Текст книги "Ночной садовник"
Автор книги: Джордж Пелеканос
Жанр:
Полицейские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
3
Дэн Холидей, подозвав бармена, покрутил указательным пальцем над почти пустыми стаканами.
– Повторить, – сказал Холидей. – Мне и моим друзьям.
Мужчины в баре пили уже по третьей и с пылом обсуждали все подряд, от Анжелины Джоли и Сантаны Мосса до нового «Мустанга GT». Этот разговор ни о чем был обычным дополнением к выпивке. Нельзя же было молча сидеть и пить.
На высоких табуретах у стойки кроме Холидея сидели торговец коврами и напольными покрытиями Джерри Финк, литератор Брэдли Уэст и специалист по домашним работам Боб Бонано. Ни у кого из них не было босса, и их работа позволяла им выпивать в любое время, не испытывая чувства вины.
Несколько раз в неделю встречались они в непринужденной обстановке бара «У Лео», который занимал небольшое прямоугольное помещение в доме на Джорджия-авеню, поблизости от Шеферд-парка. Это была вполне приличная закусочная с дубовой стойкой – от стены до стены, с двенадцатью высокими табуретами, несколькими столиками на четверых и музыкальным автоматом, напичканным непритязательными негритянскими мелодиями. Стены бара были свежевыкрашены, их не украшали ни пивные постеры, ни вымпелы бейсбольных команд, ни зеркала. Вместо всего этого висели фотографии родителей Лео, живших в округе Колумбия, и его предков из родной греческой деревни. Бар был довольно популярен у местных жителей, поскольку не был ни «грязной забегаловкой», ни каким-то модным заведением.
– Черт возьми, как от тебя воняет, – недовольно проворчал Джерри Финк, сидевший рядом с Холидеем, качая стакан, чтобы растворились остатки льда в коктейле.
– Называется «Акс», – сказал Холидей. – Очень популярен среди молодежи.
– Ты уже никак не молодежь, приятель.
Джерри Финк, выросший вблизи Ривер-роуд и окончивший среднюю школу имени Уолта Уитмена[9]9
Уолт Уитмен – один из величайших поэтов Америки.
[Закрыть] – одну из лучших в стране, где учились в основном белые, часто использовал в своей речи двойное отрицание. Ему казалось, что это делает его ближе к улице. Финк, хотя и был невысок ростом, отнюдь не был слабаком, он носил темные очки даже в помещении и щеголял химической завивкой в афро-еврейском стиле.
– Скажи что-нибудь новенькое.
– Я тебя просто спрашиваю, чего вдруг ты стал пользоваться этими помоями?
– Все очень просто. Там, где я проснулся сегодня утром, не было моих туалетных принадлежностей, ну, вы понимаете, что я имею в виду.
– Пошло-поехало, – вздохнув, проронил Уэст.
Холидей ухмыльнулся и расправил плечи. Он был худым как щепка. Единственное, что указывало на его сорок один год – небольшой живот, приобретенный за годы пьянства. Приятели называли его – «бочонок Холидея».
– Ну что ж, расскажи нам сказку, папочка, – сказал Бонано.
– Ладно, – ответил Холидей. – Вчера у меня был клиент из Нью-Йорка. Важная шишка, инвестор, изучает возможности финансирования различных компаний. Я отвез его к офису на Даллеса, прождал несколько часов и привез обратно в «Ритц».[10]10
Один из дорогих отелей одноименной компании.
[Закрыть] Так вот, возвращаюсь домой, чувствую, что пора промочить горло, и останавливаюсь у «Ройал-Майл» в Уитоне, чтобы пропустить стаканчик. Захожу и тут же замечаю эту брюнетку, она сидела с парой подружек. Чертовски симпатичная, хотя к тому моменту уже неплохо «накатила». Наши взгляды пересеклись, и ее глаза сказали многое.
– И что же сказал тебе ее взгляд, Док? – спросил Уэст без особого интереса.
– Он говорил, что ей позарез нужен мужик.
Они покачали головами.
– Я не стал торопить события. Подождал, пока она встанет и пойдет пописать. Мне надо было посмотреть на ее задницу, чтобы убедиться, что я не вляпаюсь и не попаду потом на какое-нибудь шоу ужасов. Во всяком случае, я все проверил и убедился, что она в порядке. Явно уже рожала, но страшного ущерба ей это не нанесло.
– Не тяни, приятель, – сказал Бонано.
– Имей терпение. Только она возвращается из сортира, я быстренько отсекаю ее от стада. Мне это обошлось всего в две бутылки «Миллер Лайтс». Она и пиво не допила, как сказала, что готова идти. – Холидей стряхнул пепел с сигареты. – Я рассчитывал отвести ее к своей машине, припаркованной через дорогу, и предложить заняться оральным сексом или чем-нибудь в этом роде.
– А еще говорят, что романтики больше нет, – усмехнулся Уэст.
– Но ничего подобного, – продолжал Холидей, не замечая тона Уэста или игнорируя его. – «Я этим в машине не занимаюсь, – заявляет она. – Мне не семнадцать». Это точно, думаю я, но я и не собирался ее раскладывать.
– Хотя ей уже и не семнадцать, – сказал Джерри Финк.
– Мы едем к ней домой, а там у нее пара ребятишек – мальчишка-подросток и его младшая сестренка. Когда мы вошли, они в нашу сторону головы едва повернули и снова уткнулись в телевизор.
– Что они смотрели? – спросил Бонано.
– Какая разница? – ответил Холидей.
– Рассказ будет звучать лучше. Картинка так и прокручивается у меня в голове.
– Очередная серия «Закон и порядок», – сказал Холидей. – Я знаю, потому что слышал все эти «бах-бах!».
– Не отвлекайся, – сказал Финк.
– Ладно, – продолжил Холидей. – Она говорит детям, чтобы не засиживались, потому что завтра им в школу, потом берет меня за руку, и мы поднимаемся к ней в комнату.
Зазвонил мобильный, лежащий на стойке перед Бобом Бонано, «экспертом по кухням и ванным комнатам». Увидев номер, высветившийся на дисплее, он не стал отвечать на звонок. Когда звонил клиент, которого он уже «обул», он не отвечал на звонок. Фирма Бонано называлась «Мастер на дом». Джерри Финк называл ее «Гангстер на дом», а иногда, когда был особенно не в духе, – «Терминатор по вызову».
– Ты ее трахал, когда детишки внизу смотрели телевизор? – спросил Бонано, все еще глядя на мобильник, звонок которого выдавал мелодию из фильма «Хороший, плохой и злой».[11]11
«The Good, the Bad and the Ugly» – мелодия Эннио Мориконе.
[Закрыть] Бонано, смуглый, с крупными чертами лица и крупными руками, воображал себя ковбоем, но на самом деле от него, как от салями на веревочке, за милю несло Италией.
– Я ей рот затыкал рукой, когда она начинала громко стонать, – сказал Холидей, пожав плечами. – Она мне чуть клешню не прокусила.
– Хорош выпендриваться, – раздраженно буркнул Финк.
– Я просто рассказываю, как все было, – сказал Холидей. – Эта телка – настоящее животное.
Бармен Лео Вазулис, широкий, седой и лысеющий, с черными усами, подал им выпивку. Отец Лео, заплатив наличными, купил это помещение сорок лет назад, открыл закусочную и кормил народ, пока его не свалил сердечный приступ. Лео унаследовал недвижимость и превратил закусочную в бар. Кроме налогов и коммунальных услуг его ничто не волновало, зарабатывал он неплохо, хотя работал гораздо меньше своего отца.
Лео заменил пепельницы и отошел.
– Но это не объясняет, почему от тебя несет этими духами, – заметил Финк.
– Это не духи, а дезодорант, – сказал Холидей. – Смотри: на флаконе написано: смесь дезодоранта с одеколоном. Или что-то вроде этого.
– Я читал об этой фигне в газете, – сказал Уэст. – Очень расхваливали.
– Сегодня утром, – продолжал Холидей, – лежу я в кровати и жду, пока она отправит детей в школу, а сам прикидываю, как лучше свалить. Вдруг слышу – хлопает дверь, и ее внедорожник трогается. Я вылезаю из койки, иду в комнату ее сына и прыскаю под мышками этой штукой, которая стояла у него на комоде. И внизу попрыскал, ну вы сами понимаете. Чтобы заглушить ее запах.
– «Аксом», – сказал Бонано, словно пытался запомнить название.
– «Акс Реджувенейт» – так было написано на флаконе. Видно, на самом деле очень популярен среди молодежи.
– От тебя пахнет, как от шлюхи, – сказал Финк.
Холидей погасил сигарету.
– Как и от твоей матери.
Они допили, и им принесли новую порцию. Бонано спокойно игнорировал звонки мобильного, а Финк ответил на один звонок – пообещал какой-то домохозяйке из Пэлисейдса появиться «где-то на следующей неделе», чтобы замерить ее гостиную. Закончив телефонный разговор, Финк пошел к музыкальному автомату, опустил несколько четвертаков и, выбрав пару мелодий, нажал на клавиши. Они послушали Анни Пиблз, потом Сила Джонсона, а когда врубились гавайские ритмы, все начали покачиваться в такт музыке.
– Как продвигается твой роман, Брэд? – спросил Холидей, вытряхивая из пачки сигарету и слегка толкая Финка под локоть.
– Пока он складывается у меня в голове, – сказал длинноволосый и седобородый Уэст. Он отрастил бороду после того, как Финк сказал ему, что с такими волосами он похож на старую тетку.
– А может, тебе стоило бы сидеть в «Новой Йорке» или как там называется это место? – спросил Финк. – Он имел в виду уютное кафе на Дистрикт-лайн, на углу за «Крисфилдсом». – Я видел, как эти чуваки из твоего района сидят там с двойными кофе-латте и щелкают по клавишам компьютеров.
– В беретах, – сказал Бонано, приукрашивая описание подробностями.
– Эти парни ничего не пишут, – сказал Уэст. – Они просто занимаются рукоблудием.
– В отличие от тебя, – сказал Холидей.
Они поговорили о новом парнишке, которого «Гиббз» приобрели в качестве разыгрывающего, и о том, какую бы из «Отчаянных домохозяек» было бы неплохо трахнуть, и почему выкинули бы из койки других, затем разговор перекинулся на «крайслер 300». Бонано сказал, что ему нравится силуэт машины, но тачка с этими дополнительными обводами дисков выглядит «слишком выпендрежно, как у черно…» На его взгляд, это было просто лучшее описание колес. И все же он огляделся по сторонам, прежде чем сказать это. По вечерам клиентами бара были в основном черные. Днем же частенько только они являлись единственными посетителями заведения: четверо немолодых белых пьяниц, которым больше некуда было пойти.
После обсуждения машины дискуссия естественным образом перетекла к обсуждению преступности, и все повернулись к Холидею, который лучше всех разбирался в этом предмете.
– Становится лучше, – с видом крутого эксперта сказал Финк. – За последние десять лет количество убийств уменьшилось почти вдвое.
– Потому что большинство придурков упрятали в тюрьму, – сказал Бонано.
– Да нет, просто все тяжкие преступления сейчас в основном совершаются в округе Пи-Джи,[12]12
Пи-Джи, или округ Принца Георга.
[Закрыть] вот и все, – сказал Финк. – В этом году там было больше убийств, чем во всем нашем округе. Не говоря уж о машинных кражах и изнасилованиях.
– Ничего удивительного, – сказал Уэст. – Белые и черные с деньгами переезжают обратно в город и вытесняют черную бедноту в Пи-Джи. Черт, эти районы между «Кольцевой» и Южной авеню – все эти Капитол-Хайтс,[13]13
Капитол-Хайтс – восточный жилой пригород Вашингтона.
[Закрыть] Дистрикт-Хайтс, Хиллкрест-Хайтс…
– Хайтс, холмы, вершины, – сказал Бонано, покачав головой. – Звучит так, словно там замки на этих холмах, черт возьми. А уж о Саутленде и говорить нечего. Поганое местечко.
– Этот Юго-Восток и десять лет назад был таким же, – проворчал Финк.
– Все дело в культуре, – сказал Бонано. – Как, черт побери, она может измениться?
– «Девятая палата», – сказал Финк.
Это название стало уменьшительным или уничижительным термином для обозначения Пи-Джи, в зависимости от того, кто его использовал. Оно означало, что округ ничем не отличался, он был таким же плохим, как и криминогенные восточные районы округа Колумбия, заселенные в основном черными.
– Чего ты ожидал? – сказал Уэст. – Нищета приводит к насилию.
– В самом деле, госпожа Хилари? – чуть усмехнувшись, спросил Бонано.
– Никто больше не уважает закон, – очень тихо сказал Холидей. Он посмотрел в свой стакан, погремел кубиками льда и одним глотком осушил его, затем взял со стойки сигареты, мобильник и поднялся с табурета.
– Ты куда? – спросил Финк.
– Работа, – ответил Холидей. – Надо ехать в аэропорт.
– Ну, будь здоров, Док, – сказал Бонано.
– Пока, парни, – Дэн небрежно махнул рукой.
Холидей вышел из бара. На нем был черный костюм и белая парадная рубашка. Фуражка лежала в машине.
4
Детективы Реймон и Грин шли по центральному коридору офиса, где размещался отдел особо тяжких преступлений. В огромном, без окон помещении стояли десятки разделенных перегородками столов, за которыми работали детективы, расследующие убийства и другие тяжкие преступления, связанные с насилием над личностью.
Детективы шли по офису, почти не отвечая на разрозненные поздравления и шутки в адрес Реймона, которыми их приветствовали полицейские, находящиеся в этот момент в отделе. Шутки в основном касались того, что, хотя именно Грин выполнил основную работу, все почести за раскрытие этого дела достанутся Реймону. Реймона это мало волновало. У каждого есть сильные стороны, а сильной стороной Грина было умение работать в комнате для допросов. Он рад был оказать любую помощь, лишь бы довести дело до конца. В общем-то, оно с самого начала шло гладко.
Накануне, когда Реймон был на дежурстве, от управляющего одного из многоквартирных домов поступил вызов. Управляющий, проживавший в том же доме, обнаружил тело в проеме открытой двери одной из квартир. Именно Реймону пришлось возглавить расследование убийства. Его помощником была назначена Ронда Уиллис, которую он считал самым лучшим напарником из всех, которые когда-либо ему доставались.
Когда Джуз Реймон и Ронда Уиллис прибыли к месту преступления, патрульные полицейские и лейтенант Седьмого участка ждали их на улице. Преступление было совершено в квартире на третьем этаже.
Несколько часов спустя, после того как покойную накрыли простыней и унесли, Реймон и Ронда, молча переглядываясь, стояли в гостиной квартиры. Пара полицейских подпирала дверной косяк снаружи, лениво оглядывая пропахший марихуаной и подгоревшим маслом лестничный колодец. Эксперты-криминалисты и фотограф тщательно и спокойно делали свою работу, а Реймон пристально смотрел на кухонный стол.
Его интересовали продукты. Они в беспорядке валялись на столе, вывалившись из большого бумажного пакета. Ни молоко, ни сыр, ни цыпленка женщина не успела убрать в холодильник, а это означало, что она вернулась из магазина перед самым нападением. Ее закололи рядом со столом – тонкая цепочка капель крови вела к двери. Тут натекла целая кровавая лужа. Скорее всего, жертва некоторое время стояла, держась за открытую дверь и взывая о помощи, и лишь потом упала.
Продукты интересовали его еще и по другой причине. Среди обычной еды были и разнообразные сладости: йогурты, сухие завтраки, клубничные палочки, тосты с арахисовым маслом и конечно же слойки с какао. Похоже, она не слишком заботилась о правильном питании. Она была из матерей, готовых потратить деньги на лакомство, лишь бы доставить радость своему ребенку. Это напомнило Реймону Регину, которая из походов по магазинам всегда возвращалась с вкусностями для Диего, хотя тот уже вырос, и для дочери Аланы, которой исполнилось только семь. Реймон ворчал на жену за особое расположение к Диего, за то, что она все время идет у него на поводу, за то, что она не может сердиться на него дольше нескольких минут и всегда уступает его желаниям. Впрочем, если самое плохое, что мужчина может сказать о своей жене, то, что она слишком любит своих детей, – тогда у него все в порядке.
Детей, живших в этой квартире, забрала из школы их тетя и отвезла к себе домой. Диего каждый день после школы забирала Регина, хотя Реймон и говорил ей, что она делает из него маменькина сыночка.
Хорошо, что дети не видели свою мать убитой. У нее были множественные колотые раны на лице, груди и шее. Жертва защищалась, об этом говорили порезы на пальцах и длинный разрез на ладони. Очевидно, перед смертью ее сфинктер не выдержал – белая униформа оказалась запачкана коричневыми испражнениями.
Реймон и Уиллис осторожно обошли квартиру, стараясь не мешать криминалистам. Несмотря на то что они еще не суммировали наблюдения, оба пришли к одинаковым выводам. Жертва знала нападавшего, поскольку на входной двери не было следов взлома. К тому же нападение произошло внутри квартиры, у стола, до которого от входной двери было добрых шесть футов, значит, она позволила преступнику войти. Это не было убийство, связанное с наркотиками, не было убийство свидетеля или родственника с целью запугать кого-то, кто был «в игре». Нож говорил о личных мотивах и редко был связан с преступным бизнесом.
Сумочка жертвы лежала на кухонном столе, но там не было ни кошелька, ни ключей. В ходе допроса управляющий рассказал Реймону, что покойная, которую звали Жаклин Тейлор, ездила на «тойоте королле» последней модели. На парковке машины не оказалось. Напрашивался вывод, что преступник, похитив деньги и кредитные карточки, угнал и машину. Для раскрытия дела это было хорошо: если нападавший хоть раз воспользуется кредиткой, его можно будет найти. Да и похищенная машина облегчала поиск преступника.
Покойная была матерью-одиночкой. В углу одного из ящиков комода обнаружили футболки большого размера и широкие мужские трусы 34 размера. Это указывало на то, что в доме часто бывал мужчина, хотя постоянно не проживал. Во второй спальне стояли две кровати, одна была застелена покрывалом с цветочным узором, вторая – покрывалом с набивным узором с логотипом «Краснокожих». В комнате было много кукол, пластиковых подвижных фигурок, мягких игрушек, спортивного снаряжения и игр, включая мини-баскетбол и футбол К-2. В гостиной на приставном столике стояли фотографии детей начальной школы – мальчика и девочки.
Погибшая работала медсестрой – на ней была униформа, второй комплект висел в шкафу в ее спальне. Управляющий подтвердил, что женщина была дипломированной медицинской сестрой и работала в центральной окружной больнице округа Колумбия. Теперь она опять была там: только не сидела на своем привычном месте, а лежала на холодном пластике морга.
Предварительный опрос не выявил свидетелей. Однако над входом была установлена камера видеонаблюдения, и если съемка велась, то Реймон с полным правом мог сказать, что ему повезло. Управляющий, тощий парень, одетый во все черное, заверил полицейского, что «обычно» камера работает. От мужчины пахло спиртным, хотя было всего три пополудни. Вроде бы ерунда, но Реймон начал сомневаться, что в камере есть пленка и что она вообще работает. Оставалось только надеяться.
К удивлению Реймона, камера работала и пленка была на месте. На ней можно было увидеть четкое изображение мужчины, покидающего дом приблизительно в то же время, когда было совершено нападение.
– Это ее бывший муж, – подсказал управляющий, наблюдавший за монитором из-за плеча Реймона. – Он сюда часто приходил, ребятишек навещал.
По рации Реймон тут же запросил данные на Уильяма Тайри, его имя пропустили через компьютер, но специализированная программа «Вэйсиз» не нашла в его прошлом ничего криминального. Ни в молодости, ни в зрелом возрасте Тайри не подвергался аресту.
Реймон и Уиллис вызвали в ОТП сестру погибшей и показали ей запись. Пока дети оставались в хорошо оборудованной детской, их тетка, просмотрев пленку, опознала мужчину как Уильяма Тайри, второго мужа Жаклин Тейлор. Женщина сообщила, что в последнее время тот пребывал в крайне подавленном состоянии: ему никак не удавалось найти стоящую работу. Она подозревала, что он начал употреблять наркотики. К тому же Джеки начала встречаться с неким Реймондом Пейсом, рабочим-строителем, и это усугубило душевное состояние Тайри. Пейс имел приводы в полицию, сидел по обвинению в непредумышленном убийстве и, по словам тетки, «плохо относился» к детям Джеки. Реймон предположил, что футболки и трусы, найденные в ящике комода, принадлежат именно Пейсу.
Пока не был получен ордер на обыск, за квартирой Тайри установили наблюдение. Патрульным сообщили номерные знаки «короллы» и дали описание внешности Тайри. Потом Реймон отправился на работу к Пейсу. Того, похоже, не слишком огорчила новость о смерти Тейлор, и он показался Реймону именно таким неприятным типом, как и описывала тетка. Но прораб Пейса и пара рабочих подтвердили его полное алиби. Значит, видеозапись указывала, скорее всего, именно на Уильяма Тайри как на убийцу.
К полуночи Тайри еще не появился. Реймон и Уиллис в тот день дежурили, но в связи с убийством им пришлось задержаться сверхурочно. Лишь вечером они отправились по домам, а уже в восемь утра снова были на службе. Вскоре после этого патрульный на Саут-Ист-стрит заметил разыскиваемую «короллу» и сообщил по рации ее местонахождение.
Машина была припаркована вблизи парка Оксон-Ран, в районе, где вели активную деятельность сбытчики наркотиков. Когда Реймон и Уиллис наблюдали за работой двух криминалистов, обрабатывавших дверные ручки машины в надежде отыскать отпечатки пальцев, к ним подошел пожилой житель квартала и спросил, кого они ищут: не того ли человека, который оставил здесь машину? Реймон ответил, что так оно и есть.
– Он вошел вон туда, – сказал мужчина, указывая скрюченным пальцем на кирпичный дом, стоящий в начале улицы. – Народ то и дело туда шастает, хотя делать там вроде бы нечего.
– Там что, торгуют героином? – спросил Реймон, пытаясь выяснить для себя, с какими типами им придется столкнуться в здании.
Старик покачал головой:
– Курят «травку».
Реймон, Уиллис и несколько полицейских, расстегнув кобуры, но не вытаскивая пистолеты, вошли в дом и почти сразу увидели Тайри, который в облаке серого дыма стоял на площадке второго этажа вместе с двумя другими любителями зелья.
– Уильям Тайри? – спросил Реймон, поднявшись по лестнице и доставая пару наручников.
Увидев офицеров полиции и услышав свое имя, Тайри протянул сведенные вместе руки. Наручники тут же защелкнулись на его запястьях. В карманах подозреваемого нашли ключи от машины Жаклин Тейлор и ее бумажник.
Все прошло очень гладко, даже арест.
В задней комнате кабинета лейтенанта Мориса Робертса, молодого, пользующегося уважением начальника отдела ОТП, Реймон и Грин сидели на диване, склонившись над стоящим на пластиковом столе телефоном. Работало устройство громкой связи, и в комнате раздавался голос заместителя окружного прокурора Айры Литлтона, который пространно распинался о том, как нужно работать. Реймон и Грин, все больше раздражаясь, слушали, как Литлтон объяснял им то, что они практиковали еще в те времена, когда заместитель прокурора носил теплую пижаму, а по воскресеньям смотрел утренние мультфильмы. Большинство детективов «убойного» отдела имели хорошие отношения с работниками офиса окружного прокурора. Конечно, необходимо было работать в тесном сотрудничестве, и в такой атмосфере часто зарождалась настоящая дружба. Литлтон же, молодой, сравнительно неопытный и ненадежный, не относился к числу тех прокуроров, которых детективы уважали или считали своими друзьями.
– Я бы хотел иметь определенное и полное признание, – говорил Литлтон, – а не просто подтверждение того, что вчера на нем была запачканная кровью одежда.
– Хорошо, – ответили Реймон и Грин почти в унисон.
– У нас даже нет достаточных оснований, чтобы предъявить ему обвинение в убийстве, – продолжал поучать Литлтон.
– Мы можем прямо сейчас предъявить ему обвинение в угоне автомобиля, – сказал Реймон. – А также владение похищенным имуществом – кошельком и его содержимым. Этого достаточно для задержания.
– Но мне нужно обвинение в убийстве, – сказал Литлтон.
– Понял, – ответил Бо Грин и, посмотрев на Реймона, сжал кулак в выразительном жесте, хлопнув другой рукой по локтевому сгибу. Реймон отвел большой палец на дюйм от указательного, показывая вероятную длину члена Литлтона.
– Получите его признание, – сказал Литлтон. – И возьмите образец ДНК.
– Обязательно, – ответил Реймон.
– Он согласится на пробу крови?
– Уже согласился, – ответил Грин. – И мы уже ее взяли.
– Когда вы его арестовали, он был в состоянии наркотического опьянения?
– Похоже на то.
– Анализ крови это покажет.
– Угу.
– На нем были какие-то следы или что-то в этом роде?
– Царапина на лице, – сказал Реймон. – Говорит, что не помнит, как он ее получил.
– Его ДНК будет под ее ногтями, – сказал Литлтон. – Сколько ты готов поставить?
– Я не игрок, – ответил Реймон.
– Это последний рывок. Давайте дожмем этого парня.
– Ну, пока он сотрудничал на всех этапах расследования. И даже отказался от своего права на адвоката. Единственное, чего он пока еще не сделал, это прямо не сказал, что убил ее. Но он это сделает.
– Хорошо. Уже нашли пакет «Сейфуэй»?
– Этим занимается Джин Хорнсби, – ответил Реймон.
– Хорнсби хороший парень, – сказал Литлтон.
Реймон закатил глаза.
– Господи, надеюсь, что мусорщики еще не увезли контейнер, – с мольбой в голосе проговорил Литлтон.
– Я тоже надеюсь, – ответил Реймон и высунул язык в сторону телефона. Бо Грин все еще лениво потряхивал согнутой в локте рукой.
– Мы должны выиграть, парни, – теперь в голосе Литлтона звучал неприкрытый пафос.
– Да, – выдохнул Грин, лениво размышляя, не слишком ли экспрессивно прозвучал его ответ. – Что-нибудь еще?
– Позвоните мне, когда получите признание.
– Непременно, – сказал Реймон и, нажав кнопку, отключил телефон.
– Ты это слышал? – спросил Грин. – Ты слышал, как Литлтон сказал, что Джин Хорнсби хороший парень? Сказал прям-таки нежно. Прозвучало, как будто он неровно дышит в сторону Джина.
– Джин не оценит, – отозвался Реймон.
– Да, для него это больной вопрос.
– Ты хочешь сказать, что Литлтон голубой?
– Не знаю, Джуз. Ты такие вещи лучше замечаешь, чем я. У тебя можно сказать, шестое чувство.
– Вообще-то я пытаюсь здесь работать, – проворчал лейтенант Робертс, уставившись на разбросанные по столу бумаги. – Надеюсь, вы не возражаете?
Реймон и Грин поднялись с дивана.
– Готов? – спросил Реймон.
Грин кивнул в ответ:
– Только принесу ему «Маунтин Дью».
