Текст книги "Ночной садовник"

Автор книги: Джордж Пелеканос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

22

Реймонд Бенджамин жил в новом, хорошо оборудованном, кондоминиуме недалеко от Ю-стрит, между 10-й и 9-й. За всю обстановку, бытовую технику и словно выставленную напоказ электронику, он заплатил наличными. В налоговой декларации Бенджамина было указано, что он занимается независимым предпринимательством в качестве «аттестованного дилера подержанных машин». Если быть более точным, он несколько раз в месяц ездил в северную часть Нью-Джерси и покупал на аукционе автомобили, преимущественно высокого класса и с небольшим пробегом, которые затем продавал клиентам из округа Колумбия. С его способностями Бенджамину удавалось покупать «мерседесы», «кадиллаки», «БМВ» или «лексусы» по цене до десяти тысяч долларов ниже розничной. Кроме того, всего за тысячу долларов он сам доставлял покупателю тщательно проверенную и на прекрасном ходу машину. Со стороны Бенджамин выглядел уважаемым и законопослушным бизнесменом. Прошло уже пять лет с того времени, как он вышел из заключения, отбыв срок за контрабанду наркотиков. На учете он уже не состоял, и криминальное прошлое, казалось, было забыто.

Возможно, сам Бенджамин теперь и не прикасался к наркотикам, но свою долю с дела имел. Он сохранил связи с сыновьями своего старого нью-йоркского подельника. Колумбиец сидел в тюрьме, но Бенджамин продолжал выступать посредником и иногда финансировал сделки между вашингтонскими распространителями и северными поставщиками, не принимая в операциях непосредственного участия. Как и в автомобильном бизнесе, он быстро научился получать героин по хорошей цене, причем качество порошка продолжало оставаться неизменно высоким. Внушительные комиссионные позволяли ему поддерживать тот уровень жизни, к которому он привык, когда сам был распространителем высшего эшелона.

Риск он свел к минимуму. Его помощники говорили по телефону на только им понятном языке – разновидности «пиджин-латинос», которую разработал он сам. Помимо этого для переговоров они использовали одноразовые мобильники, которые сложно или даже вообще невозможно отследить и прослушать. В тридцать пять жизнь Бенджамина была лучше, чем когда-либо.

Правда, за исключением таких дней, как сегодняшний. Сейчас Бенджамин находился в своей квартире, сидя в изящном модерновом кресле, а над ним стояла его старшая сестра Рейнелла Риз. Одной рукой Рейнелла упиралась в бедро, а пальцем другой тыкала ему в лицо. Она была очень высокой женщиной и, как все ее братья и сестры, была названа в честь отца – Большого Рея Бенджамина, который в свое время слыл очень известным человеком в районе 14-й улицы.

Кроме них в комнате находился Томми Бродас, сидевший в таком же кресле, опасно прогнувшимся под его весом. Бродас невозмутимо разглядывал свои туфли.

У двери стояли двое подручных Бенджамина: Майкл Тейт, по прозвищу «Майки», и Эрнест Хендерсон, по кличке «Несто». Официально они числились компаньонами по сбыту в фирме «Автомобили класса люкс», но фактически выполняли самые разные поручения Реймонда Бенджамина.

– С ним все будет в порядке, – уже в который раз говорил Бенджамин, успокаивающе поводя руками.

– Ах, в порядке! – воскликнула Рейнелла Риз, ее переполненный эмоциями голос резко контрастировал с теплыми тонами декора комнаты.

– Пуля прошла навылет, – сказал Томми Бродас.

– Заткнись, толстяк, – шикнула на него Рейнелла. Она повернулась к своему брату. – Где Эдвард сейчас? Я хочу сама взглянуть на него и убедиться, что он в порядке.

– Отдыхает, – ответил Бенджамен. – Доктор его осмотрел.

– Ты хочешь сказать – «собачий» доктор, – сказала Рейнелла. – Разве не так, Реймонд?

– На дока Ньюмана можно положиться, – ответил Бенджамин.

– Он ведь ветеринар! – фыркнула Рейнелла.

– Точно, – сказал Бенджамин. – Но он верный ветеринар.

За большие деньги доктор Ньюман брался лечить тех, кто, получив огнестрельное ранение, не желал отправляться в больницу. У него была ветеринарная клиника. От его хирургического вмешательства оставались заметные шрамы, но промывал раны он действительно мастерски и, хотя некоторые из его пациентов умирали от потери крови или заражения, в целом он неплохо делал свою работу.

– Они положили его в задней комнате, он спит, – сказал Бродас. – С ним все в порядке.

«Если он в состоянии спать при таком гвалте», – подумал Бродас.

– Я спрашиваю тебя, Реймонд, как это произошло? – спросила Рейнелла. – Только не надо пудрить мне мозги.

– Кто-то узнал о сделке, которую собирался провести Томми. Мы думаем, информацию «слил» кто-то из фасовщиков.

– Ты сам об этом растрепал, когда был там, я так думаю, – сказала Рейнелла Бродасу.

– Это я приказал ему трепануть, что он проворачивает дела в одиночку, – вставил реплику Бенджамин. – И что сам финансирует поставки.

– Что же, он и свой адрес сам засветил?

– Ничего подобного я не делал, – подал голос Бродас.

– Я не знаю, как они вычислили, где он живет, – сказал Бенджамин. – Но, послушай, мы все это выясним.

– Конечно, черт возьми, ты это выяснишь. Потому что мой сын лежит в собачьем приюте с дыркой в плече, и ублюдок, который сделал это, за все заплатит. – Глаза Рейнеллы чуть не вылезали из орбит, и взгляд от этого стал жестоким. – И мы говорим не только о моем сыне. Это ведь твой племянник, Реймонд.

– Я знаю, – сказал Бенджамин, вытирая якобы вспотевший лоб, но в комнате было прохладно, и на самом деле испарины у него не было.

Именно сейчас Реймонд Бенджамин думал о том, что перепродажа машин, хотя и дает возможность относительно спокойно заработать себе на жизнь, никогда не позволит заработать столько, чтобы хватало такому человеку, как он.

Ему просто нужно выбирать клиентов более тщательно, вот и все. Он познакомился с Томми Бродасом, когда полгода назад покупал для него «кадиллак CTS». Тогда Бродас, который знал Реймонда и его историю, откровенно сказал ему, что собирается сделать решительный шаг. У Бенджамина имелись некоторые сомнения, но в случае удачи перепал бы приличный куш, не говоря уж о комиссионных с основной суммы. Он также рассматривал эту сделку как возможность приобщить к бизнесу своего племянника Эдварда, который давно уже докучал ему просьбами ввести его в дело под присмотром старшего, не склонного к насилию человека, а в этой сделке пахло хорошими деньгами. И надо же было несдержанному мальчишке нагрубить человеку с «пушкой» в руках. Старшая сестра всегда забывала о том, что он пытался сделать для ее сына. В сущности, именно сестра уговаривала его «позаботиться» о племяннике. А теперь здесь, в гостиной, Рейнелла метала громы и молнии, а раненый парень лежал за стенкой.

– Мы обо всем позаботимся, Рейнелла, – сказал Бенджамин.

– Среди денег, что они забрали, были и мои пятьдесят кусков, так что знай, я этого так не оставлю.

– Парень, который стрелял в Эдварда, назвал свое имя, – сказал Бродас. – И теперь мы его знаем.

– Ромео Брок, – сказал Бенджамин.

– Их было двое, – сказал Бродас. – Второй – невысокий, накачанный.

– Вы достали адрес или номер сотового по этому имени? – спросила Рейнелла. – Кто-нибудь знает этого ублюдка, который называет себя Ромео?

– Ну, вообще-то в телефонной книге его как раз и нет, – сказал Реймонд.

– И что же вы собираетесь делать? На вашем месте я бы отправилась в эту вашу фасовочную и перерезала бы кое-кому горло.

– Так не пойдет, – сказал Реймонд. – Мне еще вести дела с этими людьми, и долго. В конце концов я узнаю, кто проболтался. Но в настоящее время я не могу позволить себе устроить разборку с поножовщиной.

– И что же делать?

– Пока есть способ получше. Расскажи ей, Томми.

– Этот Ромео Брок, – замямлил Бродас, стараясь не поднимать глаз на Рейнеллу. – Он забрал с собой женщину – мою женщину.

– Он вытащил из-под тебя твою подружку, да?

– В любом случае эта девка замазана, – зло буркнул Бродас, не желая мириться с унижением даже в такой ситуации. – Дело в том, что нее есть работа, и она никогда ее не бросит. Нетрудно будет проследить за ней и узнать, где залег Брок.

– Сегодня? – спросила Рейнелла.

– Сегодня у нее выходной, – проворчал Бродас, стараясь отогнать возникшую перед глазами картину, как Шантель и Ромео Брок отмечают свой успех.

– Она будет на работе завтра, – сказал Бенджамин, выбираясь из кресла и демонстрируя все свои шесть футов и пять дюймов роста. – Мы знаем, где это. Мы уже все проверили.

– Мы?

– Я, Майки и Несто, – ответил Бенджамин, терпеливо кивая на двух парней, стоявших у двери.

– Так займись этим! – истошно взвизгнула Рейнелла.

– Я планирую это, Рейнелла, – сказал Бенджамин.

– Хватит планировать, пора делать.

Бенджамин медленно помассировал пальцами виски.

– Слушай, у меня от твоего крика уже голова раскалывается.

Ромео Брок раздвинул занавески на окне спальни и увидел своего кузена Конрада, который возвращался домой с работы по благоустройству Центральной авеню. Он прошел под большим, тенистым тюльпановым деревом и повернул к входной двери.

Футболка Гаскинса была мокрой от пота, а на штанах цвета хаки зеленели следы от травы и кустарника, которые он подстригал целый день. Выглядел он очень уставшим. Броку было его почти жалко. С самого рассвета Гаскинс торчал на еще жарком осеннем солнце, в то время как он, Ромео Брок, сидел в прохладе дома, пил шампанское и покуривал «травку» вместе с женщиной, которая оказалась настоящей женщиной. Она была похожа на породистую лошадку, которой любуются зеваки, пока тренер гоняет ее по скаковому кругу.

Брок задернул занавеску и взглянул на кровать. Шантель Ричардс спала – на ней была одна из его рубашек, бюстгальтер и черные, кружевные, в тон бюстгальтеру, трусики. Рядом с кроватью стоял открытый кейс от «Гуччи», полный денег. На постели тоже валялись купюры, незадолго до этого они трахались прямо на деньгах.

Он помнил, как, будучи ребенком, видел такую же картину по телевизору. Стив Мак-Куин, самый плохой белый парень, когда-либо стоящий перед камерой, играл грабителя банка, который смылся вместе с подружкой от своей шайки, от закона и от мстительного мужика, организовавшего ограбление. В конце фильма, как раз перед тем, как появились бандиты и «пушки», Мак-Куин со своей подружкой начали заниматься любовью на кровати, на которой были разбросаны деньги, и в тот момент Ромео Брок сказал себе: однажды и я буду делать то же самое с женщиной. Та девчонка в фильме была на вкус Брока слишком худой и напоминала цыпленка с черными волосами. Но он не мог не признать, что-то в ней было. И тем не менее девица Стива и рядом не стояла с той, которая сейчас лежала на кровати. Он и мечтать не мог, что он, Ромео Брок, когда-нибудь будет пить «Уайт Стар» с такой шикарной женщиной, как Шантель Ричардс, и трахаться на постели с чистыми простынями, усыпанными «зеленью».

Брок, стоявший в одних спортивных трусах, еще мгновение смотрел на спящую девушку, потом зажег сигарету и бросил спичку в пепельницу в виде автомобильной покрышки. Выйдя из комнаты, он тихо прикрыл за собой дверь.

Брок прошел по коридору мимо кухни и спальни Гаскинса, мимо еще одной спальни и вошел в большую комнату, служившую столовой. Гаскинс уже был там.

– Тяжелый день? – спросил Брок.

– Да, – ответил Гаскинс, глядя на него со смешанным чувством изумления и раздражения. – А как у тебя?

– Ладно, брат. Не притворяйся, что ты не хотел бы оказаться на моем месте.

– Конечно, я был бы не прочь. Валяться весь день в темной комнате с красивой бабой, пить то, чем от тебя несет, курить то, чем тут пахнет. Я бы не прочь затянуться косячком, когда меня не будут пасти. Мне нравилось прочищать себе мозги «травкой».

Брок затянулся, выпустил дым и на французский манер снова втянул его.

– Почему бы тебе этим не заняться?

– Потому что я должен работать. Сейчас речь не о том, что я должен каждый день отмечаться на работе. Я имею в виду, что мне действительно необходимо каждый день ходить на работу.

– Теперь нет такой нужды. У нас есть деньги.

Гаскинс покачал головой.

– Ты не понимаешь, о чем я, Ром.

– Брат, мы богаты.

– Вряд ли. Нам нужно разделить пирог. Я знаю, ты собираешься кое-что купить на остальные деньги. Пройдет немного времени, и тебе понадобится больше.

– И я это получу. Так же, как получил то, что сейчас находится в спальне.

– И какой, ты думаешь, будет конец у этой истории?

– Ты о чем?

– У каждой истории есть свой конец, – сказал Гаскинс.

Брок зло посмотрел на Гаскинса, но потом улыбнулся.

– Ты просто слишком серьезно все это воспринимаешь. Мы здесь, все при нас, а ты молишься за упокой.

Гаскинс понимал, что бесполезно объяснять все это мальчишке. Некоторые из них были просто непробиваемые. И в любом случае, кто он такой, чтобы ломать Ромео кайф? Его молодой кузен поймет это в конце концов. Слишком поздно. Но все же.

– Ладно, Ромео, хорошо.

– Вот так-то лучше.

– Ты связывался с нашим человеком?

Брок кивнул.

– Он скоро появится. Я сказал ему, что деньги в надежном месте.

Гаскинс стянул футболку. В принципе он выглядел на тридцать, но тело у него было как у девятнадцатилетнего.

– Пойду приму душ, – сказал Гаскинс.

– Возьми с собой холодного пивка.

– Пожалуй, возьму.

Гаскинс пошел на кухню за пивом. Брок вернулся в спальню.

Шантель Ричардс уже проснулась, она достала бутылку «Моет» из стоящего на комоде ведерка со льдом, налила шампанского в бокал и сделала глоток.

– Я тебя разбудил? – спросил Брок. Он последний раз затянулся сигаретой и затушил ее в пепельнице.

– Все нормально. Давно уже я не спала днем. Оказывается, неплохо.

– Ты хорошо отдохнула?

Шантель посмотрела на него и усмехнулась. Ее волосы, раньше аккуратно уложенные, рассыпались, и теперь локоны лежали волнами на плечах. Она снова отпила из бокала, но глотать не стала. Девушка поставила бокал на комод, подошла к Броку и, открыв рот, вылила шампанское на его голую грудь. Капельки скатились вниз, к животу. Она обхватила его бедра и слизнула шампанское, проведя языком от брюшного пресса вверх.

– Черт, крошка, – сдавленно пробормотал Брок. У него перехватило дыхание.

Шантель отступила назад и сняла рубашку. Она спустила лямки бюстгальтера с одного плеча, потом с другого. Лоскуток ткани держался лишь на крючке между чашечек. Она расстегнула крючок, обнажив груди. Большими пальцами стянула трусики, проведя ладонями до наманикюренных пальцев ног, потом небрежно перешагнула через них и отшвырнула ногой в сторону.

Шантель уселась обнаженной на краешке кровати, позади нее на простыне были разбросаны пятидесятидолларовые и сотенные купюры. Она раздвинула ноги и показала себя – небритую и скользкую. У Брока во рту стало сухо. Ему нравился естественный вид женщины.

Шантель прикоснулась пальцами к своим темно-красным соскам. Венчики стали более отчетливыми, а соски вздернулись.

– Ну и ну! – произнес Брок, словно мальчишка, впервые увидевший обнаженную женщину.

– Как тебе этого хочется? – спросила Шантель.

– Повернись, – сказал Брок. – Разотри эти деньги по лицу и поцелуй.

– Легко, – ответила Шантель.

– Ну же, – подтолкнул ее Ромео Брок.

23

На обратном пути в отдел Реймон позвонил Регине и сказал, что видел Диего на баскетбольной площадке и что сын обещал прийти домой засветло. Еще Реймон предупредил, что задержится на работе, не стоит ждать его к ужину и волноваться, пусть она оставит для него поесть, а он разогреет, когда вернется.

– Кстати, что ты собираешься готовить?

– Пасту, – ответила Регина.

– Какую пасту?

– Ту, которая продается в длинных коробочках и которую бросают в кастрюлю с кипящей водой.

– Смотри, не перевари. Восемь минут, не больше.

– Теперь ты будешь учить меня, как готовить спагетти?

– В прошлый раз ты держала их на плите двенадцать минут, и по вкусу они стали напоминать маисовую кашу.

– Приезжай домой и готовь сам, если хочешь, чтобы было идеально.

– Хорошо, крошка.

– Не называй меня крошкой.

– Я сегодня вспоминал тебя, – сказал Реймон.

– Да?

– Как ты в голубом купальнике стояла на краю бассейна.

– Сегодня я бы в этот купальник не влезла.

– Если хочешь знать мое мнение, сейчас ты выглядишь даже лучше.

– Лгунишка.

– Я серьезно, дорогая. Мы оба с тобой не молодеем. Но я хочу сказать, что когда я смотрю на тебя…

– Спасибо, Джуз.

– Может, сегодня?

– Посмотрим.

Реймон позвонил в отдел и поговорил с Рондой Уиллис, которая все еще была на работе. Она сказала, что у нее есть для него кое-какие новости и что Билл Уилкинс еще в отделе и тоже хочет с ним поговорить.

– Я в десяти минутах езды, – сказал Реймон.

Он припарковался на автомобильной стоянке позади торгового центра и пошел в отдел. Некоторые детективы, сдавая смену, общались с коллегами, заступавшими на дежурство, толпясь возле рабочих мест. Они обменивались информацией и просто разговаривали на самые разные, не имеющие отношения к работе, темы. Некоторые офицеры, сдавшие свое дежурство, работали сверхурочно, а другие просто тянули время, чтобы не оказаться лицом к лицу с одиночеством, несчастьем, надоевшими повседневными обязанностями или скукой домашней жизни.

Ронда Уиллис сидела за своим столом. Рядом стоял Бо Грин, оба детектива весело над чем-то смеялись. Реймон махнул рукой Ронде, показывая, что подойдет через минуту, и прошел дальше, здороваясь с детективами, оперативными работниками и женщинами из отдела по проблемам семьи. Реймон кивнул Энтони Антонелли, который, развалясь, сидел в кресле, задрав ноги на стол, из-под вздернувшейся штанины была видна кобура его «Глока», пристегнутая к лодыжке. Антонелли протягивал бланк учета сверхурочной работы Майку Бакалису.

– Давай, Трубкозуб, – говорил Антонелли. – Подпиши мне «одиннадцать-тридцать».

– Засунь свой язык в мою черную подмышку, и тогда я об этом подумаю, – сказал Бакалис.

Билл Уилкинс сидел перед компьютером и стучал по клавиатуре. Реймон подвинул к его столу стул.

– Что у тебя? – спросил Реймон.

Уилкинс протянул ему папку из «манильской» бумаги желтоватого цвета. Внутри были результаты патологоанатомического исследования трупа Асы Джонсона. Реймон начал читать.

– Пуля 38-го калибра.

– Они пропустили ее через систему «ИБИС»?

– Да. Посмотрим, будут ли совпадения с другим оружием, проходящим по убийству. Он умер от огнестрельной раны в голову, здесь ничего нового.

«Левый висок», – прочитал Реймон.

– Он не был задушен или накачан наркотиками или что-нибудь в этом роде. Никаких посторонних веществ – ни алкоголя, ни наркотиков в крови не найдено.

– Он был убит именно в этом месте? – спросил Реймон.

– Похоже на то. Вероятное время смерти там указано.

Уилкинс помолчал. Глаза Реймона гневно сверкнули, потом взгляд стал мрачным.

– Вижу, ты дочитал до этого места.

– Они обнаружили сперму, – сказал Реймон. Голос его был безжизненным. Он чувствовал отвращение и раздражение, досадуя не столько на ребенка, сколько на его родителей.

– Читай дальше, – сказал Уилкинс.

Патологоанатом обнаружил смазку вместе со спермой. Не было никаких следов ректального разрыва, только небольшие гематомы. Реймон дочитал отчет и бросил папку на стол. Он думал о жертвах палиндромных убийств, следах спермы, обнаруженных у детей, о непонятном отсутствии признаков насильственного проникновения, что по сути свидетельствовало о непринудительном анальном сексе.

С другой стороны, сексуальные действия могли быть произведены после смерти жертв. Реймону следовало также учесть возможность того, что и Асу могли изнасиловать после убийства.

– Они обнаружили внутри него эту дрянь, – сказал Уилкинс. – Что-то вроде вазелина.

Реймон пригладил свои черные усы.

– Я прочитал это.

– Не похоже, чтобы он был изнасилован.

– Но и обратного не доказывает.

– Я просто говорю о фактах.

– Конечно.

Уилкинс дал Реймону время прийти в себя.

– Я осмотрел спальню мальчика, – сказал Реймон, взяв себя в руки. – А также его школьный шкафчик.

– Есть что-нибудь?

– Ничего, имеющего отношение к делу, насколько я могу судить. У него был дневник, но он, по-видимому, исчез. Мы должны найти его.

– Когда я говорил с мистером Джонсоном, он сказал, что сотового у сына не было.

– Верно.

– А компьютер?

– В его комнате есть компьютер. Но я не нашел почти никакой личной информации. Раздел «Отправить» был пуст, «корзина» очищена, а в папке «избранное» только список игр и мемориалов Гражданской войны. Больше ничего.

– Ты залезал в «Историю запросов»?

– Нет.

– У тебя сын-подросток, – сказал Уилкинс. – Пусть он тебя в этом деле просветит. Можно удалить электронные сообщения, названия сайтов, которые ты посещал, и все закладки, но все это останется на жестком диске в разделе «История запросов» до тех пор, пока не сотрется принудительно. По-настоящему осторожные ребятишки программируют компьютеры на ежедневное и автоматическое стирание «Истории». Но чаще это делается раз в неделю или раз в месяц. Похоже на заметание следов. Но Аса вряд ли так делал, и то, что было у него в компьютере, все еще остается там. Поэтому это довольно легко раскопать.

– Для тебя.

– Я этим займусь, – Уилкинс постучал ластиком карандаша по столу. – У тебя еще что-то есть?

Реймон помедлил с ответом.

– Ничего пока.

– Насчет этого мальчика, – сказал Уилкинс. – Кто-то должен рассказать о результатах вскрытия его семье.

– Я поговорю с отцом, только чуть позже.

– Я пойму, если ты откажешься. Это моя обязанность.

– Нет, я должен сделать это сам, – Реймон встал.

– Уходишь?

– Иду домой, – ответил Реймон.

Он подошел к Ронде и присел на краешек ее стола. Бо Грин уже ушел, Ронда с ужасом смотрела на беспорядочную груду бумаг, словно та была заражена сибирской язвой.

– Забавное зрелище, – сказал Реймон.

– На твоем столе такая же куча, Джуз. Но ты, очевидно, не собираешься разгребать свои завалы.

– Надеюсь, мой секретарь ими займется.

– С Гарлу побеседовал? – спросила Ронда.

Реймон рассказал ей о результатах вскрытия и о том, как провел день.

– А что у тебя? – спросил Реймон.

– Я кое-что раскопала о Доминике Лайонсе. У нашего парня интересная история. Нападение в несовершеннолетнем возрасте, за которое его взяли, и попытка убийства, за которую не взяли. Возможные свидетели не дали показаний, возможно, им угрожали. Он подозревался в двух других убийствах, но до суда дело так и не дошло. Оружие не найдено, свидетелей нет. Тогда я сделал вот что: взяла фотографию Лайонса из папки и фотографии Джамаля Уайта, нашей жертвы, и поехала в этот модный бар на Нью-Йорк-авеню, где наши подружки – Дарсия Джонсон и Шейлин Вон – танцуют в чем мать родила.

– Если мне не изменяет память, они там танцуют топлесс. В общем-то, тоже не рождественские костюмчики.

– Неважно, в любом случае костюмчики достаточно откровенные. Значит, я поехала туда и поговорила с нашим другом – полицейским офицером Рандольфом Уоллесом. Ты знаешь, он подрабатывает там охранником в свободное время.

– А, так он теперь твой друг?

– Перестань, мы с ним даже не приятели. Но он был очень доброжелателен. Похоже, наш Доминик Лайонс был в клубе прошлым вечером, и угадай, кто еще? Джамаль Уайт. Офицер Уоллес сразу же опознал Лайонса, поскольку он завсегдатай в «Твайлайте» и часто уходит из бара с Дарсией или с Шейлин, а иногда с обеими.

– И что он вспомнил о Джамале?

– Джамаль сидел в баре. Доминик и Джамаль перебросились парочкой язвительных реплик, и Джамаль ушел. Примерно час спустя Доминик и Дарсия тоже ушли.

– Вместе?

– Угу. Думаю, Джамаль сел в автобус на Нью-Йорк-авеню, проехал в нижнюю часть города. По всей вероятности, направлялся домой.

– Ты подозреваешь Доминика Лайонса в убийстве.

– Подозрений достаточно, чтобы объявить его в розыск. И, возможно, нам удастся заполучить свидетеля в лице Дарсии Джонсон.

– Было бы здорово.

– Я попыталась позвонить Дарсии на сотовый, но она не отвечает.

– Это плохо.

– И тогда я поставила полицейского дежурить у дома девицы, на углу 16-й и В-стрит.

– Доминик знает, что мы его разыскиваем. Думаешь, он там появится?

– Если Шейлин пыталась нас надуть вчера вечером, а мне кажется, так оно и было, то ему рано или поздно понадобятся деньги.

– Хорошо. Ты говорила, у тебя ко мне какое-то дело. Что-то еще?

– Это долгая песня, но все-таки послушай: пули, изъятые из тела Джамаля Уайта, были 38-го калибра.

Гарлу сказал мне, что Асу Джонсона застрелили такими же.

– И что?

– Оружием одного и того же калибра были убиты два человека всего в нескольких кварталах друг от друга и в течение всего двадцати четырех часов. А ты сам знаешь, что такое оружие не особо популярно среди этих юнцов. Я хочу сказать, что, возможно, это простое совпадение, но обратить внимание стоит.

– То есть ты хочешь сказать, что следует сравнить пули. Посмотреть, может быть, они выпущены из одного и того же оружия.

– Я заказала экспертизу.

– Но что может связывать такого парня, как Доминик Лайонс, с Асой Джонсоном?

– Я не говорю, что они связаны. Но мы могли бы рассмотреть все варианты.

– Ты сказала Гарлу?

– Собираюсь, – ответила Ронда.

– Хорошо, – сказал Реймон и тяжело вздохнул. – Хорошо.

– Похоже, тебе не мешало бы выпить.

– Я бы не возражал.

– Есть одно местечко неподалеку, там у них отдельные кабинки. И музыка вполне приличная. Помнишь, там еще бармен с огромными кулачищами?

– Нет, я еду домой, – ответил Реймон.

– Как тебе будет угодно, красавчик. Не выключай сотовый на всякий случай, вдруг появится что-нибудь новенькое.

Выйдя на автомобильную стоянку, Реймон включил мобильник и набрал номер, который дала ему Джанин Стрейндж.

– Алло.

– Дэн Холидей?

– Слушаю.

– Это Джуз Реймон.

Холидей молчал. Реймон некоторое время слушал тишину, потом заговорил первым.

– Не хочешь приехать в отдел и сделать официальное заявление? – спросил Реймон. – Или мне послать за тобой машину?

– Ни то ни другое, – ответил Холидей, помолчав еще немного. – Если хочешь встретиться на нейтральной территории, я не возражаю.

– Только ты и я?

– Будет кое-кто еще.

– Я не могу тратить время на адвокатов.

– Это не адвокат, – сказал Холидей. – Ты знаешь этого парня. Но я не хочу портить сюрприз.

– Вечно ты со своими заморочками.

– Так ты хочешь встретиться или нет? – спросил Холидей.

– Где?

– Есть один бар…

– Имей в виду, ты мне нужен трезвым.

Холидей назвал адрес. Реймон пообещал приехать.