Текст книги "Людоед, который объелся (сборник)"

Автор книги: Эд Макбейн

Соавторы: Чарльз Вильямс,Хью Пентикост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

 Глава 5

Потрясенный Джон Уилз зачарованно смотрел на миссис Хейвен. Как? Эта нелепая старуха – та прославленная красавица, что сорок лет назад бесследно исчезла из своей гримуборной в середине спектакля? Почти целый год газеты мусолили ее историю и отступились только тогда, когда всякая надежда найти ключ к ее исчезновению оказалась напрасной. Виола Брук, которая, по общему мнению, была любовницей Муна в течение ряда лет после первой мировой войны!

Глаза старой женщины обратились к Уилларду Сторму, сидевшему в кресле у противоположной стены. Он наклонился вперед, глаза его за стеклами очков в темной оправе возбужденно блестели в предвкушении сенсации.

– Я говорю вам правду, Шамбрен, которая мне дорого обойдется! Этот червяк,– миссис Хейвен указала на Сторма костлявым пальцем,– ославит меня на весь мир. Ему обязательно присутствовать при моем рассказе?

– Не беспокойтесь, миссис Хейвен,– сказал Харди.– Он будет делать все, что ему скажут. Ему придется считаться с нами, если он не хочет неприятностей!

– Даже в семьдесят три года женщина остается тщеславной,– сказала миссис Хейвен, не обращаясь ни к кому в особенности.– Некоторые женщины даже в старости сохраняют свою красоту. По многим соображениям, мне пришлось вести другую игру. Чтобы меня не узнали, я сделала себя комическим персонажем. Тридцать лет это была веселая игра. Последние пять лет стали адом!..

– Ваш муж умер пять лет назад, миссис Хейвен? – мягко спросил Шамбрен.

Она кивнула. Глаза ее под густо накрашенными веками были закрыты.

– Мы не хотим причинять вам боль, миссис Хейвен,– сказал Шамбрен.– Но в интересах дела мы должны выяснить некоторые подробности. Осман Гамайэль – ваш друг?

– Настоящий, верный друг!

– Он знает о вас всю правду, миссис Хейвен?

– Да! Он, мой шофер Отто и Обри – единственные, кто до этого момента знали истину.

– Вы знаете, где сейчас мистер Гамайэль?

– Нет. Он ушел от меня, когда я собиралась в театр.

– И ни вы, ни он ничего не знали об убийстве мисс Стюарт?

– Я ничего не знала, пока вы мне сейчас это не рассказали. Осман, уходя от меня, тоже ничего не знал...

– Насколько та история, что вы рассказали Джону Уилзу, соответствует действительности?

– История? – Она взглянула на Джона.– Я полагаю, он принял все как факт! Действительно, есть человек двадцать или более, которые будут морально и социально уничтожены, если Мун умрет насильственной смертью. Он собрал против этих людей определенные факты, и, если он умрет не своей смертью, эти факты будут обнародованы – может быть, его адвокатом, а может, поверенным в делах. Мы с Османом чувствовали, что просто необходимо сохранить ему жизнь. Мы думали, что Уилз, сам ставший жертвой, нас поймет... сможет помочь!

– Значит, насильственная смерть Муна сильно повредила бы вам, миссис Хейвен?

Ее объемистая грудь поднялась и опустилась, как огромная волна, от глубокого, долгого вздоха.

– Мне меньше,– чем другим,– наконец сказала она.– Да, моя личная жизнь станет всеобщим достоянием! Да, моя подлинная личность будет установлена со всей сопутствующей этому шумихой! Но другие окажутся перед лицом настоящего бедствия...

– Но вы объединились с ними, хотя лично для вас опасность не так велика, как для них?

– Да, Шамбрен! Да – потому что, если бы не я, Обри не смог бы превратить жизнь этих, да и многих других людей, вроде Уилза и его отца, в бесконечный ад.

Я виновата, потому что была эгоисткой! – Она посмотрела прямо в лицо Джону.– Я виновата в смерти вашего отца, Уилз, потому что думала только о себе,

– Право же, этому трудно поверить, миссис Хейвен,– сказал Шамбрен.

– Это правда,– возразила она,– хотя должна сказать в свое оправдание, что в течение тридцати пяти лет понятия не имела о том, что происходит, что Обри вытворяет со своей жизнью и с жизнями других людей. Я хочу, чтобы вы знали все как есть, Шамбрен! – Ее костлявые руки крепко сжались.

Шамбрен взял пустую рюмку и подошел к бару. Через мгновение он вернулся, неся высокий старинный стакан, наполненный до краев. Миссис Хейвен поблагодарила его сияющей улыбкой. Сорок лег тому назад эта улыбка, несомненно, была полна сокрушительного обаяния.

– Вот это совсем другое дело] – Она отпила почти полстакана и поставила его на стол. – Я жила с Обри Муном пять лет, Шамбрен. Теперь для меня сказать это – все равно что признаться, что пять лег я болела проказой! Но вначале все было совсем иначе. Последний год войны. Вокруг безрассудство, радость, наслаждение жизнью. В те дни Обри был очарователен! Это было еще до того, как он стал знаменит, но, конечно, уже тогда он был баснословно богат. Мы делали все, что хотели, имели все, что желали. В ту пору я была в зените славы. Я тогда не сознавала, что обладание мной повышало престиж Обри. Он был богат, и людям казалось естественным, что такой человек завоевал прелестную и знаменитую Виолу Брук. Я думала, мне казалось, что мы влюблены друг в друга. Позже я открыла, что Обри никого не любит, кроме себя! Когда к нему пришла слава, после войны, благодаря его писаниям,– я стала ему не нужна, и тогда он начал садистски закручивать гайки.– Из груди старой женщины вырвался глухой звук, может быть, смех.– Тогда, Шамбрен, я могла уничтожить его одним словом – но я этого не сделала. Я думала, что люблю его! Чего он только не делал, чтобы унизить и посрамить меня! Об этом слишком больно вспоминать даже теперь, через столько лет. Я работала в труппе, игравшей спектакль в «Вест-Энде». Спектакль имел, успех и долго не сходил с афиш. За мной стал ухаживать молодой человек, его звали Хейвен. Я привыкла к поклонению. Множество людей воображали, что они влюблены в Виолу Брук! Но Джордж Хейвен был особенно настойчив. В какой-то момент я попыталась избавиться от него, рассказав ему всю несчастную историю моих отношений с Обри. Однако это его не оттолкнуло. И для меня он стал вдруг тихой гаванью, где я могла бы укрыться от бури, грозившей мне крушением. Однажды вечером, как раз перед началом спектакля, он пришел ко мне в гримерную. Я не говорила вам, что он был инженером одной крупной нефтяной компании. Он сказал мне, что его посылают на Ближний Восток. Своему начальству он заявил, что женат и должен взять с собой жену. Пароход отходил в тот же вечер, в девять часов. Он умолял меня уехать с ним. Я отказывалась. Мой спектакль... Моя карьера... А потом, когда он уехал, я поняла, что он – моя единственная надежда, если я вообще хочу как-то жить! В антракте, посреди спектакля, я вышла из театра. Я встретилась с ним на пароходе – без вещей, в чем была. Я не успела забежать домой. Мы отплыли. Капитан обвенчал нас. «Виола Брук» был мой сценический псевдоним. Я венчалась под собственным именем. Если бы какой-нибудь репортер на борту и упомянул об этом эпизоде, мое имя никому ничего бы не сказало. А теперь я стала миссис Хейвен, и это имя тоже не представляло для прессы ни малейшего интереса!

Первое поселение, где мы обосновались, находилось в пустыне. Кроме нас там было еще трое белых, таких же инженеров, как Джордж. Никто из них не знал меня в лицо, и никому бы не пришло в голову ассоциировать меня с Виолой Брук. Мы стали частью этого мира. Случайная газета из метрополии дала нам представление о сенсации, вызванной моим исчезновением, но сценические фотографии Виолы Брук никого не насторожили, я знала, как можно изменить свою внешность. И пока мы жили вне Англии, мы были в безопасности. Мы не хотели возвращения этой истории! Не хотели, чтобы Обри о нас узнал. И так мы прожили на Ближнем Востоке тридцать лет. Он успешно работал и к концу третьего десятилетия был уже очень богат, а я превратилась в стареющую женщину, не имеющую никакого сходства с Виолой Брук.

Вскоре мы поняли, что можем спокойно вернуться в Англию. Й только тогда я узнала, какую жизнь вел все эти годы Обри и сколько зла он причинил другим людям. Это открытие, Шамбрен, потрясло меня, потому что я могла бы предотвратить многое!

– Вы говорите это уже не первый раз, миссис Хейвен. Каким образом?

– Вся карьера Обри Муна основана на обмане,– спокойно сказала она.– Его первый роман «Боевой порядок», который принес ему литературную славу, был экранизирован и переложен для сцены, который сделал Обри Муна самой яркой из звезд литературного мира,– написан не им...

– Простите? – произнес Шамбрен, пораженный ее словами.

– Один молодой офицер, бывший в отпуске в Париже, дал Обри для прочтения свою рукопись. Обри не успел вернуть ее вместе со своими замечаниями, гак как молодой человек был вскоре убит в сражении. Обри ждал, что кто-нибудь востребует рукопись, но никто так и не явился. Еще до того, как Обри пришло в голову выдать книгу за свою, он дал мне ее прочесть. Так что я знала, кто автор.

Знала и тогда, когда книга вышла под именем Обри. О, конечно, он внес некоторые изменения – и неплохие. Но все равно, это была не его книга. Это меня очень огорчило, но я любила его и оставила все как есть. И вот ирония судьбы – именно эта книга и. ее успех нас и разлучили. Позже я уже ни о чем не думала, только о бегстве, и мой дорогой Джордж помог мне в этом...– Миссис Хейвен сделала паузу и допила свой бурбон.

Наконец она снова заговорила.

– Пять лет назад Джордж умер. Мне было тяжело оставаться в Англии, и я переехала в Америку. Однажды, это было около года тому назад, меня навестил Осман Гамайэль. За все эти годы, что мы жили на Ближнем Востоке, Осман был единственным, кто узнал меня. Как настоящий друг, он не выдал моей тайны – он тоже был жертвой Обри – какая-то политическая оплошность. Осман рассказал мне страшную историю. С возрастом Обри стал еще более жестоким. Рассказывали о десятках людей, страдающих от его преследований. Осман знал, как Обри расплачивается за нанесенные ему обиды. Что можно было сделать, чтобы воспрепятствовать ему? Тогда-то я и вспомнила, что у меня есть кое-что против него.

Я приехала сюда, в «Бомонд», повидаться с ним. Не могу передать вам, Шамбрен, что это была за сцена! Марго Стюарт была там и все это слышала. Потому он, наверное, и заставил ее замолчать. Бедная девочка! Вот вам пример излюбленного приема Обри – закручивать гайки. Она была влюблена в юношу, уехавшего воевать в Корею. Вела себя неосмотрительно. Появился ребенок.

Молодой человек попал в плен и перешел на сторону красных. Она пыталась воспитывать ребенка, скрывая, что он незаконнорожденный и что отец его – изменник. Но Обри узнал ее секрет и держал ее на крючке, как рыбку!

Она снова помолчала, сидя с закрытыми глазами.

– Что же было, когда вы встретились с Муном лицом к лицу? – мягко спросил Шамбрен.

– Он начал смеяться надо мной, говорил, что я стала карикатурой на самое себя. Но тут он просчитался, теперь меня этим не уязвишь! А потом, Шамбрен, я пустила в ход свой козырь. Либо он прекратит свои безумные садистские выходки, либо я открою правду о начале его литературной карьеры. Я думала, он убьет меня на месте! К счастью, перед тем как поехать к нему, я написала заявление о романе «Боевой порядок», подписалась и сдала на хранение в сейф.

В сущности, это был тупик, Я применила против него его же прием. Если бы он упорствовал в своем садизме, я бы его разоблачила. Если бы я рассказала о нем всю правду, он бы обрушил свою месть на Османа и других. Я слишком хорошо знала, с кем имею дело. Достигнув вершины, увенчанный лаврами, он не потерпел бы теперь даже намека на то, что в основе его карьеры – литературная кража! Поэтому я купила квартиру в этом отеле, живу рядом с ним и слежу за ним, как сторожевая собака. До самоубийства Прим, пока не обнаружилось, что против Обри существует заговор, все было относительно спокойно. Потом мы с Османом подумали, что кто-то другой, еще одна жертва Муна, доведенная до крайности, решил убить Обри, невзирая на возможные последствия...

Наступила пауза. Наконец, после долгого молчания, Шамбрен сказал:

– Боюсь, что ваш человек, «доведенный до крайности», это сам Мун, миссис Хейвен!

Между тем сообщения по телефону стали реже. План отеля, лежащий перед миссис Вич, пестрел кнопками. Поиски Муна пока не дали никаких результатов.

Нужно было принять решение насчет безопасности миссис Хейвен, а это было нелегко, поскольку она настаивала на возвращении в свою квартиру.

– Вы можете охранять меня там,– сказала она Харди,– не хуже, чем в любом другом месте! Очевидно, Обри покинул гостиницу. Если он вернется, вы же можете не допустить его ко мне.

Не считая тюремной камеры, решил Харди, у себя дома она в такой же безопасности, как и в любом другом помещении. Можно охранять парадный и служебный входы. Никаким иным способом Мун не сможет проникнуть на крышу. Они могут проводить ее наверх, обыскать ее квартиру и прилегающий к ней участок крыши, выставить кордон вокруг ее пентхауса – к ни одна душа, к ней не проникнет.

Шамбрен, видимо, не был столь уверен.

– Будем смотреть ка вещи прямо, миссис Хейвен! Сейчас Мун, вероятно, уже понял, что мы его ищем. Он знает, что рано или поздно мы его найдем и что ему предъявят обвинение в убийстве Марго Стюарт. Зная ход его мыслей, мы можем почти не сомневаться, что он сделает отчаянную попытку добраться до вас – г лавной причины его неприятностей. А после этого ему будет уже все равно, что бы с ним ни случилось.

– Но как он сможет до меня добраться? Ваши люди блокируют все ходы к моей квартире!

– Не знаю, – ответил Шамбрен.– Он знает вас лучше, чем мы, миссис Хейвен!

– Он знал меня сорок лет назад,– сухо сказала она. Я уже не та, что была тогда...

Шамбрен покачал головой.

– Он знает вас и сегодня! Знает, что вы готовы пойти на риск, став между ним и его садистскими забавами. Меня беспокоит мистер Гамайэль. Что, если Мун позвонит вам и скажет, что жизнь Гамайэля в опасности и зависит от вашего свидания с ним, Муном?

Она пристально посмотрела на Шамбрена.

– Что я должна делать?

– Не сходить с места. Ничего не предпринимать. Ничему не верить, – сказал Шамбрен.– Я бы предложил следующее. Хорошо, если бы с вами в квартире побыли мисс Барнвелл и мистер Унлз. Я не хотел бы оставлять вас одну даже на минуту! Если Мун вдруг позвонит вам, пусть к телефону подойдет мистер Уилз. Я не хочу, чтобы Мун сыграл на вашей симпатии к кому-нибудь из друзей.– Он покачал головой.– Сам не знаю, чего я жду, миссис Хейвен, но боюсь, что может случиться что-то такое, чего ни один из нас не предвидит!..

– Я пойду с миссис Хейвен,– сказал Джон.– Но не Элисон! Не впутывайте ее в это дело. Если дело дойдет до открытой схватки, То поверьте, миссис Хейвен, я не останусь в стороне!

Шамбрен посмотрел на него как-то странно.

– Я думаю, Элисон тоже не хотела бы оставаться в стороне, Джон! И мне хотелось бы, чтобы рядом с миссис Хейвен была женщина. Не спрашивайте почему. Я просто должен быть уверен, что ничего не упустил из виду.

Тревога Шамбрена сначала показалась Джону преувеличенной. Харди со своими людьми уже поднялись наверх. Они должны были обыскать квартиру миссис Хейвен и доложить по телефону о результате осмотра. Доступ на крышу для обитателей гостиницы закрыт с момента исчезновения Муна. Как только Харди позвонит, их уже будет ждать лифт, что рядом с офисом Шамбрена. В холле наверху не будет никого из посторонних, и они проведут миссис Хейвен прямо к двери ее квартиры, не отставая от нее ни на шаг.

Старая миссис Хейвен не проявляла ни малейших признаков возбуждения. Джон, стоявший рядом с Элисон. не был ст оль же спокоен. Каким-то образом тревога Шамбрена передалась и ему. Если Мун действительно намерен нанести удар, это должно случиться немедленно, ибо стена, которую они воздвигают вокруг миссис Хейвен, исключит возможность всякого нападения!

Зазвонил телефон. Это был Харди. Путь свободен. Никаких признаков опасности.

Шамбрен вышел в холл и вызвал лифт. Когда кабина открылась, он посигналил Джону, стоявшему в дверях. Двое полицейских прошли по коридору – один в одну сторону, другой – в другую, убедившись, что все спокойно. Затем Джон и Элисон быстро провели миссис Хейвен через холл к лифту.

У входа в пентхаус их встретил Харди.

– Все в порядке, миссис Хейвен! – сказал он уверенно.

Струя теплого воздуха охватила их, едва они вошли в квартиру. Элисон оглядывалась, широко раскрыв глаза от удивления. Миссис Хейвен сохраняла невозмутимое спокойствие, как будто принимала обычных гостей,– пока не повернулась к маленькой плетеной корзинке, где царствовал Тото.

– Вот глупыш,– сказала она.– Когда меня слишком долго нет дома, он сердится и забирается на мою кровать – что совершенно против правил!

Она проплыла по коридору, направляясь в спальню. Джон, Элисон и Шамбрен молча ждали, пока она вернется. Из холла, расставив по местам своих людей, вошел Харди.

– А где же она? – спросил он.

– Пошла за своей собакой,– ответил Шамбрен.

Они услышали ее громкий крик:

– Тото, скверный мальчишка, где ты?

– Здесь не было никакой собаки,– сказал Харди.– Я осмотрел каждый дюйм в доме!

Шамбрен уставился на Харди. И в этот момент до них донесся, как будто издалека, жалобный вой. Тото явно был в беде.

– Пошли! – крикнул Шамбрен.

Джон бросился вслед за ним. Порыв холодного ночного воздуха пронесся по коридору. Джон подумал, что где-то открыто окно. Вой Тото слышался отчетливее, но все еще издалека.

– Проклятый пес удрал на крышу! – сказал Шамбрен. Миссис Хейвен! – крикнул он.– Не выходите, мы вам его сейчас достанем!

Дверь на участок крыши, принадлежавший миссис Хейвен, была распахнута настежь. Приблизившись, Шамбрен и Джон увидели старую даму в развевающемся на ветру манто. Она открыла калитку, ведущую на соседний участок крыши.

– Тото! —донесся до них, перекрывая ветер, ее голос.

Джон, обгоняя Шамбрена, очутился рядом с ней в тот момент, когда она шагнула за калитку, Сердце его замерло, он вдруг понял, что эта часть крыши – владения Муна.

Миссис Хейвен остановилась. Ее подбитое песцом пальто вздымалось на ветру, как крылья. В нескольких ярдах от нее, отчаянно извиваясь на покрытой гудроном поверхности крыши, барахтался Тото. Его лапы были связаны так, что он не мог сдвинуться с места. Увидев миссис Хейвен, он жалобно заскулил.

Позади него, в рамке двух вечнозеленых деревьев, растущих в кадке, стоял Обри Мун. Он был без пальто и без шляпы, его жидкие волосы беспорядочно трепал ветер.

– Ах ты, старая, злобная ведьма! – донесся до Джона его голос.– В конце концов ты все-таки добралась до меня! Но это дорого тебе обойдется, Виола! Очень дорого!..

Он поднял руку и направил дуло пистолета прямо в широкую грудь миссис Хейвен.

Джон закричал во всю силу легких, надеясь отвлечь внимание Муна. В этот же миг из-за деревца возникла вдруг неясная фигура. Молниеносное движение – и Мун издал громкий вопль. Пистолет выпал у него из рук. Джон бросился вперед и упал, накрыв пистолет своим телом. Он услышал показавшиеся ему нелепыми слова миссис Хейвен: «Бедняжка Тото! Мой маленький Тото. Неужели ни у кого нет ножа?»

Джон вскочил на ноги. Мун, обезумев, молотил левой рукой, стараясь ударить атаковавшего его человека. Правая рука его беспомощно повисла. Человек нанес ему еще один удар, и Мун, рухнув, замер в неподвижности.

Шамбрен и Харди с карманным фонариком в руке были уже тут, и Джон увидел мистера Османа Г амайэля, который, стоя над распростертым Муном, вытирал носовым платком серебряный набалдашник своей трости, Он бросился мимо Джона к миссис Хейвен, которая держала Тото, прижимая его к себе, как ребенка.

– Дорогая Виола, что я наделал! – вскричал он.–Я прокрался сюда, чтобы защитить его, как только услышал об убийстве Марго Стюарт, и вот – сделал именно то, чего мы боялись! Но когда я увидел, что он в вас целится...

– Осман, не будьте идиотом! – громогласно произнесла старая дама.– Вы оказались просто героем! Кстати, у вас случайно нет перочинного ножа? Он перевязал бедного Тото, как индейку в День благодарения!

По свидетельству хирурга, нанесенные Муну повреждения не представляли опасности для его жизни.

Нетрудно было представить себе, что произошло.

Правда, поскольку Мун еще не подвергался допросу, это были в основном догадки, но догадки вполне реальные. Каким-то образом Муну стало известно, что Шамбрен разгадал его намерения. Возможно, он просто подслушал весь разговор. После этого у него осталась лишь одна цель: миссис Хейвен должна быть наказана, а дальше – будь что будет. Но как? Ее будут оберегать, на крыше выставят посты охраны. Поэтому он проскользнул обратно на служебную лестницу и внезапно атаковал полицейского. Вместо того, чтобы выбраться из отеля, он поднялся на крышу и прокрался к черному ходу квартиры миссис Хейвен. Там он подождал, пока Харди не отозвал своих людей с крыши, послав их обыскивать гостиницу. У него был ключ-отмычка, который он взял у Марго Стюарт. В том, что именно он убил Марго, не было сомнений. Она знала историю миссис Хейвен. Она знала или угадала правду о предполагаемом покушении на жизнь Муна. Он сам сфабриковал эту фальшивку. Может, в подпитии она пригрозила ему разоблачением. Он пошел за ней следом в номер Джона и убил ее, будучи уверен, что подозрение падет на Уилза.

– Таким образом, он ждал у квартиры миссис Хейвен, чтобы я освободил крышу,– сказал Харди.– Потом, с помощью отмычки, он вошел внутрь через черный ход. Счастье, что ее там не было!

Они сидели в гостиной миссис Хейвен, с наслаждением потягивая ее знаменитое виски из Кентукки. Все, кроме Гамайэля, который прихлебывал свой неизменный розовый ликер.

– Самым безопасным для него после этого было вернуться к себе в пентхаус,– продолжал Харди.– Он правильно предположил, что мы не будем больше искать его там. Фактически мы ни разу не вышли на крышу до того момента, когда проводили сюда миссис Хейвен. И вот он разработал план действий. Он вернулся сюда и забрал собаку. Он знал, что миссис Хейвен непременно выбежит, как только услышит собачий вой! И будет отличной мишенью, независимо от того, кто окажется у нее за спиной. Если бы не мистер Гамайэль, все вышло бы так, как он задумал...

– А я,– сказал Гамайэль,– проклинал себя, как последнего идиота! Ведь я не знал, как все обернулось. Я вышел пройтись. Очень беспокоился. Чувствовал, что человек, который решил убить Муна, при первой же возможности нанесет удар. Самый удобный путь – добраться до Обри по крыше. Меня тревожило, хорошо ли охраняется крыша. Я вернулся в отель, вовсе не стараясь сделать это тайно. Подозреваю, что это был самый напряженный момент. В общем, факт тот, что меня никто не заметил. Я прошел по коридору к служебному лифту, который ночью работает без лифтера, поднялся на крышу. Вот и все – проще простого!

– Возведите стену хоть в девять футов высотой, все равно кто-нибудь отыщет в ней незакрепленный кирпич,– заметил Харди.

– Я рыскал по крыше, надеясь найти хоть кого-нибудь из ваших людей, Харди! Встревоженный легкостью, с какой я проник сюда сам, я уже собирался сойти вниз и устроить вам разнос, как вдруг увидел, что в квартире миссис Хейвен вспыхнул свет и сразу же погас. Но я же знал, что она уехала в оперу! Она никогда не. пропускает спектакля, если ноет Нильсон, Поэтому я спрятался за одним из больших кустов – посмотреть, что будет дальше. Вообразите, дорогая, как я удивился, когда увидел, как из вашей квартиры вышел Обри, да еще с Тото на руках! – Он пожал плечами.– Немного позже меня удивило, что пришла полиция и стала обыскивать ваш дом. Как только они ушли, опять появился Обри с Тото – связанным, как вы видели,– и положил его на крышу. Бедный песик безутешно плакал, а потом – потом выбежали вы. Я действовал инстинктивно...

Миссис Хейвен нежно поглаживала Тото, лежавшего у нее на коленях.

– Я думаю, мы одержали победу, Осман! – сказала она.– Обри будут судить за убийство бедняжки Стюарт. Он не даст никаких показаний против наших друзей, потому что я не расскажу правду об авторе «Боевого порядка». Думаю, он постарается любой ценой спасти свое литературное бессмертие! –  Она оглядела Джона, Элисон и всех вокруг сияющими глазами.

– Кажется, наш людоед наконец объелся! Наполните же стаканы, Уилз, я хочу выпить за это...