Текст книги "Звездные мечты"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
2
Раскинувшись па дюжине маленьких белых атласных подушек в накрытой белыми атласными простынями кровати, Кики завтракала за белым, сплетенным из прутьев, переносным столиком и просматривала утренние газеты. Брэд, развалившись в белом атласном шезлонге, пил черный кофе с единственным кусочком тоста. Кики же с аппетитом уплетала сосиски, оладьи, яйца, успевая одновременно читать и обсуждать прочитанное.
– Я бы хотела, чтобы ты чего-нибудь съел, Брэд. А то я при тебе выгляжу ненасытной свиньей.
– Извини, дорогая, – сказал он виновато, – но ты ведь знаешь, что я должен следить за своим весом, когда работаю.
– Не сыпь мне соль…
Он тут же пожалел о своих словах. Он видел, что день ото дня она становилась все более нервной от продолжающегося простоя.
– Ты начнешь работать раньше, чем ты думаешь. Прошло всего несколько недель. Вот увидишь, Лайем Пауэр живо выведет тебя из простоя, как только найдет картину, в которой захочет занять тебя. Ты же знаешь эту историю о Гарри Коуне. Если он злится на кого-нибудь, то говорит; «Этот негодяй никогда больше не будет работать у меня!.. Пока он мне не понадобится». Они все такие – Майер, Селзник, все они такие.
– И все же готова поспорить, они не такие мстительные, как Пауэр. Готова поклясться. А как насчет Хьюза? Уверена, он не такой сукин сын. Я была дурой, что подписала контракт с «ПИФ». Почему ты позволил мне сделать это? Он вредит всей моей семье, особенно матери. Он обижен на нас, потому что знает, что мы лучше его. В ту самую минуту, когда Анджела сказала, что собирается замуж за Дика, я должна была понять, что нужно держаться подальше от этого старого негодяя, вместо того чтобы поставить себя в зависимое положение. Пауэр хочет контролировать все вокруг себя – политическую карьеру своего сына, наставлять Анджелу, как ей следует жить. /Глазом не успеешь моргнуть – раз, и ты в простое!
– Относись к этому проще, дорогая.
Кики была взвинчена до предела. Брэд полагал, что причина этого – ее высокое происхождение.
– Никто не собирается контролировать тебя, – сказал он, стараясь успокоить ее. – Кроме меня, конечно, – пошутил Брэд. – Серьезно. Студия имеет слишком важное значение для Лайема Пауэра, чтобы он мог позволить своим личным чувствам брать верх над интересами бизнеса. Ты большая звезда, и, я думаю, он не намерен, чтобы ты зря теряла время.
– Право же, не знаю. Он воткнул меня в это дерьмо, «Жена-дитя». Это была не только пустая трата времени, я была буквально распята. Ну что заставило меня согласиться на протяжении всей этой трахнутой картины носить косички? – Она запустила пальцы в копну своих волос – А может, он думает, что через меня будет держать в узде Анджелу?
Брэд покачал головой. Размышления Кики были слишком сложны для него. Она всегда приписывала людям какие-то сумасшедшие мотивы.
– Использовать тебя для контроля над Анджелой?
– Неважно, Брэд. У меня не такой добрый и простодушный ум, как у тебя. Вот почему я понимаю Лайема Пауэра. Во всяком случае, лучше, чем ты. Кроме того, – добавила она раздраженно, – ты никогда не перечил ему. Вот поэтому у тебя все так гладко складывается с ним. Ты делаешь все, чего он, черт бы его побрал, хочет от тебя.
– Но «ПИФ» мне очень многим обязан, – непонимающе произнес Брэд, – все мои фильмы дают огромные сборы. Я…
– Да? И ты тоже упрекаешь меня провалом «Жены-дитя»?
– Нет, конечно, нет, дорогая, я не имел в виду…
– Есть такая вещь – и ты это знаешь, – как поддержание, собственной карьеры, отбор картин для себя, стремление сделаться чем-то большим, чем обладателем хорошенького личика… – Она на мгновение остановилась, чтобы не задохнуться. – Вот, взгляни, что пишет в своей колонке Биби Тайлер: «…что за удачливая девушка эта крошка Лэйн Хэйман. Маленькая «Мисс Миссисипи» только что подписала семилетний контракт с Говардом Хьюзом. Говард говорит, что первую «звездную» роль маленькая «Мисс Миссисипи» получит в фильме «Женщина в белом», где ее партнером будет Кирк Дуглас». Я умираю по этой роли! Она словно написана для меня. Если бы Пауэр не был таким бессовестным негодяем, он мог бы меня сдать в аренду на «РКО» для этой картины.
– Хьюз подписывает контракты с девушками каждый день, но девяносто девять процентов из них никогда не получают свои картины, их не видят даже в массовках. Он содержит их в квартирах и домах по всему Голливуду якобы для того, чтобы сделать из них звезд, а на самом деле он просто спит с ними.
Кики фыркнула.
– Уж кто-то, а ты-то должен знать, что этим байкам верить нельзя. Вспомни лучше, что он сделал для Джейн Рассел.
Брэд хотел сказать, что Хьюз многие годы не давал Рассел сниматься, хотя те немногие фильмы, в которых публика ее видела, продолжают держаться на экранах, – но передумал. Он знал по опыту, что не сможет переубедить Кики.
– Почему бы тебе не расслабиться, дорогая, и просто не насладиться этой временной свободой? Давай, как только я закончу «Ее тайное прошлое», отправимся в Палм-Спрингс, поиграем немного в гольф. О'кей? Если хочешь, закатим шумную вечеринку и обязательно пригласим Биби Тайлер. Студии всегда ищут ее благосклонности, чтобы она прижала одни истории и, наоборот, опубликовала другие. Может быть, Пауэр обязан ей чем-то. А она любит, когда ее обхаживают…
– Это я знаю, – вздохнула Кики. – О'кей. Мы устроим вечеринку и пригласим старуху Биби. Может быть, Анджела тоже приедет, если сумеет вырваться из Вашингтона. Она так занята своей деятельностью в этом городе, что ни о чем другом не может и думать. Не знаю уж, кем она себя воображает – женой президента, что ли? – Кики хмыкнула.
3
После телефонного звонка, прозвучавшего в шесть утра, Брэд сразу уехал на студию, и Кики в одиночестве завтракала на террасе возле бассейна, сделанного в форме сердца. Она уже съела три тоста, каждый с толстым слоем джема. Она понимала, что ест слишком много. За время своего вынужденного простоя она уже набрала лишних пять фунтов веса, но были моменты, когда только еда, выпивка или шоколад помогали ей преодолеть депрессию, скуку. Ужины, коктейли, магазины, вечеринки – вот из чего стала состоять ее жизнь. А все, что она всегда страстно хотела, – это быть на виду, под юпитерами, перед камерой, быть звездой. Черт, черт, черт. Она должна придумать какой-нибудь способ, чтобы избавиться от этого контракта с «ПИФ», вырваться из рук этого старого негодяя. Если бы какая-нибудь студия очень захотела ее, она могла бы предложить выкупить ее контракт… Какая-нибудь студия, вроде «РКО». Кажется, она нравится Говарду. На недавнем вечере в «Сиро» – она готова была в том поклясться – это его нога прижималась к ее. Все говорят, что он с ума сходит от блондинок. Может быть, здесь и кроется выход для нее…
Она перевернула страницу утренней газеты и прежде всего пробежала глазами колонку Биби, которая сообщала новости из Вашингтона. «Ох, Бог ты мой!» – подумала Кики, прочитав, что ее маленькая сестренка играла на рояле с президентом, – дуэт со стариной Гарри! Вдвоем они исполнили джазовую трактовку «Женщины из Сент-Луиса». Кики внимательно разглядела приложенную фотографию. Анджела выглядела красивой, сияющей, без всякого сомнения. Чего бы она не дала за такой снимок! Вот это реклама! Тут Кики обратила внимание на свою руку, в которой она держала газету – рука дрожала. Кики почувствовала, как ее охватывает стыд за то, что она так ужасно завидует своей сестре.
«О Господи! Я должна что-то сделать! Может быть, я просто должна молча проглотить это дерьмо и попросить старого е…я дать мне работу. Нет! Черт побери, не могу! Я буду ждать год, если нужно – годы. Нет… я сделаю лучше. Я позвоню Хьюзу. Это мне не повредит. Приглашу его на ленч, на коктейль или что-нибудь еще…»
В конце концов, рассуждала она, это будет деловая встреча. О, это просто удача, что Брэд рассказал ей, как действует Говард, – что он всего лишь трахает женщин, с которыми подписывает контракты. Брэду легко об этом рассказывать. Он работает и получает от поклонников миллион писем в день…
Внезапно ее охватила тошнота. Она, выскочив из-за стола, кинулась в туалетную комнату. Господи! Это происходит с ней пятый день подряд, и уже десятый день задержка…
Она едва успела нагнуться к раковине туалета, как ее вырвало. Придется Говарду Хьюзу потерпеть несколько месяцев, подумала она. А какой сюрприз она преподнесет Лайему Пауэру!
Она вернулась на террасу и улеглась в шезлонг, размышляя, кому первому следует сообщить эту новость – матери, Анджеле, Брэду или… конечно, Биби Тайлер! Иначе Биби ничем не будет ей обязана!
* * *
– Да, дорогая, я очень, очень рада за тебя, – Кики повесила трубку и повернулась к Брэду, который, развалясь на белой софе, читал сценарий.
– Угадай, у кого еще должен быть ребенок? – У кого?
– У Анджелы, вот у кого!
– Вот так здорово, Кики. Значит, нашей маленькой Кики будет с кем играть – с кузиной того же возраста!
– Ты уверен, что у нас будет девочка?
– Ага. Такая же красивая, как ее мать. Эй! Вот будет здорово, если Анджела тоже родит девочку.
– Конечно. Снова Анджела и Кики.
Брэд внимательно взглянул на нее, не уверенный, что в ее словах не было сарказма.
– Полагаю, Анджела забеременела лишь потому, что это сделала я. Всю свою жизнь она старается повторить то, что я делаю.
– Но мне казалось, она давно хотела забеременеть.
Не обратив внимания на слова Брэда, Кики покачала головой:
– Она всегда старалась ступать по моим следам. Когда я пошла на сцену, она сделала то же самое.
– Но вначале она пошла в колледж.
Кики резко повернулась:
– Она не долго медлила, чтобы последовать за мной, разве не так?
– Теперь она оставила сцену, – сказал Брэд, стремясь угомонить ее.
– Ты не представляешь, какую известность ей это приносит.
– Если бы я не знал тебя лучше, Кики, то мог бы подумать, что ты завидуешь Анджеле.
– Я? Завидую Анджеле? Я обожаю Анджелу и всегда обожала. С той поры, когда она была еще ребенком. Я всегда оберегала ее. Но знаешь, она вполне может родить двойню – чтобы досадить мне.
4
«Лайф» посвятил целый разворот двум юным особам, о которых уже писал в 1947 году; с тех пор девочки Девлин стали: одна – кинозвездой, другая – женой конгрессмена. В статье сообщалось, что обе дамы находятся в положении; Кики Девлин Крэнфорд – па четвертом месяце, Анджела Девлин Пауэр – на третьем. Анджела Девлин Пауэр, в прошлом – актриса, была известна как Анджела дю Бомон.
Вначале Анджела не хотела, чтобы эта публикация была напечатана. Всего несколько месяцев назад она согласилась на одну статью о сестрах Девлин, которую написала Биби Тайлер, опубликовав ее в журнале «Звезды экрана», хотя Анджела на экране ни разу не появлялась. Она не хотела принимать участия в той статье, но Кики настояла. Теперь, когда «Лайф» изъявил желание сделать такой же материал, Кики опять настояла – она хотела использовать эту возможность для рекламы. Она сказала Анджеле, что та не должна быть эгоисткой. Дик тоже уговаривал. Ему хотелось этой публикации. Анджела не смогла противиться такому нажиму и согласилась, хотя присутствие фотографов и репортеров было не слишком желательно в этот трудный период ее жизни. Она уже готовилась к рождению ребенка – покупала приданое новорожденному, перекрашивала гостевую комнату дома в Джорджтауне в желто-белые тона под детскую, изучала перечни имен. Она возлагала на этого ребенка большие надежды – он должен вдохнуть теплоту в ее семейную жизнь.
Статья была сделана на контрасте между образом жизни сестер. Анджелу показали в ее доме в Джорджтауне; склоненной над цветами в саду; улыбающейся за приготовлением суфле на своей кухне – миссис Пауэр умеет прекрасно готовить; принимающей посла Индии – в узком белом атласном платье и белых перчатках по локоть; на балетном спектакле – в черном атласном платье. Была воспроизведена и ставшая знаменитой фотография, где Анджела и мистер Трумэн вместе играют на рояле в Белом доме.
Кики показали в клубе «Ракэ» в Палм-Спрингсе; возле плавательного бассейна около дома; на террасе ее особняка в Беверли-Хиллз; на премьере вместе со своим мужем-кинозвездой у «Громана»; хохочущей рядом с Розалиндой Рассел в «Чэсен»; танцующей на вечеринке в доме у кинодеятеля Чарли Госпана так вдохновенно, что ее юбка взлетела выше подвязок чулок; и над всем – снимок, где великолепный Брэд Крэнфорд подает своей жене завтрак в их белой спальне.
Не было ни одного дома в Вашингтоне, где бы на кофейном столике не лежал этот номер журнала. Но сравнительно немного людей видели на той же неделе выпуск «Пика», новой газетки, которая, среди прочих, поместила старую, выцветшую фотографию, изображавшую двух девочек, сидящих на лошади, и стоящего рядом с ними отца, актера-ветерана Рори Девлина. В статье рассказывалось, что сейчас Девлин бедствует где-то в Европе, и тут же строились спекулятивные рассуждения, возьмут ли теперь богатые и знаменитые дочери своего отца к себе.
Как только эта статья попала на глаза Анджелы, она позвонила Кики в Палм-Спрингс:
– Ты видела «Пик»?
– Да. Пошли его подальше.
– Как ты думаешь, где они достали этот снимок?
– Представления не имею. Бог с ним. Это не имеет никакого значения.
Кики и сама старалась выкинуть из головы этот снимок: рука отца твердо поддерживала Анджелу, до нее не дотрагиваясь вообще…
– Разворот в «Лайфе» великолепен, правда? Как тебе понравилась фотография моих ног? Ни за что не угадаешь, что мы обе беременны.
Анджела, стараясь быть объективной, внимательно изучала страницы журнала. Да, хотя у Кики срок был на месяц больше, ее беременность была абсолютно незаметна, даже на фото в купальнике, с обязательной улыбкой на лице. Анджела и сама улыбнулась, подумав, с какой завистью женщины по всей стране смотрят на эти снимки в «Лайфе», пытаясь представить самих себя в блистательном, беззаботном и великолепном мире сестер.
Потом она снова взяла «Пик» и еще раз взглянула на старую фотографию. Она поискала фамилию фотографа, но сообразила, что это глупо. Это очень старый снимок. И фамилия не играла никакой роли. Теперь, когда все события ее жизни регулярно освещались в прессе, ее фото часто помещали на обложках. Она поймала себя на том, что всегда искала подпись фотографа, и если находила имя Ника Домингеза, это ей льстило и забавляло. Но забавляло или нет, она должна была признать, что он присутствует в ее жизни… фотографируя ее, хотя она никогда не думала об этом в те моменты. И, забавно это или нет, она ловила себя на том, что ей хотелось бы встретиться с ним… поговорить.
В то же время ее изумляло, что она никогда не видела его, тогда как он часто умудрялся снимать ее, когда она была одна. Она выглядела на некоторых снимках неулыбчивой, грустной, но ни разу не было так, чтобы снимок ей не понравился. На фотографиях, сделанных Домингезом, ее лицо никогда не выражало гнева, недовольства или даже хмурости. На снимках Ника Домингеза она действительно казалась настоящим ангелом.
5
Все зимние месяцы, проведенные в Ки-Уэст вслед за каникулами, Мари хотелось быть поближе к дочерям, обсудить с ними различные проблемы их беременности, поговорить о том, будут это девочки или мальчики, даже поболтать о специальной одежде для матерей. Ей не нравился Ки-Уэст, может быть, потому, что слишком напоминал Новый Орлеан. В сотый раз она спрашивала себя, что делает в этом Богом забытом доме, которым Эдвард владел еще задолго до того, как они поженились. Именно Эдвард и настоял, чтобы они приезжали сюда каждый год. У него были друзья, которые проводили здесь зиму, и он находил, что местная светская жизнь больше отвечает его вкусам, нежели блеск Палм-Бич, где даже евреи находили пути проникнуть в общество Старой Гвардии. Но долго здесь Эдвард, разумеется, не оставался – он отправлялся в Нью-Йорк, а она должна была жить тут весь сезон.
Гостиная, где лениво вращался большой старомодный вентилятор под потолком, была, как всегда, закрыта от яркого солнца ставнями. Мари, сидя в кресле, распечатывала письмо, присланное мужем из Нью-Йорка. Оно было от ее брата Джулиана, но адресовано на этот раз не ей, а Эдварду. Она быстро прочитала письмо. Джулиан писал, что обращается прямо к Эдварду, потому что ни разу не получил ответа от своей сестры, которую так любит. Дела их семьи в Новом Орлеане идут не слишком хорошо. Похоже, что после того, как все утряслось, от матери осталось не так уж много денег, так как они не были вложены должным образом. Адвокаты плохо управляли имением, а все накопления были впустую потрачены в попытках спасти семейную плантацию.
Мари горько рассмеялась. «Он обвиняет во всем адвокатов, ведь это у него помутился рассудок, когда он вбухал все полученные деньги в эту плантацию».
Она читала дальше: он планировал, как все знают, отдать Мари полную треть от стоимости поместья, хотя maman исключила ее из своего завещания. К сожалению, после всех операций делить осталось нечего, поэтому, с учетом нынешней финансовой защищенности Мари, он считает, что на этом вопрос исчерпан. Нет надобности говорить, что он все еще несет финансовую ответственность за их сестру Дезирэ. Он обращается к Эдварду с просьбой уговорить Мари выслать обратно две трети их фамильных драгоценностей и серебра, которые она посчитала вправе взять с собой, уехав из Нового Орлеана, Разумеется, Эдвард понимает, что при нынешних обстоятельствах это было бы только справедливо. Он горячо надеется, что Эдвард сумеет уговорить Мари сделать это.
Мари заметила, что какие-либо личные комментарии ее мужа отсутствовали. Он просто переслал ей письмо. «Эдвард прекрасно знает, черт возьми, что я никогда этого не сделаю».
Разумеется, драгоценностей у нее давно не было – она все раздала своим дочерям, оставив только кое-что, совсем немного, из серебра, серебра Манаров и дю Бомонов. Но она не собиралась ничего из этого отсылать обратно.
Письмо завершалось просьбой: теперь Джулиан уже больше не плантатор, он занимается продажей ценных бумаг и будет рад, если Эдвард каким-либо образом воспользуется его услугами.
Мари подошла к огромному камину. Сколько времени прошло, и вот круг замкнулся. Maman умерла. И старый дом, и плантация ушли в чужие руки. Джулиан приторговывает ценными бумагами… Дези существует на милостыню Джулиана… Рори Девлин переживает тяжелые времена.
Мари взглянула в зеркало над камином. Она не так уж сильно изменилась. Ее волосы были по-прежнему серебристо-белокурыми, как у Кики, глаза такими же большими, на коже еще не было морщин. Она разорвала письмо Джулиана и бросила его в камин.
Что ж, в одном она была уверена. Эта зима будет ее последним сезоном в Ки-Уэст. Жизнь слишком скоротечна, чтобы проводить ее в тех местах, где не хочется быть. Она поняла это много, много лет назад. Она должна обратить свой взор на Палм-Спрингс, на Калифорнию.
6
Дик включился в гонку по переизбранию в конгресс, и Анджела, несмотря на свою беременность и усталость, оказалась очень занята всевозможными встречами. До весны еще было далеко, и зимняя погода ее угнетала. Ей хотелось уехать из Вашингтона. Она подумывала о том, чтобы отправиться во Флориду и побыть там с матерью, но решила, что для этого у нее неподходящее настроение. Она подумала также, что можно было бы некоторое время оставаться в Калифорнии, но не в той квартире в Западном Голливуде, которая ей не нравилась. Она сказала Дику, что останется с Кики.
Дик согласился с тем, что Анджела нуждается в передышке, что ей надо бы поехать на короткий отдых в Лос-Анджелес, и в то время, что она будет там находиться, она могла бы принять участие в его кампании, появившись несколько раз в обществе – на завтраках, ленчах, ну и тому подобное. Но почему бы ей не остановиться у его родни в Бель-Эр? У них там есть гостевой домик, и она будет чувствовать себя весьма комфортно. А может быть, она поедет в их поместье в Малибу? Он уверен, его мать будет в восторге, что она поживет с ней, может быть, там окажется и одна из его сестер. Очевидно, Дик не хотел, чтобы она была вместе с Кики из-за плохих отношений между своим папочкой и ее сестрой. Но это уже кинобизнес, он не имеет никакого отношения к их личной жизни. Или имеет? Как бы то ни было, это были только ее маленькие каникулы, и на этот раз она настояла на своем.
* * *
Это было прекрасное время – отдых с Кики и Брэдом. Никакого напряжения, никаких споров, никаких перебранок о бюджете и расходах на одежду. Было только ленивое времяпрепровождение возле бассейна, завтрак вместе с Кики в постели, в то время как Брэд, если был дома, сидел рядом, развалившись в шезлонге, и сплетничал вместе с ними. Были хождения по магазинам в Родео; обеды в «Дерби», когда возле них то и дело останавливались, чтобы поздороваться, знакомые; коктейли у Пеков, Стюартов или еще у кого-нибудь; обеды у «Сиро» или «Чэсен» – там, где, по мнению Кики, было веселее. Они или ходили на вечеринки, или устраивали их сами. Анджела нашла, что Кики устраивает их без всяких усилий – никаких размышлений над меню или перечнем вин, чтобы определить, какая марка из них дешевле, но чтобы такой не выглядела. Если Кики, например, решила подать фаршированных голубей в соусе из мадеры, она просто звонила в один из своих любимых ресторанов и говорила:
– Джорджо! – Людей, обслуживающих Кики, всегда звали Джорджо, Эмилио или еще как-нибудь в таком жероде. – Джорджо, завтра мне нужны фаршированные голуби. Нет, дорогуша, не говори мне, что ты не сможешь, ты знаешь, что я сделаю, – я объявлю всем, что мы их заказали, а ты не выполнил заказ. Это разорит тебя. Да, Кэри придет, и Дюк, ты ведь не хочешь расстраивать их, а? Да, дорогой, восемь тридцать будет в самый раз. Иэти маленькие венские яблочные торты, которые ты так замечательно готовишь. Да. Да. Да. – Ивсе шло как по маслу.
Или Кики решала устроить шашлык-барбекю возле бассейна в этот самый вечер. Она делала звонки, и только после того, как набиралось столько народу, сколько она хотела, объявляла повару: «Сделаем южноамериканский буфетик». Там были итальянские колбаски – и холодные, и горячие, чоризос [21]21
Густо сдобренные специями и чесноком свиные сосиски.
[Закрыть], бараньи отбивные, телячьи ребрышки, всевозможные салаты – и все было готово за несколько часов, словно по мановению волшебной палочки. Позднее, когда гости расходились по домам, они втроем – Кики, Брэд и Анджела – засиживались допоздна, перемывая всем косточки, и хохотали, пока у Анджелы не начинало колоть в боку. Икак она завидовала Кики, что у нее есть Брэд – всегда такой общительный и добродушный, внимательный и любящий. Когда Анджела осознала, что завидует, она ощутила себя виноватой.
* * *
Кики скептически оглядела Анджелу в одежде для беременных и тоскливо произнесла:
– Не могу поверить, что в Вашингтоне ты бы была в десятке одевающихся лучше всех. Этот твой жуткий беременный комбинезон. О чем ты думаешь? Он годится для чаепитий в родительской ассоциации где-нибудь в Сан-Хосе или Фресно, но в Голливуде? Ты выглядишь как пришибленная Ребекка из «Фермы у Солнечного ручья».
После этих слов Анджела полностью сменила свой гардероб в период беременности. Кафтаны, сари, бархатные платья, скрывающие живот, широкие, размахаистые цветастые платья из шифона, расшитые накидки из тафты поверх удобных белых брюк. Она знала, что Дик полезет на потолок, когда увидит счета, но она так хорошо теперь проводила время, что даже не задумывалась над этим. Особенно когда узнала из газет, что по ходу предвыборной кампании он прилетал из Вашингтона в Калифорнию, но – невероятно – даже не позвонил ей.
Заметки в газетах, намекающие, что Дика часто видят в Вашингтоне с одной привлекательной женщиной, чей муж пребывает по делам то ли в Азии, то ли в Африке и которая даже сопровождала его в поездках по родному штату, вовсе не задели ее, во всяком случае, пока Кики не подсунула ей газету. Это было нормально для Вашингтона, когда какой-нибудь муж или жена сопровождал кого-нибудь, кто нуждался в сопровождении, где-нибудь вечером. Она знала, что такая же практика существует и в Голливуде. Но Кики не была уверена, что это ничего не означает.
– Это может что-то означать, а может и нет, – авторитетно заявила она. – Например, со стороны Дика было бы совершенно невинно, если бы он пригласил Лиз Уделли на ужин во французское посольство. Ты находишься здесь, а ее муж занят на этой Всемирной конференции по вооружению, и вы все такие хорошие друзья. Но это потрясающе удобно – ты здесь, и муженек там, – если между Лиз и Диком что-то есть. Это не означает, что он залез ей под платье, но и не значит, что этого не было. А если не было сейчас, то еще может случиться.
– Кики, но Лиз просто друг!
– Я бы хотела сказать, что, если так, – это совсем другое дело, но не могу. Все, что я могу сказать точно – когда их имена печатают рядом, это может быть невинно, а может и не быть. Это настоящий ребус, который бывает невозможно разгадать. Вроде колонки этой Хоппер: «Кто этот высокий, голубоглазый конгрессмен, которого видели в маленьком, уютном ресторанчике в Шеви-Чейз тет-а-тет с самой очаровательной, недавно разведенной секс-звездой серебряного экрана, приехавшей в город на бенефис? Игде находится чуть-чуть беременная жена конгрессмена?» Понимаешь, что я имею в виду?
Глаза Анджелы наполнились слезами.
– Я знаю, что расстроюсь, спросив тебя об этом, но кто, как ты полагаешь, эта секс-звезда?
– Это, должно быть, Джина Гранг, не представляю, кого еще они могли иметь в виду?
– Он познакомился с нею в твоем ломе, когда мы были здесь в последний раз – воскликнула Анджела почти с упреком.
– О! Это мне нравится! Словно я виновата, что твой муж бегает на сторону!
Когда Анджела начала всхлипывать, Кики немедленно охватило раскаяние:
– Господи, да что может стоять за этой заметкой из сплошных намеков? Возможно, просто кто-то устраивает Джине рекламу и это все брехня. Может, они были вместе, а может, и нет.
– Ты хорошая утешительница, – с горечью сказала Анджела. – Может быть, это правда, а может быть, и нет.
– Я всего лишь пытаюсь помочь тебе. Разве я виню тебя, что нахожусь в простое? Это твой свекор, сукин сын, отстраняет меня от работы. Я могла бы получить чудесную роль в «Красоте и злодействе», если бы не он. Он мог бы даже сдать меня в аренду на другую студию за это, если бы не был таким мерзавцем.
– Но там уже снимается Лана Тернер.
– Будто я не знаю! Я положила глаз на эту роль после того, как не получила «Детективную историю». Я отлично подходила для нее, но роль отдали Элеонор Паркер.
– Я очень сожалею, что ты не получила эти роли, но не вижу, как… Знаешь, Кики, ты лучше подсчитывай, в чем тебе повезло… В конце концов, у тебя есть Брэд, он просто не надышится на тебя.
– О! С Брэдом все в порядке, но он такой обыватель. Добрый, но обыватель. Когда я приехала в Голливуд, то думала, что моя жизнь будет цепью диких вечеринок и оргий, и очень рвалась к этому. Вместо этого я вышла замуж за мистера Благочестие. Все, чего он хочет, быть чистым и аккуратным и иметь плоский живот. Он не курит, пьет только вино и всегда моет руки после посещения туалета.
Анджела захихикала:
– Кики, ты ужасна. Брэд милейший мужчина.
– Может быть, он и милейший мужчина, но он женился на мне из-за корыстных интересов, а вовсе не по одной только нежной любви.
– Корыстных интересов? Ты с ума сошла.
– Он женился на мне из-за моего аристократического окружения, если в таковое можно поверить. И я прихожу к заключению, что он не хочет, чтобы я работала. Если бы он настоял, я бы играла с ним как его партнерша, может быть, тогда я… Нет, он втайне хотел, чтобы я не работала и родила ребенка.
– Но… – запротестовала было Анджела.
– Позволь мне объяснить. Большинство мальчишек мечтают о том, чтобы вырасти и жениться на кинозвездах. Верно? Но не Брэд. Его отец был сезонным сборщиком фруктов. Они перебивались от урожая до урожая. И Брэд вырос, чтобы самому стать великолепной кинозвездой. Поэтому он не хотел жениться еще на одной звезде. У него другой сценарий завершения истории успеха. Бродячий мальчишка вырастает, становится богатым, красавцем кинозвездой и женится на одной из американских фей с общественным положением.
– Первое, чего захотел Брэд после свадьбы, – это не трахаться, но чтобы я полностью переделала весь дом. Это уже говорит о чем-то. А после рождения ребенка он хочет продать этот дом и купить еще более просторный в Бель-Эр. С еще большим участком. С римским бассейном и статуями, английским садом, теннисным кортом. И ты только представь, Брэд даже не слышал историй о нашем папе до того, как женился на мне. Если бы слышал, может быть, и не совершил этого.
– Да ну, Кики! Ты всегда приписываешь всем самые дурные мотивы. Рядом с тобой милый человек, который обожает тебя, – я хочу сказать, все видят, что он просто не надышится на тебя.
– Конечно, обожает. Ведь я воплощение всех его грез, к тому же великолепна в постели.
Анджела расхохоталась:
– Откуда ты это знаешь?
– Как откуда? Все так говорят!
Анджела снова рассмеялась:
– А я про себя так не думаю.
– Это потому, что у тебя еще мало практики.
– И я не собираюсь ее расширять. И хватит об этом, возмутительница спокойствия.
– Можешь расширить, и ты это знаешь. Если твой Дик может повсюду трахаться, то почему тебе нельзя?
– Значит, ты веришь всем этим историям? Еще десять минут назад ты утверждала, что не стоит слушать все эти сплетни.
– Слушай, Анджела. Дик Пауэр всегда был ходоком. Я предупреждала тебя. Забыла? В Саутгемптоне он перетрахал, полагаю, половину баб моложе сорока.
– Это было до того, как мы поженились. Он на десять лет старше меня. Но он бы не пошел на скандал теперь – ради своей репутации!
– Вот на это он и рассчитывает – люди будут говорить, что это невозможно, потому что он, дескать, не будет рисковать своей карьерой политика.
– Пожалуйста, Кики, – сказала Анджела, меняя позу, чтобы меньше давило на спину, – давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Об именах для детей. Если у нас будет мальчик, мы назовем его Дик-младший. А если будет девочка, то ума не приложу. Как тебе нравится Памела? Мне нравится.
– Пэм – это мило… Пэмми… Вполне. А если у меня будет мальчик, угадай, как я его назову?
– Брэд?
– Рори.
– Ох! – Анжела на секунду онемела. – Но ты не смеешь! Мама этого никогда не позволит!
– Мама не позволит? Или ты не позволишь? Это мой ребенок, и я назову его в честь моего отца: если захочу. Я думаю, что назову ребенка Рори, даже если будет девочка. Мне нравится, когда у девочек мужские имена. А тебе? Да, именно это я и сделаю, назову ребенка Рори, будет ли это мальчик или девочка, – сказала Кики, довольная тем, что это было ее решение, и только ее. – Но Ричард очень красивое имя, – добавила она великодушно, – и мне нравится Пэмми.
