым нос корабля разрезал воду, сливавшееся с мерным шелестом волн.
Над правым бортом, с той стороны, где вечером горел закат, сейчас слабо светилась затуманенная луна, выглянувшая в прореху между темно-синих туч. Черное море под ней слабо серебрилось.
Ульф, подойдя к корме, бросил:
– Сигвард, поворачивайте к Ульфхольму. Передайте моему отцу, чтобы не верил вестям от меня, даже если у вестников будут условленные знаки. Но скажи старому Ормульфу, что он может довериться моей жене, Свейтлан Холегсдоутир. И пусть доверяет ей во всем. Я сейчас уйду с корабля, так же, как и пришел. Жена уйдет вместе со мной. Потом она, возможно, вернется…
– Это все её колдовство, ярл? – жадно спросил кто-то.
И Света, уже потянувшая к поясу Ульфа – за длинным ножом, который оборотень после еды снова вложил в ножны – затаила дыхание.
– Не твое дело, Стейнбъёрн, – проворчал другой мужчина. – Надо будет, нам скажут…
– Сигвард прав, – уронил Ульф. – Когда придет время, я скажу. А пока помните вот о чем – когда огненные подкараулили нас у островов, моя жена поднялась на палубу. И в той битве никто не погиб, хотя против нас были сразу три черных струга. Хотите, чтобы «Черному волку» и дальше так везло? Тогда держите языки за зубами.
Он пытается расположить своих людей ко мне, подумала Света. Чтобы они не чувствовали враждебности, если она вдруг вернется на корабль одна, без их ярла. И не опасались женщины, которая владеет неведомым колдовством.
Она снова потянулась к поясу Ульфа за ножом – но тот вдруг накрыл её пальцы ладонью. Сгреб, дернул, заставив шагнуть к нему. Света уткнулась лицом в его плечо…
– И помните вот что – я никому не прощу неуважения к Хоулегсдоутир, – громко бросил Ульф. – Чего застыли, как неживые? Разве я не сказал – поворачивайте в Ульфхольм? Если что, увидимся уже там…
Он повернулся, снова потянул Свету за собой, не выпуская её руки. Нырнул в люк, подсвеченный снизу альвовым огнем.
И уже внизу тихо пробормотал, приоткрыв клыки в улыбке:
– Больше не хватайся за мой ремень на людях, Свейта. Я знаю, что тебе со мной хорошо. Но у нас не принято показывать это прилюдно.
В его голосе плавала едва заметная нотка самодовольства. И она, насмешливо приподняв брови, бросила:
– Нож давать!
Ульф тут же подал ей нож, нисколько не смутившись, судя по его лицу. Правда, клыки он все-таки спрятал…
Света ухватилась за многострадальные ножны, уже помеченные с одной стороны руной знания. Нацарапала на обороте треугольный флажок, обращенный влево – перевернутую руну Врат. Протянула нож хозяину.
Ульф, не спускавший с неё глаз все это время, одобрительно пробормотал:
– Да, Торгейр может передумать. Что ж, пойду прихвачу еды, и уходим.
Еда-то им зачем, вдруг подумала Света. Проход она откроет напрямую к темному альву, которого видела. Вести от колдуньи, надо полагать, нес именно он. И бродить по подземельям темных им не придется. А открыть проход куда-то ещё не получится. Людей, виденных в Нордмарке, Света помнила смутно. Хорошо разглядела лишь темного альва. Да ещё светлого – того самого красавца, что пялился на неё у причалов Нордмарка…
Разве что Ульф решит, что из подземелий темных альвов им следует подняться прямо на поверхность, не возвращаясь на корабль. Вот тогда еда пригодится.
Ульф уже тянул её за собой к закутку, где размещался камбуз. По широкой спине на ходу мотался серовато-молочный хвост – доходивший до лопаток, собранный из неровных прядей, опаленных на концах.
И Света, глядя в спину мужу, подумала уже совсем о другом. Неизвестно, откроет ли темный альв то, что сказала ему Ауг, каким-то незваным гостям…
За этой мыслью сама собой скользнула следующая – а если использовать рабскую руну, то все разрешится само собой.
Может быть, все-таки использовать её один раз, неуверенно подумала Света. И лишь потому, что ей привиделся город, который горел и замерзал в снегу одновременно. Да ещё виденья, что приходили рядом с Ульфом, были уж слишком нехорошими…
Использовать? Не использовать?
Может, Ульф сумеет как-то разговорить альва, смущенно решила она под конец. И тут же смутилась. Ульф, при всем своем добродушии – человек средневековья. Вполне возможно, что добродушен он только с ней. А самый привычный способ для него разговорить кого-то – это пытки.
Ульф со стуком открывал и закрывал сундуки странноватого вида, в которых лежали продукты. Выбирал еду, предварительно покрутив носом над каждым куском.
Чего гадать заранее, безрадостно решила Света, глядя на него. Вот если альв откажется рассказывать о разговоре с Ауг, тогда уж…
Ещё минут через десять они стояли в каюте – готовые отправиться.
Ульф придирчиво оглядел Свету. Потом нагло сунул ей небольшой куль, сотканный из волокон, похожих на липовую мочалку, что была у её бабушки. Пояснил:
– Я на всякий случай должен освободить себе руки. А тебе достаточно одной ладони, чтобы касаться руны. Там еда, взял я немного, так что тяжело не будет. Выдержишь?
Света молча кивнула. Закинула на правое плечо, на котором уже висела её сумка, длинные лямки, приделанные к кулю. Подхватила с крышки сундука заранее приготовленную книжицу с рунами…
И тут Ульф вдруг уронил:
– Погоди. Скажи, Свейта – тебе было хорошо со мной?
А чего спрашивать-то, молча изумилась она, разворачиваясь к мужу. Сам ведь говорил, что знает – ей с ним хорошо. Наверно, по запаху определил…
Ульф смотрел, прищурив янтарные глаза, бросив руку на рукоять меча. Ворот серой рубахи развязан, под молочной порослью поблескивает край серебряной гривны…
– Да, – уронила Света.
– Я буду вспоминать твое «да», если что, Свейтлан Холегсдоутир, – негромко сказал Ульф.
И вот от этого «если что», а ещё от тона, слишком равнодушного, у Светы внутри все похолодело. Она отшвырнула книжицу на сундук, шагнула к Ульфу. Накрыла ладонями уши, поросшие по краям короткими волосками. Притянула его голову к себе.
Он послушно наклонился. Но больше ничего не сделал. Света сама коснулась его губ, осторожно прошлась языком по ряду клыков.
И Ульф словно ожил. Сгреб вместе её с сумкой и кулем, впился в губы. Клыки придавили ей угол рта…
А следом, оторвавшись от неё, он глухо приказал:
– Начинай.
И Света опять взяла книжицу. Нашла тряпичную страничку с руной Врат, зажмурилась для верности. Вспомнила тот момент, когда налетевший на неё темный альв тряс её за плечи…
***
От Свейты пахнуло тревогой и страхом – и Ульф, не сводивший с неё глаз, напрягся. Повел головой, вбирая запахи, чтобы нюхом, не таращась по сторонам, уловить, где откроется дыра.
Проход на этот раз открылся рядом с постелью, в переборке, за которой на его драккаре пряталась кладовая для добычи. Оттуда пахнуло дымом и едким запахом, обычным для мастерских темных альвов. Полился красноватый свет – идущий не от альвовых огней, а от горнов.
Ульф метнулся к дыре, настолько широкой, что в неё могли пройти два мужика, не задев друг друга плечами. За ней был зал – длинный, уходивший вправо, вырубленный в темном камне, с алыми, жаркими зевами закрытых горнов, выстроившихся цепью вдоль стены напротив прохода.
А по правую руку возле одного из горнов, шагах в пятнадцати от него, застыл альв. И хоть лицо его было освещено красными отсветами лишь наполовину, а ноздри забивал запах дыма, не давая распознать запах – но Ульф его узнал. Это был тот самый темный, которого он видел на тропе, ведущей к дому Ауг.
За ним, тоже справа, замерли ещё четверо альвов, сейчас изумлено смотревших на него. Слева был короткий тупичок, которым кончался вытянутый зал. И там не было ни альвов, ни дверей…
Как бы он не сбежал, подумал Ульф. Или не использовал одну из вещиц темных – тех, что они не продают, а держат для себя.
Впрочем, в своих мастерских альвы вряд ли держат при себе оружие.
– За мной! – бросил Ульф.
И рванулся к альву. В уме мелькнуло – главное, чтобы Свейта не растерялась. Чтобы держалась поближе к нему…
Темный уже начал разворачиваться, собираясь сбежать. Ульф налетел, ухватил за плечо, сказал быстро:
– Я пришел поговорить. Только поговорить. Я не хочу тебе зла.
Краем уха он слышал торопливые, неровные шаги Свейты по гулкому камню. Мельком подумал – все-таки переборщил с зельем, раз она до сих пор настолько слаба.
Четверо темных, стоявших дальше, перебросились парой слов. Двое кинулись бежать в другой конец зала, ещё двое двинулись к ним, на ходу угрожающе пригибаясь…
– Стой за мной! – рявкнул Ульф, не оглядываясь на подходившую Свейту.
Альв, которого он держал, дернулся, разворачиваясь. И махнул кулаком, целя ему в живот. Ульф, не отводя взгляда от двух других, шедших в их сторону, перехватил его запястье. Стиснул, заставив охнуть от боли. Предупредил громко, показывая клыки:
– Не дергайся, а то покалечу. Помни, что я могу убить тебя, а потом уйти так же, как пришел. Но я не хочу делать этого – пока не хочу, альв.
Кожу под гривной зажгло, от темных пахнуло злостью. Да так, что челюсти, хрустнув, удлинились. По щекам поползла шерсть.
Ульф напрягся. И хочется – но нельзя. Надо попробовать договориться мирно…
Альв, которого он держал уже двумя руками, кинул быстрый взгляд ему за спину. Снова уставился на него, прошипел:
– Ты оборотень. Я видел тебя в Нордмарке – ты служил Олафу. И эту видел. Она за мной следила. А потом меня кто-то ударил. В тот день, на тропе… раз ты сейчас с ней, может, и тогда был рядом?
Сероватые белки блеснули, альв рванулся, пытаясь вырваться. Крикнул, когда не получилось:
– Как вы сюда попали? Кто эта баба?
– Моя жена, – бросил Ульф.
И посмотрел в сторону двоих альвов, что были уже близко, в десятке шагов. Подумал быстро – скоро сюда набегут темные. Уже с оружием, которое они в мастерские не берут. И это будет оружие, которое альвы держат лишь для себя, никому не продавая…
Шаги Свейты стихли, она встала рядом. Не за спиной, как было велено.
И Ульф уже в который раз осознал – хорошо, что он не взял её тогда с собой в крепость. Все обстояло именно так, как он и предполагал. Мало опыта, но много задора. Как у мальчишки, только что научившегося держать в руках меч. И ведь наверняка уверена, что сможет защитить его, даже не зная толком своих рун…
Он выпустил запястье альва, но с плеча руку не убрал. Сжал посильнее – лицо темного скривилось от боли, он вцепился в когтистую лапу, пытаясь отодрать её от себя. Ульф тем временем молча ухватил Свейту, запихнул к себе за спину. Та возмущенно дыхнула, но осталась там.
Ещё двое, наконец подошедшие, замерли в трех шагах от него.
– Отпусти Хавгрила, – угрожающе потребовал один из них. – Тогда и поговорим!
– Сведенья, – быстро бросил Ульф, – сведенья дороже всего, разве не так? Я не сделаю Хавгрилу ничего плохого. Просто придержу его пока, чтобы не сбежал. Но то, что мне нужно, знает лишь он. Я хочу обменять его знание на свое знание.
Он ослабил хватку на плече темного, не обращая внимания на его руки, вцепившееся в запястье, уже успевшее покрыться молочной шерстью. Вскинул свободную ладонь вверх.
– Я не хватаюсь за меч. И моя гривна лежит на коже, а не поверх рубахи. Вы все знаете, что это значит. Я пришел с миром.
Хавгрил притих. Переглянулся с альвом, что требовал отпустить его – и медленно заявил:
– Я догадываюсь, что ты хочешь знать, волчья шкура. Раз тут эта баба… а вот что взамен расскажешь нам ты? И знай, что я потребую виру за удар, что ты нанес мне тогда в кустах. Подло налетев сзади!
Уже торгуется, с облегчением подумал Ульф. Стало быть, пронесло. Торговля для темных дело святое.
– Я заплачу тебе, если сначала ты выплатишь виру моей жене, – объявил он.
И оскалился чуть шире. Добавил, возвысив голос:
– Моей жене, на которую ты напал, когда она убежала в кусты, завидев тебя. Она у меня пугливая – любого шороха боится…
Свейта за его спиной шумно втянула воздух – но и только. Из арки прохода, прорезанной в дальнем конце каменного зала, толпой вывалились альвы. Побежали в их сторону – и сквозь частый топот Ульф расслышал металлическое лязганье.
– Ты прикоснулся к чужой женщине против её воли, – упрямо объявил он, снова посмотрев на альва. – И по вашим, и по нашим законам за такое платят. Женщину за пугливость не наказывают. Но мужчину, полезшего к чужой жене – да. Волки Ульфхольма не обрадуются, когда узнают об этом…
Хавгрил, которого он держал, оскалился. Заворчал что-то на своем наречии.
– Ты не у себя, волк, – заявил тот, кто требовал отпустить их собрата. – И что за сведенья ты нам хочешь предложить?
Толпа альвов, бегущих в их сторону, была уже близко. Ульф, не отвечая, выпустил плечо альва – и тут же прихватил его шею когтистой лапой со стороны затылка. Надавил с двух сторон под ушами, одними подушечками пальцев, оттопырив когти. Люди от такой хватки обычно испытывали боль, но на темных альвах он этого ещё не пробовал.
Вот сейчас и увижу, недобро подумал Ульф. Тоже знание…
Хавгрил зарычал, запрокинул голову, потянулся к шее. Кожу под гривной тут же запекло. И Ульф чуть ослабил хватку. Сделал стремительный шаг в сторону, схватил Свейту за плечо, потащил их обоих за собой к стене напротив горнов.
А там первым делом опять запихнул Свейту себе за спину. Придавил всем телом к камню. Она что-то возмущено забормотала, но отбиваться не стала. И альв присмирел, зло косясь на него.
– Взамен я расскажу, как попал сюда! Решай! – крикнул Ульф, глядя на того, кто требовал освободить собрата. – Или это, или я сейчас уйду, забрав Хавгрила с собой! И все равно узнаю от него то, что мне нужно!
А следом он пробормотал, обращаясь уже к Свейте:
– Готовься. Вспомни Сигварда…
Жена завозилась за его спиной, уперлась одной ладонью ему в спину. И Ульф, сообразив, что ей надо чуть больше места, чтобы управиться с кучей лоскутов, расшитых рунами, немного отодвинулся.
Тот, с кем разговаривал, вскинул руку. Приказал, не оборачиваясь:
– Стойте! Сначала послушаем, что скажет нам волк!
Толпа альвов остановилась. На Ульфа глядели с ненавистью, и челюсти удлинились ещё сильней…
– Сначала пусть скажет Хавгрил, – срываясь на рык, потребовал он. – Что он узнал от колдуньи Ауг? Потом скажу я… или уйду прямо сейчас… с ним…
Пару мгновений все молчали. Ульф ощутил, как шерсть на затылке встает дыбом. Даже пекущая боль под гривной сейчас не могла его остановить.
А затем стоявший в нескольких шагах альв нехотя бросил:
– Пусть волк услышит вести от Ауг, Хавгрил. Расскажи ему все.
– Шею отпусти… – сквозь зубы выдавил тот.
И Ульф, убрав ладонь с загривка, снова стиснул его плечо. Но осторожно, не вдавливая в него когтей. Теперь, когда уже начал перекидываться, за собой надо было следить.
– Я отправился к колдунье из людей, когда мы узнали о пропаже конунга. – Хавгрил зло глянул на него. – Она сказала, что это начало большой беды. Многие люди, живущие у здешних берегов, скоро станут углями и льдом, заявила старуха. Снегом и пеплом. И все начнется из-за человека, согласившегося потерять свое наследство в обмен на милость богов – и место в Асгарде. А потом старуха вдруг расхохоталась. И велела передать невесте Сигтрюга, что пришла четвертая. Пусть-ка её поищет, сказала Ауг. Вот и все. В тот же день мы собрались и ушли. Торговать все равно скоро будет не с кем. А задеть может и нас.
– Невеста Сигтрюга, – тихо сказал Ульф. – Кто она?
Он уже знал, чье имя сейчас услышит. Значит, из невест одного – в жены ко второму…
Место в Асгарде. И люди, живущие у здешних берегов. Ульфхольм тоже стоит на берегу Эрхейма.
– Когда мы покидали крепость, невестой Хёгнисона считалась рыжая дочь ярла Арнстейна, – буркнул Хавгрил. – Мы к ней в город не пошли. Но передали эти слова Сигтрюгу. Теперь твоя очередь. Как ты попал сюда?
– А о других словах Ауг, про гибель людей, живущих на этих берегах, вы умолчали? – Ульф нахмурился.
Злость альва поутихла, это было заметно по запаху. Зато от него начало попахивать радостным возбуждением.
Может, темный пытается меня обмануть, подумал Ульф.
Но тогда запах отдавал бы страхом. Хоть немного. Любой лжец хоть чуть-чуть, да побаивается, что обман раскроется. Лишь сумасшедшие, не понимающие, что они говорят и что творят, способны провести оборотня…
– С чего ты взял, волк, что мы промолчали? – Хавгрил опять дернулся, пытаясь выдрать плечо из хватки оборотня. Зло улыбнулся. – Мы послали Сигтрюгу весть с одним из воинов, живущих в крепости. Дали ему пару марок и велели передать сыну ярла Хёгни, что колдунья, живущая в доме на скалах, предрекла гибель людям из здешних мест. Что они скоро станут золой и льдом, снегом и пеплом. И сказали воину про какую-то четвертую, о которой должна узнать невеста Сигтрюга. Что бы ты ни думал, но людские смерти нам ни к чему. Если здешние края опустеют, кто станет покупать наши щиты и мечи? Доспехи? Шлемы? Стекло?
Он умолк, а альв, за спиной которого толпой стояли вооруженные темные, угрюмо бросил:
– И в Бёсефьорде, на нашей верфи, сейчас горюют собратья. Там пришлось затаскивать под землю недостроенный скидбладнир. Который заказали для морской стражи Эрхейма. Конечно, рано или поздно мы найдем покупателей для наших кораблей. Из слов колдуньи следует, что людей, живущих далеко, это не коснется – значит, мы начнем торговать с дальними странами… но ещё неизвестно, какой будет от этого доход. Если люди Эрхейма сумеют спастись – хорошо. Меньше убытков. И мы сможем снова выйти наверх, под нежаркое солнце Эрхейма.
– И вы сразу же поверили колдунье? – медленно спросил Ульф. Надо было потянуть время, чтобы обдумать кое-что – и он его тянул. – А потом ушли, бросив все?
– Ауг когда-то предсказала пару набегов троллей, – проворчал Хавгрил. – И люди из Нордмарка говорят, что предсказывает она редко, но никогда не ошибается. Особенно хороша в гадании на рунах. А если сомневаешься, иди и спроси у неё сам, волк! Что она сказала, и правда ли это…
Ульф одно мгновенье молчал. Потом бросил:
– Ауг мертва. Её убили в тот же день, когда ты к ней приходил. Я видел труп. Так убивает только инеистый.
Хавгрил в ответ посмотрел недоверчиво. Один из темных, замерших в нескольких шагах от Ульфа, заметил:
– Просто так никого не убивают. Тем больше веры её словам. Но колдунья говорила о богах. А инеистым убивать старуху вроде бы не за что. Только как инеистый оказался в Нордмарке? Там их не любят…
– Не поверишь, – хмуро уронил Ульф. – Сам об этом думаю.
Хавгрил переглянулся с другими альвами. Проворчал:
– Мы не спрашиваем, какое отношение имеешь к этому ты. Однако инеистые – йотуны, это все знают. А ты оборотень. Один из детей Фенрира, чудовища в волчьем облике. Фенрир же был сыном Локки, великого йотуна. И выходит, ты тоже йотун, волк. Пусть и наполовину, по той части твоей крови, что досталась тебе от отца. А тому от деда, прадеда – и так по восходящей мужской линии, до самого Локки. Так ты скажешь, как открыл проход в наше подземелье? Мы свою часть сделки выполнили.
Ульф нахмурился.
– Не так быстро. Я хочу спросить ещё кое-что.
– Ты хитришь… – заворчал было один из альвов.
– Я о людях, – перебил его Ульф. – Если вы не хотите терять покупателей – так могли бы им помочь. У вас ведь есть подземелья? Предупредите людей, откройте для них ходы в свои подземные залы…
– Мне казалось, что ты умней, волк, – с легким презрением отозвался альв, стоявший напротив. – Ауг говорила о милости богов. Значит, тут замешаны асы. Но их сила достает и до наших владений – до самого Свартальвхейма. Люди могут начать погибать прямо под землей. Или боги подождут, пока они не выйдут из подземелий, устав в них сидеть. И тогда случится то, что предвидела колдунья. Нет, мы сделали все, что могли. Предупредили человека, ставшего после смерти конунга хозяином Нордмарка – Сигтрюга Хёгнисона. Пусть люди спасаются бегством. Или погибают. Подземелья Свартальвхейма останутся для них закрытыми.
Всем убежать не удастся, молча подумал Ульф. Морская стража и люди, у которых есть корабли, смогут забрать свои семьи. Остальным придется уйти в горы. Но неизвестно, поможет ли им это.
Зато теперь стало ясно, почему от Хавгрила так откровенно попахивало радостью. Он решил, что обменивает всем известную новость на тайну. О словах Ауг уже знал Сигтрюг – а раз так, то должна была знать и Хильдегард. И возможно, Торгейр…
Вот только в крепости, пока Ульф там был, никто об этом не говорил. И люди в Нордмарке продолжали жить обычной жизнью. Выходит, Сигтрюг и Хильдегард никому ничего не рассказали. Пока неясно, знает ли об этом Торгейр…
– Так как ты попал сюда? – резко спросил один из альвов.
Ульф разжал пальцы, толкнул Хавгрила в сторону его собратьев. Объявил:
– Прежде чем я об этом расскажу, надо кое-что уладить. Мы договорились об обмене, ведь так? Одну весть за другую. Я никому не причинил зла… и надеюсь, что своим собратьям в Бёсефьорде вы скажете только это. Или вообще ничего.
Хавгрил, потирая плечо, злорадно ухмыльнулся. Пояснил остальным:
– Это морской ярл из стражи Олафа. Вещь для оборотня небывалая, они обычно боятся моря…
– Волки не боятся моря, – недобро заметил Ульф. – Они ему не доверяют. Это другое.
Хавгрил ухмыльнулся ещё злорадней.
– А ты доверяешь? Зато боишься, что на верфи в Бёсефьорде узнают о тебе дурное. И откажутся послать альва на твой скидбладнир, когда придет пора обновить его водную прядь…
Ульф молчал, стиснув клыки. Второй альв, с которым он разговаривал, посмотрел на него пристально. Заявил:
– Если твои вести заслуживают внимания, значит, обмен был для нас выгодным. И в Бёсефьорде услышат о тебе только добрые слова. Говори.
– Вам когда-нибудь рассказывали про древнюю магию рун? – уронил Ульф.
И удивился тому, как быстро лица альвов из озлобленных стали внимательными. Даже гривна на груди, обжигающе-горячая, начала остывать.
– Все мы слышали, что у рун когда-то была своя сила, – возбужденно сказал Хавгрил. – Неужели это…
Второй альв метнул взгляд поверх плеча Ульфа. Перебил:
– У тебя такого дара никогда не было, иначе ты не пошел бы в морскую стражу. И мы бы знали об этом – такое долго не скроешь. Значит, дар у этой бабы, нацепившей мужские штаны?
