Текст книги "Мелодия Бесконечности. Симфония чувств (СИ)"
Автор книги: Екатерина Голинченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 53 страниц)
– Мир, где я не буду бояться собственного сына... Вы... Вы, правда, можете это сделать? – Маргарита растерянно замерла, как под гипнозом повторив его слова дрожащим голосом, несколько раз моргнув, чтобы сбить с ресниц накатившие слезы, – Где мой отец?
Мгновение Маргарита стояла вопросительно глядя на мужчину из-под влажных ресниц, словно его руках был, по меньшей мере, спасательный круг от всех её тревог, и призрачный мираж счастливой жизни начинал обретать всё более четкие очертания.
– Тебе не о чем волноваться, дитя. Твой отец в отъезде, но я позабочусь о тебе, пока его нет, – профессор Клейтон приобнял её за плечи и развернул к машине.
– Не лгите мне! Вы знаете, где мой отец? – что-то снова в ней взбунтовалось, и девушка с негодованием убрала его ладонь со своего плеча, – Отвечайте!
Льдистые глаза мужчины раздраженно сверкнули:
– Ну, что вы стоите, как истуканы, – Маргариту грубо и бесцеремонно ухватили под руки и затолкали на заднее сидение автомобиля, – не можете успокоить девчонку? Да смотрите, поаккуратнее, она нужна мне живой.
Маргарита только чудом не прокусила руку удерживавшего её санитара и принялась колотить кулаками по боковому стеклу, выкрикивая ругательства и зовя на помощь, пока ей не закрыли рот.
– Вся в папашу. Эта семейка уже начинает действовать мне на нервы. Да вколите же ей успокоительное, черт побери! – Клейтон сердито сплюнул на асфальт, давая знак машине отъезжать, напоследок добавив в приоткрытое окно водительского места, – Если девчонка надумает выкинуть свои фокусы, вы знаете, что делать, чтобы остудить её пыл. Только сильно не переусердствуйте.
Сосредоточенным взглядом он проводил автомобиль, пока тот не скрылся из виду.
– Спешите, Ваша Милость? – в это же самое время смуглый мужчина собрался погасить свет в своем офисе и уже искал в барсетке ключи от дверей и ключи от своей машины, когда знакомый голос заставил его обернуться, широко раскрыв от удивления глаза, и сердце сбилось с привычного ритма, заставляя его побледнеть, – Без твоей помощи они не выживут. А ты сможешь жить, зная, что мог уберечь свою любимую женщину и ещё не рожденного сына, но не сделал этого? Сможешь простить себя, зная, то мог спасти их? – мужчина вслух застонал, когда увидел удобно расположившуюся в его кресле светловолосую девочку, – Конечно, у тебя есть уже сын. Второго не жаль, так получается? Или дело в том, что ты боишься его, лишившись теперь своих сил, и не желаешь его рождения? – Лаура легко поднялась со своего места и поправив юбку своего школьного клетчатого сарафана, подошла к нему, заинтересованно подняв свои глаза, но не слишком высоко, так чтобы не встречаться прямо со взглядом его темных глаз, – На что ты готов, чтобы спасти их?
– Ты была бы не ты, если бы перешла к главному, – Джон уперся спиной о стену и достал пачку своих любимых сигарет, – А я чуть было не поверил в твою бескорыстность, только я не торгуюсь, Лаурита. Не скажу, что рад тебя видеть, потому давай коротко, у меня нет времени.
– Ну, ты же не глупый, сам понимаешь, что мне не выгодно, чтобы вас рассекретили, – девочка подошла ближе и спокойно убрала пачку из его рук, – Начнут с вас, потом примутся и за нас. Тут ты прав, времени у вас мало – одна уже мертва, второй осталось не долго.
– Кто? – коротко бросил он и застыл, не дыша, в ожидании её ответа.
– Спокойно, Ваша Милость, спокойно, – девочка присела рядом с ним, когда он медленно опускался по стене с нервно трясущимися руками, – Соберись и выслушай меня, иначе ни чем не сможешь им уже помочь. Твоя девчонка жива... пока... Но сейчас она напоминает ходячую бомбу с часовым механизмом. Признаюсь откровенно, не завидую я ей. После того, что с ней сделали, я бы и сама всех их уничтожила к такой-то матери, но этому было множество свидетелей, и пострадали не только виновные. Она однажды потеряла уже дитя. Но вы не вняли предупреждению Мироздания. А я, между прочим, одолжение тогда всем нам делала, но я сейчас не прошу благодарности. Ваше дитя ещё в материнской утробе сделало свою мать убийцей. Думаешь, она сможет с этим жить? Маргариты, которую ты знал, больше не существует – её рассудок не оправится после такого потрясения и будет вечно блуждать в лабиринтах своего безумия. А на вас начнется настоящая охота – вы и ваши потомки будете изгоями вне закона. Те немногие, кто сможет избежать участи лабораторных крыс, вынуждены будут скитаться и жить в изгнании, – Лаурита недовольно поморщила нос и забрала сигареты из его рук, когда Джон попытался достать одну и закурить, – Ты и при своих детях тоже куришь? – театрально погрозив ему пальчиком, она устроилась поудобнее рядом с ним, поджав свои ноги в белых колготках и черных лаковых туфельках, и продолжила, – Так вот, на чем я остановилась... Ах, да! Мне нужна одна лишь капля твоей крови, и я скажу, как всё исправить. Поспеши найти ребенка, которому ты вручил Талисман Судьбы – цыганскую девочку по имени Мария. Ты дал ей власть над артефактом. И только она сможет использовать его, чтобы повернуть время вспять. Остальное предоставь мне. Одна капля твоей крови, княже – и мы сможем сделать так, что этот кошмар останется кошмарным сном, о котором никто и не вспомнит.
Мужчина продолжал слушать её, когда хотелось закрыть уши руками и не слышать ничего этого.
Разум категорически отказывался воспринимать эти пугающие слова. Он слушал, но не слышал её. Пытался быть сосредоточенным, но мысли его и внимание постоянно рассеивались, и приходилось всё время заново улавливать смысл сказанных Лаурой слов. У него попросту не хватало воображения, чтобы представить, что Маргарита, его маленькая Маргарита с большими и теплыми глазами, могла бы отнять чью-то жизнь. Да кто сможет поверить в такую нелепость! Уж точно не он, который знает свою малышку, видимо, даже лучше, нежели она сама себя знает. А его сын? За каждое свое деяние придется нести ответственность, и разве мог он допустить, чтобы его дитя отвечало за то, что помимо своей воли опасно преумножило силы своей матери ради защиты и выживания.
Лаура отчетливо осознавала, что не сможет так просто убедить его, но поразительная бледность Джона в этот момент, проступавшая даже на фоне его от природы смуглого оттенка кожи, ясно говорили ей, что ради своей девчонки и остальных он согласен выслушать её речь с должным вниманием.
– Я понимаю... Понимаю прекрасно, что тебе сложно поверить мне, но... – маленькая демонесса понизила голос до доверительного шепота, отчетливо слыша его тяжелое дыхание, – Дай мне руку, и ты увидишь своими глазами, что произошло. Только тебе принимать решение – стоит ли это дитя таких жертв или мы объединим наши усилия и попытаемся всё исправить.
– Скажи, почему же ты пришла именно ко мне? – мужчина повернул к ней уставшее, осунувшееся лицо, – Почему не пожелала встретиться с Ондзи?
– Я всё ещё зла на этого предателя, – Лаура гордо вздернула свой маленький нос, – Ну, и для меня сейчас есть вещи более важные. Если мы не добьемся успеха, то уже ни что не будет иметь смысла. Поверь, сейчас я очень серьезна.
Лаура снова мельком встретилась с ним взглядом, и опустила глаза – сердце болезненно сжалось, и влага на ресницах мешала ясно видеть. Как бы ей хотелось, чтобы тот, о ком болела её душа, полюбил её так же сильно, как этот смуглокожий мужчина с пленительными глазами любит свою девчонку и своих близких, чтобы она смогла стать близким человеком для того, кто занимал все её мысли. Девочка проморгалась и пару раз шмыгнув поборола неприличное желание достать свой белый кружевной платочек и как следует высморкаться.
– Пойдем, я покажу тебе, насколько не преувеличиваю серьезность положения, – Лаурита протянула мужчине свою маленькую детскую ладонь, – Я не только потому пришла именно к тебе, что на тебя вся надежда обоих миров: мира магии и мира смертных, но более всего из-за твоего благородного сердца. Потому, что могу быть уверена в том, какой ты дашь ответ на вопрос, стоит ли жизнь одной девушки существования Вселенной? Ты же не позволишь, чтобы твою женщину вскрыли подобно лабораторной лягушке, верно? Только твое любящее сердце способно поверить тому, что я говорю и не допустить запуска цепи роковых событий, что приведут к полному уничтожению всего, что тебе дорого.
Маргарита очнулась лежа на жесткой поверхности, из одежды на ней была лишь простая хлопковая больничная сорочка белого цвета. Сейчас она остро ощущала жажду и холод. Она осторожно облизала пересохшие губы, но когда попыталась пошевелиться и размять затекшие конечности, то к своему ужасу обнаружила себя привязанной к кушетке крепкими кожаными ремнями. Девушка принялась отчаянно дергать руками и ногами и громко кричать, требуя, чтобы её освободили и отвели к отцу.
Вместо этого, двое крепких санитаров довольно грубо приказали ей замолчать, затем пришла медицинская сестра, чтобы взять кровь из вены и ввести внутривенное успокоительное.
Улучив подходящий момент, Маргарита с силой схватила за руку женщину в белом халате, но хорошо обученная сотрудница вовремя дала знак охране, и девушка снова была накрепко привязана к кровати.
Маргариту оставили одну, и через закрытые двери своей палаты, места заключения против её воли, она слышала, как профессор Клейтон требовал от своего персонала как можно скорее предоставить ему результаты исследований её крови и крови плода её чрева. Он ещё что-то говорил о том, что в её ДНК сокрыт ключ к разгадке секрета эволюции и успеху дела всей его жизни, что девчонка не появилась бы на свет без результатов его научных изысканий, без его гения – а значит, и принадлежит девчонка ему, в компенсацию за те девятнадцать лет, что его водили за нос, отобрав надежду и веру в успех его дела. Пусть её сила искусственно инициирована, но она пробудилась, а теперь, когда девчонка беременна, этот феномен представляет двойной интерес для изучения наследования способностей.
Маргарита смутно понимала, о чем он говорил, да и не слушала уже дальше. После нескольких безуспешных попыток посильнее дернуть руками и ослабить ремни, она решила успокоиться и пойти другим путем: медленными аккуратными движениями она проворачивала сначала одну, затем вторую руку, пока наконец не смогла вновь ощутить свободу в руках и пошевелить онемевшими пальцами. Осторожно поднявшись и сев на кровати, девушка принялась расстегивать ремни на ногах. На чувствительной коже жесткие ремни оставили нездоровые синяки, продолжавшие болезненно ныть даже после того, как она принялась активно растирать их. Опустив ноги на пол, Маргарита ощутила холод и твердость кафеля.
На все крики девушки, её просьбы и мольбы, дверь ей так и не открыли, Обессилев и разбив пальцы в кровь – даже тогда она не собиралась сдаваться. Между её окровавленных пальцев начинали плясать зарождающиеся языки яркого пламени. И словно в насмешку над всеми её попытками, сработала дымовая сигнализация, и с потолка обрушился поток воды, с головы до ног обдав Маргариту холодной водой, а за дверью кто-то неприлично захохотал, потом чертыхнувшись начал открывать дверь её камеры (именно камеры, так решила для себя Маргарита). Гнев закипал в хрупком девичьем теле горячей волной, и открывших дверь она встретила обрушившимся на них шквалом огня. И это была последняя капля для ранимой психики – перешагнувшая через обожженные тела, это была уже не Маргарита, но кто-то только с её внешностью. Даже собственные мысли, испугавшись, разбежались, и в голове не осталось ни одной. Её путь можно было проследить по запаху дыма и догорающим линиям на полу. Маргариту уже не волновали те люди, которые не успели укрыться от её разрушающей силы, её уже больше ничего не волновало. Она шла, просто шла вперед, не помня – кто она, зачем она здесь и куда идет. Внутри всё заполнила черная пустота, и хотелось только разрушать и убивать, сметать любые препятствия со своего пути. И плевать на живых – они лишь жалкие букашки, пыль под её ногами. Она понимала и чувствовала одно – уже ничего не будет, как прежде... А внутри всё болело и пекло.
А в нескольких кварталах от пылающего здания научно-исследовательского центра парамедики и полицейские осматривали оставленный автомобиль с бесчувственным телом светловолосой девушки. Ни какие реанимационные мероприятия не могли вернуть совсем ещё молодую женщину к жизни, а причины смерти на первый взгляд здорового юного организма заставили поломать голову бывалую команду неотложной помощи.
Марк вместе со своим отцом, используя демонический дар мерцания, переместились недалеко от возбужденной толпы, скучившейся вокруг брошенной машины парня. Им сильно повезло, что люди, занятые наблюдением за безуспешными попытками медиков оживить и заставить снова дышать златовласую девушку, не заметили их появления. Иначе – не избежать им лишних и совсем не нужных сейчас вопросов.
В девушке Марк узнал Даниэллу и резко побледнел. Картины печального прошлого вновь вставали перед его глазами кровавой пеленой. Юноше пришлось опереться о плечо отца – слава Богу, никто снова не обратил внимание на излишне впечатлительного молодого человека. Не в силах дольше наблюдать, он кинулся к златовласой, расталкивая людей. Он не слушал и не понимал, о чем его спрашивали: в голове горело одно – он снова не смог их защитить, снова потерпел позорное поражение. Как и в той прошлой жизни, печальное бремя которой он, как одержимый, хотел побороть. Она снова умирала у него на руках, а он мог только прижимать её неподвижное тело к себе, тихо скуля и никого больше не подпуская к ним, задыхаясь, глотая собственные слезы.
Среди толпы Марк разглядел зеленые глаза Питера и его искаженное болью лицо. А у него в словарном запасе не было таких слов, чтобы утешить старшего брата Даниэллы. Он покачал головой и опустил глаза, полные невыплаканных слез по утраченному.
Пока Питер отвечал на вопросы полиции, внимание Марка привлекло ещё кое-что:
– Что это за дым? – парень поднялся при помощи отца, всматриваясь в нависший со стороны парка туман, – Там что-то случилось? Это пожар?
Маргарита брела прочь от дымящегося здания в одной изорванной сорочке и босиком ступая по холодной земле промозглых осенних улиц, на её запястьях и щиколотках видны были следы связывания, её длинные волосы были спутаны. Устрашающая и дезориентированная – всем своим видом она походила на совершенно безумную. Шлейфом за ней стелилась выжженная дорога.
– Марку, зупинися! – Лев Витриченко схватил сына за рукав, но не сумел удержать, Марк смог вырваться, пришлось попытаться повторно, почти насильно удерживая изворачивающегося юношу, – Куди ти лізеш поперед батька в пекло, чи ти не бачиш, що дівчина несповна розуму?
– Тато, але то ж наша Маруся, – горячо возразил отцу парень, всё внутри него протестовало этому осознанию.
– Ні, то вже не вона. То вже не та дівчина, яку ти знав раніше, то – Чорна Троянда, – Марк увидел пустой взгляд Маргариты и с ужасом понял, что отец прав. Он вспомнил "Черную Розу" при темном дворе – её чужой, холодный и ожесточенный взгляд и смертоносный кнут в её нежных руках, и внутри всё похолодело от страха и безысходности.
– Маруся, это же я, Марк. Ты помнишь меня? – но даже когда он приблизился к ней, она продолжала не узнавать его, ожесточенно мотая головой, и только мутные слезы оставляли мокрые дорожки на её грязном лице. И страшно было признаться самому себе в своем бессилии спасти ситуацию. Вторую он тоже не спас – и понимание этого давило непосильной тяжестью. Опять ему приходится терять тех, кем дорожит.
Джон наблюдал пугающе тяжелым взглядом, машинально сжимая-разжимая пальцы рук. Лаура не позволила ему вмешаться, когда он рвался кинуться, обнять и успокоить любимую женщину. И выть хотелось от желания оказаться там, рядом с ней, где он должен был сейчас стоять и поддерживать Маргариту, а не другой мужчина, пусть это и был Марк. Или как раз особенно потому, что это был именно он? И ревность кольнула острой иглой. Они и сейчас оставались близки, и у них было общее прошлое – только для них, к которому Джон не имел отношения. И просто – Марк был гораздо моложе и объективно, привлекательность и сила духа юноши не нуждались в каких-либо дополнительных доказательствах, а в его глазах он прочел, что трепетные чувства к маленькой брюнетке будут жить в сердце молодого человека ровно столько, сколько будет жив он сам.
– Месье, как хорошо, что вы здесь, – мужчина нервно дернулся, когда его окликнула маленькая цыганка, и несколько раз моргнул, чтобы настроить зрение и смахнуть подступившие слезы с ресниц, – Моя мать велела мне непременно найти вас, сказала, что вы нуждаетесь в помощи. Ещё она сказала отдать вам это, – девочка протянула ему ту самую монетку, что он когда-то подарил ей, и которую она всё это время бережно хранила – один из Талисманов Судьбы, мощных артефактов, исполняющих одно, самое сильное желание чистой души..
– Но, ведь это же... – Джон протер глаза руками, мучительно соображая, что же ему дальше делать.
– Вам она сейчас нужнее, чем мне, – Мария продолжала настаивать, а мужчина молчал, сбивчиво дыша.
– Смотри, Ваша Милость, – Лаура обратила на себя его внимание и указала в сторону, где поднимался дым над горящей клиникой, – на дело рук жены твоей и сына твоего.
– Я должен исправить всё, – наконец выдохнул он.
– И это правильное решение, Ваша Милость, – довольно хмыкнула Лаура, и под изумленный взгляд Марии незаметно достала из кармана маленький перочинный нож.
Он молча протянул ей свою руку, и она провела лезвием по его пальцу – капли крови с ножа медленно капали на старинную монету с отверстием в центре. И мир начал меняться, словно кто-то включил режим перемотки пленки, отматывая время на сутки назад. Поблекли вечерние звезды, поплыли быстрее облака, снова взошло солнце и наступило утро предыдущего дня.
Джеймс Риз как-то сказал: «На месте преступления есть улики, которые по самой их природе нельзя собрать и изучить, как собрать любовь, ярость, ненависть, страх».
Словно ничего и не изменилось, начался очередной хмурый дождливый день середины осени. Ничего не изменилось для всех, кроме невысокой светловолосой девочки, легкой походкой подошедшей к группе подростков на остановке, ожидавших школьный автобус.
Лаурита (а это была именно она) в момент свершения магии применила свою способность к перемещению и вернувшись секундой позже сохранила все воспоминания, и мало того – она действительно собиралась исполнить свою часть уговора, правда, с одной поправкой... Крови Перворожденного на её лезвии хватило, чтобы избежать силы забвения и сохранить воспоминания, а теперь ещё при помощи неё сможет появиться в Высокой обители и воспользоваться библиотекой Небесного Града, изучая нужные ей письмена. Дхармараджа от волнения потерял бдительность либо настолько сжился с людьми, что позабыл правила собственного мира, чего не стоило делать ни в коем случае, и за что ему сполна придется расплачиваться.
"Ничему-то жизнь тебя не научила. Ничего-то ты не знаешь..." – девочка растянула довольную торжествующую улыбку, поднимаясь в автобус, словно на пьедестал, величаво и чинно, совсем не по-детски. Безумец, как есть – безумец, давший ей власть над собой, только чтобы не видеть свою девчонку убийцей, а своих друзей мертвыми. И тени набежали на её глаза и ресницы её дрогнули от того, что сердце безнадежно грезило о том, чтобы и ради неё кто-нибудь был способен на подобное безрассудство, и вот, странное дело – так же она ощутила потребность сделать что-то для других, но с досадой прогнала из своей светловолосой головы эту докучливую идею.
Грациозно пройдя на свободное место, она присела, расправив полы своего плаща и аккуратно положив на колени рюкзак и яркий зонт, она с ледяным спокойствием ждала, когда они поедут. Сидевшие рядом дети с опаской поглядывали на неё, разом притихнув.
И вот уже показался тот самый роковой поворот, где водитель не справился с управлением. Тут девочка поднялась со своего места и с невозмутимым выражением на лице прошла к водительскому креслу:
– Остановите! Вон там кафе, мне нужно выйти по малой нужде, – водитель удивленно уставился на дерзкую малявку, но это ни сколько не задело её, наоборот, маленькая нахалка требовательно топнула ножкой, – Вы слышали? Я хочу в туалет! Если мне придется оконфузиться прямо здесь, я заработаю психологическую травму и кучу комплексов, а мои родители сотрут вас в порошок и затаскают по судам.
Мужчине ничего не оставалось, как подчиниться, и цепочка злополучных событий была прервана, но какой ценой?...
Миссия её выполнена, и теперь маленькая демонесса могла вернуться к тому делу, ради которого она пошла на такой большой риск – слепо довериться случайному стечению обстоятельств, пока не предоставилась такая удобная возможность. А они пусть пока наслаждаются жизнью и счастливым избавлением от страшной судьбы – осталось совсем немного, и она окончательно покончит с ними. Это лишь отсрочка неизбежного. А они даже не вспомнят... И отлично, что не вспомнят, ей совсем не хотелось, чтобы они считали себя обязанными ей, или – что еще хуже, решили, что она вдруг стала такой же, как и они. И стоя в огромном зале библиотеки Небесного Града, она восторженно оглядывалась по сторонам – вот он, источник безграничного знания, к которому она теперь может прикоснуться. Имея при себе кровь Перворожденного, она, собственно, и переместиться смогла незамеченной. Очень долго она следила за ним, даже слишком долго... И у неё уже сложилось определенное представление о природе его дара. Но лишь тут она смогла бы подтвердить либо опровергнуть свои предположения. Тут она найдет то, что так долго искала – его самое слабое место. Конечно, его девчонка была, без сомнения, его слабостью, но оставалось ещё что-то, что не давало ей покоя. И когда она узнает, то никто и ничто уже ему не поможет.
"...Ты стала недосягаемой птицей, которая прилетает ко мне лишь во сне. Я учусь просыпаться без крика, без твоего тепла...
...Я не могу отречься от надежды обнять тебя, какой бы самоубийственной иллюзией она не казалась. Эта надежда – единственное, что у меня есть. Единственное, ради чего я продолжаю жить дальше..."
© М.Рей
И вот, спустя несколько недель безмятежности – грянул гром, когда меньше всего ожидаешь... когда врачи подтвердили счастливой Маргарите мужской пол ожидаемого ею младенца, а карьера Джанъяна стремительно шла вверх, и от новых заказов на поставку материалов и фурнитуры и удачных договоров будущее виделось исключительно оптимистично, и от успеха слегка кружилась голова. Проводив своих родственников в родной Джайпур, он с увлечением и азартом вернулся к работе. Работа отнимала очень много времени и сил, но когда Марк предложил ему сменить или бросить бизнес, чтобы больше бывать с семьей, Джон решительно отказался – это было абсолютно его, он выкладывался по полной, отдавал всего себя и ловил нереальный кайф, когда дело спорилось: адреналин в чистом виде.
И вот тот день, когда он с таким трепетом и нетерпением ожидал возвращения домой, должен был обернуться трагедией в его жизни.
– Маруся, ты спускаешься? – крикнул Марк уже из прихожей, и Маргарита появилась на лестнице, её всю переполняло радостное волнение. Они едут встречать Джона в аэропорт – он возвращался из Франкфурта после удачных переговоров.
Девушка готова была лететь на крыльях счастья до самого Франкфурта, чтобы поделиться удивительной новостью, которая после приговора врачей была самым настоящим чудом, просто волшебством. Она прекрасно понимала, что кроме большой радости, предстоит большое волнение и нахождение под неусыпным наблюдением врачей. Они вдвоем с Джоном совершили это чудо, и теперь она знала, что таким долгожданным их ребенком будет мальчик, их обещанный сын.
С улыбкой на лице, она сбежала вниз по ступенькам, когда из кухни услышала, как в новостях сообщили, что рейс из Франкфурта исчез с экранов радаров, а очевидцы утверждали, что видели в небе мощной силы взрыв.
Маргарита так и застыла с занесенной над ступенькой ногой, а сумка выпала из её руки, и всё содержимое рассыпалось по лестнице.
Её психику спасло то, что она потеряла сознание, а подоспевший вовремя Марк подхватил её, прежде чем она успела разбить голову о твердые ступеньки.
Неужели они так и не смогли отвратить кошмар? Неужели этот кошмар повторяется снова? Разум отказывался это принимать. Девушка то впадала в беспамятство, то порывалась ехать – сама не понимая, куда. Всхлипывала и повторяла, что он жив, он конечно же – жив, он просто не мог умереть, они всё врут, не понимают, о чем говорят – это ложь, ложь, этого просто не могло случиться. Они не знают его, не понимают, о чем говорят.
«Настало время последовать своему призванию – оно выше плотских желаний, выше семьи, и даже отцовского долга. Ты должен разорвать связующие тебя путы ради всеобщего блага.»
Последнее, что Джон помнил – яркая вспышка и падение в черную бездну. И вот теперь он сидит в темной комнате с окнами, зашторенными тяжелыми портьерами цвета бордо и меблировкой гарнитуром красного дерева старинной работы. Голова болела, губы пересохли, сердце тревожно и часто билось в груди.
За спиной послышались легкие шаги детских ног и шуршание накрахмаленных юбок, и смуглый мужчина повернул лицо с воспаленным взглядом потемневших глаз.
– А ты неплохо выглядишь для мертвого. Интересно... Знаешь, что мне интересно, Дхармараджа? – Лаура старалась изобразить на лице живейшее участие, – Как ты, правдолюбец, мог столько лет скрывать от всех, что являешься Гибельным? Тебе не место среди живых. Ты – выше всего этого, выше добра и зла, ты тот, кто будет нашим Последним Судьей. Как долго ещё ты думаешь обманывать смерть? – она наигранно покачала головой, – Одиннадцать лет уже дворец Каличи ждёт Самодержца Преисподней, Заходящее Солнце, Царя Подземного мира, – её голос звучал ровно и бесстрастно.
– Я никогда и ни с кем об этом не говорил... С того дня, когда взорвалась моя мастерская... Мне было всего пятнадцать, и я так хотел жить... – Джону тяжело давалось каждое слово, он предпочитал не поднимать эту тему.
– И ты решил установить свои правила игры? Ты успел перенести свою душу в другое тело, но её уже заждались в Подземном мире... Думал, это останется незамеченным? Не потому ли ты так спешил жить, подсознательно всё время опасаясь, что однажды придется заплатить по счетам? Ты не сможешь уйти от своей судьбы, – она говорила легко и свободно, словно о совершенно будничных вещах, но, для него эти слова звучали как приговор, – Ничего личного, Дхармараджа – но, баланс должен быть восстановлен. Я пришла за тобой. Или мне просить кого-нибудь из твоих сыновей исполнить долг отца? Кого же мне выбрать – благородного юного Алишера или малыша-несмышленыша Анри? – она подняла глаза, делая вид, что призадумалась.
– Только посмей их тронуть! – Джон подскочил на месте, потом подошел к открытому окну, всматриваясь в облака, – Если я соглашусь – что будет с моей семьей? – спросил он, даже не поворачиваясь к собеседнице.
– Сразу к делу? Вот такой разговор мне больше по душе, – добродушно улыбнулась она, – Твою семью не тронут, если ты не будешь устраивать лишних проблем, понимаешь, о чём я?
– Мне нужны гарантии, – хладнокровно продолжил Джон, но чувствовал себя сейчас зверем, угодившим в капкан – Лаура имела сейчас над ним неоспоримое превосходство.
– О! Не испытывай моё терпение, – девочка от раздраженно топнула своей маленькой ножкой, – Тебе мало моего слова?
– Твоему слову, разве, можно верить? – бросил мужчина, всё так же не оборачиваясь к ней.
– Ты не в том положении, чтобы ставить условия, – холодно улыбнулась она, упиваясь своим преимуществом над ним, – Ты идешь со мной и, пока кто-нибудь не согласится добровольно заменить тебя, ты останешься в Каличах.
– Если ты вздумаешь обмануть меня, то, ни какая Преисподняя не остановит меня, – наконец, он удостоил её пугающего взгляда своих чёрных глаз.
– И ты не хочешь попрощаться с семьёй?– Лаура подошла и взяла его за руку.
– Если уж мне не суждено их больше увидеть, то пусть лучше ненавидят меня – так будет легче и им, и мне... – Джон отдернул свою ладонь.
– Ладно, оставим сантименты, – она указала в дальний конец комнаты, – А сейчас отойди в сторону – небольшая формальность, – Лаурита в своей ладошке раздавила карманное зеркальце и подула на осколки, которые колющим ураганом впились в глаза мужчины, опекая и прорезая чувствительную роговицу.
Он же более не сказал ни слова, и только слёзы, смешивавшиеся с кровью, выдавали всю ту боль, что разрывала сейчас всё его существо.
– Я предлагала тебе попрощаться с ними – ты уже не сможешь больше их увидеть, – девочка подошла к нему, взяла под руку и проводила до кресла, – Твой смертоносный взгляд мне теперь не страшен.Ты знал, что в бесконечной тьме твоих глаз, такие как я, видели свою истинную сущность? Это очень нервирует, знаешь ли... Эта темнота проникает в самые сокровенные уголки души, и это пугает не по-детски...
А мужчине уже было все равно – что-то надорвалось в нем, надломилось и умерло. Что ему жизнь без тех, чьи образы он будет представлять перед собой и которыми сможет продолжать любоваться даже потеряв способность видеть? Так, возможно, будет даже лучше, ему легче будет смириться... Впрочем, нет, мириться он не собирался. Но это будет несколько позже, а пока же он привыкал к окутавшей его темноте, которой теперь суждено будет стать его спутником. Сейчас он пожалел, что остался жив – мертвые не чувствуют боли, у мертвого не болит душа.
– Ещё на один вопрос я хотел бы знать ответ, если позволишь, – негромко спросил мужчина, на что девочка благосклонно кивнула, и продолжил, – Все те люди, что летели со мной, – голос Джона заметно дрогнул, – они все погибли?
– Я по-твоему, чудовище? – возмущенно повела плечом Лаурита, – Их час пришел, они все были уже обречены, уж ты-то должен понимать. Случай свел их в одном месте … и случилось то, что и должно было произойти... – и Джон с удивлением заметил в её глазах некоторое подобие сожаления.
За окнами забрезжил рассвет, а Маргарита так и не ложилась, не смогла заснуть. Заперев дверь спальни на щеколду, она вытерла мокрое от слез лицо салфеткой и уверенным шагом направилась к шкафу. В одну руку она сгребла упаковку свечей, после резко захлопнув дверцу. Быстро убрав всё лишнее со стола, нервно трясущимися руками она расставила свечи в круг. Достав из косметички маникюрные ножницы, она уколола палец и окропила кровью каждую свечу. Шмыгнув носом и утерев рукой набегающие слезы, Маргарита в одно касание заставила свечи ярко вспыхнуть:
