Текст книги "Тропы Междумирья (СИ)"

Автор книги: Екатерина Шашкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– Пожалуйста, быстрее, – всхлипнула Катриона, вцепившись в Олега.

Наше появление уже заметили, к нам уже бежали и летели, готовясь лечить, тащить и защищать, но жизнь некроманта всё ещё зависела от меня. А мне всё ещё нужны были мои – и его – силы.

– Пять секунд! – крикнула я.

Уложилась в четыре с половиной.

Порывом ураганного ветра мошек снесло в сторону, смяло в один огромный скрежещущий и гудящий шар, протащило до родника и вышвырнуло обратно в портал, из которого они появились. Лёгкое движение руки – и проход закрылся, будто его никогда и не было.

Всё!

– Антимагичка у кого‑нибудь есть? – заорала я. И только тогда с ужасом поняла, что может ведь и не быть. Она всегда обнаруживалась у моих врагов, но почему‑то никогда не появлялась у друзей.

– Ты ранена? – Ксанка и Муллен подскочили ко мне с двух сторон одновременно. И, наверное, хорошо, что подскочили, и ещё лучше – что успели подхватить, а то я непременно грохнулась бы. Оказывается, всё это крутое и могучее колдунство за считанные секунды отбирало огромное количество сил.

– Мне срочно нужна антимагичка! Пожалуйста, скажите, что она хоть у кого‑то есть!

– Хоть бы раз ты мне что‑нибудь взамен дала, – проворчала подоспевшая Тьяра, протягивая мне стеклянный пузырёк.

Я сразу же вспомнила про оставшийся в междумирье стилет. Протянула руку, вытаскивая его в нашу реальность, и отдала обалдевшей девушке. А потом выдернула зубами пробку из бутылки и сделала щедрый глоток. Брызнула зельем на лицо, растёрла по груди. С каждым действием мне становилось хуже, силы таяли вместе с магией.

Значит, всё правильно.

Канал, связывающий меня с Олегом, совсем истончился. Ещё пара капель – и окончательно растаял.

Я знала, что это не навсегда. Как только кончится действие зелья – связь появится вновь. Но, надеюсь, мы оба успеем к этому времени достаточно восстановиться. Или хотя бы он.

Варвара уже хлопотала над сыном, никса склонилась над шипящим от боли Флаем. Катриона металась от одного парня к другому – сама она почти не пострадала, разве что любимые джинсы угробила окончательно.

Ярослава осматривала меня с почтительного расстояния. Дотрагиваться до кожи, облитой зельем, ведьмочка боялась. Да и правильно делала. Её сила ещё была нужна для других раненых.

– И как теперь тебя лечить‑то без магии? – растерянно пробормотала она.

– Так и лечить, руками! – оттёрла девчонку в сторону Аллена. И крикнула в толпу: – А ты чего застыл? Тащи мою сумку! Быстро, быстро!

Краем глаза я успела заметить невесть откуда возникшего Посредника, бросившегося на помощь некромантке.

И тут меня вырубило окончательно. В глазах потемнело, ноги подогнулись, и оставалось только надеяться, что Муллен успеет меня подхватить. А даже если и не успеет, то какая разница? Синяком больше, синяком меньше…

* * *

Иногда бывает период, когда тебе нужно сделать очень много важных и сложных вещей за очень маленький промежуток времени. И тебе некогда размышлять, сомневаться, бояться. Кажется, даже дышать некогда. Просто берёшь и делаешь. Или бежишь и делаешь. А потом снова бежишь и делаешь ещё что‑то, и ещё, и ещё… И так до бесконечности, пока не упадёшь. Или пока кто‑то не скажет: «Стоп!».

И вот тогда ты наконец‑то замираешь, с осторожностью вдыхаешь воздух, оглядываешься вокруг и начинаешь понимать, что, собственно, произошло. Время наконец‑то начинает идти с нормальной скоростью, появляются запахи, звуки, цвета, ощущения и мысли. Твои собственные мысли. И твои собственные эмоции, которые до этого успешно заглушал гул толпы.

Примерно так почувствовал себя Эларьен в тот момент, когда мошки вдруг исчезли. И он был более чем уверен, что окружающие испытывают то же самое. Только проявлялось это у всех по – разному: Хэйнар стоял с раскрытым ртом, огромный мужик с забинтованными руками рыдал от счастья, пожилой эльфийский маг в ночном колпаке обнимался с Вербой, совсем ещё юная девочка с косичками порывисто целовалась с адъютантом полковника

Самого полковника видно не было, а жаль. Эларьен не отказался бы посмотреть, удалось ли тому сохранить невозмутимый вид после всего произошедшего. А произойти успело немало: неожиданная гроза, нашествие огнедышащих

насекомых, спонтанное и вынужденное объединение враждующих армий, появление сумасбродной девчонки, которая лёгким движением руки вышвырнула нападавших невесть куда… В общем, лимит по странным и непредсказуемым событиям был исчерпан, и Эларьен искренне верил, что в этот день его уже вряд ли что‑то сможет удивить.

Верил ровно до того момента, когда совсем рядом, задев эльфа краем плаща, пронёсся Посредник. Собственной низкорослой персоной.

Эларьен почесал затылок. Он давно собирал информацию об этом типе и знал, что за коротышкой водится привычка возникать на пустом месте и исчезать в неизвестном направлении. Но всё равно его появление произошло настолько неожиданно, что эльф не сразу нашёл в себе силы сорваться с места и броситься вдогонку. И уже на бегу задумался, что дальше‑то с мерзким колдунишкой делать.

Накануне Эларьен заметно вспылил, вышел из себя и чуть не прибил того разряженного толстяка. Впрочем, вокруг кипела битва, и вряд ли кто‑то придал бы значение очередному убийству. Мертвецом больше, мертвецом меньше.

Но для самого эльфа важно было в первую очередь посмотреть мерзавцу в глаза. Потому что речь шла не об убийстве, а о суде. И для вынесения адекватного приговора пришлось взять себя в руки.

В итоге толстяк отделался лёгким испугом. Прикасаться к нему было противно даже мечом.

Но к Посреднику Эларьен не собирался проявлять подобную мягкость. По крайней мере, пока не догнал и не разглядел, чем он занимается.

Коротышка ассистировал при операции. И даже магией при этом не пользовался. Как обычно – болтал и суетился, но при этом что‑то подавал, придерживал и всячески помогал темноволосой женщине, которая склонилась над кем‑то, лежащим на условно чистом плаще.

Эларьен вгляделся и невольно присвистнул. В роли пациента оказалась та самая девчонка – Марго. Или Айка, как он изредка называл её по привычке.

Малявка была вся в крови, без сознания, и если ещё дышала – то только благодаря исключительной живучести. Или умелым рукам лекарки.

Лекарки, которую Посредник называл ланьей.

Так вот, значит, как выглядит его госпожа. Та, по чьему приказу действовал коротышка. Та, кого Эларьен так хотел найти – и убить.

Рука сама дёрнулась, сжалась на рукояти меча, но эльф усилием воли разжал пальцы.

Не сейчас! Её надо убить, и он убьёт, но, бесы вас всех дери, не сейчас же!

– Если с ней хоть что‑нибудь случится… – угрожающе прошипел Муллен, стоящий тут же, неподалёку.

Прошипел, конечно, не Эларьену. Эльфа он даже не заметил, обращался исключительно к той самой лекарке.

– Всё, что могло, уже случилось. Поэтому сгинь в туман и не мешай мне работать, – бросила в ответ женщина.

– И не подумаю. Это ты здесь специалист по сгинанию… сгинению… Тьфу!

– Сбеганию, – подсказала рыженькая магичка Иста. Или как там её на самом деле звали?

Конечно, она тоже была здесь. Вообще народу вокруг собралось немало, и знакомого, и не очень. Одни поглядывали друг на друга с интересом, другие – с опаской. Люди, эльфы, и даже зеленоволосая девица из речного народа. Каким чудом всё это сборище выдерживал Дамир, оставалось непонятным, однако он тоже был тут и бросаться с оружием на остроухих гостей, похоже, не собирался. Видимо, слухи о кровожадности местного командира были немного преувеличены.

– Так, хватит уже меня отвлекать. А ну брысь все отсюда! – женщина раздражённо мотнула головой, откидывая волосы, и Эларьен увидел по – эльфьи заострённое ухо.

– Никуда я не пойду, – на удивление спокойно возразил Муллен. – Я тебя, дорогуша, достаточно хорошо знаю. Стоит мне сейчас отвернуться, и ищи потом вас обеих по свету. Нет уж, лучше тут постою.

Эларьену тоже уходить не хотелось. А то ведь действительно – где её потом искать‑то?

– А я сказала – брысь! – не унималась женщина. – Скажешь ещё хоть слово – и это будет самой большой ошибкой в твоей никчёмной жизни. Возможно, даже последней! Испепелю, так и знай!

Муллен промолчал. Не потому, что принял угрозу всерьёз. Просто не считал нужным спорить. Зато вперёд вдруг вылезла Иста:

– Ничего вы ему не сделаете! Вы же в антимагичке по уши. Разве что ногтями поцарапаете.

– Ты ещё кто такая? – скорее удивилась, чем обиделась лекарка. – Его новая любовница, что ли?

– Нет, я… – Иста покраснела до корней волос. Как у всех рыжих, это получилось у неё очень быстро и совершенно неконтролируемо. – Я просто… Если хотите знать, я его вообще терпеть не могу. Но это же не повод обижать человека!

– Конечно! Это повод обижать меня, – беззлобно фыркнула женщина.

Кажется, вся её агрессия была направлена исключительно на Муллена. К остальным лекарка относилась довольно снисходительно.

– Глубокоуважаемые дамы, прекращайте‑ка вы спорить, – неожиданно вмешался Арфеналме. И галантно предложил Исте руку: – Не хотите прогуляться до моей палатки, госпожа магичка? Как бы странно это ни выглядело в свете последних событий, но я всё ещё хочу обсудить с вами возможность взаимовыгодного сотрудничества. Поверьте, такой способной девушке гораздо удобнее дружить с эльфами, чем с людьми.

– Нет, – замотала головой Иста и неожиданно для всех (а больше всего – для самой себя) нырнула за спину Муллену, словно ища там защиты.

– А, ну если так… – протянул Арфеналме таким понимающим тоном, что девушка снова покраснела. – Хорошо, в таком случае приглашаю вас обоих. Господин Муллен, я обдумал ваше предложение о перемирии и предлагаю обсудить его за бокалом вина. Сколько можно украдкой хлебать из фляжки, в самом‑то деле!

Муллен добродушно хмыкнул.

– Что, полковник, сумеете убедить Западный совет в необходимости мирного договора?

– Смог навязать им войну – смогу и склонить к миру, – Арфеналме пожал плечами и тут же поморщился от боли. Видимо, обожжённая спина досаждала ему, несмотря на все лечебные заклинания.

– Вот смотрю я на вас – и не понимаю, – вздохнул Муллен. – Вроде же умный человек! Ну, то есть эльф. Так за какими бесами вам всё‑таки сдалась эта война, а?

– Я же говорил, по личным соображениям, – полковник помялся, но в итоге решил, что это не такая уж и тайна. – Когда‑то люди убили мою жену.

– О боги, какая редкая и необычная история! А у него вот жену эльфы убили, – Муллен указал на Дамира. – И ничего, живёт как‑то.

– Конечно, господин Муллен. Вам‑то плевать на такие истории. Вы, насколько я помню, придумали вариант поинтереснее и убили жену собственноручно, – с медовой улыбкой заметил Арфеналме.

Эларьен внутренне сжался. Судя по тому, что говорили про Муллена, за такие слова он мог запросто наброситься на собеседника с кулаками, а то и с мечом.

Но мужчина лишь бесцеремонно схватил полковника прямо за обожжённые плечи и развернул в сторону лекарки:

– Дурак ты, хоть и эльф! Жена моя вон там стоит, живее всех живых. И ещё нас обоих переживёт, с неё станется.

Арфеналме выдержал паузу – не то обдумывал сказанное, не то пережидал, пока утихнет боль в потревоженной спине. А затем обернулся в сторону Эларьена и произнёс, как ни в чём не бывало:

– Эл, выпьешь с нами?

Подобная фамильярная просьба от всегда сдержанного командира выглядела подвохом. Или он настолько задолбался, что решил на время отказаться от привычной чопорности?

Эларьен задумчиво почесал затылок. Волосы начали отрастать, приятно щекотали ладонь. Снова отрастить, что ли?

А то ведь действительно, сколько можно топтаться на месте и жить прошлым?

– Охотно составлю компанию, полковник.

– Вот и отлично, – кивнул Арфеналме. И дождавшись, когда Эларьен приблизится, добавил свистящим шёпотом: – Руку с меча убери, придурок! Мы тут, видишь ли, мирный договор заключаем. Так что давай без самоуправства.

Глава 21. Уроборос

Я пришла в себя на закате.

Даже успела посмотреть, как последние солнечные лучи подсвечивают горные склоны всеми оттенками красного и розового. Красиво здесь всё‑таки! А ещё тихо и спокойно.

Журчала в роднике вода, едва слышно шелестели кусты, чирикали ночные птички, радуясь, что жара наконец‑то спала. И больше вокруг не было никого. Даже вездесущие комары куда‑то подевались.

Очень хотелось найти того, кто отнёс меня к роднику и оставил в одиночестве – и сказать этому человеку (или, возможно, не человеку) огромное спасибо. Именно это мне сейчас было необходимо: тишина и покой. Собраться с мыслями, вспомнить, что произошло, и понять: всё наконец‑то закончилось или ещё только начинается? Или одно без другого просто не бывает?

На потемневшем небе зажглись первые звёзды. Луны не было. Что бы там ни говорили о мистических значениях полнолуний, новолуния всегда удивляли меня больше. Луна, каждую ночь висевшая на своём месте, вдруг исчезала – и появлялось странное чувство, будто из жизни пропало что‑то важное, незаменимое. Ненадолго, всего на несколько часов – но исчезло. И теперь нужно как‑то научиться с этим жить.

Я ещё немного повалялась на траве (точнее, на плаще Аллены, пропахшем местным куревом и каким‑то зельями), вдумчиво и осторожно потянулась, проверяя, как чувствует себя организм. Ничего не болело, не ныло и даже не чесалось.

Видимо, пока я спала, хвалёная олльская регенерация работала в полную силу. Те, кто днём намотал на меня километры бинтов, явно перестраховались. Сейчас под окровавленной тканью даже шрамов не осталось, поэтому я размотала повязки и отбросила их в сторону. Ворох тряпок приземлился неподалёку от реликвий, заботливо разложенных на куске дерюги.

Отлично, их‑то мне и надо. Хоть рассмотрю нормально!

Не то чтоб я их до этого не видела. Конечно, видела – и разглядывала, и изучала, и пыталась понять, что это такое и зачем нужно. Но каждый раз в голове билась только одна мысль: эти вещи принадлежат мне, но никто больше их видеть не должен.

Сейчас всё воспринималось совсем по – другому. Будто я наконец‑то доросла до необходимого уровня, или неведомая сила, дремавшая в реликвиях, сочла меня достойной.

Теперь я знала, что это, как работает и почему слушается именно меня. Точнее, одна часть меня знала, а вторая офигевала от обилия информации и отчаянно трусила при мысли о том, что ей придётся сделать рано или поздно.

Или даже прямо сейчас. Ну а что? День как день. Точнее, ночь как ночь. Новолуние, опять же. Самое время закончить всё, что необходимо.

Я нацепила на голову диадему, крутанула в пальцах жезл и подцепила им кусок дерюжки. Обычная тряпка – грязная, рваная, ничем не примечательная и, вместе с тем, удивительно знакомая. Пригодится.

Кусты за моей спиной зашуршали. Тот, кто ломился через них, не пытался подкрасться незаметно. Наоборот, специально шумел, давая мне время подготовиться к разговору. Только я не хотела ни с кем разговаривать. По крайней мере, до того момента, пока не разберусь с делами.

Ладно, поехали!

По жезлу пробежала искра, ладонь кольнул слабый электрический разряд, диадема сдавила голову – и я исчезла, чтобы мгновение спустя появиться в совсем другом месте. И, если я ничего не перепутала, совсем в другом времени.

Здесь пахло морем. Я почувствовала это ещё до того, как смогла осмотреться и понять, куда попала.

Судя по всему, комната, в которой я оказалась, находилась в башне: каменная стена явственно закруглялась в тех местах, где я могла её разглядеть. Мест таких было ровно два – в одном находилась дверь, в другом – узкое окно, больше напоминавшее бойницу.

Вдоль остальных участков стены громоздились деревянные ящики и стеллажи, заполненные разнообразным хламом. Здесь были канделябры, статуэтки, часовые циферблаты, скатанные в рулон ковры, чеканные металлические блюда и битые чашки, рамы без картин и картины без рам, и даже кринолин на металлических дугах, весивший, наверное, целый центнер. В Предонии такие уже лет сто не носили.

До перемещения я думала, что окажусь в сокровищнице, но, кажется, попала на склад. Или реликвии в Апьсоро не ценили, или наоборот, старательно прятали. Но они были здесь, это я чувствовала совершенно точно.

Это было очень странно: ощущать их в двух местах одновременно – на себе и где‑то поблизости. Ладно, будем искать.

Я пошла вдоль стены, чувствуя себя игроком в «Горячо – холодно». Магический радар, обосновавшийся в голове, исправно сигнализировал, куда двигаться дальше; мне оставалось только следовать его указаниям. Два шага вперёд, теперь влево, и ещё немножко вперёд… отодвинуть тяжеленную мраморную вазу… Где‑то здесь!

Снаружи раздались шаги. Я замерла, надеясь, что нарушитель спокойствия пройдёт мимо, но звонкий цокот каблуков прервался точно возле двери. И сразу же заскрипел отодвигаемый засов.

– Упс! – пробормотала я, протискиваясь к здоровенному ящику, битком набитому хламом. То, что я искала, было в нём.

Перебирать вещи, вытаскивая их по одной, времени не было. Я запустила в ящик обе руки (жезл для этого пришлось заткнуть за пояс) и попыталась пробиться сквозь толщу барахла.

Реликвии лежали на самом дне и, судя по ощущениям, сверху их покрывали стеклянные осколки, ржавые лезвия, подушечки для булавок (вместе с булавками) и один бешеный и очень когтистый кот.

Дверной засов заклинило: он скрипел и лязгал, но не поддавался. Женский голос за дверью ругался сквозь зубы и нервно притоптывал каблуком. Я, обдирая руки, тянула наружу реликвии, совершенно забыв, что с помощью магии могла бы просто грохнуть злополучный ящик об пол и спокойно вытащить всё, что надо.

Вопреки моим ощущениям, когда я наконец‑то вытащила жезл и диадему из колючих объятий гипотетического кота, руки оказались не изодраны в клочья, а всего лишь украшены нескольким тонкими царапинами.

Чтоб не перепутать одни реликвии с другими, я вытащила из кармана дерюжку и замотала в неё вытащенные из ящика артефакты. Теперь можно было отправляться дальше.

Тут засов наконец‑то поддался и дверь со скрипом распахнулась. На пороге стояла Арая. Почти такая, какой я её запомнила, – светлые волосы, алые губы, красное платье, презрительный взгляд. Разве что слегка моложе, но не настолько, чтоб это бросалось в глаза.

То, что в комнате оказался кто‑то незнакомый, женщину, кажется, не слишком удивило. Зато явно разозлило.

– Что здесь происходит? Немедленно отдайте мои вещи! – воскликнула она.

– Не отдам, – улыбнулась я. – Потому что это мои вещи!

Вокруг меня резко и болезненно сжалось чужое заклинание, и я машинально смахнула его в сторону. Ближайший стеллаж обрушился вместе с содержимым.

Арая изумлённо уставилась на меня, считывая ауру. Не знаю, что она там вычитала, но аж позеленела от злости. И, кажется, испугалась.

Порыв ветра, ворвавшийся сквозь окно, принёс с собой запах воды и соли. Я с наслаждением вдохнула его, показала женщине язык – и исчезла. Общения с Араей (точнее, с более поздней её версией) мне и без того хватало выше крыши.

Следующей остановкой стал небольшой астраханский закоулок. Я хотела появиться чуть пораньше, чтоб морально подготовиться к будущей встрече, но не сложилось. Не успела я прийти в себя после перемещения и осмотреться, как в меня неожиданно врезалась… я.

Я была смешная: мелкая, зарёванная, чумазая и обиженная на весь свет. Как же, лишилась мороженого из‑за собственной глупости. Помню – помню!

Мелкая я настороженно зыркнула на взрослую меня изумрудными глазищами и намертво залипла на реликвии, как сорока на блестяшку. Я смотрела на неё в ответ и не могла разобраться в ощущениях. Смотреть вот так на саму себя было неимоверно сложно. Хотелось столько всего сказать этому маленькому трогательно – ушастому созданию… Подбодрить, дать совет. Но ведь нельзя же, наверное?

Мысли путались, обрывались, перескакивали с одного на другое. Вспоминались какие‑то страшные истории про машины времени, временные парадоксы и, почему– то, чёрные дыры. Оказалось, что два комплекта реликвий у одной меня – это не так уж страшно. А вот два комплекта у двух меня – самый натуральный взрыв мозга.

– Ладно, ребёнок. – Я решительно протянула себе свёрток с реликвиями, утащенными из‑под носа Араи. – Держи подарок. Только не спрашивай, что это такое. Не бойся, не бомба. И не котёнок. Вырастешь – сама поймёшь!

– Не понимаю. – Мелкая я отшатнулась от подарка, даже руки на всякий случай за спину спрятала. – Что вы хотите?

Я мысленно выругалась. Ну конечно она не понимает, когда к ней обращаются на предонском. Пришлось переключаться на русский.

– Это тебе. – Я положила свёрток перед девочкой. – Твоё. Возьми, спрячь и никому не отдавай. Никому не показывай. Запомнила?

Она кивнула. На место настороженности пришло любопытство.

– Молодец, – улыбнулась я, хотя очень хотелось дать мелкой дурище подзатыльник и напомнить, что нельзя брать вещи у незнакомцев, особенно если они внезапно натыкаются на тебя в тёмном переулке.

Много что ещё хотелось сказать. Но пришлось быстро сматываться, чтоб не сболтнуть лишнего. В конце концов, зачем слова и объяснения, если я точно знаю, что у девчонки… что у меня всё будет хорошо.

Ведь, если вдуматься, всё уже хорошо.

Я возникла на прежнем месте спустя секунду после исчезновения.

– Что это было? – удивился Флай, закончив свой громкий марш – бросок через кусты.

– Что? – переспросила я, оборачиваясь.

– Ну… ты словно бы пропала, а потом опять появилась.

– Не обращай внимания, сбой в матрице.

Парень улыбнулся, хотя вряд ли понял смысл сказанного. Так и замер, с улыбкой глядя на меня.

Я уставилась на него в ответ.

Наверное, надо было сказать что‑то умное, или что‑то важное, или просто хоть что– нибудь сказать. А я просто стояла и смотрела. Не могла насмотреться. И не могла понять, кого вижу перед собой.

Перед глазами у меня было одно лицо, в мыслях – другое, хоть и очень похожее. И, накладываясь друг на друга, эти образы давали очень странный эффект, словно я вижу не только человека, но и его внутреннюю сущность.

Внутренняя сущность была мягче, светлее и доброжелательнее, внешняя – жёстче, мрачнее, без левого глаза и с рукой на перевязи.

– Жалкое зрелище, да? – по – своему истолковал мой взгляд Флай. – Сначала я из глазастого превратился в одноглазого, а теперь стал ещё и одноруким.

– Прости, пожалуйста, – смутилась я. – Это я во всём виновата…

– Ой, да ладно тебе! – фыркнул парень. – Подумаешь, ключицу сломал. Срастётся, никуда не денется. Там маги уже малость поколдовали, просто велели пока что сильно не прыгать и руками не размахивать. А глаз… Я почти привык уже. Даже целиться удобнее стало! Да улыбнись ты наконец, Марго! Хватит стоять как скорбная статуя. И сними, пожалуйста, эту штуку с головы, а то ты в ней сама на себя не похожа. И я тут, вообще‑то, пытаюсь посмотреть на тебя, а получается почему‑то на неё.

– Ну и правильно, нечего на меня смотреть. Я грязная, некрасивая и вообще… – пробормотала я, но диадему всё‑таки сняла.

– Кто тебе сказал такую чушь? Ты даже не представляешь, насколько красива! А что чумазая, так это дело поправимое. Воды – полный родник. Иди да умойся.

Наверное, это был дельный совет от чистого сердца. Умыться действительно бы не помешало. Но вместо этого я упрямо осталась стоять.

– Нам нужно поговорить, да? – вздохнул Флай.

– Да.

– Ладно. Я, в общем‑то, за этим и пришёл. Предлагаю забыть всё, что случилось этой ночью. Всё, что произошло, вся эта магия, и моё воскрешение, и что я потом сказал и сделал – это очень важно, очень сложно, очень трудно принять, и мы обязательно это когда‑нибудь обсудим. Но не сейчас. Сейчас я всё равно не смогу найти нужных слов, чтоб объяснить, что творится у меня в голове. Но в любом случае официально заявляю: я повёл себя как идиот и наговорил всяких глупостей. Имеешь полное право наговорить мне каких‑нибудь глупостей в ответ и…

– Погоди! – перебила я и прислушалась. Кусты еле заметно шелестели. И это в безветренную‑то погоду! – Госпожа Соланж, а вы можете не подглядывать? И, желательно, не подслушивать!

– Дожили, уже мимо пройти нельзя! Отовсюду гонят! – проворчала никса, но смиренно удалилась.

По крайней мере, мне хотелось верить, что она именно удалилась, а не стала невидимой. И ещё – что рыжий проблеск в противоположных кустах мне только почудился.

– Я продолжу? – смиренно спросил Флай и, дождавшись моего кивка, вернулся к извинениям. Честно говоря, мне казалось, что извиняться за всё произошедшее должна как раз я. Но если ему так хочется высказаться первым, то пусть говорит. – В общем, можешь меня как‑нибудь обидно обозвать. Или даже поколотить, только не сегодня и не очень сильно. И ещё можешь выйти за меня замуж, но это уже крайняя мера. Если вдруг ты очень – очень обиделась! Если не очень – можешь не выходить, разрешаю.

– Ты сумасшедший! – невольно хихикнула я. – Ну зачем я тебе, а? Ты же видел, что я такое!

– Именно потому, что я сумасшедший! И ты – точно такая же. Поэтому смирись, Марго. Смирись – и прими уже, наконец, предложение. Я всё равно не отстану.

– Ты же говорил, что второй раз на неделе предлагать не будешь!

– Когда я это говорил, на моём внутреннем календаре был ещё Бельтейн. А он был явно не на этой неделе. Ещё возражения будут? Ну, давай, придумывай! В прошлый раз ты особенно напирала на то, что такой знатный дворянин, как я, не может связать жизнь с фиктивной племянницей Муллена. Сейчас, небось, скажешь, что всё поменялось, и теперь какой‑то там предонский княжич явно не пара для законной правительницы Альсоро?

– Упс! – сказала я.

Потому что про законную правительницу до меня дошло только сейчас.

Нет, я об этом давно знала и помнила, но в фоновом режиме. А тут вопрос вдруг стал насущным.

И осознание этого меня не обрадовало.

Флай, видимо, всё понял по моему лицу:

– Вот тебе и упс. Но, знаешь, у меня тоже нет никакого желания становиться принцем – консортом. Поэтому, если ты решишь принять корону, я, наверное, передумаю на тебе жениться.

– Только попробуй сбежать! – фыркнула я.

– Ага, то есть предложение ты принимаешь?

– Я… ну…

Я почувствовала, как начинаю заливаться краской не хуже Ксанки. Щёки горели, сердце колотилось, как эльфийский таран в ворота. Почему в битвах всё так легко, а в жизни – так сложно? Даже если всё очевидно, и надо произнести одноединственное слово, я стою, туплю и боюсь всё испортить. И что он только во мне нашёл?!

– Давай, Марго! – не унимался Флай. – Ты же такая смелая девочка! Хватит искать отговорки, скажи всё открытым текстом. Ты меня любишь?

– Да, – выдохнула я, уставившись в землю.

– А замуж за меня выйдешь?

– Да. Только…

– О боги, опять какое‑то «только»!

– Да нет, я… Ну… Надо просто понять, выхожу я замуж за Флайяра или за Итьера. Мне без разницы, как ты теперь будешь себя называть, но людям же не объяснишь. Я не хочу, чтоб вместо первой брачной ночи нас сожгли на городской площади.

– Что‑нибудь придумаем, – беззаботно отмахнулся мой… теперь уже, наверное, жених. И достал из кармана всё то же многострадальное кольцо: – Давай палец, чудо ты моё остроухое. А если волнуешься за первую брачную ночь, то её можно и прямо здесь отрепетировать.

– Эй, кому‑то же запретили руками размахивать! – шутливо возмутилась я.

– Я, возможно, открою тебе страшную тайну, но это делают не руками!

Флай обхватил меня за талию, прижал к себе и легонько поцеловал в нос. А потом просто поцеловал. Я послала к чёрту все свои страхи – и ответила на поцелуй.

Кусты тихонько шелестели.

А потом был семейный совет.

Точнее, из‑за моего запутанного происхождения, их было несколько.

Да и «потом» случилось не следующим утром и не через несколько дней, а спустя почти месяц после битвы с блохами.

Весь этот месяц я отсыпалась, отъедалась и просто наслаждалась жизнью.

Муллену пришлось гораздо тяжелее: он постоянно пропадал в ратуше или мотался по стране, появляясь дома исключительно для того, чтобы проверить, не попали ли в какую‑нибудь передрягу его неугомонные дочери. По документам я всё ещё считалась племянницей, но слухи по Тангару уже поползли.

К счастью, их затмевала более важная информация – сперва о перемирии, а затем и о полном прекращении войны. Хозяину и Арфеналме всё‑таки удалось официально подтвердить свой негласный договор в обоих Советах – Западном и Восточном. И не похоже было, чтоб остальные члены местного парламента слишком уж активно сопротивлялись. Нермор, например, если и не прыгал от радости, то исключительно потому, что статус и возраст не позволяли.

Мы с Флаем так и не рассказали главе Совета, что случилось с настоящим Итьером. Сперва не до того было, а потом духу не хватило. Но Нермор – старший, кажется, ничего не заподозрил: Итьер не так много общался с отцом, чтоб тот знал его как облупленного, а любые внезапные изменения в характере и вкусах можно было списать на участие в битве на перевале. Война с людьми и не такое творит.

Известию о нашей грядущей свадьбе Нермор искренне обрадовался, и теперь при каждом удобном случае звал меня дочкой. Мой собственный отец меня так, что характерно, не называл.

В общем, когда Муллен объявил, что нужно собраться в кабинете и всё обсудить, я подумала, что речь пойдёт именно о свадьбе. Но на семейном совете помимо него и Аллены присутствовали ещё Тьяра и Глюк, причём в человеческом обличии. Вот тут‑то я и заподозрила, что дело не в личной моей жизни, а как раз таки в общественной.

Собрались мы в кабинете. Муллен восседал за своим столом и лениво потягивал из чашки что‑то непривычно безалкогольное, я привычно забралась на подоконник, остальные расположились в креслах.

С улицы возмутительно вкусно пахло жареными семечками, отчего мне сразу же захотелось есть. К сожалению, обед уже закончился, а до ужина было ещё далеко. В «Тарелку» заскочить, что ли…

– Нам надо решить, что делать дальше, – с места в карьер начала Аллена, и она имела в виду вовсе не еду. – Я не могу до бесконечности считаться регентом в Альсоро. То есть могу, но… Марго, ты уже давно совершеннолетняя и имеешь полное право занять престол.

– Ни за что! – торопливо перебила я, не дожидаясь, пока начнутся воззвания к моей совести и долгу.

Я сама к ним достаточно взывала, когда крутила эту ситуацию так и этак. И каждый раз выходило, что в роли королевы я себя совершенно не представляю, да и заниматься этим не хочу. Политика, экономика и прочая бюрократия вызывали у меня глубокое отвращение, а ответственность за целую страну и вовсе воспринималась не как великая честь, а как худшее из наказаний.

Даже в детстве, когда другие девочки наряжались принцессами, я играла с мальчишками в войнушку. И всерьёз намеревалась продолжать в том же духе. А Аллена пусть ищет другого козла отпущения!

– Марго, ты не понимаешь! Ты рождена, чтобы править! – не унималась блудная матушка.