Текст книги "Мелодия Бесконечности. Симфония чувств (СИ)"
Автор книги: Екатерина Голинченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 53 страниц)
– Да, госпожа, – белозубая улыбка Тристаны была более, чем сдержанной.
– Это уничтожит Хранителей изнутри – невозможно сопротивляться греховной одержимости, – Лаурита аккуратно завернула шкатулку в полотно, – А я с огромным удовольствием на это полюбуюсь, – и исчезла вместе с подручной, которая явно не разделяла радости от затеи своей госпожи.
Ничего не подозревающие, Хранители тем временем восстанавливали силы в своих постелях в особняке на одной из улиц французской столицы.
Вокруг было темно и тихо... Оглядевшись, Джон заметил кругом следы сражения и разрушение. Куда бы он не посмотрел, всюду были последствия былого жестокого побоища. Мужчина ступал по покрытым слоем пыли обломкам некогда величественного сооружения. То тут, то там попадались осколки витражного стекла, части мраморных колонн и львиные головы каменных статуй, что стояли когда-то у входа.
И тут его ослепленный ужасом разум пронзила ещё более шокирующая догадка – он узнавал разрушенные архитектурные детали потому, что они принадлежали дворцу в Небесном граде, и он помнил их с самого детства. Он стоял на руинах собственного отчего дома, и всё это было похоже на настоящий кошмар. Захотелось поскорее проснуться и сбросить с себя пелену этого пугающего сна. Но он не мог проснуться. Оставалось только продолжать идти вперед.
Каждый шаг давался с таким трудом, словно на ногах у него были свинцовые сапоги.
Первой линией обороны, которая пала в неравной борьбе, стали Стражницы. При жизни Николь и Мишель были неразлучны, и смерть они встретили также вместе. Их тонкие бледные фигуры в изорванных одеждах на разрушенных ступенях дворца пугающе не вписывались в мрачный пейзаж вокруг и казались чужеродными всему происходящему. У самой двери он нашел ещё несколько мертвых стражей и генерала Агни, которого не уберегло даже всё его легендарное мастерство воина, о котором слагали былины и песни.
Джон судорожно сглотнул, инстинктивно опасаясь того, что увидит дальше. А дальше его опасения оправдались в полной мере.
Марк лежал на спине на полу, выложенном мозаикой, его лицо выглядело бледнее, чем обычно. Подойдя ближе, мужчина понял, в чем дело. Серый камзол юноши был весь в крови, изрезанный множественными следами от лезвий в сочетании с опаленными местами от ожогов. Тут же рядом было и тело Мей. Её красная подводка вокруг глаз на белом лице, словно бы растеклась алыми кровавыми потеками. Её помада, размазанная по лицу, превратила аккуратные девичьи губы в зловещую ухмылку злобного клоуна или мрачного Арлекина из комиксов. Белоснежное кимоно, ставшее теперь её истинно погребальным одеянием, было забрызгано грязью и кровью, и брызги эти уже успели просохнуть. Джон не смог сдержать слез – он всем сердцем любил этих двоих и восхищался их стойкостью и силой духа. Они остались верны себе даже в смерти. Пустые глаза смотрели в темные небеса, и повсюду пахло смертью. От этого запаха мужчину уже мутило. Хотел закричать, но гортань свело спазмом.
Следующими он увидел выделяющиеся на всеобщем сером фоне рыжие пряди волос Этьена и Эллен. Максимилиан прикрывал девушку своим мускулистым шерстистым телом со следами ранений и участками опаленной плоти. Похоже, что он дрался до последнего, защищая свою женщину, и уже начал принимать свой звериный облик – физически более сильный и выносливый, больше подходящий для сражения.
Дальше под каменными завалами виднелись каштановые кудри пышной шевелюры Джастины О`Нилл и светлая прядь волос Дэна.
Всё это слишком походило на непрекращающийся фильм ужасов, где Джону предстояло сыграть свою трагическую роль.
Сердце сжималось и дышать становилось невыносимо сложно. Он панически боялся того, что может увидеть дальше. Или – кого. И это вселяло неподдельный ужас. Ноги не хотели ступать по залитым кровью плитам, а глаза больше не могли смотреть на трупы тех, кто был ему дорог. Он видел лишь смерть, и в глазах покойников не мог прочесть ответов на мучившие его вопросы.
Не пощадили и добродушного здоровяка повара Рустема, его тело, как животное для убоя, было насажено на вертел. Рядом в луже собственной крови лежали два мертвых поваренка.
Тяжело дыша, он продолжал ступать по остаткам ступеней разрушенной лестницы. Нужно было поспешить найти всех, кто ещё жив, если таковые имелись. Как будто он мог успеть...
И тут его снова едва не стошнило – своей ногой он чуть не наступил на лежащее прямо на ступенях тело златовласой. На белом обескровленном лице Даниэллы застыло выражение испуга. Её белокурые локоны были спутаны, испачканы грязью и кровью. Небесный цвет озорных ясных глаз самой смелой и задорной девчонки – заметно поблек. Где-то там, среди обрушившихся стен было и тело брата златовласой – самого добродушного парня, которого он знал, пока дело не касалось его близких, для защиты которых он становился самым бесстрашным и отважным. И куда же он без своей красавицы Евангелины? Жестокой насмешкой выглядела гибель повелительницы грома и молний от электрического разряда.
Вот ещё тело, ещё, еще. И ещё... Он не хотел, не хотел больше их считать!
Среди стражей в золотистых плащах он заметил фигуру в черном камзоле, вернее – в лохмотьях, которые от него остались. В темно-фиалковых глазах азиата больше не было жизни..
Чем ближе подходил Джон к главному залу, тем тяжелее было ему идти. На всем пути ему встречались лишь окоченевшие тела усопших – стражников и Хранителей. Что же, черт побери, здесь произошло?
Словно вызов этому мрачному миру смерти, среди грязи и пыли пламенели огненные локоны грозной и справедливой рыжеволосой богини, больше всего раздражавшейся при столкновении с мужским шовинизмом. В глубине пленительных зеленых глаз можно было запросто утонуть. Именно так и произошло, когда они оба были молоды и полны надежд и грез. Вряд ли нашелся бы такой мужчина, который сумел бы устоять перед чарами этой дивы. И он был покорен. Его первая любовь и мать его первенца, унаследовавшего её спокойный и сильный характер и изумительный цвет её глаз. Даже после официального развода, он продолжал относиться к ней с братской теплотой. И вот теперь эта женщина лежит поверженной в поблекших кожаных доспехах. И с ней Самаэль – его первый настоящий друг и учитель, вместе с которым они пережили столько всего увлекательного, а порой – и опасного. Это было слишком страшно и больно – видеть их бледными и бездыханными.
Сердце билось тревожней и чаще. Несколько раз он порывался бежать прочь, не желая принимать того, что видит. Инстинктивно, он всё, как только мог, оттягивал этот момент, прежде чем войти через сорванные с петель двери в полуразрушенный зал.
"Оставь надежду, всяк сюда входящий"...
Джон вошел и оцепенел, до боли сжимая кулаки. Он опоздал...
Его мать, его брат, его сестра, его Маргарита... Все они не подавали признаков жизни. То, чего он больше всего боялся в этой жизни, предстало перед ним во всей своей отвратительной реалистичности, от которой ему негде было спрятаться.
Самые близкие и дорогие ему люди лежали недвижимыми на холодном пыльном полу, об который разбились сейчас все его мечты, оставив лишь призрачность несбыточного и соленые слезы на щеках.
Его мать полусидела, опираясь на остаток стены, который на уровне её затылка был окрашен багровым цветом.
Рафаэль лежал на спине на мозаике полов, одна рука его запрокинута за голову. К этой руке, словно тянулась сбитая в кровь тонкая рука сестры, лежащей лицом вниз. Рядом лежал фамильный меч. Храбрый младший брат защищал свою семью ценой собственной жизни. Когда он не смог больше сражаться, оружие из его холодных рук приняла хрупкая Ями.
У него не было сил закрыть им глаза, ибо это означало, что они умерли на самом деле. Но для него они всегда останутся живыми.
Тогда Джон кинулся к Маргарите. Если бы не её испачканное и израненное лицо, по подбородку которого из уголка рта стекала тонкая струйка крови, можно было подумать, что девушка просто прилегла отдохнуть.
Мужчина аккуратно обтер её лицо и прижал её маленькое тело к себе, уже не сдерживаясь с своих эмоциях.
От непрошенных слез невыносимо жгло глаза. Он не мог дольше держать в себе эту боль.
– Кто?!!! КТО ЭТО СДЕЛАЛ? – его истеричный крик подобно грому отдавался в разрушенных стенах.
– А ты внимательно посмотри в её глаза и всё поймешь, – вкрадчиво произнес голос в его голове.
Но ничего, кроме собственного отражения, Джон не увидел в мертвых глазах Маргариты, и внутри у него всё похолодело.
Все, кого он любил в своей жизни, были мертвы по его вине.
Если он поддастся страху, то страх победит. Настоящая сила рождается в голове – она заставляет идти даже тогда, когда тело хочет упасть.
И его не пронзила молния возмездия, земля не разверзлась под его ногами, и небеса не ниспослали самые страшные из казней Египетских – только миниатюрное тело той, чья жизнь значила для него намного, намного больше его собственной, в его холодных трясущихся руках.
– Ты ещё, не понял, что сам являешься причиной случившегося? – продолжавший вещать ему голос так похож был на милую болтовню довольной Лауриты, – И ведь не побоялся же. Вот так всё и произойдет из-за того, что ты посмел овладеть силой, которую никому не дано подчинить. Ты не сможешь совладать с ней, и погубишь всё, что тебе дорого.
– Не могу поверить... быть этого не может, – Джон с усилием замотал головой, – Нет, нет... Я бы никогда... Никогда! Слышишь, никогда я не сделаю этого... – убеждал ли больше Лауру или себя, от сомнений сводило мозг. Это не могло быть правдой... Он так хотел защитить их, а не погубить.
Они приняли смерть от того, от кого меньше всего ожидали. А ему – продолжать с этим жить дальше. Невольно вспомнилось изречение – "и живые позавидуют мертвым", так и есть. Они теперь свободны от боли. А как быть ему? Как жить, да и зачем? Весь этот мир без них потерял для него всякий смысл и не достоин существования – как и он сам.
Презрев собственные принципы, он проклял себя сам, но незнание не освобождает от ответственности. Он хотел как лучше, но благими намерениями, как ведомо... Бог свидетель, он желал совсем не этого!
Глаза его потемнели, появившиеся за его спиной крылья лишились оперения, став кожистыми.
Он закрыл руками уши, чтобы не лишиться слуха от собственного оглушительного вопля, а радиально расходящаяся от него гибельная аура довершала начатое разрушение, поднимая в воздух оставшиеся обломки.
– Прошу, не делай этого. Перестань! – на этот раз в его голове раздался другой голос, такой теплый и такой знакомый, – Посмотри, тут нет наших детей. Хотя бы, ради них – ты должен остановиться.
– НЕТ! Я не хотел этого! – от его крика всполошилась Маргарита и захныкали маленькие дочери.
– Жан, что с тобой? Ты снова кричал во сне, и на этот раз – гораздо громче, – Маргарита погладила его напряженные плечи и отошла успокоить малышек.
– Марго? Ты здесь? Какое счастье! – он подошел и обнял её так крепко, точно она сейчас висела над пропастью, и от этого зависела её жизнь, точно он смертельно боялся отпустить свою самую большую драгоценность, – Но, как?... Ведь я же.. Ты же...
Такие сильные воспоминания, такие волнительные чувства и захлестывающие эмоции, как в тот день их первой встречи, когда необъяснимым образом, непостижимым поворотом судьбы, боль и трагедия сплелись с любовью и волшебной сказкой в её жизни, что принес с собой этот мужчина.
– Что? Я всё время была рядом с тобой, – шепотом заверила мужа Маргарита.
Поспешил кивнуть он:
– Да-да, конечно.
– У меня снова гнетущее предчувствие, – Джон усадил Маргариту на край постели и присел рядом, опустив тяжелый взгляд на свои дрожащие руки, – Пожалуй, стоит пересмотреть мой график, чтобы увеличить ваши тренировки. Вы должны быть готовы, когда придет время.
– Ты о чем, Жан? – девушка недоуменно моргнула, а сердце в смятении кольнуло предвидением самой большой печали в её судьбе, – Я не понимаю тебя.
Как же она ненавидела в тот момент свой дар, скорее – кару, что готова была проклясть.
Но она – не она будет, если позволит страхам одолеть себя. Какая польза в её даре, когда он не поможет защитить то, что дорого? Нет, всё имеет высший смысл. Предназначение таких, как она – хранить этот мир, где они смогли стать счастливыми. В это верила Маргарита. А значит – они обязательно справятся.
– Послушай, Маргарита, – мужчина накрыл её руку своей и мягко сжал ладонь, – помнишь, мы уже говорили об этом, но я снова возвращаюсь к этому разговору. Если когда-нибудь, я не смогу укротить себя, обратив мою силу против вас... Вы не должны щадить меня. Вспомните о своем долге и исполните его. Я многому уже успел научить вас, и прошу применить все ваши знания для того, чтобы остановить меня.
Маргарита дернулась и напряглась, категорично замотав головой:
– Т-ты не понимаешь, что говоришь? – наконец выдавила она, плотно сжав свои губы, – Мы никогда не пойдем на это! – девушка отступила на несколько шагов назад и крепко зажмурилась, отчаянно замотав головой, прогоняя пугающие мысли.
– Как раз я отлично понимаю. Прошу, не вынуждай давить на тебя, – мужчина повернул её лицо на себя, покачал головой и глубоко вздохнув, продолжил, – Представь, что видишь пожар в здании поблизости: кого ты будешь спасать в первую очередь, одного близкого человека или пятерых незнакомцев? Не торопись с ответом. Хорошенько подумай, прежде, чем ответить: что важнее, пять жизней или одна?
Маргарита нервно прикусила губу и тихо произнесла:
– И всё равно... я не смогу так поступить, – её глаза искали в его взгляде опровержение страшным словам, но не находили.
– Тебе придется, – краем глаза продолжая наблюдать за реакцией Маргариты, Джону не верилось, что он всё же осмелился произнести это, – Инкрустированный кинжал, что я дарил, всё ещё при тебе?
– Ты представляешь, о чем просишь? – сглотнув горький комок, девушка провела судорожно подрагивающими пальцами по влажным ресницам, – Сначала говоришь мне, что одержим силой, которая убивает тебя, потом – что я должна буду уничтожить тебя, когда она окончательно выйдет из-под контроля... – она снова была на пороге начинающегося припадка, – И ты называешь это нормальным? Безумие какое-то! Давай будем надеяться, что сможем найти Лауру раньше, чем всё это произойдет.
– Марго, это не смешно, – её нервический смех и дергающиеся брови совсем не веселили его, – За всё приходится платить – справедливый принцип равноценного обмена, известный ещё древним алхимикам. Благо миллионов и стоить будет соответственно высоко. Я сделал свой выбор осознанно и готов заплатить за это необходимую цену.
Маргарита нахмурилась и сердито топнула ножкой:
– Но, ты не предупреждал, что это будет отнимать у тебя жизненные силы, и ты не сможешь контролировать это.
– Мне очень жаль, – Джон опустил на её плечи свои обжигающе горячие ладони, – Прости, что так получилось, но у меня не было другого выхода.
– Выход есть всегда, и мы вместе найдем его, – шмыгнув несколько раз носом, Маргарита серьезно встретила сосредоточенный взгляд супруга, – Слышишь – вместе. Мы защитим этот мир и тебя – и никому не придется умирать.
– Благодарю, Марго, – пересохшие губы коснулись темноволосой девичьей макушки, – Твое понимание и твоя поддержка придают мне веры и сил.
– Возможно, я и не одобряю того, что ты сделал, но понимаю, почему ты поступил именно так, – Маргарита склонила голову на его широкой груди, – Прошлая эгоистичная я в истерике топала бы ногами и угрожала запереть тебя на самый увесистый замок, только всё это не поможет и не изменит ситуации. Наш самый главный враг – это наш страх. Да, я страшно боюсь потерять тебя физически, но ещё страшнее было бы потерять того Жана, которого я знаю и люблю, если бы ты сдался под давлением обстоятельств и изменил своим принципам.
– Вот это – моя девочка, – одобрительно улыбнулся мужчина, – Всё верно ты говоришь.
– Жан, а что говорят врачи о твоем состоянии? – озабоченно спросила девушка, – Джек может чем-нибудь помочь?
– Его лекарства мне уже не помогают, к сожалению, – еле слышно ответил он, с трудом заставляя себя говорить и смотреть в глаза жене.
Миниатюрная девушка решительно отряхнулась и взяла Джона под локоть:
– Тогда мы найдем новые, а сейчас, чтобы поддержать твои силы, мы спустимся завтракать.
Тут их внимание отвлеклось на характерный звук, говоривший о поступлении нового сообщения на ноутбук абонента.
– Жан, у тебя сообщение по скайпу, – сразу же оживилась Маргарита, выразительно подмигнув, – Пойди посмотри, интересно же, – отпустив мужа и ненавязчиво подтолкнув его в сторону стола, на котором расположился гаджет, активировавшийся из спящего режима.
– Сестренка, у вас все нормально? – при соприкосновении с клавиатурой пальцы закололо, словно сквозь них прошел электрический разряд, заставивший одернуть руку, а возникшее на экране возбужденное личико сестры заставило его открыть сеанс связи, принимая входящий звонок с замиранием сердца, – Твой столь ранний звонок взволновал меня.
– Это ты мне скажи, любезный братец, – мрачный и настороженный вид сестры застал его буквально врасплох, заставляя растерянно вспоминать, когда он успел провиниться перед ней, – Что происходит с тобой в последнее время? Что случилось в Небесном граде? Не зря ведь мы близнецы, я чувствую твои тревоги, твои переживания и твою боль. Сейчас ты особенно растерян и уязвим. Сегодня что-то настолько испугало тебя, что передалось мне даже через расстояние.
А вот это было совершенно внезапно! Тихоня-сестричка предъявляет ему претензии? В конце концов у них один отец, и это не может не давать о себе знать. Нежная и мягкая, но при необходимости она могла и умела проявить почти мужскую твердость. И сейчас такая необходимость определенно была. Если недавний сон смог нагнать страх на него, то до какой же степени это могло напугать впечатлительную психику девушки? Это он мог не только представлять в своем воображении, но и ощущал внутри своего тела и своего сознания, горячей клокочущей волной затопившего его.
– Давай, брат, колись, что происходит с тобой? – вместо миловидного личика Ями на экране появился недовольный и взвинченный Рафаэль, брови которого хмуро сходились на переносице, – Переживания за тебя волнуют мою супругу больше, чем я. Действительно, выглядишь не очень, брат. Ты не заболел? Как самочувствие? Помощь не нужна? Может, нам стоит приехать?
До глубины души растроганный, Джон немного расслабился и даже смог слабо улыбнуться:
– Спасибо, Раф, но я не хотел бы перекладывать на ваши плечи свои проблемы и подвергать вас опасности.
– Святые небеса, какой же ты зануда, Джанъян! – незлобно чертыхнулся молодой мужчина по ту сторону экрана, – Тебе от самого себя не противно?
Ями опустила свою изящную ладонь на его плечо:
– Рафаэль, не надо...
Он обернулся и предупреждающе выставил вперед руку:
– Подожди, женщина. Если уж я начал, то выскажу этому умнику всё, что думаю. Интересно, а твоя жена разделяет твое мнение? Или ты её, как всегда, не спросил? Как и своих дорогих друзей? Нравится строить из себя мученика? Наш отец был силен, но и он не рисковал действовать в одиночку. Тебе же всегда нравилось считать себя особенным. Ещё бы, это же так увлекательно.
– Уверяю, в этом нет ничего увлекательного, – покачал головой Джон.
Рафаэль милостиво усмехнулся, пожав плечами:
– Прости, кажется я перегнул палку.
– Нет, ты прав, – в глубине души Джон был согласен со словами брата и счел нужным сказать об этом, пусть и посредством компьютерной связи, и готов был повторить их тому в лицо.
– Просто мы беспокоимся, не забывай этого, когда решишь снова поиграть в Бога, – ответил Рафаэль.
– Я знаю это и очень ценю, – ответил Джон и губы его сложились в нежную улыбку.
Улыбка Рафаэля была искренней и какой-то грустной, голос молодого человека дрогнул:
– Ты больше меня похож на отца. Знаешь, в детстве я страшно завидовал этому и во всем старался тебе подражать.
– Это лишнее, тебе вполне достаточно оставаться самим собой, – заверил его старший брат.
– Если что-нибудь понадобится, ты только скажи, – Рафаэль подмигнул, – До связи.
– Обещаю, – шепотом произнес Джон и завершил сеанс.
Маргарита с облегчением выдохнула и улыбнувшись, вернулась к дочерям. А надо сказать, что девочки уже достаточно подросли, опережая в развитии своих сверстников и изумляя своим способностями родителей. Еще даже не научившись твердо стоять на своих маленьких ножках, внятно и членораздельно разговаривать, они удивили не только Джона с Маргаритой, но и остальных родственников, проявляя предрасположенность к телекинезу и исцелению. У близняшек проявился дар к управлению гравитацией, и любимым их занятием были игры вместе с сыном доктора и златовласой, маленьким Александром, в которых они забавлялись с погремушками, движениями крошечных пальчиков детских ручек заставляя их парить в воздухе и падать на мягкие перины колыбели, повторяя процесс снова и снова, а светловолосый карапуз радостно смеялся, кружа их над своей кроваткой. Прикосновениями же своих миниатюрных ладошек они могли заживлять небольшие порезы и ушибы и снимать головную боль.
Такое поведение одаренных с колыбели младенцев вполне могло умилять их родителей, если бы не опасения за судьбу юных дарований среди миллионов, не имеющих подобного дара в себе. Это сильно волновало, не могло не волновать, ведь это были их дети, родная плоть и кровь, и им искренне и от души желаешь самой счастливой судьбы.
Объективно, вряд ли это можно было считать благоприятными способностями на фоне окружающих их людей, имеющих обывательское представление о том, что выходит за рамки обычного восприятия привычных вещей. Большинство могло видеть людей подобного качества только в масштабных эпичных экранизациях волшебных миров профессора Толкиена, Джоан Роулинг, а теперь вот, ещё и мастера пугающих интриг и кровавых сюжетных линий – Джорджа Мартина или в бесконечных киновселенных по комиксам о супергероях, населенных бесчисленным множеством людей с выдающимися способностями, будь то физические либо умственные данные, превосходящие показатели среднестатистического человека. Все эти "гении, миллиардеры, плейбои и филантропы" в обычной жизни, вне её становились на защиту "мира во всем мире" от всевозможных злобных монстров, инопланетных захватчиков и безумных ученых. Для многих всё это – лишь книжные страницы, яркие иллюстрации популярных комиксов, изобилующие спецэффектами кинокартины. А для этих детей мир станет гораздо полнее и ярче. Только примет ли этот мир их такими? Готов ли мир принять этих детей?
От этих двойственных размышлений девушку отвлекло появления вернувшегося супруга:
– Ну, всё – я отменил интервью, чтобы провести тренировку в обед. Сейчас для меня это гораздо важнее, – выдохнул Джон, закончив разговор, и точно в ответ на сомнения, терзавшие сердце молодой женщины, наклонился к кроватке дочерей, – Их ждет большое будущее, – утвердительно кивнул он, и девочки улыбнулись ему в ответ.
Маргарита растерянно развела руками:
– Ох, как же мне быть? Я обещала посидеть с маленьким Паоло... – она прикусила губу в раздумии.
Вдвоем они спустились на кухню и сообщили об изменении планов на сегодняшний день.
– А нам можно пойти с вами? – Алишер и Аделька встретили предложение с радостью и энтузиазмом, – Правда, папочка?
– А почему бы и нет? – согласно кивнул мужчина, – Физическая нагрузка ещё ни кому не помешала, – обратился он к ребятне, – Правильно я говорю, молодежь?
– Ура! Будем тренироваться с папой! – дружно поддержали его оживленные детские голоса.
– Отлично, надеюсь, что у всех такой же настрой, – призывным взглядом Джон обвел окружавших его друзей.
Однако, справедливости ради, стоит заметить, что далеко не все были согласны с ним сегодня. Кому-то пришлось также изменить свои планы, но Джон оставался непреклонен, не смутило его даже унылое выражение недовольного лица Даниэллы. Он только спокойно улыбнулся на её фырканье по поводу того, что придется больше заниматься физически. На самом деле, десять лет занятий художественной гимнастикой сделали её тело сильным и гибким, и упражнения давались ей легко, что делало её одной из любимых его воспитанников, как и её брат Питер – грациозный, быстрый и очень талантливый. Под его руководством и на его глазах из подростков-максималистов они обретали воинское мастерство и впечатляли своими успехами, вызывая в его сердце гордость за своих подопечных. Подобную радость от тренировок доставляла ему работа с Эллен (обучение в балетной школе в значительной степени развили и подготовили её тело), Марком и Мей, с которыми они не давали друг другу расслабиться ни на минуту. Сейчас же этих троих не было с ними на тренировках, и мужчине их очень не хватало, он даже начал тосковать по сильному и крепкому партнерству с ними. Девушки отсутствовали в силу своего деликатного положения, и Марк оставался вместе с ожидавшей их ребенка супругой.
И во время прогулки по набережной, как раз был звонок от юноши – Марк узнавал расписание консультаций и экзаменов, чтобы определиться, когда ему лучше брать билеты, чтобы успеть к началу сессии. И они рады были услышать его голос.
Молодая женщина снова посмотрела на детей и вернулась к своим мыслям. Маргарита с большим удовольствием вызвалась помочь присмотреть за сыном Бьянки. Мальчик был совершенно очарователен, и не создавал практически ни каких проблем, а их Аделька настолько с ним сдружилась, что проводимое вместе время, дети были почти неразлучны. И этот факт очень радовал сердце девушки, так как детей возраста Адельки в их окружении практически не было – были либо старше, либо младше, и отсутствие сверстников было грустным фактом для полноценного развития ребенка. При взгляде на смуглого сероглазого, темноволосого мальчика, Маргарита мыслями всё возвращалась к собственному сыну. Свершится ли это когда-нибудь вопреки приговорам врачей? Какой будет его история? И сердце заходилось взволнованно колотиться. А пока – они старались, как могли, поскорее избавить его от ужасных воспоминаний, окружив теплотой и заботой. Объективно, Маргарите нравилось возиться с мальчиком, он был как раз в таком возрасте, когда уже умел четко и внятно излагать свои мысли, и всё ещё продолжал познавать окружающий мир. Собственные же её дочери были ещё слишком малы для этого, а Розалинда и Алишер уже были достаточно взрослыми и не нуждались в столь тщательной опеке, у них уже были свои дела и свои развлечения. Зато Маргарите так льстило, когда гуляющих с ней в парке детей незнакомые люди принимали за её сестричек и братика, особенно это прием котировался у молодых людей, желавших познакомиться – никому и в голову не могло прийти, что такая молодая девушка может быть уже матерью. Находились и те, кто узнавал в Маргарите жену популярного молодого дизайнера с уникальным талантом и своим видением этого мира.
И вот, пока герои с усердием тренировались, Лаурита готовила им очередное испытание – едва ли не самое тяжелое в их жизни – на обратном пути, где к ним присоединились азиат со своим верным помощником Винтером. Малыш Паоло уже почти не боялся мужчин и с задором играл с "дядей" Винтером, чем так радовал венгра. Винс не хотел давить на женщину, потерявшую недавно мужа, но и не мог игнорировать тот факт, что для него важным было завоевать расположение её сына. В будущем двое этих мужчин смогут найти общий язык на почве схожих интересов, иногда даже делясь друг с другом чем-то таким чисто мужскими, чем не всегда можно поделиться с женщиной, пусть и самой любимой – в силу разницы мужского и женского восприятия мира.
– Берегись! – пронзительный визг тормозов, и Джон только чудом кое-как успел ухватить сына за курточку, едва не порвав её при этом.
– Осторожнее, Алишер! – нервно приговаривал Джон, перепуганный больше всех, прижимая мальчика к себе, – Что это было? Ты же мог под колеса угодить.
– Папа, но там была девочка, – оправдывался ребенок, всё ещё не до конца осознавая, какой смертельной опасности ему удалось избежать, – Ты веришь мне? Там же, правда, была девочка, её чуть не сбила та машина.
Одновременно с этим, яркая слепящая вспышка на мгновение озарила пространство, и темно-серые дымоподобные субстанции проникли в тела семерых из стоявших рядом, смертельным холодом окутав внутренности.
– Верю, я тебе верю, – маленький Али так многозначительно посмотрел на отца, и Джон на самом деле поверил тому, что ребенок мог действительно кого-то видеть, пытаясь справиться с накатившим приступом необъяснимой панической атаки, высасывающей всю радость изнутри, оставляя опустошение и обреченность, – Ох, что такое? Что происходит? Это больно.
– Папа! – мальчик схватил его за рукав, испуганно глядя на бледное лицо отца, – Папа, что с тобой?
– Жан, с тобой всё хорошо? – Маргарита, понятное дело, не могла оставаться в стороне, подхватив начавшего медленно оседать мужчину под руки, но тут же сама схватилась за голову, пытаясь совладать с незнакомыми чувствами, осязаемыми всё явственнее, – Ай! Что такое? Больно... Странные ощущения, боль прошла, но мне всё ещё не по себе. Домой что-то захотелось... Давайте вернемся?
– Поддерживаю, – он запнулся, с надеждой посмотрев на остальных, и выглядел сейчас настолько растерянным и подавленным, что едва ли походил на самого себя, – Мне бы таблетку от головной боли выпить, – Джон поморщился и прокашлялся.
– Пожалуй, нам, и правда, стоит поскорее вернуться, – согласился с ним азиат, остальные молча поддержали его, не до конца разобравшись, что же с ними происходит, – Неспокойно на душе как-то, нехорошо...
Перепутье дорог вдалеке:
Путь стальной, завывают ветра,
Здесь вином стала кровь на клинке
И острее, чем стрелы – слова.
Здесь в глазах – только смерть, только яд,
А в сердцах на века холода -
Крепкий меч, старый долг, острый взгляд…
Ветер, пой песню льда.
Перепутье дорог вдалеке:
Путь иной: золотая тропа.
Здесь слеза проскользит по щеке.
Кровь за кровь – и не дрогнет рука.
Здесь в глазах только честь, только свет,
Но в груди – безрассудства стена.
Смелый взгляд, верный друг, здесь во тьме...
Ветер, пой песнь огня.
– Кто-нибудь ещё, кроме Алишера, видел девочку? Нет? Только не говори, что она была блондинкой. Не нравится мне всё это, – обеспокоенный Джон продолжал придирчиво осматривать конечности сына на предмет повреждений, – А тут у нас что такое? Осколок? На нем часть гравировки? Интересно, откуда он здесь? – мужчина поднял хрустнувший под его ногами кусок стекла и взялся внимательно изучать его.
– Ондзи? Какого дьявола... Зачем тебе понадобилось их общество именно сегодня? Боже, что я наделала... – глаза Лауры округлились, когда она заметила среди взволнованной толпы того, кого сейчас меньше всего ожидала лицезреть, – Что, если ты тоже будешь заражен? Это убьет тебя... Я не знала... Я не хотела... Ондзи, прости... Как же мне теперь помочь тебе? Будьте прокляты Хранители! Почему вы всегда отбираете у меня всё самое дорогое, почему? Почему так?
