Текст книги "Ночная Добыча (ЛП)"

Автор книги: Джон Сэнфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

  – Она торопилась?

  Хозяин магазина почесал затылок, посмотрел в окно на улицу. "Да. Теперь, когда вы упомянули об этом, она действительно выглядела так, как будто куда-то направлялась.

  Лукас посмотрел на Коннелла, который едва заметно покраснел.

  Владелец магазина, нахмурившись, сказал: «Знаете, когда я думаю об этом, вопрос, который она задала, был выдуманным, как будто она что-то тянула. Во всяком случае, я мысленно закатил глаза. Затем она уходит в спешке. . . ».

  – Как будто что-то случилось, пока она была в магазине? – подсказал Коннелл.

  «Ненавижу это говорить, но да».

  – Это интересно, – сказал Лукас. – Нам понадобится список всех, кто, как вы знаете, был здесь.

  Хозяин магазина смущенно отвел взгляд. "Хм. «Я думаю, э-э, многие мои клиенты сочли бы это вторжением в частную жизнь», – сказал он.

  «Хотите посмотреть фотографии Ваннемейкера?» – мягко спросил Лукас. «Парень разорвал ей живот, и все ее кишки вышли наружу. И мы думаем, что он может околачиваться в книжных магазинах.

  Хозяин магазина какое-то время смотрел на него, затем кивнул. – Я составлю список, – сказал он.

  Лукас воспользовался телефоном магазина, чтобы позвонить Андерсону и рассказал ему об опознании. – Она ушла отсюда в девять часов.

  – Мы получили ее машину пятнадцать минут назад, – сказал Андерсон. – Он был на штрафстоянке, его отбуксировали из центра Сент-Пола. Подожди минутку. . . ». Андерсон поговорил с кем-то еще, потом вернулся. «Его отбуксировали с холма на Шестой улице. Мне сказали, что это рядом с Дейтоном.

  – Значит, она куда-то направлялась.

  – Разве что она уже была где-то и вернулась в магазин.

  «Я так не думаю. Это будет восемь или десять кварталов. Здесь много парковок. Она бы поехала.

  «Есть что-нибудь около Дейтона в девять? Магазин был открыт?

  – Там есть бар – у Харпа. На углу. Мы с Коннеллом зайдем.

  "Хорошо. Сент-Пол обработает машину, – сказал Андерсон. – Я передам то, что вы узнали в этом книжном магазине. Вы получили список имен?

  "Да. Но это может быть не так много».

  – Дайте мне имена, и я их проверю.

  Лукас повесил трубку и обернулся. Коннелл шел к нему из задней части магазина, куда владелец ушел, чтобы поговорить с одним из своих клерков о людях на чтении.

  – Один из мужчин здесь был полицейским, – яростно сказала она. – Патрульный из Сент-Пола по имени Карл Эрдрич.

  – Черт, – сказал Лукас. Он поднял трубку и перезвонил Андерсону, назвал ему имя.

  «Какой?» Коннелл хотел знать, когда он положит трубку.

  – Мы проверим бар, – сказал Лукас. «Придется провести некоторые переговоры, прежде чем мы сможем получить кружку Эрдрича».

  Коннелл развернулась и встала перед ним. – Что это за хрень? она спросила.

  – Это называется «Обыкновенная чушь», – сказал он. – И успокойся. Мы говорим о часе или двух, а не навсегда».

  Но она была зла, каблуки стучали, когда они возвращались к Порше Лукаса. «Зачем ты водишь этот кусок дерьма? Тебе следует купить что-нибудь приличное, – отрезала она.

  Лукас сказал: «Заткнись».

  «Какой?» Она вытаращила на него глаза.

  – Я сказал, заткнись. Не затыкайся, можешь вернуться в Миннеаполис на автобусе.

  КОННЕЛЛ, ВСЕ ЕЩЕ ЗЛОЙ, поплелась за ним в «Харп» и пробормотала: «О, Господи», когда увидела бармена. Барменша была темноволосой женщиной, похожей на пикси, с большими черными глазами, слишком ярким макияжем и обожженной пчелой нижней губой. На ней был скользкий шелковый пуловер с глубоким вырезом без лифчика и черный галстук с бирюзовой застежкой на шее. – Полицейские? – спросила она, но улыбалась.

  «Да.» Лукас кивнул, усмехнулся и попытался встретиться с ней взглядом. «Нам нужно поговорить с кем-то, кто был здесь в пятницу вечером».

  – Я была, – сказала она, опуская локти на стойку и наклоняясь к Лукасу, поглядывая на Коннелла. От бармена слегка пахло корицей, как во сне; у нее было мягкое веснушчатое декольте. «Что вам нужно?»

  Лукас выкатил фото Ваннемейкера. – Она была здесь?

  Бармен посмотрел ему в глаза и, довольный ее эффектом, взял фотографию и стал ее изучать. – Она выглядит вот так?

  – Почти так же, – сказал Лукас, твердо глядя ей в глаза.

  – Что она сделала? – спросил бармен.

  – Она была здесь? – снова спросил Лукас.

  – Мини, – сказала она. – Ты не хочешь мне говорить. Барменша нахмурилась, выпятила нижнюю губу, изучила картинку и медленно покачала головой. – Нет, я не думаю, что она была. На самом деле, я уверен, что это не так, если она так одевалась. Наша толпа в черном. Черные рубашки, черные брюки, черные платья, черные шляпы, черные армейские ботинки. Я бы ее заметил.

  – Большая толпа?

  – В Сент-Поле? Она взяла барную тряпку и вытерла пятно на барной стойке.

  "Хорошо. . . ».

  Когда они вышли, бармен крикнул им вслед: «Что она сделала?»

  «Это было сделано с ней», – сказал Коннелл, впервые заговорив. Она сделала это похоже на наказание.

  «Да?»

  «Она была убита».

  Бармен отпрянул. «То есть убили? Как?"

  – Пошли, – сказал Лукас, касаясь рукава пальто Коннелла.

  – Зарезан, – сказал Коннелл.

  – Пошли, – повторил Лукас.

  «Не ждите последнего суда. Это происходит каждый день, – торжественно произнес бармен цитирующим голосом.

  Теперь Лукас остановился. «Кто это был?» он спросил.

  – Какой-то мертвый француз, – сказал бармен.

  – Это было отвратительно, – возмутился Коннелл.

  «Какой?»

  – То, как она бросала его в тебя.

  «Какой?»

  «Тебе известно.»

  Лукас снова посмотрел на стойку, потом на Коннелла с выражением крайнего изумления на лице. – Думаешь, она ко мне приставала?

  «Поцелуй меня в зад, Давенпорт», – сказала она и направилась к машине.

  Лукас снова позвонил Андерсону. – Ру все еще разговаривает с Сент-Полом, – сказал Андерсон. – Она хочет, чтобы ты вернулся сюда, как можно скорее.

  «Зачем?»

  "Я не знаю. Но она хочет, чтобы ты вернулся.

  КОННЕЛ ЖАЛУЛСЯ БОЛЬШУЮ часть пути назад. У них что-то есть, сказала она. Они должны остаться с ним. Лукас, которому это надоело, предложил подбросить ее до полицейского управления Сент-Пола. Она отказалась. Она сказала, что Ру что-то задумал. Когда они вошли в приемную шефа, костлявый секретарь указал большим пальцем на дверь шефа, и они вошли.

  Ру яростно курил. Она взглянула на Коннелла, затем кивнула. – Думаю, тебе лучше остаться и послушать это.

  «В чем дело?» – спросил Лукас.

  Ру пожал плечами. «Мы ушли отсюда, вот что происходит. В Миннеаполисе не совершено ни одного преступления. Вы только что это доказали. Ваннемейкер идет в тот книжный магазин в Сент-Поле, но его бросают в Гудзоне. Пусть они ссорятся из-за этого».

  – Подождите, – сказал Коннелл.

  Ру покачала головой. «Миган, я обещал помочь тебе и сделал. Но у нас сейчас много неприятностей, и это убийство Святого Павла. Ваше убийство в Карлосе Эйвери – дело либо округа Анока, либо Дулута. Не наш. Мы выпускаем пресс-релиз, в котором говорится, что наше расследование пришло к выводу, что убийство было совершено не здесь, что мы будем сотрудничать со следственными органами и так далее».

  «ПОДОЖДИТЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ МИНУТУ!» – крикнул Коннелл. – Ты хочешь сказать, что мы закончили?

  – Мы закончили, – сказала Ру по-прежнему дружелюбно, но ее голос стал резче. « У вас еще есть несколько вариантов. Мы передадим ваше исследование Сент-Полу, и я попрошу, чтобы они позволили вам помочь в их расследовании. Или вы могли бы продолжить дело Смитса. Я больше не знаю, что Дулут с этим делает».

  Коннелл резко повернулась к Лукасу. «Как вы думаете?»

  Лукас отступил назад. «Это интересный случай, но она права. Это Сент-Пол.

  Лицо Коннелла было каменным. Секунду сердца она смотрела на Лукаса, потом на Ру, а потом, не говоря больше ни слова, развернулась и вышла, хлопнув за собой дверью кабинета.

  «Возможно, ты нашел способ справиться с этим получше», – сказал Лукас.

  – Возможно, – сказал Ру, глядя вслед Коннеллу. – Но я не знала, что она придет, и была чертовски счастлива, что вырвалась из-под контроля. Господи, Дэвенпорт, ты спас мою задницу за четыре часа, найдя этот книжный магазин.

  «Ну что теперь?»

  Ру широко махнула рукой. «Делай что хочешь.» Она затянулась сигаретой, затем вынула ее изо рта и посмотрела на нее. «Господи, иногда мне хочется быть мужчиной».

  «Почему?» Лукаса забавляло ее волнение.

  «Потому что тогда я мог бы вынуть большую чертову кубинскую сигару и выкурить ее».

  – Ты все еще можешь это сделать.

  «Да, но тогда люди, которые еще не думают, что я бычья лесбиянка, начнут думать, что я бычья лесбиянка. Кроме того, меня бы вырвало.

  ЛУКАС КОРОТКО ПОГОВОРИЛ с Андерсоном и Лестером о завершении дела. «Св. Пол, вероятно, захочет поговорить с тобой, – сказал Лестер.

  "Хорошо. Дайте им номер моего домашнего телефона, если они позвонят. Я буду поблизости, – сказал Лукас.

  – Коннелл думает, что это дешевый шанс, не так ли? Бросаем дело».

  – Это дешево, – сказал Лукас.

  – Чувак, нам больно, – сказал Лестер. «Мы никогда не болели так сильно. И если вы ищете, чем заняться, у нас все еще есть тела, вылезающие из наших ушей. Грив рассказал тебе о нем?

  – Он что-то упомянул, но это прозвучало не очень интересно.

  Вошел Слоан, засунув руки в карманы. Он кивнул им, зевнул, потянулся и сказал Лестеру: «У вас есть кока-кола или что-то в этом роде? Я немного суховат».

  «Я что, похож на чертов торговый автомат?» – спросил Лестер.

  – Что случилось, Слоан? – спросил Лукас, поднимая знаки.

  Слоан снова зевнул, а затем сказал: – Маленький ворчливый студент по имени Лэнни Брайсон сбросил Хизер Тэттен с моста.

  «Какой?» Улыбка озарила лицо Лестера, словно восходящее солнце.

  – Записал его на пленку, – сказал Слоан, нарочито изучая свои ногти. «Она занималась сексом на полставки. Она трахнула его один раз, но не стала бы делать этого дважды, даже за деньги. Они спорили, шли по мосту, и он попытался поцеловать ее, но она ударила его кулаком, по носу. Было больно, и он разозлился, и когда она ушла, он ударил ее по затылку учебником по экономике – большой жирный ублюдок – и сбил ее с ног. Она была ошеломлена, и он просто поднял ее и толкнул через перила. Она попыталась удержаться в последнюю минуту, поцарапала ему все предплечья.

  – Ты использовал погоны для скота? – спросил Лукас.

  – Рассказал нам всю хрень одним длинным предложением, – сказал Слоан. «Мы дважды редактировали его Мирандой на пленке. Получил поляроиды его рук; мы получим совпадение ДНК позже. Сейчас он в тюрьме, ждет государственного защитника.

  Лукас, Андерсон и Лестер посмотрели друг на друга, потом снова на Слоана. Лестер подошел ближе, взял его за руку и сказал: «Можно я поцелую тебя в губы?»

  – Лучше не надо, – сказал Слоан. «Люди могут подумать, что вы поддерживаете меня во время продвижения по службе».

  Принесли пиццу, слишком много для чьего-то обеда, поэтому ее разрезали, достали кока-колу из автомата в подвале, устроили небольшую вечеринку, изрядно доставив Слоан неприятности.

  Лукас ушел улыбаясь. Слоан был другом, может быть, лучшим другом. Но в то же время он чувствовал. . . Он искал слово. Недовольный? да. Слоан одержал победу. Но где-то там бродил монстр. . . .

  5

  Куп был мокрым от пота, с закрытыми глазами считал: одиннадцать, двенадцать, тринадцать. Его трицепсы горели, пальцы ног тянулись к полу, а разум сдерживал их. Четырнадцать, пятнадцать. . . шестнадцать? Нет.

  Он был готов. Он упал на пол между брусьями и открыл глаза, пот струился по его бровям. Ожог в его руках начал сглаживаться, и он, спотыкаясь, подошел к стойке для подъема носков, где оставил полотенце, вытер лицо, взял пару легких гантелей и направился обратно в комнату для позирования.

  Магазин TWO GUY'S BODY с неуместным апострофом был конечным пунктом умирающего торгового центра на шоссе 100, торгового центра, отмеченного сорняками высотой по колено, растущими из потрескавшегося асфальта, и облупившимися нарисованными от руки вывесками о несостоятельности налоговых служб и неясных боевые искусства. Куп припарковал грузовик среди рухнувшего асфальта, запер его и вошел внутрь.

  Справа один из двух парней сидел за стойкой регистрации и читал старый журнал Heavy Metal . Слева женщина и двое мужчин работали вокруг различных стоек со свободными весами. Когда Куп вошел, Парень поднял глаза, хмыкнул и вернулся к журналу. Куп прошел мимо него по коридору, где пятьдесят мускулистых мужчин смотрели вниз с полароидных снимков, приколотых к панелям, в мужскую раздевалку. Он переоделся в спортивную одежду, обрезанные спортивные штаны и футболку без рукавов, пристегнулся подъемным ремнем, натянул козьи перчатки, жесткие от высохшего пота, и вернулся в главную комнату.

  У Купа была система: он делил свое тело на три части и каждый день в течение трех дней работал с новой третью. Затем он взял выходной, а еще через день начал все заново.

  Плечи и руки, первый день; грудь и спина, второй день; а затем нижнюю часть тела. Это были плечи и руки: работали дельты, трицепсы, бицепсы. В отличие от многих людей, он усердно работал предплечьями, сжимая резиновые кольца, пока мышцы не завизжали от кислоты.

  И шею он работал, как на шейном тренажере, так и с мостами. Он никогда не видел, чтобы кто-то еще играл в бридж у Двух парней, но Купа это не беспокоило. Однажды он был на соревнованиях по борьбе Университета Миннесоты и Университета Айовы, и «Хоукс» играли в бридж. Они надрали задницу.

  Куп любил жим лежа. Черт, всем нравился жим лежа. Он делал пирамиды, десять повторений по 350 фунтов, два или три по 370 фунтов, один или два по 390 фунтов. Он делал жим из-за головы сидя; он делал сгибания рук, достигнув максимума в восьмидесяти фунтах на гантелях, работая над бицепсами.

  В самом конце, мокрый от пота, он взобрался на лестницу и пробежал сотню этажей, потом, тяжело дыша, вернулся в комнату для позирования.

  Женщина в пропотевшем оранжевом бикини работала в зеркалах на западной стене, переходя от фронтальной позы с руками над головой к боковой позе, бицепсы напряглись на животе. Куп бросил гантели на коврик и разделся до качка. Он взял гантели, сделал десять быстрых накачек, бросил их обратно на подушку и начал свою тренировку. Где-то в глубине сознания он слышал, как женщина хрюкала, когда позировала, слышал шум вытяжного вентилятора над головой, но все, что он мог видеть, это был он сам. . . А иногда, сквозь дымку пота, окутанное паутиной тело Сары Дженсен, распростертое на кровати, темный лобковый холмик и… . .

  Хлопни, хлопни, хлопни, иди, иди. . . .

  Женщина остановилась, взяла полотенце. Он смутно осознавал, что она стоит в углу и наблюдает.

  Когда он, наконец, ушел, она бросила ему полотенце. «Занимаюсь грудью», – сказала она.

  – Нужно больше работы, – пробормотал он, вытираясь. «Нужно больше работы». Он отнес свою спортивную одежду обратно в раздевалку, намочил ее под душем, отжал вручную, бросил в сушилку и включил сушилку. Затем он принял душ, вытерся полотенцем, оделся, вышел в главную комнату, купил колу, выпил ее, вернулся, достал одежду из сушилки, повесил ее в шкафчик и ушел.

  Он никому не сказал ни слова, кроме: «Нужно больше работать. . . ».

  ДЖОН КАРЛСОН уже был в летнем стиле: черная куртка «Рейдерс» поверх рэперских шорт до колен и черные кроссовки «Найк» с красными шнурками.

  – Что происходит, чувак? Джон был черным и слишком тяжелым. Куп протянул ему небольшую булочку. Джон не стал его проверять, просто сунул в карман.

  «Надо встречаться», – сказал Куп.

  «Далеко, чувак. . ». Джон постучал по машине костяшками пальцев, словно на удачу. «Принеси тебе латекса, чувак, ты же не хочешь заболеть гребаным СПИДом».

  – Сделай это, – сказал Куп.

  Джон попятился, снял кепку и почесал затылок. Куп двинулся вниз по кварталу, свернул за угол. Еще один черный ребенок шел по тротуару. Он свернул через грязную парковочную полосу к бордюру, а когда Куп притормозил рядом с ним, швырнул пластиковый твист в пассажирское окно и отвернулся. Куп продолжал идти. Через три квартала, ничего не видя в заднем обзоре, Куп остановился, чтобы попробовать. Просто вкус, чтобы разбудить его.

  КУП НЕ ПОНИМАЛ его восхищения Дженсеном. Не понимал, почему он был вынужден наблюдать за ней, приближаться к ней. Поторопить свои ежедневные обходы, чтобы встретиться с ней после работы. . .

  Он закончил ликвидировать драгоценности, которые он взял из квартиры Дженсена в баре на полосе I-494 в Блумингтоне, продав помолвочное кольцо и обручальное кольцо парню, который одевался и говорил как актер, играющий профессионального спортсмена: загорелый, рубашка для гольфа, закрытые зубы и золотая цепочка на толстой шее. Но он знал камни, и улыбка пропадала из его глаз, когда он смотрел на них. Он дал Купу 1300 долларов. Общий доход от квартиры составил 6000 долларов, не считая пояса. Купу и в голову не приходило почувствовать связь между драгоценностями и женщиной, покорившей его сердце. Украшения принадлежали ему, а не ей.

  Он покинул Блумингтон-Стрип и поехал обратно в Миннеаполис, убивая время за рулем, и в конце концов свернул на восток, к «Арби» на восточной стороне Сент-Пола. Он позвонил курьеру, который дал ему карту квартиры Дженсена, и договорился о встрече. Куп приходил на встречи и раньше, и позже, приходил на полчаса раньше, наблюдая за местом встречи издалека. Когда его человек приходил вовремя, один, он ждал еще десять минут, прежде чем войти. Он никогда не обращался к нему за контактом. Он тоже не хотел, чтобы это произошло.

  Курьер прибыл на несколько минут раньше и поспешил прямо к Арби. То, как он двигался, придавало Купу некоторую уверенность в том, что все в порядке: никаких неуверенностей, никаких оглядок. В руке он держал блокнот. Куп подождал еще пять минут, наблюдая, затем вошел. Парень сидел в кабинке с чашкой кофе, молодой парень, похожий на студента колледжа. Куп кивнул ему, сам остановился выпить чашку кофе, расплатился с девушкой за прилавком и скользнул в кабинку. – Как дела?

  – Давно, – сказал парень.

  "Да хорошо . . ». Куп вручил ему брошюру Holiday Inn. Парень взял его и заглянул внутрь.

  – Спасибо, – сказал он. – Должно быть, ты хорошо справился.

  Куп пожал плечами. Он не любил болтать. – Есть что-нибудь еще?

  «Да. Хороший.» Парень толкнул ему блокнот. «Я мочился в штаны, ожидая твоего звонка. Мы перевозили кое-какие вещи в этот дом на Аппер-Сент-Деннис в Сент-Поле, вы знаете, где это находится?

  «Вверх по холму у Западной Седьмой улицы», – сказал Куп, вытаскивая блокнот. – Там наверху красивые дома. Тоже мелкая сволочь.

  – Хороший дом, чувак. Голова парня качалась. « Хорошо. Там был парень из безопасной компании. Они просто замуровали большой долбанный сейф в бетон, в подвал, в угол чулана. Я сам это видел».

  «Я не занимаюсь сейфами. . . ». Тетрадь была слишком толстой. Куп вскрыл ее и обнаружил отпечаток ключа в засохшей замазке. Он показал парню, как это сделать. Впечатление свежее, чистое.

  – Подождите минутку, ради всего святого, – сказал парень, подняв руки. «Итак, когда он разговаривал с безопасным парнем, он ходил с этим листом бумаги в руке. Когда они закончили, он подошел и спросил, сколько времени мы пробудем, потому что он хотел принять душ и побриться, потому что он уходил. Мы сказали, что еще не скоро, и он поднялся и принял душ в ванной. Ванная рядом с его спальней. Мы работали прямо в коридоре, мой приятель устанавливал гостевую кровать. Поэтому я прошел по коридору и заглянул в его спальню. Я слышал, как шумит душ, и я увидел эту бумагу, лежащую на комоде рядом с его бумажником и часами, и я просто рискнул, чувак. Я застегнул молнию и посмотрел на это, и это была гребаная комбинация. Как насчет этого, а? Я записал это. И послушайте, вы знаете, что делает этот парень? Этот парень управляет половиной автоматических автомоек в городах-побратимах. И он все время хвастался перед нами поездкой в Вегас. Бьюсь об заклад, этот чертов сейф набит битком.

  – А как насчет его семьи? Это звучало лучше; Куп предпочел бы украсть деньги, чем что-либо еще.

  «Он разведен. Дети живут со своей старухой».

  – Ключ в порядке?

  «Да, но, э-э. . . На двери установлена система безопасности. Я ничего об этом не знаю».

  Куп с минуту смотрел на мужчину, затем кивнул. «Я подумаю об этом.»

  «Мне не помешали бы немного наличных, чтобы убраться из этого гребаного места», – сказал парень. – Мое условно-досрочное освобождение истекает в сентябре. Может, сам поеду в Вегас.

  – Я вернусь, – сказал Куп.

  Он допил свой напиток, взял блокнот, кивнул парню и вышел. Выезжая с парковки, он взглянул на часы. Сара должна выйти. . . .

  КООП УБИЛ свою мать.

  Он убил ее длинным тонким выкидным ножом, который нашел в ломбарде в Сеуле, Корея, где служил в армии. Вернувшись в Штаты, он провел долгие выходные, путешествуя автостопом из Форт-Полка в Ганнибал, штат Миссури, с единственной целью – разорвать ее.

  И он сделал это. Он постучал в дверь, и она открыла ее с приклеенным к губе верблюдом. Она спросила: «Какого хрена ты хочешь?» и он сказал: «Это». Затем он шагнул в трейлер, и она отступила назад, и он воткнул нож ей прямо около пупка и разорвал ей грудную кость. Она открыла рот, чтобы закричать. Ничего не вытекло, кроме крови.

  Куп ничего не трогал, никого не видел. Он вырос в Ганнибале, как и Гек Финн, но никаким Геком он не был. Он был просто тупым ребёнком, который никогда не знал своего отца, и чья мать делала минет за деньги после того, как увольнялась с работы в баре. В бурную ночь к ней могли зайти четыре-пять пьяных, стучать в алюминиевую дверь, сосать их, плевать в раковину рядом с его спальней, плеваться и полоскать горло солью и содовой, пол ночи прошло. Она потащила бы его в центр города, на женщин в юбках до бедер и твидовых жакетах смотрели слезами респектабельные глаза, жалея и презирая. «Суки; суки ничем не лучше меня, поверьте, – сказала его мать. Но она лгала, и Куп знал это наверняка. Они были лучше, чем его мать, эти женщины в костюмах, шляпах и туфлях на высоких каблуках. . . .

  Он вернулся в Форт-Полк, сидел на своей койке и читал журнал « Черный пояс », когда к нему подошел батальонный сержант. Он сказал: «Куп, у меня плохие новости. Твою мать нашли мертвой.

  И Куп сказал: «Да?» и перевернул страницу.

  КОГДА КУП БЫЛ в Корее, он узнал от проституток за пределами базы, что у него проблемы с сексом. Ничего не работало правильно. Он заводится, думая об этом, но потом придет время. . . и ничего бы не случилось.

  Пока в гневе не ударил одну из женщин. Ударил ее по лбу кулаком, сбил с ног. Вещи начали работать.

  Он убил женщину в Новом Орлеане. Он думал об убийстве как о несчастном случае: он колотил ее, заводился, и вдруг она не сопротивлялась, и ее голова болталась слишком свободно. Это испугало его. В Луизиане была смертная казнь, и ее не стеснялись применять. Он побежал обратно в Форт-Полк и был поражен, когда ничего не произошло. Ничего. Ни одной истории в газете, которую он не смог найти.

  Именно тогда ему пришла в голову идея убить свою мать. Ничего сложного. Просто сделай это.

  ПОСЛЕ АРМИИ он проработал год на Миссисипи, матросом на барже. В конце концов он вышел в Сент-Поле, перепробовал несколько дерьмовых работ, наконец набрался ума и воспользовался предпочтением своего ветерана для чего-то получше. Через год после этого он познакомился с женщиной в книжном магазине Миннеаполиса. Он пошел за календарем лифтера, и женщина подошла к нему. Он сразу ее узнал: на ней был шерстяной костюм и туфли на высоких каблуках. Она спросила его что-то об упражнениях; он не мог вспомнить что, это явно был пикап. . . .

  Он не думал снимать ее, но он это сделал, и это было лучше, чем трахать проституток. В ней было что-то особенное, нейлоновые чулки, тщательный макияж, четкие фразы. Она была одной из тех женщин, которые явно лучше его матери.

  И они были повсюду. Некоторые были слишком умны и круты, чтобы их можно было взять. Он держался подальше от такого рода. Но были и нерешительные, неуклюжие, испуганные: не смерти, боли или чего-то еще столь драматичного, а простого одиночества. Он нашел их в художественной галерее Де-Мойна, в книжном магазине Мэдисона и в музыкальном магазине Тандер-Бей, чуть постарше, пьющих белое вино, тщательно одетых в веселые цвета, с прической, скрывающей седину, с постоянными, мимолетными улыбками. хотя они были воробьями, ищущими место, чтобы взгромоздиться.

  Куп дал им место, чтобы присесть. Они никогда не были так осторожны, как стремились поступить правильно. . . .

  КУП забрал Дженсен, когда она вышла из офиса, и проводил ее до супермаркета Cub. Проследовал за ней внутрь, наблюдая за ее движениями, за ее грудью, шевелящейся под блузкой, за ее мускулистыми ногами; как она убрала волосы с глаз.

  Ее продвижение в отделе продуктов само по себе было чувственным уроком. Дженсен рыскал по нему, как охотничья кошка, сжимая это, обнюхивая то и тыкая в другие. Она купила вишни, апельсины и лимоны, жирные белые грибы и сельдерей, яблоки и грецкие орехи, зеленый и красный виноград и чеснок. Шикарный салат сделала.

  Куп был в хлопьях. Он продолжал высовывать голову из-за угла, глядя на нее. Она никогда не видела его, но он был настолько сосредоточен, что не видел козленка, пока тот не оказался прямо на нем.

  «Я могу вам помочь?» Парень использовал тон, который он мог бы использовать в отношении десятилетнего магазинного вора.

  Куп подскочил. «Какой?» Он был взволнован. У него была тележка с пакетом вяленой говядины и банкой маринованных огурцов.

  – Что ты ищешь? У парня было отношение младшего полицейского; и он был дородный, тоже белый, с прыщами, с короткой стрижкой и маленькими свиными глазками.

  «Я не ищу. Я думаю, – сказал Куп.

  "Хорошо. Просто спрашиваю, – сказал ребенок. Но когда он отошел, то прошел всего десять футов и начал переставлять коробки с кукурузными хлопьями, демонстративно наблюдая за Купом.

  Сара, в тот самый момент, когда ребенок задал свой первый вопрос, решила, что у нее достаточно продуктов. Мгновение спустя, когда ребенок принялся за кукурузные хлопья, она вышла из-за угла. Куп отвернулся от нее, но она взглянула ему в лицо. Видел ли он мельчайшие морщинки? Он повернулся спиной и вытолкнул свою тележку из прохода. Дело в том, что она могла бы видеть его двадцать раз, если бы она когда-нибудь просканировала третий слой людей вокруг нее, если бы она заметила парня на скамейке на соседнем тротуаре, когда она бежала трусцой. Вспомнила ли она его? Не поэтому ли ее лоб сморщился? Малышка видела, как он наблюдает за ней. Скажет ли он что-нибудь?

  Куп думал бросить свою тележку, но решил, что это хуже, чем держаться. Он подтолкнул его к экспресс-полосе, купил газету, расплатился и пошел на стоянку. Пока он ждал оплаты, он увидел, как парень вышел из прохода, уперев кулаки в бедра, наблюдая. Его захлестнула волна ненависти. Он достанет этого маленького ублюдка, загонит его на стоянку, оторвет ему чертово лицо. . . Куп закрыл глаза, контролируя себя, контролируя себя. Когда он фантазировал, адреналин скатывался по его крови, и ему почти хотелось что -то сломать.

  Но ребенок того не стоил. Мудак. . . .

  Он покинул парковку супермаркета, ища ребенка в зеркале заднего вида, но тот, по-видимому, вернулся к работе. Достаточно хорошо, но он не вернется туда. Выехав со стоянки, он въехал на стоянку на улице и стал ждать. Через двадцать минут пришел Дженсен.

  Его настоящая любовь. . . .

  Куп любил наблюдать за ней, когда она двигалась. Он любил ее на улицах, где мог видеть ее ноги и задницу, любил видеть, как ее тело корчится, когда она наклонялась, наклонялась или наклонялась; любил смотреть, как подпрыгивают ее сиськи, когда она бегала вокруг озера. Это действительно понравилось.

  Он был в огне.

  В ПОНЕДЕЛЬНИК выдался теплый вечер, мотыльки порхали над фонарями в парке. Дженсен закончил пробежку и исчез внутри. Купа охватило то, что могло быть горем, когда она увидела, как она уходит. Он стоял снаружи, наблюдая за дверью. Вернется ли она? Его глаза закатили здание. Он знал ее окно, знал с первой ночи. . . . Включился свет.

  Он вздохнул и отвернулся. На другой стороне улицы мужчина нащупал ключи, открыл дверь в вестибюль своего многоквартирного дома, прошел внутрь, а затем открыл ключом внутреннюю дверь. Взгляд Купа поднялся вверх. Верхний этаж был почти на одном уровне с этажом Дженсена.

  С нарастающим возбуждением он считал этажи. И разбился. Крыша должна быть ниже ее окна, подумал он. Он не сможет заглянуть внутрь. Но проверить стоило. Он быстро перешел улицу и вошел в вестибюль квартиры. Двести квартир, каждая с кнопкой вызова. Он шлепнул сотню из них: кто-то ждал гостя. Домофон царапал его, но в тот же момент загудел дверной замок, и он протиснулся, оставив голос в домофоне: «Кто там? Кто здесь?"

  Это сработает дважды, но чаще он не мог рассчитывать на это. Он свернул за угол к лифтам, поехал наверх. В зале никого. Знак «Выход» был далеко внизу слева. Он подошел к знаку «Выход», открыл дверь, шагнул в нее. Лестница спускалась налево, еще две поднимались направо, к серой металлической двери. Небольшая черно-белая табличка на двери гласила: «Доступ на крышу – ключ от комнаты необходим, чтобы открыть дверь и войти снова».

  «Дерьмо.» Он дернул дверь. Ничего. Хороший замок.

  Он повернулся к ступенькам, думая начать спускаться. Потом подумал: подожди. Окно в конце коридора выходило на дом Дженсена?

  Так и было.

  Куп стоял у окна и смотрел вверх, а двумя этажами выше Сара Дженсен подошла к окну в халате и посмотрела вниз. Куп отступил назад, но она смотрела на улицу и не заметила его в полутемном окне. В руке у нее был напиток. Она сделала глоток и отошла, скрывшись из виду.

  Иисус. Чуть выше, и он окажется практически в ее гостиной. Она никогда не задергивала шторы. Никогда. . . . Куп был в огне. Матч; убийца.

  Ему нужен был ключ. Не когда-нибудь. Он нуждался в одном сейчас. Он усвоил свою философию в Стиллуотере: сила выходит из ствола ружья; или из дубинки, или кулаком. Позаботиться о себе. Сильные живут, слабые умирают. Когда ты умираешь, ты попадаешь в яму: конец истории. Ни арф, ни небесного хора. Нет адского огня. Куп резонировал с этим ходом мыслей. Это так хорошо сочеталось со всем, что он испытал в жизни.

  Он вернулся к своему грузовику за оборудованием, не особо задумываясь, не на поверхности. Когда он нуждался в чем-то – в чем угодно – эта вещь становилась его: люди, у которых она была, скрывали ее от него. Он имел право взять его.