Текст книги "Ночной садовник"

Автор книги: Джордж Пелеканос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Давай, Ронда, – проговорил Реймон, следя за экраном монитора.

– У тебя есть возможность сойти с дороги, на которую ты попала случайно, – сказала Ронда. – Стряхни с себя эту грязь и начни сама растить своего ребенка, причем растить так, как твои родители растили тебя. Откажись от мужчин, с которыми ты была до сих пор, и начни заново. Мы можем помочь. У нас есть программа защиты свидетелей, мы найдем тебе квартиру в другом месте, поможем устроиться.

– Я ничего не знаю, – сказала Дарсия.

Пепел на ее сигарете стал длиннее. Она не курила и не стряхивала пепел.

– Как ты собираешься защитить этого парня? Он сейчас в другой комнате для допросов подставляет тебя.

– Я вам не верю.

– Черт побери! Думаешь, ты его подружка? Да то же самое он говорит Шейлин и любой девчонке, с которой трахается и которую точно также грабит. Разве ты этого не знаешь? А теперь он сидит там и распинается, что убить Джамаля – твоя идея.

– Это неправда.

– Правда или неправда, но он даст такие показания. Может быть, он спустил курок, но его срок будет меньше, если организатором признают тебя.

– Я не хотела причинить вреда Джамалю. С какой стати?

– Не знаю. Расскажи мне.

– Джамаль был хороший.

– Расскажи мне, Дарсия. Ты можешь. Ты не убийца. В твоих глазах есть доброта, которую я видела в глазах твоей матери. Тебя могут обвинить в соучастии в убийстве, и ты отсидишь реальный срок, и за что? Ты никому не причинила вреда. Ты не могла. Я это знаю.

Из правого глаза Дарсии выкатилась слеза и поползла по щеке.

– Расскажи мне, – сказала Ронда. – Иначе я не смогу тебе помочь. Я знаю, что ты устала от этой жизни. Разве не так?

Дарсия кивнула.

– Говори, – сказала Ронда.

Дарсия раздавила сигарету в пепельнице, наблюдая, как от комочка фольги поднимается дымок.

– Джамаль принес мне розу в ту ночь, – сказала Дарсия. – В этом была его ошибка.

– И что произошло потом?

– Я разговаривала с ним возле бара, и Доминик видел, как он дал мне цветок. Нет, Доминик не ревновал, ничего подобного. Но он знал, что Джамаль и я…

– Джамаль не был клиентом. Он был твоим приятелем.

– Я не позволяла Джамалю давать мне деньги. Вот что злило Доминика. Я даже никогда и не думала о Джамале в этом смысле. Он просто был милым.

– Джамаль и Доминик ссорились в «Твайлайте»?

– Доминик попытался унизить его. Но Джамаль хорошо держался, и от этого Доминик окончательно взбесился. Потом Джамаль ушел. Доминик заставил меня сказать, на каком автобусе он ездит домой и по какой дороге ходит, и заставил поехать с ним. Я боялась ослушаться и не верила, что Доминик причинит ему серьезный вред. Думала, что он в крайнем случае побьет Джамаля, но я и не подозревала, что все кончится так плохо. Мне казалось, если я буду рядом, то смогу остановить Доминика.

– Доминик Лайонс застрелил Джамаля Уайта?

– Он напал на него на 3-ей и Мэдисон, со стороны парка. Доминик вышел из «лекса» и три раза выстрелил в Джамаля.

– Дарсия, это очень важный момент. Я знаю, что на входе в «Твайлайт» охранник проверяет всех, так что маловероятно, что Доминик мог пронести оружие в бар. Пистолет был у него в машине?

– Нет.

– Что нет?

– У него в тот момент не было пистолета. Когда мы вышли из «Твайлайта», то сразу поехали к одному парню. Он и продал Доминику «пушку».

– Той ночью?

– Да.

– Черт, – выругался Реймон в темноте аппаратной.

– Похоже, ребята, вашим стрелком был не Доминик, – сказал Антонелли.

Реймон ничего не ответил и с силой потер лицо. Дверь открылась, в проеме стоял детектив Юджин Хорнсби, как всегда, помятый и в мешковатой одежде.

– Джуз, Гарлу подъезжает к парковке, – сказал Хорнсби. – Он хочет, чтобы ты вышел к нему, говорит, нужно срочно с тобой поговорить, похоже, раскопал что-то важное.

– Чтоб тебя, – сказал Реймон, быстро поднимаясь, было заметно, что он чрезвычайно возбужден.

– Стреляйте в пианиста, – развел руками Хорнсби. – Не в меня.

30

Билл Уилкинс сидел в «импале», дверца со стороны водителя была открыта. Уилкинс курил, развалившись на сиденье и выставив одну ногу на асфальт, дым он старательно выдыхал в открытую дверцу. Реймон сидел рядом и просматривал бумаги, которые передал ему Уилкинс.

– Ты где это взял, – спросил Реймон, – нарыл в «Истории запросов»?

– Здесь, в основном, сайты, которые Аса посещал за неделю до смерти. У него была установлена программа, которая автоматически зачищала список каждые семь дней.

– Это…

– Это примеры так называемых «домашних страниц», – сказал Уилкинс. – Название безобидное, но когда копнешь глубже, совершенно непристойные. Поверь мне на слово, все это очень откровенно. По существу мужик на мужике. Трахаются. Берут в рот. Занимаются онанизмом.

– Аса был голубым?

– Несомненно.

Реймон пригладил усы.

– Я начал подозревать это после отчета патологоанатома. Не знаю, почему я не просчитал такой вариант. Думаю, не хотел, чтобы это оказалось правдой.

Уилкинс выбросил сигарету на дорогу.

– Со всем этим надо как-то поделикатней, поэтому я хотел, чтобы ты первым увидел. Мне действительно было жаль, когда все это открылось, ведь ты знал парнишку и все такое.

– Ты поступил правильно.

– Жаль, что мне не удалось раскопать больше. Я хочу сказать, что переписки там не было. Он очень осторожно обращался со своей почтой или просто не использовал этот формат для общения. В таких чатах мужчины находят мальчишек, собственно так они и связываются. Я и сам это делал. – Уилкинс поймал на себе взгляд Реймона. – С женщинами, Джуз, с женщинами. Если честно, то в основном с замужними. С ними легче всего познакомиться. Чудеса Интернета.

– Ты разговаривал с Террансом Джонсоном?

– Нет, черт возьми. Об этом не говорил. К тому же он был «под шофе». Спрашивал меня о расследовании, нашли ли мы орудие убийства, и все такое. Я все скачал и по-быстрому свалил оттуда. Все распечатал и зарегистрировал.

– Пьяный в девять утра?

– Не могу сказать, что я его осуждаю, – сказал Уилкинс.

– Знаешь, он ведь и меня спрашивал, не нашли ли мы оружие.

– Ты же не думаешь…

– Нет, – сказал Реймон. – Какой мотив? Терранс Джонсон может быть полным придурком, но он никак не мог убить собственного сына. – Реймон смотрел невидящим взглядом через ветровое стекло. – Это объясняет его интерес к Гражданской войне.

– Что?

– Все эти сайты, которые посещал Аса, о местных фортах и кладбищах.

– Верно. Самое подходящее место для встречи гомиков.

– Могу представить, как двое людей договариваются встретиться через Интернет. У подростка нет своего места, а мужчинам постарше вряд ли захочется, чтобы видели, как к ним домой приходит мальчишка. Черт, ведь не исключено, что многие из этих педерастов женаты.

– Форт Стивенс был бы для этого подходящим местом. Это недалеко от дома Джонсонов. Все эти насыпи и, как они там называются, брустверы, где можно укрыться.

– Там нет монумента Линкольна-Кеннеди, не знаешь, Билл?

– Никогда об этом не слышал. Я знаю, там проходило сражение, во время которого пытались убить президента Линкольна. Но никакого мемориала там нет, насколько я помню. Может быть, на национальном кладбище, которое находится дальше по дороге?

– На Джорджия-авеню?

– Кладбище, в которое упирается Винабл-плейс, совсем крошечное. Именно там похоронены солдаты, погибшие в битве.

– Билл, ты…

– Я знаю. Вы, парни, считаете, что я интересуюсь только девочками и порносайтами. А ведь я очень люблю читать. Я тебе точно говорю, у меня от чтения уже мозоли на заднице.

Реймон собрался с мыслями.

– Ты понимаешь, что-то здесь не складывается.

– Что?

– Ладно, Аса был геем. Но какое отношение это имеет к его убийству?

– Ты не думаешь, что все это приблизило нас к разгадке?

– Думаю, но пока не вижу.

– А что насчет подозреваемого Ронды?

– Здесь вот какая штука, – сказал Реймон. – Подружка Доминика Лайонса сейчас как раз дает показания по обвинению его в убийстве Джамаля Уайта. Но она говорит, что Доминик купил пистолет, как раз перед тем, как убить Джамаля. Асу же застрелили накануне вечером.

– Значит, надо искать того, кто продал Лайонсу пистолет.

– Ронда именно этим сейчас и занимается.

– Сержант?

– Что?

– Ты сказал, что я неплохо поработал.

– Так оно и есть.

– Я на это потратил массу сверхурочки.

– Ну и?

– Ты подпишешь мне табель на одиннадцать тридцать?

– Размечтался, – отмахнулся Реймон.

Он посмотрел на часы. Перевалило за полдень.

Реймон и Уилкинс вошли в комнату видеонаблюдения. Бо Грин и Антонелли сидели и, глядя на монитор номер два, наблюдали за Рондой Уиллис и Дарсией. На первом мониторе был виден Доминик Лайонс, он сидел, уронив голову на стол, глаза были закрыты.

– Что происходит? – спросил Реймон.

– Бо отказался от этого придурка, – сказал Антонелли. – Как бы там ни было, Ронда расколола девицу.

– А что насчет пистолета?

– Доминик вытащил из револьвера барабан и бросил его с моста Дугласа. Потом вернулся и бросил в реку остальное. И теперь револьвер, разобранный на части, навсегда останется в Анакостии. Но девчонка дала нам имя и координаты продавца. Парня зовут Бино. Юджин сейчас пробивает его по базе данных.

– Взгляни на Доминика, – сказал Грин с отвращением.

– Эта сволочь решила вздремнуть, – сказал Антонелли.

– Знаешь, что говорит капитан, – произнес Уилкинс. – Если они могут спать в комнате для допросов, значит, они виновны. Потому что в противном случае они вопили бы во всю мочь, что мы совершаем чудовищную ошибку.

– Пусть спит, – сказал Грин. – Молодой человек верит, что выйдет отсюда свободным. Но отправится прямиком в тюрьму. Я специально посижу здесь и подожду, чтобы увидеть его лицо, когда ему это скажут.

– А что с девушкой? – спросил Уилкинс. – Ей предъявят обвинение?

– Нужно поговорить с прокурором, – сказал Грин. – Но, учитывая ее добровольное сотрудничество и показания, она будет отпущена на поруки. Ронда обещала ей защиту свидетелей.

– Так что эта маленькая шлюшка выкрутится, – сказал Антонелли, – как раз успеет ко Дню матери.

– Ты когда-нибудь заткнешься? – спросил Реймон.

Ронда продиктовала время для камеры, и Реймон с Уилкинсом вышли из комнаты. Когда они ушли, Антонелли повернулся к Бо Грину.

– Что, черт возьми, я сделал?

– Откуда я знаю, но думаю, он просто не любит придурков, – пожал плечами Грин.

Реймон и Уилкинс подошли к Ронде, которая устало сидела за своим столом, мужчины переглянулись, и Реймон слегка коснулся ее руки.

– Хорошая работа.

– Спасибо.

– День прошел не зря.

– Угу. А как у тебя?

– Пока все очень интересно. Моего сына выкинули из школы. Я отправился туда и помочился на стол директрисы, а потом высказал сомнение в мужских качествах ее заместителя.

– Ты прирожденный дипломат.

– Еще Бил нашел кое-что в компьютере Асы Джонсона, и это кое-что убедительно доказывает – Аса был геем.

– Ты должен был почувствовать это раньше.

– Я и почувствовал.

– Но какое отношение это имеет к его убийству?

– Не знаю, имеет ли вообще. Надеюсь, что когда мы найдем парня, продавшего Лайонсу пистолет, мы выясним это.

К ним подошел Юджин Хорнсби. Он пропустил имя Бино через базу данных «Вэйсиз». Программа была хороша тем, что по уличному прозвищу могла выдать настоящее имя, последний адрес и полный список предыдущих арестов. Хорнсби раздал уже распечатанные копии. Он нашел двух Бино, но один в настоящее время был за решеткой.

– Алдан Тинсли, – сказал Хорнсби. – Наш парень попадался на скупке краденого, плюс недавний арест за вождение в нетрезвом виде.

– Дарсия сказала, что Доминик встречался с ним в переулке недалеко от Блер-роуд, – сказала Ронда, – где точно, не помнит.

– Это в двух кварталах от Милмарсона, – сказал Хорнсби.

– И совсем рядом с Форт-Слокумом, – сказал Уилкинс. – Там нашли Джамаля.

– И в двух шагах от общественного сада на Огелторпе, – сказал Реймон.

Реймон и Ронда Уиллис ехали на «таурусе» в верхнюю часть города. Поднимаясь на холм, Реймон прибавил оборотов, ничуть при этом не побеспокоив Ронду, которая, опустив солнцезащитный козырек и глядя в закрепленное на обратной стороне зеркальце, красила губы.

– Какая досада, что Аса оказался таким, – сказала Ронда. – Мало им горя, так еще и этот позор.

– Ты еще не все знаешь, – сказал Реймон. – Буквально перед самой смертью парня Терранс Джонсон обозвал сына гомиком. Не знаю, как он теперь будет с этим жить.

– Думаешь, Джонсон знал?

– Нет. Он просто был груб.

Милмарсон-плейс представлял собой небольшой квартал хорошо ухоженных кирпичных домов в колониальном стиле, покрытых кровельной дранкой. Улица была односторонней и тянулась с запада на восток, поэтому Реймон въехал со стороны Канзас-авеню и Николсон. Все улицы в этом районе были соединены сложной системой переулков. Реймон свернул в один из них и медленно повел машину мимо отдельно стоящих гаражей, деревянных и металлических заборов, мимо перевернутых мусорных баков, мимо собак, которые, прячась на задних двориках, старательно облаивали проезжавшие автомобили. Этот переулок выходил на Блер-роуд. Когда они подъехали, то увидели припаркованный у обочины полицейский автомобиль 4-го участка. Реймон поставил «таурус» за патрульной машиной. Дом, в котором жил Тинсли, находился в противоположном конце улицы.

Захватив переносные рации, Ронда и Реймон вышли из своего «форда», навстречу им из своей машины выбрался патрульный в форме. Полицейский был совсем молодым парнем со светлыми, коротко стриженными, волосами. Ронда заранее вызвала подкрепление.

– Артуро Конкони, – представился молодой человек, протягивая руку.

– Детектив Реймон, а это детектив Уиллис.

– Что тут у нас?

– Некто Алдан Тинсли, – сказал Реймон. – Мы думаем, что он мог продать оружие, из которого позднее было совершено убийство. Случаи насилия с его стороны в досье не отмечены.

– Но рисковать не стоит, – сказал Конкони.

– Правильно. У тебя зрение хорошее?

– Так точно, сэр.

– Следи за домом отсюда, – сказал Реймон. – Если детектив Уиллис тебя позовет, направляйся в переулок.

Конкони снял рацию с пояса и переключил ее на частоту Ронды.

– Тебя называют Арт или Артуро? – спросила Ронда.

– Я отзываюсь на Туро.

– Ну хорошо.

Реймон и Ронда прошли по переулку.

– Твой земляк, – сказала Ронда.

– Он в этом не виноват, – усмехнулся Реймон.

Они поднялись по бетонным ступенькам дома, стоявшего в конце Милмарсона. Ронда кивнула в сторону двери.

– Стукни по-полицейски, Джуз.

– У тебя все еще болит рука?

– Ага, устала деньги пересчитывать.

Реймон сжал пальцы в кулак и грохнул в дверь. Потом еще раз. Дверь открылась, и появился молодой человек лет двадцати пяти. Он был такого же роста, как и Реймон, с большой головой, длинными руками и тощим туловищем. На нем была футболка навыпуск с надписью «Мы едины». Возле уха он держал сотовый телефон.

– Подожди, – сказал он в трубку, потом посмотрел на Реймона: – Да?

Реймон и Ронда сделали один шаг в прихожую. Реймон предъявил мужчине полицейский жетон, а Ронда заглянула через плечо, пытаясь определить, есть ли кто-нибудь еще в доме. Ей показалось, что она уловила движение в задней части дома.

– Я детектив Реймон, это детектив Уиллис. Вы Алдан Тинсли?

– Нет, его сейчас нет.

– А вы кто?

– Я его кузен.

Реймон попытался сопоставить мужчину с фотографией, которую видел в распечатке. Он был похож на Алдана Тинсли. Но мог быть и его двоюродным братом.

– У вас есть документ, удостоверяющий личность? – спросила Ронда.

– Ты еще слушаешь, девочка? – спросил парень в трубку.

– Прошу вас закончить разговор, – сказал Реймон.

– Я тебе перезвоню, – сказал мужчина. – Тут полицейские, ищут моего кузена.

Парень повесил мобильник на пояс.

– Мы можем посмотреть ваши документы? – повторила Ронда.

– А в чем собственно дело?

– Вы Алдан Тинсли? – спросил Реймон.

– Послушайте, у вас есть ордер? Если нет, то по закону вы нарушаете неприкосновенность жилища.

– Вы Алдан Тинсли? – спросил Реймон.

– Да пошли вы к черту! Моего брата здесь нет.

– К черту? – спросил Реймон. Он почувствовал, что улыбается.

– Я же говорю, у меня на самом деле сейчас нет времени, так что вам придется меня извинить.

Парень попытался закрыть дверь, но детективы не двинулись с места, и она с силой ударила Ронду по плечу – так, что женщина покачнулась. Реймон, разозлившись, отшвырнул дверь вместе с парнем и вошел в дом.

– Теперь это уже оскорбление действием, – не сдерживаясь, рявкнул Реймон.

Он схватил мужчину за футболку, протащил через комнату и прижал к стене. Парень попытался вывернуться, но Реймон приподнял его и подсечкой уложил на пол, для гарантии приложив сверху тяжелым кулаком. Ронда по рации вызывала патрульного. Реймон достал наручники, перевернул подозреваемого лицом вниз, мельком отметив кровь на его губах, уперся коленом в спину парня и надел наручники.

Мужчина пробормотал какое-то ругательство. Реймон велел ему заткнуться.

В комнату вошла пожилая женщина с тарелкой и тряпкой в руках. Она грустно взглянула на лежавшего на полу окровавленного парня, на руках которого тускло поблескивали наручники.

– Бино, – сказала она с разочарованием в голосе, – что ты натворил на этот раз?

– Это Алдан Тинсли, мэм? – спросил Реймон.

– Мой сын, – ответила женщина.

Реймон посмотрел на Ронду, чтобы та не вздумала доставать из кобуры свой «Глок». Она слегка двинула бровями, показывая, что поняла.

В дом вошел Артуро Конкони, держа руку на расстегнутой кобуре.

– Посадите этого джентльмена в свою машину, – приказал Реймон, – и следуйте за нами в ОТП.

– Зачем надо было избивать меня? – сказал Тинсли. – Ты разбил мне губу, черт возьми.

– Надо было назвать свое имя, – сказал Реймон. – Мы тебя вежливо спросили.

– Тогда нам не пришлось бы применять силу, – добавила Ронда.

Извинившись перед женщиной, полицейские вывели Тинсли из дома.

31

Кук сидел в кабинете, перед ним лежало несколько раскрытых папок. На каждую жертву палиндромного убийцы была заведена отдельная папка с подробным описанием жизни и множеством фотографий, семейных, индивидуальных и групповых, школьных. Он знал, что некоторые полицейские чины, особенно в последние месяцы его службы, считали, что в этом деле обычное усердие Кука переросло в навязчивую идею. Но заниматься им все равно было надо.

К моменту совершения третьего убийства раздражение жителей Саут-Иста сосредоточилось на полицейских, по району поползли слухи, что делу не уделялось нужного внимания, потому что жертвы были черными. В конечном итоге Кук все-таки завоевал доверие местных жителей. В дальнейшем беспокойство по поводу роста количества преступлений, связанных с распространением наркотиков, начало вытеснять обеспокоенность убийством детей, которые, к тому же, прекратились, и на оперативных совещаниях теперь больше говорили о бандах, дилерах и кокаине. Что же касается родственников жертв, они организовали группу под названием «Палиндромные родители» и, стараясь хоть как-то помочь друг другу, встречались дважды в месяц. Кук тоже бывал на этих собраниях.

Но примерно через год он утратил с ними связь. Родители Авы Симмонс развелись еще при жизни дочери, мать и отец Отто Уильямса подали на развод уже после гибели сына. Отец Евы Дрейк покончил с собой в день второй годовщины смерти дочери. Мать вскоре впала в почти кататоническое состояние и следующей зимой была помещена в психиатрическую больницу.

Кук изучал фотографии. Отто Уильямс, разумный молодой человек, склонный к изобретательству и носивший очки, он, несмотря на свою внешность «ботаника», пользовался популярностью среди сверстников. Ава Симмонс, ей было 13, забавная, бойкая, с телом почти взрослой девушки. Она, по отзывам, была не самой усердной ученицей, но на улице вела себя разумно и очень любила свою бабушку, которая жила вместе с семьей. Ева Дрейк, спортсменка, ездила на турниры и завоевывала награды, которые потом с гордостью расставляла и развешивала в своей безукоризненно чистой комнате.

Кук ощущал их присутствие в комнате.

Раздался звонок в дверь. Кук пошел в прихожую и впустил Холидея. Тот был одет в свой черный костюм.

– Почему вы мне не позвонили? – спросил Холидей.

– Я н-не мог правильно набрать номер. Ты должен запрограммировать его в мой скоростной набор. Нужно прямо сейчас это сделать.

– Вы говорили со своим другом-лейтенантом?

– Я все узнал. Проходи.

Они прошли на кухню. Пока Холидей записывал свой номер в его сотовый, Кук налил кофе.

– Спасибо, – поблагодари Холидей, пододвигая к себе чашку. – Что вы узнали?

– Офицера зовут Грэди Дюнн, – сказал Кук. – Шесть лет службы в полиции. Белый парень, как ты и говорил.

– Он сегодня вечером работает?

– Да, дежурит с восьми до четырех. Мы можем перехватить его после работы.

– Прекрасно, – сказал Холидей. – Мне нужно съездить в аэропорт, поездка займет пару часов. В четыре я подъеду к участку.

– Просто проследим за ним?

– Мы можем устроить двойную слежку. От такого хвоста труднее оторваться.

– Посмотрим, чем он будет заниматься, – сказал Кук.

Холидей засунул руки в боковые карманы пиджака и достал две «Моторолы» – небольшие, но мощные рации. Он положил их на стол.

– Я ими иногда пользуюсь на работе, ну, если случается обеспечивать чью-то охрану, – сказал Холидей. – Радиус действия шесть миль. Прелесть в том, что они активируются голосом. Можно управлять машиной и одновременно пользоваться этой штукой.

– И никакой мороки с набором номера.

– Просто идеально.

– В багажнике моего «Маркиза» лежит бинокль. Может, тебе лучше его взять. Ты сможешь узнать его, как только он выйдет из участка.

– Хорошо.

Холидей посмотрел на стену, часы, как всегда, безнадежно отставали. Он встал со стула, снял часы, перевел стрелки и снова повесил на торчащий из стены гвоздь, слегка подравняв.

– Вот так-то лучше.

На отстающие часы Холидею грустно было смотреть. Он перевел стрелки скорее для себя, чем для старика.

– Для меня никакой разницы, – сказал Кук. – Но все равно спасибо.

– Чтобы ваша дама из Сальвадора знала правильное время.

– Хорошо, приятель.

– Кук…

– Что?

– Я разговаривал с Реймоном.

– Ты мне говорил. Он не стал звонить и выяснять личность водителя патрульной машины. Если честно, я бы тоже не стал этого делать для тебя.

– Дело не в этом. Просто по его голосу, я имею в виду, по нетерпению, звучавшему в голосе, я почувствовал, что он подбирается к раскрытию убийства Асы Джонсона.

– Ты ведь не думаешь, что смерть Асы Джонсона связана с палиндромными убийствами, верно?

– Я просто хочу, чтобы вы не были разочарованы.

– Не буду, – ответил Кук. – Я знаю, это прозвучит жестоко, но в последние несколько дней я радовался. Нет, «радовался» – неверное слово. У меня появилась цель. Вот уже несколько дней я просыпаюсь, и глаза у меня сразу же открываются, ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Да.

– Так что давай посмотрим, куда это нас приведет. Хорошо?

– Да, сэр.

– И прекращай это дурацкое «сэрканье». Я ведь так и не поднялся выше сержанта.

– Ладно. – Холидей сделал большой глоток кофе и поставил кружку на стол. – Мне пора.

– Увидимся в четыре, – ответил Кук.

Он остался на кухне и слышал, как Холидей закрыл за собой входную дверь. Из кабинета доносились слабые голоса полицейского Интернет-сайта, диспетчер переговаривалась с патрульным. Еще он слышал тихий детский смех. Он знал, это невозможно, но чувствовал, что он не один.

Конрад Гаскинс сидел на краешке кровати, потирая круговыми движениями тянущийся по щеке шрам. Рядом с ним на покрывале стояла спортивная сумка, в которую было сложено почти все его имущество. В основном одежда – главным образом, нижнее белье, комбинезон и футболки, которые он надевал на работу. Еще у него была пара нормальных рубашек и пара брюк. Одежда, бритвенный прибор, пара кроссовок и «Глок», который дал ему Ромео. Позже он избавится от оружия, оставлять «пушку» здесь он не собирался. Его кузену совсем ни к чему еще один пистолет.

Накануне вечером он выпил слишком много пива и поэтому утром не услышал будильника. Сегодня, впервые с тех пор, как ему повезло найти работу, он прогулял.

Гаскинс позвонил бригадиру и извинился, умоляя простить его, эмоции переполняли и слова лились свободно.

– Я действительно попал в сложную ситуацию, – говорил Гаскинс. – Если я с этим не развяжусь, то либо отдам Богу душу, либо вернусь за решетку. Но я не хочу умирать, и убивать никого не хочу. Все, чего я хочу, это честно работать и получать честно заработанные деньги. – Не особенно вдаваясь в подробности, Гаскинс рассказал бригадиру о создавшемся положении, упомянув свою тетку Мину, мать Ромео, и о данном ей обещании присматривать за ее сыном.

– Ты сделал для него все, что мог, – сказал Пол. – Сейчас тебе надо уйти из этого дома, собери вещи, и, когда будешь готов, позвони мне. Я подъеду и встречу тебя в конце улицы.

– Но где я буду жить?

– У меня есть диван. Пока что-нибудь не подыщешь, поживешь у меня.

– Можешь вычесть из моей зарплаты.

– Забудь об этом, Конрад. Просто позвони мне, слышишь?

Над всем этим Гаскинс размышлял большую часть дня. Все необходимое было сложено, можно отправляться, и Конрад снова позвонил Полу. В ожидании бригадира он думал о Мине Брок и о данном ей обещании. Теперь он, Конрад Гаскинс, постарается стать ее сыном. Ему очень хотелось верить, что она поймет. Он надеялся на это и все же чувствовал себя виноватым. Гаскинс застегнул «липучки» сумки, забросил ее на плечо и вышел из комнаты.

Недавно проснувшийся от короткого сна Ромео Брок услышал шаги брата. Он скатился с матраса и коснулся ногами прохладного пола. Поежившись, он взглянул на два чемодана от «Гуччи», стоявших рядом с небольшим комодом. Быстро поднявшись, подошел к комоду, где хранил бумажник, ключи и сигареты. Каждый раз, поднимаясь с постели, он автоматически проверял, все ли на месте.

Там же, на комоде, лежал его «Голд Кап» 45-го калибра и нож для колки льда, на кончик которого был надет кусок пробки. Ромео нравилось чувствовать на ноге холодок полированной стали. При необходимости он мог моментально выхватить заточку, и лента, с помощью которой он крепил нож к икре, сама сбивала пробку, обнажая острие. Он, должно быть, увидел этот трюк в кино, но со временем убедил себя, что придумал его сам. В любом случае, тот, кто придумал такую схему, был неглуп.

Брок, не надевая рубашки, закурил сигарету и, загасив спичку, бросил ее в пепельницу-шину. Засунув бумажник в задний карман джинсов, он босиком вышел из спальни и, пройдя по коридору мимо комнаты брата, вошел в распахнутую дверь гостиной. Конрад сидел на диване, в ногах стояла спортивная сумка.

Брок затянулся и выпустил облако дыма.

– Ты сваливаешь? – спросил Брок.

– Я устал, Ромео.

– У тебя больше нет куража, в этом проблема.

– Убивать и грабить легко. Проблема в том, что за этим следует… И вот этого мне больше не нужно.

– Мы почти сделали дело, – сказал Брок. – Давай хотя бы поделим то, что заработали. Возьми свою долю и вали, если тебе так хочется.

– На этих деньгах кровь. Они мне не нужны. Но быть рядом с тобой и знать, что тебя в любой момент могут «грохнуть», я не хочу.

– Дерьмо собачье. С какой это стати?

– Ты думаешь, что тебе все сойдет с рук? Даже твой знаменитый Ред Фьюри в конце концов сломался. Там, в тюремном дворе, когда его убивали, думаешь, он хвастался? Гордился собой? Нет, брат. Скорее всего, он звал мамочку, так делают почти все.

– Но я еще только начинаю.

– Ты уже закончил, – сказал Гаскинс. – Парень вроде тебя может трясти «лохов» и малолеток, но это твой потолок. Ты можешь еще раз взять «бабки», потом начнешь их тратить, и тебе это понравится, и придется снова и снова «идти на дело», так будет продолжаться до тех пор, пока не наступишь на мозоль тому, кому не следовало бы. Тогда тебя «закажут», и – «бам!» – все кончено. Черт возьми, парень, ты, возможно, уже поставил точку на своей жизни. Ты взял с собой девушку и сделал большую ошибку. Ты в курсе, что эта задница Бродас знает, где она работает? Может, не сегодня и не завтра, но однажды некие ребята проследят за ней до твоего дома. И кто бы ни был хозяином пятидесяти «кусков», случится это, я думаю, довольно скоро. Так что, да, брат. Ты уже закончил.

– Хорошо, что я люблю тебя, брат. Я больше никому бы не позволил говорить со мной подобным образом.

– Я тоже люблю тебя. Но я не могу остаться.

Гаскинс поднялся с дивана и обнял Ромео. Потом оторвался от него и поднял свою спортивную сумку.

– Позаботься о моей матери, – сказал.

– Ты знаешь, что я это сделаю, – сказал Гаскинс. – Иначе нельзя.

Брок видел через окно, как Гаскинс прошел под деревом, вышел на посыпанную гравием дорогу и направился вверх по улице.

Брок еще мог догнать Конрада. Переубедить брата, уговорить не уходить. Но он стоял и курил, стряхивая пепел на чистый деревянный пол.