Текст книги "Звездные мечты"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)
9
Анджела поняла: прием гостей на Лазурном берегу означает то, что вы с ними ужинаете, ходите вместе с ними на вечеринки, играете в карты по вечерам, но в большинстве случаев от вас требуется оставить их в покое. Что касалось баронессы фон Ловенхаус и ее дружка Гвидо, то почти все свое время они проводили в спальне. Баронесса никогда не появлялась раньше того часа, когда подавали коктейли. Гвидо иногда выходил позагорать, но он никогда ни с кем не разговаривал, кроме баронессы, и только по-итальянски.
Зев Мизрахи и его подружка, прибыв на виллу, тут же начали скандалить. Из их комнаты доносился ужасный шум и крики. Вопли доносились со второго этажа вниз и через раздвигающиеся стеклянные двери – на террасу. Они орали и ругались на немецком, английском и иврите – тот еще коктейль! Кроме того, было слышно, как ломалась мебель и билась посуда.
Однажды Кики высказалась по поводу того, что бьются красивые вещи, но Вик остался невозмутимым.
– Ничего, – ответил я. – Я знаю, что они часто ругаются. Таким образом они выражают силу своей страсти! – Он улыбнулся. – Они оба – люди сильных страстей.
– Повтори это еще раз. Все говорят, что она затрахала своего мужа до смерти. По-настоящему!
– Кики, – остановил ее Вик, снова улыбаясь.
Анджела была поражена:
– Расскажи мне поподробнее об этом!
– Это правда, – Кики энергично замотала головой в качестве подтверждения. – Она была замужем за шведом, который, как говорят, не был так увлечен траханьем, как наша бедная Лиза. Она требовала, чтобы он ее трахал по шесть раз в день. Если рядом никого не оказывалось, кто бы мог помочь бедному Карлу, она начинала бить его до тех пор, пока он не подчинялся ей. Когда он окончательно ослабел, бедняжка, и не мог ничего сделать для нее, она поволокла его в Веве в клинику, где делают инъекции с живыми клетками животных. Я говорила тебе об этом, Анджела. Я слышала, что иглы при этом такие же огромные, как твоя рука, и ты можешь видеть всех этих розовых червяков, которые извиваются внутри…
– Кики, прекрати, меня тошнит!
– Простите. Ты хочешь дослушать до конца рассказ или не хочешь?
Вик слышал уже эту историю, но ему нравилось, как Кики передает все подробности.
– Конечно, моя дорогая, мы просто умираем и хотим знать все подробности. Я прав, Анджела?
– Да, я тоже хочу слушать, но, Кики, тебе обязательно нужно быть такой натуралистичной?
– Итак, доктор продолжал вводить всех этих розовых червячков в задницу Карлу. Я думаю, что он вводил их в задницу. Вик, как ты считаешь, он вводил их в задницу или нет?
– Весьма вероятно, кариссима.
– Но эти уколы не помогали его х… О, прости меня, Анджела, они не помогали ему хорошо выполнять свои мужские обязанности. Хотя к тому времени у него на лице не было ни морщинки!
Анджела не удержалась и захохотала.
В это время лакей принес на серебряном подносе серебряный чайный сервиз вместе с крошечными сандвичами.
– Анджелика, моя дорогая, разлей чай, а я доскажу историю.
– Да, Кики, продолжай, – подбодрил ее Вик.
– Прекрасно. Тогда Лиза поволокла его в другую клинику. Это была Лозанна, не так ли, Вик?
– Наверное, так. Я еще там не был, благодарю тебя, Господи!
– В этой клинике делали витаминные уколы с каким-то специальным ингредиентом, от которого вы становитесь таким сильным и отважным, что можете вскарабкаться на высокую гору и пойти на медведя с голыми руками. После этих инъекций вы можете трахаться часами, и Лиза посылала его в эту клинику так часто, что они, наконец, сняли дом неподалеку от нее. Карл продолжал трахаться и получать уколы, пока однажды, старательно трахая Лизу, так что ее задница вывернулась, можно сказать, наружу, он просто умер прямо на ней! Одна тайна остается неразгаданной: отчего же он умер – от уколов или от перебора в траханье? Общее заключение таково: у него лопнуло сердце, потому что он часто и по-разному трахал Лизу. Так или иначе, прощай, бедный Карл!
– Какая ужасная история, – заметила Анджела; ей было противно, но интересно. – Когда же умер бедняга Карл?
– Примерно пару лет назад.
– Как вы думаете, Зев и Лиза поженятся?
– Я сомневаюсь в этом, – ответил Вик с мудрой и знающей улыбкой. – Мужчины, подобные Зеву Мизрахи, не женятся на таких женщинах, как Лиза Олмсбург. Пусть эти крики, шум, ссоры не вводят вас в заблуждение. Зев Мизрахи прекрасно может контролировать себя. Ему может нравиться – как бы это поприличнее выразиться – немного побарахтаться в сене с женщиной, но он никогда на ней не женится!
– Может, он боится, что она и его пошлет делать эти уколы, – мрачно заметила Кики.
– Я никак не могу понять, чем она может привлекать мужчину. – Анджела покачала головой.
Кики захихикала:
– Вот этими бедрышками!
Витторио тоже засмеялся:
– Но европейские мужчины любят роскошные бедра, большие… – Он обрисовал руками что-то огромное. – Они считают это весьма сексуальным. Она очень темпераментная женщина, в этом тоже заключается некоторая притягательность.
– А она что, действительно делает лучший минет во всей Европе? – заносчиво спросила Кики, а Анджела просто не знала, куда спрятаться от смущения.
Вик сделал вид, что не слышал этого вопроса.
– Ты не рассказала Анджеле самую забавную часть истории, Кики: что сейчас сам Мизрахи купил прекрасный дом недалеко от виллы Ноэль. Мне кажется, дом находится недалеко от этих клиник.
– Чтобы тоже делать эти жуткие уколы? – поинтересовалась Анджела. – Витаминные или с теми живыми розовыми извивающимися «зверушками»?
– Мне кажется, что Зеву не нужны все эти уколы. Это весьма забавно, но я считаю: он это сделал из-за налогов. У него есть достаточно веские причины, чтобы жить в Швейцарии, – быть поближе к своим деньгам в Цюрихе, быть недалеко от необходимого вам врача, недалеко от лыжных трасс или же для того, чтобы срочно избежать высоких налогов в родной стране. Я не думаю, что Мизрахи катается на лыжах, – насмешливо закончил Вик.
– Но мне кажется, если бы он занимался лыжами, то делал бы это превосходно, как и все остальное, – заметила Кики, глядя на Вика, а не на Анджелу. – Мне кажется, Зев делает все гораздо лучше, чем все остальные, я не права, Вик, дорогой?
Анджеле показалось, что Кики поддразнивает Вика, видимо, он тоже это почувствовал, потому что встал со стула и произнес:
– Да, я тоже так считаю, Мизрахи прекрасно знает, как общаться с женщинами, и особенно с американскими женщинами, у которых острые язычки. Острый и злой язык – весьма непривлекательная черта, это даже хуже, чем широкие бедра. Теперь извините меня, я должен позаботиться, чтобы моему уважаемому гостю было удобно и приятно в моем доме.
Он резко вышел из комнаты. После его ухода Анджела обратилась к Кики:
– У меня такое впечатление, что Вику совсем не нравится Зев Мизрахи.
– Не нужно уметь читать мысли, чтобы сделать такое заключение.
– Зачем же он тогда пригласил его сюда?
– Боже! Анджела, вечная ты моя невинность! Из-за денег! Почему же еще? И из-за распространения моего фильма. Мизрахи контролирует киноиндустрию почти по всей Европе. Говорят, что под его контролем находится половина студий в Голливуде.
– Понимаю, – ответила Анджела, но сама подумала: что же она понимает?
– Я думаю, мне надо найти Вика и сделать так, чтобы у него поднялось настроение, как я это обычно делаю. – Кики подмигнула Анджеле и вышла из комнаты.
«Итак, – подумала Анджела, – Вик охотился за Зевом Мизрахи, а Кики – за Виком». Все было не так просто на этой Ривьере. Но она и не думала так, ведь правда?
* * *
Хотя отношения между гостями на вилле немного раздражали Анджелу, особенно когда она наблюдала, как Кики охотится за своим итальянским режиссером, ей нравилось, как проходили дни. Здесь все было самое лучшее – яркие краски цветов, моря и неба; они будили дремавшего в ней художника. Хотя Анджела не рисовала со школьных дней, она купила в Ницце набор пастельных карандашей, бумагу, небольшой мольберт и в один из дней пошла вниз к морю.
Она уже сделала три небольших этюда, сидя на пляже, когда Джон Данхем присоединился к ней.
– Я не буду вам мешать, – произнес он. – Я просто посижу и понаблюдаю за вами, если вы не возражаете. Пустынный пляж так хорош. Не удивительно, что люди покупают огромные пространства только из-за этой небольшой полоски земли вдоль моря.
– Да, но у меня уже есть компания. – Она показала ему набросок маленькой девочки, играющей в песке, пока два ее старших брата плескались в воде. Она робко подала ему рисунок, словно ожидая его оценки.
– Вы знаете, это просто прекрасно! Вы смогли уловить настроение маленькой девочки, как будто, копая песок, она не играет, а занимается серьезным делом.
Анджела была счастлива:
– Именно это я и хотела выразить. Ее увлеченность, когда она строит замки на песке! – Она отодвинулась в сторону, давая ему разглядеть еще один набросок, лежащий у нее на мольберте.
– С этим мне не повезло. Я считала, что Средиземное море – спокойное, но вода меняется ежесекундно. Каждый раз, когда я смотрю на нее, – она разная. Я в первый раз работаю с пастелью. Все не так просто, как я думала.
– Да, пастель дается нелегко.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Когда-то я рисовал, – объяснил он. – Правда, я не был хорошим художником.
– Когда вы перестали заниматься этим? И почему?
– Я перестал заниматься живописью, когда понял, что я средний художник. Я учился в Париже, ходил по кафе, по многим местам, но так ничего и не добился. Проведя там пять лет, я решил, что все это не для меня. Вернулся домой, стал заниматься семейным бизнесом и понял, что мне это нравится.
Она быстро взглянула на него, пытаясь понять, действительно ли он говорит правду: ему нравится заниматься издательским делом и он не жалеет о прошлых увлечениях? Раньше она никогда так внимательно не смотрела на Джона Данхема и не обращала внимания на его внешность; а он выглядел весьма привлекательным мужчиной. Волосы у него были песочного цвета, достаточно длинные, узкое, с морщинками, лицо и карие глаза. Любая женщина с удовольствием заведет себе такого друга.
– И вы об этом не жалеете? – спросила его Анджела.
– О том, что перестал рисовать?
– Да.
– Я вам объяснил – я не был хорошим художником. За эти пять лет я не создал ничего выдающегося, у меня остались только воспоминания. Я прекрасно проводил в Париже дни и ночи, у меня были хорошие друзья, но в искусстве я ничего не добился. В издательском деле я могу гордиться своими успехами. А чем занимаетесь вы? Вы специально изучали живопись?
– Нет. Были только отдельные занятия, как это бывает, когда учишься, они шли параллельно с основной учебой. – Она смущенно засмеялась. – Я никогда ничего серьезно не изучала. Даже драматическое искусство, хотя могу назвать это своей профессией… бывшей профессией. Но я недолго занималась этим.
– Не нужно принижать свои успехи. Я видел вас в «Воскресном полдне» и считаю, что вы великолепно играли. Конечно, вы прелестно выглядите, но ваша трактовка роли Дженни была такой выразительной, что трудно было сказать, что же в вас лучше – внешние данные или духовный образ.
Анджела потеряла дар речи. Он сказал ей такую приятную вещь!
– Я всегда жалел, что вы оставили театр.
Руки Анджелы сделали беспомощный жест, который говорил больше слов.
Джон снова посмотрел на ее наброски.
– Вы – очень талантливая женщина. Мне кажется, из вас вышел бы прекрасный художник. Ваши наброски выражают глубокие чувства. Хотя я сам и не стал художником, но знаю, что могу увидеть Божью искру в работах других людей.
– Мне кажется, вы просто вежливый человек.
– Это не совсем так. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я к вам снисходительно отношусь.
Анджела поверила ему:
– Скажите, что я сделала не так, когда писала воду? – Она показала набросок, с которым у нее возникли проблемы.
– Все дело в цвете. Цвет всегда ведет себя одинаково: работаете ли вы маслом, акварелью или же пастелью. Синие и зеленые цвета должны смягчаться, а красные и желтые – наступают и почти кричат! Фиолетовый цвет делает вид, что он очень скромен, тих, ненавязчив. Море содержит в себе огромную жизненную силу, а вы использовали только приглушенные тона. Вы в первый раз работаете пастелью, вам нужно много экспериментировать, чтобы понять, как можно использовать всю гамму цветов.
Он подошел к мольберту, взял карандаш и провел несколько линий на бумаге.
– Существует множество методов использования пастели: могут быть штрихи, отдельные точки и линии, жирная штриховка, или же ее можно раздробить и втирать пальцами или с помощью тряпки и палочки для растушевки. Вы можете рисовать пастелью даже кисточкой или же обмакнуть палочку настели в фиксатор и рисовать мокрым методом. Дега – а он был великолепным специалистом по работе с пастелью – на свои рисунки воздействовал паром, а потом работал с влажным слоем краски. Если вас действительно интересует рисование пастелью, я с удовольствием пришлю вам несколько книг, когда вернусь в Нью-Йорк. Мы издавали книги о Сера и Синьяке. Я могу сказать, что стоит попробовать пуантилизм. Даже Вермеер использовал этот метод в своих работах.
– Спасибо. Я была бы рада иметь эти книги.
Он взял в руки набросок двух мальчиков, играющих с большим мячом в воде:
– Мне этот набросок очень нравится.
– Хотите, я подарю его вам, – неожиданно произнесла Анджела, ей захотелось как-то отблагодарить его за все приятные слова, высказанные им в ее адрес. Потом Анжела вдруг смутилась – ведь она предлагала ему в подарок работу непрофессионала. У него дома вполне могли быть полотна Дега или Сера. Она смущенно засмеялась: – Как глупо! Почему вдруг?.. – и покачала головой.
– Мне бы хотелось иметь этот набросок, – проговорил он. – Я буду считать его самым дорогим подарком от моей любимой актрисы. Но вы должны подписать рисунок – я просто настаиваю на этом.
Она размашисто написала: Анджела дю Бомон. Ведь это было ее сценическое имя.
* * *
Через несколько часов они пошли к вилле вверх по дороге. Кики ждала их на террасе.
– Куда ты исчезла? Я уже собиралась посылать за полицией. Единственное, что остановило меня, – это боязнь международного скандала. Что вы вдвоем делали все это время?
– Мы разговаривали об искусстве, – ответил Джон, но, увидев, как Кики насмешливо скривила губы, добавил: – Мне жаль, но так оно и было.
Кики хищно усмехнулась и уже была готова к дальнейшему развитию этой темы, но потом передумала.
– Вам обоим следует быстро переодеться. Мими Дадли предлагает коктейли, потом мы будем обедать в этом забавном местечке в Антибе, сделанном под пиратское логово.
– Звучит весьма интригующе, – заметил Джон, улыбаясь. – Я буду готов через минуту. – И ушел в дом.
Кики внимательно посмотрела на Анджелу.
– А теперь расскажи мне всю правду. Что вы делали почти весь день? Я надеюсь, что-нибудь эдакое?
– Именно эдакое! Мы прекрасно побеседовали об искусстве и жизни. Мне жаль, я разочарую тебя, но, миссис Крэнфорд, если мужчина и женщина проводят вместе какое-то время, совсем необязательно, что они должны проводить его в постели!
– Да? Ну и хорошо! Он носит слишком узкие штаны. Я уже давно это заметила. Интересно, что бы это значило?
– Кики! Неужели тебе больше нечего делать, как изучать промежности мужчин, черт возьми?! – проговорила Анджела, тщетно стараясь, чтобы Кики своими намеками не испортила так хорошо проведенный день.
– Ладно, он все равно привлекательный мужчина.
«Да, ты права, – подумала Анджела. – Он – поэт».
10
Компания из пяти человек сидела в маленьком кафе на набережной; это все, что осталось от их большой компании: Вик, Кики, Анджела, Зев Мизрахи и Джон Данхем. Баронесса с маленьким Гвидо и десятью чемоданами от Виттона отправились в Коста-дель-Соль еще утром;
Лиза Олмсбург с пятью чемоданами от Виттона покинула виллу днем раньше. Она уезжала в такой ярости, что, вызвав такси, чтобы отбыть в Ниццу, даже не поблагодарила хозяина виллы и ни с кем не попрощалась, оставив за собой шлейф площадной брани. Все посчитали, что она уехала насовсем, но никто не осмелился спросить у Зева Мизрахи – почему она оставила виллу. Сам он ничего не сказал и совсем не выглядел хоть сколько-нибудь расстроенным. Наоборот, именно он настоял, чтобы они отправились в казино в Монте-Карло.
Он был очень внимателен к Анджеле; объяснил ей правила игры и дал фишки, чтобы она могла играть. Она быстро все проиграла и расстроилась. Неужели она ничего не может выиграть? Анджела начала играть сама с собой в тайную игру: если она выиграет хоть одну фишку, это станет хорошим предзнаменованием. Но она все время проигрывала.
Мизрахи, наоборот, постоянно везло. Он сказал Анджеле:
– Я всегда выигрываю.
Анджела поверила и позавидовала ему. Вероятно, чтобы тебе всегда везло, нужно обладать таким даром. У нее этого дара не было. Она считала глупой пословицу: везет в картах, не везет в любви. По ее мнению, если вам везло в игре, вам везло во всем!
* * *
Утром, когда они, прогуливаясь по улицам Канн, остановились посмотреть, что продается, Мизрахи настоял на том, чтобы на выигранные деньги купить Кики и Анджеле подарок. Увидев небольшой сувенир, который оказался золотым браслетом с маленькими рубинами, Анджела начала протестовать, но Мизрахи произнес:
– Если вы не присоединитесь к моей удаче, меня сглазите!
– Боже мой, Анджела, – громко прошептала Кики, любуясь браслетом, который она уже успела нацепить на руку. – Возьми этот браслет и перестань себя вести как монашенка!
– Пусть минует вас черный глаз, – сказала Анджела, протягивая тонкую руку, и Зев с довольным ворчанием застегнул на ней браслет.
* * *
Сейчас, когда они отдыхали за столиком в кафе, Анджела с сомнением разглядывала браслет. Что скажет по этому поводу Дик? Как она объяснит ему этот подарок? Скажет, что Кики получила такой же браслет? Что сам подарок ничего не значит? Дику это не понравится, он не удовлетворится ее объяснениями. Все закончится одним – Дик опять сделает неприятное замечание по поводу Кики и ее поведения с мужчинами.
Анджела повернула браслет вокруг запястья, как будто пытаясь отстраниться от будущих неприятностей. Подняв голову, она увидела, что Джон Данхем смотрит на нее с сочувствием, словно он прочитал ее мысли и понимает трудность положения, в котором она оказалась. А может быть, он тоже считает, что леди не должны принимать подарки от таких мужчин, каким был Зев Мизрахи. «Ну, если он думает именно об этом, черт возьми, может, ему тоже стоит несколько подрасти, – раздраженно подумала Анджела. – Век королевы Виктории давно закончился!»
* * *
Мизрахи заказал всем ленч. Он настоял, чтобы они попробовали суфле из омаров.
– Оно здесь такое же вкусное, как и в «Отель де Пари».
Не верилось, что в кафе, где они сидели, могут готовить легкое, воздушное суфле, но никто не мог спорить с Зевом Мизрахи.
Потом Зев потребовал, чтобы ему принесли перечень имеющихся у них вин. Официант просто назвал ему вина – все они были итальянскими, местными сортами. Зев заказал «Шато Лаффит Ротшильд» 1948 года. Когда официант развел руками, как бы говоря: «Я бы рад вам услужить, но у нас нет такого вина», – Зев начал грубо оскорблять его. Анджела в ужасе уставилась на свой браслет, она не могла поверить, что Зев может так себя вести.
* * *
В этой сцене Кики приняла сторону Зева. Анджела не знала, куда деться от стыда, в какой-то момент она посмотрела на Джона. Казалось, что ему было так же стыдно, как и ей. Наконец, официант принес какое-то местное итальянское вино, и Мизрахи, издевательски посмотрев на него, проговорил:
– Я так хотел доставить вам удовольствие, но этот кретин…
Потом он пригласил всех погостить на его яхте «Венера».
– К сожалению, я должен был быть в Нью-Йорке еще вчера, – отказался Джон.
Никто не стал его уговаривать. Но когда Анджела заявила, что через день или два она должна уезжать, Вик, Кики и Мизрахи стали настойчиво упрашивать ее остаться. Вик старался больше всех, и Анджела подумала: «В чем здесь причина? Возможно, он планировал, что они приятно проведут время вчетвером?»
Анджела выразительно посмотрела на Кики, которая, казалось, ничего не замечала и внимательно изучала свои ногти. Да, так оно и есть, поняла Анджела. Кики тоже участвует в этом заговоре. Ей стало так противно!
– Мне необходимо вернуться домой! Я слишком долго не видела моего сына, – произнесла Анджела. Она была потрясена предательством сестры.
– После того как мы проведем несколько дней на яхте, я могу доставить вас домой на моем личном самолете. Он такой же удобный, как и «Венера». Уверяю, вам там понравится! – Мизрахи взял ее за руку.
– К сожалению, я не могу остаться. Я и так пробыла здесь больше, чем собиралась. А тебе, Кики, – резко заметила Анджела, – уже давно пора вернуться домой к Брэду и Рори. Рори, наверное, не терпится увидеть свою мамочку! И Брэд… Брэд так предан тебе. Он такой хороший, – сказала Анджела, обращаясь к остальным присутствующим.
Ее слова совершенно не подействовали на Кики.
– Я уверена, Рори даже не заметила, что меня нет, – протянула Кики. – Тебе тоже не стоит торопиться домой. Ничего не изменится, когда ты вернешься. Все течет по старому руслу!
Зев пожал Анджеле руку:
– Если вы с нами не поедете, вы испортите нам все путешествие. Я просто настаиваю, чтобы вы присоединились к нам!
У него была спокойная, но властная манера убеждения. Анджела почувствовала себя словно под влиянием гипноза, она подумала – еще немного, и она подчинится ему. Она попыталась убрать свою руку, но не смогла сделать это.
Стараясь говорить спокойным голосом, она сказала:
– Мне кажется, вы можете прекрасно провести время и без меня. Я никогда не была занимательной персоной – существует много других людей, которые могут развлекать вас во время круиза. Кстати, эти люди готовы продать душу дьяволу, чтобы только быть приглашенными на вашу яхту, мистер Мизрахи!
– Какая вы вредная, Анджела. Вы обещали называть меня Зев. Вы мне это обещали уже раз десять! И все равно называете «мистер Мизрахи»!
– Простите, Зев. Но у меня нет возможности прокатиться с вами на яхте. Мой муж уже давно ждет, когда я вернусь домой!
В то время как они ели десерт – творожную запеканку с ромом, которую тоже заказал Зев, заявив, что они никогда еще не пробовали подобной запеканки, Анджела больше ничего не желала, как только выбраться из этого кафе. Уехать с Ривьеры, быть как можно дальше от этой гнусной троицы, особенно от Кики.
Ей в общем-то было наплевать на Вика и Мизрахи, но Кики? Она пыталась использовать Анджелу, да еще таким образом! Использовать сестру, чтобы добиться услуг от Мизрахи.
Зев опять взял ее руку и произнес:
– Если бы вы не были женой губернатора, какую великолепную звезду я мог бы сделать из вас! Я бы сделал вас самой яркой звездой континента, всех континентов!
Анджела довольно ухмыльнулась, глядя не на Мизрахи, а прямо на Кики. Она надеялась, что сестре не понравятся эти слова, что она будет злиться! Кики была не против, чтобы Анджела сияла где-то, но только не так ярко, как сама Кики.
Вдруг в ресторан вошли новые гости, видимо американцы. Анджела и Кики увидели Ника Домингеза одновременно и в то же время, как он увидел их.
У Анджелы от радости расширились глаза, когда Кики зашипела:
– Да как он посмел, этот мужлан, преследовать тебя!
– Не болтай ерунды! – разозлилась Анджела – какое право имела Кики обсуждать такие личные вещи перед почти незнакомыми людьми. – Я уверена, он не преследует меня. Он никогда не станет этого делать. Мы – друзья. Я тебе уже говорила об этом! Он, должно быть, находится здесь по делам и просто пришел на ленч с этими людьми, – прошептала она Кики, не желая, чтобы ее слышал Мизрахи, сидевший с другой стороны.
Она боялась, что Ник Домингез подойдет поздороваться к их столику и Кики станет оскорблять его, а Зев Мизрахи – дотошно рассматривать. Она встала и пошла ему навстречу.
– Что ты делаешь? – воскликнула Кики.
Она видела, как Анджела и Ник Домингез пожали друг другу руки, улыбаясь, как старые друзья, и обмениваясь фразами. Кики начала рассказывать Вику и Мизрахи, как Ник долгие годы преследовал Анджелу, довел ее почти до нервного срыва; как Анджела была вынуждена сделать вид, что он ее друг, чтобы как-то защититься от его преследований.
Порозовевшая Анджела вернулась за стол.
– Я была права, – выпалила она, стараясь предупредить дальнейшие замечания Кики. – Он выполняет задание. Он должен осветить встречу в…
– Анджела, никого не интересуют эти подробности. Мы все в курсе, что ему нужно. Он, наверное, шпионит за тобой! – Кики оглядела остальную компанию, подумав при этом: «Интересно, как она будет объяснять его присутствие. Она должна защищать его, чтобы защитить себя».
«Шпионит за мной? Неужели это правда?» – подумала Анджела. Неужели он видел ее на пляже в Сан-Ремо? Может, он наблюдал, как она играла в казино прошлой ночью вместе с Зевом Мизрахи? Заметил ли он ее утром, когда она заходила в ювелирный магазин под руку все с тем же Зевом Мизрахи? Не сделал ли он снимка, когда Зев надевал этот проклятый браслет ей на руку?
Она посмотрела на Ника, пока Кики продолжала болтать, и поняла, что все это неправда. После того как они, наконец, встретились и он сделал эти прекрасные фотографии ее самой и особняка, после того как она прямо взглянула ему в глаза, она точно знала – он ее друг и никогда ее не предаст, что бы ни говорила по этому поводу Кики!
Как прекрасно он выглядел в своих белых брюках и рыбацкой рубахе с открытым воротом, из которого виднелись темные вьющиеся волосы. Он сам мог быть средиземноморским моряком – смуглый, задумчивый, немного похожий на дьявола. Она подняла глаза и увидела, что Джон Данхем наблюдает за нею. Боже мой! Он что, читает ее мысли? Как же все стало сложно!
Через какое-то время к их столику подошел официант с толстой и приземистой бутылкой темного ликера.
– Вам прислал это мистер Домингез. – И показал наклейку не Мизрахи, а Анджеле.
Она радостно улыбнулась Нику через весь зал, благодаря его за подарок и как бы подтверждая, что он ей приятен, так же как приятно его внимание к ней. В это же время Мизрахи, обращаясь к гостям, сидевшим за столиком, говорил:
– Почему ее муж позволяет этому человеку так вести себя?
В этот момент он локтем сбил бутылку, она разбилась, и ее содержимое расплескалось во все стороны.
– Как это могло случиться? – воскликнула Анджела.
– Простите, – равнодушно заметил Мизрахи, подзывая слугу, чтобы он все убрал.
Казалось, что Кики была в восторге, Вик улыбался, а Джонни Данхем был вне себя от ужаса. Анджеле стало противно, она быстро посмотрела на Ника. Он опустил глаза, его лицо ничего не выражало. О чем он думал?
В который уже раз им мешали сблизиться. И опять виновата в этом была Кики. Она всегда была противницей их близких отношений. Но в этот раз у нее был мощный союзник!
Да, действительно, – пора домой!
