Текст книги "Звездные мечты"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)
4
– Янадеялась застать маму, – недовольно сказала Кики. – Она могла бы меня дождаться. Яже сказала ей, что постараюсь приехать как можно скорее.
– Для нее было слишком мучительно оставаться со мной. И она хотела быстрее вернуться к Эдварду.
– Ну конечно, я могу понять, что она не могла видеть тебя вместе с Зевом.
– Пожалуйста, Кики, не начинай.
– А что ты хотела, чтобы я сказала? Поздравляю самую большую дуреху из всех, что произвел на свет двадцатый век? Тебе повезло! Ты пережила свой нервный срыв и своего Дика Пауэра. Ты вышла в дамки, и впереди открывался светлый путь. И вот ты идешь и совершаешь такую глупость – нет, не глупость – такое преступление. Если бы они только что не выпустили тебя из этой психушки, я бы посоветовала тебе проверить свою головку. Выйти замуж с такой неприличной поспешностью – дорогуша моя, еще тело не успело остыть. Мне-то самой наплевать, но я думала, что ты заботишься о соблюдении приличий.
– Зев торопился.
– Держу пари, что так! Чтобы ты не успела подумать и сообразить, какую непоправимую ошибку совершаешь!
– Почему ты думаешь, что я сделала ошибку? В конце концов, я сейчас богатая женщина, – произнесла Анджела с самоиронией. – Разве не Кики Девлин говорила мне: «Коль, подруга, ты богата…»
– Да, конечно, я говорила это. Но к этому я могла бы добавить еще одно слово, которое тебе вряд ли понравится.
Сначала Анджела не поняла, но, когда до нее дошло, что та имела в виду, она пришла в бешенство.
– Какое ты имеешь право? И это говоришь мне ты? А ведь я сделала это и для тебя, Кики Девлин Роса! – выкрикнула она, ослепленная яростью.
– Что ты имеешь в виду – для меня?
– Он сказал, что если я выйду за него, он отпустит Вика! Он освободит Вика от обязательств! Ты все время твердила, что Зев Мизрахи разрушает твой брак тем, что не дает вам быть вместе. Я хотела, чтобы ты была счастлива.
– Ой, Анджела, какая же ты глупая: разве ты не знала, что уже слишком поздно спасать мой брак? Он разбился на много осколков. И их уже вместе не собрать. Сейчас я пытаюсь сохранить осколки, только осколки. Бедняжка Анджела, если ты вышла за Зева Мизрахи, чтобы спасти меня, то ты вышла за него зря!
Анджела посмотрела на нее невидящим взглядом.
– Нет, не зря. Сожалею, что опоздала спасти твой брак, но ты была только частью сделки… Зев предложил мне выйти за него замуж через несколько дней после похорон. Он рассказал мне, что он для меня сделал, как… – Она не могла заставить себя произнести нужные слова. – И как мама благословила его за это.
Кики попыталась что-то сказать, но Анджела продолжала:
– Мама дала обещание, что я буду принадлежать ему, когда все… будет кончено – когда дело будет сделано. Он заявил, что Мари замешана в этом и что он сделает так, что ее выдадут суду, а он сам останется вне всяких подозрений. Я поверила ему. Мама говорит, что он не смог бы ничего сделать, но я ему верю. Я знаю, как действуют подобные ему люди. И он сказал, что в тот день, когда я стану его невестой, он отошлет Вика домой, к тебе. Это правда? Вик от него освободился?
– Да, хочешь – верь, хочешь – нет, – с горечью произнесла Кики.
– Но это еще не все… еще отец. Он мне сказал, что отец на Ривьере, что он пьяница, наркоман, что он продает свое тело мужчинам за несколько долларов. Он пригрозил, что сделает достоянием прессы всю эту… грязь. Я не могла позволить ему сделать это. Ради себя, ради тебя, ради мамы и ради моих сыновей и твоих дочерей. Даже ради самого отца. Я не могла допустить, чтобы он унизил его.
Кики закрыла лицо руками.
– Анджела, это тоже неправда! С отцом все в порядке.
На лице Анджелы снова появилось злое выражение.
– Что ты говоришь? Сначала мать убеждает меня, что Зев никогда не смог бы впутать ее в это дело. Потом ты сообщаешь, что слишком поздно спасать твой брак. А теперь ты заявляешь, что с отцом все в порядке и я зря продала себя? Я знаю, в отношении отца – это правда.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что отец Дика сказал мне то же самое. Он тоже пригрозил рассказать о папе, когда я захотела развестись с Диком. Это должно быть правдой. Зев и Лайем Пауэр говорили о нем абсолютно одинаково!
Кики подошла к своему чемодану и вытащила из него журнал «Люди в новостях».
– Вот. Я привезла показать это, потому что думала – тебе будет приятно. Шутка! – Перелистав страницы, она нашла ту, на которой была фотография их отца. – Сама посмотри.
Анджела почти вырвала журнал из рук Кики. Она внимательно изучила фотографию и дважды прочла текст.
– Мы можем сейчас поехать повидаться с ним, если тебе это поможет, Анджела, – тихо произнесла Кики. – Если он в Париже и…
Анджела посмотрела на Кики горящими глазами.
– Поехать повидаться с ним? – выкрикнула она. – Если я его увижу, то убью его.
Кики была поражена.
– Я думала, ты будешь рада, что у него все в порядке. Мне самой на него наплевать. Но я не понимаю, почему…
– Я ненавижу его! О Господи, помоги мне, так его ненавижу! Все эти годы я любила его и прощала ему то, что он не видится с нами, не делает усилий связаться. Я предполагала – он слишком любит нас, чтобы позволить нам увидеть, что он уже не красив, что дела его уже не столь успешны. А когда Лайем Пауэр рассказал мне о нем всю эту грязь, я от всей души пожалела его. Я простила его за то, что он был таким, и пожалела его. От всей души. Но посмотри, что здесь написано: он женился на этой женщине в пятьдесят шестом году. Когда отец Дика грозился разоблачить его, он уже выбрался из того болота, в котором когда-то был. У него были деньги, его лошади участвовали в скачках, он путешествовал – такой красивый и удалой, вероятно, у него были любовные интрижки, он наслаждался жизнью, – и все же не связался с нами! Ему никогда не приходило в голову, что, может быть, он все еще нужен нам, и мы бы обрадовались, узнав, что он жив и здоров и что дела у него идут великолепно!
– Ты хочешь сказать, что могла бы его простить, когда он был повержен на дно, но не сейчас, когда он выкарабкался из этой грязи?
– Разве ты не видишь, что он сделал с нами? Если бы он был хорошим отцом, если бы он поддерживал с нами хоть какую-нибудь связь, я могла бы просто посмеяться над лживыми россказнями отца Дика. Я бы знала, что все, что говорил этот старик, – ложь. Я бы нашла в себе смелость противостоять его угрозам. Возможно, у меня никогда бы не было нервного срыва. Маме не пришлось бы обращаться за помощью к Зеву. Сейчас я была бы свободной – свободной…
На этот раз Кики не нашлась что сказать.
– А ты, – продолжала Анджела, – ты могла бы найти счастье с Брэдом, если бы только не гонялась за кем-то, напоминающим тебе о…
– Замолчи! Я не хочу слушать это фрейдистское дерьмо. Я не перекладываю на отца свои ошибки. Он достаточно совершил и своих. Я сама буду отвечать за собственные ошибки, и я не хочу, чтобы мои дочери обвиняли меня в своих ошибках.
– Но они будут – обязательно! И будут правы! Ты отвечаешь за то, какими они вырастут. А все началось с него! – Прижав ладонь с вытянутыми пальцами к журнальной странице, она вырвала и скомкала ее – все одним движением. – Никогда не упоминай мне его имени. Если бы мир внезапно сошел с ума и назвал его Богом, я бы и тогда не захотела слышать его имя!
Кики села на диван рядом с Анджелой, обняла ее и прижала к своей груди. Так они сидели, не произнося ни слова. Наконец, Кики предложила:
– Пойдем пообедаем и попробуем поднять настроение. Это все, что мы сейчас можем сделать.
– Да, это все, что мы сейчас можем сделать.
Они пошли обедать в «Ритц», и метрдотель тут же посадил их, увидев, что это те самые прелестные и знаменитые сестры-американки – новая миссис Мизрахи и мировая кинозвезда Кики Девлин. Их приход вызвал в ресторане всеобщее оживление. Даже здесь – среди богатых и именитых, прекрасных и элегантных – женщины из семьи Девлин заставляли обращать на себя внимание.
– Платить придется тебе, Кики. У меня денег нет.
– Неплохо. А я-то думала, что сестра-богачка у нас теперь ты. Где же все эти миллионы Мизрахи?
– Я только подписываю счета на покупки. До сих пор у меня не было и доллара наличными. Я даже не знаю, носит ли при себе наличные Зев. Но если у тебя тоже нет денег, то я могу записать наш обед на счет Зева.
– Не беспокойся. Я испытываю особое наслаждение оттого, что угощаю миллиардершу, но все-таки надеюсь, что ты не собираешься превратиться в одну из этих богатых старых скряг.
– В скрягу – может быть, в старую – никогда!
Они рассмеялись, отчаянно пытаясь развеселиться. Официант, разносящий напитки, принес бутылку вина и показал этикетку Анджеле, которая рассеянно кивнула. Он откупорил бутылку и налил в ее бокал немного вина. Она попробовала и опять кивнула. Наполнив оба их бокала, он отошел.
– После этого маленького представления я действительно позволю тебе записать обед на счет Зева. Не вижу, почему я должна платить за подобное сумасбродство, – сказала Кики, большими глотками осушая бокал. – Скажи, Анджела, вы с Зевом заключили брачный контракт?
– Ты имеешь в виду, сколько денег я получу, если мы разведемся или…
Кики кивнула.
– Нет.
– Глупышка! Это самое меньшее, чего тебе следовало потребовать.
– Уверяю тебя, Кики, в данной ситуации это было самое последнее, о чем я думала. Ты считаешь, я могла торговаться из-за денег, когда вся моя жизнь превратилась в сплошной кошмар? – Она заговорила во весь голос.
К их столику подошел официант, и они замолчали, ожидая, когда он закончит сервировать салаты. После того как он ушел, Кики спросила;
– Ну и как оно?
– Ты имеешь в виду замужество?
– А ты что, думала, я имею в виду закуски?
– Ну, за несколько дней в Париже я купила пять шуб, кучу платьев, и Зев подарил мне изумительное ожерелье из бриллиантов с изумрудами. Ты это имеешь в виду?
– Я говорю серьезно, а ты издеваешься. За что ты ополчилась на меня?
Анджела осушила третий бокал.
– Я не могу не думать о том, что, если бы ты не познакомила меня с Зевом Мизрахи, я бы не попала в эту переделку, не была бы связана с человеком, которого ненавижу, и Дик был бы жив.
– Но ты и Дика ненавидела, не правда ли?
Официант принес еще одну бутылку вина и начал показывать этикетку, чтобы опять повторить весь ритуал разливания.
– Просто налейте, и все, – скомандовала Кики, что он и сделал, а затем удалился.
– Ты и Дика ненавидела, да? – повторила она.
– Кики! – простонала Анджела. – Я не хотела его смерти! Кто, ты думаешь, я такая? И ты что, действительно думаешь, что мне сейчас лучше?
– Ах, Анджела, если бы я только знала, к чему все это приведет, я бы никогда не сделала этого, поверь мне. Ты мне веришь, да? Кроме того, лапа этого чудовища оставила на моей жизни след больший, чем царапины. Господи, как я жалею, что мы с тобой о ним однажды встретились.
Наступила мрачная тишина, они ничего не ели, а только продолжали пить вино.
– А как секс? – спросила, наконец, Кики.
По лицу Анджелы разлился розовый румянец.
– Пожалуйста… – запротестовала она.
– «Пожалуйста», – поддразнила ее Кики. – Мы говорили о сексе миллион раз. Почему ты сейчас разговариваешь со мной как невинная девочка?
– Потому что я не хочу говорить об этом.
– Почему?
– Потому что я не могу! Это слишком ужасно. Особенно первая ночь.
– Бедняжка Анджела. Что он делал?
– А как ты думаешь? – с возмущением спросила Анжела. – Это настоящее животное.
– Что он делал?
– Он заставлял меня делать то, что я никогда даже… – Она посмотрела на свою несъеденную пищу. – Еще и еще… и так далее…
– Он что, все время…
Анджела оглянулась посмотреть, не слышал ли кто-нибудь Кики.
– Да, – прошептала она. – Как я и сказала. Еще, и еще, и еще.
– Тогда это какие-то препараты или наркотики, – со знающим видом заявила Кики.
– Он действительно принимал кокаин. Он и меня заставил его вдыхать. Кики, он даже его посыпал на… – Наклонив голову ближе к уху сестры, она зашептала.
Кики закивала головой.
– Ты?
– Да, – ответила Анджела, помрачнев. – На следующую ночь он надломил у меня под носом несколько ампул. Я попыталась отказаться, но он и слушать не стал. Я почувствовала себя так, как будто у меня внутри все взрывается, там, внизу. Я испытала… – Она опять наклонилась к уху Кики.
Кики мрачно кивала.
– И все-таки, чтобы мужик его возраста был в такой готовности, наверняка потребовалось нечто большее. Держу пари, что он колется, – задумчиво произнесла она.
– Ты говоришь о тех уколах, что…
– Я знаю массу людей, которые прибегают к ним. Как в той истории, что я тебе рассказывала о его бывшей подружке Лизе и ее муже. Помнишь? Вот это скорость. Если бы он не кололся, он бы так быстро не мог опять и опять…
– Он мне сказал, что ему только пятьдесят девять.
– Конечно. Столько же и бабушке Моисея. Это единственное утешение. Пятьдесят девять или шестьдесят девять, при таком напряжении он долго не протянет, не успеешь опомниться, как опять будешь вдовой.
* * *
Они возвратились в квартиру, и Анджела вытащила купленные ею вещи.
– Скоро тебе для всех этих тряпок потребуются отдельные комнаты.
– Зев в доме в Веве сейчас оборудует комнату в два раза больше этой, специально для моего гардероба. На всех стенах будут полки для сумок, обуви, кофт и всего прочего. А остальная часть комнаты будет заполнена вращающимися вешалками для платьев, пальто и шуб.
– Как замечательно! Анджела, а ты уверена, что все это дерьмо о маме, обо мне и отце действительно именно та причина, почему ты вышла за Зева? Ты уверена, что мы не были просто предлогом, с помощью которого* ты убедила себя? Может быть, было что-то, в чем ты даже самой себе не можешь признаться – что ты вышла за него ради всего этого? – Она развела руками.
– Как ты смеешь? После того, что ты мне сделала? Ведь это ты познакомила меня с Зевом! Из-за тебя я попала в эту ситуацию, а у тебя хватает наглости унижать меня, намекать, что я вышла за него из-за денег!
Кики заплакала.
– Я никогда не хотела, чтобы ты вышла за него! Клянусь! Я думала, ты его подурачишь, мы его подурачим. Кто бы мог подумать, что ты станешь вдовой и сразу выйдешь за него? Если бы ты только посоветовалась прежде со мной, ты думаешь, я допустила бы это? Ни за что па свете. Я бы сперва его убила. Разве ты этого не знаешь? – Она взяла пустую бутылку из-под коньяка и помахала ею в воздухе. – Давай еще одну такую!
Анджела позвонила горничной. После того как та принесла новую бутылку и удалилась, Кики сказала:
– Анджела, ты должна уйти от него! Сейчас все выяснилось, и нет причины, которая бы мешала тебе сделать это. Он лгал об отце. В отношении Вика все это уже не имеет значения. И ты должна понять, что вся эта чушь о причастности мамы к смерти Дика – блеф чистейшей воды. К тому же, кто знает, возможно, и сам Зев не имел никакого отношения к смерти Дика, – может быть, он просто приписал себе этот поворот событий. Держу пари, что так. Анджела, оставь его!
Анджела кисло улыбнулась.
– Ты всегда мне говорила, что я наивная глупышка, но теперь глупышка – это ты. Разве ты не понимаешь, что Зев способен на все что угодно? Возможно, Дика убрал и не он, но я верю, что это мог быть он. Я верю, он способен уничтожить любого, кого только захочет. Сейчас уже не имеет значения, почему я вышла за него, были ли эти причины весомыми или нет. Я боюсь будущего – того, что он может сделать, если я уйду от него, И я еще боялась Лайема Пауэра! Его угроз! Каким мелким все это кажется сейчас по сравнению с тем, что может сделать Зев Мизрахи! Я напрасно слушала Дика и его отца. По сравнению с Зевом они были просто сосунками. Они пугали, а я им верила. Но Зев Мизрахи! Уж он не блефует… Но хоть я и не могу уйти от него, я тебе заявляю, что буду терпеть его. До тех пор, пока ему не надоем. Я выдержу – и с ума не сойду! Буду бороться! Найду выход!
Подбежав к Анджеле, Кики горячо ее обняла.
– Я тебе помогу, обязательно. Клянусь! Ты держись! Мы найдем выход… так или иначе.
* * *
– Мы собираемся поужинать в «Тур д'Аржане». Когда я упомянула, что ты здесь, Зев сказал, что закажет столик и пригласит для тебя какого-то адвоката, его зовут Поль… фамилию не помню.
Кики была немного пьяна.
– Я сказала тебе, что не могу остаться, Анджела, разве не так. Анджела? Я сказала, что мой бедненький брак разбился на ма-а-аленькие кусочки. Разве мне не нужно ехать домой и пытаться их склеить? Мне нужно ехать домой, ведь правда же? К моей малышке?
– Ты поедешь, Кики. Завтра. Ты можешь до завтра подождать. А вечером мы развлечемся. Пожалуйста, Кики. «Тур д'Аржан» – лучший ресторан во всем Париже. Из зала на верхнем этаже видна Сена и Нотр-Дам.
– Ах, Анджела, кому это интересно.
– Кики, ты сказала, что будешь поддерживать меня! Я всего-навсего прошу тебя провести со мной один вечер.
Кики вздохнула.
– Хорошо. Один вечер. Если бы только я смогла раздобыть мышьяка, я бы всыпала ему в суп. Если бы только я знала здесь какого-нибудь фармацевта! – Потом она хихикнула. – Разве не было бы забавно, если бы ему могли подсунуть шпанскую мушку?
* * *
К ужину, атмосфера которого оказалась весьма сдержанной, Кики протрезвела, но выглядела мрачной. Приглашенный Зевом адвокат почти все время молчал, как будто пришел для того, чтобы мысленно записывать происходящее. Анджела сидела с опущенными глазами, не в силах смотреть в глаза окружающим ее людям. Только Зев чувствовал себя непринужденно, был любезен, словоохотлив. Когда Кики с некоторым вызовом сказала что-то о том, что Анджела приедет навестить ее, Зев ответил:
– Анджела будет слишком занята для того, чтобы делать визиты.
– Занята чем? – спросила Кики.
– Съемками в фильмах, конечно же. Она будет ездить по всему свету.
Кики вытаращила на него глаза, так же как и Анджела, которую тоже удивили слова Зева.
– Анджела дю Бомон будет великой кинозвездой. Более великой, чем Лорен. Что может Понти, могу и я, – только в десять раз лучше. Она будет более великой, чем Гарбо. К тому же ее первой картиной будет «Анна Каренина». После этого мы посмотрим, возможно сделаем «Мадам Бовари». Она сыграет все самые значительные женские роли. У нее будет собственная компания «Анджела продакшнс». Как ты смотришь на это в качестве свадебного подарка, дорогая?
Анджела покачала головой.
– Не знаю, что и сказать, – наконец, произнесла она, думая о своих сыновьях.
Зев повернулся к Кики:
– А ты что скажешь, дорогая Кики?
Кики скупо улыбнулась, глядя на Анджелу.
– Я бы сказала, что моя сестра сделала блестящую партию.
Перед Анджелой стоял голый Зев. Ей было неприятно смотреть на это безволосое тело с огромной лысой головой, с нелепо увеличенным фаллосом, она с трудом сдерживалась, чтобы не выказать свое глубокое отвращение. Он ущипнул сосок ее правой груди, и она задохнулась от боли.
– Ты не поблагодарила меня должным образом за то великое будущее, которое я для тебя создаю.
– Как я смогу видеться со своими сыновьями, если буду сниматься в фильмах, разъезжая по всему свету? Мне необходимо видеть моих мальчиков.
– Ты будешь с ними видеться в промежутках между фильмами. Разве встал бы я между тобой и твоими детьми? – Он засмеялся, нежно, но настойчиво прижимая к себе ее лицо.
Она отодвинулась от него на другую сторону огромной кровати.
– Зачем я тебе нужна? Не могу поверить, что только для того, чтобы сделать из меня великую звезду. Зачем ты заставил меня выйти за тебя?
Он вновь рассмеялся, опять потянувшись к ней.
– Разве ты не слышала о замечательном наваждении? Почему Цезарь хотел Клеопатру? Почему Эдуард отказался от трона? Наваждение, дорогая, наваждение.
«Наваждение? То, что Кики однажды сказала о Нике Домингезе – что я была его наваждением». Ее глаза наполнились слезами. «Ник Домингез – такой добрый человек. Что он думает о ней теперь? Возможно, то же самое, что и ее сестра Кики».
– По ком ты плачешь? – спросил Мизрахи, разжимая ей рот так, чтобы она могла взять его. – По мне, мой ангел? Ах, ах, да… по мне и моем замечательном наваждении… да… да, ах… да!
5
– Ой, Кики, Кики, как я рада видеть тебя, – Анджела почти с отчаянием обняла ее. – Кажется, прошла целая вечность. Сколько времени ты проведешь со мной в Лондоне?
– Не знаю точно. Посмотрим. Пару дней, может быть. Как долго будет отсутствовать Зев?
– Подожди секунду. – Анджела закрыла двустворчатые дубовые двери. – Знаю, что похожа на параноика, но уверена, что слуги подслушивают. В Веве они это делают. Зева не будет четыре дня. Во всяком случае, так он мне сказал. Я ему просто благодарна, что он не заставлял меня с ним ехать.
Кики села на софу и огляделась.
– Я не так себе здесь все представляла. Думала, увижу что-то типа артдекор. Не ожидала, что на Мейфер будет стиль английской сельской усадьбы.
– Почему нет?
– Не знаю почему. Просто я ожидала увидеть более городской стиль.
– Ну, это стиль английских замков. Полагаю, его систематизировала леди Сибил Коулфакс. Этот эксминтерский ковер был первоначально сделан для…
– Хорошо, хорошо. Зачем нам, черт возьми, обсуждать в деталях оформление интерьера?
– А почему нет, Кики? Почему мы хотя бы иногда не можем поговорить о простых и нормальных вещах, как другие люди?
– Ну, во-первых, мне наплевать на твою квартиру и на то, как она оформлена. А тебе?
– Тоже. Не могу сказать, что меня это волнует.
– Поэтому давай сменим тему. Как тебе нравится Лондон?
– Нравится, не нравится. – Анджела пожала плечами, – я никогда раньше не осознавала этого, но если это не твоя страна, то все они похожи одна на другую. И я никогда не буду чувствовать себя в Европе, как дома.
– Дом – это то место, где можно не пользоваться спиралькой, сестричка, – тихо сказала Кики, но было очевидно, что ей это неинтересно. – Ну, и как оно – быть представленной при дворе?
Анджела пожала плечами.
– Скука. Ее величество спросила меня: «И как вам нравится Лондон?» А я ответила: «О, очень». На что она сказала: «Очень рада слышать!»
– То есть на тебя королева не произвела впечатления?
– Меня не волнует встреча с ней. Единственно, чего я хочу, – это увидеть моих сыновей. Только подумай, Кики, я уже пять месяцев их не видела. После того как мы все закончили в Финляндии, я надеялась, мы поедем в Штаты. Но Зев сказал, что нужно переснять несколько сцен в Югославии. Ах, зачем мне все это? Ты знаешь эту историю. Канны… Рио… а теперь Лондон. Мама, слава Богу, постоянно навещает мальчиков, но отказывается приехать ко мне. Она заявила, что не сможет вынести этого.
– Ты слишком много жалуешься. Правда, не стоит. Это даже неприлично.
Анджела с трудом поверила собственным ушам – это после всех тех лет, когда Кики постоянно изливала перед ней свои жалобы.
– Я слышала, весь Голливуд обезумел от восторга, увидев твою «Анну», – проговорила Кики с легкой издевкой в голосе.
«Ах, вот оно что, – подумала Анджела. – Кики трудно смириться с моим успехом в «Анне».
– Для меня это не имеет никакого значения, Кики. Я никогда особенно не жаждала сниматься. Мне нравилось играть на сцене, но даже это было для меня просто забавой. Для меня сейчас важно только одно – это мальчики. И возможность поехать домой. Ах, Кики, – взмолилась она, – разве ты не видишь, что это для меня не главное? Я просто несчастна. Разве может что-то иметь значение, если я вынуждена жить с Зевом, каждую ночь терпеть его ласки? Разве можно быть счастливой, не имея свободы? Без этого ничто не имеет значения. Ничто! Ни что ты звезда, ни одежда, ни драгоценности. А теперь Зев заявляет, что он купит мне дом здесь, в Англии, в сельской местности. Поместье в Линкольншире, чтобы мы могли держать лошадей. Кому это нужно? Я проведу там несколько дней, а что потом? Я не смогу быть там достаточно долго, чтобы мальчики могли пожить со мной. Прежде чем мне удастся привезти их туда, я опять уеду. В следующем месяце я начинаю сниматься в новойкартине.
– Вот что. В какой?
– «Камилла».
– А кто Арманд?
– Ты ничего не слышала, что я тебе говорила, да? Кики, я погибаю! Яумираю! А ты спрашиваешь, кто в роли Арманда…
– Ах, сестренка, я просто пытаюсь отвлечь тебя! У меня сердце истекает кровью! Яготова убить его, правда! – Она горячо обняла Анджелу и задумалась. – А где вы будете снимать «Камиллу»?
– А что?
– Так, ничего. Кто знает, может быть, я чем-то смогу помочь. Мне нужно знать, как с тобой связаться.
– Пока я не знаю точно. Думаю, часть сцен будет сниматься в Швейцарии. Тогда мы будем жить в доме в Веве. Если будет так, то ты приедешь к нам погостить? Пожалуйста! Сможешь ведь, правда? А у тебя есть какие-то рабочие планы?
Кики уныло усмехнулась.
– Та мелочевка, в которой я в последнее время снимаюсь, обычно делается дня за три, поэтому поездка не будет проблемой. Но Зев очень ясно дал мне понять, что в его доме мне рады не будут. Что будем делать, если он прикажет мне убираться?
– Не будем слушать его. Ты должна приехать, Кики. Ятак одинока. И знаешь, что еще? Куда бы я ни поехала без Зева, он каждый раз нанимает кого-то шпионить за мной. Меня постоянно кто-то сопровождает. Со мной всегда его люди. Ясебя чувствую не звездой, а заключенной.
– Похоже, что ситуация действительно становится все хуже и хуже. А мы-то думали, как ужасен Лайем Пауэр. Послушай, а выпить здесь найдется, или Зев, уезжая, запирает всю выпивку?
Анджела сквозь слезы улыбнулась.
– Спиртное вон там. Приготовь нам побольше мартини, Кики. Он у тебя получается лучше, чем у кого бы то ни было.
– Конечно. У меня действительно много чего получается лучше, чем у других, ведь так? Ядаже трахаться умею лучше других. Все так говорят.
Анджела засмеялась, развеселившись.
– Он, Кики, как хорошо, что ты здесь. Но я все говорю о своих бедах и даже не спросила, как обстоят дела у вас с Виком. И как Никки?
– Она с каждым днем становится все смышленей. Простой гений. Счастье, что так, потому что выглядит она, как дочь Кинг-Конга.
Анджела запротестовала, а Кики улыбнулась.
– Яшучу. Она не совсем уж дурнушка. Не такая красотка, как Рори, но и не страшила. Но при всем том, что Рори хороша собой, она тоже не глупышка. Разве ты тогда, увидев ее у мамы, не поняла, что она очень умненькая?
– Да. Очень-очень умненькая. И у нее к тому же хорошие манеры. Она действительно очень хорошо воспитанная девочка. Ты должна быть такой гордой… – Анджела замерла, осознав свою бестактность. – Ты знаешь, когда ты уехала вместе с Брэдом и Рори, я была уверена, что вы помиритесь.
Кики невесело усмехнулась;
– Яи сама так думала.
– Явсегда спрашивала себя, что могло случиться?
– Мы великолепно провели пять дней. Находиться рядом с Рори было райским блаженством. Но чего-то не хватало. Сначала я думала – дело в Брэде, что он не испытывает ко мне прежних чувств, что он никогда не простит, что я ушла от него к Вику. Но потом я поняла, что, видимо, дело было и во мне. Яне могла полностью отказаться от Вика. И конечно, от Никки. Явсе время думала, как здорово было с Виком заниматься сексом я что сам вид его возбуждал меня; по сравнению с ним Брэд какой-то пресный.
– А сейчас?
Кики вручила ей мартини.
– Похоже, что у нас ничего не получится. И это еще мягко сказано. Итак, что еще у тебя нового? Что еще из своих приобретений ты можешь мне показать? Новые шубы? Ты уже все скупила в ювелирных магазинах Швейцарии, Лондона и в других местах?
– Нет, мне не разрешается покупать себе драгоценности.
– Значит, Зев в довершение к остальным своим качествам становится также и прижимистым?
– Нет, я могу тратить сколько угодно денег на одежду, меха, мебель, слуг, на все, кроме драгоценностей и живописи. Он говорит, что хочет сам дарить мне драгоценности. Ну, это я могу понять. Однако что касается живописи – это настоящая загадка. Он настаивает на том, чтобы лично покупать картины. Если мне понравится картина, даже если это просто декоративная безделица, я должна сказать ему, и он купит ее сам. Это действительно для меня загадка, потому что я знаю – здесь дело не в деньгах.
– Такой умной девочке стыдно не понимать очевидных вещей. А то, что он делает, вполне очевидно. И дело тут как раз в деньгах. Ты можешь закупать сколько угодно одежды и мехов, нанимать хоть десяток парикмахерш на полный рабочий день или что-то в этом духе. А сколько все это будет стоить в конце года? – Кики сложила колечком большой и указательный пальцы. – Платье за пять тысяч долларов – после того как ты его раз надела, стоит пять центов. Независимо от того, сколько ты потратила, в смысле обладания реальными средствами ты на нулях. Однако драгоценности, живопись, антиквариат – это вложение капитала. Они являются имуществом, поддающимся оценке. Если Зев покупает все это на свое имя и оформляет страховку тоже на свое имя, то они являются подарками тебе только по названию. По закону владеет ими он. Он делает все так, чтобы у тебя ничего не было. Ты теперь даже не получаешь доходов от имущественного фонда Дика. А быть бедным – это значит быть слабым.
В глазах Анджелы зажегся огонь.
– Конечно же! Ты права. У меня никогда не бывает наличных денег.
– Бог мой, неужели у тебя нет денег даже на такси или несколько франков, чтобы дать на чай в туалете?
– Да, несколько франков у меня есть, но в такси я никогда не езжу. Зев утверждает, что пользоваться городским транспортом для меня небезопасно. Полагаю, что в какой-то степени он прав, но мне не разрешается и самой водить машину. У меня есть шофер, который к тому же и мой телохранитель. Между тем Зев ездит сам – себе он шофера брать ни за что не желает. Думаю, истинная причина, почему меня возит шофер, – это чтобы Зев всегда знал, куда я без него езжу.
– Совместная жизнь с Мизрахи выглядит очаровательной. Давай-ка выберемся отсюда, хоть ненадолго. Пошли пообедаем. Хочу подкупить, пока я здесь, парочку шифоновых моделей от Хартнелла.
Анджела наморщила нос.
– Модели Хартнелла носят только престарелые аристократки.
– Хартнелловская модель, возможно, и выглядит по-старушечьи на старушке, дорогуша, но на Кики Девлин прозрачный шифон без лифчика будет неотразим!
Анджела поцеловала ее:
– Я знала – когда ты появишься, все покажется не таким уж плохим!
– В конце концов все наладится. Увидишь. И знаешь, что еще? Мы не поедем в твоей машине с шофером. Когда рядом есть сестра Кики, чтобы заплатить по счету, ты поедешь с шиком – в такси! Ты когда-нибудь слыхала о такой роскоши?
* * *
Водитель такси попросил автограф у Анджелы дю Бомон, и та с радостью выполнила его просьбу. Когда они вышли из машины, Кики заплатила ему точно по счетчику.
– Кики, ты ему не дала на чай! – воскликнула Анджела.
– Конечно, нет. Он не попросил моего автографа, а я снимаюсь дольше твоего. Независимо от того, что ты, милочка, думаешь, я все еще знаменитая Кики Девлин.
При входе в ресторан толпа девочек подростков окружила Анджелу с просьбой дать автограф. Они жаждали потрогать ее, выражали свое восхищение, называли Анджелой. Анджела снисходительно ставила подпись, отвечала на вопросы, болтала с девочками.
