Текст книги "Звездные мечты"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)
4
Семья Пауэр и люди, близкие губернатору, находились на первом этаже губернаторского особняка и принимали посетителей, а Анджела, с сидящей рядом с ней Кики, принимали соболезнования на втором этаже. Мари успевала повсюду: смотрела за детьми, давала распоряжения по дому – настоящий ангел-хранитель.
– Как я буду рада, когда все это наконец закончится и мы сможем уехать отсюда в Сакраменто, – сказала Кики в короткий перерыв между посетителями. – Я все-таки не пойму, почему все сидят здесь, если похороны будут проходить в Лос-Анджелесе.
– Ну, ты же знаешь, все должно идти по правилам, – с упреком произнесла Анджела. – Ведь Дик – губернатор… был губернатором, – поправилась она. – Поэтому тело должно быть выставлено для торжественного прощания в здании Капитолия, и официальные соболезнования мы должны принимать здесь. И я очень хочу, чтобы все шло как положено… – Она заплакала. – Ради мальчиков, Кики. Он был их отцом, и я хочу, чтобы они гордились…
– Ну, разумеется, разумеется, – быстро проговорила Кики. О Боже, Анджела представляла из себя комок нервов и каждую минуту была готова разрыдаться. Можно было подумать, что этот несчастный случай не являлся наилучшим выходом из ее положения.
– Должна тебе сказать, что эти пауэрские бабы – это просто свора! Ей-богу, они похожи на стаю ворон, – ухмыльнулась Кики, стараясь развеселить Анджелу.
Но вместо того чтобы рассмеяться, Анджела как-то странно на нее посмотрела.
– Ты это говорила и в прошлый раз, Кики.
– Что ты имеешь в виду «в прошлый раз»? Я не помню, чтобы я когда-нибудь это говорила. Когда это было?
– Я не знаю… – Анджела сдвинула брови. – Ах да! Я вспомнила! Это было во сне, – сказала она, успокоившись, что вспомнила. – Ты произнесла почти те же самые слова.
Кики облегченно вздохнула.
– Ну ладно, забудь свои страшные сны. Теперь ты будешь видеть только хорошие.
– Скоро все это кончится. Завтра отпевание. А потом похороны. Ты считаешь, я правильно решила насчет семейного склепа в Лос-Анджелесе?
– Совершенно правильно. Именно там он и должен лежать. – Затем, еще раз пытаясь отвлечь Анджелу, она произнесла:
– Мне кажется, Шон выглядит ужасно. Он был такой красивый. Лично мне он всегда казался самым красивым из братьев.
– Но Дик был очень хорош собой, – заступилась Анджела за покойного мужа.
– Согласна, – поддержала ее Кики. – У него была чрезвычайно приятная улыбка – если, конечно, не знать, насколько она лицемерна.
– Мне нравилась его улыбка. Я просто таяла, когда видела ее… раньше. В последнее время Дик немного растолстел, у него появился животик. Ты не заметила это, когда видела его в последний раз?
– Да, заметила. Но этого можно было ожидать. Животик у него всегда намечался.
Анджела с подозрением взглянула на нее.
– Где это ты могла видеть его голый живот?
Кики задумалась.
– Должно быть, я видела его в плавках.
– Кики, может быть, ты мне не все рассказала? Может быть, есть еще что-нибудь, что ты хочешь сообщить мне? – настаивала Анджела.
Кики смущенно поглядела на сестру.
– Это было так давно – задолго до того, как ты стала с ним встречаться, – хихикнула она. – Боже, мне еще не было и шестнадцати…
Эти слова вызвали в Анджеле гнев, хотя она понимала, насколько это глупо сейчас. Она была раздражена и возмущена.
– Почему же ты мне не сказала об этом, Кики? Это просто возмутительно с твоей стороны.
– Что возмутительно? Делать это с Диком? Или не сказать об этом тебе? Если бы я тебе сказала, это только бы расстроило тебя. Причем совершенно напрасно. А если иметь в виду, что я спала с Диком, когда мне было шестнадцать, то откуда я могла знать, что у тебя хватит ума выйти за него замуж?
– Ну что ж, спасибо тебе огромное.
– Я же предупреждала тебя о том, что он за человек, разве не так? – допытывалась Кики, однако она видела, что у Анджелы меняется настроение.
– Это ужасно – то, о чем мы сейчас говорим. Пожалуйста, Кики, давай прекратим. Я хочу, чтобы у меня о Дике остались только хорошие воспоминания.
– Но почему? Как ты можешь? После всего того, что он с тобой сделал? Я не понимаю, зачем это лицемерие? Смерть ничего не меняет.
Но Анджела не слушала ее. Кики видела, что сестра закрыла глаза, сложила руки, а губы ее зашевелились, произнося тихую молитву. Быстрая смена настроения Анджелы начинала тревожить Кики. Неужели она действительно больна?
Люди приходили и уходили.
– Тебе нравится Грег Лейн? – спросила сестру Анджела, когда ушел адвокат семьи Пауэр, выразив им свое соболезнование.
– Довольно интересный, но уж очень важный, – ответила Кики, пытаясь изобразить на лице его выражение. – Кажется, он к себе настолько серьезно относится, что даже никогда не трахается.
Анжела фыркнула:
– У него двое детей.
– Ну и что? Два раза трахнулся и получил двоих детей. Больше ничего и не надо.
Анджела фыркнула:
– Ты знаешь, что он душеприказчик Дика?
– Боже! Тогда у тебя могут быть проблемы. Он не из тех, кто хочет облегчить твою жизнь, можешь мне поверить.
– Не хочу сейчас об этом думать. – Затем, отвлекаясь, Анджела спросила: – А ты когда-нибудь спала с Шоном. Ты общалась с ним на студии, ведь так?
– Анджела, ты что? Ты действительно думаешь, что я сплю с каждым мужчиной, которого знаю? И потом, я бы не стала спать с братом Дика, особенно после того, как ты решила выйти за него замуж. Это было бы… каким-то кровосмешением – инцестом!
Анджела хихикнула, ее рассмешило объяснение сестры, но тут она увидела, как с противоположной стороны комнаты хмурится мать.
– Т-ш-ш-ш! – упрекнула она Кики. – Мама делает нам знаки. Люди подумают, что я чудовище… что на самом деле я ничуть не переживаю.
«А я переживаю? Ну конечно же. Ради детей».
Всю ее охватило возбуждение. «Свободна… свободна… свободна!» Она стыдилась своих чувств, но ничего не могла с этим поделать.
– Ого! Смотри, сюда опять идет Грег Лейн. Легок на помине. Пожалуй, я отойду ненадолго.
– Нет, Кики, не уходи. Не оставляй меня с ним наедине.
– Я лишь на секундочку отлучусь – посмотрю, что происходит внизу.
– Ты думаешь, я должна с ним поговорить? Наверное, да, – ответила Анджела сама себе. – Я должна быть любезной. Как ты считаешь, Кики, я проявляю достаточно любезности?
– Конечно. Ты просто великолепна.
Грег Лейн кивнул Кики:
– Может быть, вы извините нас. Мне необходимо поговорить с Анджелой наедине.
– Надеюсь, вы не собираетесь говорить с ней о деньгах. Это не самое подходящее время для разговора об этом.
На лице Грега появилось обиженное выражение.
– У меня не было намерения обсуждать сегодня финансовые вопросы.
– Да уж, пожалуйста, не надо. Анджела и так вот-вот упадет в обморок. Я сейчас вернусь, Анджела, дорогая, в случае, если я тебе понадоблюсь. – Она бросила притворно-грозный взгляд на адвоката. Анджеле стало смешно, но засмеяться она не осмелилась.
– Как держится мама Пауэр, Грег?
– Мне кажется, неплохо, но они не хотят, чтобы она присутствовала на похоронах.
– Это ужасно. – Она заплакала.
Казалось, адвокат глубоко ей сочувствовал.
– Вы держитесь молодцом. Осталось еще немного, постарайтесь продержаться.
– Есть ли еще какая-нибудь информация о причине его… смерти?
– Окончательного заключения пока нет, но мы думаем, что следствие придет к выводу, что это несчастный случай – видимо, Дик открыл окно в своей комнате настежь, потому что было жарко и душно, затем у него закружилась голова и он упал… или за что-то зацепился и упал. Но дело в том, что в течение пяти минут он был один в комнате. Лайем не принимает эту версию – он считает весьма странным, что случай произошел именно в то время, когда Дик был один. Лайем настаивает на продолжении следствия, он утверждает, – Грег понизил свой голос до шепота, – что это политическое убийство.
– О Боже! – Анджела закрыла лицо руками. – Но почему? Кто? Это какая-то чепуха!
– Не большая чепуха, чем утверждение, что он специально выпрыгнул из окна.
– Вы хотите сказать, что это могло быть самоубийство?
Грег кивнул. Анджела вдруг вся обмякла, и Грек подхватил ее. Подбежала Мари.
– Что здесь происходит? – возмущенно спросила она. – Что вы ей такое сказали?
Мари потребовала, чтобы Анджела немедленно легла в постель, однако та отказалась. Грег Лейн, пожелавший поскорее уйти, быстро объяснил, зачем он подходил к Анджеле, до того как они стали обсуждать причину смерти Дика. Не изменит ли Анджела свое решение и не разрешит ли присутствовать детям на похоронах? Лайем и остальные члены семьи хотели бы этого, учитывая то положение, которое занимал их отец.
Мари заявила, что об этом не может быть и речи. Такие маленькие дети не должны присутствовать на похоронах. Они могут быть на погребальной мессе. Анджела хотела этого.
«Самоубийство? – подумала Анджела. Это было невероятно. – Нет, конечно же, это был несчастный случай. Все остальное – чепуха».
Шон Пауэр подошел к Анджеле:
– Ты не оставишь нас, Кики?
– Почему это? – возмущенно спросила та. Она не собиралась подчиняться этому мерзавцу, он тоже был из этой семейки, доставившей ей в жизни много огорчений. – О чем вы хотите разговаривать? Я думаю, лучше побуду здесь. Вероятно, Анджеле понадобится моя защита.
Анджела бросила на Кики взгляд, означающий, что та заходит слишком далеко. Она обратилась к Шону:
– Все в порядке. Можешь говорить обо всем в присутствии Кики.
– Мы… то есть папа… он знает, что ты с мальчиками собираешься после похорон поехать к своей матери в Брентвуд. Я… мы… немного разочарованы таким решением. Мы думаем, что нам нужно быть всем вместе в Бель-Эр после всего случившегося. Очень многие хотели бы выразить свои соболезнования и после похорон – те, кто не смог сделать этого раньше, – и мы… папа… мы думаем, что было бы лучше, если бы мы принимали посетителей вместе.
– Мне очень жаль, Шон, но мне будет удобнее у матери.
– Мы надеялись, что ты считаешь второй дом в поместье своим домом. Вы с Диком и ребятами часто останавливались там. Мама и папа хотят, чтобы ты жила там с детьми. Он был твоим домом…
«И хватает же у них совести!»
– Нет, Шон, он никогда не был моим домом. Мы иногда жили там, но он никогда не был моим домом. А теперь – это все, что ты хотел мне сказать?
– Но они хотят, чтобы ты жила там, Анджела, – они будут заботиться о тебе.
Анджела покачала головой. Неужели они не понимали, насколько сильно ее желание избавиться от них? Неужели Лайем не понимает, как она его ненавидит? Неужели он считает, что она забыла или простила ему тот разговор, который произошел между ними накануне той ночи, когда она заболела? Неужели он не считает себя, хотя бы частично, виноватым в ее болезни? Сколько же наглости надо иметь!
Однако Шон продолжал настаивать:
– Поживи с нами хотя бы пару недель. Будет странно выглядеть, если время траура мы проведем по отдельности: в Брентвуде и Бель-Эр. Послушай, Анджела, у тебя перед нами тоже есть определенные обязательства.
Но Анджела была непреклонна, невозмутима и спокойна. Улыбнувшись, она отрицательно покачала головой. В конце концов Шон в бешенстве вылетел из комнаты, и Кики с удовольствием заметила:
– Здорово! Ты действительно поставила его на место. Как бы мне хотелось, чтобы Лайем Пауэр визжал, как резаная свинья!
– Кики, ты не посмотришь, собралась ли Анджела? Я пойду взгляну, готовы ли няня с ребятами, – сказала Мари, мысленно перебирая все, что еще необходимо сделать, и заодно оглядывая Кики. – Пожалуйста, сотри немного помаду. Мы должны выглядеть хорошо, но не вызывающе.
– Мари, Бога ради! Вся эта затея с поездом вЛос-Анджелес абсолютно нелепа! Траурный поезд в шесть утра с гробом и все мы, одетые в траурные одеяния, – как персонажи плохого фильма! К тому времени, как мы прибудем в Лос-Анджелес, мы будем похожи на переваренную овсянку.
– Перестань ныть, дорогая. Тебе идет черный цвет. Ничто так не идет блондинкам, как черное.
– Спасибо, тогда я надену белое.
– Можешь носить белое все лето. Приезжай к нам па восток, и мы проведем все лето вместе в Саутгемптоне, хорошо?
– Ну, может быть, на пару недель. Я надеюсь, что Анджела с ребятами приедет вСан-Ремо. Было бы здорово, если бы ты тоже смогла приехать.
– Ну ладно, у нас еще будет время об этом подумать. А пока пойди посмотри, что делает Анджела. Внизу ждут машины, чтобы доставить нас к поезду. Мы должны быть там примерно через полчаса.
– Я все равно не понимаю, почему Анджела не может облегчить свою и нашу участь, полетев на самолете. Или, по крайней мере, можно поехать на машинах, как простые смертные. Железная дорога – это ужасно! Постановка спектаклей – это скорей в духе Лайема Пауэра, чем Анжелы.
– Да нет, идея с траурным поездом принадлежит Анджеле. Ты это прекрасно знаешь. Ей кажется, что это торжественно и красочно. Лично мне это кажется немного слащавым или, как вы, девочки, иногда выражаетесь – «красивенько», однако Анджела всегда была романтической натурой. Так что, будь добра, посмотри, готова ли она. И поторопись!
Кики испустила театральный вздох.
– Иду, Мари, иду. И не нужно на меня давить!
Кики вошла в комнату Анджелы, но вней никого не было. Она прошла в ванную, но там тоже никого не оказалось. Неожиданно она услышала крик из соседней комнаты – комнаты Дика. Кики бросилась туда и увидела, что ее сестра сидит на полу около книжного шкафа с открытой книгой на коленях. Она раскачивалась и тихо ритмично рыдала.
«Боже! Что теперь?»
– Анджелика Девлин, что ты делаешь здесь на полу? Вставай! Пора ехать, – она специально говорила очень резко.
Анджела подняла глаза:
– Но, Кики, король Ричард мертв!
«Опять с ней это, – подумала Кики. – Она чувствует себя виноватой из-за того, что смерть Дика принесла ей облегчение. Но ведь это самое неподходящее время для того, чтобы сорваться. Как мне теперь быть? Боже, сделай так, чтобы она не сорвалась сейчас. Анджела, умоляю тебя!»
– Ричард мертв, Анджела, но он никогда не был королем.
– Нет, был. Когда-то я его так называла. Король Ричард! Когда мы еще только были помолвлены, мы часто цитировали Шекспира, и я всегда называла его «король Ричард».
– Ну брось, Анджела, это было так давно. Он уже давно не король. Просто один из множества неверных мужей.
– Посмотри на этот отрывок, Кики. Это из «Короля Ричарда Второго». – Она протянула книгу Кики, и, поскольку Кики не стала ее брать, Анджела начала читать сама:
О Бога ради, сядем мы на землю,
Поговорим о смерти королей…
Кики перебила ее:
– Встань, Анджела! Я не желаю слушать этот бред.
Однако Анджела продолжала:
Одни убиты тайно, другие пали в битвах,
Кого-то духи свергнутых до смерти довели,
А кто-то был супругами отравлен…
Ты слышишь? «А кто-то был супругами отравлен»! – завыла она. Кики села на пол рядом с ней.
– Замолчи! Замолчи сейчас же! Прекрати истерику! – Она сильно встряхнула Анджелу за плечи. – Возьми себя в руки, а то отправишься обратно в клинику. Ты меня слышишь?
Вой Анджелы сменился тонкими тихими вскриками, однако, она продолжала настаивать на своем:
– Здесь еще есть… Я хочу прочитать это тебе.
– Если я позволю тебе прочитать это, ты обещаешь, что возьмешь себя в руки? Я тебя предупреждаю: этот старый хрен Пауэр только и думает о том, как бы заграбастать своими скользкими лапами твоих детей. Только дай им такую возможность, и они упекут тебя и отберут детей. Ты меня слышишь?
– Только дай мне закончить. Ну пожалуйста, Кики!
– Хорошо, но я хочу, чтобы потом ты пошла в ванную, умылась, подкрасилась и спустилась вниз. Этот чертов поезд отправляется через несколько минут. И тебе необходимо там находиться, изображая благородную даму для простого народа. Ты это понимаешь? Если ты сейчас сорвешься, то все потеряно. Продержись немного, и весь мир станет принадлежать тебе. Все зависит от тебя!
– Я сделаю все, что нужно, Кики, я клянусь. Только позволь, я прочитаю тебе эту строфу:
О Бога ради, сядем мы на землю,
Поговорим о смерти королей:
Одни убиты тайно, другие пали в битвах,
Кого-то духи свернутых до смерти довели,
А кто-то был супругами отравлен, и кто-то сонным умерщвлен;
Убиты все, – поскольку в пустоте короны,
Что возлежит на смертной голове царя,
Свой двор содержит Смерть…
К тому времени, как Анджела закончила читать, она уже совсем успокоилась. Поднявшись на ноги, она положила книгу на полку, затем расправила подол своего черного платья и улыбнулась Кики.
– У меня все нормально, нет, честное слово. – Через минуту буду готова.
Она умылась и привела себя в порядок, слегка наложив тени и подкрасив ресницы.
– Как ты считаешь, надо немного подрумяниться?
– Чуть-чуть.
Она положила немного румян на щеки и растерла их.
5
Анджела, вся одетая в черное, сидела в гостиной, отделанной в изысканных бледно-желтых тонах; перед ней непрерывным потоком шли посетители; ее близкие все: время были с ней, стараясь отвлечь от грустных мыслей. Всем распоряжалась Мари – хозяйка дома; Кики вела непрекращающуюся беседу с пришедшими, брат Эдди предлагал сыграть в шахматы, а два ее сына носились по комнатам, возились и играли. Но тем не менее она все время думала об одном: что она будет делать и как жить дальше после того, как Кики вернется к себе в Италию, о чем она ежедневно говорила, когда и Эдди, и мама вернутся к своей прежней жизни на востоке? Конечно же, мать настаивала на том, чтобы она с мальчиками тоже поехала с ней в Саутгемптон летом. А что делать потом, когда кончится лето? Кики очень хотела, чтобы она приехала в Италию. Они бы отдохнули в Сан-Ремо, Риме или еще где-нибудь. У Кики тоже есть масса свободного времени. Похоже, что у нее сейчас длительный простой.
– Но, Кики, я же не могу всю жизнь жить как кочевник, мотаясь с места на место. Мне нужна какая-то определенность, я хочу стабильности. Мне нужно…
– Еще успеешь. О Боже, ведь прошло так мало времени, с тех пор как ты избавилась от этого…
– Кики! Прекрати! Когда-то я любила этого человека, и теперь, когда его нет, я не хочу…
– Ладно. Прошло совсем немного времени с тех пор, как ты стала вдовой. Так лучше?
– Кики, мне бы хотелось вернуться в театр.
– Понятно. – «Значит, все опять повторится». – Это будет совсем не так просто, как ты думаешь. Ты полагаешь, что стоит тебе лишь щелкнуть пальцами, как Анджела дю Бомон сразу же воскреснет? Не забывай, прошло немало времени, и тебе уже почти тридцать. Ты отсутствовала слишком долго. Может быть, ты уже не годишься для театра. – В голосе ее чувствовалась горечь. – Возможно, мы уже обе не годимся. Так или иначе, но цветочки слегка увяли…
Этот разговор расстроил исаму Кики, и она оживилась лишь тогда, когда в дверях возник очередной посетитель.
– Анджела, Кики, у нас гость! – воскликнула Мари, с радостным видом входя в комнату. – Принимайте…
Кики бросилась к Брэду, обхватив его за шею и прижимаясь к нему всем телом.
– Это самое лучшее, что произошло с тех пор, как умер Дик, – прошептала она ему в ухо.
Брэд, привыкший к экстравагантным выходкам своей бывшей жены, рассмеялся:
– Даже я не знаю, как относиться к подобному замечанию.
– Это будет зависеть от того, как ты на это посмотришь. Вот я смотрю на тебя и понимаю, что ничего лучшего я не видела уже много лет – ну, по крайней мере, месяцев.
Брэд поцеловал Анджелу.
– Мне очень жаль, что я не присутствовал на похоронах, но я приехал, как только смог вырваться.
Затем он повернулся к слегка отступившей назад Кики, которая хотела задать ему один вопрос и в то же время боялась сделать это. Он широко улыбнулся ей улыбкой Деда Мороза, принесшего мешок с подарками.
– Там внизу кто-то есть. Я думаю, она немного оживит вас всех. – Кики, побледнев, села, не произнеся ни слова. – Так что, привести ее сюда?
– Ты дерьмо, Брэд, если ты это сделал, не предупредив меня.
– Брэд, ради Бога, – сказала Анджела, чувствуя, как по ее щекам катятся слезы. – Не стой здесь – сейчас же веди ее сюда!
Пока Брэд отсутствовал, Кики сидела с окаменевшим лицом. Через несколько минут он вернулся с дочерью, вылитой Кики, – у нее были светло-пепельные волосы, волнами спадавшие до пояса, чуть раскосые зеленые глаза, маленький, изящной формы носик. Одета она была в розовое платье с длинными рукавами и белый накрахмаленный передник с оборками.
– Брэд, дерьмо собачье, ну зачем ты одеваешь мою дочь в эти старомодные сборки-оборки? – В голосе Кики слышались истерические нотки.
Брэд улыбнулся.
– Рори, поцелуй бабушку. – И маленькая девочка послушно подставила свое личико Мари, наклонившейся, чтобы ее обнять. – А теперь дядю Эдди. – Эдди тоже ее обнял. – И тетю Анджелу.
Рори подбежала, чтобы поцеловать Анджелу, затем подошла к оцепеневшей Кики.
– Мамочка! – сказала она и забралась к ней на колени. – Я знаю, что ты – моя мамочка, потому что ты похожа на свой портрет. – Она обхватила ручонками все еще неподвижную Кики. – Мамочка, а у тебя есть мой портрет?
Кики притянула к себе ребенка и разразилась потоком слез. Она раскачивалась взад и вперед, прижимая к себе девочку, как будто желая удержать ее навсегда.
– О Боже, Брэд! Ты действительно негодяй!
Через некоторое время Анджела пошла и привела Дикки и Тимми. «Этот день Кики не забудет никогда», – подумала Анджела. Она жалела только об одном – что он не может длиться вечно.
Мари пригласила Брэда остаться у них на несколько дней, однако он с сожалением отказался, предложив оставить Рори до тех пор, пока Кики не уедет в Европу.
– Нет, – покачала головой Кики, и все недоуменно посмотрели на нее. – Я поеду с тобой – вот что я сделаю. Ты, Рори и я – мы все втроем едем домой в Родео-драйв. Я немного поживу там.
Лицо Брэда выражало удивление. Мари подняла брови, однако ничего не сказала. Анджела издала что-то вроде стона, и мать положила ей руку на плечо, как бы успокаивая.
– Пусть она едет, Анджела. С тобой все будет в порядке.
«Мама считает, что я боюсь за себя», – подумала Анджела, но дело было не в этом. Она вспомнила о Никки в Милане, ожидающей возвращения своей матери.
* * *
Мари нашла Анджелу в саду, где та наблюдала, как Тимми и Дикки играют в прятки со своим дядей Эдди.
– Вообще-то тебе совсем не обязательно встречаться с ним. Ты вправе не принимать журналистов.
– О ком ты говоришь, мама? – Но, произнося эти слова, Анджела уже знала, о ком говорит ее мать. – Это… это Ник? Ник Домингез? Он здесь?
– Да, Глэдис говорит, что он пришел. Но ты можешь и не принимать его. Будет даже лучше, если ты так сделаешь.
«Не принимать его?» Но она все время ждала его, она знала, что он придет. Она была в нем уверена и с нетерпением ждала этого мгновения.
– Но я хочу видеть его, мама. Он мой друг.
* * *
Анджела быстро пошла навстречу Нику и взяла его за руку. Приветствуя его, она сказала, что прошло так много времени с тех пор, как они виделись в последний раз. Он улыбнулся ей улыбкой, осветившей его обычно печальное лицо, и в глазах появилось выражение, которое делало его близким Анджеле.
– Я часто думал о вас, – произнес Ник. – Часто думаю о вас, – поправился он. – Я пришел выразить свое соболезнование.
«А еще почему?»
– Я знаю, – сказала Анджела. – Спасибо вам, – произнесла она и подумала о фотографиях, которые недавно вынула из своей сумки и сожгла. Она была уверена, что это он прислал их ей, видимо, полагая, что она сможет как-то воспользоваться ими. Но теперь она уже сомневалась в этом. Снимки были настолько безобразными и не вязались с Ником Домингезом, человеком благородной души, художником и поэтом. Ох, как бы Кики смеялась, если бы была здесь и узнала, о чем она думает! «Ник Домингез – поэт? Ну уж конечно!» А, да что Кики понимает в поэтах?
Анджела была рада, что сестры здесь нет. Она обязательно испортила бы этот день, как это бывало и раньше.
– Ко мне обращались, чтобы я сделал фоторепортаж о жизни губернатора: о его повседневной жизни, о его семье – о вас и ваших сыновьях, но я отказался.
– Почему?
– Боялся, что вы обидитесь. Можете подумать, что я на этом зарабатываю…
– Нет, я бы не обиделась. Я абсолютно уверена – что бы вы ни делали, вы все сделаете с отменным вкусом, так что я скорее гордилась бы этим.
Он невесело засмеялся, и она подумала: «Как же он хорош, когда смеется».
– Вообще-то я немного покривил душой, сказав, что отказался только из-за того, что не хотел обижать вас, – проговорил он. – Истинной причиной послужило то, что я не хотел делать фоторепортаж о вашей жизни с губернатором. Мне приятней было думать о вас, не связывая с ним.
Его слова несколько смутили ее; она не поняла – это был намек или дерзость? Дерзость после стольких лет почтительной сдержанности?
Они проговорили весь день о самых разных вещах, абсолютно несущественных. То, что имело для них значение, не требовало слов – все передавалось глазами, интонацией. Наконец, Ник, с видимой неохотой, поднялся, чтобы идти. Она не хотела, чтобы он уходил. Но как она могла остановить его – ведь она была вдовой всего две недели.
– Я очень рада, что вы пришли, – сказала Анджела.
– Я не был уверен, нужно ли это делать, однако решил попытаться.
– Вы еще придете? – Теперь уже она проявляла активность. Анджела чувствовала, как все ее тело стремитс як нему, и старалась сдерживаться, боясь выдать свои чувства.
Он протянул ей руку, а его глаза с надеждой посмотрели на нее. Она поняла его немой вопрос.
– Скажите – когда? – произнес он. – И если я могу что-нибудь для вас сделать, только скажите. Пожалуйста!
Грегори Лейн пришел к Анджеле, желая обсудить с ней вопрос о наследстве.
– Я знаю, что еще рановато говорить с вами о финансовых проблемах, но, как я понял, вы собираетесь на некоторое время уехать на восток, а поскольку все мы в курсе ваших отношений с покойным мужем, то нет смысла из-за ложной деликатности откладывать этот разговор. Я подумал – мы могли бы сейчас все обговорить, чтобы вы понимали свое положение. Короче говоря, Дик оставил состояние почти в восемьсот тысяч долларов.
– Но здесь какая-то ошибка. Мы имели примерно столько… так говорил Дик, до того, как родился Тимми, и я очень хорошо помню, как Дик сказал, что Лайем… его отец, дарит нам – как подарок ребенку – миллион долларов…
Грег Лейн покачал головой:
– Вы чего-то не поняли. Когда родился Тимоти, Лайем назначил вам ежегодный доход по процентам с миллиона долларов, однако сама сумма никогда вам не передавалась.
Анджела промолчала, лишь на лице у нее появилась горькая напряженная улыбка.
– Но у вас нет оснований беспокоиться о будущем сыновей. Кроме того, что они получат долю из наследства Дика, они также включены в завещание Лайема. Что касается состояния Дика, то оно делится на три равные части между вами и детьми. Каждый из вас получает треть. Все имущество управляется по доверенности. Вы будете получать доход от трети основного капитала. Расходы на детей будут оплачиваться из процентов от их доверительного капитала. Вы не имеете права распоряжаться основным капиталом – ни своим, ни капиталом детей. Если вы повторно выходите замуж или в случае вашей смерти, ваша доля переходит к детям.
И тогда Анджела поняла, что ее обманули.
– Вы говорите, Грег, что я могу получать лишь проценты с трети капитала. Поскольку я не имею права распоряжаться основным капиталом, то фактически он мне не принадлежит.
Выражение лица Грега Лейна не изменилось.
– Если хотите, можно сказать и так. После уплаты налогов капитал несколько уменьшится, однако страховка примерно покроет эту разницу. Могу вам сказать, что лично вы будете получать примерно двадцать – двадцать пять тысяч в год. Но поскольку все расходы на детей, включая их образование, оплату няни, питание и прочее будут оплачиваться из их собственных денег, ваши деньги будут только вашими. Все счета, связанные с расходами на детей, вы должны представлять в нашу контору, и мы будем их оплачивать.
Анджела была потрясена, узнав, как мало у нее денег. В смятении она спросила:
– Если мне нельзя воспользоваться основным капиталом, то я даже не смогу купить дом. Где же нам жить?
Этот вопрос не смутил Грега – он был готов к нему.
– Анджела, у вас есть выбор. Вы можете жить в доме в поместье Пауэров, где вы с Диком и мальчиками иногда останавливались. Этот дом ждет вас. Ну, а если вы этого не захотите… – Он развел руками. Она отрицательно покачала головой. – Если вы надумаете снимать жилье, я думаю, мы смогли бы устроить так, что часть оплаты шла бы из денег мальчиков.
– Извините меня, Грег, я думаю, мне сначала следует посоветоваться со своим адвокатом. Я вас очень попрошу прислать мне копию завещания и всех других необходимых документов. Мне кажется, я могла бы оспорить завещание, так, чтобы все деньги целиком принадлежали мне, без всяких оговорок и условий. Вы не можете не понимать, насколько это неудобно – получать свои деньги только при посредничестве вас или другого доверителя.
– Надеюсь, вы понимаете, Анджела, что моим долгом и обязанностью является охрана и защита желаний моего покойного друга. – Он поднялся и протянул ей руку. Она не пожала ее, и он заметил: – Очень многие были бы рады, получая лично на себя двадцать тысяч долларов в год. Не учитывая налоги, разумеется. Если же вы все-таки предпочтете обратиться в суд, вы поставите себя в сомнительное положение – за право получить все деньги вам придется выступать против своих собственных детей, поскольку лишь они являются наследниками по завещанию. Я сильно сомневаюсь, чтобы вам захотелось начать дело «Анджела Пауэр против Тимоти и Ричарда Пауэров».
Он взял свой портфель и пошел к двери. На пороге он повернулся и добавил:
– В любом случае, когда будете говорить с адвокатом, не забывайте о том, что здесь имеются и некоторые нюансы. Помните об этом, если решитесь обратиться в суд.
Неужели он намекал на ее нервное расстройство?
«Опять угрозы. Еще один урок власти Пауэров».
Анджела передала этот разговор матери, которая сразу же решила:
– Мы будем оспаривать завещание. Я считаю, что ты имеешь право на треть наследства без всяких оговорок.
– Нет, мама. Я не буду этого делать. Грег был прав. Я не желаю вести борьбу со своими собственными детьми.
Мари не ответила, выражая тем самым свое согласие с ее позицией.
– И все же я не понимаю, как смогу прожить на эти деньги. Даже если они выделят мне достаточную сумму, чтобы снять дом или квартиру, мне будет нужна прислуга, горничная, кухарка. Они будут оплачивать няню, но у меня не будет денег даже на такси.
– Тебе не следует об этом беспокоиться. Я позабочусь, чтобы ты ни в чем не нуждалась.
– Но я же не ребенок, я взрослая женщина. Я хочу сама строить свою жизнь. Жить не на пособие, которое мне будут выдавать – на кино и сласти. Я не хочу ничего ни у кого брать. Я хочу лишь получить то, что принадлежит мне. Я заслужила это!
– Ах, Анджела. Мы всегда в конце концов что-то у кого-то берем, так или иначе. И когда мы берем, надо что-то и отдавать.
