Текст книги "Выбранная Добыча (ЛП)"

Автор книги: Джон Сэнфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

  – Я сделаю это, – сказал Маршалл.

  М АРШАЛЛУ понравилась еда, а Уэзер понравился Маршалл.

  «Вы знаете, чего мы действительно хотели для Лоры, так это не мести, – сказал он ей. „Все, чего мы хотели, – это справедливости. Я не думаю, что у нас это получится. Я думаю, у нас будет много бюрократии и программ лечения, и Катар, вероятно, подаст в суд на всех, кто попадется на глаза, и заставит их бегать как цыплятам, и никто не захочет слышать о Лоре. Никто не скучает по ней, кроме меня, ее родителей и ее семьи. Она ничего не сделала; черт, она могла бы стать кухаркой или кем-то еще, хотя я думаю, что она была бы лучше. Но никто по ней не скучает. Если бы мы только могли добиться немного справедливости для нее. . “.

  « ОН БЫЛ ТАКИМ , как все старые добрые парни дома», – сказал Уэзер Лукасу после ухода Маршалла. Погода выросла в маленьком городке на севере Висконсина. «Они хотят, чтобы все было просто и правильно. Мне это очень нравится, даже если это сказка».

  «Проблема в том, что это сказка. . . по крайней мере в основном, – сказал Лукас.

  Рано утром в понедельник Лукасу позвонил секретарь окружного прокурора. Тоусон хотел бы поговорить с вами как можно скорее вместе с Марси Шерил. Что бы хорошо провести время?»

  – Я сейчас же спущусь. Он уже дома?

  "Он едет. В девять часов можно?

  "Хорошо. Ты позвонишь Марси?

  Рэндалл Тоусон, его главный заместитель Дональд Данн и Ричард Кирк, глава криминального отдела, ждали в кабинете Тоусона, когда прибыли Лукас и Марси. Тоусон указал им на стулья и сказал: «Дело Катара. Вы знаете, что Джей Би Гласс этим занимается?

  – Я слышал, – сказал Лукас, и Марси кивнула.

  «Он довольно хорош. Нам интересно, какой была бы реакция, если бы мы поговорили с ними о признании вины по одному пункту обвинения второй степени с помещением в психиатрическую больницу вместо Стиллуотера. Ему придется отсидеть свой срок, если его когда-нибудь сочтут компетентным.

  – Э-э, я думаю, что люди были бы очень недовольны.

  Кирк сказал: «Но этот парень должен быть сумасшедшим, и нашим приоритетом должно быть убрать его с улицы. Если мы заставим судью уйти вверх, а он получит двадцать, к тому времени, как он выйдет, он, вероятно, уже будет убийцей».

  – О, чушь собачья, – раздраженно сказал Лукас. «Большинство из них могут перестать убивать, когда станут старше, но не все. Он может вернуться и снова начать убивать через месяц. Если вы доставите ему двадцать, и если ему нужно будет сделать только две трети, он вылетит, когда ему будет пятьдесят один, пятьдесят два. Если мы возьмем его на первую степень, он должен сделать минимум тридцать. Тогда я бы чувствовал себя в безопасности. Он не выберется, пока ему не исполнится шестьдесят».

  «Мы бы так и сделали, если бы не чувствовали себя немного неуверенно в этом деле», – сказал Данн.

  «Иногда приходится рисковать, – сказал Лукас. Полицейские ненавидели консервативную политику судебного преследования: окружная прокуратура имела почти стопроцентный уровень обвинительных приговоров – что выглядело потрясающе в агитационной литературе – в основном потому, что они преследовали только надежные вещи. Все остальное было сдано или отклонено.

  – Мы не просто рискуем понести убытки, – заметил Кирк. «Если мы потеряем его, он убьет кого-то еще».

  – Но вот что я вам скажу, – сказала Марси. «Если вы пойдете к JB с таким предложением, он почувствует запах крови. Он отвергнет тебя. Если ты делаешь предложение, оно должно быть сложнее».

  Тоусон покачал головой. «Как сделать его жестче? Если мы поднимемся на одну ступень до первой степени, как сейчас работает обязательное вынесение приговора, он опустится до максимума – то же самое, что он получит, если будет бороться с этим. Без смертной казни нам нечего делать, кроме снижения степени вины».

  – Почему бы вам не поговорить с Висконсином? – спросил Лукас. «Они думают, что у них есть пара претензий к этому парню. Выработайте сделку, по которой, если он получит хотя бы один пункт первой степени здесь, он отбудет свой срок, и Висконсин вылетит. Если он не согласен, он предстанет перед судом в обоих штатах. Один из нас его достанет.

  Тоусон барабанил по блокноту желтым карандашом. – Это вариант, – сказал он Данну. – Слабо, однако.

  «Проблема в том, что я просмотрел дела Висконсина, и у них меньше, чем у нас. Единственное, что связывает его с Висконсином, это то, что он был в „Стауте“.

  – И жемчужины Аронсона, и способ убийства, и тот факт, что их хоронили вместе. Там действительно много всего, – сказал Лукас.

  – Вот что, – сказал Таусон. «Мы не будем предпринимать никаких действий по сделке, пока не проверим все. Если у вас есть что-то еще, выкладывайте. И, возможно, JB сделает первое предложение».

  – Кто занимается предварительным? – спросил Лукас.

  – Я, – сказал Кирк. «Мы просто набросаем дело, представим Уиткомба и получим заявление о драгоценностях, и этого вполне достаточно. Вы идете?"

  – Да, я хочу еще раз взглянуть на него, – сказал Лукас. «Он странная утка».

  МАРШАЛЛ вернулся на предварительное слушание в коричневом вельветовом костюме и модных коричневых ковбойских сапогах, его волосы были зализаны.

  – Ты похож на бойфренда Мадонны, – сказала ему Марси.

  «Ой, блин, слезай с моего дела», – сказал он. Он не совсем впился ногой в плитку.

  Слушание было обычным – Катар в темном костюме и галстуке, но его лицо было осунувшимся и бледным, глаза блестели, как будто он плакал, – пока не вкатили Рэнди Уиткомба.

  Рэнди, пристегнутый к инвалидному креслу, оглядывающий зал из-под опущенных бровей, просматривая ряды журналистов и зевак, наконец нашел Лукаса и остановил его взгляд. Марси, сидевшая рядом с Лукасом, прошептала: – Он смотрит на тебя?

  "Да. И он выглядит взбешенным, – прошептал Лукас в ответ.

  Кирк провел Уиткомба через предварительные соревнования.

  Да, сказал Рэнди, он купил жемчуг у человека, который сказал, что он из Сент-Пэтс. Да, он купил кольца с бриллиантами у того же человека. Он сказал, что продал жемчуг на улице. Он не знал, у кого они сейчас.

  «Вы видите человека, который продал вам драгоценности здесь, в зале суда?» – спросил Кирк.

  Рэнди целую минуту смотрел по сторонам, просматривая каждую строку вверх и вниз, а затем сказал: «Нет. Я его не вижу».

  Кирк сделал шаг назад. «Посмотрите на этого человека за столом защиты».

  Гласс, защитник Катара, удивленный как никто другой, с трудом поднялся на ноги, но прежде чем он успел возразить Кирку, Рэнди наклонился к микрофону и сказал: «Я никогда в жизни его не видел».

  Стон прокатился по залу суда. Маршалл спросил: «Что случилось?» и Марси сказала: «Маленький придурок».

  Лукас ничего не сказал, потому что чувствовал, как Рэнди смотрит на него, и знал, что еще не закончил. – Как тебе это нравится, придурок? Рэнди проревел в микрофон. Он указал на Лукаса и заорал: «Ты, хуесос, как ты любишь эти яблоки?»

  Судья бил по столу, но Рэнди продолжал кричать, и в конце концов судья приказал судебному приставу вывезти его. Рэнди пошел, крича всю дорогу, а Лукас встал и сказал: «Мы должны выяснить, что произошло. Мы должны получить маленький сукин сын. Где Лансинг? Кто-нибудь видел Лансинга?

  Лэнсинг был в коридоре. Как только Лукас и Марси вышли на улицу, Рэнди, чья вспыльчивость утихла, снова начал кричать: «Держи этого ублюдка подальше от меня; ты держишь этого ублюдка подальше».

  Лансинг подошел и сказал: «Вы его слышали».

  Лукас потянулся вперед и зажал лацкан пальто Лэнсинга между большим и указательным пальцами. – Не мне давать тебе советы, но я даю, потому что ты так молод и глуп. Вам лучше выяснить, что произошло, или вы можете ожидать конца своей юридической карьеры. Вы заключили эту сделку, и дело висит на ней. Мы все сейчас в дерьмовом городе, и ты не последний из нас.

  Лансинг сглотнул и отступил назад. "Я знаю. Я узнаю, что случилось».

  – Вернись, – сказал Лукас.

  М АРШАЛЛ ВЫШЕЛ и сказал: «Ну, дерьмо. Это действительно поместило собаку среди чизбургеров».

  – Что там происходит? – спросил Лукас. Он сделал шаг назад к двери.

  – Они говорят о залоге, – сказал Маршалл. «Они отдадут его ему».

   28

  « КТО-ТО ЗВОНИЛ РЭНДИ прошлой ночью и разговаривал с ним, – сказал Лансинг. Он разговаривал по телефону из своего офиса в Сент-Поле. Лукас и Марси только что вернулись со встречи с окружным прокурором, где Кирк и Таусон начали излагать условия сделки с Катаром. «Рэнди не самый связный парень, но суть в том, что кто бы с ним ни разговаривал, он сказал ему, что на улице ходят слухи, что ты его обратил. Что он принадлежит вам, что вы им управляете и что вы ходите по городу, хвастаясь этим. Это должно быть по всему городу.

  – Это чушь собачья, – сказал Лукас.

  – С кем ты разговаривал?

  «Вне этого офиса никого. Моя светская жизнь – это мой жених, и мы не так часто встречаемся. Я нигде не был, я ни с кем не разговаривал».

  – А как насчет других людей? – сказал Лансинг.

  – Я поспрашиваю, но пахнет дерьмом.

  – Рэнди так не думает.

  – Соедини Рэнди с кем-нибудь из его приятелей – или, если у него их нет, с кем-нибудь из знакомых. Пусть спросит, – сказал Лукас.

  «Хорошо . . . Давай посмотрим что происходит.»

  «Я скажу вам одну вещь, которая случается. Сделка, которую он заключил, основывалась на честных показаниях. Либо он солгал нам в своем заявлении – и я знаю, что он этого не делал, потому что он выбрал фотографии, не видя их раньше, – либо он лжесвидетельствовал сегодня утром. Ты можешь сказать этому маленькому хуесосу две вещи от меня: во-первых, я никогда ни с кем не разговаривал; а во-вторых, он может поцеловать свою задницу на прощание. Он в поезде до Стиллуотера, и когда он выйдет, он будет на десять лет старше, чем я сейчас.

  «Подожди минутку, подожди минутку. . . ».

  «Я не собираюсь ждать ни минуты. Я возьму пару выходных, и если Рэнди решит передумать, ему придется передумать с кем-то другим. Я закончил с ним. Он может сгнить в чертовом Стиллуотере.

  Марси, которая слушала, сказала: «Вау. Действительно?"

  "Действительно. Если случится что-то срочное, позвони мне на мобильный. Я продолжу, но не звони, если у тебя нет выбора.

  – Маршалл улетел? она спросила.

  "Да. Его голова, должно быть, вот-вот взорвется».

  «Я не знаю. Он просто покачал головой и все. Он был чертовски спокойнее тебя. Скорее, он был поражен. Вы хотите поставить команду на Катар? Просто чтобы убедиться?»

  Лукас покачал головой. «Он должен носить браслет на щиколотке, у него нет доступа к деньгам, а Джей Би уже сказал ему, что нас выпороли. Зачем ему бежать? С чем он будет бегать?

  «Отлично. Увидимся, когда? Среда?»

  – Или, может быть, в четверг. Я хочу провести немного времени с погодой. . . . Проклятье."

  Лукас провел вечер, думая о телефонном звонке из Лансинга и о телефонном звонке Рэнди. Он и Уэзер ели, Уэзер наблюдала за ним, а когда они закончили, она сказала: «Я позволю вам поразмышлять», и достала свой ноутбук, чтобы наверстать упущенное в офисе. Лукас бродил сначала по дому, потом по гаражу, ничего не вычищая из «порше», потом по двору и снова в дом, пробираясь в нем. Уэзер включил фильм на DVD, но не мог сосредоточиться. – Ты еще не понял, что бы ты ни придумал?

  – Надеюсь, что нет, – сказал он.

  В конце концов они легли спать в полночь, и прямо перед тем, как она уснула, Уэзер спросила: «Ты действительно собираешься оставаться дома весь день?»

  "Неа. Возможно нет. Может покататься на Порше. Постучите немного».

  – Я постараюсь вернуться домой пораньше. Почему бы нам не пойти на пристань и не взглянуть на мою лодку?

  «Хорошо.»

  Она быстро и мягко заснула, как она часто делала. Лукас лежал без сна, ожидая телефонного звонка. Он думал, что он может прозвенеть где-то после трех часов, но этого не произошло. Он так и не услышал, как Уэзер ушел, а когда открыл глаза, было одиннадцать утра.

  Он позавтракал, вышел, сел в машину, поехал по межштатной автомагистрали через реку в Висконсин, прыгнул по своей любимой асфальтированной дороге в Ривер-Фолс и выпустил из коробки двигатель «Порше». В течение следующего часа он петлял по проселочным дорогам, удивляясь, что поля для гольфа уже открыты, искал, но не видел больше снега в лесу – он растаял за неделю. Иногда после долгой зимы снег оставался на деревьях до мая. Не в этом году.

  Он думал о Катаре, о окровавленной одежде от Барстада. В три часа он припарковал слегка дышащий «Порше» на парковке у церкви Святого Патрика, прошел по лужайке к офисному зданию Катара и нашел дворника с носом из-под виски.

  «Если бы вы собирались спрятать что-то в этом здании, откуда вы могли бы получить это быстро и в любое время, безопасно и незаметно, но вы не хотели бы прятать это в своем собственном офисе… . ».

  – Ты имеешь в виду, если бы Джим Катар спрятал какие-то улики.

  "Да. Где бы вы его спрятали?» – спросил Лукас.

  Дворник подумал пару минут, а потом сказал: «Лично я мог бы спрятать его где угодно, потому что я могу пройти в любое место в здании, и никто не смотрит на меня дважды. Но если бы я был Джимом Катаром. . . Позволь мне показать тебе. Ты знаешь о ящиках со скелетами наверху?

  «Нет.»

  «Следующим этажом выше от офиса Катара. Просто вверх по лестнице. Пойдем на лифте, – сказал дворник. По пути наверх он сказал: „Думаешь, он не сжег одежду?“

  "Я не знаю. Это кажется немного рискованным. . . . Что, если кто-нибудь увидит его там внизу?

  – Да, но если ты знаешь дорогу, как он, ты сможешь это сделать. Это немного рискованно, но, черт возьми, о чем мы говорим? Вы думаете, он убил… сколько, дюжину человек?

  Они вышли на верхнем этаже. Коридор перед лифтом был уставлен стеклянными витринами, в каждой из которых лежали реконструированные скелеты, чучела птиц или животных – тридцать или сорок, подумал Лукас, по обеим сторонам узкого коридора. Низко нависший потолок представлял собой шахматную доску из темных и светлых деревянных панелей.

  «Первоначально здесь было хранилище книг и расходных материалов, но когда они переехали, они поставили эти ящики здесь для студентов-искусствоведов», – сказал уборщик. «Они должны черпать из них, и некоторые из них так и делают. Там внизу человеческие скелеты и какие-то мускулы, в натуральную величину.

  «Итак, Катар. . ».

  «Я покажу тебе.» Между ящиками стояли деревянные стулья с жесткими спинками. «Они сидят на этих, таскают их. . . ». Он выдвинул стул, встал на него и толкнул одну из деревянных потолочных панелей. Поднялся легко. «Раньше был более высокий потолок – очень высокий, до самого верха здания, – но грязь все время просачивалась вниз, и не было никакого способа его очистить, поэтому они установили этот подвесной потолок. Годы и годы назад. Может быть, в шестидесятых, может быть. Во всяком случае, все дети знают об этом. Прямо внутри есть уступ, и иногда, если они работают, они просто поднимают одну из этих штук и оставляют здесь свои вещи.

  «Отлично.» Лукас посмотрел в холл. На каждой стороне было, вероятно, по сотне панелей: он мог провести остаток дня в поисках и, вероятно, ничего не найти. С другой стороны . . .

  «Хотите посмотреть? Рад помочь вам».

  – Нет, ты продолжай, – сказал Лукас. «Я мог бы поднять несколько из них».

  «Вы уверены? С радостью.»

  "Неа. Я могу позаботиться об этом».

  Лукас снова посмотрел на него, на лифт, и когда он ушел, а тросы лифта перестали скрежетать, он вытащил стул и начал поднимать панели в тишине длинного коридора. Он обнаружил, что может поместить стул под одну панель, поднять его вместе с панелями с обеих сторон и, таким образом, покрыть три одним движением стула. Он пошел налево по коридору от лифта, потратил двадцать минут, но ничего не нашел, кроме старого обеда – очень старого, может быть, десятилетнего возраста.

  Вместо того, чтобы идти по другой стороне коридора, он отнес свой стул обратно к лифту и пошел другим путем. На второй панели он увидел пластиковый мешок, набитый на уступ. Но Катар нес мешок с продуктами. . . .

  В карманах у него были водительские перчатки. Он натянул их, затем потянул за полиэтиленовый пакет. Тяжелый и жесткий. Он осторожно поднял его и откинул мешок для мусора.

  Ноутбук: не то, что он ожидал. Он осторожно спустился, сел на стул и открыл крышку ноутбука, нашел выключатель и включил его. Мгновенно загорелся зеленый свет: все еще заряжен. Студент? Подошла винда, а потом иконки в левой части экрана. На полпути он заметил глаз в квадрате Фотошопа.

  – Сукин сын, – пробормотал он. Он включил Photoshop, нашел файл с пометкой «B1», открыл его. Фотография женщины, но скелетонированная, превращенная в моток тонких линий. Он неуклюже водил им по экрану, незнакомый с протоколами Photoshop, но, наконец, получил лицо. Барстад. – Вот вы где, – сказал он. Он маневрировал указкой, поднял другую. Женщину он не узнал, но позу узнал: она была взята с порносайта. Он просмотрел список файлов. Нашел А1, А2 и А3.

  Открыл А1, нашел лицо.

  На мгновение закрыл глаза, а затем сказал: «Попался».

  Аронсон уставился на него.

  На сумке или ноутбуке должны быть отпечатки. Никто не мог быть таким осторожным, таким параноиком. . . и поверхности были идеальными для печати. Но что теперь делать? Он еще пять минут думал, колебался, потом встал на стул и поставил сверток обратно на полку.

  Поколебался, потом поставил панель на место.

  Спустился в подвал и нашел дворника с носом от виски. – Это заняло больше времени, чем я думал, и я плохо вижу всю обратную дорогу, – солгал он. – Завтра я вызову бригаду криминалистов. Не позволяйте никому подниматься туда, ладно? Вы можете не охранять его, но не позволяйте никому бездельничать там.

  «Я буду держать всех подальше. Я заблокирую его, если хочешь.

  «Не похоже, чтобы вокруг было много людей. . . почему бы тебе просто не присмотреть за ним? Где-то могут быть отпечатки пальцев, и мы не хотели бы их испортить».

  Дворник кивнул. «Никогда не думал об отпечатках пальцев. Что ни говори, я иду домой в семь, но прослежу, чтобы все знали, что это запрещено.

  В тот вечер он думал о телефонном звонке Рэнди и о ноутбуке . Собрал ли ноутбук кирпичи в стену? Или это был просто еще один недоделанный кирпич? Даже если бы они могли продемонстрировать, что Катар сделал рисунки и, следовательно, знал Аронсона до ее смерти, что, если бы Катар утверждал, что познакомился с ней через второго мужчину – Рэнди – или наоборот, что Аронсон познакомился с Рэнди через него. Ведь только одна из погибших женщин была связана с рисунком. И в живых осталось более дюжины женщин, у которых они были.

  Уэзер сказал ему: «Ты снова был в никогда-никогда-земле. В чем дело?"

  – Работаю над небольшой загадкой, – сказал он.

  «Хотите поговорить?»

  «Нет. Не сейчас.» Он посмотрел на нее. «Может быть завтра.»

  После этого она слегка обиделась и немного напряглась, но такое случалось и раньше. Она всегда преодолевала это. И снова Лукас не спал после того, как она заснула.

  Телефонный звонок, когда он раздастся, вероятно, будет после трех часов, подумал он. Яма ночи. . . .

  Прошло три часа, и он задремал. Проснулся ненадолго в четыре, потом снова заснул, уже более крепко. Проблема могла решиться сама собой, думал он, опускаясь ко дну.

  Он действительно не был готов, когда в пять часов зазвонил телефон.

  Он мгновенно проснулся, скатился с кровати, Уэзер проснулся и сказал: «Что? Какой?"

  Лукас взял трубку. «Да.»

  «Главный? Это Мэри Миколек из Центра. Вы просили, чтобы вас позвали. Мы отправили машину к Катару. Он бежит.»

  – Хорошо, – сказал он. – Когда он ходил?

  – Около пятнадцати минут назад.

  «Спасибо. . . . Спасибо за звонок.»

  «Что творится?» – спросила Погода.

  – Катара больше нет, – сказал Лукас.

  «Ты идешь?»

  "Нет . . . мне делать нечего, – сказал он.

  – Лукас, что происходит?

  Он сел на кровать и сказал: «Иисус. Не знаю, может быть, я облажался, но нет никакого способа узнать. Вот что меня беспокоило».

  – Скажи мне, – сказала она. Она села и положила руку ему на плечо.

  Он задумался на минуту, а затем сказал: «Это был звонок Рэнди. Вы должны спросить себя, кто знал прямой номер его комнаты? После того, как его перевели из реанимации, его поместили в эту маленькую палату, где он был бы вдали от всех остальных, и вы могли видеть дверь из поста медсестер. Коммутатору было приказано не переключать вызовы без разрешения Лансинга. Я спросил у медсестер: у него не было посетителей. . . . И тогда вы должны спросить, почему кто-то сделал бы это. Сделать этот звонок, даже если бы он мог?

  Погода была озадачена. «Ну почему?»

  «Потому что он хотел, чтобы Катара отпустили или хотя бы выпустили под залог. Если бы он был в тюрьме, и если бы он заключил сделку по признанию вины – второй степени с психологической оценкой, что угодно – он был бы вне досягаемости.

  Уэзер задумалась на полсекунды, затем ее рука потянулась ко рту. «О нет. Боже мой.»

  "Да. Я думаю, Терри Маршалл подобрал его. Катар уже мертв около шестидесяти сорока.

  «Лукас. . . почему вы . . .?»

  – Потому что я не был уверен. И даже если бы я так думал, я не уверен, что это неправильно. Что, если Катар выйдет через десять или двенадцать лет и снова начнет убивать? Это может случиться».

  – Да, но Лукас – это неправильно. Это ужасно».

  – Но Катар…

  – Лукас, дело не в этом придурке. Это про Терри. Если он сделал это, это будет ужасно для него. К черту Катара, это Терри ».

  Он посмотрел на нее и сказал: – Катар умер всего около шестидесяти сорока. Если нет, то я знаю, куда они направляются, около шестидесяти сорока.

  Погода сказала: «Кладбище».

  «Думаю, это соответствовало бы тому, как работает разум Терри».

  – Лукас, ты должен кому-нибудь позвонить, – сказала она. – Лукас, ты не можешь этого допустить.

  Лукас схватился руками за голову, сидя на кровати, замерев. Потом вдруг, подняв глаза: «Хорошо. Я иду. Я могу победить их там. Будильник сработал пятнадцать минут назад. Может быть, я могу что-то сделать, может быть, я могу, если есть время, может быть. . ».

  Он встал с кровати, натягивая штаны, сапоги. «Дай мне мою толстовку, дай мне мою толстовку. . ».

  Они ковыляли через весь дом, Лукас натягивал одежду к гаражу. Он сел в «Порше», когда дверь гаража закрылась, и она закричала: «Вперед! Идти!"

   29

  Лукас возился с мигалкой на приборной панели, подключил ее к розетке и, когда резкий красный свет прорезал дыры в ночи, последовал за ней вдоль Миссисипи, через реку возле аэропорта, через реку Миннесота у моста Мендота, а затем на юг по шоссе 55, все время прокручивая цифры. Маршалл не будет ехать больше, чем на милю или две с превышением скорости, чтобы не столкнуться с возможными гаишниками – для гаишников было рано, но пробка уже начиналась, и Маршалл не хотел брать ни с того, ни с сего. шансы.

  И это дало Лукасу шанс. Давая Маршаллу двадцать-двадцать пять минут форы – Маршалл ехал дальше в город, чем Лукас, и столкнулся с большим количеством машин, – он и Лукас должны были прибыть на кладбище примерно в одно и то же время. Что там произойдет, Лукас не знал; и если Маршалла там не было, если он просто решил высадить Катар где-нибудь в лесу, в какой-нибудь заранее вырытой яме, тогда все кончено.

  Сотовый телефон, подумал он. Может быть, ему следует позвонить шерифу округа Гудхью, чтобы они прислали машину. Но тогда, если бы Маршалла там не было, они бы знали, что Лукас знает, кто захватил Катар. . . . Он дотронулся до кармана пиджака в поисках телефона, все еще думая об этом. Карман был пуст. Телефон снова стоял на зарядке на его столе.

  Пропал один вариант.

  Он коснулся своего ремня: 45-й калибр был там. Он взял его, не думая. Но зачем?

  ТРИ ЧЕЛОВЕКА ДОЛЖНЫ знать обо всем этом – он, Уэзер и Маршалл, – и Дел, вероятно, догадается, если когда-нибудь сядет и задумается. Никогда не будет никаких доказательств. Маршалл был бы слишком осторожен для этого. Что делать, если он опоздал, а Катар уже мертв? Просто продолжать?

  Ему пришлось бежать. . . .

  Он ехал по пригородам, на красный свет и вокруг шаркающих машин, наблюдая за движением по обочинам дорог, за незнакомыми людьми. Если бы он врезался в другую машину на такой скорости, «Порше» превратился бы в колпак; если он ударит блуждающего человека, он мгновенно превратит этого человека в гамбургер.

  Всю дорогу, подсчитывая, недоумевая: он не сказал Уэзеру или кому-либо еще о ноутбуке. Если бы он взял ноутбук в центр после того, как нашел его, обработал его, они могли бы снова арестовать Катара по обвинению Аронсона, и он, вероятно, не внес бы залог. Вся концепция Маршалла была бы закорочена.

  Но что тогда происходит с правосудием? Десять или пятнадцать лет в тюрьме, когда Катар выходит из себя, даже более осторожно, чтобы снова убивать? Некоторые из них, некоторые из Катаров, никогда не останавливались. Лукас все еще сомневался в акциях. Если бы не Уэзер, он бы, возможно, отпустил его. . . .

  врезался в асфальт к северу от пересечения Пайн-Крик при достаточном дневном свете, чтобы ясно его разглядеть. Он скользнул в поворот и прыгнул на газ, затем вырулил на гравийную дорогу. Закройте сейчас; больше света. Он увидел приближающуюся стоянку ДНР и сидел на ней. . .

  «Проклятье.» Красный джип Чероки Маршалла.

  Лукас с криком бросился на стоянку, затормозил рядом с «чероки» и выскочил наружу.

  Осмотрелся . . .

  Маршалл и Катар были на склоне холма. Они остановились, и оба смотрели на него сверху вниз. Катар был одет в пижаму, а ноги босые. Ему какое-то время затыкали рот, подумал Лукас: вокруг его шеи было обмотано несколько витков клейкой ленты, как будто их стянули с лица. Он дрожал то ли от страха, то ли просто от холода.

  Маршалл был одет в джинсы и коричневое пальто. Одной рукой он держал куртку Катара, а другой – крупнокалиберный 357-й калибр.

  Катар закричал: «Помогите мне, пожалуйста. Он сумасшедший, он меня убьет». В его голосе была ловушка. Его руки были в наручниках, и он протянул их к Лукасу, как будто молился.

  – Терри, черт возьми, – позвал Лукас. – Не делай этого, мужик.

  Маршалл перезвонил: «Я почти боялся, что ты появишься здесь. Я не думал, что ты будешь так быстр. Десять минут спустя, и все было бы в порядке».

  – Терри, мы его поймали, – крикнул Лукас, подходя ближе. «Я нашел его портативный компьютер. Это было на потолке в музее. Я и дворник нашли его. На нем фотографии женщин, на нем должны быть отпечатки – он у нас есть для всего, чувак.

  – Слишком поздно для этого, – сказал Маршалл. «В любом случае это лучше. Решает пару проблем: свою и мою.

  – Стреляй в него, – крикнул Катар Лукасу. «Пристрели его.»

  Маршалл рывком толкнул его еще на один шаг через холм, волокя за петли клейкой ленты.

  – Терри, черт возьми, прекрати. Прекрати это». Лукас шел вверх по холму к ним.

  – Ты собираешься застрелить меня и спасти этого мудака?

  "Нет. Но ты должен слушать. Мы все еще можем сгладить это: вы сдадите его, мы скажем всем, что вы взбесились, вы поговорите с психиатром пару недель. . ».

  Он был в пятидесяти футах от него. Маршалл доставил Катара к раскопанному месту, где были могилы.

  – Ох, дерьмо, Лукас, тебе виднее, – протянул Маршалл. Возможно, он улыбался. «Миннесота такая же, как Висконсин: меня повесят за яйца. Они сделают из меня пример. Полицейские не могут заниматься этим дерьмом».

  Сорок футов. Глаза Катара были широко раскрыты, его плечи отвернулись от Маршалла. – Не позволяй ему. . . Вы не можете просто застрелить меня, – крикнул он Маршаллу. «Я не могу умереть сегодня. Я не могу. . . У меня сегодня занятия . У меня есть обязанности. Колледж ждет меня».

  – Я так не думаю, приятель.

  Тридцать футов. Лукас мог видеть, что босые ноги Катара кровоточили, очевидно, из-за того, что он волочился по камням и корням склона холма. Маршалл поднял свой пистолет так, чтобы он был направлен прямо в затылок Катара. – Остановись, – сказал он Лукасу.

  «Терри, пожалуйста, чувак, ты хороший парень. И послушай это – последнее. Лукас просил время. – Шансов мало, но что, если он невиновен? Что, если мы как-то облажались?

  – Верно, – сказал Катар. «Это совершенно незаконно. Мой адвокат…

  «Замолчи.» Маршалл щелкнул дулом пистолета по затылку, и Катар остановился, открыв рот на полуслове. Маршалл сказал Лукасу: «На переднем сиденье машины есть магнитофон. Когда я посадил его в машину, я оторвал изоленту от его рта и сказал ему, что я собираюсь делать, но я сказал ему, что, может быть, я не буду, если он расскажет мне о женщинах. Вы послушаете эту кассету, вы получите все имена, и почти даты, и места, где он их подобрал. Он даже говорит, что в Миссури есть еще два, в каком-то богом забытом месте.

  – Ты обещал мне, – сказал Катар. Он попытался вывернуться из хватки Маршалла, но Маршалл играл с ним как с рыбой. «Ты обещал.»

  – Я солгал, – сказал Маршалл.

  «Хорошо, я пойду на суд, я признаюсь», – сказал Катар. "Ты поймал меня. Отлично? Все в порядке? Просто прекрати это, прекрати это сейчас же. Ты победил. Хорошо ?

  – С другой стороны, я тоже всегда могу пристрелить тебя, – сказал Маршалл Лукасу, но снова ухмыльнулся. – Как они вообще доказали, что это был я?

  Лукас пожал плечами. "Они бы. Следы шин, пули, нитриты, когда тебя подобрали. Вероятно, сейчас сюда идет парад.

  – Да, я знаю, наверное, – признал Маршалл. Улыбка, если она когда-либо была, исчезла, и он сделал глубокий вдох и оглядел склон холма, запрокинув голову, чтобы посмотреть вверх сквозь дубовые ветви. Он снова приставил пистолет к голове Катара. – Ну, я думаю, здесь не будет большой церемонии.

  Катар посмотрел на Лукаса ровным, но отчаянным голосом. «Помоги мне.»

  Лукас сказал: «Терри. . ».

  «Хочешь сказать пару слов, это твой последний шанс. Ты будешь в аду через десять секунд, – сказал Маршалл Катару.

  Катар отвернулся, сильно дрожа. А потом он остановился. Может быть, до него окончательно дошла окончательность ситуации, может быть, он был смущен своей мольбой, может быть, это был просто настоящий Катар – Лукас не знал. Но он потянулся, осторожно стряхнул грязь с пижамы, насколько это было возможно руками в наручниках, а затем посмотрел Маршаллу в глаза.

  – Твоя племянница – она была вкусной маленькой пиздой, – сказал он. «Она долго умирала».

  – Ты членосос, – завопил Маршалл, а Лукас закричал: – Терри, черт возьми! . ».

  Пистолетный выстрел прозвучал оглушительным БАХОМ, и Лукас отпрянул от него. На лице Катара была кровавая дыра в том месте, где вышло полое острие; его ноги подогнулись, и он рухнул на одну из вновь засыпанных могил. Он дернулся один раз; Он умер. Он больше не был похож на Эдварда Фокса, даже на лысого.