Текст книги "Мелодия Бесконечности. Симфония чувств (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 53 страниц)

Экстремальное преображение мира

Вот одна из тех историй, о которых люди спорят

И не день, не два, а много лет

Началась она так просто, не с ответов, а с вопросов

До сих пор на них ответа нет

Замыкая круг, ты назад посмотришь вдруг

Там увидишь в окнах свет, сияющий нам вслед

Пусть идут дожди, прошлых бед о них не жди

Камни пройденных дорог сумел пробить росток!

Если солнце на ладони, если сердце в звуках тонет

Ты потерян для обычных дней.

Для тебя сияет полночь, и звезда спешит на помощь,

Возвращая в дом к тебе друзей

Свой мотив у каждой птицы, свой мотив у каждой песни

Свой мотив у неба и земли

Пусть стирает время лица, нас простая мысль утешит

Мы услышать музыку смогли.

Крис Кельми – «Замыкая круг»

Бодрящие ароматы кофе и корицы распространялись из кухни, маня и зовя за собой из крепких объятий сладкого сна, а солнечные лучи, сперва робко прокрадывавшиеся сквозь ажурную гардинную вязь, теперь уже настойчиво призывали заканчивать нежиться в постели. Маргарита посмотрела на спящего рядом мужчину и счастливо усмехнулась, поправив растрепавшиеся по подушке темные пряди его волос. Джон пошевелился и открыл глаза, осмотрелся по сторонам так, словно впервые увидел этот мир во всем его великолепии. Остановив взгляд сначала на спящих дочерях, потом на Маргарите и широко улыбнулся:

– Утро доброе, – тихо прошептал он, легко проведя ладонью по её щеке, – Это такое счастье, проснуться и видеть тебя, видеть наших девочек, знать, что в соседних комнатах спокойно спят наши близкие... Мысли о вас помогли мне выстоять и не сойти с ума.

В жизни каждого бывают моменты, когда стоит броситься в пропасть, чтобы наконец взлететь – и Джону достало мудрости довериться самому себе, своим инстинктам – и рискнуть, чтобы вновь обрести веру в себя. В эту ночь он не видел кошмаров.

– Доброе утро, дорогой! О! Эти малышки сведут с ума многих молодых людей в свое время, – Маргарита подошла к детской кроватке, где смешно зевая просыпались дочери, – Жан, а ты знаешь, что они уже отлично овладели искусством обольщения и строят глазки взрослым мужчинам? Особенно им нравятся мой кузен и Максимилиан, – она повернулась, чтобы взглянуть в смеющиеся глаза супруга.

Точно, понимая, что разговор идет о них, девочки принялись улыбаться и лопотать что-то на только им понятном языке.

– Смею предположить, что пока Макс интересен им не более, чем огромный плюшевый мишка, с которым, к тому же, можно весело поиграть. Но могу отметить, что у девочек хороший вкус, – Джон взял дочерей на руки, и они тотчас вполне осмысленно заулыбались.

– Ах, вот и тебя они понимают с полуслова и всегда слушают, что ты им говоришь, а меня они всерьез не воспринимают: считают, видимо, своей подружкой, – девушке оставалось только состроить свою коронную гримасу, изображающую бессилие.

И так оно и было – едва научившись стоять в своем детском манеже, Диана и Катрин в совершенстве освоили чисто женское кокетство и вовсю соблазняли понравившихся им мужчин, что не в силах были отказать им в своем внимании.

– Согласись, дорогая, что это уже неплохо, – мужчина с теплотой погладил её по плечу, – У детей и родителей должны быть доверительные отношения, а воспитывать детей лучше, подавая пример собственным поведением. Ребенок не должен бояться родителей, чтобы мог поделиться с ними своими мечтами, своими страхами и своими проблемами, как поделился бы с близким другом. Знаешь, как я до сих пор сожалею, что у нас с отцом было так мало времени. В памяти своей я навсегда сохраню каждое мгновение нашей с ним вчерашней встречи. И знаешь, если когда-нибудь мой сын придет ко мне, скажет, что влюбился в замечательную девушку и попросит моего совета в сердечных делах, то я могу считать, что состоялся, как отец.

– Ты прав, как всегда, – согласилась с ним Маргарита, заметно приободрившись, – Нам следует подумать, что теперь делать дальше после всего, что случилось, но прежде, давай спустимся на завтрак и я молока подогрею для детской каши.

Спустившись на кухню, она припомнила фразу, как-то сказанную Марком, когда они сидели в кафетерии в центре Львова с видом на городскую ратушу: "у нас у Львові ми не п’ємо каву аби з ким"( "У нас во Львове мы не пьем кофе с кем попало" – укр.). Истинное значение этих слов она понимала теперь, наблюдая за завтракающими дорогими ей людьми, обмениваясь утренними приветствиями и улыбками.

– Матушка, взгляните, кто приехал, – с непревзойденной грацией факира Джон представил подошедших сестру и брата к вящей радости госпожи Сони, а дочери у него на руках уже тянули к Рафаэлю свои маленькие пальчики, и Алишер уже подбежал обнять дядю с тетей.

– Доченька, Рафаэль, сынок! – женщина расчувствовалась едва ли не до слез и тут же усадила их за стол, – Как же я рада видеть вас! Но почему вы не предупредили, что приезжаете?

– Простите, матушка, это был столь внезапный порыв: мы так соскучились за всеми, и решили сделать сюрприз, – попытался оправдаться Раф, виновато поклонившись.

Дочь же с тихим "мамочка" просто крепче обняла её – и в этом была вся суть, звучавшая громче иных пышных фраз.

Кого точно не хватало в этот утренний час за общим столом, так это леди Даниэллы.

Златовласой разрешили переночевать в ординаторской рядом с палатой доктора, и первое, что увидел он очнувшись, были ясные глаза возлюбленной и её лицо в обрамлении сияющего нимба золотистых локонов.

– С пробуждением, спящий красавец! – мягко улыбнулась девушка, подмигнув.

А доктору было совсем не до смеха: один поворот судьбы, и он потерял всё... Что он может теперь дать этой женщине, что рядом с ним? За что же судьба вновь оказалась так жестока к нему?

Теплые пальцы тонкой руки, накрывшие его руку, заставили мужчину вздрогнуть, легко увлекая прочь от тяжелых мрачных мыслей. Тепло и спокойствие растеклось по телу.

– Когда мы вчера пришли навестить тебя, ты отдыхал от наркоза, и мы решили не беспокоить тебя. Но я не смогла уйти... Я должна была быть рядом с тобой, когда ты очнешься. Ты понимаешь? – о, да, он прекрасно понимал, только ему не нужна была жалость с её стороны.

Даниэлла поднялась с кушетки и подошла открыть окно, впуская свежий ветер и утреннюю прохладу.

– Понимаю... Но я также понимаю и то, что не имею более права удерживать тебя, – доктор устало прикрыл тяжелые веки, он – мужчина, а мужчинам не положено плакать, но почему же тогда так и просятся наружу обжигающие слезы, – Говорят, снаряд дважды в одну воронку не попадает, но врут, как видишь...

– Странно, врач ничего не говорил, что у тебя ещё и сотрясение мозга. Неужели не смог распознать симптомы? Видимо, придется жалобу написать на квалификацию персонала... – глядя на мужчину в таком душевном смятении, вместе с улетучившимся настроением шутить и задорная улыбка мгновенно сошла с прекрасного лица белокурой, и она развернулась, до побеления сжав пальцы, – Черт возьми! Ты хоть сам себя слышишь? Ну, хорошо же, у меня характер не менее упрямый, чем твой будет. Тогда встань и прогони меня!

– Прошу тебя... Господи, да разве ты не видишь, что случилось... Кто я теперь? – взгляд карих глаз снова скользнул по собственным рукам в надежде, что всё это не на самом деле, что всё это происходит не с ним, однако то, что видели его глаза, разбивало малейшие надежды, – Знаешь, вспомнилось вдруг, как я познавал медицинскую науку в студенческие годы. Кто-то тратил свободное время на отдых, кто-то – на развлечения, кто-то – на женщин, я же проводил его в библиотеках и секционных, постигая анатомию и отрабатывая хирургическую технику. И теперь я лишен всего, ради чего так старался...Если это такая шутка судьбы, то должно признать, что у неё довольно скверное чувство юмора. Доктор продолжал с волнением наблюдать за девушкой – такое проявление участия с её стороны только усугубляло собственные переживания, заставляя его чувствовать себя ещё более беспомощным.

Мужчина отвернулся посмотреть в окно и на миг увидел себя тем молодым студентом, полным надежд и стремлений, не боявшимся трудностей на пути к достижению той заветной цели, где он видел себя известным хирургом с мировым именем, высококвалифицированным специалистом, способным бросить вызов самой смерти. Да вот только себе самому он уже не в силах помочь... Видимо, у Вселенной насчет него были другие планы.

– Посмотри на меня. Посмотри на меня, Джек... Нет – Хадзама-сенсей, – Даниэлла вернулась и присела рядом с мужем, нежно дотронувшись до фаланг пальцев его руки, свободных от штырей и металлических пластин, – Вспомни, как ты боролся, когда все было гораздо хуже. Где тот Джек, который сто раз падал и столько же раз поднимался снова – но смог-таки встать на ноги самостоятельно, без чьей-либо помощи? Где тот Джек, который заново учился держать ложку, владеть ножом и вилкой, писать? Где он? Что ты тогда чувствовал? Что бы сказали все те люди, которым ты спас жизнь? Хотели бы они видеть тебя таким – сдавшимся, сложившим руки?

И под её прикосновением от кончиков его онемевших пальцев растеклось приятное тепло, возвращая потерянную уверенность в себе.

– Это тепло? – мужчина посмотрел в её голубые глаза и понял, что она, несомненно, права, – Что это было?

Именно он, и ни кто другой много лет назад смог заставить себя встать на ноги после более критичных повреждений, и поводов взять себя в руки и подняться теперь у него намного, намного больше – и ласковый жар, блуждавший по крови ещё и ещё убеждал его в этом. Он давно уже не тот мальчик-подросток, худой и бледный, в смешно смотревшейся больничной пижаме, что была ему велика на пару размеров, который неуклюже ступал по палате, пытаясь пройти в уборную, не способный самостоятельно даже ложку ко рту поднести, настолько непослушными и неуправляемыми были собственные руки, что всё не переставали дрожать.

– Джон сказал, что это должно помочь. Ты был под действием чар, когда всё произошло, и моя сила должна ускорить заживление. Несколько месяцев пролетят незаметно, и уже скоро ты сможешь вернуться к любимой работе, – пояснила златовласая, и для себя отметила, что в его волосах прибавилось седины, а морщины на сосредоточенном лице стали глубже, – Можешь рассказать мне, что случилось?

Она снова дотронулась до его пальцев, выжидающе глядя в задумчивые карие глаза.

– Я смутно помню. Мы с Ондзи спорили... о тебе, – доктор пытался припомнить, и чем больше он вспоминал, тем мрачнее становилось выражение его лица, – Похоже, что он оказался прав. Я слишком зациклен на своей работе. Мне следовало бы больше времени уделять тебе.

– Тогда ты можешь прямо сейчас сделать мне приятное: давай приведем тебя в порядок и ты съешь весь этот полезный и питательный завтрак, – Дэни энергично тряхнула головой и безапелляционно подкатила столик с принадлежностями для умывания, давая тем самым понять, что путей для отступления нет, и возражений она не потерпит.

– Какая строгая госпожа! Дорогая, только очень прошу, не сбрей мне брови, – он уже смирился с тем, что командовать сегодня будет она и даже попытался улыбнуться, подчинившись и капитулируя, с легкостью передавая бразды правления её нежным рукам.

– Так и быть, одну постараюсь оставить, не трону, – девушка опустила на его нос башенку из мыльной пены и продолжила фразу репликой из популярного романа авторства женщины, о том, как важно любить и просто жить, жить смело, жить ярко, – Ну, вот – совсем другое дело! Тебя покормить или сам? – мило, но не без доли ехидства, поинтересовалась она.

Доктор усмехнулся, от чего в уголках его глаз и губ расходились лучи мелких морщин, добавлявших ему особого очарования – смотри ж ты, и на тридцать шестом году жизни его всё ещё можно удивить, и златовласая не переставала его удивлять, рождая в сердце радость и гордость:

– Постараюсь справиться самостоятельно, буду учиться пользоваться левой рукой, – мужчина смотрел и его переполняло счастье от осознания того, что эта удивительная во всех отношениях женщина – его жена, – Дорогая, можешь поехать домой отдохнуть. Я же вижу, что ты утомилась. Со мной ничего не случиться – тут я под таким бдительным присмотром. Ребята тебя заберут, – советовал он.

В далеком Токио Мей напутствовала любимого мужа, провожая на сессию в другую страну, на другой континент:

– Удачно тебе сдать экзамены, Марк, и возвращайся поскорее, – время пролетело незаметно, и азиатка носила уже блузу фасоном на свободное облегание, не стеснявшее её уже успевшие округлиться формы, модный джинсовый комбинезон и спортивные кроссовки на удобной подошве, – А сенсею передай от меня, что он не должен сдаваться. Пусть вспоминает каллиграфию и тренируется есть палочками. В конце концов, пусть начинает с упражнений для мелкой моторики вместе с младенцами Маргариты и Даниэллы. За меня не переживай, Йошида-сан позаботиться обо мне наилучшим образом. Поезжай с легким сердцем, там ты будешь нужнее сейчас.

Ещё раз напоследок поцеловав дорогого мужчину, маленькая японка передала предложение господина Йошида показать доктора врачам в токийском медицинском центре, считавшемся одним из лучших в мире, обеспеченного первоклассным оборудованием, оснащенным по самым передовым технологиям своего времени. Старик помнил, чем обязан был внуку и чтил свой долг. И просто по-человечески – не мог он оставить без поддержки родную кровь, которую обрел столь недавно.

В столовой в парижских апартаментах завтрак шел полным ходом, в теплой и уютной атмосфере – ровно до того момента, пока по телевизору не запустили выпуск утренних новостей. Маргарита с удивлением всматривалась в ролики на экране, не узнавая на кадрах ни себя, ни златокудрую подругу. События вчерашнего дня всё ещё были покрыты пеленой тумана наваждения.

Не обошли журналисты стороной и таинственный феномен глобального свечения, который со всей тщательностью принялись изучать ученые мужи по всему миру: физики, биологи, астрономы и многие, многие другие.

И за большим столом в семейном кругу маленькая брюнетка смущенно нервничала под пристальным взглядом встревоженного отца. Гости в студии на полном серьезе вели обсуждение о том, свидетелями чего они стали. Было ли это чередой случайных событий и просто-таки фантастического везения или ознаменованием нового этапа развития человечества, символом начала новой эры, в которой обновленная раса сверх-людей будет наделена способностью выживать в экстремальных условиях и восстанавливаться, противопоставляя себя укоренившимся веками устоям самой жизни?

– Дочка, вам следовало бы держать вашу силу в тайне, – отец взял Маргариту за руку, покачав головой, настоятельно призывая к благоразумию голосом тихим и взволнованным, – Ты представляешь, что будет, если все эти журналисты прознают? Мне бы не хотелось, чтобы вас изучали, как под микроскопом препарируют разную мелкую живность. Вы не мошки, не бабочки на булавках и не лабораторные мыши.

Какое-то шестое чувство, отцовское чутье подсказывало ему, что это будет грозить такой опасностью, с которой им не доводилось ещё сталкиваться.

– Мы постараемся, месье, – ответил за жену Джон, – Я тоже не хочу, чтобы на наших детях ставили опыты. Мир ещё не готов принять нас.

– Он никогда не будет готов, – раздался спокойный мужской голос, и в столовой появился Марк, – Простите, что вмешался в разговор, – извинился молодой человек с виноватой улыбкой.

– Бог мой, Марк, каким же красавцем ты стал за эти месяцы! – Маргарита вскочила со своего места, чтобы обнять его, с радостью и нескрываемым облегчением она сменила тему для разговора, – Отлично выглядишь!

В рубашке чуть заметного лилового оттенка и светло-сером костюме – он, и правда выглядел элегантно и изысканно. Он стал шире в плечах, мускулы его тела приобрели более выраженный рельеф, что не укрылось даже под рубашкой с расстегнутыми несколькими верхними пуговицами. Только его глаза выдавали усталость после долгой дороги, да легкая щетина на лице. И Маргарита с удовольствием провела ладонью по его шершавой теплой щеке. Это она предложила юноше взять комплект ключей, чтобы он чувствовал себя свободно во время учебы.

– Марк! Марк приехал! – вслед за девушкой, к нему кинулась малышка Аделька.

Паоло обиженно сжал губы, и в глубине детского сердечка кольнула ревность, когда эта девочка с пышными локонами золотистых волос и ясными голубыми глазами, в нарядном платье из нежного шифона, красивая, как сказочная принцесса, бросилась на шею этого привлекательного молодого мужчины.

– Специально к твоему приезду мы испекли вишневый пирог. Только-только приготовился, – шепнула на ухо Маргарита, пока парень пожимал руку её отцу и приветствовал Джона и остальных, кто присутствовал на этот час в столовой.

– Для меня? Я очень тронут, правда, – растрогано улыбнулся Марк и покраснев, спросил, – Как ваши дети? Они будут благословенны, имея таких родителей.

– Они будут дважды благословенны с такими крестными, как вы с Мей. Ты готов стать крестным отцом, Марк? – брюнетка хитро сощурилась, а молодой человек понимающе кивнул и шепотом поздравил.

Они ещё много общались на разные темы, и Маргарита живо интересовалась состоянием здоровья Мей и пообещала, что они обязательно навестят их ближе к сроку родов, чтобы помочь молодой матери в первое время.

Покинув больничную палату супруга, Даниэлла столкнулась в коридоре с Ондзи – несколько минут они стояли друг напротив друга в трепетном ожидании, пока азиат первым не опомнился и не нарушил неловкое молчание:

– Я так рад видеть вас, – участливо спросив, затаил дыхание в ожидании ответа, – Смею надеяться, здоровье доктора уже намного лучше?

– Вашими молитвами, господин Танака, – улыбнулась белокурая, – Врачи делают всё возможное, но Джек утверждает, что это мои прикосновения целительны.

– Если бы ваши руки могли исцелить и меня... – рука азиата слегка сжала её пальцы, его темно-фиалковые глаза смотрели взглядом растерянного ребенка. Объективно он был ещё достаточно молод, красив, богат и успешен в глазах общественности, его взгляд завораживал и пленял, его харизма покоряла сердца, как женские, так и мужские. Ох, и как же удивились бы его поклонники и поклонницы, прознай они всю правду о нем, которую не могут скрыть слои искусно наложенного профессионального грима, и только чуткое шестое чувство родственной души сможет разглядеть за благополучным фасадом печаль и тоску.

– Мне бы очень хотелось этого, – Даниэлла с трудом заставила себя пошевелить языком, теряясь под силой этого взгляда. Чистый и чувственный одновременно, под которым становилось тяжело дышать и высоковольтные импульсы прострелили позвоночник от самой макушки до основания копчика. Он стоял так близко и смотрел так, словно в мире не существовало никого, кроме них двоих: мужчины без возраста и без судьбы, с глубокой тоской и бесконечной надеждой взирающего на свое божество, на одну неё уповая в своей безмолвной молитве – небожительницу Аврору с нимбом волос цвета солнца и бескрайней небесной синевой в глазах. Слышно было его шумное дыхание и гулкое биение его сердца.

– Вашему супругу так повезло, – хрипло выдавил мужчина, совершенно неуместно поглаживая тонкие пальцы изящной женской руки, в то время, как Даниэлла застыло глядя на него и прилагая усилия, чтобы совладать с собственными чувствами, когда он смотрел на неё так, как никто и никогда ещё не смотрел, словно она была живым воплощением святости, она так и смогла пошевелиться, судорожно напряженными мышцами, когда он наклонился настолько, что кожей ощутила тепло его дыхания и легкие прядки волос над ушами всколыхнулись под потоком воздуха тяжелого выдоха, – Я не смею надеяться на вашу благосклонность, но мне так нужна сейчас помощь, и только вы можете мне помочь. Прошу, прочтите это.

– Но, ведь это личное письмо, – златовласая мотнула головой, и губы их едва не соприкоснулись.

– Ничего страшного, – неизвестно, состоялся бы этот непреднамеренный поцелуй, но Ондзи поторопился отступить, доставая из внутреннего кармана пиджака смятый клочок тетрадного листа в клетку, протягивая в её дрожащие пальцы, – Сейчас для меня важно другое. Его оставила она, Лаурита...

– Это как же низко нужно пасть, чтобы добиваться женщину, когда её супруг в больнице, тут же рядом, за дверью больничной палаты, – суровый взгляд темных глаз осуждающе впился в растерянное лицо азиата, – Я не скажу ему ни слова в этот раз, но даже не пытайтесь снова – мой вам совет. Я всё сказал, а там решайте сами.

Ондзи и тут успел сыграть на опережение, предупреждающе подняв руки:

– Полегче, мой друг, полегче, – примирительно улыбнулся он, – Теперь, когда мы с вами оба смертны, было бы непозволительным расточительством подвергать себя подобного рода риску.

– О каком риске идет речь, позвольте спросить? Мой друг лежит на больничной койке за дверью этой палаты, а вы пытаетесь соблазнить его жену? Скажете, это по мужски? – смуглый мужчина напряженно сжал губы, радуясь, что этого не увидела Маргарита, задержавшаяся в аптеке на первом этаже.

– Джонни, ты чего? – желая разрядить напряженную обстановку, на помощь азиату пришла Даниэлла, – Да что на тебя нашло?

– Возможно, я и правда, лезу не в свое дело, – успокаиваясь, Джон немного смягчился, – Вы – взрослые люди и сами, наверное, в состоянии разобраться.

– Танака-сан просит нашей помощи, – пояснила златовласая и протянула мужчине бумагу.

– Прочтите, вот это, – добавил азиат.

На вырванном из ученической тетради клочке бумаги размашистым неровным почерком, выдававшим усиленное волнение писавшего, было выведено всего пара строк:

"Если бы я могла отмотать время назад и измениться... Но я не могу... Мне остается надеяться, что однажды ты сможешь понять меня и вспомнишь без злобы. Я не могу остановить, что сама же и начала, но буду молиться, чтобы тебя не задело мое безумие. Не знаю, представляешь ли ты, насколько дорог мне и как мне жаль, что все обернулось таким образом.

Твоя Лаура"

– Лаура? Да что же ей всё неймется? – мужчина нервно сплюнул, – И как я сразу не догадался, что без её вмешательства не обошлось?

Но даже его тронули эти слова, адресованные Ондзи: оказывается, она была способна на такие глубокие чувства.

– Она была здесь, вы понимаете? – тихо пояснил азиат, вопрошающе глядя в черные глаза собеседника, – Вы поможете, господин Кхан? Я могу рассчитывать на вас?

– С удовольствием. У меня самого руки чешутся вправить этой зарвавшейся мелкой вредительнице мозги, – невесело хмыкнул смуглый.

Японец вдруг побледнел, испуганно схватив Джона за руки:

– Прошу вас предоставить это мне, пожалуйста.

У Джона опустились руки, и он с тяжелым вздохом присел на топчан, а в голове мучительно гудело.

Договорились, что Танака-сан проводит Дэни на первый этаж, где они выпьют кофе пока Джон с Маргаритой навестят доктора, после чего заберут белокурую домой отдыхать.

– Привет, "Джордж Клуни", или лучше – "Доктор Стрендж"? Если бы в Голливуде решили экранизировать комиксы, то я бы посоветовал пригласить тебя на главную роль, – улыбнулся Джон, здороваясь с другом, – Ну как ты, док?

– К сожалению, магия во мне пока не пробудилась, но спасибо, что спросил, – кивнул доктор, – Я бы поприветствовал тебя, но как видишь, все эти шины на моих перебитых пальцах не дают мне этого сделать, – и мечтательно подкатил глаза, – Сейчас бы рюмку водки.

– Ускоренная помощь уже здесь, приятель. У меня есть кое-что получше, только это по секрету, – Джон перешел на конфиденциальный шепот, доставая из пакета с гостинцами тайно принесенную бутылку спиртного, – Мне удалось пронести мимо санитаров этот отличный коньяк. Только об этом лучше не знать местному медицинскому персоналу, иначе меня больше не пустят. Думаю, что несколько капель в кофе тебе не помешают – но не более. Ещё я принес электронную сигарету, более безопасную. Сейчас многие переходят на такие.

– Спасибо, старик, – чистосердечно поблагодарил Джек.

– Со вчерашнего дня – я такой же простой смертный, как и ты, мой друг, – между тем, его приятель-индус достал термос и уже добавлял коньяк в разлитый по чашкам кофе, – И пока не появилась Маргарита, предлагаю за это выпить.

– Так уже и простым? – хмыкнул доктор, когда друг поставил на специальный стол перед ним чашку с коктейльной пластиковой трубочкой, чтобы удобнее было пить, – Хорошо, тогда у меня есть тост: выпьем за здоровье.

– Отлично! – легко согласился Джон, стукнув своей чашкой о чашку доктора, и присел в кресло поблизости, – Будем жить, приятель, будем жить. Жизнь у нас теперь одна, и прожить её нужно максимально ярко.

Во время визита к брату Маргарита каждый раз сдерживалась, чтобы не охать и вести себя более сдержанно, проверяя, хватает ли сменного белья в шкафчике и продуктов в маленьком палатном холодильнике.

Марк обещал непременно посетить доктора на следующий день, когда отоспится и восстановит силы после утомительного пути.

Ондзи же решил не тянуть с визитом и высказать свое сожаление о случившемся тогда на дороге и почтение к мужественности этого человека – простыми, но искренними словами:

– Вы – сильный, сенсей. Сила духа заложена в самой ДНК нашей нации. Если бы я мог поменяться с вами местами, поверьте, я бы сделал это.

Ближе к обеду пора было забирать детей из детской развивающей школы.

Маленькую Аделину Маргарита уже забрала, а Бьянка задерживалась, но Паолито упрямо ждал её на школьном дворе.

– Эй, малявка, мамочку ждешь? – узрев мальчика, одиноко раскачивавшегося на качелях, пара великовозрастных хулиганов тут же почуяли легкую добычу, – Давай, мелкий, выворачивай карманы.

На счастье ребенка, сжимавшего маленькие кулачки, чтобы выглядеть более сильным перед лицом опасности, мимо проходил Винтер, знавший, что в это время женщина будет забирать сына и надеясь встретиться с ней:

– Двое на одного, – окликнул он решительным, рассерженным голосом, – Это не делает вам чести, судари.

Его худая комплекция и его возраст только насмешили шпану:

– Да ты из какого нафталина вылез, чувак? – они откровенно потешались над ним.

Но и бывалого солдата запугать было не так просто:

– Оставьте мальчика, пока я не накостылял вам, сечете, чуваки?

Удивленно вскинув брови, нахалы захохотали, продолжая наступать:

– Ну, просто абзац! Считай, что мы понты твои не заценили, старик

Только достаточно приблизившись, и вступив в схватку с мастером рукопашного боя и военной закалкой, они поняли, насколько просчитались.

– Не пропала ещё охота маленьких обижать? Благодарите Создателя, что я не ваш отец, но я бы мог посоветовать вашим родителям в воспитательных целях пройтись ремнем по мягкому месту, – приговаривал Винс, раздавая на прощание пинки, потом вернулся к потрясенному мальчику, – Ты в порядке, малыш?

Мать Паолито они дожидались уже вместе.

– Вы помогли моему сыну, благодарю, – услышав о происшествии, пока её не было, женщина с тревогой бросилась осматривать голову и руки ребенка, – Я буду молиться о вашем благополучии, господин Винсерас, – убедившись, что с мальчиком всё в порядке, Бьянка не могла подобрать слов благодарности и признательности.

– Я поступил так, как поступил бы любой нормальный мужчина, – натурально смутился Винтер.

– Мамочка, мамочка, ты бы видела, как сеньор ловко раскидал этих хулиганов! – Паоло возбужденно теребил мать за рукав, – Вы и меня научите, сеньор?

Женщина как-то странно посмотрела на мужчину, испуганно:

– Иногда рядом с вами я боюсь... В один момент мне кажется, что я вас знаю, а в другой – что я совсем не знаю, кто вы.

– Не стоит меня бояться, я никогда не причиню вам вреда, и не позволю сделать это кому-либо, – заверил он, но её слова расстроили и обескуражили его.

Меньше всего Винтер хотел напугать её.

– Я давно отметила вашу выправку, а эти ваши приемы самообороны... Вы – военный? – спросила Бьянка, усаживаясь на водительское место, тогда как Винс с Паоло устроились на заднем сидении.

– Сейчас я всего лишь телохранитель, а до этого действительно служил... Я исполнял свой долг... – тихо ответил мужчина, и голос его был наполнен горечью, – Видимо, слишком долго исполнял... Я не уберег тех, кого должен был защищать в первую очередь. С тех пор я ненавижу войну, она приносит только несчастия и страдания.

– Мне очень жаль... – Бьянка прикусила язык.

– Я буду скорбеть об этом до конца своих дней, – отметил он с сожалением.

– Расскажите, где вы служили. – решилась, наконец, попросить она.

– Сейчас это модно называть миссиями в «горячих точках», мы же предпочитали называть это крестовыми походами, – Винтер с трудом сдержал вздох, – Мы верили, что исполняем свой долг, верили в то, за что сражались.

– У меня иногда такое чувство, что вы принадлежите другой эпохе, – у двери дома женщина обернулась, долго пристально изучая мужчину, точно видела его сейчас впервые в жизни, – Вы в театре не играли? А в исторических драмах не снимались? Вы говорите таким языком, что вас легко представить героем фильмов плаща и шпаги... словно это не ваше время.

– Просто современные мужчины стали забывать традиции благородного рыцарства, – заметил он, проходя за ней в прихожую.

– Вы такой необычный... – искренне восхитилась она, помогая сыну раздеться.

– Вы тоже очень необычная женщина, – Винтер не мог отвести от неё глаз, едва не забыв кое-что важное, что хотел ей сказать, – Мой приятель вместе со своей девушкой собирались на выходных погулять в парке и спрашивали, не хотим ли мы к ним присоединиться. Что скажете? Думаю, и маленькому Паоло будет интересно в парке.

– Ты хочешь познакомить меня со своими друзьями? – от волнения, Бьянка и не заметила, как перешла на "ты".

– Собственно, Эллен ты должна знать, она сестра Маргариты. Двоюродная, – машинально мужчина также перешел на "ты", – Но я был бы рад, если бы мы пошли вместе. Я был бы рад познакомить тебя со своими друзьями.

– Так Максимилиан – твой друг? А мир тесен, не правда ли? – Бьянка обернулась к сыну, – Ну, что скажешь, Паоло?

– Ура! Мы пойдем в парк! – радостно отозвался ребенок.

– Кажется, это означает "да"? А теперь, сынок, беги переодеться и спускайся мыть руки и обедать, – несмелая улыбка расцвела на благородном лице женщины – Не знаю, как и благодарить вас за то, что делаете для меня и моего сына.

– Ваши слова для меня – уже благодарность. Я не безумен и не брежу, – когда мальчик убежал в свою комнату, и они остались вдвоем, на глаза у неё навернулись слезы, и утешая её. Винтер и сам не заметил, как уже целовал её мокрые от слез губы, – Каждое мгновение я не устаю благодарить судьбу, что послала мне встречу с вами. Если я в своей жизни соблюдал заветы рыцарства, что наставлял меня отец, и заслужил этот шанс стать счастливым, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы сделать счастливой и женщину рядом с собой, женщину, которая помогла мне снова почувствовать себя живым и вспомнить, что мое сердце все ещё бьется.