Текст книги "Людоед, который объелся (сборник)"

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Чарльз Вильямс,Хью Пентикост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

 Глава 11

– А вы здравомыслящая женщина,– похвалил я, усаживаясь в кресло между ними.

– Очень польщена,– ответила она.

– В таком случае уточним детали.

– Что вы имеете в виду?

– Джулия, говорю тебе...– вмешался Телланд.

– Заткнись! – взорвался я.– Дайте мне поговорить с миссис Кеннон.

Он вскинулся, лицо перекосилось от злобы. На секунду мне показалось, что я зашел слишком далеко, ведь как-никак, а кассета с пленкой находится в моем кармане. Правда, они об этом не знают. Но если они все-таки решатся напасть на меня, то могут это обнаружить. Мне следует вести себя более осмотрительно.

– Убирайтесь-ка лучше отсюда, Телланд! Вы только усложняете дело.

– Оставить вас наедине?

– Перемените пластинку. Я ее не трону. Мы будем говорить исключительно о деле, и вы здесь нужны так же, как четвертый в бридже.

– Наверное, будет действительно лучше, если ты уйдешь,– сказала миссис Кеннон.– Бороться нет смысла...

– Но Боже мой, Джулия...

– Прошу тебя, дай мне самой уладить это дело.

– Но неужели ты не понимаешь, что, если хоть раз ему уступить, никогда больше от него не отделаешься.

– Ты можешь предложить что-нибудь более разумное? – холодно спросила она.– Мне кажется, ты уже и так наделал достаточно глупостей.

– Ты винишь меня? А кто позволил ему здесь подключить магнитофон?

– Поскорее решайте этот вопрос,– вмешался я.– Скоро вернется прислуга.

– Пусть будет по-вашему.– Телланд встал с перекошенным от злобы лицом.– Если ты хочешь, чтобы этот подонок командовал тобой...

– Неужели вы до сих пор не можете понять, что у вас нет другого выхода? – спросил я.

– Он прав,– поддержала меня миссис Кеннон.– Пора уже понять это.

– Никогда не соглашусь заплатить шантажисту...

– А вас об этом никто и не просит,– ответил я.– У вас не найдется средств даже; для того, чтобы угостить кого-нибудь хорошим обедом. Так что лучше исчезните!

Он молча смотрел на меня какое-то время, потом повернулся и вышел из комнаты. Хлопнула дверь, и я вздохнул с облегчением. Телланд каждую секунду мог потерять над собой контроль.

Я поудобнее устроился в кресле.

– Такая женщина, как вы, могла бы найти себе кого-нибудь получше.

Она подняла брови и холодно произнесла:

– Вот как?

– Вы красивы и умны. У вас практический и острый ум. Непонятно, что вы нашли в этом субъекте? Он ведет себя как мальчишка.

– Мне казалось, вы хотели поговорить со мной о деле...

– Совершенно верно. О деньгах.

– В таком случае начинайте.

– Мы уже говорили об этом. Довольно много, но без толку. Давайте сейчас поговорим более конкретно. Сто тысяч долларов! Такая фраза приятно ласкает слух. Теперь надо подумать, каким образом вся эта сумма попадет в мой карман. Известно, что такие деньги в банке не хранят, каким бы богатым человек ни был. Но даже если такая сумма и лежит в банке, взять ее сразу невозможно, не вызвав подозрений и разговоров. Поэтому я хотел бы, чтобы вы поделились со мной своими соображениями, как вы это предполагаете сделать.

Она наклонилась вперед и стряхнула в пепельницу пепел с сигареты.

– Я могу достать такую сумму.

– Каким образом?

– Не все ли вам равно...

– Нет, не все равно. Я тоже рискую попасться, если вы не будете осторожны. Я уже приходил к вам два раза. После этого вы идете в банк, говорите, что вам нужно сто тысяч долларов. Для какой цели? Чтобы оплатить счет за электроэнергию? Неубедительно. А ведь такая сумма сразу заставит призадуматься.

Она метнула на меня быстрый взгляд.

– В таком случае, может быть, вы удовольствуетесь десятью тысячами? Их гораздо легче достать...

– На это можете не надеяться.

– Двадцать...

– Не продолжайте, моя прелесть. Я ведь не вчера родился. И вы уже, наверное, поняли, с кем имеете дело.

– Да, поняла.

– Я не в обиде на вас за то, что вы пытались поторговаться, но теперь давайте говорить серьезно. Каким образом вы собираетесь это сделать и сколько времени вам для этого потребуется?

Она немного подумала, потом сказала:

– Около недели. И это все можно проделать в Хьюстоне. У меня есть акции на предъявителя и облигации железнодорожной компании. Их легко реализовать. Дам распоряжение продать их и получу чек. По этому чеку я смогу снять деньги в банке Хьюстона и вручу их вам. Там, конечно, удивятся моему поступку, но не очень. Банки часто имеют дело с оригиналами.

  Я поразился ее спокойствию. Казалось, она говорит не о крупных суммах, а о каком-то легком завтраке.

– А вам действительно не откажешь в уме,– сказал я.

– А вы что ожидали? Что я буду кататься в истерике? Я уже много раздумывала надо всем этим, и, если бы у меня была хоть какая-то возможность сделать по-другому, я бы, конечно, не сдалась на милость победителя.

– Браво! С вами приятно иметь дело,– сказал я, вставая с кресла.

– Простите за откровенность, но я не могу сказать вам то же самое. Сейчас мне больше всего хочется, чтобы вы вообще никогда не появлялись на свет Божий.

– Такова жизнь, о женщина моей мечты! – парировал я. Бывает, что и за какое-то паршивое убийство приходится расплачиваться.

Я оторвал шнурок, которым вчера привязал магнитофон и скрутил его. Она наблюдала за мной.

– Вы вчера взломали одну из дверей? – спросила она.

– Вон ту! Я показал на дверь за занавеской. Великолепно! А я-то сперва приняла вас за абсолютного болвана!

– Что ж, надеюсь, яте в следующий раз вы не будете так спешить с выводами, красавица.– Говоря это, я спрятал магнитофон в футляр.– Во избежание кривотолков, я больше не приду сюда, но буду регулярно звонить по телефону, чтобы знать, как продвигаются дела.

– Где вы будете жить? Здесь, в городе?

– Нет, в домике на озере. Так будет лучше. Сегодня У нас... четверг, не так ли?

Она кивнула.

– Итак, через неделю, в Хьюстоне? Вам удастся провернуть все за неделю?

– Да... А вы сможете к тому времени забрать пленку У вашего друга?

– Думаю, что да.

Я направился к двери, но остановился.

– Во всяком случае, я буду поддерживать с вами телефонную связь. Да, еще одно. Было бы неплохо, если бы вы немного успокоили Телланда. Иначе он сделает какую-нибудь большую глупость. Кроме того, советую вам не забывать, что, если со мной что-нибудь случится, электрического стула вам не миновать.

Она ничего не ответила. Я вышел из дома и сел в машину. Выезжая из города, я остановился у продовольственного магазина, чтобы купить всякую провизию и дюжину бутылок пива, рулон пленки, которой обертывают продукты. Кроме того, я приобрел двадцать пять килограммов льда. Завернув его в старое покрывало, я поехал к озеру.

Когда свернул на проселочную дорогу, не было еще и десяти часов. Проехав километров шесть, я углубился в небольшой сосновый лесок, росший на возвышенности, и вскоре заметил то, что уже давно искал,– дорожку, ведущую к моему дому.

Я свернул на нее, проехал какое-то расстояние и остановился. Вокруг – ни души. Лишь тихо шуршала под ногами сухая хвоя.

Вынув из кармана кассету, я тщательно обернул ее пленкой, чтобы не отсырела, заклеил липкой лентой и вышел из машины, захватив с собой маленькую лопатку.

Слева от машины я увидел старый пень, покрытый мхом. Осторожно вырыв около него ямку, опустил туда пакет с кассетой, утрамбовал землю и посыпал это место хвоей. Никто никогда не сможет найти этот пакет. После этого я снова сел в машину и направился к озеру.

Домик Джорджа прятался в глубине полянки, под сенью дубов. Я растопил печку, сжег копию письма и остатки бумаги для пишущей машинки, спрятал машинку и магнитофон в ящик и отнес их в машину.

После этого спустился к озеру и вымылся, потом убрал привезенные мной продукты, поел и растянулся на маленьком диване. Немного полежал, покуривая, а потом незаметно заснул.

До сих пор не знаю, что именно меня разбудило, но когда я открыл глаза, то увидел, что рядом со мной сидит Джулия Кеннон и смотрит на меня.

– Добрый день,– сказал я.

– Добрый день.

– Вы давно здесь?

– Несколько минут.

Кроме нее, в комнате никого не было. Перед домиком, около машины, которую я хорошо видел из окна, тоже никого.

– А где этот медведь?

– Какой медведь?

– Телланд.

– Не знаю.

Время уже перевалило за полдень, и на лужайку падали тени от деревьев. На миссис Кеннон была темная плиссированная юбка и белая шелковая блузка с длинными рукавами и широкими манжетами. На ногах – нейлоновые чулки и босоножки.

– Вы выглядите восхитительно!

Она ничего не ответила.

– Не обращайте внимания на мои слова,– продолжал я.– И не обижайтесь. Спросонок я могу ляпнуть всякое.

Она молча протянула мне сигареты. Закурили.

– Спасибо,– поблагодарил я.

– Вы очень примитивны,– сказала она.– И у вас на уме только одно.

Я приподнялся и оперся на локоть.

– А разве это плохо?

Она пожала плечами.

– О чем вы думаете? – спросил я через некоторое время.

– Ни о чем.

Она села на стул, подобрав юбку.

– Как насчет денег?

– Я позвонила маклеру в Хьюстон и объяснила ему, какие акции следует продать. Сумма, вырученная от продажи, будет положена в банк на мой счет во вторник.

– Вот и отлично. А встретимся в четверг утром. Договорились?

Она кивнула.

– Я буду в отеле «Рид».

– Одна?

– Разве это вас касается?

– Еще как! Мне совсем не хочется видеть там Телланда. Ведь мне придется возвращать вам кассету, а я отлично помню, какая участь постигла бедного Пурвиса.

– Да, вы все продумали...

– Я отлично понимаю, в какой нахожусь ситуации, так что давайте не будем больше об этом. И сделаем так. Телланд должен оставаться в своем магазине. Перед тем как приехать к вам, я позвоню ему по телефону. Если не услышу его голоса, я не покажусь.

– Против этого мне трудно что-либо возразить. Магнитофон будет с вами? Ведь мне надо прослушать плен-ку.

– Конечно! Вы отдадите мне деньги только после того, как убедитесь, что это именно та самая пленка.

– Договорились.– Несколько секунд она задумчиво . смотрела на меня.– Вы жестокий человек.

– Жить как-то надо.

– Вы далеко пойдете! Это ваш дебют? Я имею в виду шантаж.

– Это просто борьба за существование.

– Должна признаться, что боретесь вы мастерски.

– Спасибо за комплимент... Вы знаете, что у вас очень красивые ноги?

– А вам не кажется, что вы нагло себя ведете?

– Разве? Нет, я всего лишь бессовестный шантажист. Но зато в газетах до сих пор еще нет ваших фотографий.

Она посмотрела на меня своими темными глазами – долго и внимательно.

– Не пытайтесь острить. Вы ведь и на самом деле не чувствуете себя смущенным.

– Нет. Я же говорил вам, что я законченный подлец.

– Ну что ж, это по крайней мере честно.

– Мир – это джунгли. Вас вышвыривают туда совершенно голым, а лет этак через шестьдесят кладут в ящик. Поэтому каждый должен устраиваться, как может.

Она улыбнулась насмешливо.

– Смотрите-ка, а у вас и мысли появились, правда, в эмбриональном состоянии. Вы что нигилист?

– Сейчас это не модно. В нашу эпоху нет больше нигилистов.

– В самом деле? Вы удивляете меня! Никогда бы не подумала, что вам известно это слово!

– Встретил как-то в одном журнале.

– Правда, это не имеет значения.– Она пожала плечами. Ее пристальный взгляд скользил по мне – начиная с ботинок и кончая адамовым яблоком.– За интеллектуала вам все равно себя не выдать – не того полета птица!

Лицо ее было совершенно непроницаемым.

– Может быть, стаканчик пива? – предложил я.– Со льда?

– С удовольствием. Вы не поможете мне подняться? Эти высокие каблуки – сплошное мучение.

Я протянул ей руку и придержал, пока она не обрела окончательного равновесия.

– Благодарю вас! – сказала она, выпуская мою руку. В ее голосе послышались незнакомые мне нотки.

Она пошла к машине. Я удивленно проводил ее взглядом. Уж не думает ли она, что пиво пьют в машине?

– Мне нужно кое-что взять,– сказала она, увидев, что я наблюдаю за ней.– Конец недели я проведу у друзей в Далласе, вот и захватила самое необходимое...

– В такое время вы там просто изжаритесь на солнце.

– Да, там жарко. Но я ведь ненадолго.

Солнце садилось. Оно уже успело скрыться за верхушками деревьев, окаймлявших лужайку, и лучи его, проникавшие сквозь ветви, освещали Джулию Кеннон розоватым светом. Она что-то взяла из коробки, лежавшей на полу машины, но что именно, я не смог увидеть. Теплые лучи заходящего солнца играли в ее черных волосах.

– Вы, кажется, собирались угостить меня пивом?

– Угу!

Мы прошли на веранду.

– Устраивайтесь поудобнее,– сказал я.—Сейчас я переоденусь и притащу пару бутылок.

Я прошел в дом и снял шорты, заменив их фланелевыми брюками. Когда я зашнуровывал ботинки, вошла Джулия. Облокотившись на косяк двери, она стала рассматривать убранство комнаты – кровать, стол, охотничью одежду, висевшую на стене.

– Очень мило,– с интересом сказала она.– Выглядит, правда, немного необычно, но зато сразу чувствуется, что живет здесь мужчина.

Бросив шорты на стул, я подошел к ней. Она даже не шевельнулась. В одной руке у нее дымилась сигарета, другой она держалась за косяк.

Я взглянул на нее.

–: Вам . предстоит долгий путь. До Далласа ведь не близко.

– Да, конечно,– машинально ответила она, откидывая голову назад. Потом вдруг положила мне руку на плечо.

– Без рубашки... Все, как должно быть...

Я промолчал.

– Мышцы твердые, как камень...

– Правда?

Она задумчиво посмотрела на свою золотую запонку.

Рука соскользнула с моего плеча, сигарета упала на пол. Но она, казалось, не замечала этого.

– Вы уронили сигарету.

– Да, правда...

Она медленно раздавила ее босоножкой и подняла на меня глаза:

– Я уже накурилась. С меня достаточно...

 Глава 12

В комнате темно.

Джулия тихонько отодвинулась от меня, потом села на кровати и стала шарить на ночном столике, ища сигареты. Пламя зажигалки на мгновение осветило нагое тело, но ее, казалось, это совсем не смутило. Когда речь шла об удовольствиях, она не останавливалась ни перед чем.

– Да...– протяжно сказала она, все еще тяжело дыша.

Зажигалка замерла перед сигаретой.

– В чем дело? – поинтересовался я.

– Мне надо забыть о том, что привело меня сюда.

– Это будет очень печаль...

Она слегка повернула голову и улыбнулась мне в свете зажигалки. Улыбка была насмешливой, лишенной всякой нежности. Женщины часто так улыбаются, когда их желания полностью удовлетворены.

– А я вам кое-что привезла...

– Шутите?

– Нет, не шучу.– Она наконец прикурила и убрала зажигалку.– Посмотрите на столе в другой комнате.

– Что же там такое?

Я вспомнил, что она вынимала из машины какой-то пакетик.

– Конверт с деньгами.

– С деньгами?

– Ну да. Я не так чувствительна в этом отношении, как вы думаете.

– Сколько там?

– Вот это уже на вас похоже. Вы очень любите деньги!

– Ай, бросьте! Так сколько же там?

– Восемь тысяч.

– Почему такая сумма?

– Первый взнос в счет тех ста тысяч. Вам что, не нравится? Случилось так, что эта сумма оказалась у меня под рукой, а поскольку платить все равно придется...

– Как вы спокойно обо всем этом говорите...

– Спокойно? Возможно... Но я уже примирилась с тем, что мне придется выплатить вам сто тысяч. Только не поймите меня превратно: если бы вы оставили хоть малейшую лазейку, вы не получили бы ни пенса. Но вы слишком хорошо подстраховались. Так зачем бороться без толку.

– А чем вы объясните ваше присутствие в моей постели? Только не думайте, что я этим недоволен! Но все это несколько странно.

– Неужели женщины все еще продолжают вас удивлять? Это в вашем-то возрасте!

– А если учесть, что я не очень догадлив?

– Просто вы меня заинтересовали...

– Удивительно!

– Вы очень оригинальны. У вас есть смелость, воображение. А нравственных устоев не больше, чем у кобры... Я не люблю скучных мужчин.

– В таком случае вы меня здорово полюбите.

– А вы самоуверенны. Я не произносила слова «любовь». Я сказала, что вы меня интересуете.

– Чудесно!

Я встал и прошел в другую комнату. Чиркнул спичкой и увидел на столике большой конверт. В нем действительно лежала пачка банкнот по пятьдесят долларов и много других банкнот разного достоинства. У меня горели пальцы. Я пытался представить себе, какое место займут сто тысяч, если восемь тысяч представляют собой такую объемистую пачку. Наконец, вернулся с пакетом в спальню и положил его на ночной столик. Часть денег упала на табурет. Я снова зажег спичку и посмотрел на Джулию Кеннон.

– Что случилось? – спросила она.

– Какая чудесная картина! Обнаженная красавица з окружении тысяч долларов!

– А вы, оказывается, сентиментальны,– с насмешкой сказала она.

– Угу! Живу только ради красоты!

– И в то же время страшно практичны. Ваш идеал – хорошо прожаренный бифштекс и бутылочка дешевого виски.

– Виски я вообще не пью.

Спичка догорела, и я ее выбросил. Потом присел на край кровати, зажег следующую, чтобы прикурить сигарету.

– Знаете, чем вы меня заинтересовали?

– Нет.

– В вас одновременно живут два человека – примитив и интеллектуал. Ваши поступки довольно примитивны, но, когда вы проводите кампанию по удовлетворению своих примитивных потребностей, вы проявляете много изобретательности.

– Вполне с вами согласен. Можете написать обо мне книгу.

– Короче говоря, вы – великолепный экземпляр породистого животного.

Спичка догорела, но перед моими глазами все еще стояла эта куча денег.

– Вы просто берете все, до чего можете дотянуться.

– Конечно, конечно...

– Но мне кажется, что у нас с вами есть что-то общее, причем гораздо больше, чем вы можете предположить.

«Ох уж эти женщины,– вздохнул я про себя.– Вечно они о чем-то думают. За исключением тех минут, когда спят или лежат в объятиях мужчины. Они охотно задирают перед вами ноги, но потом обязательно должны проанализировать свой поступок. Даже в тех случаях, когда мужчина им нравится. Для них самое главное – добиться своего, а каким образом этого достигнуть – совершенно безразлично...»

Придя к этому выводу, я снова сжал ее в объятиях, закрыл рот поцелуем и заставил тем самым покончить с разглагольствованием.

Она подчинилась мне даже с большей охотой, чем я мог предположить.

Весь следующий день мы провели на озере. Она, правда, не привезла с собой купального костюма, но это ее ничуть не волновало.

После обеда мы сидели на веранде. В светлых шортах и открытом пуловере она выглядела чрезвычайно соблазнительно, хотя, надо сказать, я был уже порядком утомлен любовными утехами, продолжавшимися почти беспрерывно около суток.

– Вы очаровательный маленький бесенок! – сказал я.

Она лениво улыбнулась и, вытянув ногу, полюбовалась своим красным педикюром.

– Тысяча благодарностей, Сирано, но вы меня не можете испортить своими комплиментами.

– А как же Телланд? – спросил я.

– Что – Телланд?

– Он думает, что вы в Далласе?

– Наверное. Но какое это имеет значение?

– Никакого. Если не считать, что он может получить нервный шок, если узнает, где вы на самом деле.

– Ба! Он ничего не сможет сделать.

– Конечно... Если будет держать себя в руках. Но он не такой выдержанный, как вы. Он легко может потерять голову... Так зачем же доводить его до крайностей?

Она рассмеялась.

– Вот они, эти нежные слова, которые я так надеялась услышать от любимого человека...

– Просто хотел сказать, что наша история и так довольно сложна, и не будем примешивать в нее еще и счеты личного порядка. Мне совсем не хочется, чтобы Телланд застал нас здесь вместе.

– Я ему не принадлежу.

– Не сказал бы этого,– усмехнулся я, вспомнив Пурвиса.– Вы не собираетесь за него замуж?

– Не знаю еще.

– Он что, успел поднадоесть вам?

Она оперлась на локти и задумчиво посмотрела на меня.

– В настоящее время он ведет себя довольно странно. Такое впечатление, что он немного не в себе. Возможно, что вы меня больше устраиваете, чем он.

– Да, да, конечно! Будем любить друг друга до изнеможения, но давайте не забывать о деле, договорились?

Забыть о нем можно будет только тогда, когда я получу все, что мне причитается. Дело это срочное, и я не хочу, чтобы нервы и ревность помешали довести его до конца. Ведь достаточно одного неверного хода – и полицейские сразу начнут крутиться около нее, как коты вокруг продавца рыбы.

– Вы уже ищете повод отделаться от меня? – холодно спросила она,

– Нет, конечно нет! Но я пытаюсь быть благоразумным.

– Ну и будьте им сколько хотите! А я останусь здесь!

– Пожалуйста, пожалуйста! От этого ничего не изменится.

– Во всяком случае, должна же я была уехать куда-нибудь на уик-энд,– с улыбкой проговорила она.– А здесь мне очень нравится.

– Очень приятно это слышать.

Она расхохоталась, и я сдался. У женщин всегда отсутствует логика.

Но, с другой стороны, если здраво поразмыслить, зачем Телланду здесь появляться? Как он может догадаться, что она здесь? Это все мои нервы. Ведь мне еще никогда не приходилось заниматься такими делами.

«Успокойся и не упусти момент,– сказал я себе.– И все будет в порядке».

Этот разговор произошел в пятницу, во второй половине дня. А в субботу утром, в десять часов, когда мы сидели в комнате и пили кофе, в дверях внезапно выросла фигура Телланда. В правой руке он держал пистолет и, судя по всему, был настроен весьма и весьма агрессивно...

По счастливой случайности Джулия, вопреки обыкновению, оказалась одетой. В течение двух суток она в основном расхаживала в костюме Евы, но в субботу, поднявшись с постели, снова надела плиссированную юбку и блузку. Может быть, именно это обстоятельство и сыграло решающую роль, не знаю. На первый взгляд, это мало что меняло. Ведь не провела же она здесь двое суток только для того, чтобы кормить меня ананасами. Хотя от этой зебры можно было ожидать чего угодно. И тем не менее, появись Телланд здесь в момент, когда мы оба были в постели и на ней не было ничего, кроме лака на ногтях, он наверняка бы нас укокошил, даже не предоставив возможность открыть рот. Но и теперь, несмотря на все ее юбки и блузки, ситуация была довольно деликатной.

Джулия сидела за столом напротив открытой двери, а я наливал себе вторую чашку кофе, стоя у печки. И в этот момент я услышал голос:

– Смотри-ка ты, какая идиллия!

Я быстро повернулся и увидел Телланда, стоящего на пороге с дрожащими губами. Дикий взгляд и лицо, не бритое несколько дней, делали его вид каким-то зловещим. Казалось, он вот-вот бросится на нас и перегрызет нам глотки.

Мой пистолет мирно лежал в чемодане, сам я нахо-

дился шагах в восьми от Телланда, и под рукой у меня не было ничего, кроме кофеварки. Я почувствовал холодок внутри. Но Джулия, судя по всему, осталась довольно спокойной, и Телланд это понял. Она мило улыбнулась ему, и этого оказалось достаточно. Он опешил.

– Итак, мы переходим к известной теме: любовь втроем,– сказала Джулия.

Я молил Бога, чтобы Телланд излил свою горечь ей и чтобы он вообще забыл о моем присутствии.

Он медленно вошел в комнату и встал таким образом, чтобы хорошо видеть нас обоих. На нем были темные брюки и белая рубашка с закатанными рукавами, спереди вся испачканная, и вообще у него был вид человека, который пропьянствовал несколько дней. Но в эту минуту он не был пьян. Зато потерял способность управлять своими чувствами и поэтому был вдвойне опасен.

– Значит, ты отправилась в Даллас? – злобно проговорил он.

Опершись на руку, Джулия безразлично смотрела на него.

– Кому ты задаешь этот вопрос? Мне, дорогой?

– Могла бы придумать что-нибудь более правдоподобное, проклятая ведьма!

– Я не лгала...– Она пожала плечами.– Я действительно собиралась в Даллас, но потом изменила свое решение. Мне показалось, что будет забавнее остаться здесь.– Она мило улыбнулась Телланду.– И это действительно оказалось забавным. Я получила большое удовольствие.

Я боялся дышать и мечтал лишь о том, чтобы он не заметил, что я еще жив. Может быть, он ограничится только тем, что прикончит ее и уйдет? Я и сам бы с удовольствием убил ее...

Телланд подошел к столу и посмотрел на Джулию. Вены на его шее вздулись. Внезапно он поднял пистолет и направил ей прямо в лицо.

– Посмотри сюда! Посмотри на меня, грязная шлюха!

Она спокойно подняла глаза.

– Да, дорогой? Что ты собираешься делать?

Если бы она хоть как-нибудь попыталась смягчить его! О Боже ты мой! Пока он говорит, остается еще какой-то шанс на спасение. Так пусть же она хоть даст ему выговориться.

– Телланд...– наконец выговорил я, но он меня не услышал. Лицо его дергалось в нервном тике.

– Как жаль, что я связался с тобой. Лучше б мне было вообще не видеть тебя и не слышать. Почему ты не сдохла, едва появившись на свет?! Посмотри на себя! И подумать только, ради такой шлюхи я пошел на...

– Телланд,– повторил я немного громче.

На этот раз он меня услышал.

– Не торопись! – сказал он.– Дойдет очередь и до тебя!

– Не будьте идиотом, Телланд! У вас нет ни единого шанса выйти сухим из воды. Если вы нас убьете, полиция получит кассету с пленкой, и вы можете считать, что ваша песенка спета. Или вы действительно хотите кончить жизнь на электрическом стуле?

– Заткнись! – рявкнул он.– Плевал я на электрический стул! Неужели вы думаете, что испугаете меня этим?!

– Лучше одумайтесь, Телланд,– продолжал я.– Не ведите себя как ребенок! Уезжайте отсюда, и никто ничего не узнает. Чего вам волноваться? Деньги-то идут не из вашего кармана! За все платит миссис Кеннон. Чего же вам еще надо?

– Убить вас обоих!

«Осторожно,– сказал я себе.– Не двигайся и не раздражай его. Дай ему выговориться и излить всю злобу. Скоро он придет в себя, и ему уже не захочется пачкать свои руки кровью. Только бы она не начала его снова раздражать своей спокойной наглостью и невозмутимостью».

Но случилось как раз то, чего я боялся. Она снова заговорила:

– Значит, ты шпионил, дорогой? Ты знаешь, что я этого не люблю?

Он повернулся к ней.

«Запусти в него кофеваркой! – подсказал мне внутренний голос.– Именно так всегда поступают герои киноэкрана».

Но я не успел этого сделать. Внезапно он как-то скис, бросил на нее безнадежный блуждающий взгляд и спросил:

– Почему? Почему ты это сделала?

– Убирайся! – брезгливо сказала она.

– Джулия...– Он выронил пистолет и опустил голову.– Джулия...

Потом повернулся и выбежал из комнаты.

Я подобрал пистолет и вышел на веранду. Телланд, шатаясь, словно пьяный, брел по тропинке и вскоре исчез из вида. Его машина, вероятно, стояла где-то в кустах.

Джулия подошла ко мне и взяла меня за плечи. Я повернулся, схватил ее за блузку и залепил пощечину. Звук громко прозвучал в тишине. Она вскрикнула и отшатнулась.

Все еще дрожащей рукой я вытер пот со лба и, не обращая на нее внимания, прошел в комнату. Там я бросил свой чемодан на кровать и стал укладываться.

В проеме двери появилась Джулия. Лицо ее было бледным, а на щеке ясно выделялся след от удара. Какое-то время она удивленно наблюдала за мной.

– Что ты собираешься делать?

– Ты просто дура...

– Почему?

Я выпрямился, держа в руке рубашку.

– Вполне возможно, что ты совсем не ценишь свою жизнь, но, уверяю тебя, я еще не собираюсь умирать.

– По ведь он не опасен,– возразила она, пожав плечами.

– Ну конечно, конечно... За свою жизнь он отправил на тот свет только двоих...

– Значит, вы боитесь его? – спросила она, и в голосе ее прозвучали неприязненные нотки.

– Лучше не злите меня. Если я потеряю контроль, я могу свернуть вам шею.

– Что же все-таки случилось? – удивилась она.– Вы ведь отлично знаете, что он ничего не может вам сделать.

Я подошел к ней и сказал, глядя прямо в глаза:

– Не знаю, удастся ли вам, но попытайтесь все-таки вбить себе в голову, что, если он потеряет контроль над собой, плевать ему будет на магнитофонную пленку. И тогда его не остановить. Это все равно что тушить пожар из детской лейки. А вы вместо того, чтобы успокоить его, еще больше злили своим пренебрежением и равнодушием. Он уже убил двоих, и только ради вас... Не знаю, почему он пошел на это,– ведь он мог купить вас и за пачку сигарет. Но тем не менее он это сделал, и теперь, попав в ситуацию, которая может кончиться для него электрическим стулом, он вдруг с ужасом видит, что вы отворачиваетесь от него. Правда, вы не думали, что он может появиться здесь, да и я тоже не думал... Но в следующий раз он не будет тратить времени на разговоры. Он просто воспользуется тем, что дверь домика открыта, и...

– Но ведь вы забрали его пистолет?

– Вы что же, полагаете, он не сможет приобрести второй?

– Ну и что вы собираетесь теперь делать?

– Поскорее убраться отсюда, пока еще цел.  Совсем не хочу, чтобы меня прикончили, как только я повернусь спиной или во сне.

Она подняла брови.

– А как же я?

– Меня это не интересует. Во всяком случае,  в четверг  утром, как было условлено, вы приедете в Xьюстон за деньгами. А между делом можете развлекаться хоть с целой пожарной командой.

Она оскорбилась.

– Вы не смеете говорить со мной таким тоном!

– A-а, помолчите лучше! – отрезал я, снова  наклоняясь над своим чемоданом.

– Как ты все-таки глуп...

Я положил в чемодан пижаму.

– Джон...

В ее голосе прозвучали жалобные нотки. Я  обернулся. Она прислонилась головой к косяку двери, и в ее б глазах стояли слезы.

– Прости меня,– сказала она.

Да, актриса она была великолепная. В мгновение ока из разгневанной фурии она превратилась в маленькую обиженную девочку. Несмотря на это, я хотел послать ее ко всем чертям, но в последний миг мне пришла в голову другая мысль. Если она вернется домой, Телланд может снова забуянить и убить ее в припадке ревности. Этого я допустить не мог. Значит, ее лучше везти с собой – тогда хоть можно быть уверенным, что в четверг она еще будет жива.

– Прости и ты меня,– сказал я.– Надо при что его приезд вывел меня из равновесия.

Она радостно улыбнулась.

– Если ты не хочешь оставаться здесь, давай уедем куда-нибудь..

– Я это и хотел предложить. И мы будем вдвоем. как молодожены, проводящие медовый месяц.

Ее глаза заблестели.

– Как хорошо! А куда мы поедем?

– Все равно куда, дорогая.

– В Хьюстон?

– Туда мы поедем в четверг.

Я не хотел задерживаться в Хьюстоне дольше, чем этого потребует дело. Кто знает, может быть, шофер все-таки сообщил мои приметы полиции.

Она рассмеялась.

– Конечно! Ведь наслаждаться любовью можно где угодно!

– Угу.

Я положил конверт с восемью тысячами долларов в чемодан, она собрала свои вещи. Я отнес оба чемодана на веранду и запер двери дома.

– По-моему, нет смысла путешествовать в двух машинах. Поедем в моей,– предложила она.

– Нет, заберем обе машины. Ты поезжай вперед, до автострады. А я поеду следом. Свою машину оставлю в Брейворде. Там я смогу забрать ее на обратном пути, когда поеду в Хьюстон.

Она наморщила лоб.

– Но почему ты не хочешь оставить ее здесь? Ведь тут она будет в полной безопасности?

– Это заставит меня вернуться сюда за ней.

Не мог же я сказать ей, что машина мне нужна, чтобы своевременно откопать кассету.

– Ну что ж, пускай будет так,– согласилась она, пожав плечами.

Я положил чемодан в «шевроле» и сел за руль. Но когда я нажал на газ, машина не двинулась с места. Я попробовал еще. Безуспешно. Сел аккумулятор.