Текст книги "Звездные мечты"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)
– Кики! Проснись! Проснись!
– Боже! Что? Пожар?
– Кики! Зев мертв. Только что здесь была полиция. Машина Зева съехала в кювет метрах в полутораста от ворот усадьбы. Это так странно. В проходной сидело четверо охранников, и Зев умер всего в ста метрах от них. Я просто не могу в это поверить! Зев мертв!
Кики сонно улыбнулась.
– Я снова заберу тебя домой… – промурлыкала она.
– Кики?
– Да. Только вот что. Тебе придется перестать постоянно произносить мое имя таким тоном. Это становится скучным…
4
Они прибыли в Нью-Йорк в день тридцатичетырехлетия Анджелы и сразу же направились в городской дом Кики, который был подготовлен к их возвращению. Так как это был день рождения Анджелы, а Кики не терпелось начать светскую жизнь, она стала настаивать, чтобы отпраздновать этот вечер в «Эль-Морокко». Анджела запротестовала: она совсем не в том настроении, чтобы развлекаться. К тому же ее, как обычно, окружит толпа, и как это будет выглядеть? Она всего две недели, как стала вдовой. И Кики, позвонив нескольким знакомым, пошла без нее.
Оставшись одна дома, Анджела стала размышлять, не совершила ли она ошибки, вернувшись в Нью-Йорк и поселившись у Кики. Возможно, ей следовало ехать, как она и намеревалась, прямо в Лос-Анджелес: в прошлом году она перевела сыновей туда в школу и могла поселиться в доме матери в Брентвуде, пока не выяснится ее финансовое положение. За эти две недели, прошедшие со времени смерти Зева, она получила разные предложения – от менеджеров, агентов, студий, независимых продюсеров. Она еще не могла об этом думать, хотя, вероятно, очень скоро ей и придется заниматься этим из финансовых соображений. Хотя швейцарские юристы заявили, что пока не могут дать ей какой-либо информации о состоянии Зева, у нее уже появилось ощущение, что она не станет богатой наследницей. Может быть, она и была блистательной звездой Зева Мизрахи, его замечательным наваждением, однако наверняка не была его великой любовью. Кики уже наняла для нее целую армию юристов; тем не менее Анджела была уверена, что скоро ей придется взяться за работу, если только ее не устроит жизнь на иждивении своей матери и Кики.
Ирония судьбы заключалась в том, что она, жена человека, считавшегося одним из самых богатых в мире, имела в своем распоряжении только лишь чемоданы, набитые одеждой, и несколько побрякушек – те драгоценности, которые не были в сейфе Зева, – и все. Она даже не знала, что стало с деньгами, которые она заработала на «Анне Карениной», «Камилле» и «Ниночке». Слава Богу, что скоро будет готова к прокату последняя картина, которую она сделала. Она наверняка получит с этого какое-то количество денег. Но, конечно, ей очень скоро снова придется работать, и лучшим местом для этого будет Калифорния. Однако Кики так настаивала, чтобы она поселилась вместе с ней.
– В настоящий момент это единственно правильное решение. Конечно, тебе нужно навещать Дикки и Тим-ми, но, пока ты не привыкнешь быть свободной женщиной, оставь их в калифорнийской школе. Тебя, вероятно, забросают предложениями, но тебе не нужно торопиться и следует все выбирать очень тщательно. Не забывай – ты не очень-то привыкла к тому, чтобы самой принимать решения.
– Но теперь, когда я свободна, мне надо создать для мальчиков настоящий дом.
– Ты создашь, обязательно. Ты даже можешь создать для них настоящий дом здесь, в Нью-Йорке. Ты можешь отдать их в здешнюю школу, ведь так? Господи, здесь места всем хватит, а я не хочу быть одна. Мы ведь всегда хотели быть вместе, да?
– Но почему Нью-Йорк? Почему не Лос-Анджелес? Там Рори, и теперь, когда ты…
– Давай, говори. Теперь, когда я потеряла Никки…
– Ну… да. И Брэд. Ведь вы же в прошлый раз почти помирились. Подумай об этом, Кики. Это было бы великолепно!
– Я об этом думала, но сейчас не могу туда возвращаться. Не теперь, когда меня преследуют неудачи, когда я покрыта позором. И никто там ко мне даже близко не подойдет, чтобы не испачкаться. Я слыхала, там многие познакомились с «Незваными гостями». Их нельзя не заметить, как дерьмо на постели. А ты знаешь, какие они там, в Голливуде, провинциалы. Биби Тайлер и вся ее шайка мне прохода не дадут, воинствующие святоши! Нью-йоркские театральные деятели гораздо более терпимы. Им наплевать, что ты там совершила. Если у меня и есть какой-то шанс быть актрисой, то только здесь. Когда я искуплю содеянное, я вернусь, увижу Рори… и Брэда… Что же касается тебя, ты можешь делать что угодно – играть в кино, театре; ты можешь выбирать. И я не собираюсь умолять тебя оставаться со мной. Если хочешь возвратиться в Лос-Анджелес и оставить меня в Нью-Йорке в одиночестве, тогда возвращайся, – со злобой произнесла она. – Может быть, ты просто не хочешь жить у меня из-за моей скандальной репутации? Чтобы из-за общения со мной не стали плохо думать и о тебе?
– Ну что ты, Кики, какой бы скандальной она ни была, я тебя люблю. – Анджела обняла ее.
– Тогда решено. Мы останемся в Нью-Йорке, пока наша жизнь не придет в норму, хорошо?
Конечно, она не могла оставить Кики в одиночестве – не теперь, когда та оказалась в таком трудном положении после всего, что Кики действительно для нее сделала.
Все сожаления о смерти Зева и чувство вины оттого, что сожаления не было, быстро испарились, когда до Анджелы дошла информация от швейцарских юристов. Даже после своей смерти Зев сыграл с ней последнюю злую шутку.
За исключением нескольких особых распоряжений в пользу жены, все вклады и капиталовложения Зева Мизрахи во всем мире были оставлены фонду Мизрахи с тем, чтобы щедрые дары раздавались благотворительным организациям Швейцарии и Израиля – па нужды образования, медицины и культуры. Туда же должна была быть включена даже личная собственность Мизрахи, все его художественные ценности, включая и те, которые находились на борту «Венеры», – они должны составить основу коллекции музея, который будет построен в Хайфе и станет называться музеем изящных искусств Мизрахи. Квартиры в Лондоне, Париже и Нью-Йорке были арендованы, а дом в Веве станет институтом медицинских исследований Мизрахи. Дом, который он купил якобы для Анджелы в Линкольншире, станет институтом содействия развитию ирландской культуры Мизрахи. То, что у него было тонкое чувство юмора, он подтвердил тем пунктом завещания, который превращал его дом в пригороде Мадрида в институт содействия развитию Маррано.
Что же касается завещательных распоряжений в пользу его дорогой жены, то это были: заброшенная медная шахта в Мехико, находящаяся на краю банкротства, южноамериканская авиалиния, нефтяные скважины в Персии, в которых уже давным-давно не было нефти. Самой забавной шуткой оказалась передача ей «Венеры» без всего того, что находилось внутри, учитывая, что для годового содержания яхты нужна была сумма в миллион долларов. Единственное, на что могла надеяться Анджела, это то, что ей удастся продать яхту прежде, чем та придет в негодность без надлежащего обслуживания. Анджеле устанавливался годовой доход в десять тысяч долларов, «который обеспечит моей любимой жене приличное существование, когда она начнет оспаривать в судах это завещание». Да, это был Зев – даже из могилы он подсмеивался над ней.
На ее вопрос о драгоценностях, которые хранились в сейфах Мизрахи, ей ответили, что драгоценности принадлежали не ей, а Зеву и поэтому тоже считаются частью его состояния. Тем не менее они все же добавили, что ей будет разрешено взять себе те из драгоценностей, которые были при ней. Так как она хранила их в сейфе собственной спальни, они смогут объяснить это как косвенное согласие мистера Мизрахи считать их ее собственностью.
Ей также сообщили, что, хотя ее последний фильм «Гедда» был подготовлен к прокату и скоро выйдет на экраны, все права на него принадлежат фонду Мизрахи, так же как и сама студия Мизрахи со всей ее фильмотекой. Если у мисс дю Бомон есть какие-либо претензии в отношении оплаты или компенсации за те роли, в которых она снялась в любом из четырех фильмов, ей следует дать указание своим юристам предоставить ее контракты или соглашения, чтобы подтвердить ее претензии, и надлежащая компенсация будет обеспечена.
Конечно же, у нее таких контрактов и соглашений не было. Зев говорил ей сниматься, и она снималась. У нее была смутная догадка, что киностудия принадлежит ей и где-то существуют банковские счета на ее имя. Конечно, ее юристы предъявят иск по завещанию о ее доле вфильмах, в которых она снялась, однако потребуются годы для прохождения дела через международные суды, к тому же это исключительно сложный случай. Если бы вкачестве основных получателей выступали физические лица, то можно было бы прийти к справедливому соглашению, но благотворительные организации, по сути своей являющиеся национальной принадлежностью… нет, это очень трудно. Юристы между тем требовали огромных гонораров.
– Конечно, – сказала Кики, – потребуются годы для этой тяжбы между юристами. Они думают, что к тому времени они смогут забрать большую часть твоих денег, а ты настолько измотаешься, что и не пикнешь. Как сказал Шекспир о законниках? Разве он не сказал, чего-нибудь умненького?
– Да, по-моему, в «Генрихе VI». «Давайте первым делом всех перебьем законников».
– М-м-м… над этим стоит подумать, да? Ну, сделать ничего нельзя, остается только дать этим подонкам вести дело и, пока они это делают, забыть о нем. По крайней мере, Зев все-таки оставил тебе что-то – он сделал тебя звездой. И вот еще одна утешительная мысль – Зев обманул тебя, и меня он обманул, но в конце-то концов, кто кого больше обманул? Он мертв, а мы живы…
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
Голливуд, Нью-Йорк, 1964 – 1966
– Все мы были потрясены, когда Анджела дю Бомон опять стала вдовой. И когда вышло наружу это дело с завещанием Зева Мизрахи, у людей, конечно же, заработали языки. Не могу даже сказать, сколько у меня было телефонных звонков от тех, кто хотел знать всю правду об этом. Но я не говорила и того, что знала. Даже тогда, когда на меня стал давить мой дорогой босс, Адольф Гуттенхаймер, издатель «Лос-Анджелес диспэч». Некоторые секреты ведь священны, хотя я утверждаю, что прежде всего ответственна перед своим читателем.
Киношная братия была задета и разочарована, когда Анджела поехала жить в Нью-Йорк, вместо того чтобы вернуться в Лос-Анджелес, который был ее настоящим домом. Это Кики захотела, чтобы она ехала в Нью-Йорк, а Анджела подчинилась. По правде говоря, не удивительно, что Кики не захотела здесь показываться, имея в виду ту позорную картину, которая шла в особых кинотеатрах во всех домашних просмотровых залах от Беверли-Хиллз до Малибу. А у нее ведь росли две очаровательные девочки. Это был тот единственный случай, когда я таки отхлопала ее по попке в нашей газете.
Похоже, что в услугах Кики киноиндустрия больше не нуждалась. Многие считают, что Голливуд – это только секс, скандалы и наркотики, то есть безнравственный образ жизни, – но в таких вещах мы очень похожи на любую другую группу американского населения. У нас тоже есть моральные принципы, и мы хотим, чтобы наши люди вели себя как приличные, законопослушные граждане, а когда они не делают этого, мы сами караем их.
– Ну, Нью-Йорк ли, Голливуд ли, Анджела дю Бомон все еще являлась известной звездой и была завалена предложениями. Казалось, она будет пользоваться большим спросом и станет много работать. Трудное положение было у Кики, которая и правда обладала замечательным актерским талантом. Что-то она будет делать теперь?
1
Вскоре после того, как они поселились в Нью-Йорке, Анджела полетела в Калифорнию, чтобы забрать своих детей из школы и перевезти их на Восточное побережье. Она безумно радовалась возможности ежедневно видеться со своими мальчиками. Так как приближался конец семестра, она решила подождать окончания учебного года в Лос-Анджелесе, остановившись в доме своей матери в Брентвуде. Мари в то время находилась в Стонингеме, ухаживая за Эдвардом, который перенес инсульт и был почти полностью парализован.
С того дня, как Анджела поселилась в Брентвуде, имея только горничную, ее стали осаждать с предложениями, и она была вынуждена нанять помощников: секретаря, отвечающего на телефонные звонки и приходящую корреспонденцию; пресс-секретаря для рассмотрения предложений о возможности интервью; секретаря для чтения сыплющихся на нее, как снег, сценариев; и наконец, агента, который представлял бы ее интересы и помогал при рассмотрении разнообразных предложений, поступающих к ней. Звонили друзья, ее приглашали на приемы, и искушение остаться здесь и принять наиболее привлекательное из предложений на киносъемки было крайне велико. Однако постоянно раздавались телефонные звонки Кики, которая требовала, чтобы Анджела вернулась.
* * *
Почти ежедневно она думала о Нике Домингезе, не зная, звонить ему или нет. Она помнила, как он сказал, что будет ждать ее звонка, но это было сразу же после смерти Дика и до того, как она вышла замуж за Зева. Она спрашивала себя, может быть, время для этого ушло? Однажды он все-таки позвонил ей, но ее не было дома, и секретарь передал его слова: он уезжает по делам за границу; после возвращения он позвонит ей. Она почувствовала такое разочарование, что чуть не разрыдалась. Неужели опять она упустила подходящий момент? И, черт возьми, если его действительно влечет к ней, почему он так долго не звонил? Ему не следовало ждать, пока она ему позвонит. Он что, боится ее? Ее, которую никто из мужчин никогда не боялся?
Пока она готовилась к своему отъезду в Нью-Йорк, ее уговорили сняться в эпизоде картины старого друга, режиссера Гарри Гриксби, и, как только Биби Тайлер возвестила об этом в своей колонке, ей позвонила разгневанная Кики.
– Ты что, с ума сошла! Ты звезда, если ты еще помнишь об этом! Зачем ты взялась за эпизодическую роль?
– Чтобы сделать любезность Гарри, который сказал, что мое имя в титрах окажет ему неизмеримую помощь, а еще потому, что я получила от этого удовольствие, и потому, что за три дня съемок они заплатили мне сто пятьдесят тысяч долларов. Поверь мне, я была счастлива получить их, даже если здесь никто не подозревает, что я и в самом деле отчаянно нуждаюсь в деньгах.
– Отчаянно? Ты уверена, что употребляешь то слово? Я бы дала тебе все, что нужно. Так же, как и мама. Ты уверена, что не употребляешь этого слова в качестве оправдания, потому что не можешь вынести и нескольких недель, если не будешь в центре внимания?
– Кики, – сказала Анджела с мягким упреком.
«Бедняжка Кики! Должно быть, ей тяжко приходится в Нью-Йорке, когда все ее попытки найти работу заканчиваются ничем».
– Удача улыбнулась, Кики?
– Как тебе сказать, я здесь пробовалась на роли в нескольких местах. Ты знаешь: «Не звоните нам, мы вам…» В общем, я бы сказала, что никто не ждет моих звонков.
– Я посмотрю, может быть, я здесь что-нибудь смогу для тебя сделать. У меня есть агент, Пат Дрей…
Кики оборвала ее на середине имени:
– Этот сукин сын? Зачем ты с ним связалась? Нет уж, спасибо, ни за что.
– Ну ладно, все изменится. Вот увидишь!
– Конечно. Будешь еще меня сказками потчевать?
– Кики, я ездила навестить Брэда и Рори…
– Кто тебя об этом просил?
– Кто? Брэд. Он меня пригласил на ужин.
– Ой, неужели? Ужин при свечах и с розами на столе?
– Кики, ты действительно невозможный человек! Мы с Брэдом друзья, и мне, по правде, так сильно хотелось повидать Рори.
– Ну, и?.. – резко спросила Кики.
– Она очаровательна. Просто очаровательна. Душечка. И неизбалованная. Знаешь, Кики, она задала мне тысячу вопросов о тебе. Я ей сказала – им обоим сказала, – что ты скоро приедешь навестить их.
– Зачем ты это сделала?
– Потому что я считаю, это то, что ты должна обязательно сделать. Брэд говорит о тебе только самое хорошее. Думаю, он все еще тебя любит. – По правде говоря, Анджела не была уверена, действительно ли это любовь или просто врожденная тактичность Брэда. Но пускай Кики сама определит это. Ей хуже не будет, если она займется этим. Самое меньшее – она увидится со своей дочерью, ну, а самое большее… ах, какой счастливый конец!
– Я подумаю над этим. А пока что, когда ты возвращаешься? У меня много новых друзей, которые бы хотели с тобой познакомиться.
– Да? Кто они? – Почему-то внутри у Анджелы все ощетинилось.
– Я здесь развлекалась, со мной были Энди Уорхол, Эди Седжуик… Беби Джейн, Марио… он уж слишком, правда. И Вива… все они развеселая публика.
– Не сомневаюсь, – сухо проговорила Анжела.
– Ха-ха. Не звучит ли здесь нотка высокомерия?
– Конечно, нет. Но я слышала, что Эди принимает очень много наркотиков. Ты знаешь, ее семья живет здесь, в Санта-Барбаре… Кики, я надеюсь, ты будешь осторожной.
– Ты на самом деле проявляешь высокомерие. Бог мой, когда ты такая ханжа, меня от тебя тошнит.
– Думаю, нам пора прощаться, Кики. До скорого свидания. – Как бы Кики ее ни провоцировала, она не сорвется.
– Энди Уорхол – великий художник, независимо от того, что ты думаешь! – пронзительно закричала в трубку Кики. – Художник с большой буквы, не то что твой друг-мазила Домингез.
– Сдерживай себя, Кики. Ты переходишь все границы.
– Ой, перестань, Анджела. Ты что, действительно думаешь, я проглочу всю эту чушь о том, что ты ожидаешь конца учебного года? Ты с таким же успехом могла бы его дожидаться и здесь. Тебя удерживает там мужчина, и меня тошнит от одного его имени!
Анджела положила трубку и досчитала до десяти, а потом она сделала то, что имела обыкновение делать – она заплакала. Это было единственное, что она могла сделать, пытаясь как-то оправдать поведение Кики. Как она могла произносить такие мерзости и особенно о таком приятном человеке, как Ник? В будущем, если Кики когда-либо произнесет его имя, она, черт возьми, расскажет ей всю правду! Она скажет: я очень давно не видела Ника Домингеза, но я очень много думаю о нем. И сейчас, и раньше. Все то время, пока я была замужем за Зевом. Иногда, когда Зев занимался со мной любовью, я могла это вынести, только воображая, что со мной Ник… И пускай Кики подумает над этим!
Она импульсивно взяла телефонную трубку и, набрав номер голливудской студии Ника, спросила, когда он приедет. Секретарша сообщила ей, что точная дата возвращения мистера Домингеза в Соединенные Штаты неизвестна. Однако вначале он посетит Нью-Йорк. Он ведь постоянно живет то на Восточном, то на Западном побережье. Дать ей номер в Лондоне, по которому его можно найти?
Поколебавшись, секунду, Анджела повесила трубку. Но в ту ночь в спальне Мари, отделанной атласом и шелком персикового цвета, она видела его во сне. Или, по крайней мере, Ник был героем сна в самом начале. Но внезапно он превратился в Рори Девлина! И тогда она проснулась. Это было странно. В последние месяцы она часто думала о Нике и совсем не вспоминала отца.
2
Анджела вернулась в Нью-Йорк вместе с мальчиками и записала их в школу рядом с Тэрритауном. Сначала она хотела определить их в школу в Манхэттене, но, учитывая теперешние настроения Кики, это было не самой лучшей идеей. Школа «Радди» находилась достаточно близко, и она сможет с ними часто видеться, так же как и ее мать.
Возвратившись однажды домой после обеда с Майлсом Портером, Анджела увидела, что все еще одетая в халат Кики сидит в гостиной и пьет.
– Чем ты занималась? – спросила Кики.
Анджеле не хотелось рассказывать Кики о своих хороших новостях в то время, как та пребывала в депрессии, но избежать этого было невозможно.
– Я обедала с Майлсом Портером. Он предложил мне роль в «Лисичках», и я согласилась. Для меня это будет нечто совершенно новое… увлекательная, целиком захватывающая работа. Я… – Она остановилась на полуслове, заметив выражение лица Кики. – На нем была написана почти что… угроза.
– Я в течение многих недель пыталась получить эту роль.
Анджела ужаснулась:
– Но я и понятия не имела. Майлс мне ничего не сказал.
– Возможно, Майлс и не знал этого, хотя я сомневаюсь. Я проводила работу над Торнтоном Уайтом, их спонсором. Очевидно, времена переменились, – Кики усмехнулась, – и сейчас не важно, с кем спишь. Или ты спала с Майлсом?
Анджела была вне себя от ярости.
– Конечно, нет! Сегодня я увидела его первый раз за много лет. Кики, почему ты ничего не сказала? Я не знала, что ты хотела получить эту роль. Если бы ты сказала, я бы никогда, ни за что на свете не согласилась. Я буду настаивать, чтобы ты тоже в ней играла. Я буду…
Кики рассмеялась пьяным смехом:
– Какую роль ты попросишь для меня? Дочери-подростка? Твоей дочери-подростка? Нет, конечно же, нет. Знаю – Берди, старой опустившейся пьяницы. В этой роли ты меня видишь?
– Ой, Кики, конечно, нет. Я сказала не подумав. Ну, хорошо, я откажусь от роли. Позвоню Майлсу и скажу, что передумала.
– Не беспокойся. Почему они вдруг решат дать ее мне после планов на тебя? Я ведь не большая звезда. Кроме того, я, по правде говоря, не нуждаюсь в твоей благотворительности. – Кики ухмыльнулась. – Кто знает? Может быть, ты выиграешь «Тони». Такая ханжа, как ты, в роли такой энергичной женщины, как Регина, – в этой комбинации все что угодно может произойти. Как бы то ни было, я здесь сидела и придумала вот что – я еду на Западное побережье. Может быть, там мне улыбнется удача и кто-то предложит мне роль. В конце концов, Голливуд остается Голливудом, и Италия не единственное место, где делаются порнофильмы, ведь так?
Кики не знала, кого она хочет ранить больше – Анджелу или себя.
– Не делай этого, Кики. Все переменится. Ты знаешь, так всегда бывает.
– Ах! Но не всегда все меняется к лучшему. Конечно, для тебя оно меняется.
Анджела больше ничего не сказала; злость Кики по отношению к ней можно было понять, но трудно принять. Она была рада, что Кики на какое-то время уедет.
– Ты остановишься в доме мамы?
– Не смеши меня, – ответила Кики. – Ведь Рори и Брэд все еще живут в моем прелестном доме на Родео. Зачем мне останавливаться где-то еще?
«Ладно, – размышляла Анджела, – все не так уж и плохо. Хотя Кики и плетет еще свои интриги, но она не целиком отдает себя этому».
